 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Как только пискнул корабельный компьютер, сообщая о принятии факса, штурман Робин Гринсливз углубился в вычисление курса. Ильдар Музафаров, исполняя обязанности радиста, еще выслушивал общие пожелания удачи и доброго пути всем участникам регаты. Последние приветы отзвучали, и повисла пауза.
«Хоть бы музыку включили», подумал Ильдар, и удержал палец, готовый нажать кнопку поиска канала, потому что приемник ожил.
- Ты слышал, говорят, на «Осе» маньяк, - произнес голос неуловимо раздражающего тембра.
- Не маньяк, а просто извращенец, - отозвался хрипловатый голос.
- Да какая разница! Вот повезло людям.
- Вы это о ком? – рассеянно полюбопытствовал третий голос.
- Про «Осу». Вы тоже слышали?
- Нет еще… а это что?
Новая пауза казалась весомой, как готовая рухнуть на вас бетонная конструкция.
- Болтаем на весь космос, - зловеще произнес третий голос. Последовавшая далее тирада выказывала любознательность говорившего и любовь к путешествиям, а также недурные лингвистические способности. И прервалась на полуслове.
- На самом интересном месте, - отметил Ильдар, задумчиво переключая приемник на гиперчастоту. – Капитан, мне кажется, это они про нас.
- Я слышал, - сухо отозвался капитан. – Надеюсь, мне не надо напоминать, что психологическая диверсия – один из самых затасканных приемов против конкурентов. И о вреде подозрительности и сплетен на борту тоже можно не напоминать.
- Согласен, - подтвердил Ильдар. – И поскольку слышали это все… ведь устав не предписывает отключать внутреннюю связь…
- То будем считать, что сказано все и всем, - прервал его капитан. Ильдар покладисто кивнул. Пилот Андрей Расширяев невразумительно дернул плечом. По уставу весь летный состав присутствовал в рубке в момент старта, но делать Андрею было совершенно нечего, - разве что наблюдать, как работает штурман.
Штурман оторвался от компьютера и доложил:
- Начало курса рассчитано. Капитан, первая вахта моя?
- Работайте, - буркнул капитан, поглядывая на экраны внешнего обзора. Почти десять процентов яхт уже покинули орбиты, по которым уже несколько часов вращались в ожидании маршрута, державшегося организаторами в секрете до последнего, - но визуально этого, разумеется, заметно не было.
Штурман опустил забрало и отрешился от внешних раздражителей. О том, что яхта вышла в гиперпространство, сообщали только строчка на экране монитора и несколько индикаторов.
- Поздравляю экипаж с началом рейса, - произнес капитан официально. – Всем, кроме штурмана – отдых девять часов.
Большие гонки по большому галактическому кольцу начались.
- Завтрак сегодня опять готовил Андрей? – спросил Нильс, накладывая на тарелку вторую порцию омлета. – Андрей, у тебя безусловно способности. Очень вкусно.
- Спасибо, - автоматически ответил Андрей. – Сегодня меня снова нет в вахтенном расписании, вероятно, порадую вас и обедом.
- Обед готовит Отто, - распорядился капитан. – Вы ведь покончили с проверкой оборудования, доктор? А ты поступаешь в распоряжение инженера Ольсена.
- У меня полно работы, буду очень рад помощи, - сказал добрый Ольсен.
Оживившийся было Андрей сдержанно кивнул. Шли вторые сутки полета, до сих пор капитан и штурман посменно пилотировали яхту. Привлечь молодого пилота к делу, настоящему делу, мысли у них не возникло.
Назначение на участие в регате капитан Бояринов получил за два дня до старта. В этом было не просто что-то от земных традиций, но и что-то исконно русское, родное. Как и в том, что он не имел права ни выбирать, ни отклонять членов экипажа. Впрочем, психологи Управления тоже не зря ели свой хлеб, продумывая подбор команды до тонкости. Капитан со сдержанным удовлетворением воспринял технического инженера Нильса Ольсена и корабельного врача Отто Шрама, с удовольствием – Штурмана Робина Гринсливза и контактолога Ильдара Музафарова. Музафарова с тем большим удовольствием, что с появлением его, считавшего родным языком русский, снимался вопрос о том, какой язык будет общим на время рейса.
Последний член команды появился за четыре часа до старта, и к его появлению капитан отнесся стоически. И то, что этот последний тоже был русским, на его настроение уже не повлияло. Правда, прежде чем покориться судьбе, он твердо обещал себе в нужное время и в нужном месте задать вежливый вопрос. Если целью их участия в регате является проигрыш, следовало намекнуть об этом. А если нет, так какого черта в рейс, требующий практически круглосуточных дежурств, назначать выпускника первой ступени, которому нужна нянька?
- Не переживай. Еще налетаешься, - утешил Расширяева Ольсен, сооружая сложный бутерброд из всех стоящих на столе продуктов. – Тем более что это не такое уж удовольствие.
- Пилотировать – это здорово, - тихо возразил Андрей.
- Это не бывает «здорово», - строго сказал капитан. – Тем не менее, твоя очередь скоро подойдет, так что не переживай. Вот только оторвемся немного.
Нильс тем временем положил на половинку яблока кусок сыра, поверх сыра водрузил разрезанную на кусочки сосиску, полил кетчупом и сверху пристроил оливку. И глубокомысленно заметил:
- Говорят, такое сочетание вкусов отлично оттеняет Целестианский коньяк.
- Извращенец, - брякнул Шрам. Вилки дружно перестали постукивать. Шрам украдкой покосился на капитана. Капитан неровно, но интенсивно порозовел, отодвинул тарелку и сказал как можно спокойнее:
- Я не накладывал табу на слово «извращенец». Если вас так беспокоит глупая болтовня диспетчеров, давайте это обсудим. Но раз мы все прошли психологический контроль, можно не выискивать среди нас монстра. Я так думаю.
- Понятие извращения так же богато оттенками в галактике, как и понятие нормы, - вмешался Ильдар. - И тот, о ком болтали те парни, не обязательно болен тяжелой формой ксенофобии. Он может оказаться… ну, к примеру, графоманом…
- Графоманы есть? – рявкнул Ольсен. Андрей, время от время слагающий возвышенные строчки в честь особы с параллельного потока, уставился в тарелку.
- Еще я слышал, как у одной расы считается извращением поедать чужих. Своих – пожалуйста.
- Все имеющие семью попадают под определение.
- Жители земной колонии не стали бы рассуждать, как чужие, - прервал доктор Шрам общее, хотя и слегка нервное, веселье. – Под словом «мания» наверняка подразумевалось не увлечение чем-то свыше обычной нормы, а деятельность, приносящая вред.
- Очень успокоительно звучит, - отметил Гринсливз, вставая. – Я должен проверить курс. До выхода из гипера, по моим подсчетам, меньше суток.
- Робин, я вас сменю через час, - сказал капитан в спину выходящему из кают-компании потомку славных шотландцев. Гринсливз кивнул, не оборачиваясь. В рубке он уселся в кресло пилота, надел шлем и опустил забрало. Опустить забрало – это каждый раз было, как прыжок. Жуткий и долгий прыжок–падение сквозь непостижимую человеческим разумом, чужую, черную пустоту, подчеркнутую колючими искрами обжигающе-холодных звезд. Как увиденное в кошмаре время. И штурман Гринсливз всегда прыгал без задержки, как мальчиком прыгал с высоты.
Это была всего лишь имитация, но очень убедительная. И необходимая. Можно было двигаться в гиперпространстве от маяка к маяку, целиком положившись на автопилот, если вас не слишком интересовала точность выхода из прыжка. Погрешность была тем больше, чем длина перехода – само собой, не имеющая отношения к реальным галактическим расстояниям, та сущность, которую способны уловить лишь нервы пилота. Считалось, что пилот может это чувствовать, воспринимая как что-то реальное якобы существующие в гиперпространстве течения и петли. Вероятно, так оно и было, не зря же пилот, подключившись к компьютеру, выводил корабль куда надо. Но если для лореян, изобретателей технологии, летать было легко и естественно, то землянам до сих пор не удалось подогнать эту технологию под восприятие своих пилотов, сделать менее болезненной.
Конечно, это не было страшно, как в первый раз – «Сходите в туалет», предупреждал инструктор перед тестированием, и смотрел на жертву змеиным взглядом, будто ждал, что та откажется от испытаний. А после тестирования подробно и честно рассказывал, что такие тренировки предстоят ежедневно, дополняясь не слишком приятной нейростимуляцией – как позитивной, так и негативной. Большинство тех, кто пошел на это, со временем притерпевались, как большинство людей, которых часто колют, быстро становится равнодушными к уколам. Если, конечно, пилотирование можно сравнить с уколами. Гринсливз считал, что у него нет выбора – у матери была болезнь, которая лечилась чужой технологией, но стоило это лечение столько, что человек обыкновенной профессии просто не смог бы его оплатить. Мать дождалась его заработков – это само по себе было чудом, а Робин так и летал. Уже двенадцать лет.
Все космодромы похожи один на другой. Это отвечающее галактическим стандартам летное поле, неизбежно похожие в своей функциональности постройки ангаров и хозяйственных служб. Здание космопорта обычно строится из недорогого и удобного стандартного металлопластика. На прилегающей к космодрому территории, официально общегалактической, экзотики больше, если только планета не земная колония. Но если хотите, можно обойтись и без экзотики.
На Цемии было тепло и ярко, как в оранжерее. В кафе с вызывающим недоумение названием «Прощай, родимая» экипаж «Осы» собрался уже в почти полном составе, наслаждаясь заслуженной передышкой. Заведение это обслуживалось людьми и почти не посещалось коренным населением. Цены тут были приемлемыми, воздух - освеженным кондиционерами, а еда и вино вкусными. Едой Ольсен наслаждался уже полчаса, не переставая терзаться совестью оттого, что ест слишком много. Искушение местных деликатесов пересиливало.
Рядом Музафаров, откинувшись на стуле, слушал музыку. Шрам не спеша дегустировал местный кофе и с наслаждением критиковал каждый глоток, заодно неодобрительно высказываясь о качестве обслуживании, грязи на оконных стеклах и непозволительном отсутствии на стене, у которой они расположились, кусочка прибывшего первым на Цемию крейсера «Внушительный». Или, к примеру, «Обстоятельный». В дверях появился Расширяев, оживленно покрутил головой, разыскивая своих, подошел и уселся рядом с Музафаровым.
- Ну что, полюбовался на аборигенов? – добродушно спросил Ольсен. – Сувениры не забыл купить?
Андрей с серьезным видом показал галстук из бумаги, которую делала местная насекомоподобная раса. Спросил Музафарова:
- Ильдар, а вы что делаете?
- Слушаю, - ответил Музафаров, коротко взглянув на него. – А ты осторожно, не увлекайся. – И снова прикрыл глаза.
- Знаменитая музыка Цемии, - пояснил подошедший официант, ставя перед капитаном Бояриновым бутылку вина. – Желаете тоже послушать?
- Желаю, - согласился Расширяев. Официант надел на него наушники и сообщил, сколько это будет стоить.
- Ого! – сказал Андрей, припоминая, сколько у него осталось от выданного аванса.
- Дорого? Убрать?
Расширяев хотел отказаться, и не смог: музыка охватила его мягкой волной, пробежала мурашками по коже, позвала за собой. Он опять мотнул головой и прикрыл глаза, удивляясь, отчего раньше не слышал ничего подобного.
Маленький зал все плотнее наполнялся.
-«Нагги» нас догнала, - сказал Шрам, помахав только что вошедшим девушкам. – Молодцы, девчонки. Но мы, кажется, в первой десятке?
- Продержимся, - уверенно заявил Гринсливз, отхлебывая вина. Вино было вкусное. И дела шли неплохо.
- Правильно, - неожиданно изрек Музафаров. – Мы непременно выиграем. Но нам понадобится немного честности и искренности. Тогда нам не повредит то, что мы все чуть-чуть извращенцы. Главное, быть честными с собой. Например, я в молодости пробовал гомосексуальную любовь, - добавил двадцатишестилетний контактолог.
- А я в восемь лет украл у отца двадцать рублей, - вставил Расширяев, довольно улыбнулся и опустил голову на стол. Штурман поперхнулся вином.
- И хотя бисексуальность не считается чем-то преступным, - продолжал ораторствовать Ильдар, - я предлагаю, когда прибудем на Голдузу, известную свободой нравов, оставить меня вахтенным на яхте. Дабы не давать ни малейшего повода… ну, вы понимаете, капитан.
- Э… поговорим об этом позже, - сказал ошарашенный капитан, но Ильдара несло:
- Хотя я, как вы понимаете, вовсе не собираюсь насиловать девочек или старушек. Или мальчиков и старичков. Или зверюшек. Я люблю зверюшек, - закончил Музафаров доверительно.
- Ильдар, что с вами? – громко спросил Шрам. Ильдар вздохнул и уронил голову на грудь. Доктор подскочил на своем стуле, но его опередил официант – сняв наушники с Музафарова, а затем и с Расширяева. Взамен он живо приложил противно скрипящую коробочку к уху одного, а потом другого. Андрей сразу вздрогнул и поднял голову, Ильдар замотал головой, сморщившись, как будто нюхнул чего-то.
- Ничего, ничего, - бормотал официант. – Крепковато для них. Ничего, с каждым может случиться. Никакой музыки пару недель, и будут в норме.
- Я пойду с ними, - остановил доктора капитан, быстро убирая непочатую бутылку во внутренний карман мундира. – Отдыхайте, Отто.
- Пожалуй, - сказал Шрам, хмуро отпуская запястье Андрея, который вполне самостоятельно поднялся со стула. – Спасибо, капитан. Я недолго.
Он проводил глазами напряженную спину Бояринова и потирающих виски Расширяева с Музафаровым, на которых оглядывалось все кафе. На оставшихся за столиком, впрочем, тоже глазели.
- Что-то тут тесновато сделалось, - сказал Гринсливз.
- А куда тут еще пойдешь? – резонно возразил Ольсен. – Давайте выйдем на воздух.
Улица с разноцветными домиками, последним из которых оказался игорный клуб «Щедрая рука», резко превратилась в песчаную дорожку среди травы.
- Ладно хоть нас Ильдар предупредил, что слушать эту музыку не очень полезно для здоровья, - говорил Гринсливз. – Еще бы сказал, насколько вредно.
- Скорее всего, он сам не знал, - заступился Ольсен.
- Так и себя начнешь опасаться, чего доброго. Я-то не меломан, и неизвестно, кто во мне живет. Вдруг Потрошитель…
- А я не начну опасаться, - сварливо ответил доктор Шрам. – Я и так потрошитель. Погодите-ка… мне тут не нравится.
- Почему? – удивился Гринсливз, оглядываясь на стену парковых деревьев. – Тут очень мило. И не жарко.
- А где наша дорожка?
Под ногами по-прежнему был песок, но сзади кустарник с мясистыми листьями и крупными бутонами цветов обступал их угрюмой, неподвижной темно-зеленой стеной.
- Ничего не понимаю.
Боковым зрением Ольсен уловил шевеление, мгновенно замершее, едва он повернул голову. Он схватил за руку Шрама.
- Вы видели?
- Что?
- Вон тот побег. Только что вырос.
- Мы идиоты, - возвестил Гринсливз. – Две расы, одна из них плотоядные растения. Растения, как водится, в расчет не принимаем. Но какого черта они не повесили предупреждающего знака?
Товарищи отступили, непроизвольно прижимаясь друг к другу. Деревья нависали над ними молчаливо и жутко.
- Может случиться с каждым, но случается непременно с нами, - прокомментировал Гринсливз. - Я вызываю «Осу».
- Погоди, - сказал Шрам, имеющий за плечами курс эмпатии, как любой врач. – Погоди. Они не жаждут нашей крови. Им другое нужно…
Он решительно шагнул к краю поляны.
- Как вы думаете, Робин, - задумчиво спросил Ольсен, – среди местного населения это считается извращением?
- Среди местного населения точно не считается, - ответил штурман. – Надо бы помочь доку.
Ольсен посмотрел, как Шрам опыляет красноватые цветы странной, дикой для землянина формы, послушно раскрывающиеся ему навстречу, и отвернулся.
- У Отто опыт в гинекологии, ему-то ничего.
Через час они вернулись на яхту, тяжело нагруженные гроздьями разноцветных плодов величиной с дыню.
- Подарок, - объяснил штурман. – Доку подарили.
- Для Нильса, - уточнил Шрам. – Он был самый голодный.
Ольсен покраснел.
Гринсливз сунул скомканный шлем в специальный выдвижной ящик и потянулся.
- Через пару часов прибываем, - сказал он. – Хорошо идем. Ты говоришь, ставки на нас растут?
- Слишком хорошо они растут, - отозвался капитан. – Лишнее внимание – лишние проблемы.
- Ладно тебе, - сказал штурман. – Конечно, это неприятно, и падает все на тебя. Но не будем же мы бесконечно исподтишка подозревать друг дружку и тщательно запираться на ночь. Все образуется, и болельщики со временем привыкнут. Ну, что такое маньяк? Мало ли где маньяк.
- Вот-вот, - перебил его Бояринов. Вот так оно и бывает: сначала все хихикают, а потом в запертой изнутри каюте находят труп. И оказывается, что диспетчера болтали то, что им хитроумно внушил убийца. Или просто у кого-то элементарно сдали нервы от ожидания.
Гринсливз фыркнул.
- Как же, как же. И непременно находится детектив, который ловко распутывает всю историю. У нас под рукой детектива нет, случайно? Может, у Кимото? Он кого только с собой не таскает. Нет уж, это слишком смахивает на сюжет старинного романа, чтобы я в это поверил. Тебе, конечно, твоя капитанская совесть не позволяет свалить все на врача, но… Вот хотя бы и про меня могли болтать те два идиота. Я безусловно мазохист, раз до сих пор не вышел в отставку. Был бы нормальным, давно бы это бросил, купил нормальную яхту, морскую, и избороздил все родное северное полушарие.
- Что до тебя, Боб, - сказал капитан, который уже минуты две ехидно щурился, - ты сейчас говоришь в точности как тот самый маньяк. То есть согласно законам жанра именно так он и должен говорить.
Появление в рубке контактолога остановило задушевную беседу.
- Еще больше часа спокойного полета. Отлично, - сказал тот, взглянув на экран. – Вы оба вполне успеете пройти краткий адаптационный курс.
- Я бывал на Ково, - воспротивился капитан.
- Больше двух лет назад, как вы сами говорили. Пожалуйте в кают-компанию, там удобнее.
Бояринов сморщился, но сдержался и ничего не сказал о событиях, превращающих людей в перестраховщиков. В рубку был вызван Расширяев и оставлен в одиночестве. После двух суток, которые он по настоянию врача провел в безделье, ему поручили действительно самостоятельную вахту – когда яхта шла на автопилоте, и делать было абсолютно нечего. Разве что рассматривать появившуюся на экране Ково, казавшуюся уже маленьким диском.
Компьютер пропищал сигнал «Внимание» и выдал увеличенное изображение летающей конструкции. Жутковатого вида сооружение со множеством решеток, башенок и антенн поворачивалось, поблескивало в солнечных лучах.
- Корабль неизвестного типа слева по курсу, - сообщил Расширяев по внутренней связи.
- Да-да, вижу, - отозвался капитан через несколько секунд, в течение которых курсант отрешенно вспоминал, что полагается делать в случае нападения: подать сигнал тревоги или сразу уйти в гипер? – Сейчас иду. Будет запрос, не отвечай, я сам. Лучше просмотри пока полный реестр флота Трясины, то есть Ково, тьфу. Пригодится на будущее.
Пришел, однако, Музафаров, - капитану так и не удалось отвертеться от адаптационного курса. Андрей сконфуженно слушал, как контактолог отказывается от предложений, которыми соблазняет его вкрадчивый голос из динамика:
- Вы ведь захотите посетить хотя бы самые знаменитые из наших лун? Тогда вам очень пригодится лоцман. Наше кольцо…
- Благодарю вас, - отрезал Музафаров. – У нас нет времени глазеть на разрушенные базы. Мы и на Ково остановимся по необходимости.
- Тогда вы заинтересованы в том, чтобы поскорее разделаться с формальностями, - обрадовался голос. – Могу предложить вам услуги специалиста. Таможенный контроль, медицинский контроль. Мое имя Угрюмый.
- У нас свой специалист по контактам, - еще суше отозвался контактолог и выключил связь.
- Он что, ко всем так пристает, или мы смахиваем на третьесортных туристов? – изумился штурман, который пришел вовремя, чтобы услышать часть разговора. – Кольцо у них, видите ли. Это он Сатурна не видел, провинциал.
Он покосился на Андрея и уже без раздражения добавил:
- А кораблик свой он не иначе как из останков станции «Мир» собирал. Сдается мне, ее когда подняли, загнали кому-то по дешевке. Мне прадед рассказывал.
- Отставить треп, - сказал, входя, капитан. – Музафаров, запросите посадку.
Неизвестно, виноваты ли были мрачные предчувствия капитана, или просто владелец древней шхуны пожелал им этого от всего сердца, но формальности растянулись на неприлично долгий срок. «Вот прививочные сертификаты команды, какой еще может быть вирусный контроль?», возмущался Шрам. «И для чего эти анкеты на тринадцати листах помимо стандартной процедуры?», присоединял свой голос к протесту Музафаров. «А эти вопросы о родственниках, проживающих на девяноста шести планетах, по каждой планете отдельно? Я пожалуюсь в комитет галактического контроля».
- Сделайте это, - соглашался служащий таможенного поста. – А я просто выполняю указания руководства.
Музафаров, прекрасно знающий, на какое время затянется волокита с жалобами, скрипел зубами. Если некто задался целью показать его профессиональную непригодность, он выбрал подходящий момент. Гринсливз, первым заполнивший свою анкету, сидел, отвернувшись к экранам обзора, и тоскливо наблюдал, как один за другим приземляются проклятые конкуренты. Все его усилия оторваться от основной массы немного стоили в итоге. Единственное, что утешало – конкурентов тоже дожидались таможенники. Расширяев рассматривал таможенника и решал, на кого он больше похож – на крокодила или на жабу. Хвоста у того не было, зато были зубы. Пожалуй, все-таки на крокодила. А продавец из магазина сувениров на Цемии называл эту расу амфибий жабами. Интересно, есть ли на Цемии собственные жабы? Во всяком случае, Андрей понимал Цемийцев.
Наконец чиновник удалился.
- Все наконец? – желчно спросил Шрам.
- Что теперь? Сразу летим дальше, чтобы компенсировать потерянные часы? Следующая планета уже нормальная, человеческая, там и отдохнем.
Капитан подумал, как важно иногда чувствовать свежий ветер на коже людям, запертым в консервной банке. Особенно если в этой банке атмосфера подозрительности, образовавшаяся по воле дурацкого случая, пытается вытеснить нормальные отношения людей, делающих общее дело. И предоставил команде четыре выходных часа по корабельному времени.
В не самом лучшем настроении они сошли с платформы, доставившей их на доступную людям территорию. Здесь компания разделилась. Ольсен, Гринсливз и Расширяев направились в центр развлечений, но первым, с кем они столкнулись по дороге, был Кимото, который вежливо с ними раскланялся.
- Черт возьми! – прошипел Гринсливз, провожая Кимото полным отвращения взглядом. – «Небесная ласточка» прилетела всего час назад, я же смотрел! Формальности что, не для всех?
- Не иначе, он воспользовался услугами того проходимца-лоцмана, - предположил Ольсен. – Кимото все покупает, хорошо быть олигархом. Можешь утешиться тем, что он землянин, как мы.
- Что-то я не хочу больше жабьих развлечений, - сказал штурман сквозь зубы. – Я возвращаюсь, уж лучше посплю пару часов.
- Даже мне расхотелось, – согласился Ольсен. - А ты сходи все-таки, - предложил он Андрею. – Аквапарк здесь чудный. И про водоросли не забудь.
Расширяев остался один. В магазинчике, куда он сунулся, знаменитых сладких водорослей не продавали. Зато тут продавались аппараты для скоростного подводного плавания, великолепные и очень дорогие. Доступные по цене сувениры были представлены изделиями из кожи, очень похожей на кожу Ковотян. Андрей вытаращился на многочисленные ремни и ремешки, потом решил, что если разумной расе нравится торговать собственной шкурой, это ее, расы, дело. Было бы забавно привезти матери сумочку из такой кожи.
- Вам помочь с выбором? – услышал он голос продавца и машинально кивнул, но, когда двухметровая амфибия двинулась к нему, невольно отпрянул. Он прекрасно знал, что ковотяне с их высоким уровнем эмпатии используют объятия для лучшего эмоционального контакта. Но ведь ксенофобия в нашей биологической природе. Андрей тут же спохватился и выругал себя, но продавец уже изобразил земной поклон и отвернулся.
- Они не часто предлагают контакт, - послышался нежный голос. – Но вы не огорчайтесь. На вас никто не обиделся.
- Просто сочли грубым пришельцем, которым я и являюсь, - сказал Андрей, поворачиваясь. Загорелая девушка в легком платьице говорила по-русски, и Андрею стало интересно, кто она.
- Это на вашей яхте извращенец? – вдруг спросила девушка. – Вы с «Осы»?
- На нашей, на нашей, - согласился Андрей, мило улыбаясь. – Может быть, даже не один. Может быть, мы все маньяки. У нас вообще не «Оса», а осиное гнездо.
Он ждал, что девушка пискнет и исчезнет, но та обрадовалась:
- Как хорошо, что я на вас попала! Мне нужна ваша помощь. Просто передать письмо.
- На Землю? Боюсь…
- Нет, письмо для вашего капитана. Пожалуйста, пойдемте со мной, это совсем рядом. Или вам нельзя?
Андрей пожал плечами. Они пересекли неширокий канал, пройдя через мост без перил на улицу, образованную двумя рядами земляных холмов. Со стороны улицы срезы холмов были выложены камнем, и повсюду, несмотря на влажную облачную погоду, били фонтаны и фонтанчики всех форм и размеров. У круглого проема без дверей Андрею пришлось подождать, пока девушка сходит за конвертом. Потом, поскольку продолжить знакомство девушка не выразила желания, он мужественно оторвал взгляд от выразительных серых глаз и пошел обратно. Шел он безмятежно, с удовольствием разглядывая лягушачьи дома, пока не уперся в берег канала.
Моста не было. Вообще не было мостов в пределах видимости, только отходящие под прямым углом каналы слева и справа. И высокое здание космопорта довольно далеко впереди.
- Вы не заблудились, - сообщил незаметно появившийся рядом мужчина в летной форме с эмблемой одной из первых, ближайших к Земле колоний из системы эпсилон Индейца.
- Вы разве не знали, что мосты опускаются? Расслабьтесь. Тут нет лодок. Вам придется просто подождать несколько часов.
Андрей мрачно отвернулся, наблюдая, изящно как скользнул в канал ковотянин.
- И не смотрите на этих, - продолжал незнакомец. – Местные рыбки очень любят гуманоидов, и исключительно в гастрономическом отношении. Идемте, выпьем вина. Я угощаю. Здесь делают такие напитки, специально для приезжих. Оцените не сразу, но уже не забудете. Кстати, вы не слышали сообщения минут пять назад? Одна из земных яхт, лидер, уже стартовала. Не ваша?
- Вряд ли это моя, - сухо ответил Андрей.
- Если вы отстали от своих, это идеальный случай принять предложение владельца другой яхты. Который ваши способности по достоинству оценит.
- Это вы меня сюда заманили? – спросил Андрей. – Какой еще другой яхты?
- Да господь с вами, не я, конечно. «Эквадора», если вам интересно. Видите, я прям до неприличия. Но представьте, какая тут будет тишь и гладь всего через пару дней. Куда вы денетесь?
- Хоть в воду, - заявил Андрей зло.
Незнакомец перевел взгляд на темную воду канала.
– Да не расстраивайтесь, я же только предполагаю. Скорей всего вас дождутся, себе же во вред. Я думал, вам хочется, чтобы вас по достоинству оценили… ну, может, еще будет случай.
Андрей не стал больше отвечать и использовал все природное упрямство, чтобы отыскать способ перебраться через канал. Но упрямство не помогло.
Пока младший пилот опаздывал меньше, чем на пятнадцать минут, капитан Бояринов ностальгически мечтал о временах, когда космос был славной, действительно военной структурой. Потом были организованы поиски, и когда стало ясно, что на территории, доступной посуху, пилота нет, капитан приготовился поверить, что оправдаются самые гадкие предсказания в духе отвратительного детектива. То есть он получит-таки труп, пусть не запертый в каюте. Когда же предполагаемый труп появился на краю летного поля и запросил платформу, о чем сообщил добросовестный компьютер, капитан вдруг почувствовал, что грядущие неприятности он сильно недооценил.
Андрей в самом деле запросил платформу до «Осы», и слегка успокоился, когда это было воспринято без возражений. Зато теперь он в полной мере чувствовал себя напроказившим школьником. Все еще тяжело дыша, он продолжал высматривать «Осу» среди блюдечек стандартной серо-голубой раскраски, и убедился, что многих недавних соседей «Осы» уже нет. Не было кричаще раскрашенной в красно-белые полосы «Небесной ласточки», не было «Нагги» и вытянутой «Авроры». Все усилия «Осы» вырваться вперед сведены на нет, и он принял в этом активное участие.
В маленькой, по-домашнему уютной кают-компании его встретили капитан и не занятый при старте врач.
- Причина опоздания, курсант, - каменным голосом сказал капитан.
- Мосты были опущены, - промямлил Расширяев, чувствуя себя последним идиотом.
- Мы догадались. А вот как тебя угораздило забыть, что они опускаются? Зачем тебя туда вообще понесло?
- Меня просили о помощи…
- О! Девчонки? – удивился Шрам. – Космические пираты, корабли-призраки… раж, абордаж… и форма красивая, девушки заглядываются…
- Нам не дают взлета, - сухо сообщил Гринсливз по внутренней связи. – Без указания причины отказа.
Капитан впился в Расширяева взглядом удава.
- Подробно! – рявкнул он. – Где был. Что предлагали.
- Ну, что… Перейти пилотом на «Эквадор» предлагали. Вино предлагали.
- Доктор! Допинг! – рявкнул Бояринов. Но врач уже сам тащил злополучного пилота в примыкающий к кают-компании крошечный, как все каюты, медотсек, где без лишних разговоров загнал ему шприц в сгиб локтя, сквозь зубы отпуская комментарии по-немецки.
- Я не пил! – с запозданием отбивался Андрей.
- Если и пил, ты можешь не помнить, - утешил его врач.
- Вот! – вырвавший руку Андрей выудил из кармана конверт. – Для капитана.
Капитан несколько секунд рассматривал конверт, как взрывное устройство, потом решительно разорвал тонкий пластик.
Вот оно. Как он и ждал. Но почему именно им? Лучше бы уж реактор взорвался.
Маленький квадратик среди чистых листков выпал на стол. Капитан не притронулся к флэшке.
- Что это? – спросил Андрей подавленно.
- Все, что угодно, - любезно пояснил капитан. – Музафаров, Гринсливз, Ольсен, пожалуйста, пройдите сюда.
- Он клептоман? – ужаснулся появившийся Музафаров.
- В утилизатор! – мгновенно оценил обстановку Гринсливз. Капитан предупреждающе поднял руку.
- И забыть обо всем? Нам предстоит иметь дело с ходячими детекторами лжи.
- Значит, надо забыть! Док, вы владеете элементарными навыками гипноза?
- Поздно, - сообщил Шрам, указывая на экран. Несколько растерянных взглядов с экранов переместились на капитана, а тот вопросительно посмотрел на контактолога.
- Абсолютная честность, - твердо сказал Музафаров. – И чистота помыслов. Все, что нам осталось.
- Вы пытались покинуть Ково, имея на борту записи новейших медицинских разработок, - заявил инспектор внутренней полиции планеты. – Все санкции получены. Будем дожидаться понятых для изъятия носителя информации?
- Думаю, можно обойтись законами Ково, - ответил капитан. – Носитель на том столе. Мы не притрагивались к нему с того момента, как его обнаружили.
Инспектор галактического Интерпола Мартинес едва заметно одобрительно кивнул.
- Это будет истолковано с вашу пользу, - подтвердил инспектор Вкепш. – Хотя попытка кражи знаний – это очень серьезно.
Капитан и без него знал, что это серьезно. Лучше бы им подсунули что-нибудь другое.
- Учитывая чистоту ваших намерений, я не стану вас арестовывать. Вам запрещено покидать Ково. Оставайтесь тут.
- Будет проведено несколько экспертиз, - пояснил инспектор Мартинес. – Через несколько дней прояснится, что с вами будет.
- Инспектор Вкепш, ваш голос имеет решающее значение при определении нашей судьбы? – спросил Шрам, подчиняясь наитию.
- Безусловно, - согласился тот, несколько секунд неподвижно смотрел на врача, потом вдруг шагнул к Андрею.
- Я не знал, что несу, - сказал тот беспомощно. Когда большая амфибия облапила его, ощущения дружеского тепла, которого он невольно ждал, не появилось. Но ощущение, что тебе верят и понимают, тоже успокаивало.
- У меня тоже просьба, - сказал капитан Бояринов. – Экспертиза содержимого флэшки непременно будет проводиться. Не могли бы вы ее ускорить?
- Согласен, - сказал инспектор Вкепш, покидая яхту.
- Вы правильно догадались, - говорил инспектор Мартинес через три дня. – Флэшка оказалась сборником ковотианских кулинарных рецептов.
Да уж, подумал Бояринов, чтобы окончательно сделать из нас посмешище, недоставало только сборника рецептов желе из слизней, из-за которых они проиграли гонку. То, что они влипли в уголовщину, капитана даже не очень удручало, настолько диким казалось происходящее. За последние три дня, очень тяжелые для команды, выдумывая для каждого совершенно ненужную работу, он несколько раз спохватывался, что чувствует что-то похожее на облегчение, - оттого, что случилось наконец то, чего он ждал. Хотя и пришлось обойтись без трупов.
- Слишком грубо нам всучили эту флэшку, трудно было не догадаться, - буркнул он. – Да еще сманивали нашего мальчишку пилота. Глупость какая. Настоящие разработки, вероятно, уже путешествуют где-то, лежа в банке сладких водорослей?
- Почему же сманить вашего пилота – это глупость? – не понял инспектор. – А насчет водорослей – да, примерно так. Пока могу вам только сказать, что здесь замешан некто Угрюмый, известный по всей галактике авантюрист. Не сомневаюсь, он и с ваших конкурентов мзду получил. За то, что подрезал «Осе» крылышки.
- Угрюмый? – удивился Бояринов.
- Вы с ним встречались? – живо спросил инспектор.
- Можно сказать, встречались. Но не видели его.
- Это обычное дело, - сообщил инспектор. – Но даже если вы не слышите Угрюмого, это не значит, что его нет поблизости. В общем, я могу вас поздравить, для вас все кончилось так хорошо, как только могло. Кража рецептов, конечно, тоже не шуточки, но, вероятно, Земля отделается простым штрафом…
Капитан сморщился.
-… обвинения полностью не снимаются, но вам разрешено продолжать путь. Постарайтесь выиграть, тогда штраф потонет в выгоде, которую вы принесете.
- Спасибо, - сказал капитан сдержано. – Большое спасибо, инспектор. Догадываюсь, что ваше присутствие было очень полезным для нас.
- Не стоит, я просто слишком давно гоняюсь за Угрюмым. И ведь всегда выступает под этим именем, держит марку, каналья… Так что благодарите лучше инспектора Вкепша.
- Разумеется, я благодарю инспектора, - подтвердил капитан. Выражение его лица стало совсем кислым. Не вступавший до сих пор в разговор Вкепш изобразил кивок.
- Не расстраивайтесь, что вы, нагоните, - сказал Мартинес, глядя на его скуксившуюся физиономию. – У вас же в команде…
- Извращенец, - неожиданно вставил инспектор Вкепш.
- Ну… да, - кашлянув, согласился инспектор Мартинес. - Летун. Один из двух миллионных человеческого населения… ну, как лореяне предсказывали. Неужели вы не знали? Мне кажется, уже вся галактика знает. Да разве он не пилотировал «Осу»?
- Наш пилот случайно получил дозу Цемийской музыки, - ответил капитан. Он был несколько напряжен. – Теперь все в порядке.
- Бывает, - согласился Мартинес. - Ну, не будем больше вас задерживать. Удачи.
Проводив глазами удаляющийся автобус местной конструкции, увозивший обоих инспекторов, капитан прошелся нехорошим взглядом по молчаливой команде и остановил его на Расширяеве.
- Так ты у нас летун, мальчик? – спросил он иезуитским голосом.
Расширяев, с которым последние два дня разговаривал только Ольсен, молчал.
- Он говорил, что ему нравится пилотировать, - задумчиво возразил Гринсливз. – Не мог же он без конца настаивать. Выглядел бы, как обиженная киса.
Капитан сделал усилие и отвел взгляд от Расширяева.
- Все по местам, - мрачно скомандовал он. – Надеюсь, на этот раз дадут взлет? Если через пять минут…
Никто не захотел узнать, что тогда будет. Через двадцать минут «Оса» уже была на орбите.
- Иди работай, пилот, - буркнул капитан Андрею. Улыбнувшись, Андрей занял место пилота и натянул шлем.
Вселенная лежала перед ним, огромная, живая, пронизывала каждый нерв светом звезд. Андрей сделал короткое внутреннее усилие, и звезды послушно потянулись ему навстречу. Пятьсот миллионов бубенцов и пятьсот миллионов родников. Пятьсот миллионов теплых солнц, у которых живут люди, искрящихся росистой радостью бытия рассветов и мирных закатов. Миллионы вечерних окошек, миллионы искр от дружеского костра.
- Прошли Ассиянский маяк, - сообщил Гринсливз.
- Уже? – капитан лениво поднял бровь.
- А наш пилот так и не отключился от компьютера, ни разу за эти шесть часов. Сменить его?
- Да, Робин, пожалуйста, - устало сказал капитан.
- Я должен был догадаться, что именно от Расширяева надо ждать сюрпризов, - заявил Шрам своим любимым нудным голосом. – Он самый средний из команды по всем психологическим показателям. Самый нормальный, можно сказать. Даже наши конкуренты не нашли у него привычек или увлечений, которые можно использовать, выбрали банальнейший способ – поймать на девушку.
- А кто у нас следующий по нормальности? – осведомился Бояринов.
- Это вы, Глеб, - с удовольствием сообщил врач.
Состав экипажа яхты ГС-7 «Оса»:
Глеб Бояринов, капитан. 38 лет. Россия.
Робин Гринсливз, штурман, 35 лет. Канада.
Андрей Расширяев, пилот, 19 лет, Россия.
Нильс Ольсен, технический инженер, 40 лет. Скандинавский о-в.
Ильдар Музафаров, специалист по контактам, 26 лет. Россия.
Отто Шрам, судовой врач, 33 года, Антарктида. |
|
|
|
Время приёма: 17:24 22.01.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев