Виталий Портников о разгроме российских наемников: «Что действительно удивляет — это недооценка американской военной мощи»Цитата:
7 февраля в Сирии под Дейр-эз-Зором произошло первое после окончания холодной войны прямое боестолкновение между американскими и российскими вооруженными силами. Для последних это сражение окончилось молниеносным и разгромным поражением: по данным участника боя, потери составили от 200 до 250 человек.
Ведущее мировое агентство Reuters со ссылкой на врача и целый ряд знакомых с ситуацией лиц в целом подтвердило озвученную еще неделю назад информацию о том, что число погибших под ударами ВВС США российских бойцов составило не менее сотни, в то время как раненых было вдвое больше. По данным агентства Associated Press, члены российских вооруженных формирований погибли при попытке отвоевать нефтяные месторождения у американских союзников — курдских Сирийских демократических сил (SDF).
Как пояснил позже генерал ВВС США Джеффри Харриган, в течение нескольких часов США, военнослужащие которых находились на атакуемой россиянами позиции, применили против агентов РФ — членов ЧВК "Вагнер" — весь спектр имеющейся у них в этом районе авиационной мощи: стелс-истребители F-22, ударный беспилотник MQ-9, F-15E, МQ-9, B-52, АС-130, и AH-64 Apache.
Украинский обозреватель Виталий Портников в беседе с Newsader рассказал, кем, по его мнению, в действительности являются "российские наемники", каковы источники пополнения российских "добровольческих формирований", почему они решились пойти в атаку на американцев, как этот случай характеризует соотношение сил США и РФ и какое влияние окажет этот инцидент на дальнейшую стратегию России в Сирии.
NA: Виталий, агентство Bloomberg охарактеризовало случившееся столкновение между силами США и РФ как "большой скандал" и "международный кризис". Что Вы думаете по этому поводу?
В.П.: Я как раз считаю, что то, что произошло в Сирии — это вещь совершенно закономерная. Это ситуация, которая вполне укладывается в ту общую схему поведения, которую Кремль избрал для себя столетие назад — после большевистской революции.
Мы постоянно сталкивались с вооруженным вмешательством сначала советской России, потом — Советского Союза, а после его краха — ельцинской и путинской России в дела других стран, но так, чтобы это вооруженное вмешательство не ассоциировалось с государством. Появлялись самые различные добровольцы и военные советники, которые на самом деле были не чем иным, как обычными советскими или российскими военнослужащими, переодетыми в другие формы. И эти люди просто устанавливали те режимы, которые были выгодны Москве, и помогали тем режимам, которые были выгодны Москве.
Самый яркий пример этого массированного советского участия — это, конечно, гражданская война в Испании. Ведь Советский Союз тоже не признавал своего участия — впрочем, как и другие авторитарные режимы, которые действовали на стороне генерала Франко, — но там были добровольцы, которые на самом деле были кадровыми советскими военными, откомандированными в Испанию для помощи республике. И в Советском Союзе об этом прекрасно знали и даже гордились теми людьми, но присутствия их там не признавали, и уж точно не признавали того, что это — военные регулярных воинских частей СССР, хотя за деятельность в Испании даже присваивали "героев Советского Союза".
После Второй мировой войны к советским добровольцам прибавились и кубинские "добровольцы" в кавычках. Они тоже совершали самые различные военные действия на территории целого ряда стран, помогая тамошним режимам или устанавливая режимы. Но фокус этого — это как раз такой абсолютной безответственности государства за людей, которых переодевают из форм регулярных частей в форму наемников.
Могу сказать, что на Западе тоже так действуют: есть наемники, есть частные военные компании. Но отличие российского и советского подхода от западного в том, что на Западе — настоящие наемники, которые действительно никакого отношения к государству не имеют, а создают различные военные организации для заработка денег. И эти организации действительно могут оказывать влияние на политические процессы в целых государствах, как, например, на Коморских островах, где военный переворот был совершен наемниками во главе с легендарным Бобом Динаром. При этом Боб Динар не был связан с Францией. Это была его частная инициатива по получению власти и влияния на Коморских островах при помощи тамошних политиков, которые призвали его.
В России все совершенно иначе, потому что речь идет о маскировке под наемников лиц, которые являются служащими Вооруженных Сил Российской Федерации или вербуются Россией для участия в тех или иных кампаниях. И Россия признает, как правило, только победителей. Потому что, если мы вспомним, кампания по аннексии Крыма тоже начиналась с присутствия там "вежливых зеленых человечков", которые не считаются российскими военнослужащими, хотя являются ими. И президент РФ Владимир Путин признал присутствие российских войск в Крыму уже после того, как эта аннексия произошла. Но представьте себе на минуточку, что аннексия в Крыму получила такой же вооруженный отпор, как, допустим, получил вооруженный отпор рейд российских военнослужащих — или наемников, как их называют — на предприятие в Сирии. И они были бы уничтожены. И на улицах Севастополя и Симферополя пластами бы лежали трупы этих так называемых "вежливых зеленых человечков". Что бы сказали в Кремле? Что они не имеют к этим людям никакого отношения, что это не российские военнослужащие — даже если бы показывали их жетоны, — что эти люди по своей воле пришли помочь крымчанам, и что это внутренний украинский конфликт, а России в Крыму никогда не было и быть не могло.
То же самое, кстати, российская сторона говорила, когда на Донбассе захватили двух кадровых российских разведчиков, которые затем были обменяны на Надежду Савченко. И эти люди были объявлены уволившимися из Вооруженных сил РФ, хотя они сами об этом ничего даже не подозревали — вплоть до того, что против факта увольнения одного из них свидетельствовала его супруга, работавшая в одной воинской части с ним, прекрасно знавшая, что никакого увольнения, очевидно, не было. И это делалось только для того, чтобы замаскировать регулярные Вооруженные силы РФ на территории Донецкой и Луганской областей. Как только появляются пленные и трупы, Россия сразу от них отрекается.
То же самое происходит в Сирии, и я не вижу тут ничего нового и сенсационного. Сенсация только в количестве уничтоженных российских военнослужащих. И если бы эти военнослужащие не были бы уничтожены, а, допустим, освободили бы какой-то населенный пункт, вполне возможно, что их признали бы людьми, которые имеют отношение к Вооруженным силам РФ. Поскольку они потерпели поражение и были ликвидированы американскими вооруженными силами, то их сразу признали несуществующими и стали говорить о том, что это просто люди, которые по своей инициативе куда-то отправились. Хотя мы видим, что этих людей вербовали для участия в различных диверсионных акциях российского руководства достаточно давно. Там есть люди, которые были на Донбассе, например, и так далее.
Это продолжение традиций тотальной безответственности российского государства (я бы шире сказал: общества, потому что эти люди никого не волнуют) за участие в военных действиях на чужой территории. Заметим, что на территории Сирии, возможно, погибало больше граждан РФ, чем в катастрофе самолета "Саратовских авиалиний". Тем не менее, катастрофа этого самолета привела к отмене развлекательных передач на телевидении, объявлению траура и прочим естественным для цивилизованной страны актам сочувствия. А гибель такого же количества людей на территории Сирии, где, по словам самого российского президента, Москва помогает законом сирийскому руководству, привела к полному игнорированию этих потерь.
NA: Считаете ли Вы правдой заявление российского офицера связи, который перед атакой российских формирований на американо-курдские позиции заявил своему американскому коллеге о том, что командованию РФ ничего не известно о наступлении российских наемников?
В.П.: Нет, я так не считаю. Я считаю, что люди, которые действуют на территории Сирии, являются частью вертикализированной военной организации, и совершенно не важно, что одни называются Вооруженными силами РФ, другие — боевиками, третьи — наемниками ЧВК, и так далее. Это одни и те же — по моему мнению — вооруженные силы, которые подчиняются начальнику Генштаба РФ и Верховному главнокомандующему ВС РФ Владимиру Путину. И то, что российский офицер связи не откликнулся на предупреждение американского коллеги, говорит только о том, что российская сторона хотела провести закамуфлированную операцию: в случае успеха этой операции можно было бы говорить, что офицер связи просто не понял своего американского коллегу и не контролировал эту операцию по захвату нефтяных полей, а в случае неудачи можно просто не заметить количества жертв.
Я вообще не понимаю, чему Вы удивляетесь в данный момент. Это же обычная тактика российских Вооруженных сил: не считаться с потерями в случае, если нужно провести какую-то операцию. Так было во время Второй мировой войны. Можно даже по-другому сказать: победа во Второй мировой как раз была обеспечена совершенно беспрецедентным равнодушием советского военного командования к жизням солдат и офицерам. И там было то же самое: людей бросали на те или иные операции, не считаясь с количеством жертв и не думая о том, действительно ли будет успех. В случае, если успех был, маршалы получали новые ордена и звезды "героев", а если была неудача, то она просто игнорировалась. Потому что количество жертв той или иной операции никого — от Верховного главнокомандующего Сталина до командующих армиями — не интересовало. Были только редкие исключения, о которых до сих пор рассказывают легенды — вроде маршала Константина Рокоссовского, — которые щадили солдат по сравнению с другими военачальниками, такими как Жуков — о равнодушии которого к количеству жертв в те годы тоже рассказывали легенды. И культ маршала Жукова, который сложился в Советском Союзе и потом в России — это во многом культ этого вопиющего равнодушия. И те люди, которые погибли в Сирии — это во многом жертвы этого отношения к военным действиям.
NA: Почему, на Ваш взгляд, Россия ринулась в атаку на Соединенные Штаты столь неподготовленной, не просчитав возможных последствий?
В.П.: Потому что она считала, что за эту атаку не будет отвечать. Потому что в столкновении с американцами участвовали не кадровые российские военные, за которых можно было бы нести ответственность, а люди, которые официально этими военными не были. Таким образом, американцы сталкивались просто с неким непонятным вооруженным формированием. Возможно, Россия вообще хотела, чтобы это формирование выглядело как сирийское, а не российское. И если бы это формирование захватило нефтяные поля, то оно было бы официально захвачено не Россией, а силами сирийской армии или какой-нибудь группировки, которая поддерживает президента Асада. Но зато нефтяные поля были бы под контролем Москвы: как говорится "победителей не судят".
Вы просто должны понимать, что речь идет не о том, почему Россия предприняла такую попытку: совершенно понятно, что была поставлена цель захвата этих нефтяных полей, причем на самом верху, потому что когда речь идет о нефти, это решение принимает руководство РФ. В конце концов, российское политическое руководство интересовало, интересует и будут интересовать прежде всего только деньги и прибыль — больше ничего. Нефтяное поле — это логичный объект для спекулянтов, ставших политиками и бизнесменами.
Но что действительно можно сказать по этому поводу и что действительно удивляет — это недооценка американской военной мощи. Это непонимание, что в таком открытом столкновении российские вооруженные силы или те, кто закамуфлирован под них, не будут иметь никаких перспектив.
NA: Как Вы считаете, россияне действительно не понимали, чем для них может закончиться нападение на американские вооруженные силы?
В.П.: Смотрите, мы столкнулись с этой ситуацией и во время военных действий на Донбассе. Мы видим, насколько неадекватно ведет себя российское политическое и военное руководство, допустим, в обычных каких-то вещах, когда принимаются решения без учета последствий. Мало кто в Кремле понимал политические последствия аннексии Крыма и начала военных действий на Донбассе. Никто не мог оценить реально ни то, что будут введены санкции — и что они будут усиливаться, — ни длительность эти санкций, ни их влияние на российскую экономику и политическую жизнь. То же самое — это действия, которые были связаны с борьбой против Хиллари Клинтон и поддержкой Дональда Трампа. То есть никто в Кремле не понимал подлинный уровень полномочий и компетенций любого американского президента с точки зрения его внешнеполитических возможностей. Никто не понимал, что такое взаимоотношения президента и Конгресса. Никто не мог просчитать невозможность нормализации российско-американских отношений только по воле одного человека и его аппарата. И это при том, что — я вполне допускаю, я это просто знаю — в Москве есть специалисты, которые способны все это грамотно объяснить, но к ним уже давным давно никто не прислушивается.
Российское руководство в последние 18 лет отбирается по принципу ничтожества. Во-первых, это преданность и зависимость. Во-вторых, очень важно не быть умнее тех, кто оказался на верхушке российской власти. И поэтому люди, которые принимают там решения, действительно обладают крайне низкой компетенцией и иногда имеют серьезные проблемы с восприятием реальности. Как, например, в знаменитой истории с Николаем Патрушевым — одним из самых влиятельных представителей российского руководства, который в своих политических выкладках руководствовался материалами спиритических сеансов. И это не тайна, что он приводил цитату из высказывания бывшего госсекретаря США, которую он услышал на спиритическом сеансе, а вовсе не в реальной жизни. Это просто должно вам говорить все об этих людях. Это действительно очень опасная ситуация, когда решения принимаются людьми, чья интеллектуальная компетенция находится очень низко и вообще психическая вменяемость вызывает большие сомнения. И это такая коллективная проблема.
Но если это так на уровне политические решений, почему это не должно быть так на уровне военных решений? И я думаю, что люди, которые принимали решения о наступлении на сирийские нефтяные поля, исходили, как мне кажется, из очень простой логики: нужно совершить попытку, и если эта попытка не будет совершена, то эти нефтяные поля отойдут к американцам, которые воспринимаются в Кремле исключительно как конкуренты по получению прибыли. Послушайте российский комментарий после этой истории: что, мол, американцев интересуют исключительно сирийские ресурсы, поэтому они предприняли такую операцию. То есть они приписывают Соединенным Штатам свою собственную логику. Это приписывание коррупционно-олигархической преступной организации своей логики настоящему цивилизованному государству — при полном непонимании, что такое государство. По их логике, если они не смогут провести эту операцию, то ресурсы останутся в руках конкурентов, а если смогут, то перейдут к ним — и все: это была просто попытка. Ну, не получилось! И что? Получится что-нибудь в следующий раз.
NA: Почему Соединенным Штатам удалось столь легко — без потерь со своей стороны — остановить формирование численностью в 500 человек на бронетехнике?
В.П.: Да потому, что Соединенные Штаты обладают военной мощью, с которой не сравнима военная мощь даже не столько Российской Федерации, сколько тех сил, которые Россия задействует в качестве камуфляжа.
Почему этого раньше не было сделано? По одной простой причине: США просто не хотели, а не потому, что не могли. Вот эта обманчивая вещь, которая все время заводит Путина и его окружение в новые и новые политические ловушки. Он не может понять, что с ним не хотят связываться не потому, что не могут и чувствуют слабость, а потому, что не хотят лишних жертв и эскалации напряженности, рассчитывая договориться с помощью политических методов.
Это все на самом деле — к моему большому сожалению — диалог с хулиганом. Дворовым хулиганом, в роль которого так хорошо вжилась Россия. Когда люди начинают его увещевать, объясняя, что нехорошо себя так вести, что не надо обижать маленьких и бить стекла, он совершенно искренне думает, что все эти сильные взрослые люди — достаточно сильные и мускулистые, возможно, имеющие разряды по боксу и другим видам единоборств — его боятся, потому что он такой развязный: захочет — в морду даст, захочет — заточкой пырнет. И он начинает по отношению к этим людям вести себя совершенно, так сказать, уверенно.
И вдруг один из этих людей просто начинает его бить. Просто бить. Без всяких уже объяснений и нотаций. И он лежит на полу — избитый, окровавленный и не понимающий, что произошло. Потому что его оценка мира была связана с уверенностью в том, что сильные люди — слабаки. Это та оценка мира, которая сегодня присутствует в Кремле. А сильные люди просто гуманны. И это то, что не может понять ни Владимир Путин, ни те, кто ему советуют: сила гуманности намного сильнее, чем сила хулиганства. Но в какой-то момент сила гуманности начинает проявлять себя иначе, и тогда хулиган оказывается повременным и избитым.
NA: Изменится ли стратегия России в Сирии после этого инцидента?
В.П.: Я не знаю, может ли поменяться российская стратегия как таковая. Уже тогда, когда начиналась российская операция в Сирии, было понятно, что она не имеет разрешения. Путем целого ряда решений политико-религиозного плана та группировка, которая сейчас удерживает Дамаск — алавитская группировка, представителем которой являлся сначала Хафиз Асад, а теперь его сын Башар Асад — настроила против себя большинство населения Сирии. Отец Башара Хафез Асад, будучи представителем, я бы сказал, изолированной от остальных мусульман религиозной аравийской секты, путем приписывания этой секте шиитских корней противопоставил себя основной массе населения Сирии — суннитам. И все это — только ради того, чтобы занять пост президента Сирии согласно Конституции, которая исключает возможность того, чтобы президентом Сирии был немусульманин.
Надо понимать: Хафез Асад был первым президентом-немусульманиным, потому что он был алавит. Это противоречит конституционным нормам Сирийской Арабской Республики. И для того, чтобы это противоречие устранить, семья Асада добилась того, чтобы признать алавитов шиитами, что, в общем-то, до сих пор отрицается многими специалистами по теологии. Это чисто политический акт, и он был губителен для Сирии. С точки зрения большинства населения Сирии, главой государства стал шиит, причем не точного характера. И то, что эта бомба когда-нибудь взорвется, было понятно с первого дня правления еще Хафеза Асада. Потому что были суннитские восстания и при Хафезе, которые тот подавил огнем и мечом. И было понятно, что по мере развития ситуации это повторится и будет усиливаться. Поэтому эта ситуация не имеет никакого решения без создания правительства, которому большинство населения Сирии будет доверять не только с политической, но и с религиозной точки зрения. Проще говоря, президентом Сирии должен быть суннит — и точка — для стабилизации ситуации в стране.
А Россия предпринимала самые разные меры для того, чтобы удержать у власти Башара Асада, который символизирует насилие для большинства ее жителей. Понятно, что путем бомбардировок, запугиваний и военных действий можно навязать власть ненавистного меньшинства — политического и религиозного. Помощью отрядов Хезболлы и Стражей иранской революции даже можно какое-то время контролировать эту ситуацию — но недолго! Потому что ситуация в Сирии может быть стабилизирована путем возвращения баланса и установления правления большинства при гарантиях прав меньшинств. Хотя с каждым днем сирийского конфликта эти гарантии для меньшинств будет обеспечивать все труднее и труднее.
Но если это так на уровне политические решений, почему это не должно быть так на уровне военных решений? И я думаю, что люди, которые принимали решения о наступлении на сирийские нефтяные поля, исходили, как мне кажется, из очень простой логики: нужно совершить попытку, и если эта попытка не будет совершена, то эти нефтяные поля отойдут к американцам, которые воспринимаются в Кремле исключительно как конкуренты по получению прибыли. Послушайте российский комментарий после этой истории: что, мол, американцев интересуют исключительно сирийские ресурсы, поэтому они предприняли такую операцию. То есть они приписывают Соединенным Штатам свою собственную логику. Это приписывание коррупционно-олигархической преступной организации своей логики настоящему цивилизованному государству — при полном непонимании, что такое государство. По их логике, если они не смогут провести эту операцию, то ресурсы останутся в руках конкурентов, а если смогут, то перейдут к ним — и все: это была просто попытка. Ну, не получилось! И что? Получится что-нибудь в следующий раз.
NA: Почему Соединенным Штатам удалось столь легко — без потерь со своей стороны — остановить формирование численностью в 500 человек на бронетехнике?
В.П.: Да потому, что Соединенные Штаты обладают военной мощью, с которой не сравнима военная мощь даже не столько Российской Федерации, сколько тех сил, которые Россия задействует в качестве камуфляжа.
Почему этого раньше не было сделано? По одной простой причине: США просто не хотели, а не потому, что не могли. Вот эта обманчивая вещь, которая все время заводит Путина и его окружение в новые и новые политические ловушки. Он не может понять, что с ним не хотят связываться не потому, что не могут и чувствуют слабость, а потому, что не хотят лишних жертв и эскалации напряженности, рассчитывая договориться с помощью политических методов.
Это все на самом деле — к моему большому сожалению — диалог с хулиганом. Дворовым хулиганом, в роль которого так хорошо вжилась Россия. Когда люди начинают его увещевать, объясняя, что нехорошо себя так вести, что не надо обижать маленьких и бить стекла, он совершенно искренне думает, что все эти сильные взрослые люди — достаточно сильные и мускулистые, возможно, имеющие разряды по боксу и другим видам единоборств — его боятся, потому что он такой развязный: захочет — в морду даст, захочет — заточкой пырнет. И он начинает по отношению к этим людям вести себя совершенно, так сказать, уверенно.
И вдруг один из этих людей просто начинает его бить. Просто бить. Без всяких уже объяснений и нотаций. И он лежит на полу — избитый, окровавленный и не понимающий, что произошло. Потому что его оценка мира была связана с уверенностью в том, что сильные люди — слабаки. Это та оценка мира, которая сегодня присутствует в Кремле. А сильные люди просто гуманны. И это то, что не может понять ни Владимир Путин, ни те, кто ему советуют: сила гуманности намного сильнее, чем сила хулиганства. Но в какой-то момент сила гуманности начинает проявлять себя иначе, и тогда хулиган оказывается повременным и избитым.
NA: Изменится ли стратегия России в Сирии после этого инцидента?
В.П.: Я не знаю, может ли поменяться российская стратегия как таковая. Уже тогда, когда начиналась российская операция в Сирии, было понятно, что она не имеет разрешения. Путем целого ряда решений политико-религиозного плана та группировка, которая сейчас удерживает Дамаск — алавитская группировка, представителем которой являлся сначала Хафиз Асад, а теперь его сын Башар Асад — настроила против себя большинство населения Сирии. Отец Башара Хафез Асад, будучи представителем, я бы сказал, изолированной от остальных мусульман религиозной аравийской секты, путем приписывания этой секте шиитских корней противопоставил себя основной массе населения Сирии — суннитам. И все это — только ради того, чтобы занять пост президента Сирии согласно Конституции, которая исключает возможность того, чтобы президентом Сирии был немусульманин.
Надо понимать: Хафез Асад был первым президентом-немусульманиным, потому что он был алавит. Это противоречит конституционным нормам Сирийской Арабской Республики. И для того, чтобы это противоречие устранить, семья Асада добилась того, чтобы признать алавитов шиитами, что, в общем-то, до сих пор отрицается многими специалистами по теологии. Это чисто политический акт, и он был губителен для Сирии. С точки зрения большинства населения Сирии, главой государства стал шиит, причем не точного характера. И то, что эта бомба когда-нибудь взорвется, было понятно с первого дня правления еще Хафеза Асада. Потому что были суннитские восстания и при Хафезе, которые тот подавил огнем и мечом. И было понятно, что по мере развития ситуации это повторится и будет усиливаться. Поэтому эта ситуация не имеет никакого решения без создания правительства, которому большинство населения Сирии будет доверять не только с политической, но и с религиозной точки зрения. Проще говоря, президентом Сирии должен быть суннит — и точка — для стабилизации ситуации в стране.
А Россия предпринимала самые разные меры для того, чтобы удержать у власти Башара Асада, который символизирует насилие для большинства ее жителей. Понятно, что путем бомбардировок, запугиваний и военных действий можно навязать власть ненавистного меньшинства — политического и религиозного. Помощью отрядов Хезболлы и Стражей иранской революции даже можно какое-то время контролировать эту ситуацию — но недолго! Потому что ситуация в Сирии может быть стабилизирована путем возвращения баланса и установления правления большинства при гарантиях прав меньшинств. Хотя с каждым днем сирийского конфликта эти гарантии для меньшинств будет обеспечивать все труднее и труднее.
Но есть еще один очень важный момент, который меня в этом интервью привлек: это нищета. Нищенская жизнь этой семьи: жуткий дом, жуткие жилищные условия, старые больные родственники (что у него, что у нее), дети, которые не очень обеспечены. И вот здоровый мужик, который занимается, по ее словам, ремонтами — хотя понятно, что все это не приносит ему средств, на которые он может прокормить эту семью, — вероятно, имеет военную специальность, потому что человек без военной специальности не отправился бы на Донбасс, а потом в Сирию. Невозможно без военной специальности воевать так долго.
У этих людей нет никаких моральных устоев. Но даже если они есть, то они могут быть жертвами пропаганды, которая говорит им, что это и есть "правильно" — защищать Россию. На Донбассе или в Сирии — неважно где. От исламской опасности, от украинских националистов — они могут все, что угодно себе придумать, потому что это достаточно простые люди без особых образовательных изысков и без особой попытки анализировать реальность. Таковы идеи, которые позволяют этому взрослому сильному человеку чувствовать себя мужчиной, способным обеспечить семью, потому что никаких других возможностей ощутить себя таким кормильцем семьи и вообще социально ответственным человеком у него просто нет. Все, что он имеет, не приносит его семье реальных средств к существованию — помимо способности убивать.
NA: Хотите сказать, что в России растет спрос на наемничество?
В.П.: Когда только начинались события в Крыму, и когда считали, что россияне ни в коем случае не заинтересованы в войне, один из членов Общественной палаты — не помню его фамилию, к сожалению — сказал в эфире: у российского мужика такая безысходная жизнь, что для него погибнуть на войне лучше, чем так жить, как он живет сейчас в России. Это было сказано без всякого осуждения президента Путина.