 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Первый день прошел крайне сумбурно. Перелет на другую планету мало отличается от визита к тетушке в соседний город. Если вы ездите к родственникам на рождество, то примерно представляете, о чем я говорю. «Ах, я забыл полить любимую бегонию, ох, ты не взял теплый свитер». И совершенно неважно, кто занимается багажом — ты сам или погрузочный робот, все равно — от этого занятия у меня ноют зубы и болит голова. Моя дурацкая предусмотрительность борется с нелюбовью к большому количеству скарба, и, как правило, борьба заканчивается тем, что вещи я пакую на скорую руку и как попало. Приходится следить, чтобы во время разгрузки не разбить зеркало, уложенное без футляра или не рассыпать, упаси звезды, на виду у коллег порцию плохо уложенного белья. Моя тетушка (разве вы еще не поняли, что она существует) часто говорит: «Чуд, тебе нужна жена, только так ты упорядочишь свою жизнь». Но сколько бы она не повторяла вслух эту мантру, я вряд ли женюсь.
Вообще-то я уже был женат. Это был типичный студенческий брак, распавшийся при первой серьезной встряске. Трудно ожидать от тридцатилетних готовности к компромиссам, поэтому спустя год после выпуска мы с Лизбет с удовольствием сделали друг другу ручкой. А теперь устраивать личную жизнь мешает моя работа. Если бы я работал врачом в заштатной больнице — другое дело, но в разведке, с постоянными командировками, черт знает куда и черт знает насколько…
— Чуд, перестань мечтать и обследуй санитарный блок. Робот уже закончил монтаж, — Меда как всегда, командует. Официально нашим руководителем считается профессор Инсли, но Меда, прирожденный организатор, давно прибрала власть в свои ручки. Насколько я знаю, Инсли нисколько не огорчен. «Хозяйственные глупости только мешают моей работе», утверждает проф, «нельзя налаживать контакты с туземцами и думать, кто сегодня стоит на кухне». В чем-то я с ним согласен, только аналогия с кухней неудачна — еду нам готовит автоматический блок. Наверное, воспоминания полуторавековой давности, а может — первая удачно сложенная острота. Я вздохнул и поплелся к строению.
Амбулаторию робот вырастил на окраине лагеря. Видимо, форма наших строений как-то сочетается с окружающей растительностью, но мне это пока не очевидно. В принципе, оранжево-синий вигвам смотрится забавно, а вот дверь-занавесь определенно не годится. Если металлизированный веер сложится слишком быстро, моя голова останется за порогом. И как прикажете транспортировать лежачих больных, упаси космос от такого, на корточках? Я чертыхнулся и потребовал обычную дверь. Монтажный робот, обиженно загудев, занялся переделкой.
— Что, Чуд, развлекаешься? — это Лило, наш биолог.
— Да нет, какие тут развлечения. Простое здравомыслие.
—Не будь занудой, Чуд. Шалашики так оживляют пейзаж. Не хочешь составить нам с Энди компанию?
— Ли, если я снова сбегу с вами в первый день, Меда меня похоронит.
— Да, ладно, Медуза страшна в гневе, но чертовски практична. Кто вылечит ее оцарапанные лапки, если с тобой что-то приключится? — Ли усмехнулся в рыжие усы. Из-за цвета волос его в нашей компании прозвали лисом, и, насколько мне известно, Ли в восторге от своего прозвища. Вот распрекрасная начальница за «Медузу» выцарапает глаза. При условии, что воспользуется лестницей — в Лило почти два метра роста.
— А куда вы намылились? — я посмотрел на Энди, нашего спеца по вирусам, глупо улыбавшемуся карману моего пиджака. Вообще-то он не глуп, но любит прикидываться кретином. Если сейчас он пустит слюну, я его свяжу и сделаю укол, честное слово.
— Да буквально на пять шагов от стоянки,— не отрывая взгляда, пробурчал Энди, — я видел там что-то похожее на озеро. Слушай, Ли, а эта штука не кусается?
— Где? Ах эта… — Ли медленно вытянул пинцет из кармана. — Чуд, постарайся не шевелиться, сейчас я аккуратно сниму Ahua dentata с твоей одежды.
Я взвизгнул и дернулся, но Ли ловким движением подцепил эндемика. Зажатая пинцетом тварь скрестила конечности и неприятно заскрипела.
— Великолепный экземпляр! —с восторгом произнес Ли, рассматривая многоногую пакость. — Однако придется зачищать территорию. Туристы не любят таких красавчиков. Что скажешь, док?
Я судорожно сглотнул и выдавил:
— Знаешь, я их прекрасно понимаю. Хотелось бы поменьше встречать таких красавчиков, dentata они или без.
Энди коротко хохотнул:
— Мои маленькие друзья рискуют понравиться еще меньше. Но пора бы с ними и познакомиться. Здесь чисто, но я рассчитываю на озеро. Ли, ты идешь?
Ли тем временем выдул из трубки контейнер и, впихнув в него зеленого паука, сдавил горлышко пальцами. Животное угрожающе вскинуло передние лапки, и в застывающих стенках появились четыре выступа.
— Конечно. Передавай привет Медузе, Чуд. Скажи, что мы обязательно позавтракаем, как только вымоем уши.
И эти два оболтуса зашагали к озеру, а я — к лагерю, стараясь огибать свисающие ветви. Под каждым листом мне чудились новые «очаровашки» и легкий ветерок, шевеливший ветви, провоцировал воображение. Все дело в том, что я не люблю животных, кроме домашних. Да и домашние бывают настолько несносны, что… Например, крысы. Ну скажите мне, зачем заводить дома крыс?
Я уже устал вздрагивать, когда увидел маленькую полосатую собачку — не выше моего ботинка, с приплюснутой мордой и коротким обрубком хвоста. Выглядела она такой беззащитной, что я слегка растерялся и кивнул ей. Собачка завиляла хвостом, подпрыгнула, кувыркнувшись на месте, и просительно на меня посмотрела. Да, вот такое животное я бы с удовольствием завел дома. Может, спросить у Ли? Умилившись (я — о небо!), хотел погладить песика, и даже протянул руку, но в это время довольно резко выкрикнули мое имя. Пришлось поспешить в лагерь.
Меда ожесточенно спорила с рабочим роботом. Что ж, сочувствую. Если я, руководствуясь врачебными нуждами, могу уточнять детали, то женские причуды автомату безразличны. Впрочем, в Меду я верю, она своего добьется. Я попытался исчезнуть, и, как всегда, безуспешно — «королева экспедиции» вцепилась в мой рукав. Мертвой хваткой. Ее почти бесцветные кудряшки развевались и путались, а стального цвета глаза светились упрямством. Но выглядела она очаровательно.
— Чуд, объясни этому железному идиоту, что мне нужно окно. Вполне хватит одного, квадратного. Согласна даже на круглое, только пусть сделает, черт его дери.
Я кивнул и ввел команду с клавиатуры. Автомат сделал пару уточнений, после чего приступил к исполнению. Меда подозрительно покосилась на меня:
— Что ты ему сказал?
— Э-э, я сказал, что у тебя недостаток витамина D и тебе жизненно необходим натуральный, а не искусственный свет.
Меда кивнула:
— Запомню. Отдавай команды голосом, будь любезен. Ты проверил лазарет?
— Проверил. Двери пришлось заменить, остальное вполне прилично. Даже цвет, — зачем-то поспешил добавить я. — Окна мне не требуются.
— Оборудование в порядке?
— Черт! Внутрь я и не заходил. Сейчас гляну.
Я почти добежал до строения, когда вдогонку мне прозвучал дробный смешок:
— Чуд, нельзя же быть таким рассеянным!
****
Я проторчал в лаборатории до самого обеда. Протестировал оборудование (честно признаюсь, не особо усердствуя), принялся за чтение информации с зонда и совсем забыл о времени. Кажется, заглядывал профессор. Не помню. Когда я читаю, я абсолютно выпадаю из реальности.
Данные гласили, что планета является самой крупной из трех планет из системы К-gamma, и у нее три солнца: желтое, оранжевое и красное. Ну, собственно, это я и так вижу. Совершенно не понимаю, как эти планеты и солнца в кучу не смешиваются, надо будет спросить Меду. Когда она объясняет, все становится на свои места. К тому же, астрономия ее первая, и как я понимаю, любимая специальность. Если с ней заговорить о какой-нибудь глупости, вроде черных дыр или сложных орбит, ее лицо становится мягким и очень красивым, а голос приобретает лирическую напевность. Интересно, когда я рассказываю истории из врачебной практики, я тоже выгляжу привлекательнее? Вряд ли. Ли говорит, что я плохой рассказчик, еще и зануда ко всему прочему…
Планета в трех переходах от земли, сила тяжести, длительность планетарных суток, ага, вот: «…Вероятно, туземцы уже контактировали с инопланетными представителями, опыт, скорее, отрицательный». Что бы сие значило? Откуда в этой дыре визитеры?
«…На исследованном участке в листьях растений среднестатистический показатель пигментов фотосинтеза(хлорофилл А, хлорофилл В, каротиноиды) на пятьдесят целых и тридцать две сотых процента ниже, чем у произрастающих в сходных условиях земных растений… Тем не менее, процентное содержание кислорода в атмосфере локации на пятнадцать целых и семьдесят одна сотая процента выше, чем в аналогичных условиях на Земле». Графики соотношений хлорофиллов к каротиноидам, спектральный анализ цвета… И вдобавок пониженное содержание углекислоты. Замечательно. Приготовлю седативные препараты прямо сейчас. Скоро мои коллеги пожалуются на бессонницу и раздражительность. Славно, что Энди пока новых вирусов не нашел. Искренне надеюсь, что и не найдет, но в таком жарком и влажном климате я ожидаю худшего. Ночной кошмар любого полевого врача – «баллада о неизвестном вирусе». В условиях пониженной углекислоты иммунитет-то… Мда, жаркое предстоит путешествие.
Компания, конечно, купилась на данные по кислороду. Поправка: не купилась, а спрогнозировала коммерческий успех будущей базы. Миф о свехполезности кислорода давно прокис и заплесневел, а сторонников терапии не убавляется. Если бы туристическая корпорация выпускала бы за ворота настоящие исследования, пусть даже в виде научной зауми, праздношатающихся дураков было бы намного меньше. Но что поделать, если исследователи больше никому не нужны? Ученому тоже хочется кушать, а при возможности заниматься любимым делом согласишься на все, даже на обет молчания. Пара громких случаев увольнений с разглашением информации — не более чем рекламные трюки самих туристических компаний. Один из случаев я знал почти изнутри — таким способом уважаемый академик получил приличную пенсию и скромный домик в уединенной местности.
— Чуд, ты здесь! Пошли обедать. — Ли навис над моим плечом и скосил глаза на экран, — Читаешь эту чепуху? Ничего интересного. Интересное я тебе покажу после еды.
— Вы с Энди что-то нашли? — я изобразил пародию на улыбку. Не люблю, когда вот так подкрадываются. Это, в конце концов, невежливо.
Ли, ехидно усмехнувшись, коротко взмахнул рукой:
— Нет, Энди жаждет совместных молитв с туземцами и рассчитывает на местных богов. Если ветер не переменится, ему придется туго. Инсли постарается. Я подстрелил парочку смешных зверьков, не хочешь постоять на вскрытии?
— Уверен, что это увлекательно? — проворчал я. В прошлый раз Ли настоял на моем присутствии, а вскрывал он гатеранскую многоножку. Чертова гадина воняла, как целый отсек тухлой рыбы, но кроме желтой слизи я так ничего и не увидел.
Ли мотнул головой:
— Не сомневаюсь! Не дрейфь, док, это скорее всего Canidae, какой-нибудь местный песик. Хотя до вскрытия не уверен. Природа, знаешь ли, такая шутница…
— Ладно, пошли пока поедим. Хотя... Эта штука прилично пахнет и выглядит? А то я готов пожертвовать наукой ради сохранности пищи. Не люблю, знаешь ли, напрасно глотать.
Меня заверили, что и вид и запах пока вполне пристойный, после чего Ли исчез с такой скоростью, будто за ним гналась стая разъяренных собак. Я же, направившись к выходу, вспомнил о лекарствах и серьезно подзадержался, набирая код. Биолога пришлось догонять почти бегом.
Лило уже подхватил под руку Инсли и что-то сосредоточенно ему объяснял. При этом так тянул старикана вперед, что рисковал оторвать ему руку. Когда я их нагнал, проф уже задыхался.
— Ли, перестань работать поводырем. Профессор и сам найдет дорогу в столовую.
Инсли закашлялся, вытер испарину со лба и прошелестел:
— Спасибо, Чуд, я не смог вставить слово в этот бессмысленный поток информации. Ли трещит как пропеллер.
— Я не трещу, а рассказываю любопытнейшие вещи, — обиженно выплюнул Ли. — Впрочем, если вам не интересно, можете сами описывать местные растения компании. Для рекламной брошюрки сойдет.
— Позволь напомнить, Лило, что подробное описание флоры и фауны входит в твои обязанности перед компанией, — оскорбился Инсли, и губы его опасно задрожали. Я решил, что пора спасать положение:
— А что новенького на ботаническом фронте, Ли? Если ты нашел кустик, на котором растут бутерброды с ветчиной, то я готов поработать для тебя машинисткой. Недорого возьму, всего пару-тройку таких плодов в день.
Ли довольно осклабился, и, снизив темп, доверительно произнес:
— Понимаешь, Чуд, там, у озера, есть группа деревьев, определенно подвергнутая вегетативной гибридизации. Я думаю, что это садик местных туземцев. Собственно, об этом я и толковал профессору, но он считает это глупостью, не стоящей внимания.
— Ты так уверен в выводах?— я решил сыграть на профессиональной гордости. Нужно увести Ли от опасной темы. Не стоит давать повод профу поскандалить, в бюрократических войнах ему нет равных.
— Послушай, как ты думаешь, я что-то понимаю в растениях?— Ли обиженно вскинул подбородок.
— Думаю, что понимаешь довольно много,— я примирительно хлопнул биолога по плечу, — иначе бы тебе не дали диплом и ученую степень. Да и компания вряд ли пускает тебя в экспедиции за прекрасные глаза и способность непрерывно шутить.
Ли покосился на меня и возбужденно продолжил:
— Так вот, у тех деревьев разные соцветия! Да, бывают сложные и простые соцветия, одно – и многоосевые, смешанные, но, черт возьми, единообразные для растения! А я насчитал не менее трех видов на соседних побегах одного дерева! — Ли подтверждал истинность своего рассказа жестами, которыми рыбаки показывают свои лучшие и худшие уловы. Мы уже подошли к столовой, и профессор поспешил скрыться внутри корпуса. Я ему немного позавидовал, но Ли лучше выговориться, иначе спокойствия за обедом не жди.
— А этот гриб говорит: «Несущественно», —продолжал свое повествование Ли, покосившись на дверь.— Ты знаешь, что местная растительность содержит хлорофилл не только в листьях, но в побегах, стволах и даже корнях? А также хлорофилл содержится в коже животных и даже — в хитине насекомых?
— Ты что, уже провел исследования? — восхитился я. — Когда только успел, вроде бы ты не торчал в лаборатории.
— Чуд, ты отстал от жизни. Такой анализ делается портативным прибором за пять минут. Я его уже закинул в дом, напомни потом, покажу.— Ли покачал головой. — Ну что, пошли принимать пищу? Надеюсь, Энди уже заговорил Медузе зубы.
*****
После обеда, во время которого Меда и Ли все-таки слегка повздорили, большинство высказалось за отдых. Впрочем, правильнее было бы назвать время приема ужином — день был укорочен обустройством и новыми впечатлениями. Я предложил снотворное, но коллеги, включая старикана Инсли, дружно расхохотались. Только Ли решил закончить со вскрытием сегодня. Мне удалось-таки увильнуть, с небольшой оговоркой: если будет что-то необычное, Ли меня позовет.
Зачитавшись, я почти заснул в кресле, когда получил вызов. Что ж, придется расплачиваться. Я выполз под солнца, которые и думали заходить, и направился к лаборатории, бормоча проклятия своей мягкотелости.
Внутри корпуса было невероятно грязно. Если наша кухня вдруг взорвется, что практически невозможно, и то будет чище. Стены заляпаны кровью и какой-то зеленоватой слизью, вакуумные упаковки из-под препаратов разодраны и отброшены в сторону, под ногами хрустят осколки и, похоже, фрагменты насекомых. Если я рассеян, то Ли — «творческий неряха». Из нас двоих получился бы классический «чокнутый» профессор.
Ли резко обернулся и вытер лоб рукавом:
— Док, ты уже здесь? Посмотри экспонат в баке, я подойду, как только закончу с этим грызуном.
— Я думал, ты только собак подстрелил.
— А, да эта крыска сама шла в руки. Глупо было бы не познакомиться с ней поближе. — Ли сотворил неопределенный жест.
— А тебе именно этим вечером хотелось узнать ее внутренний мир? — я возмутился.— Не мог как все начать с романтических прогулок и мелких подарков? Вот что я в тебе не понимаю, Ли, так это мясницкие наклонности. Куда бы мы ни прибыли, ты тут же ловишь и крошишь в винегрет любую живность. Хорошо еще, что твою голову закодировали — на предмет узнавания коллег.
— Перестань, Чуд, ты сам знаешь, что эндограмма дает крайне неопределенные данные. Как бы я узнал, что подбрюшном кармане у знакомого тебе арахнида чистейшая соляная кислота? Между прочим, скажи спасибо зонду, который зачищал для нас полянку — он хоть и не убил милого твоему сердцу паучка, но существенно подорвал его здоровье. Иначе в спринтерских соревнованиях я бы ставил на него, а не на тебя.
Я поморщился от перспективы состязаться с пауком, носящим с собой «на память» кислоту, но продолжил:
— Ну, хорошо, Ли, ты что собираешься препарировать всю живность в округе всего за два месяца? Не смеши звезды. Все равно данные будут весьма поверхностны, а максимум подробностей о местной фауне, не всегда приятных, соберут чересчур любопытные туристы со своими гидами.
— Чуб, я все-таки ученый, как это ни смешно. Это потом я буду ковыряться в том, что насобирают роботы. У них целый год, а у меня всего два месяца, как ты изволил выразиться. Их зрение совершеннее, черт бы их подрал. Но на какие-то подробные изыскания я имею право? — добродушное лицо Ли при этих словах неприятно скуксилось, а голос слегка сел. Я поспешил к баку с препаратами.
— Черт возьми, Ли, что за ерундовина? Это же разделочные ножи, нанизанные на хребет.
Ли оторвался от крысы и, шмыгая носом, подошел поближе.
— А, тебя тоже проняло! Вот такая милая собачка. Эти ребра имеют две степени свободы, могут сдвигаться-раздвигаться, а могут и поворачиваться, образуя сплошную костную броню. Защитный механизм, понять бы только от кого. Кстати, шкурка не зелененькая, как у других подопытных. Кислород собачка не производит. Ну что, не зря звал?
— Пожалуй, — согласился я, — а что крыса? Насекомые мне не так интересны.
— Ничего особенного. Помесь обезьяны с бобром. Ловкие пальчики, неплохой для такой зверушки интеллект, острые лопатовидные зубы. Шерсть и кожный покров содержит хлорофиллы. Лапками плетет миленькие домики, но почему-то не продает, а бросает. Никогда не угадаешь, где я видел ее чудесные творения. Но выдающиеся способности к строительному делу — единственная изюминка, ливер, пардон за вульгаризм, абсолютно обыкновенный, —при последних словах Ли огорченно вздохнул.
— А где находится мастерская этих способных зверьков? — я почувствовал подвох и захотел уточнений. Ли мастер отпускать шуточки, но лучше остеречься.
— Прямо за твоим лазаретом, дружище, — мой коллега широко улыбнулся.— Если пойдешь на восток от него — не промахнешься. Ну ладно, приберем останки почившей крысы и спать. Завтра Инсли потащит нас к местным красоткам, я хочу выглядеть пристойно. Да и тебе синяки под глазами не идут.
*****
Я проснулся рано, гораздо раньше, чем состоялась побудка профессора. Когда планетарные сутки длиннее земных выспаться практически невозможно. По крайней мере, я не умею, и Меда с профессором, знаю, тоже мучаются, хотя и отказываются от снотворного. Вот Ли с Энди толстокожие — способны спать даже в гамаке и стоя. Однажды мы были на пустынной планете, все мучались от жары и излишка света, и только эти ребята засыпали со скоростью выключенного телевизора.
Я вышел из вигвама на воздух. Самое крупное из солнц стояло в зените, и дышать было трудно: парило от листьев, почвы, воздух был перенасыщен неприятными запахами. Мне пришло в голову прогуляться и осмотреть разрекламированные домики. Не смотря на сорок лет в экспедиции, я так и не научился доверять защите лагеря, поэтому жду подвоха от любого соседства.
Домики оказалась совершенно нестрашными, удивительно, как я мог думать о них с опаской. Напротив, это были довольно милые плетеные корзиночки, похожие на те, которые покупают породистым кошкам. Только местные корзинки вкопаны в землю, и подстилка в них из травы вперемешку с мелкими костями. Крыс, как и обещал Ли, рядом не было, и вообще, все выглядело так, будто обитатели давно покинули эту деревеньку. Я обогнул строения, и по узенькой тропке, явно звериной, вернулся в лагерь, где уже пахло завтраком и суетливыми сборами.
*****
Наскоро перекусив, вся наша группа под предводительством Инсли зашагала в сторону поселения туземцев. Я удивился, когда выяснил, что идти придется более трех километров. Однако, Инсли призвал всех к вниманию, и стало очевидно — все это время мы будем внимать особенностям туземного быта. Подхватив под локоть Меду, я зашептал ей на ухо:
— Послушай, мы же знаем о туземцах не меньше профа. Вся информация есть в первичных данных, так?— видимо, я сказал это недостаточно тихо, потому что Энди гулко захохотал. Проф поинтересовался, почему его перебили столь непочтительным образом, но вирусолог что-то шепнул ему на ухо. Инсли захихикал.Меда тоже улыбнулась и доверительно произнесла:
—Чуд, ты что, ничего не знаешь о матрицах?
Я сконфуженно забормотал, что вся информация, вне моей компетенции, дается мне с большим трудом. Не признаваться же, что у младшего научного сотрудника нет доступа к новинкам. Лечащему врачу другой статус и не положен. Даже в экспедиции.
— Так вот, Чуд,— Меда продолжала объяснения, — благодаря матрице, проф вчера одновременно занимался разгрузкой и общением с туземцами.
— Ясно. И на что тогда рассчитывать при встрече? Надеюсь, они умеют печь сладкие булочки, проф?
Инсли откашлялся и проскрипел:
— Рассчитывать нужно на то, что ты не наделаешь глупостей. И будет все хорошо. Итак, я продолжу. У туземцев большие семьи. Обычная семья включает несколько поколений, у каждого поколения родителей много детей — самое малое три-четыре ребенка, хотя бывает и пять-восемь.
— Ну, прямо кролики! — Засмеялся Лило. Выглядел он, не смотря на веселье, несколько помятым.
—Какой ужас! — Воскликнула Меда. — Профессор, но это же безрассудно! Доказано, что даже двух детей невозможно вырастить без психологического ущерба, оптимальным считается один ребенок. Только в этом случае можно обеспечить пристойное взросление.
— Конечно, ты права, Меда, но и все-таки не права,— проф в задумчивости сломал царапнувшую его ветку, — Я не буду сейчас вспоминать теории Ингрев, но подумай — у этих людей нет медицины, — он многозначительно покосился на меня,— достаточного для выживания уровня. К тому же, даже в данной местности живут различные племена, и между ними бывают стычки.
— Короче, ребятишки воюют, — помотав головой, хохотнул Лило, — и время от времени пересчитываются. Когда им кажется, что родственников маловато, они плодят новеньких.
— Ли, не говори при мне таких пошлостей! — возмутилась Меда.
— То, что вы считаете пошлостью, госпожа геолог, совершенно естественно для моих подопечных. Хотите об этом поговорить?
— Уволь, пожалуйста, от таких бесед, и я буду тебе признательна.
— Профессор, а нас не съедят ненароком? — я обеспокоился. В голове пронеслось видение, в котором мы с Лило рассматривали хребет собаки. Не хотелось бы, чтобы кто-то также подробно изучал меня.
Профессор мягко улыбнулся и произнес:
— О, насчет этого можешь не тревожиться. У местных дикарей правило наших предков есть, но со знаком минус.
— Не могли бы вы пояснить, проф? Не припомню правил столь далеких в развитии предков.
— Охотно. У наших древних было принято кушать врагов, размер пиршества ограничивался и отдельными фрагментами вроде мозга и печени, или врага съедали целиком — зависело от сезона и размеров желудка. Так вот, древние полагали, что съедая врага — приобретаешь его достоинства, скажем отвагу, силу, знания. Местные туземцы также уверены в наследовании качеств съеденного, но с небольшим дополнением к прочему — чужой душой. А утрата собственной души, так сказать, собственного «Я», полностью или частично, у них считается грехом номер один. Вот убийство где-то на третьем-четвертом месте.
— А что на втором? — влез в разговор Энди.
— Тяга к избыточным знаниям, — Инсли выделил слово «избыточным.
— Профессор, перестаньте говорить так, будто после каждой фразы ждете аплодисментов, —возмутился Лило.—Скажите, где нужно смеяться, и я посмеюсь. Но соль шутки я не понял, хоть убейте.
— Ли, я вовсе не шутил. Местные господа любят учиться, но, так сказать, вещам исключительно практичным. Например, — профессор снова покосился на меня, — врачебному делу. Или строительству. Абстрактные знания, вроде того, что планета шар, их не волнуют. Это увязывается с грехом номер один.
— Каким же образом? — Изумился Энди.
— Если я их правильно понял, то знание, не подкрепленное материальной выгодой они относят к теософским. В своем первоначале они не сомневаются — это Кухири, южный ветер. А в поисках смысла жизни, считают туземцы, легко утратить себя, потому не стоит и пробовать. Будьте внимательны к словам, особенно ты, Энди.
— А почему я? Рыжий у нас Лило,— возмутился вирусолог.
— Если ты вдруг обнаружишь что-то интересное в твоей области, я имею ввиду колонию вирусов, не стоит, привлекая всеобщее внимание, кричать, хохотать и показывать пустую пробирку. В лучшем случае, тебя свяжут и напоят отваром из местных трав, а в худшем — нас выгонят и откажутся от сотрудничества. Что после этого с тобой сделает компания, не стоит напоминать, правда? — профессор скептически осмотрел Энди, словно пытаясь обнаружить на его лице признаки зарождающегося возмущения. Но лицо вирусолога словно окаменело. После небольшой паузы он произнес:
— Ладно, я все понял. Буду передвигаться медленно, выглядеть печально, а говорить тихо. Но если я сделаю знак рукой, вот так, — Энди вскинул руку над головой, растопырив пальцы, — то уделите толику внимания и мне. Иначе, и док, и автоматика могут просто не успеть с помощью.
Инсли пробормотал нечто, означающее согласие.
*****
Туземцы оказались славными ребятами, хотя своим видом сильно напоминали утопленников. Зеленоватая кожа и волосы, синие ногтевые пластины и радужная оболочка почти без пигмента. Думаю, мало кто из туристов найдет их привлекательными. Хотя компания, ни секунды не сомневаюсь, использует и этот факт, возможно, даже сделает изюминкой местного отдыха. «Ночи с привидениями и вурдалаками», «Танцующие зомби из соседней деревни» — разве мало вы слышали подобных призывов в рекламе?
В целом, знакомство прошло довольно прилично. Вождь племени чирикал с профессором, Меда ковыряла почву, Ли знакомился с домашними любимцами и плодами туземного земледелия. Даже Энди вел себя вполне мило, без дурацких ужимок и возгласов. А вот мне, к сожалению, удалось создать небольшой инцидент. Я рассматривал творения местного ткача, эдакие коврики для интерьера(уродливые настолько, что это можно признать искусством), когда услышал детский плач. Плакала малышку с разбитым коленом. Естественно, я попытался залечить рану, но ткач резко меня оттолкнул и начал браниться на своем птичьем языке, собирая все больше и больше свидетелей действа. Если бы Инсли не вмешался, меня определенно вытолкали бы взашей. К счастью, профессор что-то сообщил вождю, и тот благосклонно кивнул мне и ткачу. Я понял этот жест как разрешение и занялся чумазым коленом. Когда закончил, ткач, недовольно бурча, всучил мне жуткий ковер, на который я изволил засмотреться. Совершенно обалдев от такой смены настроений, я потребовал объяснений от профа.
— Все дело в том, Чуд, что ребята не любят бескорыстных действий. Они верят, что без выгоды дел не бывает, а плата им может оказаться не по карману. Я объяснил вождю, что это твоя работа, и он счел правильным, что ткач, в порядке оплаты, отдаст тебе результат своих трудов.
— Вы не предупреждали об этом, профессор, — пробурчал я, вертя в руках увесистый кусок туземной мануфактуры.
— Прости, пожалуйста, Чуд. Хотя я не уверен, что зная, ты поступил бы иначе.
— Ваша правда.
Но результаты встречи устроили всех, и мою маленькую оплошность замяли.
Вечером, после ужина меня задержал Ли и спросил — ходил ли я к домикам. Он явно немного нервничал.
— Конечно, ты ведь на это и рассчитывал?
— Ну, когда я тебе про них рассказывал, я и не думал, что… Когда я обнаружил деревню, я заметил там животное, но оно довольно резво от меня скрылось. А ночью, мне приснился сон, похожий, на кошмар.
— И что же тебе снилось?
— Зверь, который облюбовал деревеньку, просил отдать останки своих братьев. Ну, тех, с ребрами-лезвиями. Правда, в моем сне животное было похоже на вскрытых собак не больше, чем сеттер похож на волкодава. По возвращении от туземцев я прогулялся в ту сторону и выяснил, что сон и явь переплелись. Зверь и правда существует, и даже общается со мной. Телепатически.
— Ли, ты не хочешь пройти обследование? — Я кивнул на лабораторию. Видимо, недостаток углекислоты уже сказывается.
— Док, я хочу, чтобы мы прогулялись к деревне вместе. А потом делай со мной, что хочешь.
— Что ж, если ты настаиваешь, изволь.
И мы направились к деревне крыс-плетельщиц. Видимо, я ошибся поутру в предположениях о запустении строений. Из одной корзины выскочила знакомая мне маленькая собачка с приплюснутой мордой. Ли просительно взглянул на меня.
— Ты умеешь говорить? — ощущая себя полным кретином, спросил я у песика.
«Да» — раздалось в моей голове. Пес тем временем вилял хвостиком и не разжимал зубов.
— Откуда ты знаешь наш язык?
«Это неважно. Отдайте мне моих братьев, они должны вернуться домой. Будьте милосердны».
— Домой? Ты не местный?
«Нет. Вы отдадите мне кости братьев? Зачем столько слов?» — в это время пес вытянул голову к передним лапам и закашлялся так, будто его тошнило.
Я решил, что стоит узнать мнение Ли:
— Он настаивает, чтобы мы отдали ему останки сородичей. Что скажешь?
Ли замялся и спросил:
— А что скажешь ты, док? Спору нет, я хотел бы их сохранить, но сны с его участием видеть не хочу. Ты не сочтешь меня сумасшедшим?
— Тест я все равно проведу, но почему бы и не пойти навстречу зверушке? Тем более, что я стал сомневаться, животное ли это.
— Док, животные тоже бывают телепатами. Я подкину тебе статейку, почитаешь, — повеселел Лило, — а сейчас расстанусь со своими экспонатами.
*****
Но следующим днем, за обедом (раньше мы с биологом не увиделись), Ли выглядел мрачнее, и отмахивался от предложения пообщаться. Только что-то невнятно бормотал об одиночестве и холоде. Крайне жаль, я хотел поделиться с ним своими сновидениями. Мне тоже приснился песик, почему-то в пустынной местности, и не скажу, что сон наполнил меня светлой радостью. Скорее наоборот, я чувствовал себя угнетенно, и даже пробуждение не сильно меня воодушевило.
Странное дело — я не хотел находиться в одиночестве, и попытался найти компанию, однако всем было не до меня: Инсли желал общаться с туземцами, Энди и Меда успели уйти к гроту у озера.
Даже Ли куда-то исчез. Я пробовал было почитать, но мысли постоянно возвращались ко сну и зверьку. Это что, паранойя? В некотором раздражении, я прогулялся к деревне. Зверь облюбовал себе крайнюю хатку и стащил туда кости, которые отдал Ли. Пока я приближался, раздавался неприятный хруст, а затем пес выскочил мне навстречу и завилял хвостом. Выглядел он, честно говоря, не очень. Короткая шерсть местами склеилась, на бока налипли экскременты и сухие листья, а из пасти лилась тонкая струйка слюны. Я поздоровался и спросил, когда он возвращается домой.
«Скоро. Сначала подготовлю братьев» — пес почесал ухо передней лапой. Я проследил за движением, и мой взгляд уткнулся в домик. Из корзинки свешивались обгрызенные ребра. Меня передернуло от отвращения, но я сдержанно пожелал удачи и вернулся в лагерь. Меня сильно знобило, к горлу подступила тошнота, и я, приняв, лекарство лег спать.
*****
Наутро мне стало намного хуже. Мне снова снилась эта дрянная собака в пустыне. Черт побери, кроме пса и пустыни ничего не помню, но чувствую себя удивительно мерзко. Меня мутило, как беременную женщину, голова гудела, язык был ватным и еле ворочался. Я провел ряд тестов, но явных отклонений не нашел. Не нашел я их и у Лило, который наотрез отказался выходить из вигвама, объясняя все слабостью и дурным сном. Хотя объясняя – это громко сказано, Ли выражался как пьяный докер, недвусмысленно дав понять, что я могу убираться куда угодно со своим «траханным» лечением. Я все же дал несколько рекомендаций, оставил ему снотворное и ушел читать. Сосредоточиться не удавалось, в мыслях постоянно крутились пес и кости. Откуда эти несчастные зверьки? Зачем они попались Ли? Более того, меня мучило чувство стыда за то, что я согласился помогать Ли во вскрытии.
Чтобы немного развеяться, я прогулялся к Меде, которая встретила меня с радостью. Она отложила свои кирпичи в сторону и легко объяснила, как согласуют свое движение местные солнца, а с ними и планеты. Интересно, если я попробую познакомить Меду с тетушкой, из этого что-нибудь выйдет? Боюсь, что нет. Меда, по ее понятиям, еще девчонка, а девушка не должна перечить старшим. Но не возражать моей тетушке умею только я, наученный многолетним опытом. Интересно, а тетушке понравился бы песик? Он такой милый и не спорит… Тьфу, опять.
— Чуд, о чем ты задумался? — выдернула меня из размышлений Меда.
— Да так, тут есть одно интересное животное…
— Чуд, скажи, что с тобой происходит? Ты сегодня обругал Энди. За дело, признаюсь, но я в жизни не видела, чтобы ты на кого-то кричал. Накинулся на охранного робота, пнул его. Что-то случилось?
Я снова вспомнил о песике и его убитых братьях. Бедные, им так здесь одиноко…
— Чуд, ответь!
—Нет, — медленно протянул я и поспешно добавил, — нет, нет, все в порядке. Вот с Ли что-то происходит и я волнуюсь.
— Да, Ли сегодня задал жару, хотя ты это и не видел. Утром, он ворвался в столовую всклокоченный, кричал, что убил двух бедных собачек и требовал его вышвырнуть в космос. Мы с профессором насилу отвели его домой, а потом позвали тебя. Надеюсь, ничего страшного?
И снова песик, песик, песик… «О как голодно и холодно, какой пронизывающий ветер, дай мне поесть , дай поесть… Не оставляй меня, здесь так одиноко…»
—Чуд!
— Да-да, я слышу тебя, Меда. У Ли депрессия, его нужен покой и сон. И никаких зверей и научных споров.
— Разве депрессия — это не окончательный диагноз?
—Не понимаю тебя.
— Ну, вначале ты сказал: что-то происходит с Лило. А теперь говоришь, что у него депрессия.
— Я неверно выразился. У Ли определенно депрессия, да-да, ты очень внимательна к моим словам, Меда. Знаешь ведь, какой я рассеянный.
А через два дня Ли повесился, вернее совершил попытку, так как Меда присматривала за нами. Я еле стоят на ногах, но пришлось откачивать этого мерзавца, этого мясника. О, как же я его ненавижу, как рад, что его жалкая попытка провалилась. Я вколол ему коктейль, которым сдерживал себя двое суток, но Ли лекарство было до задницы. Пришлось впихнуть его в аппарат глубокого сна. Впрочем, вариант Ли мне понравился, обдумаю позже. Нужно сделать так, чтобы никто не успел помочь. Если бы не Меда и камеры, было бы проще. Зачем мы убили зверушек? Они так одиноки. Им холодно, им одиноко. И я тоже одинок, я схожу с ума, мне нужно умереть…
Кажется, я начал говорить вслух, потому как Меда, приведя меня пощечиной в чувство, произнесла неприятным тоном:
— Продолжай. Вы с Ли убили каких-то зверей, из-за которых съехали с катушек?
— Да, мы с Ли в долгу. Эти несчастные звери прилетели сюда с другой планеты, где им грозила смерть от голода и холода...
— Откуда это известно тебе?
— Среди них есть такой маленький песик. Он телепат, он общается с нами во сне.
Меда критически посмотрела на меня и сказала:
— Чуд, обещай мне, что пока я буду общаться с Инсли, ты не ... Хотя нет, надень ремни, я их затяну. Извини, иначе ты наделаешь глупостей.
Я подчинился. Меда умеет придать голосу убедительности.
Когда она вышла из дома, я потерял сознание.
Очнулся возле костра. Зеленая туземка протягивала мне чашу, похоже, каменную. Я взял в руки посудину, не зная, что делать дальше, но услышал голос Инсли:
— Выпей это, док.
— Что это? Если это местный наркотик, мне нельзя его пить, я принял столько препаратов…
— Просто выпей это, Чуд, — Меда ласково обняла меня за плечи. Я выпил.
Содержимое чаши было невероятно горьким и вязким, как масло.
— Сейчас тебе станет полегче, — пожевав губами, произнес профессор. А после того, как ты примешь еще одну порцию, ты будешь здоров. Если тебя интересует, почему я так уверен — посмотри на Ли.
Я с трудом повернул голову и обнаружил, что Ли радостно осматривает горку плодов под навесом, помогая себе фонарем.
— Профессор, что это была за болезнь?
— Милосердие.
— Что?
— Моя вина, Чуд. Я не знал, что местная религия — не только сказочки. Позволь, я начну издалека. Во-первых, туземцы считают, что дьявол приходит с неба, а боги живут на земле. Боги похожи на них, или они на богов — трудный диалект, я не очень уверен в правильности трактовки. Но дьявол сильно отличается.
— С неба? Отличается? — глупо повторил я, — А как же мы?
— По этому поводу вождь уже дал свое объяснение, от которого наш биолог взбесился и побежал изучать гору орехов у хижины. Не все что приходит с неба непременно плохо, ведь есть дождь и есть солнечный свет. А цвет кожи вождь считает несущественным отличием, дословно: «У дерева пхоя разные цветы, но плоды их всегда одинаковы».
— Деревья у озера! — воскликнул я.
—Именно. Деревья у озера. Так вот, о милосердии. Знакомые вам собачки появляются здесь уже не первый раз. Как они это делают, не знаю, но они действительно прилетают с другой планеты. Очевидно, что общавшийся с вами пес способен влиять на сознание. Местные жители считают, что это одно из воплощений дьявола; причем, самое опасное. Опасность заключается в том, что тварь просит о милосердии. Кости собак, это, кстати, собаки-воины, ей нужны разве что для еды. Она могла попросить другое, это совершенно неважно, вождь уверял, что каждый раз просьба разная. Но заставив совершить доброе дело, тварь намертво вцепляется в сознание добряка и быстро сводит его с ума.
— Погоди, проф..фессор, — язык мой стал заплетаться, как от выпивки, — разве ребята не прояви-ли милосрдиэ, вылчив нас с Ли, о?
— О нет, не беспокойся. Они знают, что мы можем оплатить эту услугу, и помогли, так сказать авансом. Думаю подарить им несколько зародышей домов, чтобы не остаться в долгу. Кстати, держись пока подальше от «ребят» — ты еще не полностью смыл в их глазах грех номер один.
Последние слова профа я слышал нечетко, фигура его искривлялась и таяла, а языки костра росли. «Как красиво»— успел подумать я, прежде чем провалился в сон безо всяких видений.
*****
Утром мне выдали новую чашу со снадобьем, которую я выпил почти с удовольствием. Меда,улыбаясь, подошла ко мне и осторожно спросила:
— Как чувствуешь себя, Чуд?
—Прекрасно.
«Королева экспедиции» обняла меня и стремительно чмокнула в щеку. Что-то новенькое. Может, я не прав и тетушка ее одобрит?
— А где Ли? Я хочу его осмотреть.
Меда, не снимая рук с моих плеч, засмеялась:
— Ли все утро носится, как укушенный— ловит пауков. За пять пауков, точнее, за пять их мешочков с какой-то дрянью, туземцы дадут семена растения. Того, из которого варится известный тебе отвар.
— Лекарство от милосердия?
—Не смейся.
— И не думаю. Напротив, попытаюсь ему помочь. Избыток доброты иногда вреден, теперь я знаю это абсолютно точно. И знаешь что?
— Что, Чуд.
— Ты ведь не пила отвар? Тогда поцелуй меня еще раз. |
|
|
|
Время приёма: 19:11 28.01.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев