Пролог
Кому она нужна, моя музыка?
Для того ли я каждый день касаюсь струн, чтобы все в мире продолжалось по старому, будто и не существовало моей музыки никогда?
Прошлой весной я играла в детской колонии. Благотворительный концерт. Помню восторг и восхищение в их глазах. После концерта моей музыки эти дети очистились, преобразились. Они стали другими. Надолго ли? Одного из них я запомнила. Неделю спустя в газете появилось объявление, что этот мальчик кого-то убил.
Тогда я поняла, что моя музыка ничего не стоит. Она никому не нужна. Все бесполезно. Вся моя жизнь никому не нужна.
Теперь снова весна. Говорят, раньше распускались почки на деревьях, и в воздухе сладко пахло. Теперь деревьев нет, а запах – всегда один и тот же – горький дым.
И в городе навечно – одно и то же время года. Живем под колпаком.
Смешно, я даже названия его не помню… Да и никто не помнит. Для всех он просто – город.
– 1 –
Над городом, серым от смога, пронзительно выла сирена. С огромных рекламных щитов слепили вспышки неонового света. Многоэтажки, нависавшие над улицами, отдавали воздуху сырость вчерашнего дождя.
Наташа бежала ближе к тротуару, натыкаясь на прохожих, шепча заготовленные заранее извинения. Лямка футляра со скрипкой натерла ей плечо. Наташа очень хотела есть, и чувствовала себя особенно несчастной от того, что дома в холодильнике не осталось никаких продуктов.
Робот, сверкающий новой металлической обшивкой, промчался рядом, с силой двинув Наташу в бок. От неожиданного толчка она едва удержалась на ногах и, сдерживая подступившие слезы, глядела роботу вслед. В коляске, которую он мчал, надрывался плачем ребенок.
- Мы не позволим!.. – кричали в рупор во дворе сгоревшего дома. – Не дадим чиновникам уничтожить наш город!..
В толпе митингующих Наташе нещадно потоптали ноги: крутясь волчком, она вырвалась из объятий жмущихся друг к другу потных тел, и долго с наслаждением глотала в сторонке пропахнувший дымом воздух.
Мальчишка в кепке со скучающим видом сунул Наташе пачку листовок. Листовки шелестели на ветру скомканными страницами, и пахли отчего-то клубникой. Наташа избавилась от них возле ближайшего мусорного бачка.
Пищали автомобильные сирены. На перекрестке рядом с супермаркетом снова случилась авария, и длинная череда машин застыла в пробке до начала следующей улицы.
Покосившись на работника службы чрезвычайных ситуаций, Наташа все же решилась рискнуть. Пробираясь между плотно пригнанных друг к другу автомобилей, Наташа слышала, как ей в спину зло кричат водители.
Но это все было уже не важно. Она добралась домой.
Двор – погруженный в вечную спячку, укутанный сонным покрывалом блеклого песка, продырявленный горлышками разбитых бутылок, щетинился вздыбленными ржавыми качелями и горкой; на плесневелых блоках темнели занавешенные окна; и голые провода, похожие на спутанные комья паутины, уныло качались на ветру.
Во дворе, отбросив в сторону испачканную лопатку, навзрыд плакал соседский мальчишка, Митька, судорожно отмахивающийся от наскакивающего с хриплым лаем пса.
- Пошел! – еще издалека велела Наташа собаке. – А ну, пошел вон отсюда!
Пес оскалился, исходя слюной. Наташа подобрала с земли подходящий камень.
- Не бойся, малыш! – сказала она, приближаясь к Митьке. – Хватайся мне за шею. Я отнесу тебя домой.
Митька горестно всхлипнул, карабкаясь по ее куртке, словно покорял неприступную вершину. Ему было пять лет, и Наташа никогда не видела, чтобы он улыбался.
Пес еще некоторое время пытался ухватиться за Наташины брюки, но потом отстал, и только возмущенно трусил до подъезда за ускользнувшей добычей.
В подъезде Митька торопливо спрыгнул на ступеньки, и сказал:
- Вы только маме не говорите, что со мной было. Она говорит, я слишком всего боюсь.
- Я и сама многого боюсь, - призналась Наташа.
Митька помолчал, шумно втягивая носом воздух.
- А, правда, что наш город собираются снести, – спросил он, – и построить вместо него новый?
- Это кто так говорит? – нарочито сердито спросила Наташа.
- Это все так говорят…
Они поднимались по лестнице. Митька семенил, заглядывая Наташе в глаза.
Наташа махнула рукой.
- Не слушай… И, даже если снесут, всем жителям ведь новое жилье предоставят. Разве не хочется тебе иметь новую комнату, и новые игрушки?
Митькина мама поджидала на четвертом этаже. Опершись о выбеленную стену, она медленно курила, поворачивая сигарету кончиками ухоженных пальцев. Сына она смерила презрительным взглядом, и сцедила:
- Ты где валялся?
- На него набросилась собака… - осмелилась вставить Наташа.
- Я же вчера только постирала, совесть у тебя есть?
- Он от испуга упал…
Соседка досадливо покосилась на нее.
- Слушай, иди, куда шла! Тебя никто не просит вмешиваться. Тебя дома ждут. Второй час уже!
- Как, дома? – обмерла Наташа. – Вы ключи дали? Кому?
Соседка пожала плечами.
- Первый раз его вижу. Симпатичный такой человек… Да, дала! А что ему ждать? Сидеть под порогом, пока ты соизволишь появиться?
- Вы же прекрасно знаете, я именно в это время всегда домой прихожу… Зачем, незнакомому человеку!..
Соседка передернула плечами.
- Павел его зовут, - сказала она таким тоном, будто это все решало.
Открывая входную дверь, Наташа услышала внутри квартиры странное шуршание, и быстрые шаги. Она пожалела, что сунулась в квартиру одна, но была сейчас так зла, что даже это ее не испугало.
Она шумно завозилась в прихожей, снимая обувь.
- Я дома! – оповестила Наташа. – Скучали?
Ей никто не ответил.
Сгущалась настороженная тишина. Наташе чудились тени, скользившие по стенам.
Она прокралась в кухню, и выбрала самый большой тесак. Но, осторожно погладив лезвие ножа, вернула его на место.
Держа швабру перед собой на вытянутых руках, Наташа прошлась по всей квартире.
Гость обнаружился в гостиной, на диване. Это был человек в длинном плаще и в шляпе с широкими полями. Опустив подбородок на грудь, он тяжело дышал, будто запыхавшись.
- Ну, отвечайте, - сказала Наташа. – Вы что делаете у меня дома?
Гость вскочил, роняя на пол шляпу. И уперся животом в конец швабры.
У него оказались большие и темные, фиалковые глаза. Длинное лицо, бесцветная кожа, лысая голова. И руки – мягкие, без единой косточки.
Наташа сразу же узнала его. Вскрикнув, она отступила назад, и перехватила швабру покрепче.
- Я от Неймана, - сказал гость. – Он сказал, вы все поймете.
Его спокойный голос звучал слишком звонко, как у двенадцатилетнего мальчишки. А выглядел он лет на двадцать пять.
«Они же не взрослеют, - поняла Наташа. – Вот и голос …такой. А, все-таки, неприятно смотреть ему в глаза. Слишком они рыбьи».
Гость терпеливо ждал.
- Вы не торопитесь, - любезно сказал он. – Можете разглядывать меня, сколько вздумается. Я действительно махари, можете не сомневаться.
Наташа опустила швабру.
- И многие разглядывают? – едко поинтересовалась она.
- В этом городе – практически все. А на Сфинксе – нет, привыкли.
- Что же просил передать мне Нейман?
- Это.
Гость протянул Наташе тонкую пластину непроницаемо черного цвета – карту доступа в Свободное пространство. Поверхность пластины была холодной, точно корочка льда.
- Сегодня в семь тридцать, - пояснил махари. – Изолированный канал. Оплачено Нейманом.
Наташа спрятала карточку в карман и подошла к окну.
- Странного все-таки посыльного выбрал Ворш, - проговорила она. – Я бы не доверила вам даже почистить апельсин.
Она обернулась, и быстро добавила:
- Нет, извините. Забудьте. Я вас не хотела обидеть.
Гость остался невозмутим. Он сказал:
- Поймите, это не происходит внезапно. Мы всегда заранее чувствуем приближение.
Наташа прикрыла глаза.
- Наверное, так очень страшно жить. Правда, Павел?
Он покачал головой.
- Вы ошибаетесь. Меня зовут Пауль.
Пауль сбегал в продуктовый магазин, а после помог Наташе приготовить ужин. Вернее, готовил он, а Наташа, отрешенно опершись о стену, наблюдала за его действиями со стороны. Махари двигался совершенно, как машина, как робот. Делая шаг, он слегка подпрыгивал, и казалось, что он исполняет какой-то древний и невероятно красивый танец.
- Глядя на вас, думается, что вы много лет проработали поваром, - сказала Наташа. – Но это же не так, верно?
- Верно, - согласился Пауль. – Я умею практически все. Строить дома, мыть машины, убирать улицы от мусора, ухаживать за растениями… Обучающие программы на Сфинксе творят чудеса.
- Но все это рабочие специальности. У нас физическим трудом занимаются исключительно роботы.
Пауль улыбнулся, и Наташу испугала его улыбка.
- Бросьте, Наташа, - сказал он. – У махари на Сфинксе только одна роль – роль слуги. Не делайте вид, что вы этого не знали.
- Не знала! – воскликнула Наташа. – Вот, правда, не знала, иначе не задавала бы таких глупых вопросов. Простите.
Пауль кивнул.
- Я думала, все не так, - в раздумьях продолжала Наташа. – Ведь Сфинкс – ваша родная планета. Как же вы терпите такое положение вещей?
- У нас слишком мало времени, чтобы еще тратить его на бунт и протесты, - ответил Пауль. – Вот, ваша яичница готова.
Пауль сказал это так равнодушно, что Наташа больше не осмелилась ничего спросить.
Она ела молча, а Пауль следил за ней неподвижным тяжелым взглядом, и, на ее просьбы присоединиться, неизменно отвечал, что сядет за стол только после нее.
Наташа была несказанно рада, когда эту пытку прервал звонок из Сети. Она вскочила из-за стола, не закончив ужин, и, на бегу в спальню, выворачивала карманы наизнанку в поисках черной пластины доступа.
Пластина завалилась за подкладку: Наташа неловко старалась ухватить ее под нарастающие звуки звонка, теперь похожие больше на сигнал тревоги.
- Вы, люди, такие беспомощные, - прокомментировал Пауль. – И глупые. Почему нельзя было позаботиться о пластине заранее?
Наташа предпочла не услышать его.
В отчаянии, разозленная бесполезными попытками, Наташа разорвала карман. Выпавшую пластину она быстрым движением всунула в паз блока компьютера.
Мгновенно на экране проступило полное улыбающееся лицо Ворша Неймана.
- Здравствуй, - радостно сказала Наташа. – Ты еще здесь?
Голубые глазки Неймана выразительно посмотрели вверх.
- Ты прав. Я чуть не опоздала. Ну, не молчи.
Двойной подбородок на экране затрясся от беззвучного смеха.
- Нет, ты неисправима, - сказал Ворш. – Ты хоть приблизительно представляешь себе, сколько я заплатил за этот разговор?
Наташа зажмурилась.
- Верно, просто астрономическую сумму. Давай перейдем к делу.
- Что ж, - вздохнул Ворш. – На оправдания я и не рассчитывал. Тогда перейдем к делу. Ты уже знакома с Паулем? Он – твой проводник. На Сфинкс тебя доставит он. Не переживай, я хорошо его на этот счет проинструктировал. В сейфе на космодроме – все необходимые документы. Пауль знает номер сейфа и пароль…
- Постой! – перебила Наташа. – Я ведь еще не согласилась.
- А разве есть у тебя хоть одна причина, чтобы ответить мне отказом? Подумай сама: не сегодня-завтра твой город снесут с лица земли. Ты потеряешь работу, жилище – все. Нет, я не верю, что ты предпочтешь мыкаться бездомной беспечному времяпровождению на пляже самой прекрасной планеты Вселенной.
- Пусть город снесут – на его месте построят новый – гораздо лучше прежнего. А горожан на время постройки обеспечат временным жильем.
Ворш хмыкнул презрительно.
- Это временное жилье, как ты его называешь, будет немногим удобней собачьей будки. Ты заработаешь массу проблем для своего здоровья, и тебе начнут сниться кошмарные сны.
Наташа вспомнила Митьку, его добрые глаза, и ей стало стыдно.
- Значит, бежать, - опустив голову, признала она. – Бежать, как крыса с тонущего корабля… Все к чертям! И тебя тоже, Ворш. Я согласна.
– 2 –
Таких зданий – с витыми лестницами, стрельчатыми окнами, скульптурными колоннами посреди высоких зал, с дубовыми дверьми и каминами, - Наташа не встречала даже на Земле.
- Наша гостиница «Паланта» - уникальна, - говорил хозяин, Мейхер Ван Зоран гостям. – Редкостное сочетание красоты и функциональности. Позвольте, я проведу для вас небольшую экскурсию по гостиничным залам.
И гости – вздыхая, и устало переглядываясь, все же покорно шли за Ван Зораном следом.
- Неудобно отказаться! – шептал Ворш Наташе. – Ты уж потерпи еще немножко. Все-таки, мы многим ему обязаны…
Новых постояльцев «Паланты» было пятеро. Они только что прибыли с планеты Зет-8, и некоторые – едва держались на ногах.
Ван Зоран, бодрый как огурчик, энергично шагал впереди, возглавляя процессию. За его спиной семенил Ворш Нейман, держащий под руку Наташу. Позади высокая рыжая девица в красном платье, глупо хихикающая над каждым словом Ван Зорана – Малена, висла на плече сухощавого парня по имени Мартин.
Последним шел Пауль. Он нес багаж – четыре увесистых чемодана, и сумку с вещами Малены.
Время от времени Наташа оглядывалась – только для того, чтобы убедиться, что Пауль по-прежнему внимательно смотрит на нее, не отводя глаз. Ее смущало такое пристальное наблюдение, но она не знала, как избавиться от него. Похоже, Пауль чересчур буквально воспринял наказ Ворша присматривать за ней.
Ван Зоран показал гостям залы развлечений, бассейны, ресторан, теннисный корт… В гостинице обнаружилась даже библиотека.
- И, наконец, последний зал, - возвестил Ван Зоран. – Моя гордость. Уверяю вас, не только в Марканеше, на всем Сфинксе ничего подобного нет. Прошу, входите.
В последнем зале была кромешная, абсолютная темнота. Наташа не могла справиться с неприятным ощущением, что здесь в любой момент можно ожидать подвоха. Пол скользил под ногами, а воздух жадно почавкивал.
Ван Зоран щелкнул выключателем – и зажглась белым светом параллельная входу стена. Приглядевшись, Наташа поняла, что это – телевизионный экран.
- Что же тут необычного? – спросил Ворш.
- Постойте! – нетерпеливо перебил Ван Зоран. – Идет настройка!
Экран пискнул, и по нему поплыли серые полосы помех. Хлынули картинки и голоса – все мешалось так быстро, что ничего нельзя было понять. Постепенно множество картинок вытеснила одна – видео океана.
Наташа смотрела, замерев. Такое огромное количество воды она видела впервые. Она забыла, что это только изображение: ей захотелось подойти и прикоснуться к океану.
Пенилась, шла волнами светло-голубая вода. Казалось, океан мерно дышал одной большой грудью.
Камера оператора опустилась ниже, под воду, и среди зрителей раздались взволнованные смешки. Ощущение присутствия было полным: словно бы, все шестеро тоже погрузились в океан.
Что-то нарастало в глубинах океана. Вода становилась все беспокойней и темней.
Камера опустилась еще ниже, и выхватила смутную тень, похожую на силуэт раскинувшего руки человека.
- Он утонул! – вскрикнула Наташа.
Ван Зоран покровительственно погладил ее по плечу.
- Не думаю, милая девушка. Не думаю.
Тень стремительно поднималась. Скоро всем стало ясно, что это действительно человек. Он был голым, белокожим, и с лысой головой. Его руки отчаянно барабанили по воде, подталкивая тело наверх, к солнцу. На миг перед камерой мелькнуло лицо человека; он был очень похож на Пауля, но с менее осмысленным взглядом.
Еще один, энергичный рывок, и человек вырвался на поверхность. Его легкие разошлись, впуская свежий воздух. Запрокинув голову, человек часто дышал.
Ролик кончился. Телевизионная стена погасла.
- Вот так они и рождаются, - в тишине и во мраке сказал Ван Зоран. – Если, конечно, это можно назвать рождением. Вынырнув из океана, махари вплавь добираются до берега, и больше уж никогда не покидают твердую поверхность. Океан, да и вообще вода, их пугают, необъяснимо почему.
- Еще бы! – встряла Малена. – А вы бы на их месте разве поступили бы иначе? Не хочется возвращаться туда, где ты едва не утонул.
Ван Зоран зажег лампу. И, обведя всех медленным взглядом, сказал:
- Махари, которого вы видели, вынырнул двадцатилетним. Но многие покидают океан в другом возрасте относительно человеческого. Бывают шестидесятилетние экземпляры. А на прошлой неделе мы обнаружили совсем еще мальчишку.
Наташа украдкой посмотрела на Пауля. Он выглядел совсем спокойным, его гнев выдавали только сжатые кулаки. Наташа закусила нижнюю губу.
- Что же вы хотите сказать? – заинтересовался Мартин. – То есть, по-вашему, махари рождаются в океане? И некоторое время там прекрасно живут, пока что-то или кто-то не вынуждает их вынырнуть на поверхность? Но почему тогда у них нет жабр? Вот среди нас Пауль. Он махари. Пауль, повернись, покажи, что у тебя нет жабр!
Все, кроме Пауля, Ван Зорана и Наташи, засмеялись.
- Не нужно, - тихо сказал Ван Зоран. – Это уж совсем ни к чему.
- А что же дальше? – капризно спросила Малена. – Как случается, что потом у этих махари становится не все в порядке с головой? Они теряют память? Или сходят с ума?
- Перестаньте! – оборвал ее Ван Зоран. – Пожалуйста, хватит! Идемте, я покажу вам ваши комнаты.
Выходя, Наташа могла бы поклясться, что Пауль не идет за ними, что он остался один в пустой зале, в темноте. Она не стала оборачиваться, чтобы проверить это.
– 3 –
Желтые клавиши старого пианино ожили под пальцами Мартина.
Короткое вступление и – три такта тишины.
Тишины, за время которой можно было услышать, как гулко бьется Наташино сердце, как трутся друг о друга пуговицы на пиджаке Ворша Неймана, как переступает каблуками взволнованная Малена.
Из зала пять дюжин накрашенных лиц холодными взглядами обозревали сцену.
Нетерпеливо постукивали соломинки в бокалах с коктейлями. Шуршали резаной бумагой голоса. Девушки смотрелись в зеркальца, и красили губы. Мужчины посматривали на часы.
«Ну, сейчас! – сердито думала Наташа. – Сейчас мы вас побеспокоим. Покажем, что значит настоящая музыка!»
Грянула ударная установка. Негромко зазвучало пианино. Наташа провела по струнам смычком, начиная сольную партию. Скрипка умолкла, и раздался голос Малены.
Наташа играла вдохновенно, прикрыв глаза. Она очнулась только тогда, когда поняла, что зал подпевает. Малена, раскрасневшаяся от неожиданного успеха, повторяла одну и ту же фразу несколько раз, отчего ломался весь ход музыкальной композиции. Но зал, похоже, ничего не замечал.
- Это успех! – прокричала Малена Наташе в перерыве. – Настоящий успех!
Наташа грустно покачала головой. Не такого она ждала успеха.
После их концерта выступала другая группа, игравшая электронный металл. Наташа ушла из клуба, не дождавшись конца первого куплета.
Снаружи был океан. И свет горячего, теплого солнца.
Наташа спустилась к берегу, увязая в песке, и села возле разрушенного кем-то песчаного замка.
Волны вынесли к берегу ракушку. Наташа слышала о таких ракушках: в них можно было услышать шум прибоя. Она поднесла ракушку к уху, и почти сразу же тихий голос сказал ей:
- Не выйдет. Океан слишком близко.
Наташа недовольно взглянула на Пауля. Он лежал, откинувшись на песке.
- Ты следил за мной?
- Совсем нет. В мои обязанности входит помощь клиентам клуба после концерта. Вот я и жду, когда там все закончится.
- Какая помощь? Моешь грязную посуду?
Пауль сел.
- Помогаю им добраться до дома. Или до гостиницы. Наркотики, которые там употребляют, вызывают сильные галлюцинации, - помолчав, он добавил: - А я знал, что ты придешь. Что не сможешь остаться до конца.
Он зачерпнул ладонью горсть песка.
- Ты говоришь так, словно знаешь меня, - сказала Наташа, глядя в сторону.
- А я знаю тебя. Я помню, что было там, в океане, до того, как я попал сюда. Я лежал и видел сны. И ты была в каждом моем сне.
Пауль наклонился к ней.
- Все вокруг лгут, - сказал он. – Лгут, делая из махари каких-то идиотов. Да, это правда, что после некоторого срока, проведенного вне океана, мы теряем разум. Забываем кто мы, и что мы. Превращаемся окончательно в тех, кого им так хочется в нас видеть – в безмолвных рабов, в подставки для подносов! Но я знаю, что так было не всегда. Океан Сфинкса создан для махари, а люди, вторгшиеся сюда, что-то нарушили в жизни моей планеты. Что-то неуловимое, и вместе с тем очень важное.
Наташа гладила шершавую поверхность ракушки. Пауль продолжал:
- Я часто думаю, почему все так несправедливо. Махари умнее людей. Они в несколько раз умнее людей. И дело не в знаниях, которые мы получаем через трансляторы. Мы совершенны.
Наташа тихо сказала:
- Это правда.
Пауль ласково посмотрел на нее.
- Значит, ты поддерживаешь меня. Это хорошо. Ты первая из людей, кто общается со мной на равных. Я понял сразу, что ты – другая. Как думаешь, почему люди назвали планету Сфинкс, а не как-то иначе?
- Я не знаю, - медленно сказала Наташа. – Ведь здесь никогда не было ни пустынь, ни пирамид…
- Ты ошибаешься, - ответил Пауль. – Пирамиды были.
– 4 –
За ужином Ворш первым заметил, что с Наташей что-то не так. Она сидела очень прямо, отложив в сторону вилку. Ее обычно светлые глаза теперь казались черными провалами в глазницах. Она непрерывно смотрела в одну точку – в глаза хозяина «Паланты» Ван Зорана. Тот чувствовал, но игнорировал ее взгляд. Ван Зоран оживленно болтал с Маленой, обсуждая с ней случившийся концерт.
- Феноменально! – повторял Ван Зоран. – Просто феноменальный успех! Я всегда говорил, что только на инструментах можно сыграть настоящую музыку. А ваш голос, Малена, это просто чудо! Я восхищен. Нет, не спорьте, мы никуда вас не отпустим. Вы должны петь в нашем клубе каждый день.
Малена и не думала спорить. Она была уже совершенно пьяна, и ей стоило подправить на лице косметику.
- А Наташа избегает нас, да, Наташа? – воскликнула Малена. – Бросила нас, стоило начаться настоящему веселью. Поверить не могу, что тебе приятней общество слуги, махари!
Лицо Пауля, стоявшего возле стены, осталось невозмутимым.
- Ван Зоран! – звонко окликнула Наташа. – Что вы знаете о пирамиде Мастеччи?
Ван Зоран вымученно улыбнулся.
- Вы почитали на досуге старые газеты? – спросил он.
- Я слышала, эта пирамида была на планете, когда сюда прилетели первые поселенцы. Прозрачная пирамида, зависшая над океаном. Зачем поселенцы разрушили ее?
- Ее никто не разрушал, - недовольно ответил Ван Зоран. – Сама распалась. От древности.
- Пусть так, - настаивала Наташа. – Но кто ее построил?
Ван Зоран настороженно посмотрел на нее. Брезгливо перевел взгляд на Пауля.
И неубедительно произнес:
- Что вы нас кормите байками для туристов? Сами поселенцы и придумали эту историю.
- Три дня назад в течении Логдек выловили скульптуру, - сказала Наташа. – Скульптуру из синего камня, похожего на земной сапфир. Создать такую нельзя силами современных технологий. Что скажете про эту скульптуру? Или ее тоже подбросили первые поселенцы?
Ван Зоран молчал.
Наташа вышла из-за стола. Поднимаясь по лестнице в свой номер, она услышала из ресторана взрывы хохота. Малена смеялась громче всех.
– 5 –
Золотисто-розовое утро походило на взбитые сливки, а деревянная мебель в комнате – на бисквитный пирог. Прозрачные занавеси колыхались на ветру, напоминая своими очертаниями силуэт человека.
Босая, Наташа стояла на цыпочках возле открытого окна. Над океаном поднималось круглое яблоко-солнце.
Лучи его согревали Наташу насквозь, каждую ее косточку. Только сейчас она смогла в полной мере понять, насколько сильно замерзла.
Мерзла всегда, всю свою жизнь. Старалась проскочить, остаться незамеченной, быть как все. Ей вспомнился серый, оставленный ею город. Теперь уже, наверное, его снесли.
А жизнь Наташи начиналась с нуля. Сегодня был первый день, когда она появилась на свет. Она могла все. Ей покорялось небо.
Ясно, что Сфинкс не зря называют планетой рая.
Здесь счастье настоящее, без дураков.
В номер постучали.
Наташа открыла, не спрашивая, кто. Посыльный удивленно смотрел на голые ноги Наташи, с головой завернувшейся в одеяло.
- Я здесь, - кокетливо сказала Наташа, и из одеяла высунулась ее рука. – Вам что-то надо.
- Да, - смутился посыльный. – Я принес цветы.
- Цветы? От кого?
- Этого я не знаю.
- Ну, хорошо, - нетерпеливо сказала Наташа. – Давайте сюда букет!
Закрывшись в номере, Наташа сбросила одеяло, рассматривая подарок.
Это были хатии – пушистые и желтые цветы, в чем-то схожие с земными одуванчиками.
Вечером снова состоялся концерт, но на нем Наташа больше не чувствовала себя одинокой.
Она поймала в толпе взгляд Пауля, и улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ.
– 6 –
Письмо, адресованное Воршу, Наташа поставила на столе.
А ночью она собирала вещи, готовясь к побегу. В условленное время Пауль пришел в ее номер. Наташа открыла ему.
Счастливая улыбка, сиявшая на ее лице, исчезла сразу же, едва она смогла рассмотреть хорошенько Пауля.
Он выглядел еще бледнее, чем обычно, глаза его тревожно блуждали, и в них отражалась боль. Его губы дрожали.
- Я не могу позволить тебе остаться со мной, - собравшись с духом, заявил Пауль. – Завтра ты улетишь со Сфинкса вместе со своими друзьями.
- Что произошло? – спросила Наташа. – Ты боишься? Смешной. Все получится.
- Нет. Нет, я… не могу…
Наташа поцеловала его.
- Мы все сможем, - твердо сказала она. – Вместе. Я сделаю все-все, слышишь? Ты останешься здоров. Мы найдем лучшего доктора.
Пауль вздохнул.
- Твое заклинание не действует, сестричка. Поздно. Поздно. Поздно. Началось.
Наташа еще не верила ему.
- Это шутка?
- Поверишь ли, я несколько часов не мог вспомнить свое имя. Сидел и думал. Понимал, что не мог его забыть, что оно еще здесь, в моей памяти. Понимал, а вспомнить не мог. Амнезия – один из первых симптомов. Прости, Наташа. Мне действительно нужно найти лучших докторов. В приюте для таких, как я. Чтобы все произошло безболезненно.
- Замолчи! Замолчи! Замолчи! – повторяла Наташа.
Обняв его, она проплакала всю оставшуюся ночь. А потом наступило утро, и Наташа поняла, что уснула, и, что в номере Ворш, а Пауль - исчез.
- Ворш! - крикнула Наташа. – Ты должен отпустить меня!
Ворш молчал, скрестив руки на груди.
- Ворш! – зло повторила Наташа.
Ворш молчал.
До самого отлета Наташа не выходила из своей комнаты, и Ворш оставался с ней.
Наташа лежала в кровати, не шевелясь, и все нюхала, нюхала цветы, присланные ей прошлым утром. Хатии пахли одуванчиками.
|
Рассказ открыт для комментариев