j025 Последняя клятва(второй подход)
Рассказ-монолог состоит из четырёх частей:
1. Последний день войны.
2. Допрос великой Алайи.
3. Исповедь хозяина фабрики детских игрушек.
4. Злорадство Алайи.
Рассмотрим каждую из этих частей.
Первая часть – наблюдения автора неожиданно перетекающие в размышления Алайи.
Весь блок производит впечатление нагромождения бетонных плит только что обрушившегося здания: изломы плоскостей, пыль, мусор, лоскуты бумаги и обрывки материи, покорные ветру... Я об эмоциях.
Судите сами.
Первое предложение: «сегодня был последний день войны» предполагает радость, потому что «война» - это всегда плохо (узаконенное беззаконие), а «окончание войны» - может и несправедливый, но закон.
Но вот следующая фраза: «Сегодня ушёл в небытие великий народ». И радость от окончания войны сменяется недоумением: в чём же величие народа, если он ушёл?
Великие народы, знаете ли, не уходят. И именно это качество (и никакое другое) делает народ великим.
Следующий излом – это введение героя: «А пока ей оставалось лишь одно…» Поскольку до местоимения «ей» действующих лиц не было, приходится возвращаться к началу и по-новой прыгать "по плитам", чтобы понять, о ком идёт речь. Но в зачине никого не было. Так что это перечитывание добавляет раздражения, и настраивает на иронически-скептический лад. Я, как читатель, больше с текстом не сотрудничаю. Потому что текст меня УЖЕ обманул.
Очередной удар по представлениям о собственной внимательности: «Его псы вырезали всех, не пощадив даже новорожденных».
На этом месте сразу три вопроса.
Первый. Чьи псы вырезали всех? Опять перечитываешь начало и с ужасом обнаруживаешь, что единственное сущ.ед.ч. – «Всевышний». Ещё минута уходит на то, чтобы уговорить себя: нет, псы не Всевышнего, это автор опять неловко вводит в текст нового «героя».
Второй. Похоже, речь идёт не столько о войне, сколько о геноциде. Но разве можно «вырезать всех» за один день? И какой в этом смысл: «вырезАть всех»?
Какой смысл в уничтожении своей собственности?
Читаем:
Цитата:
Его псы вырезали всех, не пощадив даже новорожденных. Дома, изысканная архитектура которых была продумана лучшими мастерами, превратились в безобразные дымящиеся руины. Поля, возделанные заботливыми руками, были изрыты копытами коней. Сады с уникальными деревьями и кустарниками, привезенными из разных уголков необъятного мира, сгорели.
Т.е. захватчики – полные дебилы, реализующие тактику выжженной земли самим себе? Кутузов, отступая, палил хутора и сёла, советские, отступая, взрывали мосты и склады. Немцы, отступая, делали то же самое… но смысл был: не оставить врагу ничего, что могло бы помочь его силе.
Но если враг наступая, уничтожает всё, зачем наступление?
Но если враг – идиот, каким же образом он сюда добрался? А отсюда вытекает и третий вопрос: какими же идиотами нужно быть, чтобы позволить себя вырезать идиотам?
Вот я и говорю – не складывается это всё в картинку. Отсюда и скепсис, и недоверие.
Вторая часть – будто взята из Конана-варвара: победивший противник бессмысленно хохочет, и, разумеется, в праве быть человеком ему отказано, – только «самцы», никак по-другому.
Сама по себе сцена допроса не информативна. Завоеватели и вправду производят впечатление недорослей, которые закончили ломать игрушки, а теперь доводят насмешками пожилую женщину до слёз.
Им не нужно "строить" войско, не нужно считать потери, хоронить убитых, врачевать раненых. Нет необходимости кормить армию и поить лошадей. Их армия в руководстве не нуждается. Смышлёная такая армия.
И вот собралась вся эта гоп-компания в храме и слушает лебединую песню последней из могикан.
И о чём же эта песня?
О том, что разумные люди – это ботаники. О том, что разум хрупок и беззащитен. О том, что любой идиёт может этот самый разум: а) обидеть; б) унизить, и, даже, в) зарезать насовсем.
Но я с этим не согласен!
Разум – это в первую голову безопасность. А безопасность – это информация и прогноз. Беда не случается в одну минуту. И то, что великая Алайя не сумела распознать и увидеть приближение беды за сто лет до дедлайна, позволяет усомниться в её величии.
А то, что «великий народ» слепо доверился Алайе, позволяет усомниться в величии народа.
Третья часть, это вновь монолог на двоих (как и вторая часть).
«Монолог на двоих», это когда автор в монолог главного героя вставляет реплики левого персонажа (никакого характера, единственное назначение - разбавить монолог ориентирующими репликами). Вот только при этом монолог не становится диалогом. Это примерно так же, как разговаривать с самим собой.
Только один фрагмент:
Цитата:
Но пока наладил производство, нашел, кому буду товар реализовывать, понял, что подобную дребедень в огромном количестве производят и другие...
Вам удалось с математической точностью показать сущность тупого менеджмента: "наладим производство, а там посмотрим".
Поздно будет смотреть, ибо производство вылетит в трубу.
Должно быть всё наоборот: изучим (и ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ тщательно!!!) вопросы сбыта, и только потом займёмся производством.
Но ведь это уже тенденция! Алайя сколько-там-тыщ-лет-назад поступила точно так же: построила общество врачей и учёных нисколько не заботясь о востребованности знаний в дикие времена.
Четвёртая часть лучше всего характеризуется финальным блоком:
Цитата:
Ну, вот и всё. Ты получил то, что хотел, Дорр. Твое имя у всех на устах: и взрослые о тебе говорят, и дети. Ты послужил прекрасным примером для подражания. Правда, для игрушек, которые с готовностью приняли твой облик. Ты имеешь бешеный успех, иначе куклы, являющиеся твоими точными копиями, не раскупались бы с такой скоростью. Удивляешься, что теперь служишь всего лишь развлечением для детей? Но ты же сам так увлекался когда-то игрой в войну, с легкостью срубая чужие головы, словно бы они не принадлежали живым людям. И теперь со всеми твоими пластмассовыми двойниками будет происходить то же самое: их будут калечить и ломать – не из жестоких побуждений, а всего лишь увлекшись очередной игрушечной битвой. Конечно, если бы те пять тысяч лет назад ты одумался, всё сейчас было бы по-другому. Но ты не захотел, и мир стал не таким, каким мог бы стать. В нем слишком ценится власть и сила. А потому радуйся, Дорр: великая Аллайя сдержала свое слово.
Правильно ли я понял, что "калечить и убивать" людей - то же самое, что "калечить и убивать" пластмассовые игрушки?
Это такая месть? Представляю, как убийцам и насильникам стало плохо.
Поэтому при всех симпатиях к вопросу о соотношении разума и насилия, мне кажется, что автор с темой не справился. Всё, что я прочёл, я полагаю ошибкой.
Разум во все времена превозмогал тупую силу.
Собственно, именно разум поставил человека над природой. А уж жестокости природе не занимать. Куда там Дорру.
И ещё. Если была "последняя клятва", значит, были и другие?
А о чём ещё клялась Алайя? Кому? И почему она так радуется исполнению "последней клятвы" (смешная месть палачу), но ничуть не скорбит о своих неисполненных клятвах (надо думать, своему "великому народу" она НЕ клялась в его кончине)?