“Океан даст человеку то, что он заслужил”
Из легенды про Океан и справедливость
Вдоль аллеи горели фонари. Одним концом она выходила на центральный проспект, другим – на привокзальную площадь, фонтаны и памятник.
На лавочке сидели двое. Первый – мужчина лет тридцати, растрёпанный и беспечный, второй – под пятьдесят, с лёгкой сединой на висках. Молодой курил и время от времени мечтательно глядел куда-то вверх.
– А помнишь, как мы эту глыбу рисовали? – спросил он, кивая в сторону памятника.
– Конечно, помню, – усмехнулся Константин Львович.
Когда-то давно, Вит был его учеником. Константин тогда преподавал изобразительное искусство в городском университете – там они и познакомились. Прошло лет десять, а эти двое всё продолжали общаться. Вит не был талантливым художником, зато оказался отличным другом.
Константин Львович потянулся и снова оглядел аллею: лавочки, фонари и цветную плитку под ногами. Проводил взглядом пожилую пару, а следом за ней – молодую с коляской. На плечё ему упал первый жёлтый лист.
– Почти сентябрь, – вздохнул Константин. – Как быстро лето пролетело.
– И не говори. А помнишь, мы здесь коньяк пили на твои сорок?
– Было дело.
Вит достал из-за пазухи фляжку и потряс ей – раздалось характерное бульканье. Константин Львович заметно оживился.
– За успех? – Вит поднял фляжку и поднёс её к губам.
– За твой успех, – согласился Константин Львович.
Сделав глоток, он закашлялся.
И всё-таки Вит был посредственным художником. Был. А стал гениальным.
Когда Константин вернулся домой, в квартире хозяйничал ветер. Окна были распахнуты, шторы трепыхались под шум прибоя, а бумаги, лежавшие на столе, ветер небрежно разбросал по полу. Константин поморщился и захлопнул окна. Часы пробили полночь. Он проверил, плотно ли закрыта форточка на кухне, вернулся в комнату и стал собирать бумаги.
Утром Константин Львович отправился на вокзал встречать племянницу. По дороге он позвонил Виту и извинился, что не успеет прийти на выставку.
– Пока её встречу, пока покажу город. Нехорошо будет бросать девочку одну.
– Ничего страшного, – успокоил его Вит. – Мои работы снимут только через неделю.
Привокзальная площадь была выложена крупными плитами, а в самом её центре играл фонтан. День выдался солнечный. Константин сидел на скамейке, в тени огромного памятника, и довольно щурился. Зажав в клюве фантик, мимо лавочки проскакала крупная ворона.
До поезда оставалось больше часа.
Константин Львович захотел пить, встал и побрёл в сторону ларьков. Проходя мимо памятника, он наткнулся на группу туристов: обычно экскурсии начинались именно здесь. Купив минеральной воды, Константин решил послушать.
– … история города насчитывает более трёх веков…, – рассказывала молодая женщина гид.
Чуть в стороне собралась другая экскурсия, поменьше. Константин стоял между ними, и до него долетали слова с обеих сторон.
– … памятник был построен двести лет назад…
– … архитекторы долго не могли решить, каким должен быть памятник Океану…
– … исполнили его в виде весов. Если присмотреться, то видно, что обе чаши находятся на одной высоте…
– … говорит о том, что Океан всегда справедлив…
Константин зевнул и вернулся на свою лавочку. Он любил это место, не смотря на то, что здесь всегда было людно. Любил фонтан и плиты. И даже приходящие поезда казались ему до боли родными. Любил воспоминания, связанные с этой площадью. Но больше всего Константин Львович был рад тому, что сюда не мог добраться ветер.
На лавочку присел старичок.
– Простите, вы местный? – поинтересовался он.
Константин кивнул.
С визгом пронеслись дети, которым очень быстро наскучила экскурсия. Куда больше их интересовал котёнок, спрятавшийся под соседней лавочкой.
– Неужели всё то, что рассказывают, правда? Я думал это просто легенда про Океан и справедливость.
Константин Львович пожал плечами.
Экскурсовод закончил свою речь, и туристы стали фотографироваться на фоне огромных весов. Дети попытались перелезть через ограждение, но их быстро вернули на место – памятник был главной достопримечательностью города.
– Океан действительно меняет людей, – ответил Константин Львович. – Но справедливость тут ни при чём. Просто им хочется в это верить.
– А вы сами были у Океана?
– Нет, – покачал головой Константин.
Старичок поглядел куда-то в сторону аллеи, потом на памятник, поблагодарил и побрёл к фонтанам.
Неделю назад Свете исполнилось восемнадцать. Теперь она была совершеннолетней, а значит, имела право на Океан. За полгода до этого девушка предупредила Константина Львовича, что сразу после дня рождения собирается приехать к нему.
Когда они виделись в последний раз, Света была совсем ещё ребёнком. Она носила розовое платьице, вела себя тихо и во всём слушалась родителей. Сейчас Константин мог с уверенностью сказать, что ничего не изменилось.
Света стояла у вагона и растерянно озиралась. Её родной город был куда меньше. Заметив Константина, Света попрощалась с проводницей и пошла ему навстречу. Они поздоровались и свернули на аллею, в сторону дома.
– Ты выспалась? – спросил Константин Львович.
Света покачала головой.
– Не могла уснуть.
На проспекте Константин поймал такси, ехать предстояло почти через весь город. Когда машина остановилось, девушка давно уже спала на заднем сидении. Константин Львович осторожно разбудил её.
– А что так шумит? – спросила Света, переступая порог квартиры.
– Океан.
Первым делом Константин Львович проверил, закрыты ли окна в комнате. Потом запер форточку на кухне.
– А он близко? – удивилась девушка.
– Триста метров.
Пока Константин набирал воду в чайник, Света стояла у окна и, не мигая, смотрела вдаль.
– Завтракать будешь?
– Нет. Лучше лягу спать.
Уже засыпая, Света попросила приоткрыть окно.
– Не могу уснуть, когда в комнате душно, – извинилась она.
Константин Львович осторожно повернул ручку и потянул створку окна на себя. Ветер тут же растрепал его волосы.
– Так достаточно?
Света кивнула.
Ветер прогулялся по столу, но бумаги были предусмотрительно убраны в ящик. Тогда он тронул карандаш, тот качнулся и покатился к краю.
Вит пришёл вечером.
Света проснулась совсем недавно, сидела на кухне с кружкой чая и зевала. На часах было одиннадцать, в окне отражались картины, стол и Константин, стоящий у плиты. Света водила чайной ложкой по скатерти, рисовала круги и восьмёрки. Иногда она зачёрпывала варенье из хрустальной вазочки.
Когда раздался звонок, Света пошла открывать.
– Привет, – послышалось из прихожей. – А ты и есть племянница?
Константин Львович представил их друг другу.
– Решил в гости заглянуть? – спросил он у Вита.
– Угу. Жена с сыном отдыхать уехали, а я весь день провёл на выставке и даже не заметил, что остался один. Домой вернулся – тоска смертная.
Константин Львович приподнял крышку кастрюли, и по кухне расползся аромат её содержимого.
– Смотри-ка, не разучился, – удовлетворённо принюхиваясь, сказал Вит.
– А-то! Ещё минут десять, и будет готово.
Вит распахнул форточку, достал сигарету, но спохватился:
– Ты не против?
Света покачала головой.
Вит сел на широкий подоконник и закурил. Он любил так сидеть, подтянув одну ногу к груди, а второй болтая в воздухе.
– А ты, наверно, приехала поступать в университет? – спросил Вит.
– Нет, я хочу в консерваторию. Говорят, у меня очень хороший голос. Но экзамены уже закончились. Да и…, – она запнулась.
Наступило молчание. Света вздохнула и продолжила:
– Я боюсь петь. То есть я могу спеть для родителей, для учителя. Может, для вас смогла бы. А при чужих не могу. Я уже один раз провалилась на экзаменах, и не потому, что плохо пою. Я испугалась. Испугалась комиссии, сцены, других абитуриентов. Так и ушла ни с чем.
Вит достал вторую сигарету и чиркнул зажигалкой. Константин Львович растерянно молчал.
– И ты думаешь, что Океан даст тебе уверенность? – наконец, спросил он.
Света кивнула.
– Так вот к кому ты приехала, – догадался Вит.
На следующий день они пошли оформлять документы.
Три века назад, когда люди только узнали о необычных свойствах Океана, любой мог прийти и лечь спать на побережье. Теперь же Океану был посвящён специальный раздел в гражданском кодексе. Правом на посещение Океана обладали все граждане государства, достигшие совершеннолетия. Исключения составляли только преступники.
Самым удивительным было то, что особыми свойствами обладала лишь узкая прибрежная полоса меньше километра в длину и около ста метров вглубь континента. Она тщательно охранялась. Для гостей Океана на этой полосе построили несколько десятков двухэтажных коттеджей.
Для того чтобы получить разрешение надо было отстоять немалую очередь. Константин Львович со Светой потратили на это большую часть дня.
– Смирнова Светлана Юрьевна, – сказала женщина, оформляющая документы. – Вам предоставляется коттедж номер тридцать два, первый ряд, первый этаж на двадцать седьмое августа. Заселение с восьми вечера, выселение до одиннадцати утра. Желаем удачи.
Света была довольна, до её очереди оставалось всего четыре дня.
На выставку они опоздали. Гости уже разошлись, центральный вход закрыли, а у запасного ждал Вит.
– Только тихо, – сказал он, пуская их внутрь.
Они прошли несколько залов и остановились в последнем, самом просторном. Вит щёлкнул выключателем, свет погас, а над каждой картиной зажглось по несколько небольших лампочек.
– Как красиво, – прошептала девушка.
Она подошла ближе и остановилась на границе света. Константин Львович встал у неё за спиной.
– Да-а-а, – невольно вырвалось у него.
Он широко раскрыл глаза и погрузился в картину. На свет ламп прилетел ночной мотылёк и стал биться о стекло. По лицу Константина Львовича запрыгали причудливые тени.
– Сколько недель ушло на эту работу? – не отводя взгляда, спросил он.
– Один вечер.
Константин Львович не ответил. Он в последний раз посмотрел на картину, глубоко вдохнул и пошёл дальше. К счастью, их было всего восемь, иначе это грозило затянуться далеко за полночь.
На обратной дороге Света не выдержала и спросила:
– Дядя Костя, а почему ты не идёшь к Океану?
От неожиданности Константин Львович споткнулся.
– Зачем мне это?
– Разве ты не хочешь рисовать такие же картины?
– Нет. Я хочу просто рисовать и получать от этого удовольствие.
Когда они вернулись домой, Света сразу легла спать, а Константин допоздна просидел на кухне. Он снял со стены одну из своих картин и долго всматривался в неё, держа на вытянутых руках. Он то широко раскрывал глаза, то щурил их, словно пытаясь что-то разглядеть. Так ничего и не увидев, Константин Львович положил её на стол лицом вниз и взял следующую. Потом он аккуратно, чтобы не разбудить Свету, принёс картины из комнаты и долго их разглядывал.
Когда девушка проснулась, все окна были нараспашку, а на стенах не осталось ни одной картины. Они неаккуратной стопкой лежали на кухонном столе. Света умылась и решила повесить их обратно.
Константин Львович сидел на той же лавочке, что и несколько дней назад, но на этот раз рядом с ним была Света.
До Океана ей оставалось три дня.
Света ела мороженное и мечтательно глядела куда-то вверх. Константин Львович вытряхивал из кармана крошки от булки, которой они кормили уток, и смотрел по сторонам. На аллее было людно. Кто-то шёл на вокзал, кто-то просто проводил время на лавочках. Пожилые люди, устроившиеся напротив, играли в нарды и громко спорили. Дети гоняли голубей.
Старого знакомого Константин Львович заметил первым.
– Знакомься, Игорь, это Света, моя племянница, – сказал он. – Света, это Игорь, мы вместе преподавали в городском университете.
Мужчина не был стар, но его глаза и внешний вид оставляли желать лучшего. Одежда была растрёпана, волосы давно не мыты, и от него пахло перегаром.
– Прости, Львович, но в другой раз. У меня дела.
– Ну как знаешь.
Мужчина развернулся и пошёл дальше. Заметив на следующей лавочке пустую бутылку, он ловко подхватил её и сунул в карман.
– И этот человек преподавал в университете? – возмутилась Света.
– Тогда он был совсем другим.
– А что с ним случилось?
– Нелепость. Он думал, что заслуживает большего, а оказалось, что всё наоборот.
Света выронила мороженое, и оно белым пятном растеклось на цветной плитке.
– Вы хотите сказать, что это Океан сделал его таким?
– А кто же ещё? Игорь тогда как раз женился и души в своей жене не чаял. Она в нём тоже. Не знаю, что Океан с ним сделал, лично я ничего не заметил. Изменения почувствовала только его жена, и они ей не понравились. Через месяц был развод, потом Игорь запил и очень скоро вылетел с работы. Вот такая история.
Света побледнела. Она смотрела, как тает её мороженое, превращаясь в сладкую лужицу.
– Значит, он не заслужил такой жены, – сказала она.
– Или…
– Или что?
– Или все эти истории про справедливость не больше чем выдумка, а на самом деле Океан делает с людьми всё, что ему взбредёт в голову. Вит был дилетантом, он рисовал, когда ему хотелось, а я потратил на это годы. Двадцать пять лет тяжёлого труда. И что же сделал Океан? Разве это справедливость?
Вечером снова пришёл Вит.
Света сидела насупившись, её чай давно остыл, а на блюдце лежало надкусанное яблоко. Вит опустился на свободное место и зачерпнул варенья из вазочки.
– Вы чего такие серьёзные? Что-то случилось?
Света пожала плечами, поглядела на кружку и отодвинула её в сторону.
– Дядя Вит, а у Океана страшно?
– Нет. Просто ложишься спать, ничего особенного.
– А что снится?
Константин Львович заёрзал на стуле.
– Не помню. Кажется, ничего.
– А можно сразу понять, что Океан тебе дал, а что забрал?
– У меня не получилось. Поначалу даже расстраивался, думал, что Океан вообще не обратил на меня внимания.
Света тоже зачерпнула варенья, а Константин встал и побрёл в комнату. Вит проводил его взглядом.
– А что ещё появилось, кроме таланта? – спросила Света.
– Так, по мелочи. Бессонница прошла, и аппетит стал лучше. Зато совершенно разучился готовить, а в своё время неплохо получалось.
– Значит, мне сразу после Океана надо будет кому-нибудь спеть.
Константин Львович вернулся и сел на своё прежнее место. Неожиданно распахнулась форточка, и он вскочил, чтобы закрыть её.
– А может быть сейчас попробуешь? – предложил Вит.
Света напряглась, перевела взгляд с Вита на Константина Львовича и обратно.
– Вы серьёзно?
– А почему бы и нет?
– Я…, – она опустила взгляд. – Нет, я так не смогу.
С каждым днём Света всё больше погружалась в себя. Она переставила кровать из дальнего угла комнаты поближе к окну и часами смотрела на Океан. Ветер развевал её волосы, гладил лицо, а потом долго носился по квартире.
Константин Львович с самого утра уходил на аллею, куда ветер не мог добраться. Вечером он возвращался хмурый, прятал в шкаф новую картину и запирал форточку на кухне. Света доставала картину обратно, долго её рассматривала, а потом вешала на стену.
Однажды вечером начался ливень. Константин вернулся промокший и тут же повалился на кровать.
– Ты точно уверена, что хочешь к Океану?
– Да.
Света стояла у окна и разглядывала стекающие по стеклу капли.
– Не боишься, что он заберёт у тебя голос? Что окажется просто капризным ребёнком, который что хочет, то и творит. На которого нет управы.
Света покачала головой.
Последнее время мне не везло.
Сначала была старушка, которая всю жизнь донимала близких и думала, что после этого заслуживает спокойную старость. Я её разочаровал. Потом пришёл мошенник, который по закону должен был получить пять лет строгого режима, но откупился. Его мне тоже пришлось огорчить – мошенничать этот тип совершенно разучился.
Два дня назад принесли смертельно больного. Честно говоря, я вылечил его только ради десятилетней дочки. Уж кто-кто, а она не заслуживала такого кошмара.
Ну а Света была мне уже хорошо знакома. Она жила в том доме, который построили, чтобы поиздеваться надо мной. Иногда мне кажется, что я почти могу до него дотянуться.
Света знала, чего хочет, но заслуживала немного другого.
Вит слушал затаив дыхание.
Когда песня закончилась, Света поклонилась и села на подоконник.
– Ну вот, дядя Костя, а ты говорил. Голос всё так же при мне.
Константин Львович откинулся на стуле.
– Я рад, что ошибся. Теперь ты без проблем поступишь в консерваторию.
– Ага, – кивнула Света, спрыгивая с подоконника. – Ай, ладно. Пойду город посмотрю, а то за неделю так ничего толком и не видела.
Вернулась Света очень поздно.
Константин Львович сидел на кухне и водил карандашом по листу бумаги, на котором уже образовалась огромная чёрная каракуля. В комнате было темно и тихо.
Света разулась, и прошла на кухню.
– Ты чего не спишь?
– Тебя жду.
Девушка зашла в ванну и вернулась с полотенцем. С её волос на пол падали тёмные капельки. Константин Львович удивился.
– Да это брызги, – объяснила Света. – Мы с ребятами на лодке катались.
– На какой лодке?
– Моторной. Там так красиво! Чёрные волны, луна в воде и Океан до самого горизонта.
Света закутала голову в полотенце и стала вытирать непослушные волосы.
– А что за ребята?
– Очень интересные, учатся на журналистов. Им для курсовой надо было сделать опрос, как горожане относятся к Океану. Они когда узнали, что я была у Него этой ночью, пришли в такой восторг! Долго расспрашивали, говорили я настоящая находка.
Света отнесла полотенце обратно в ванну, вернулась и села на подоконник.
– Мы долго гуляли по городу: ребята показали мне университет и музей, а потом позвали кататься на лодке. Ты не представляешь как с ними здорово! Оказывается, я могу быть душой компании, никогда бы раньше не подумала. А ещё они говорят, что у меня настоящий талант репортёра. Это так интересно! Жаль, что набор на факультет журналистики уже закончен, но ребята обещали помочь мне с поступлением в следующем году. А пока можно и работу найти.
Константин Львович молчал. Перед ним лежал лист, на котором уже извивались две загогулины.
– Дядя?
Света настороженно глядела на Константина, но он не оборачивался.
– Если ты переживаешь по поводу квартиры, то не бойся. Я всё выясню насчёт поступления и уеду домой.
– Да нет, живи сколько хочешь.
– Чем же ты тогда недоволен?
Константин отложил карандаш и спросил:
– А как же консерватория?
Света пожала плечами.
– Как же твой голос, который так хвалят? Ведь ты за ним приехала к Океану. Да я сомневался и оказался не прав – Океан дал тебе именно то, что ты хотела. И теперь, когда дорога в консерваторию открыта, на что ты хочешь её променять? На сомнительную профессию и горстку едва знакомых людей?
– А что меня ждало в консерватории? Строгие преподаватели, годы нудной работы, завистливые взгляды сокурсников? Зачем мне это? На самом деле я всегда мечтала о внимании, потому и цеплялась за свой голос – он был моим единственный шансом. А теперь меня и так замечают, не за голос, а за то, какая я. Он мне больше не нужен. Теперь мне нравится просто общаться с людьми.
Света спрыгнула с подоконника и села за стол напротив Константина Львовича.
– Ты могла стать известной певицей. Тебе открылась дорога в настоящее искусство, а ты хочешь променять её на какую-то жалкую работёнку.
– Хочу. И променяю.
Вокзал жил обычной утренней жизнью. Старушки собирали бутылки, дворники подметали огромные плиты и мыли постамент памятника. Несколько человек, только что сошедших с поезда, разглядывали огромные весы.
Объявили отправление, и из вагонов высыпали провожающие.
Раздался гудок. Константин Львович вздрогнул. Он кутался в осеннюю куртку и долго смотрел вслед уходящему поезду. Почувствовав голод, Константин встал и пошёл в зал ожидания, где было кафе. Часы над входом замигали и погасли.
Несколько человек, из только что прибывших, вяло жевали бутерброды и запивали кислым соком. Константин устроился за дальним столиком, с которого открывался вид на кассы дальнего следования и новенькое расписание. Невзрачная старушка долго водила пальцем по строчкам, выбирая поезд.
Константину принесли чашку кофе, и он впервые за день улыбнулся.
Когда Константин вернулся домой, Света уже проснулась. Они с Витом сидели у окна и разглядывали домики на берегу. По квартире гулял ветер. Константин запер окно в комнате и прошёл на кухню.
– Дядя Костя, ты не против, если я поживу у тебя ещё недельку?
Константин пожал плечами и сел.
– Живи, конечно.
– Спасибо! Тогда я побежала, а то меня уже ждут.
Света спрыгнула с подоконника, оделась и вышла. Константин присел с Витом, немного помолчал, а потом всё-таки спросил:
– Ты уже в курсе её затеи?
Вит отложил сигарету и поглядел в окно.
– Ты о чём?
– Ну о профессии журналиста. Вместо того чтобы посвятить себя искусству…
– Ах это, – усмехнулся Вит. – Как по мне, так нормальная профессия. Именно то, что она заслужила.
Ветер распахнул форточку. Пытаясь её закрыть, Константин Львович задел Вита, так что сигарета выпала, а на рубашке осталась прожжённая дыра.
– Опять ты со своим Океаном. Опомнись, какая справедливость? Океан что хочет, то и творит. Эта девочка мечтала петь, и в кого она превратилась?
Вит достал ещё одну сигарету, повертел её в руках и ответил:
– Знаешь, когда я увидел Свету в первый раз, она была похожа на тихую серую мышку. Такой девушке не место в консерватории, её сломали бы учителя или конкурентки, и она на всю жизнь осталась бы несчастной. А сейчас я вижу уверенную в себе молодую женщину. Пусть её стремления потеряли былой размах, зато теперь она счастлива.
Я с трудом распахнул окно и пробрался в комнату. Аккуратно, стараясь ничего не задеть, опустился на стол – мне было очень стыдно, за тот случай с бумагами.
Константин Львович спал, уткнувшись носом в стену.
Я прогулялся по квартире, тронул Светину куртку, висящую в прихожей. Она пахла духами. Вернувшись в комнату, я ещё раз посмотрел на художника – даже во сне он выглядел затравленным и несчастным. Мне всегда казалось, что он заслуживает большего.
Константин и сам так считал, только боялся признаться.
И всё-таки мне удалось до него дотянуться, чтобы дать то, что он заслужил.
Вит посмотрел на картину и отложил её в сторону.
– Действительно, – задумчиво произнёс он.
Константин Львович протянул ему следующую.
– А вот эту я нарисовал год назад.
– Костя, значит должно быть что-то ещё. Рисуешь ты точно так же, как и раньше, но в остальном мог измениться.
Константин отнёс картины в комнату и вернулся на кухню.
– Да нет же, говорю тебе, всё как было, так и осталось.
– Тогда с чего ты вообще решил, что Океан обратил на тебя внимание?
– Почувствовал.
В сентябре Света прислала телеграмму. Писала, что всё у неё хорошо, работает в местной газете, готовится к поступлению. Репетиторы её хвалят, обещают помочь поступить в столицу. Цены там, конечно, больше, но и престиж совсем другой. Ещё Света просила передать привет Океану, сказала, что летом, когда поступит, обязательно приедет повидаться.
Константин Львович гулял вдоль берега. Он прошёл мимо охраняемой территории, где стояли двухэтажные коттеджи, мимо порта, с качающимися на волнах лодками, и выбрался на дикий пляж. Теперь это было его любимое место.
Константин сел и стал смотреть за горизонт. Он всегда так делал, перед тем как начать рисовать. Ветер гнал волны, трепал полы осенней куртки и путался в волосах.
Через полчаса загудел телефон:
– Да?
– Костя, ты где? – голос Вита доносился откуда-то издалека.
– На берегу.
– Опять Океан рисуешь?
Константин зажал телефон плечом, и легкими движениями карандаша дал контуры облаков.
– Ну да.
– У тебя уже вся квартира этими океанами завалена. Всё равно ты его неправильно рисуешь, я тебе сто раз объяснял.
Константин набросал пены на волнах.
– Ой, извини, зарядка кончается.
– Костя, я…
Константин Львович выключил телефон и вернулся к картине. Поглядел на небо, улыбнулся и нарисовал в правом верхнем углу чайку.
– Ты ведь не против чайки? – спросил он и нарисовал вторую, чуть подальше, у самой воды. Немного помолчав, добавил. – Света тебе привет передавала.
Ветер дунул сильнее и чуть не вырвал лист из рук художника.
– Всё обижаешься? Зря. Ну не справился один раз, что такого? Попался крепкий орешек, который тебе не по зубам. Со всеми бывает.
Константин Львович расправил лист, полюбовался и отложил его в сторону.
– А может, у меня в жизни и так всё справедливо было. Ни прибавить, ни убавить. Бывает же такое.
Я снова растрепал его волосы. Пусть думает что хочет, главное ему хорошо, и он это заслужил.
Константин Львович смотрел вдаль, а я любовался видом на город.
Когда-нибудь и мне дадут то, что я…
|
Рассказ открыт для комментариев