 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Змей Унявший Буйство Волн, старший вождь рода Морских Змеев ступил на последнюю, триста шестьдесят пятую ступень каменной лестницы и с облегчением перевел дух. Да, годы дают знать. Казалось, совсем недавно он чуть ли не бегом взбирался на самую вершину этой пирамиды, даже не запыхавшись, а теперь… Отдышка, да и икры словно судорогой свело. Что поделаешь, люди – не Боги, люди стареют…
Вождь поправил на плечах роскошный плащ из алых и белых перьев священного попугая Ра, подошел вплотную к жертвенному алтарю, сплошь покрытому бурыми пятнами запекшейся крови. Пальцем потрогал резьбу на камне – две скрещенные ладони на фоне солнечного диска. Древний пантограф \"Умирать – легко\". Означает бесконечную и неотвратимую череду изменений в природе. Мастер не зря вырезал знак здесь, ведь именно на жертвенный алтарь падают лучи великого светила, когда оно, устав за день давать тепло и свет, скрывается за горами. Умереть на Западе, чтобы снова возродиться на Востоке. Каждый день, день за днем, век за веком, эпоха за эпохой. И так до бесконечности. Навсегда!
А пока Солнце готовится к утреннему возрождению, его место в небе займет Луна. Ибо не должно быть в мире ничего пустого, и для всякого есть свое место. Вот и на вершине главной пирамиды Священного города нашлось место сразу для трех храмов: из белого камня – храма Солнца, и из черного – храма Луны. И еще для совсем маленького, из красного гранита – храма Пернатого Змея.
Прежде чем ударить в подвешенное перед алтарем медное блюдо вождь глянул вниз, на Священный город. Еще раз невольно восхитился его красотой, величием, геометрической гармоней зданий, улиц, площадей. Посмотрел и на огромную толпу, собравшуюся у подножия храма в ожидании кровавого зрелища. Сморщился, ибо не любил толпы. Взял тяжелый медный пестик и с силой ударил по блюду.
– Что хочет пришедший от Богов? – раздалось из широкого проема, ведущего внутрь храма Солнца.
– Род Змеев Моря хочет принести жертву храму Пернатого Змея! – громко ответил Змей.
Немедленно из щели малого храма раздался какой-то шорох и показался жрец в набедренной повязке, в высоком головном уборе из перьев. Старший жрец, помощник главного жреца – определил вождь по татуировке разозленной гремучки на обнаженной груди служителя культа.
– Какую жертву хочет принести род Морских Змеев? – спросил жрец, учтиво поклонившись.
– Сердце храброго вождя рода Кайманов.
Жрец подошел к краю площадки и глянул на жертву. Молодой Кайман, судя по татуировкам – сын великого вождя, в окружении четырех воинов стоял семью ступенями ниже. Его выбритый, покрытый шрамами череп с единственным пучком волос на затылке блестел в лучах заходящего светила. Глаза воина плотно закрыты, он что-то шептал, видно, готовился к встрече со своими Богами.
Прищурившись, жрец прочитал татуировки на теле пленника и удовлетворенно кивнул:
– Пернатый Змей всегда благосклонен к славному роду Морских Змеев и с удовольствием примет щедрую жертву.
Победно глянув в сторону храма Солнца, жрец хлопнул в ладоши и тут же из щели появились четыре младших жреца со всем необходимым для церемонии: острейшими обсидиановыми ножами, медным топором, большим золотым блюдом и толстой книгой. Змей вздрогнул. Он-то хорошо знал, из чего сделаны страницы этой книги. Книги Мертвых.
Вождь не любил подобных церемоний и не понимал толпы, готовой целыми днями ждать на жаре, чтобы посмотреть, как жрецы вспарывают тела жертв своими ужасными ножами. Большой смелости здесь не надо, резать безоружных, а ты попробуй, вырви сердце врага в честном бою. Наверное, именно поэтому боевые вожди издавна не любили жреческую касту. Но раз уж они угодны Богам…
Каймана ткнули в спину, тот презрительно глянул на охранника, легко преодолел оставшиеся ступени, оттолкнул младших жрецов, схвативших было его за локти. С гордо поднятой головой прошел к алтарю и сам улегся спиной на нагретый солнцем камень. Глядя в безоблачное небо негромко затянул боевую песнь своего рода. Кайманы – бесстрашные воины и умеют достойно встретить смерть. Тем более, смерть на алтарном камне Великой Пирамиды почетна не меньше, чем смерть в бою.
Наконец приготовления для церемонии закончены: ножи разложены, татуировка с груди Каймана перерисована в книгу, золотая чаша поставлена под желоб, по которому стечет горячая кровь жертвы. Короткая команда, младшие жрецы разом навалились на руки и ноги пленника, старший занес его над распростертым телом длинный узкий нож и замер. Змей Унявший Буйство Волн глянул в его раскрашенное лицо: глаза закатились, ноздри вздуваются, губы дрожат и кривятся.
Громко выдохнув, жрец опустил нож -- песнь Каймана оборвалась на высокой ноте, только губы еще продолжали шевелиться. Привычным движением жрец распорол пленнику живот прямо под ребрами и запустил правую руку в грудь жертвы. Резко рванул. Торжественный вопль огласил священную храмовую площадь, и тысячи глоток столпившихся внизу людей эхом ответили на него.
Младшие жрецы быстро вооружились ножами, раздался отвратительный треск, и большой кусок кожи с татуировкой содран с еще содрогающегося в конвульсии тела Каймана. Тут же глухо стукнул топор, и бритый шар, подпрыгивая, покатился по каменным ступеням…
– Боги расположены к славному роду Морских Змеев, – заверил жрец, протягивая вождю блюдо с еще бьющимся сердцем и куском свежесодранной кожи. – Теперь ты можешь идти и просить.
С трудом протиснувшись в узкую каменную щель храма Змей вошел в зал, освещаемой лишь парой факелов. Глянул на каменных истуканов с измазанными кровью губами, поморщился от нестерпимой вони гниющих сердец в огромном чане и поднялся на верхнюю площадку в келью, где главный жрец общался с Богами.
Здесь было светлее – в стенах и потолке кельи имелись специальные щели для наблюдений за светилами. Гремучка с Высокой горы, главный жрец храма Пернатого Змея словно и не заметил вошедшего. Он сидел в неудобной позе перед чадящей жаровней и, порою затягиваясь трубкой со священным табаком, что-то записывал в свиток.
Вождь огляделся. Да, давненько он здесь не был, да и сейчас бы не пришел, если бы не нужда. В принципе, келья за семь лет мало изменилась: те же наблюдательные трубы, чтобы следить за движениями небесных светил, искусно выпиленная из цельного куска хрусталя небесная сфера. Около жаровни и по углам груды сушеных табачных листьев, медные, каменные и золотые сосуды. И везде свитки, очень много свитков. Вот свитков-то как раз и прибавилось, причем существенно.
– Послушай, Гремучка, тут тебе передали,– наконец нарушил молчание вождь и протянул блюдо.
Жрец оторвался от записей, мельком глянул на татуировку, украшавшую грудь пленника, кивнул, и подцепив сердце Каймана медными щипцами, небрежно бросил его в тусклый медный горшок. Оттуда зашипело. Жрец удовлетворенно крякнул, сноровисто подхватил большой кувшин и вылил его содержимое в горшок, который немедленно прикрыл крышкой.
Запах содержимого кувшина показался вождю знакомым…
– Соя?
– Соевый соус, – охотно объяснил жрец, – а в горшке кобра. Голодная.
– Неужели жрать будешь? – сморщившись от отвращения, спросил вождь.
– Годы не делают тебя мудрее, Змей. Зачем жрецу смелость и сила, заключенная в сердце достойного врага? – он указал пальцем на горшок. – Это – лакомство для молодых воинов в день их посвящения. Для таких, каким был когда-то ты сам.
– Но нам не давали есть человеческие сердца. В день посвящения я съел сердце акулы…
– Да, конечно, ведь ты с детства любил океан. И посвящение проходил в храме Богов Морей и Ветров.
– Да, наверное, потому, что там не кормят человечиной.
Жрец скрипуче рассмеялся:
– Ты мне всегда нравился за искренность, хоть и рискуешь порой разгневать Богов. Разве плохо, если молодой вождь съест сердце храброго воина, замаринованное в яде кобры и соевом соусе? Ведь мы состоим из того, что едим, не так ли? И разве не Змей ты сам? Но я не собираюсь с тобой спорить, вождь, потому что сейчас ты все-таки здесь. А это значит, что храм Пернатого Змея тебе важнее, нежели любой другой. Кстати, почему ты принес щедрую жертву нам, а не храму Солнца? Ведь его жрецы могущественны и вхожи к самому Императору! А адмирал, пленивший вождя из рода Кайманов, может просить многое. Что хочешь просить у Богов ты, славный вождь Змей Унявший Буйство Волн – правитель богатейшего города Кеаттля?
Адмирал не торопился с ответом. Наконец сказал:
– Кеаттль разрушен. На месте домов пепелища, вместо порта – головешки, в храмах трупы.
– Да, я уже слышал об этой грустной истории. Уходя в поход ты оставил город на внука, и тот проявил завидное рвение в правлении. Сочувствую тебе, вождь. Но разве не прав Император, наказывая бунтовщиков?
– Мой внук не может быть бунтовщиком.
– Твой внук?
– Да! Я пришел просить за внука.
– Ты – великий воин и подарил нашему народу немало славных сыновей, а они – тебе внуков. За кого именно ты просишь сейчас?
– Брось прикидываться, Гремучка. Я хочу просить за старшего, его зовут Змей Познавший Ветер.
Жрец молча встал, подошел к стеллажу и вытащил несколько подшитых листов пергамента с изображением выходящего из моря змея на верхнем.
– Ты знаешь эту книгу, вождь?
Змей кивнул. Еще бы ему не знать этой книги! Книга рода Змеев Моря, одного из достойнейших родов империи. Кожу для обложки этой книги сняли с груди и спины его прапрадеда, павшего в неравной битве с островными дикарями. Есть в этой книге кожа с плеча его прадеда, с груди его деда и отца. Есть в ней и клочок с запястья руки его старшего сына – единственного, что смогли найти после той славной битвы на кукурузном поле. И если будет на то воля Богов, скоро часть его собственной кожи с татуировкой крылатого змея, раздувающего тучи над бушующим морем, станет страницей этой книги.
– Если знаешь, то смотри, – торжественно сказал жрец. – У тебя нет и не было внука с таким именем!
Вождь разглядел свой картуш, быстро нашел картуш своего старшего сына и… свежевыскобленное пятно под ним…
– Нет! Вы не могли поступить с ним так! Вы не можете поступать так со Змеями!!!
И старый вождь вцепился в горло старого жреца.
***
– Что, успокоился? Так-то лучше, – Гремучка потер горло, посиневшее в местах, куда ухватились пальцы вождя, и отхлебнул прямо из кувшина. – Ну и силен ты, вождь, даром что старик.
– Чем это ты меня? – просипел Змей, зажимая глаза ладонью.
– Жгучий перец! – охотно объяснил жрец. – Высушенный и растертый в пыль. Очень действенное средство, особенно для бесед с боевыми вождями. Не беспокойся, это не смертельно, и не три глаза, только хуже будет.
Жрец снова приложился к кувшину.
– Что пьешь? Наверняка, кровь жертвенную?
– Вареные бобы кофе с листьями коки. Освежает и бодрит.
– Дай отхлебнуть.
Сделав три глубоких глотка горького напитка, вождь утер продолжавшие катиться слезы и спросил:
– Мой внук жив?
– Пока жив.
– Когда?
Жрец не стал прикидываться, что не понял, о чем идет речь.
– На закате, сразу после праздника Урожая. Хотя, какой там урожай…
– Как?
Жрец помедлил. Он понимал, что сказанное им вряд ли обрадует старого адмирала. Наконец решился, отойдя в противоположный угол кельи:
– Колодец Забвения.
Вождь застонал:
– Что-нибудь можно сделать?
– Нет…
– Так \"нет\" или \"ничего нельзя сделать?\"
Жрец хрипло рассмеялся:
– Прости меня, вождь, но ты меня по-прежнему удивляешь. Почему ты считаешь, что я могу тебе помочь?
– Потому что после того, как я тебя чуть не придушил, ты не приказал сбросить меня с лестницы, а продолжаешь говорить со мной. Я прав?
Жрец усмехнулся:
– Возможно… Но спасти твоего внука уже никто не в силах. Даже Совет жрецов! Вина доказана, приговор вынес Император. А жрецы вряд ли захотят с ним спорить, тем более – в засуху. Второй год подряд – засуха. Кукурузные стебли даже не дали початков, а славные воины императора очень любят кушать. Разве ты об этом не знал?
– Когда я уходил в поход, наши поля были зелены, как молодая травка.
– Да, ты слишком долго плавал, адмирал, кстати, как прошел поход?
– Удачно, – буркнул вождь.
– Говорят, в этот раз ты забрался на край света.
– До края еще плыть и плыть. Но мы дошли до устья огромной реки, где одна половина белая, как молоко, а вторая черная, как зола.
– Как добыча?
– Много рабов, много бобов какао и кофе, три лодки листьев кокки, золото и перья.
– Император будет доволен.
– Он не захотел даже говорить со мной.
– Да, что поделаешь, очень твой внук его разозлил. Когда такое бывало, чтобы целый город взбунтовался против Императора?
– Но когда такое было, чтобы Император забирал у боевого вождя всю добычу?! Есть же закон! И он гласит, что доля Императора – треть добычи. Мой внук отдал треть. Почему он должен был отдать все?
– Экий ты бестолковый, повторяю – так захотел Император! Он устанавливает законы, он сам и есть закон. И нарушив его, твой внук совершил тяжкое преступление. Дело даже не в том, что он что убил нового наместника, и не в том, что вырезал сотню воинов рода Кондора. Он ослушался воли Императора, его прихоти. А это даже хуже, чем гневить Богов, вождь. Никто уже не спасет его жизнь.
– Хорошо, – адмирал сжал кулаки так, что побелели костяшки. – Я не говорил о спасении жизни…
Жрец внимательно посмотрел в глаза вождя, принял у него кувшин.
– Поверь, я понимаю твои чувства. Ты хочешь, чтобы сын твоего сына…
– Если мой внук должен умереть, то умереть достойно, как Змей, как вождь. Обещай сделать это, называй любую цену и клянусь Богами….
Гремучка задумчиво погладил кожу обложки книги рода Морских Змеев и спросил:
– Кстати, о Богах. А это правда, что среди пленников, принесенных в жертву в храме Богов Моря Кеаттля твоим внуком, были Боги? С белой кожей и волосами на лицах? И что эти Боги умели управлять огнем?
Вождь потупился:
– Сам не видел… Да, те, кто выжил в Кеаттле говорят, что среди пленных были и такие.
– И они приплыли на большой лодке с востока? А знаешь, какие слухи ходят в Священном городе? Что твой внук коварно напал на посланцев белобородого Бога Кетцалькоатля, сжег его большую лодку и присвоил щедрые дары, которые Бог прислал нашему Императору.
– Коварно? Бред! Это была честная битва… Боги свидетели…
– Ха… Императору давно плевать на честь, как, впрочем, и на Богов…
– Что?!!
– Ты не ослышался, старый адмирал. Слово «честь» больше не в почете в Священном городе. Как не в почете и наши Боги.
– Ты бредишь, жрец!
– Если бы. Знаешь, когда Император в последний раз взошел на эту пирамиду, чтобы принести жертву Пернатому Змею? Очень, очень давно. Да что Змею, император не жалует даже храм Солнца. Потому что теперь он сам – Солнце. Да и зачем ему всходить на пирамиду? Гораздо удобнее наблюдать за действом с балкона своего дворца в окружении наложниц.
– Договаривай, жрец. Ты и так сказал слишком много, чтобы самому отправиться в Колодец Забвения.
Жрец снова рассмеялся:
– Эх, Змей, мне ли, говорящему с Богами, бояться гнева смертных? Впрочем, к делу. Так ты хочешь спасти от забвения своего внука? А я хочу спасти от поругания истинную веру.
– Не понял…Что ты предлагаешь?
– Сделку. Я спасу память о твоем внуке. Он умрет достойно. Более того, он станет символом веры в наших великих Богов! В Пернатого Змея!
– Символом чего?
– Символом боевого духа! Истинным героем, невинной жертвой, погибшей за верность старым Богам.
– Послушай, Гремучка, я – воин, а не жрец. Я не понимаю твоих слов. Что я должен сделать, чтобы моего внука почитали, как героя?
Жрец подошел к щели, глянул на заходящее солнце:
– Во-первых, ты покажешь мне то, что захватил твой внук на большой лодке чужих, что не захотел отдать Императору. Я знаю, это спрятано в скалах. Так? Я сам выберу, что мне нужно. Во-вторых, мне нужны твои воины. Все! Здесь!
– А взамен?
– Я спасу добрую память о твоем внуке. Более того, я явлю миру чудо. Скажи, а это правда, что твой внук умеет летать?
***
– Умирать легко, а ты попробуй! Я-то знаю день и час, когда сдохну, а ты?!
Говорить что-либо этой живой статуе, этой горе мускулов с татуировкой рода Кондоров на груди бесполезно, бессмысленно. Скошенный назад череп, бессмысленный взгляд в одну точку, огромные лапы на рукоятке здоровенного медного тесака – истинный воин рода Кондоров. Сильный, беспощадный, безмозглый. Эталон воинского духа империи в лучшем его воплощении. Ему приказано передать приговор, он передал. Ему приказано охранять безымянных, он охраняет. Что еще хочет от него охраняемый?
– Я не \"охраняемый\"! У меня есть имя! Слышишь ты, пустая колода, меня зовут Змей Познавший Ветер! У меня шрамов, полученных в боях, больше, чем перьев в пучке на твоей бестолковой голове!
Никакой реакции. С таким же успехом можно было говорить с придорожным валуном. Змей презрительно плюнул под ноги стражнику, подошел к широкому окну, забранному медной решеткой, глянул на тускло блестевшие в лунном свете горные вершины. Скоро рассвет – последний рассвет в его жизни. Он еще увидит этот день, но лишь солнце скроется за горами на западе – он умрет позорной смертью.
Вождь развернул свиток и еще раз вслух прочитал значение пантографа: \"Умирать легко!\" Хороший символ, чтимый всеми воинами. Ибо к легкой и почетной смерти в бою готовятся они с детства. Но на пергаменте пантограф перечеркнут красным, как и его имя. Страшный вердикт, означающий, что легкой смерти не будет, что приговоренный будет сброшен в Колодец Забвения, что имя его навсегда будет вычеркнуто из людской памяти, словно и не было такого человека, словно и не жил он. Страшное наказание для воина, тем более – для боевого вождя из рода Змеев.
Вождь отбросил свиток, сел на циновку. Он не боялся смерти, ибо готовился к ней, как истинный воин. Но вот бесчестье, забвение. Боги не примут в свой мир брошенного в Колодец Забвения. Избежать позорной смерти и разбить голову о стену прямо сейчас? Но Боги безжалостны и к самоубийцам. Смертный волен распоряжаться своей жизнью, но не в праве распоряжаться своей смертью. Что делать? А что если напасть на охранника и завладеть его оружием? И погибнуть в честном бою.
Змей даже оглядел свою тюрьму, прикидывая, чем можно оглоушить стражника, когда в коридоре раздались голоса.
***
Воин из рода Кондоров разглядел татуировку на груди жреца и почтительно поклонился. Жрецов храма Пернатого Змея в Империи еще уважали. Но тут же охранник выпрямился и заслонил вход в комнату с арестантом.
– Приказ Императора: никто не должен говорить с приговоренным и называть его по имени, – сказал он, кладя руку на рукоять меча.
Гремучка усмехнулся, протянул вперед руку, разжал кулак. На ладони блеснул небольшой предмет. Охранник наклонился и рассмотрел золотой амулет. Скрещенные ладони на фоне солнечного диска. «Умирать легко». Высшая милость Императора. Почетная и легкая смерть.
Что ж, можно сказать, он рад. Право же, не дело, когда воина бросают в колодец забвения. Воин заслуживает более почетной смерти, тем более – вождь. Охранник кивнул и отступил в сторону.
***
– Не знаю, как и благодарить тебя, – сказал юный Змей, рассматривая золотой амулет. – Во истину, наш Император не только суров, но и справедлив. Или щедрая добыча моего деда смягчила сердце великого Императора?
– В чем-то ты прав, без твоего деда здесь не обошлось. Но сначала расскажи, как получилось, что ты пролил кровь белых Богов? Ведь говорят, они приплыли на огромной лодке, у них блестящая грудь, которую не пробивают стрелы, и они управляли огнем.
– Ха! Если твое копье не пробивает грудь врага, надо бить в лицо. Так учил меня дед! Их лодка, действительно, огромна, но она торчала в рифах и была бесполезнее пустого ореха. Всего пара десятков смоляных огненных стрел, и она сгорела, как лачуга бедняка в засуху. Видел бы ты, как они визжали и прыгали в воду. Видел бы ты, как лодка лопнула в огненном шаре.
– Огненном шаре?
– Да, у них есть волшебный порошок. Он серого цвета и приносит огонь. Пленный с другой большой лодки показал, как он горит.
– Была еще одна большая лодка?
– Две лодки. Одну мы взяли в плен ночью, когда она стояла, привязанная к грузу у острова. Вторую мы не смогли догнать, она уплыла обратно на восток, поймав ветер в большое полотно, и увезла с собой проклятых колдунов.
– Так значит, ты не веришь, что это были Боги, о которых говорит пророчество?
– Боги? Ты шутишь, жрец. Какие же это Боги? Боги бессмертны, а эти сдыхали, да еще визжали, как женщины, когда их тащили на жертвенный камень. У них такие же сердца и прочие потроха, как у тех же Кайманов. К тому же истинные Боги принимают жертвы, а не отнимают их. Да, жрец, мои воины, плененные чужаками, рассказали, что те силой срывали с них золотые ожерелья. Это Боги? Это злые колдуны, жадные и трусливые. И я жалею лишь о том, что не успел их всех отправить на жертвенный камень.
Жрец усмехнулся:
– Хорошо, оставим это. Скажи… Это правда, что ты умеешь летать в небе, как птица?
Змей усмехнулся:
– И это знаешь. Да, я могу парить в небе, как орел.
– Как ты научился этому?
– Дед как-то привез из похода чужака из далекой южной страны. Он был великим жрецом и научил нас делать крылья из кожи и перьев. Эти крылья крепятся ремнями к плечам.
– Трудно научиться летать?
– В этом нет ничего трудного. Надо только хорошенько разбежаться и прыгнуть со скалы, только обязательно навстречу ветру. Ветер сам тебя подхватит и вознесет к облакам. Надо только чувствовать его, отдаться его воле.
И что ты чувствуешь там, наверху?
– Восторг! Только восторг! Клянусь, нет ничего более прекрасного, чем полет над океаном. Тот жрец рассказывал, что в его стране посвященные летают над пустыней с изображениями Богов. Их видно только с высоты.
– Скажи, а ты сможешь еще раз полететь?
– Если только ты принесешь мне крылья. Те, что сделал чужой жрец, утонули в океане.
– Хорошо, тогда расскажи, где ты его прячешь? А заодно, тех белокожих пришельцев. Ведь ты не успел принести в жертву всех?
***
– Дева Мария, святая матерь Божья, пожертвовавшая сыном за спасение наших душ, к тебе взываю, смилуйся, помоги нам, спаси нас…
Стоны в глухой квадратной келье, освещаемой лишь узкой полоской света из щели в каменной кладке, эхом отзывалась под потолком и буквально выворачивали душу.
– Дон Висенте Яньес, умоляю вас, перестаньте. Вы воете три часа кряду. От ваших стонов и причитаний жуть берет больше, чем от воя этих дикарей.
Рыдающий перестал обнимать каменную стену с криво нацарапанным крестом и вскочил на ноги:
– Не смей, не смей так говорить со мной, ты, плебей! Я потомок древнего рода! И ты не смеешь…
– Какая разница, какого ты рода, – пробормотал боцман, переворачиваясь на другой бок. – Завтра, когда дикари потащат потрошить нас на свои пирамиды, они не спросят, кто ты, простолюдин или благородный идальго.
– А это все из-за тебя! – Висенте Яньес Пинсон подбежал к спокойно лежащему на спине боцману. – Из-за тебя все наши беды! Не надо было ночью бросать якорь у этого проклятого острова! Надо было идти вслед за «Пинтой»!
– А я думаю, что якорь здесь совершенно ни при чем! Скорее, вам и вашему братцу не следовало силой сдирать с дикарей ожерелья и сажать их в канатный ящик. И уж подавно не стоило спускать с них шкуру плетью, выведывая про дорогу к золоту. Ведь адмирал велел не обижать индейцев.
– К тому же, они ничего и не смогли бы объяснить, – подал голос из своего угла Родриго дэ Эскобедо, писарь эскадры. Бывший писарь бывшей эскадры. – Ведь и без того ясно, что они не знают ни китайского, ни индийского.
– А мне вообще не следовало поддаваться на эту авантюру, – боцман почесал брюхо. – Ведь и венецианцы предлагали неплохие деньги. Но дон Колумбус умеет уговаривать. Хотя…А вы видели, сколько золото на этих дикарях? Эх, нам бы не тратить времени на этих островах, а сразу сюда.
– Чтобы вам побыстрее вырвали сердце? – усмехнулся писарь. -- Или убили, как адмирала? Бедный адмирал Колумб, он так мечтал об этой земле… Кто-нибудь видел, как он умер.
– Кажется, ему перерезали горло, прежде чем выбросить за борт, – равнодушно ответил боцман. – Странно, их стеклянные ножи, они такие острые.
– А мне странно, почему они не понимают арабского, ведь среди подданных Великого Хана много арабов, – добавил Родриго.
За дверью раздался какой-то шум. Даже в сумраке было видно, как побледнело лицо дона Висенте.
– Все, конец, – выдохнул он и тут же зажмурился от яркого света. На пороге тюрьмы стоял дикарь, тело которого густо покрывали татуировки. В правой руке дикарь держал факел, в левой – глиняную чашу. Он внимательно оглядел пленников, подошел к дону Висенте и протянул ему сосуд.
– Проклятье преисподней, это порох, – сообщил идальго, приняв чашу и рассмотрев серый порошок. – Откуда он у них?
– Ясно откуда, с «Ниньи», – пояснил боцман. – Они растащили содержимое трюма, как муравьи крошки медового пряника.
Жрец что-то сказал хриплым голосом и протянул боцману факел.
– Кажется, этот дикарь хочет посмотреть, как взрывается порох, – предположил боцман. – Что ж, извольте.
***
Огромная толпа у подножья Главной пирамиды выла от нетерпения. Жрецы обещали сегодня невиданное зрелище, жертвоприношение, равному которому еще не было. И, кажется, они намерены выполнить обещание, иначе зачем на Великую Пирамиду подняли огромные крылья из перьев священных птиц.
В боевой раскраске, в роскошном плаще и уборе из перьев попугаев Змей Познавший Ветер был великолепен. Толпа аж вздохнула восхищенно, когда он прошествовал через площадь и ступил на ступени пирамиды. Да, Боги должны быть довольны такой жертвой! Храбрый воин, вождь, красавец, наследник славного рода приносит себя в жертву.
Сын Цапли – главный жрец храма Солнца торжествующе улыбнулся. Да, он рисковал, когда уговаривал Императора заменить молодому Змею позорную казнь в колодце на жертвоприношение. И не прогадал. Принести в жертву Солнцу такого красавца, вырвать из груди его еще бьющееся сердце, это ли не честь?! Боги будут довольны, Боги будут милостивы к его народу, а Император к храму Солнца. К тому же сегодня он опробует на жертве кое-что новое. Твердый нож из белой меди. Меди, которая острее обсидиана, прочнее черного корня, совсем не тупится и блестит на солнце. И где только Гремучка достал такое?
Едва Змей Познавший Ветер ступил на алтарную площадку, Сын Цапли подал знак, ему не терпелось начать. Но к его великому удивлению, помощники не торопились укладывать Змея на алтарь, а испуганно жались к стенам храма. Еще больше он удивился, когда увидел вооруженных воинов с татуировками Морских змеев, один за одним появляющихся из храма Пернатого Змея. И уж совсем изумился жрец, увидев перед собой Гремучую Змею.
– Послушай, Гремучка, в чем дело?! Сегодня – мой день и…– жрец не договорил, ибо с перерезанным горлом говорить очень трудно, а Гремучка еще раз размахнулся и всадил блестящий клинок в круглый живот коллеги. Шпага отличной каталонской стали легко проткнула жирное тело, острие ее на локоть вышло из раскрашенной охрой спины. Жирная туша рухнула на каменные плиты.
– Боги оказывают тебе великую честь, Змей Познавший Ветер, – громко сказал Гремучка, подходя к Змею и отирая кровь с клинка пучком перьев. – Пернатый Змей требует достойной жертвы, и он остановил свой выбор на достойнейшем из достойных – на тебе. Как видишь, я сдержал свое слово.
И наклонившись к самому уху Змея Гремучка спросил:
– Ты уверен, что тебе хватит места для разбега?
Змей, еще не веря в свое счастье, рассматривал новые крылья. Как и те, первые, только еще шире. Он вдел руки в кожаные петли, ладонями ухватился за прутья жесткой рамы из сушеных лиан. Потом оглядел каменную площадку.
– Да, должно хватить.
Жрец сделал знак, один из воинов немедленно подал кожаный мешок. Из мешка торчала веревка, жрец осторожно поднес факел к кончику, и она задымилась.
– Что это? – удивился юный вождь, наблюдая, как жрецы привязывают мешок к его груди.
– Это – твой прямой путь к Богам, – объяснил Гремучка. – Только умоляю тебя, взлети.
Змей Познавший Ветер улыбнулся. Он взлетит. Хоть и тесновата площадка между храмами, но для разбега хватит. Тем более ветерок сегодня хорош. Свежий такой ветерок.
Вождь погладил рукой золотой амулет с двумя перекрещенными ладонями на фоне солнечного диска, что висел у него на шее, резко оттолкнулся и побежал навстречу ветру…
***
Зрелище было впечатляющее: огромная, невиданной красоты птица взлетела с вершины пирамиды и теперь кружила над главной площадью Священного города, оставляя за собой едва видный дымящийся след. Птица не махала крыльями, тем не менее, поднималась все выше и выше. Толпа бесновалась и вопила, многие падали на колени, ибо сам Пернатый Змей явился к ним!
Змей исчез в огненной вспышке почти над самым центром площади, и взрыв был таким мощным, что многие перестали слышать. Над площадью нависла зловещая тишина, все смотрели только в небо, туда, где чернели клубы дыма и кружились перья, оставшиеся от могучих крыльев Пернатого Бога.
– Вы видели! Вы видели это!!! – вдруг заревело с вершины пирамиды. – Он сам был Богом! Змей Познавший Ветер был Богом! Император приказал принести в жертву Бога!
Толпа смотрела на корчащегося в религиозном экстазе, потрясающего руками жреца и не замечала, как с площади уходят и бесшумно двигаются в сторону императорского дворца сотни воинов с татуировками Морских Змеев на груди.
***
Старый адмирал переступил через недвижимое тело Кондора, вошел в тронный зал, огляделся. Пиршество смерти! Мраморный пол буквально усеян десятками окровавленных тел. Некоторые так и застыли в смертельных объятиях друг друга. Здесь кипела воистину смертельная битва, Кондоры – славные воины, они отчаянно защищали своего Императора, но уступили.
Император так и умер на своем троне, пронзенный коротким метательным копьем. Куда делось величие вчерашнего властелина Вселенной? Застывший в крике рот, из которого сползает кровавая слюна, перекошенное от боли лицо, выкатившиеся от ужаса глаза.
Воины рода Морских Змеев нерешительно толпились у подножья трона, то и дело оглядываясь на своего вождя и вошедшего вслед за ним жреца. Гремучка усмехнулся, быстро поднялся по золотым ступеням и ногой столкнул тело с трона.
– Что же ты стоишь? Иди, займи своем место, великий Император, – жрец указал рукой на освободившееся место.
– Я? Император? – удивленно переспросил Змей Познавший Буйство Волн.
– Конечно ты! – Гремучка сбежал к вождю, схватил его за руку и почти силой потащил к трону. – Садись! Это теперь твой трон! Кто, как не дед истинного Пернатого Змея достоин этого трона?! Ведь все видели, как Пернатый Змей явился в небе и принял твоего внука в свои объятия. Слава великому Императору! Слава Пернатому Змею!
– Слава Пернатому Змею! – тут же подхватили воины, окружавшие трон.
– … великому Императору! Пернатому Змею! – эхом отозвалось с площади, забитой тысячами и тысячами людей с факелами.
***
Жертвоприношения не прекращались ни на минуту. Уставших жрецов на вершине Великой Пирамиды сменяли едва отдохнувшие, головы жертв, подскакивая, катились по ступеням, обагренным ручьями горячей крови, еще бьющиеся сердца падали в большой медный чан, установленный тут же, рядом с алтарем.
– Вот ты никогда не подумал, что у императора было столько родни, – сказал Змей Познавший Буйство Волн, наблюдая за очередной партией богато одетых вельмож, безвольно ожидавших своей очереди у алтаря.
– Как видишь, – пожал плечами Гремучка, примостившийся у подножья трона, – а мы еще удивлялись, что на содержание двора требуют все больше и больше.
– Что в других городах, как принял народ новый культ?
– С восторгом, мой Император. В каждый город я послал по сотне очевидцев, видевших, как твой внук воплотился в Пернатого Змея. Им даже не придется врать. В добавок, от твоего имени я приказал снизить налоги и объявил большой праздник с угощениями – народ ликует.
– А Кондоры?
– Я пообещал им сохранение всех привилегий. Сейчас вожди собрались на совет… Да куда они денутся, будут служить, как и раньше. Так что в твоей стране все прекрасно, Великий Император, а потому не понимаю причин твоей грусти.
– Ты не понимаешь? Я потерял любимого внука, жрец. Скажи, а ты ведь мог сделать так, чтобы он остался жить?
– Нет, Змей. Разве без явления Пернатого Змея эта толпа пошла бы громить дворец Императора? Нет, не пошла бы. И твои воины погибли бы напрасно. Я уже не говорю о нас с тобой. Что касается твоего внука, то он получил то, о чем даже не мог мечтать. Он умер легко и стал Богом! Подумай, в книге твоего рода теперь есть кусок кожи Бога! Пусть и обожженный.
– Да, ты прав, жрец, что сделано, то сделано. Но… Послушай, Гремучка, я снова и снова думаю о тех белых пришельцах. Верно ли мы поступили, что вырвали им сердца? А вдруг они и вправду посланцы Богов, приплывшие из-за океана?
– Если и так, то это очень злые Боги, вот посмотри, – и жрец открыл толстый фолиант с крестом на черной обложке. – Это книга чужаков про их жизнь. Здесь много картин, страшных, жестоких…
Змей посмотрел. На гравюре воины в странных одеждах и шлемах окружали деревянный крест. Один из воинов прибивал к кресту живого человека в набедренной повязке.
– Я думаю, это очень больно, – сказал адмирал после долгой паузы.
– Безумно больно. Долгая и мучительная смерть. Хуже, чем Колодец Забвения. А тут, – жрец стал листать дальше, – тут убивают детей.
Змей глянул – воины в шлемах и медных латах вырывали из рук матерей младенцев и рубили их своими короткими блестящими мечами.
– Думаю, ты должен издать Закон, – сказал Гремучка, – по которому все приплывшие
из-за океана должны быть немедленно принесены в жертву. Ибо за океаном – зло!
***
… ибо народ, проживающий там, отличается злобным нравом и коварством, предан своим языческим идолам и не желает верить в истинного Бога даже под угрозой смерти. В неравных сражениях мы потеряли более 50 человек, в том числе погибли два моих брата.
… и в заключение, с прискорбием сообщаю Вашим Христианнейшим, Высочайшим, Светлейшим Величествам, что адмирал Христофорус Колумбус был убит в битве с кровожадными дикарями, после чего я принял командование эскадрой.
А также сообщаю о том, что все вновь открытые мною земли восточного Китая
и Индии я назвал Новая Кастилия, с установлением креста во славу нашего
Спасителя, и Ваших штандартов. Заложенному форту на острове Сан-
Сальвадор дал имя Изабелла, а самый красивый остров я назвал Фердинанд в честь
Ваших Величеств.
Надеюсь, все договоренности и обещания данные Вашими Величествами адмиралу
Христофору Колумбу будут выполнены в отношении меня, как открывшего путь
В Новые Земли и потерявшего двух любимых братьев.
Ваш верный подданный, капитан-адмирал Мартин Алонсо Пинсон.
Карта вновь открытых земель прилагается.
Королева Изабелла свернула свиток и, легонько постукивая им по ладони, спросила:
– Что скажете, любезный супруг мой?
Король Фердинанд фыркнул, подошел к носилкам, на которых лежали дары, брезгливо
отодвинул несколько клубней, отложил резко пахнущую связку буроватых листьев, взял ожерелье в виде человеческих черепов. Попробовал на зуб:
– Золото. Чистое золото, но так мало, ничтожно мало. И ни пряностей, ни шелка, ни
фарфора. – Король взял в руки клубень, откусил, сморщился, отбросил. – Гадость
просто, а эти листья и бобы горькие. Кажется, эту экспедицию нам придется занести в
графу «Убытки короны».
– Да, – кивнула королева и улыбнулась невесело, – потеряны два корабля, пушки,
припасы, полсотни добрых христиан. И это сразу после такой трудной и долгой войны с
маврами. А что корона получила взамен?
– Три десятка окрещенных дикарей и пара золотых побрякушек. Да карта неизвестно
чего, населенного язычниками и людоедами. Надо же, порадовал: «Новая Кастилия». А я ведь сразу не поверил этому Колумбу, – король взял кукурузный початок, повертел его в руках, бросил обратно. – Жаль, что он не вернулся, а то бы я этого генуезца в кандалы, да в башню. Ведь сразу ясно было, что плыть к Великому Хану нужно вокруг Африки. Там и земли богаче, и народ мирный, и берег с корабля виден. И в избытке шелка, фарфора, пряностей, а тут... Надо же, потерять два корабля из трех за один поход! Одна «Санта-Мария» чего стоит! Четырехмачтовый нао!
– Этот Пинсон предлагает немедленно снарядить новую эскадру, обещает привезти
много золота, – тихо добавила королева.
– Вот уж дудки! Пусть дураки плывут! Те же португалы! – Король ударом кулака
раздавил перезревший томат, брезгливо утер руку батистовым платком и уселся на
трон. – Думаю, вы согласитесь со мной, ваше величество, плыть через океан –
высшая глупость. За океаном ничего путного нет! |
|
|
|
Время приёма: 10:04 05.04.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев