6006 Память

    На что похож Океан?
    
    Мне кажется – на человеческую память.
    
    Водная гладь отражает всё, что проплывает над поверхностью – так же наши глаза отражают мир. Изображение всегда неточно: расплывчато, перевёрнуто, рябит. Волна набегает на волну – так же сменяются события, накатывают на нас помимо воли. Но то, что отразилось раньше, не исчезло. Просто погрузилось глубже… глубже… на дно, где колышутся водоросли, мерцают призрачным светом рыбы. Самые неприятные воспоминания – в глубоких впадинах, где фонарь почти бесполезен, каждый шаг вздымает мутную взвесь, а ледяной холод пробирает сквозь гидрокостюм.
    
    Есть ли память у Океана?
    
    Учёные считают, что память есть у воды, но это совсем не то…
    
    Стас открыл глаза – и тут же зажмурил снова. Непривычно яркий свет ослепил, под веками поплыли красные облака. Стас прикрыл лицо ладонью, взглянул сквозь пальцы. Лучи солнца льются сквозь иллюминатор, зайчики играют на полу, стенах. Проклятый шторм наконец-то утих?!
    
    Стас вскочил с постели, подбежал к иллюминатору. На лазурной глади играют золотые блики, мягко шелестит прибой. Белые стены базы отражаются в прозрачной воде. Трудно поверить, что вчера свирепствовала буря. Океан меняется мгновенно. Каждое утро, день, вечер он – другой.
    
    Как человеческая память… И почему вспомнились глупые, наивно-восторженные строчки из дневника, который вёл давным-давно?
    
    Стас принял прохладный душ, оделся, вышел из каюты в узкий коридор. Стены гладкие, жемчужно-серые, раздвижные двери почти не заметны. Шестая дверь направо – диспетчерская. Больше половины экранов уныло чернеет. Спутниковая антенна и камеры внешнего наблюдения были отключены из-за шторма, теперь нужно подключать заново. Кому же этим заниматься, как не единственному в экспедиции инженеру по системам связи?
    
    Инженер вышел из помещения на открытую платформу, по вбитым в стену скобам выбрался на крышу базы – плоскую, с полукруглым бугорком в центре. Стас нажал зелёную кнопку у основания \"бугорка\" – и полусфера раздвинулась, выпуская тарелку антенны. Инженер развернул антенну на северо-запад, проверил, плотно ли сидит в гнезде кабель. Вроде бы должно работать.
    
    Антенна ловит все каналы ТВ, Интернет, а также сигналы автоматических ботов, которые доставляют с берега провиант. Последний АБ как раз был в пути, когда разыгрался шторм.
    
    Вернувшись в диспетчерскую, Стас первым делом взглянул на экран сигналов АБ. На чёрном фоне, расчерченном бледно-зелёными квадратами, мигает одинокая красная точка.
    
    - Привет трюмным работникам! Ну, что там наш провиант?
    
    В дверях диспетчерской – мужичок лет сорока, дочерна загорелый, с весёлыми морщинками и широкой, искренней улыбкой. Георгий Иванович Морячковский, начальник седьмой подводной археологической экспедиции корпорации \"ЭГИР\" – но настаивает, чтобы сотрудники звали его дядей Жорой. Да и не вяжется официоз с прибаутками и хохмочками, которыми щедро сыплет истинный одессит.
    
    - Застряла на восемь – сто шестьдесят три, - указал Стас на мигающую точку. – На карте здесь обозначен скалистый островок. Наверняка бот разбился.
    
    - Ох, мало нам было несчастий… - простонал дядя Жора. – Ну ничего, будем сапоги кушать, а как совсем оголодаем – за тебя примемся!
    
    На самом деле крушение бота вовсе не обрекает экспедицию на голод. На базе хватит консервов с рыбой и морской капустой, чтобы протянуть неделю до прихода нового АБ..
    
    Стас вытянул руки ладонями вперёд.
    
    - Пощадите! Я сгоняю, гляну, может, что и уцелело…
    
    - Конечно, о чём речь! Если доставишь провиант – не тронем. Я когда-то видел в новостях, как самолёт разбился, а пластиковая бутылка \"Фанты\" лежит целёхонькая, так что всё может быть!
    
    Дядя Жора хитро подмигнул. О некоторых вещах лучше не говорить прямо. АБ – собственность транспортного подразделения Корпорации. Если боты терпят крушение, следует немедленно сообщить транспортникам – только они имеют право эвакуировать разбитую машину. Но археологическим экспедициям, которые финансируются по остаточному принципу, не бывает лишним топливо, запчасти…
    
    Стас почти бегом спустился в док, выбрал самый вместительный катер. Мотор завёлся с пол-оборота, словно истосковался за трое суток безделья. Стальные ворота разъехались в стороны автоматически, солнечный свет ударил в глаза, и Стас натянул тёмные очки.
    
    Сверкающая поверхность до самого горизонта. Вода у бортов пенится, за катером тянется пара длинных белых усов. Мелкие брызги летят в лицо, падают на руки, но жгучее солнце высушивает мгновенно. Свежий, ароматный воздух наполняет лёгкие, хочется вдыхать ещё и ещё, полной грудью…
    
    Кричит чайка, ей отвечает другая. Мотор шумит ровно, сиденье едва слышно вибрирует. Стас проверяет, верно ли задал координаты автолоцману – в открытом море немудрено заблудиться… Нет, всё в порядке.
    
    Чёрное пятнышко на горизонте приближается, вырастает в голый, скалистый островок. Вот и бот – яркий красный корпус заметен издали. Стас сбавил ход, чтобы не врезаться ненароком, разделив судьбу АБ. Похоже, удар был сильным: бот перевернулся на бок, осколки стекла и мелкие электронные детали рассыпались по скале. Их немного: большую часть унесло море.
    
    А среди обломков ничком лежит человек.
    
    От неожиданности Стас затормозил так резко, что катер жалобно скрипнул.
    
    Человек худощав, невысок… похоже, юноша или подросток. Одна рука придавлена туловищем, другая отброшена в сторону, ноги разведены. Голую спину облепили водоросли, в светлые волосы набился ил.
    
    АБ не предназначен для перевозки пассажиров, но иногда внутрь забираются мальчишки. Как же, приключение, романтика… Многие мечтают работать на станциях и базах в открытом океане, везёт единицам. А этому бедняге не повезло особенно.
    
    Стас достал из-под сиденья аптечку. Шансов, что парень жив, немного, но… Инженер выбрался из катера на скалу, присел на корточки. Провёл рукой по спине пострадавшего, сметая ил и водоросли. Кожа бледная – а ведь середина лета…
    
    Рёбра мерно вздымаются – дышит! Жив! Это главное. Серьёзных ран не видно – ссадины, синяки. Может, спереди?
    
    Стас осторожно перевернул раненого на спину, взглянул в лицо – и вздрогнул.
    
    Дождь шелестит по крышам и асфальту, журчит в трубах. Крупные, прозрачные капли сбегают по стеклу лениво, словно нехотя. Вялость обволакивает тело мягким пледом, мысли тонут в сонном тумане, глаза слипаются… В такой день хорошо свернуться калачиком на диване или в кресле, вспоминать о приятном, перелистывать любимую, зачитанную до дыр книгу.
    
    Двое, что стоят у окна, смотрят на серый промокший город, но не видят. Парень цедит слова по капле – и кажется, что они, а не дождь, влажно хлюпают о подоконник.
    
    - …слишком большая ответственность. Я хорошо всё взвесил и… понял, что не готов. Извини.
    
    Собеседница встряхивает головой так, что коса – толстая, чёрная как смоль – перелетает через плечо.
    
    - Это твоя мать, да? Она настраивает тебя против меня?
    
    Женщина почти кричит, уже не заботясь, что услышит ребёнок. Он увлечён игрой с машинками, да и всё равно не поймёт – маленький…
    
    - При чём тут мать? – вспыхивает парень. – Тома, я взрослый мужчина и поступаю так, как считаю нужным!
    
    Он не кипятился бы, если бы слова Тамары не попали точно в яблочко. Мать с самого начала возражала против встреч с женщиной на шесть лет старше, разведённой, да ещё с ребёнком. \"Чужая кровь, неизвестно какие гены… Вдруг папаша бандитом был, и сынок в него пойдёт?\"
    
    Он отмахивался… но с каждым днём всё настойчивее расспрашивал Тамару о бывшем муже. Она, как на грех, отвечала неохотно – и в парне просыпались худшие подозрения. Так устроен человек: самую горькую правду принять легче, чем недосказанность и скрытность. Тёмную комнату воображение населяет чудовищами – хотя при свете взгляд не обнаружил бы ничего, кроме толстого слоя пыли…
    
    - Как считаешь нужным? – протяжно произносит Тома. У неё удивительный голос – низкий, глубокий, грудной. – Что ж, я тебя не держу.
    
    Он не ждал. Он настроился на скандал, крики, швыряние вещами… Но Тамара отпускает его спокойно. Смотрит в пол, плечи ссутулились, у глаз резче обозначились морщинки, даже блеск волос словно потускнел. Стасу захотелось обнять её, сказать, что глупо пошутил…
    
    \"Зачем тебе обуза? Что, мало женщин без довеска?\"
    
    - Дядя Стас… вы больше не придёте?
    
    Мальчик стоит в дверях, заступая дорогу. Худенький, светлые волосы взъерошены, маленький подбородок упрямо выступает вперёд, а глаза… в глаза лучше не смотреть.
    
    \"Чужая кровь. Неизвестно, что вырастет…\"
    
    - Нет, Артёмка.
    
    Мальчик закусил губу. Отступил в сторону, нагнулся за игрушкой – малиновым \"Феррари\", что ярким пятном выделяется среди прочих машинок, стареньких, дешёвых. Стас подарил его Артёмке на день рождения… или на Новый год? Теперь Артём протягивает подарок назад. В глазах ни слезинки, голос ровный:
    
    - Возьмите. Может, пригодится. Подарите другому мальчику.
    
    Светлые волосы, тёмные брови, упрямый маленький подбородок… Артём?! Или всё же нет? Жертве кораблекрушения на вид не больше шестнадцати, а сыну Тамары должно уже стукнуть двадцать. Правда, во сне все выглядят моложе.
    
    Раненый спит – крепким, целительным сном, что приходит после сильного стресса. Стас не врач, но прошёл курс неотложной помощи, обязательный для сотрудников корпорации \"ЭГИР\". Это сон – не обморок и не кома.
    
    Ноги и руки целы – ни вывихов, ни переломов. На груди и животе царапины, ушибы. На левом боку содрана кожа, но это мелочь – в сравнении с тем, во что обычно превращаются жертвы разбушевавшейся стихии… Счастливчик! Родился в рубашке? Скорее уж – в скафандре!
    
    Стас перебинтовал парню бок, мелкие ранки смазал и заклеил бактерицидным пластырем. Перенёс раненого в катер, бросил прощальный взгляд на разбитый АБ. Чёрт с ним, пускай драгоценные запчасти забирают транспортники. Сейчас важнее отвезти человека на базу, вызвать врача…
    
    Стас коснулся правого запястья парня – и отдёрнул руку, как от горячего чайника.
    
    Жетона нет!
    
    Электронное удостоверение личности, которое вживляется прямо под кожу и считывается специальными сканерами, каждый получает в тринадцать лет. Каждый, кроме аборигенов диких уголков Земли… и самых бедных жителей цивилизованных стран. Вряд ли Тамара, растя сына одна, шиковала – но Стас был уверен, что за жетон для сына она отдаст последнее.
    
    Потому что человек, данных которого нет во Всепланетном Реестре – вне закона.
    
    Ни один врач не окажет ему помощь – пусть хоть умрёт на ступенях клиники. Никто не сдаст ему внаём комнату, не возьмёт на работу. Его можно истязать, убить, взять в рабство – закон и не пикнет. Закон Корпораций, фактически заменивших собой государства. И \"ЭГИР\" – не последняя среди них.
    
    \"ЭГИР\" занимается добычей нефти, кораблестроением, морскими плантациями… и генной инженерией: невиданные рыбы создаются в лабораториях для ресторанов и подводных парков. Ходят упорные слухи, что проводятся и генетические эксперименты на людях. Что \"охотники\" ловят \"материал\" в джунглях и на затерянных островках. Конечно, руководство \"ЭГИР\" яростно отрицает подобные домыслы… но в Уставе зачем-то прописан пункт, обязывающий сотрудников выдавать службе безопасности Корпорации людей без жетонов. В случае невыдачи – увольнение.
    
    А новую работу, да ещё приличную, найти совсем не легко…
    
    Подросток тихо застонал во сне, светлые ресницы дрогнули. \"И дёрнул же чёрт попереться за этим запчастями!\" – зло подумал Стас. – \"Что теперь – бросать пацана на острове? Или тащить на базу и подставляться самому?\"
    
    Кровь жаркой волной прилила к лицу. Закон, что человеку за бортом всегда нужно бросить спасательный круг, древнее и правильнее законов Корпораций. Запястье можно забинтовать – якобы вывих кисти… Никто и не узнает, что парень без жетона. Он не пробудет на базе долго: отлежится, придёт в себя – и Стас отвезёт его домой. Дом-то наверняка поблизости. Если умно всё провернуть, никто и не узнает…
    
    Инженер завёл мотор, пощёлкал кнопками, задавая автолоцману курс к базе.
    
    Сантименты ни при чём. Будь парень не похожим на Артёма – рыжим, смуглым, узкоглазым – инженер седьмой экспедиции поступил бы так же.
    
    Вот только не взбаламутился бы океан памяти, не всплыли бы события, что, казалось, навеки погребены под слоем ила, яркими ракушками, корнями водорослей…
    
    Он закончил вуз вскоре после того, как расстался с Тамарой. Перспективная специальность – инженер по автоматизированным системам управления. Связи семьи позволяли неплохо устроиться на местном заводе – но он выбрал сам. Выбрал корпорацию \"ЭГИР\". Карьера с нуля, изнурительный труд по двенадцать часов, постоянные разъезды, зарплата не так уж велика, особенно на первых порах. В плюсах – разве что романтика да свежий морской воздух…
    
    Мать закатила истерику – но Стас впервые в жизни настоял на своём. Что-то в нём надломилось, заставило увидеть мир другими глазами. Он понял, что больше не будет милым послушным мальчиком – но мужчиной стать только предстоит.
    
    И он стал. Работал запоем, не жалея себя, всюду, куда посылали – на пассажирских лайнерах, на плантациях водорослей, в археологических экспедициях. Его стали считать настоящим профессионалом и надёжным товарищем. Вот только, разменяв четвёртый десяток, Стас так и не женился. Случайные связи в кратких отлучках на берег его вполне устраивали.
    
    Он частенько вспоминал Тамару. Не потому, что вечная, единственная любовь, о которой снимают фильмы для домохозяек. Просто так устроен человек: самый красивый дом – тот, которым любовался, но не решился купить, самая интересная книга – та, которую не дочитал…
    
    Вспоминал и мальчика, которому побоялся стать отчимом. В детстве Тёмка не проявлял плохих задатков, а если ступил на скользкую дорожку позже – то нет ли здесь вины и \"дяди Стаса\", который заботой и подарками привязал к себе, а потом трусливо сбежал?
    
    С площадки возле дока доносятся голоса, смех. Команда вытащила стол и стулья из камбуза, завтракает на свежем воздухе… Тем лучше.
    
    Стас остановил катер недалеко от резервного выхода, прокрался по пустому коридору в диспетчерскую, нажал пару кнопок. Теперь с камер в его комнате и ванной не будет приниматься сигнал. А камеры внешнего наблюдения он так и не подключил.
    
    Когда вернулся за раненым, тот уже пришёл в сознание. Нашёл взглядом спасителя, едва слышно прохрипел пересохшим горлом:
    
    - Где…
    
    Стас поднёс к губам парня фляжку с водой. Спасённый вцепился зубами, принялся жадно глотать. Фляга опустела – теперь можно и продолжить разговор.
    
    - Ты на базе археологов. Меня зовут Станислав Волгин, можно Стас. А тебя?
    
    Парень наморщил лоб, глаза забегали.
    
    - Не… знаю.
    
    Да, дела… То ли дурачок, то ли потерял память.
    
    - Где ты сел на бот? Город, станция?
    
    - Ничего.. не.. помню. Только волны. Огромные…
    
    Стас нахмурился. Амнезия часто не лечится даже в лучших клиниках, что уж говорить об условиях океанской базы. Если это действительно Артём, то его в этом жалком состоянии придётся тащить через половину земного шара…
    
    \"Не о том думаешь!\" – одёрнул себя инженер. – \"Сначала дотащи его хотя бы до каюты.\"
    
    Стас помог парню выбраться из катера. А весу немало, хоть и худой, как щепка… Идти без поддержки вряд ли сможет – ослабел от голода и потери крови.
    
    На пути, к счастью, не встретился никто. Парень кое-как переставлял ноги, навалившись на плечо инженера. В каюте Стас с облегчением свалил ношу на койку, сам присел на другую. Каюты стандартного жилого модуля рассчитаны на двоих, а некоторые и на четверых, малочисленная экспедиция расположилась в них вольготно.
    
    - Лежи, отдыхай. Я принесу что-нибудь поесть.
    
    Стас прокрался на камбуз, где дежурный, норвежец Хакон Стройберг, методично драил посуду.
    
    - Я опоздал к завтраку. Можно, пороюсь в холодильнике?
    
    Хакон кивнул, не поворачивая головы. Он вряд ли заметил бы, если бы даже Стас позаимствовал двойную порцию. Но инженер помнил, что голодающему нельзя давать сразу много еды, поэтому взял для парня только пучок морской капусты и пару сардин.
    
    Когда Стас вернулся в каюту, парень сидел на койке, с интересом рассматривал коллекцию морских раковин, разложенную на полочках по бокам иллюминатора. Коллекцию Стас собирал долгие годы – по одной раковине с каждого моря, где довелось побывать.
    
    Стас поставил тарелку парню на колени, тот потянул в рот сразу весь пучок капусты, жевал жадно, торопливо, зато на сардину взглянул с подозрением, приподнял с тарелки за хвостик.
    
    - Такие рыбки плавают большими стаями. Как-то непривычно видеть только одну.
    
    Стас улыбнулся. Рыбёшка пробудила в парне какие-то воспоминания, зацепку, ниточку… Наверное, его отец и старшие братья – рыбаки, не раз вытаскивали на шхуну полные сети сардин.
    
    Подросток молниеносно расправился с обеими рыбками, снова вывернул голову, любуясь коллекцией ракушек.
    
    - Хочешь рассмотреть поближе? – спросил Стас.
    
    - Нет, я и так хорошо вижу. Красивые. Вот эти, - подросток указал пальцем, - ещё бывают красные, розовые, белые, коричневые. А вот такие – просто огромными!
    
    Он широко развёл руки, пытаясь передать размеры гигантского двустворчатого моллюска.
    
    - Ты видел такие ракушки раньше? – уточнил Стас.
    
    - Видел! Такие, и другие. Много. Очень много.
    
    - А где – не помнишь?
    
    Парень склонил голову набок, посмотрел на Стаса как на умалишённого.
    
    - На дне. Где же ещё?
    
    Он что, увлекался дайвингом? Ладно, расспросы можно продолжить позже. Пора приниматься за работу: коллеги наверняка уже интересуются, куда Стас запропастился.
    
    За день Стас успел подключить камеры, отладить диспетчерский пульт, проверить электронные системы \"Акваподов\" – подводных машин археологов. Все восемь штук исправны, завтрашнее погружение должно пройти без проблем.
    
    Шесть дней назад строители Корпорации, закладывая фундамент океанариума, наткнулись на подводные руины. Археологов вызвали немедленно, но как только седьмая экспедиция успела разместиться в жилом модуле – начался шторм. Хорошо, что на ближайшую неделю прогнозы обещают ясную погоду, ничто не должно помешать исследовать строения. Чем чёрт не шутит – вдруг это руины Атлантиды?
    
    Поздним вечером инженер сидел за компьютером, просматривая электронную почту. Парень лежал на койке лицом к стене – похоже, снова задремал. Отдых идёт на пользу: он уже выглядит бодрее, к щекам прилил румянец. Вот только главная рана не видима глазом. Надо бы поискать в Сети медицинскую литературу об амнезии…
    
    Стас скорее почувствовал, чем услышал, как за спиной открылась дверь каюты, и мысленно обругал себя. Какого чёрта не запер? Впрочем, на базе привычку входить без стука имеет только один человек.
    
    Дядя Жора вытаращил глаза, заметив нового жильца каюты.
    
    - Ой, а кто этот молодой человек? Не тот ли студент, которого обещали на практику из Института океанографии? Только почему так рано, и не предупредили?
    
    - Здесь можете говорить свободно, - заверил Стас, – с камерой неполадки. Но он спит…
    
    Стас кивнул на дверь ванной, посторонился, пропуская начальника. Оба втиснулись в стерильно-белое помещение, между душевой кабиной, раковиной и унитазом. Дядя Жора прикрыл дверь и спросил непривычно серьёзным тоном:
    
    - У молодого человека таки нет жетона?
    
    - Вы всё схватываете на лету, шеф! – искренне восхитился Стас. – Я нашёл его в море, среди обломков бота.
    
    Дядя Жора вздохнул, покачал головой.
    
    - Благородный поступок, однако… Или ты не понимаешь, что не сможешь прятать молодого человека вечно?
    
    - Вечно – нет, но пару дней – вполне. Чуток оклемается, и отвезу его домой.
    
    - Даже так? А если молодой человек родом из Гренландии?
    
    - Это мои проблемы.
    
    - Ты рискуешь, Стас, - проговорил начальник медленно, глядя прямо в глаза. – А я – ещё больше.
    
    - Разве у нас есть выбор?
    
    Дуэль взглядов длилась не больше минуты – оба отвели глаза одновременно. Будь на месте дяди Жоры кто-нибудь из американских или японских сотрудников Корпорации, выбор был бы очевиден – поступить согласно Уставу. Потому ни с кем, кроме земляка, Стас и не рискнул бы вести подобный разговор.
    
    - Что ж, пусть остаётся, - разрешил шеф.
    
    - Проглотить её? Зачем?
    
    Подросток в недоумении вертит в пальцах ярко-оранжевую капсулу, которую Стас позаимствовал из аптечки. Как хорошо, что на базе нашлись таблетки \"Sweet memories\"! Их предназначение – вызывать в памяти самые яркие, приятные воспоминания, с полным эффектом присутствия. Человек даже не вспоминает – а проживает сладкие минуты заново. Лучшее средство при частичной амнезии.
    
    - Чтобы вернуть память, - терпеливо объясняет Стас. – Вспомнить имя, дом, родителей. Ты разве этого не хочешь?
    
    - Хочу.
    
    Подросток откинулся на подушку, веки смежились, на губах расплылась счастливая улыбка. Уснул мгновенно – наверное, побочный эффект снадобья.
    
    Кто же он? Какую жизнь оставил за спиной? От хорошей жизни в Океан не уплывают, но нет на Земле человека, чья память состояла бы сплошь из кошмаров. Пусть даже рос в голоде и грязи трущоб, с малых лет воровал и попрошайничал – бывали же дни, когда удавалось поесть досыта, была неожиданная щедрость или добрые слова случайных прохожих…
    
    Оранжевая капсула поможет вспомнить прошлое. А Стас постарается что-то сделать для будущего.
    
    Солнце ярким светом заливает каюту. Светило стоит высоко – почти девять утра. Долго длился сладкий сон… и длился бы ещё дольше, если бы Стас, вернувшись в каюту с завтраком, не растолкал подростка.
    
    Парень ел так, что за ушами трещало, и Стас решил не отвлекать. Наконец, последний рыбий скелет опустился на тарелку, и инженер спросил, надеясь, что голос прозвучит легко и непринуждённо:
    
    - Ну, как спал? Что снилось?
    
    - Снилось… Ой, много всего. Рыбы. Водоросли. Коралловые рифы. Скалы, покрытые налётом соли. Океан – очень разный: вода то прозрачная, зелёная, подсвеченная солнцем, то мутная, свинцово-серая. И небо, тоже разное.
    
    - А люди тебе не снились? Города?
    
    - Снились, но редко и как-то странно: как будто лёжа на них смотрю. Чаще корабли. Проплывают вверху, там, где сквозь воду светит солнце, медленно, как гигантские рыбы – или их переворачивают огромные волны, они тонут, разваливаются на части… На одном корабле было написано \"Вильгельм Гуслов\". На другом – \"Корона\".
    
    Стас не знал, что и подумать. Неужели \"SM\" не сработали как следует? Как могло случиться, что человек не вспомнил ни имя, ни родителей – а только кадры из фильмов? Трудно поверить, что в его жизни не было других радостей и впечатлений, кроме фильмов о подводном мире…
    
    - Имена кораблей помнишь, а своё – нет… - вздохнул инженер. – Но человеку нельзя без имени. Можно, я буду звать тебя Эрик?
    
    - Эрик, - произнёс подросток, словно пробуя на вкус. – Зовите, если хотите.
    
    Динамик внутренней связи завопил раздражённо:
    
    - Стас, или ты где-то застрял?! Мы начинаем погружение!
    
    - Оставайся в каюте, - велел инженер Эрику. – Я вернусь.
    
    Над диспетчерским пультом восемь экранов. На каждый передаётся изображение с камеры одного из \"Акваподов\". Для звуковой связи – микрофон и динамики.
    
    - Стройберг, приём! Проверка связи.
    
    - Вас слышу. Конец связи.
    
    - Жора, приём!..
    
    Таинственный полумрак подводных глубин. К поверхности мчатся гирлянды пузырьков. \"Акваподы\" погружаются, цвет воды становится темнее. Рыбки шустро прыскают в стороны. Вот и песчаное дно, гладкая равнина упирается в гряду булыжников причудливых форм. Камень покрыт яркой радугой кораллов и губок.
    
    Стас в очередной раз жалеет, что сам почти никогда не спускается на дно, видит красоту океанских глубин только на стареньких, тусклых экранах. Но ведь кто-то должен оставаться наверху и поддерживать связь…
    
    Краем глаза Стас уловил движение возле входной двери – и резко обернулся.
    
    - Эрик?! Я же сказал: не выходи из каюты!
    
    - Но ведь все ваши под водой. Меня никто не увидит.
    
    Стас махнул рукой. Бесполезно объяснять насчёт скрытых камер.
    
    \"Акваподы\" ступают по песку, прожекторы шарят по дну, испуганные светом морские жители взмывают из укромных норок. Впереди вырастает подозрительно ровная каменная гряда. Мощная струя из водомёта ударяет в булыжник рядом. Тучи ила разлетаются, открывая крылья, голову, львиные лапы… Статуя!
    
    Новые залпы водомётов открывают остатки барельефов на каменных стенах, петли и заклёпки металлических ворот, портик с колоннами… Эрик остановился за спиной инженера, вглядываясь в экраны.
    
    - Красивое здание. Провалилось под воду, когда было извержение вулкана. Внутри два больших зала, статуи в нишах – только сейчас их толком не рассмотреть, заросли кораллами…
    
    Стас не удивился, потому что слушал вполуха. Внимание поглощено картинами, что передаются с камер \"Акваподов\". Эрик рассказывает что-то про храм? Фантазирует, ну и пусть…
    
    - База, это Юкио. Как слышно? Приём.
    
    - Слышу вас отлично.
    
    - Мы обнаружили вход в здание. \"Акваподы\" не пройдут. Я и Стройберг покидаем машины.
    
    - Вас понял.
    
    - Конец связи.
    
    Два экрана темнеют, через десять минут изображение появляется снова – теперь уже передаётся с камер, укреплённых прямо на головах археологов. Лица обоих скрывают маски, за спинами укреплены баллоны с кислородом, на правой руке – лазеры. Взмахивая ластами, археологи проплывают сквозь пролом в стене.
    
    Сумрачный длинный зал. Бесконечные ряды колонн, загадочные знаки выбиты на мраморе. Пол расписан замысловатыми узорами. Юкио нагнулся, рассматривая изображения, Хакон проплыл мимо колонн к стене напротив. Золотой блеск в неглубокой нише – удивительно изящная, миниатюрная статуэтка женщины с глазами из самоцветов. Археолог коснулся её, сметая ил – и храм сотряс оглушительный грохот.
    
    Каменные глыбы падают с потолка, разбивая мрамор, взлетают осколки. Тряска, гул древнего механизма. Изображение на экранах смутное, почти неразличимое, мечется бестолково.
    
    - Стройберг, Юкио, приём! Вы ранены?!
    
    Камнепад стих, изображение немного прояснилось. Стас видит, как пятна света от фонарей археологов скользят по алтарю, колоннам, стене… глыбам, вокруг которых ещё не осела муть. Похоже, товарищи успели отплыть в закуток, который не затронула лавина – но обвал отрезал их от выхода.
    
    - Я цел, - отвечает норвежец.
    
    - Я в порядке, - отзывается Юкио.
    
    Скрежещущий динамик плохо передаёт интонации, но Стас догадывается – товарищи изо всех сил борются с паникой. Археологи оказались в ловушке. Мощности лазеров хватило бы прорезать лист металла или каменную стену – но не скальной монолит.
    
    Над пультом склоняется Эрик, кричит в микрофон:
    
    - Режьте лазером стену над алтарём! Она тонкая! Потом длинный узкий ход в скале. Второй поворот направо – и вы выберетесь!
    
    - Эрик, это не уже не шутки! – резко одёргивает Стас.
    
    - Вас понял. Конец связи, - доносится голос Хакона.
    
    Стас с замиранием сердца следил, как луч распиливает скалу. С треском разлетелась щебёнка, открылся тёмный лаз. Хакон скользнул первым, только мелькнули ласты, японец отстал ненамного. Фонари высвечивают извилистый, словно прорытый червём, древний тоннель, белёсые морские губки на стенах. Слева – гладкая стена, справа появилась и уплыла назад чёрная дыра с неровными краями. Второй поворот… извилистый тоннель, ещё уже. Впереди – сплошная чернота.
    
    Археологи пробираются, отталкиваясь руками от стен. В самых узких местах баллоны застревают, приходится подаваться назад, протискиваться бочком…
    
    Забрезжил синеватый свет. Фонари осветили белый песок, плети водорослей, поверхность Океана высоко над головой. Спасены? Спасены!
    
    Радость пульсирует, распирая рёбра, словно сам Стас, а не Хакон и Юкио, выбрался из подводного плена. Но в висках колокольным звоном гудит тревога.
    
    - Откуда ты знал?!
    
    - Что? – спокойно переспросил Эрик. Кажется, он и сам не понял, что совершил невозможное.
    
    - Как выбраться из храма!
    
    - Я просто вспомнил. Я помню, что с другой стороны здания – погасший вулкан, и в нём проложены тоннели. А за вулканом по дну разбегаются паутинкой глубокие, узкие расщелины. А дальше…
    
    Эрик продолжает перечислять подробности, неизвестные даже участникам седьмой экспедиции. А ведь до них эту часть океанского дна не исследовал никто! Колокола в голове Стаса звенят всё громче, оглушают.
    
    Мировой Океан, который обрёл самосознание? Память, мысли… разум? Обрёл и вселился в человеческое тело? Или человек, каким-то образом получивший власть над Океаном? Если его можно назвать человеком…
    
    Камеры! Стаса прошибает холодный пот. Разговор записывался. Корпорация уже знает об Эрике – или узнает через несколько часов, когда электронная система передаст записи через спутниковую связь. Если даже сейчас обесточить базу, отключив солнечные батареи, это не поможет. Подключится резервный генератор, которого хватает на сутки бесперебойной работы.
    
    Что делать? Бежать? Прятаться?
    
    От Корпорации не скроешься.
    
    Во взгляде Эрика проступает тревога, и Стас растягивает губы в резиновой улыбке. Всё, что остаётся – не подавать виду. С этой же улыбочкой и притворной бодростью он встретит коллег. Им тоже необязательно знать, что сегодня – последний день спокойной жизни.
    
    Все лампы в потолке каюты вспыхнули разом. Стас недовольно заворчал во сне, протёр кулаками глаза. Дверь разъехалась, в проёме показались три широкоплечих силуэта.
    
    - Джон Омен, - представился один, - служба безопасности Корпорации \"ЭГИР\". Внеплановая проверка, всем оставаться на местах.
    
    Сон мигом слетел. Сердце застучало часто-часто, тело покрылось испариной. В виски назойливо застучала единственная мысль: \"Вдруг совпадение? Авось, пронесёт!\"
    
    Внеплановые проверки – обычное дело в Корпорациях. Чтобы сотрудники не замыливали глаз начальству, не прикрывали ежедневный бардак \"потёмкинскими деревнями\", а всегда были в тонусе. Внеплановые проверки проводятся без предупреждения, в любой день… или ночь. Проверяться может что угодно: сохранность запасов, исправность оборудования, соблюдение техники безопасности… неявка сотрудников или присутствие посторонних…
    
    Омен вышел на середину комнаты, глаза нацелились в разные стороны, как у богомола, цепкий взгляд пригвоздил Стаса и Эрика одновременно.
    
    - Назовите себя.
    
    - Станислав Антонович Волгин, инженер по системам связи, - отозвался Стас, изо всех сил пытаясь выглядеть хладнокровным и невозмутимым
    
    - А вы?
    
    Эрик сел на кровати, растерянно хлопал глазами.
    
    - Настоящее имя? – пробормотал, сдерживая зевок. – Не помню…
    
    - Документы?
    
    - Нету.
    
    В лице Омена не дрогнул ни один мускул, в глазах не скользнула даже тень удивления. Теперь сомнений нет: проверка совпала с появлением Эрика не случайно. Беседа разыгрывается строго по сценарию, и все актёры знают, каков будет финал.
    
    Все, кроме одного. Того, кто оказался на сцене случайно – и должен её покинуть.
    
    - Согласно пункту Устава сто три – двенадцать, - подчеркнул Омен, - мы проведём процедуру идентификации вашей личности.
    
    Из внутреннего кармана куртки явился серебристый полукруг, похожий на древний CD-проигрыватель. Проверяющий вырвал у Эрика волос – движение быстрое, как змеиный бросок, парень не успел даже моргнуть – и бросил внутрь прибора. Идентификатор тихо зажужжал, подключаясь к Всепланетному Реестру ДНК.
    
    - Пока выполняется запрос, я задам несколько вопросов вам, господин Волгин. Вы знаете этого человека?
    
    - Я не знаю его имени. Я нашёл мальчика в открытом море. Он потерял память и не имел при себе никаких вещей.
    
    - То есть вы признаёте, что привели постороннего на базу?
    
    - Да, признаю.
    
    Помощник Омена заглянул в мёртвый глазок камеры, проверил подключение кабеля, растерянно развёл руками. Омен кивнул помощнику, задал Стасу новый вопрос:
    
    - Почему отключен прибор видеонаблюдения?
    
    - Техническая неисправность. Я работаю над её устранением.
    
    Взгляд Омена впервые отразил эмоции: недоверие, подозрение, злость. Они вынырнули из холодной глади, как стая акул, и так же мгновенно скрылись. Проверяющий догадывается, но доказать не может.
    
    Хотя, если бы на Стаса повесили ещё и укрывательство от наблюдения – какая разница? Снявши голову…
    
    Идентификатор издал тревожный вскрик. Огонёк загорелся красным.
    
    Стас прикусил язык, чтобы не вскрикнуть.
    
    - Ответ на запрос отрицательный – идентификация невозможна, - в голосе Омена зазвенели нотки торжества. – Согласно пункту сто три – тринадцать, вы должны покинуть базу. Мы проводим вас.
    
    - Я не хочу! – по-детски заупрямился Эрик.
    
    - Сожалею – но вы не имеете права находиться на территории базы без документов, удостоверяющих личность.
    
    Эрик перевёл взгляд на Стаса. Взгляд ребёнка, который понял, что родители могут защитить не от всех бед.
    
    Больно, мерзко, противно признавать – но против профессионалов Корпорации у них шансов нет. А если Эрик применит свои особые способности, погибнут не только трое мерзавцев, но и множество невинных людей. Океанские станции, посёлки на берегу, курсирующие пассажирские лайнеры…
    
    - Иди с ними, Эрик, - попросил Стас.– Так будет лучше.
    
    Голос предательски сел.
    
    Эрик медленно натянул джинсы. Выудил из-под кровати кроссовки… обулся… понурив голову, вышел вслед за людьми в форме.
    
    Его не убьют. Не сделают больно. Не должны. В Корпорации работают люди жестокие, но не идиоты. Если подозревают, что мальчик способен управлять Океаном, что его злость и обида превратятся в двенадцатибалльный шторм…
    
    - Просим прощения за неудобства, - процедил сквозь зубы Омен, закрывая дверь.
    
    Небо подёрнуто серой дымкой, солнца не видно. По поверхности Океана не пробегает даже мелкая рябь – полный штиль, но Стасу он кажется страшнее шторма.
    
    По платформе металлом зазвенели шаги.
    
    - Я скоро буду собираться, - заверил Стас, не оборачиваясь. – Только попрощаюсь с Океаном…
    
    - Мне-то что? – отрезал дядя Жора тусклым, почти неузнаваемым голосом. – Сиди хоть до завтра.
    
    - Разве не было приказа освобождать каюты?
    
    - Нет. Явились среди ночи эти… пошмонали всех и отчалили без единого слова. Я рано утром включил почту, каждые пять минут обновляю страницу – но приказа об увольнении таки нет и нет!
    
    Шеф в ярости ударил кулаком о ладонь.
    
    - Хоть бы скорее! Нет, надо напоследок помучить людей…
    
    Жора направился обратно к корпусам, Стас проводил взглядом нескладную, полноватую фигуру. Да, ситуация уникальная: на базе нашли не просто парня без жетона, а подростка, в которого вселилась память Океана. Вряд ли археологам из-за этого окажут милость. Скорее – уберут лишних свидетелей. Запасы топлива в доке невелики, но если их подорвать – из воды останутся торчать одни искорежённые остовы, да всплывут трупы. Интересно, можно ли отдать команду на взрыв дистанционно?
    
    Стас горько усмехнулся. Даже мысль о скорой гибели не развеяла мутного, тупого оцепенения.
    
    Что с Эриком? Наверняка его склоняют к сотрудничеству. Сулят золотые горы… а он не понимает, о чём речь. Он мыслит совершенно по-другому, чем обычные люди. Боссам Корпорации придётся нелегко.
    
    Значит, для переговоров потребуется один из тех, кто знаком с Эриком дольше. Скорее всего, вызовут Стаса, но могут и дядю Жору – вообще любого, чьё имя проскользнёт в разговоре. Потому археологов и держат в подвешенном состоянии. Разумное, логичное объяснение. Или просто утешительное?
    
    Участники экспедиции сновали по базе неслышными тенями. Юкио было заикнулся, что раз уж пока не уволены, надо продолжать работу, погрузиться снова – но его не поддержали. Стас сидел у края платформы, словно превратившись в камень. Не просто любовался Океаном – ждал.
    
    Ожидания сбылись около полудня. Крупный пассажирский катер с символикой Корпорации причалил рядом, перебросил трап. По ступенькам сошёл человек в строгом костюме, молодой, но с седыми висками.
    
    - Господин Волгин? Прошу вас.
    
    Спорить не было смысла. Стас плюхнулся на сиденье, визитёр сел напротив. Катер тронулся с места бесшумно и почти неощутимо – новейшая модель.
    
    - Куда вы меня везёте?
    
    - В Центр Океанических Исследований Корпорации \"ЭГИР\". Пригласить вас в гости таким необычным образом решили вовсе не мы, а вышестоящее руководство. Возможно, вы догадываетесь о причине происходящего?
    
    - Догадываюсь.
    
    - Этот странный мальчик… вы ведь понимаете, о ком я? Нам пока что не удалось установить границы его возможностей. Он замкнут, неохотно идёт на контакт и, весьма вероятно, сам не вполне осознаёт свои силы. Замечу лишь, что с научной точки зрения подобный феномен не является чем-то… сверхъестественным. Науке известны люди с невероятной физической силой, выносливостью, подвижностью суставов или способностью переносить экстремальные температуры. Необычные способности часто проявляются в ситуациях, когда человек оказывается на грани жизни и смерти.
    
    Катер шёл ровно, словно скользил по льду – но в иллюминаторе проплывало гладкое зеркало Океана, в нём отражалось серое небо. Учёный, приняв угрюмое молчание Стаса за интерес, самозабвенно вещал:
    
    - Нам давно известен феномен \"памяти воды\" – тонкого электромагнитного поля, содержащего информацию, которое окружает молекулы воды. Подобные электромагнитные поля сопровождают и мыслительную деятельность человеческого мозга – что неудивительно, учитывая, что мозг состоит из воды более чем на девяносто процентов. Возможно, что мозг мальчика, оказавшегося в экстремальных условиях, вступил в некое взаимодействие с электромагнитным полем Океана. Весьма вероятно, что это и позволило мальчику спастись…
    
    Дальше Стас не слушал. В монологе могли содержаться полезные сведения, но воспринимать его было адским трудом.
    
    ЦОИ так же, как база археологов, размещён на плавучей платформе, только куда больших размеров. Катер остановился в ряду точно таких же, учёный и инженер прошли досмотр на КПП. Потом перед ними раздвинулась дверь массивного белого корпуса, путаница узких коридоров повела вглубь.
    
    Когда Стасу начало казаться, что блужданиям не будет конца, учёный открыл перед ним одну из дверей, а сам остался в коридоре.
    
    Богато обставленная каюта. На столике под иллюминатором – тарелка с клешнями лобстера и скорлупой от устриц. На койке, обхватив руками колени, сидит Эрик. При виде Стаса в глазах звёздочками вспыхивают радость и надежда.
    
    - Дядя Стас?! Вы приехали забрать меня отсюда?
    
    - А тебе здесь плохо?
    
    - Меня не обижают, но… ведут себя странно. Приходят, уходят, говорят непонятные вещи. Хотят, чтобы я назвал какие-то условия. А я хочу, чтобы меня выпустили погулять – в комнате душно и не видно моря… Но как раз этого не разрешают!
    
    Стас потёр подбородок. В голове быстро-быстро, словно на экзамене, к которому не готовился, закрутились винтики и шестерёнки. Инженер примерно представлял, ЧТО нужно высказать представителям Корпорации устами Эрика – но ведь очень важно и то, КАК говорить. Неверный оборот, неудачная фраза может привести переговоры совсем не к тому исходу. \"Ничего, прорвёмся! Где наша не пропадала?\"
    
    - Условия? Что ж, будут им условия…
    
    - Я так и знал – вы поможете! Я очень хочу вернуться с вами на базу, и чтобы там всё было как раньше. Я хочу работать, помогать вам, научиться всему, чему надо. Это ведь можно? Да?
    
    

    ***
    
    Два года спустя.
    
    Маленький, юркий катер причалил к платформе, на которой белеют корпуса стандартного жилого модуля. По трапу сбегает светловолосый юноша, на белой рубашке бэйдж: \"Эрик Волгин, студент Института океанографии. Дневное отделение, группа…\"
    
    Навстречу спешит мужчина обычной, незапоминающейся внешности, лет тридцати. Они крепко обнимаются, старший похлопывает младшего по плечу.
    
    - Ну, как у тебя дела? Как учёба? – спрашивает, отстранившись.
    
    Юноша печально вздыхает, но в глазах пляшут весёлые искорки.
    
    - Трудно, дядя Стас… У нас много лекций по биологии. Я раньше знал, как выглядят все рыбы и кораллы – но сейчас надо запоминать названия! И ещё кучу терминов. А на других лекциях, наоборот, скучно. Мне больше нравится, когда после занятий вызывают профессора, и я помогаю им составлять карты морского дна.
    
    - Что ж, молодчина!
    
    - А как ваши раскопки?
    
    - Да там работы ещё не на один год… Целый подводный город! С твоего предыдущего приезда мы раскопали галерею и два павильона со статуями. Не хочешь погрузиться с нами, взглянуть?
    
    - Очень хочу!
    
    - Заодно и умники смогут в очередной раз проверить – не сработает ли на тебя артефакт древней цивилизации!
    
    Оба смеются, но Стас умолкает первым.
    
    Тогда, два года назад, он натолкнул учёных из ЦОИ на мысль, что проявление \"океанической памяти\" у обычного мальчишки может быть связано с древними руинами, расположенными неподалёку. А к выводу, что археологические работы лучше продолжать тем же исполнителям, которые их начали, руководство Корпорации пришло самостоятельно.
    
    Эрику выправили документы – пустяк при возможностях Корпорации \"ЭГИР\". Парень сам настоял, чтобы его записали Эриком Станиславовичем Волгиным. Ему позволили учиться в Институте бесплатно – заодно и помогать местным учёным – но обязали посещать базу седьмой экспедиции не реже, чем раз в полгода. \"С целью выявления возможной корреляции между присутствием объекта \"Эр\" и состоянием подводных руин\", как написано в секретном докладе, в который Стасу удалось заглянуть одним глазком.
    
    Эрик ловко запрыгивает на сиденье \"Аквапода\", оборачивается, чтобы о чём-то спросить:
    
    - Папа… ой, я хотел сказать, дядя Стас…
    
    - Мог и не исправлять, - улыбнулся инженер. – Я не против такого обращения.