 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
1
- У меня нога не работает, в ней что-то заклинило - не сгибается в колене. Впрочем, это вы уже знаете. Вот возьмите. Прошу осмотреть.
Старик передал мастеру что-то отдаленно напоминающее современный биомеханический протез.
Молодой человек взвесил в руке блеснувшую металлом ногу.
- Ох, и древность же! Послушайте, уважаемый…
- Александр Васильевич.
- Александр Васильевич, скажите, а зачем она вам? Такая-то дура. Срочно позвонили нам, вызвали на дом. Я уже и в самом деле подумал - что-то серьезное произошло. Что обездвижены вы и все такое. Но вы-то - неплохо передвигаетесь, ваш новый протез вполне исправен, сидит как влитой. Это и невооруженным глазом видно. Можно сказать, вы родились с этой ногой! А это что? Во-первых, нельзя шевелить пальцами. Во-вторых, вид, мягко говоря, не эстетический – будто у терминатора какого стащили. «Терминатор» – фильм такой популярный был, в конце века семнадцатого, если не ошибаюсь…
- Да знаю я, знаю, не хвастай. В молодости тоже допотопные фильмы смотреть любил. В том числе - плоские, - недовольно перебил молодого человека старик. – С веком ты, правда, дал маху, но сходство действительно обнаружил. Я тебя, между прочим, дело делать вызвал, а не базар устраивать. И вообще – ты же мастер по биомеханическому оборудованию…
- Не только биомеханическому, я еще простую электронику чинить могу. И кофемолки и – телеэкраны, что сто лет назад выпускались!
- Верю, только вот не совсем понимаю – зачем ты меня от заказа отговариваешь.
- Да не отговариваю я, просто… - смутился мужчина, - просто никак не могу взять в толк, зачем вам это. Ведь с нею даже двигаться неудобно – весит черт знает сколько. Как минимум – вдвое больше необходимого – один сплошной металл, да провода!
- А то я не знаю! Зато, я с этой ногой всю войну прошел.
- Войну? Вы - участник Девятой галактической?
- Ага! – старик гордо выпятил грудь. – Завтра парад, сам знаешь, хотелось бы вновь покрасоваться перед публикой, как в тот день, когда вернулся домой героем!
2
Александр поправил рукой волосы и еще раз оглядел себя в зеркале.
Военная сине-голубая форма, местами – выцветшая, местами - потертая, тем не менее, несмотря на почтенный возраст, смотрелась пристойно. Все эти годы он берег ее. Как, в общем - и многие прочие памятные сувениры молодости.
Причесанному, гладко выбритому Александру не только казалось, что он выглядит моложе – пожилой человек на самом деле чувствовал себя лучше. Спина распрямилась, разгладились многие морщины. Он вновь, пусть и на один день, превратился в несокрушимого воина-защитника, способного на всякий подвиг. Пусть даже – воина поседевшего и страдавшего ревматизмом. Дополнительная нагрузка на позвоночник в лице тяжелого протеза при ходьбе с непривычки отдавалась в спине болевым эхо. Но несколько часов потерпеть можно было, так ведь? Тем более, в такой день – в день Великой Победы.
Пристегнув к поясу боевое оружие – два автоматических пистолета, водрузив на спину прекрасно сохранившуюся винтовку, и по сей день способную выдавать очереди плазменными пулями (на данный момент, правда, из-за отсутствия боеприпасов – вполне безобидную), Александр голосом отключил в квартире свет, вышел на балкон и запер за собой дверь. Сегодня он как всегда собирался участвовать в ежегодном соревновании на меткость среди ветеранов. Подобное зрелище устраивалось каждый год и дарило массу положительных эмоций, как своим участникам, так и - многочисленным зрителям.
Александр сделал глубокий вдох, наполняя легкие свежим утренним воздухом. Хотелось бездумно смеяться и бросать фуражку в небо. Хотелось танцевать и целовать родную землю. Чувство, охватившее Александра, было в точности таким, как тогда в 2.847-ом, когда он и его товарищи с Победой вернулись домой.
Фуражка, его была синей, с белой звездой впереди. Она, к сожалению, осталась в прошлом. Не звезда, конечно – фуражка. Кто-то из встречающих подобрал ее и, наверное, оставил в качестве сувенира. Многие так поступали. Хорошо, что оружие кое-какое удалось сохранить, да форму. А то в первое время даже мысли не было о том, что эти, казалось бы привычные фронтовые вещи превратятся в глазах ветерана в настоящее сокровище.
Город с высоты балкона шумел и бил красками. Зрение у Александра было не таким острым как в былые годы, но то, что улицы были усыпаны лепестками роз, даже находясь на восемнадцатом этаже, он разглядел. Еще бы – розы были модифицированными, размером с хороший коврик для ног. Отовсюду неслись звуки военной музыки, на данный момент - той самой, с которой его отправляли на фронт.
В уголках глаз Александра блеснули слезы. В подобные моменты сдерживать эмоции было нелегко. Но он справился.
Нужно было выходить.
- Я хочу спуститься, - четко произнес старый человек.
Спустя секунду, балкон, на котором стоял Александр, дрогнул, отъехал на несколько метров вбок и заскользил вниз по рельсам. По внешней стене двигалось еще несколько «кабинок». Две из них шли так же по направлению к земле, одна – в противоположную сторону. Миловидная двадцатилетняя девушка-пассажирка, заметив человека в форме, весело помахала ему; потом, когда пути их разминулись, сообразив, что старик, чтобы видеть ее, под слишком опасным углом заламывает голову, засмеялась, послала прощальный воздушный поцелуй и - тактично отвернулась.
3
Александр гордился своим статусом. Гордился, несмотря на то, что Победа, благодаря которой он стал героем, отняла у него друзей и ногу. Нога – дело поправимое, ему тут же приделали новую. Позже, с развитием технологий, власти предложили ветерану новую модель протеза, которая оказалась даже лучше своего органического образца: двигалась биомеханическая нога также свободно, но – никогда не уставала, и главное - не начинала «скрипеть», как с возрастом вошло в моду у оставшегося родного колена. Не забывай о своевременной подпитке и снимай на ночь, чтобы во сне не закоротило – вот простые два правила и – живи спокойно. Правительство Единой Солнечной Империи очень заботливо: если случится поломка, оно со скидкой ремонт сделает, либо – поможет выбрать в каталоге более достойную модель.
Зато, какой бы совершенной ни была современная наука, вернуть к жизни человека, а не отдельную его часть, никак невозможно. Вспоминая фронтовых друзей, так и оставшихся на поле боя, Александр утешал себя мыслью о том, что они погибали не просто так, а - с четким осознанием того, на что шли, с твердой верой, что жизнь их отдана на защиту родины. Нет цели выше, нет смерти достойней. Их не оплакивать нужно, им нужно воздавать хвалу. И радоваться следует, что подвиг героев сохранил наш мир. Сохранил дом. Империю.
Не смотря на то, что при ходьбе правая штанина мешком билась о тонкий протез, Александр гордо шел вперед. Ему нечего было стесняться. Тем более – своих увечий. Сегодня, как и в эпоху Наполеона, инвалиды из числа тех, что теряли части тела на войне, были людьми высшего сорта. Их безмерно уважали, они пользовались всеми льготами, получали хорошие пенсии. Правда, гордо шагал Александр совсем не по причине, что инвалидам жилось легче. Просто он ощущал себя своего рода – живым знаменем одного великого дела, которое он зачинал вместе с боевыми товарищами, многие из которых, по понятным причинам, не могли сегодня присутствовать здесь, на этом празднике, на этой улице, в окружении этих по-прежнему, даже спустя сорок лет, благодарных лиц…
- Эй, старый гусь, куда летишь?! – ударило в самое ухо, а затем что-то тяжелое хлопнуло Александра по спине, чуть не опрокинув на землю.
Взмахнув руками, пожилой человек с трудом устоял.
- Бог мой, - выдохнул он, - ты, что, Сергей, убить меня вздумал? – эту бесцеремонную личность Александр знал, сколько себя помнил. - Умереть в день Победы, это – не совсем та смерть, о которой я мечтал! Я дома хочу, в постели, после плотного ужина: с кальмарчиками, там, с бокалом вина в руке, причем, уже желательно – испитым! Ух!.. спина… ты что, тоже свой первый протез натянуть вздумал?
- Еще бы! - старик, который был лет на пять моложе Александра, нагло ухмыльнулся и сунул под нос другу торчащий из левого рукава рубашки металлический кулак. Кулак этот, конечно, был цельно отлитым, а значит - не разжимался и единственное, на что годился – гвозди забивать.
- Тоже - на Центральную?
- А куда еще? – воскликнул Сергей и воодушевленно взмахнул кулаком – в последний момент Александр ловко ушел в сторону.
- Ты, давай, полегче своим орудием крути, а то не только меня – еще кого другого убьешь. Будь внимательнее – дети кругом, женщины, пожилые военные люди, уважать которых надо и беречь!
- Ох, прости, просто сегодня я необычно возбужден. Сам понимаешь – день такой… особенный!
- Судя по всему, для тебя он даже больше особенный, чем обычно. Сколько сердечных капель принял с утра?
- Не знаю – не помню. Кстати, что делать сегодня собираешься? Опять попытаешься отнять у меня пальму первенства?
- Не попытаюсь, а отберу! Не стоит так задирать нос, железная клешня! – с деланным негодованием воскликнул Александр. – Думаешь, если ты пять лет подряд был лучшим на стрельбище, то сегодня тебе снова подфартит? Ни за что! Я, между прочим, в своем дивизионе считался одним из уважаемых стрелков!
- Ну-ну, что ж ты, «уважаемый стрелок» так ни разу и не становился победителем соревнований?
- Подтасовка результатов и - продажные судьи!
4
- Вот сын у меня – редкий чудак, - болтал Сергей, - пришел на прошлой неделе в гости, сидим, значит, беседуем о том о сем, тут муха мимо – вжик…
- Интересный рассказ-наблюдение из разряда «жизнь насекомых»! – заметил Александр; ему очень хотелось почувствовать, как полыхают в руках пистолеты, а вместо этого приходилось ждать своей очереди в обществе других ветеранов – отсюда и грубость по отношению к другу.
Первая шеренга участников уже открыла огонь по установленным на Центральной площади мишеням – пластиковым человечкам, своей зеленой расцветкой напоминающим форму солдат Империи Телемаха. Разбросанные кругом датчики фиксировали каждый выстрел, каждое попадание, сделанное тем или иным орудием, в основном - пистолетами. Винтовка-полуавтомат, перекинутая через плечо Александра, как и более серьезное оружие, принесенное ветеранами, к участию не допустили. Но зарядить-зарядили и патроны выдали, чтобы по окончании мероприятия дать старикам возможность от души пострелять из любимых пушек, вспомнить молодость.
- Эх, Санек, нисколько ты за последние сорок лет, что я тебя знаю, не изменился, все такой же несдержанный.
- Да, извини, друг, сам знаешь – болтаю иногда лишнее. Ты лучше не обращай на меня внимания – продолжай. Чего-то там про мух, детей, если не ошибаюсь, или – мушиных детей?
- Про сына, - улыбнулся ветеран. – Так вот, разговариваем мы, вжик - муха летит, и вдруг Ивашка «бац!» - выстреливает языком (сантиметров на тридцать), сглатывает и – тишина. Я поначалу не понимаю в чем дело. Иван кашляет, зеленеет в лице и как бы оплывает в кресле. Спрашиваю у него – что только что произошло? А он мне вдруг начинает: да, вот – жена увидала в нэте некую рекламу суперорганов-заменителей (из тех, что создают, перекодировав человеческое ДНК, путем заимствования некоторых цепей из других организмов). Короче, эту рекламу ты тоже видел: там еще где-то в конце ролика качок, килограмм под девяносто, с помощью языка, на перекладине подтягивается!
- Угу, видел что-то подобное.
- В общем, точила-точила жена Ивашку, «язык сделай себе такой же», «ты что, больше не любишь меня?» Ну и что Иван-дурак сделал? Пошел с папкой советоваться? Неа – лег под нож! Родной язык убрали, поставили новый со способностью вытягиваться чуть ли не до пупка.
- И как - жена осталась довольна? – поинтересовался Александр, еле сдерживая смех.
- Ага, только вот сын поначалу во время еды новый орган прикусывал. А потом - проявился один небольшой побочный эффект – сохранившаяся в языке «лягушачья память», стала мух просить.
- Угу, молодежь в последнее время совсем с ума посходила. Мы-то теряли наши «запчасти» в бою, по воле врага, а они сами хотят превратить свое тело в сборный конструктор.
- Не знаю, стоит ли в этом винить наших детей? Мне кажется, моду на протезирование и «телообмен» в Империи именно ветераны и задают, - высказал мысль Сергей.
- Что-то в твоих словах есть. Действительно, куда не кинь взгляд, всюду рекламные ролики по типу: «нам шестьдесят, а мы быстрее вас бегаем, прыгаем, плаваем!», «нам семьдесят, а у нас целый гарем молоденьких девушек, и все просят у нас пощады!» Мне, конечно, нравится, что за мной статус такой закреплен, что меня повсюду узнают, уважают, но…
- Иногда это кажется чрезмерным?
- Именною
- Согласись, Санек, не будь войны – не было бы нас, не было бы нас – никто бы не рекламировал эти никому не нужные штуки, а значит: не было бы парней с лягушачьими языками, острыми, как у орлов глазами и - всегда мокрыми, зато чувствительными, как у собак, носами.
- Знаешь, я даже представить себе не могу мир без протезных предприятий. Мне кажется, будто они были всегда.
- Ну да – это ведь и основной источник имперских доходов.
- Они востребованы на войне, да и в мирное время нужны, пока живы ветераны, - задумчиво произнес Александр.
- Война бывает каждые 50-30 лет, значит, ветераны есть всегда.
5
Александр и Сергей стояли рядом. По обе стороны от них тянулась цепь из прочих участников войны. Лица у всех были сосредоточены, руки с оружием – вытянуты параллельно земле в сторону мишеней. Все ждали условного сигнала, дающего разрешение спустить курки.
На мушке у Александра был плоский зеленый человечек, выглядывающий из-за высокого камня. Целью стрелка была вовсе не голова в зеленой каске (упаси Боже! – попадание в голову означало «минус 100 очков»), на примете была рука, указывающая другим человеко-мишеням в какую сторону нужно двигаться, чтобы занять более выгодные позиции. Скорее всего человечек за камнем был вражеским командиром. Его звание, впрочем, значения не имело – за любую сорванную огнем руку давали 200 очков, ногу – сто пятьдесят, а вот за попадание в туловище и голову безбожно штрафовали. Влепил в живот – минус 50, снес голову – минус 100.
Те же принципы, что и на войне: убивать нужно только в крайнем случае, главное – лишить противника возможности передвигаться и держать оружие. Ведь инвалиды, что одной, что другой противоборствующей стороны, после получения увечья, несмотря на все совершенство современных протезов, на поле брани больше не отпускались, как бы они не хотели обратного. Исключений из правила было немного. Тот же Александр, например, да и тот, укомплектованный железной ногой, участвовал только в одном бою. Воевать должны лишь молодые и здоровые, если покалечили – возвращайся с почестями домой!
Взревела первая пуля. Это и есть сигнал.
Почетное право первым спустить курок всегда принадлежало призерам прошлогодних соревнований. Значит, стрелял Сергей.
Через мгновение Центральная площадь потонула в грохоте огня. Само оружие работало почти бесшумно, а вот завезенный по случаю праздника каменистый ландшафт, по которому стрекотали пули, громко стонал и фыркал. Первый раз Александр промахнулся, зато вторым выстрелом снес вражескому командиру ладонь. У следующей мишени он оторвал левую ногу, затем, не долго думая – обе руки. Какой-то шустрый дед, сработал на опережение, и отобрал у одноногой фигурки последнюю опору – четвертованный противник упал на землю. Одного за другим снимал Александр вражеских солдат. Стрелял он по привычке - из двух стволов одновременно: не очень экономно, зато – действенно.
Когда огонь прекратился, к Александру подошел Сергей.
- Сколько раз накосячил, однорукий ты бандит?
- Нисколько, - Сергей ухмыльнулся, затем подмигнул и добавил, - правда, одному вместе с плечом, частично шею и подбородок убрал.
- Думаешь, минус дадут?
- А, черт его знает!
Дали ему минус или нет, но когда со всех разбросанных по полю датчиков сняли информацию и вычислили общие результаты, выяснилось, что победителем оказался именно Сергей Павлович Ромашов. Многолетняя традиция его лидерства не была нарушена. Зато и Александр не ударил в грязь лицом, оказавшись на почетном третьем месте. Вторую ступень занял какой-то усатый-бородатый гражданин в сером пальто.
6
- Слушай, Сергей, я никогда я не умел говорить красивые речи, - Александр испытывающе посмотрел на друга, - я не могу вот так выйти перед телекамерами, у меня боязнь сцены! Я даже стишки в классе и те еле лепетал перед другими такими же сопливыми детьми. А здесь – другие масштабы!
- Ты столько людей положил на войне, и не можешь произнести тост за здоровье нас и всех имперских жителей? Это традиция, друг, все стрелки, занявшие призовые места, обязаны это делать. В первый раз мне тоже было сложно.
- Сложно?! Да, меня ноги не держат!
- Ничего, у тебя есть хороший помощник, в лице старого доброго протеза, он - Верный Костыль, поможет тебе выстоять в трудную минуту!
- Я не шучу, Сергей! Ты ведь знаешь, что, раз мы в столице - нас покажут по всем телеканалам! К тому же - это будет прямой эфир, слышишь? Это единственные пять минут прямого эфира, которые возможны на нашем телевидении в течение года!
- Тем более, Санек, гордиться этим нужно, а не трястись как заячья гм… ушко.
- Ладно, - Александр тяжело вздохнул, - ты прав, надо взять себя в руки… Постараюсь не паниковать.
- Молодец, дружище! – воскликнул Сергей и крепко приварил друга по спине металлической рукой.
- Ох, охренел ты совсем, благодаря твоим дружеским шлепкам, тычкам и оплеухам, я скоро умру от счастливого осознания того, что у меня друг такой есть!
- Ага, ерничать стал, брат - жив значит! Всегда так, когда солдат сопли начинает пускать, мамочку вспоминать – конец такому вояке, но если он начинает матом крыть, говорить непристойности, похабщину, посылать тебя на известные три буквы…
- Ого, ты нашего комдива что ли вспомнил? Это ж его прямая цитата!
- Угу, - хитро ухмыльнулся Сергей, ткнув металлической лапой друга плечо.
- Ах, ты! - взревел Александр и как следует пнул товарища в ответ.
7
Сергей прохромал через открытую солнцу сцену и встал у самого края. Заговорил. Речь его была красивой, временами витиеватой, но - подходящей к случаю. Встроенный в плитки пола микрофон улавливал звуки его голоса и, пропуская через мощные колонки, уносил далеко в город. Пока Сергей пел свою лебединую песню, Александр сосредоточенно думал над тем, с чего следует начать, чтобы не повторить своего предшественника и не выглядеть полным идиотом. Ему действительно следовало хорошо подготовиться, ведь, по сути, его словам предстояло стать завершающим аккордом «официальной части», после которого на сцену выйдут разнообразные музыкальные коллективы, чтобы устроить молодым не по-детски жаркое представление аж - до самого утра.
Речь Сергея подходила к концу:
- Война за десять лет унесла около пятидесяти миллионов жизней, многие вернулись домой калеками. Но вы отнеслись к нам, как подобает - со всеми почестями, и я благодарен вам. Я рад, что мне довелось прожить свою жизнь вместе с вами, друзья мои, рад, что вместе со своими товарищами мне все-таки удалось оградить вас от внешней угрозы. Если, не дай Бог, придет новая напасть, мы вновь встанем на вашу защиту грудью. Без сожаления. Спасибо!
Сергей сказал еще пару слов, но они потонули в одобрительном реве и рукоплесканиях толпы. Развернувшись, по-военному чеканя шаг, он оставил сцену.
- Хорошо сказал, - чистосердечно заметил Александр, - молодец!
- Думаю, ты скажешь не хуже. Скоро твой выход – приготовься.
К публике вышел тот самый мужчина, что занял второе место.
Долгим взглядом он обвел толпу. Люди, наконец, перестали шуметь.
- Похоже, я знаю, что это за тип личности, - хихикнул Сергей, - сейчас начнет или про Бога баить, как в церквях бывает - закатив глаза к небу, либо - понты гнать. Подобные перетянутые риторические паузы, когда у зрителя успевает закончиться попкорн и все начинают расходиться, всегда выглядят достаточно забавно.
Но Сергей ошибся.
Чего-чего, но понты гнать мужик в сером плаще точно не собирался. Что-то было в его фигуре, что заставило насторожиться и - прислушаться.
- Я давно мечтал оказаться здесь перед вами, - голос его дрожал, но лишь самую малость – мужчина превосходно справлялся с обуревавшими его чувствами, - я знаю, что времени у меня немного, а потому постараюсь быть емким и лаконичным. Тем более – это единственная в нашей Империи неподцензурная возможность донести свои мысли до как можно большего числа людей.
То, что произошло-прозвучало дальше, так шокировало публику, что снять оратора со сцены догадались не сразу.
- Галактические войны сменяют друг друга с завидной регулярность: вот уже более пятисот лет мы, по сути, не знаем отдыха, не знаем мира. Кто в этом виноват? Империя Телемаха, с которой мы воюем? А задумывались ли вы, почему во всех войнах мы несем примерно сопоставимые потери - каждый раз получаем приблизительно 500 миллионов калек, например? Во время войны те, кто остается дома, работают ради Победы, работают, по сути, за еду, чтобы выжить, потому что правительство Единой Солнечной Империи забирает все доходы, объясняя это тем, что экономика, в связи с разбухшим военным бюджетом, находится в «кризисной ситуации». После войны лет двадцать мы продолжаем вкалывать на тех же основаниях – «чтобы восстановить то, что потеряли во время войны». Так нам говорят, и мы верим, и кругом нас ходят ветераны – живое свидетельство военных лет. Мы работаем, чтобы содержать их, чтобы сделать их послевоенные будни достойным воздаянием за их подвиги. Правда, если кто-то из вас вздумает проследить, на что растрачивается огромный ветеранский налог, вам это сделать не удастся, так как информация засекречена. Засекречена от кого и почему?
Пока человек в сером говорил, складывалось такое впечатление, что его многотысячная аудитория превратилась в камень. Наконец, в дальнем конце площади началось движение – кто-то пробивал себе путь на сцену.
- За мной уже идут, - заметил победитель под номером два, - что ж, я знал, на что шел! – неожиданно борода и усы, сорванные одним движением, полетели на землю; выступающий не был ветераном, это был молодой человек, лет двадцати пяти. - Я один из немногих, кого руководство Империи посвятило в эту тайну. Ведь я должен был прийти ему на смену – ко времени, когда начнется «новая война». Правительство полагало, что раз я прошел все тесты, я лучше всего подхожу на роль одного из приемников. Оно ошиблось. Правда оказалась для меня слишком дикой, я не смог поддержать этих людей, их курс, в верности которого сами они нисколько не сомневаются. Они полагают (и из этого принципа исходят в своих действиях), что испытания - в том числе и военные, выпадающие на долю всякой цивилизации - лишь подстегивают ее развитие. Это означает, что в самом основании Единой Солнечной Империи лежит принцип «вызова-ответа» Арнольда Тойнби. Теория в общем дельная: действительно, пока не начались Галактические войны с невесть откуда объявившейся Империей Телемаха, на нашей родной планете (где долгое время не было никаких потрясений) резко сокращалась рождаемость, был упадок в сферах искусства, нравственности и так далее… Это было – да, но я все равно не согласен с методом, которым мы решили эту проблему! Война, та война, которая каждые полвека приходит к нам (это последнее, что я хочу донести до вас, люди) на самом деле не существует. Нет никакого врага, нет Империи Телемаха! Нас отправляют на планету Земля-2, где мы (слушайте все!) деремся сами с собой! Именно! Нас стравливают друг с другом на затерянных в глубинах космоса скалах! Что рассказывают ветераны, вернувшись домой? Все бои происходят во мраке, где сложно различить какого цвета на противнике форма, что не удивительно - Земля-2, хоть и достаточно велика по своим объемам, обычно находится в тени огромной планеты Тот. Война всегда длиться не более десяти лет – как раз столько времени поле боя пребывает в тени этого гигантского солнечного щита. Отчего не повоевать днем? Оттого что, когда выглянет местное светило, не будет уже инфернально-красного ночного марева, покрывающего поверхность планеты, зато бросятся в глаза трупы, либо - покалеченные тела противников – на самом деле друзей и родственников, одноклассников и - коллег по работе…
Когда на сцену ворвались люди в форме, голос парня еле заметно дрогнул. Оратору заломили руки, но поток обвинений не иссяк.
Вставили кляп.
- Прошу извинить за небольшое недоразумение, - сказал на прощанье один из имперских агентов, - этот душевнобольной доставил нам массу хлопот, но мы собираемся перенаправит его обратно в больницу. Не обращайте на этот инцидент внимания – веселитесь, как-никак сегодня важный праздник!
Люди молчали.
Заиграла музыка.
8
- Сергей, стой! Куда ты, черт тебя дери, собрался?
- Пусти. Я должен убедиться.
- Убедиться в чем? это же обычный псих! Слышал, что сказал тот мужик, а?
- Нет, я должен идти.
- Куда?
Сергей не ответил, он просто развернулся и пошел в том направлении, где скрылись молодой псих и его друзья.
- Дурак, дурак, дурак… - хромая, Александр нагнал друга. – Не стоило лезть в это дело! Но, раз уж на то пошло… Пропадать – так вместе! Как в старые добрые... Э-э-эй, ты что?!
Сергей с удивлением посмотрел на пистолет, который, незаметно для себя, выхватил из-за пояса:
- Понятия не имею, - ответил он, но убирать оружие не стал.
- Черт, - выругался Александр, - в тебе ни на грош здравого смысла!
- Может быть, - сухо ответил Сергей.
- Не говори, что собираешься его пускать в ход!
- Зачем? Это для уверенности.
9
- Я попрошу известить меня, что здесь происходит? – громко спросил Сергей и на него тут же направили дуло пистолета.
Поиски были недолгими. Оставив позади выход на сцену, пройдя метров двадцать по невысокому коридору, друзья натолкнулись на бегущего в панике служащего, который сообщил, что вооруженные люди согнали кучу народа с рабочих мест и заперлись в контрольном пункте, компьютеризированном сердце сценической площадки, откуда производилось управление звуком, освещением и пиротехникой.
- Я еще раз спрашиваю, - так и не дождавшись ответа, повторил Сергей, - что здесь происходит? Вам не кажется, что «душевнобольного» нужно отвезти в психушку?
Ребята в форме, забравшие со сцены смелого оратора, никак не ожидали появления за спиной двух ветеранов, а потому поначалу медлили с ответом. Затем тот, что целился в Сергея, ответил:
- Думаю, ты уже догадался, что он не душевнобольной.
- Что это значит?
- То и значит.
Сергей тяжело вздохнул. Некоторое время висела тишина, казавшаяся Александру мучительно долгой. Несмотря на то, что оружие было наставлено не на него, а на друга, он кожей ощущал, что подвергается не меньшей опасности. Прочие похитители, из числа тех, кто тащил извивающегося правдоискателя по долгим коридорам, в количестве четыре штуки, не отрываясь, следили за рукой Сергея. Причем - вовсе не за той металлической, на которую так любили поглазеть дети, а - за родной, в которой дулом в пол глядел пистолет. Как заметил Александр - рука товарища мелко дрожала. Еле заметно.
Виновник всех бед, молодой человек в сером плаще, был обездвижен двумя имперскими агентами, вставшими по обе от него стороны. Громилы удерживали его за руки.
- Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Сергей.
- То же, что и с тобой. Мы выбили у него кое-какую информацию, теперь он нам не нужен.
- Вы будите убивать?
- К сожалению, да. Вы все теперь – лишь носители информации, которую вряд ли сможете хранить в тайне.
- Как же объясните наши трупы? Вас обвинят.
- Нас? А мы тут причем? Просто, один псих, который пять минут назад буянил на сцене, достал ружье, замочил парочку местных работников, - говорящий указал свободной рукой на несколько недвижных тел на полу, - а затем с ним в бой вступили храбрые ветераны, великие герои последней Галактической войны. Героям после смерти – слава, венки на могилы, а про психа все забудут.
Пока шел разговор, про «психа», действительно забыли. Но сам он бдительности не утратил. Сообразив, что лучшего момента попытаться бежать больше не будет, он, извернувшись угрем, вырвался из рук агентов.
Все обернулись на звук.
И одновременно произошло несколько событий.
Металлический кулак Сергея, больно ударив Александра в грудь, отбросил его на несколько метров в сторону. Молодой человек в сером пальто, оступившись, упал. Прозвучало два выстрела.
Сергей оказался более метким – голова того, кто направлял на него пистолет, вдруг исчезла, а тело противника отлетело далеко назад, сбив на пол одного из агентов. Ребята в форме на предмет «что делать» думали недолго. Раздались новые выстрелы. В стену позади ветерана ударили пули, ударили как раз в то самое место, где еще пару мгновений назад стоял Александр. Не обращая внимания на огненный дождь, Сергей продолжил методичный отстрел неприятеля. Он стоял полубоком, прижимая к груди металлический протез, а кругом злым роем проносилась смерть. Следующим двоим Сергей опять же попал в голову, последнему – два выстрела в грудь. Последнему – из тех, кто стоял на ногах.
Агент, погребенный под телом первого убитого, как следует прицелившись, выстрелил. Попал.
Сергея развернуло и бросило на стол с бумагами. Растревоженные листы и мелкие канцелярские принадлежности попадали на пол. Сергей сполз следом.
Именно смерть друга привела Александра в чувство. Как по волшебству, в его руках возникло оружие.
Он всегда предпочитал стрелять одновременно из двух стволов.
Первый его выстрел укусил так и не успевшего подняться агента в бедро. Все последующие - вгрызлись в труп одного из убитых Сергеем (тело товарища раненый использовал как щит).
Александр точно не запомнил, что было в последующие несколько секунд: вроде бы он дергал за курки, попутно, быть может – кричал. Всплески крови, ошметки мяса и клочки одежды, разлетавшиеся при каждом выстреле, покрывали пол, потолок, стены…
А потом – были щелчки.
Кругом – тишина, и Александр с удивлением смотрит на пистолеты, отказывающиеся выдавать огонь.
Щелчки.
Заряд, боеприпасы, выдаваемые правительством каждому ветерану на участие в конкурсе стрелков, подошли к концу.
Щелчки.
Выстрел.
Александр смотрит на кровавое месиво на полу. Из него торчит человеческая рука. В руке – оружие. Дуло смотрит прямо в глаза Александру.
Еще выстрел.
Что-то обжигает висок ветерана.
Александр бросается на пол, перекатывается и прячется за один из столов. Слышит, как кто-то, матерясь, встает на ноги. Не выглядывает – переводит дыхание. Вдруг шаркающие шаги удаляются, слышно как открываются и закрываются двери.
- Мы скоро придем! – кричит агент за дверью. – Чтоб вас, идиоты!..
10
- Похоже, он посчитал, что в одиночку не справится, и ушел за подмогой. Дверь блокирована с той стороны.
Александр кивнул. Он стоял над телом Сергея. Судя по всему, друг умер быстро – в груди его зияла сквозная дыра, в которой, застыли ручейки металла: выстрел (судя по всему из плазменного пистолета) расплавил протез. Сделать такое могло лишь действительно мощное оружие, много мощнее того, из которого только что стрелял Александр.
Ветеран снял с плеча винтовку-полуавтомат. Впрочем, это тоже неслабая пушка.
- Они идут, слышишь? – сказал виновник всех бед, имени которого Александр так никогда и не узнал. – Скоро они будут здесь.
- Может, и будут, – за дверью действительно нарастал топот.
- Все кончено.
- Но, ничего не кончено, - кивнул в сторону Александр и добавил, - отойди.
Молодой человек послушался. Не успел он сообразить что к чему, как ветеран вскинул винтовку и выстрелил. Короткая вспышка осветила помещение и противолежащая от заблокированного выхода стена, превратившись в кисель, неторопливо оплыла.
- Плазменная граната найдет выход из любой ситуации, - прокомментировал Александр и повернулся к проделанному выходу спиной, - беги, парень, но смотри – осторожнее, не задень расплавленного края.
- Ты не идешь?
- Со своим костылем? - Александр хлопнул ладонью по металлическому протезу. – С ним я далеко не убегу, а так – хотя бы задержу их не надолго… Скажи напоследок, то, что ты там произнес не сцене, это, действительно - все правда?
- Да.
- Хорошо, - Александр кивнул, - это хорошо.
- Я что-нибудь смогу для тебя сделать?
- Можешь. Беги отсюда. И сделай так, чтобы тебя не нашли. Найди способ обнародовать свои знания: пусть это будет не так глупо, как ты попытался это сделать сегодня. Останови новую войну. Сломай этот механизм. Будь осторожен, - Александр опрокинул стоящий перед ним стол. – А теперь беги, беги и помни, что сегодня из-за твоей неосмотрительности погиб хороший человек, впрочем… – погибло сразу два хороших человека.
- Я запомню.
- Тогда прощай.
- Прощай. |
|
|
|
Время приёма: 21:24 19.01.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев