 |
|
| |
12:11 08.06.2024
Пополнен список книг библиотеки REAL SCIENCE FICTION
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
|
|
|
|
|
|
Ночь наступила внезапно, словно во вселенной выключили свет. Я предвидел, я буквально почувствовал, что это случится именно сейчас, и успел нырнуть в первую попавшуюся дверь. Интуиция редко меня подводила, можно сказать повезло и в этот раз — дом, как многие в этом районе оказался необитаем, дверь открыта, на двери пять или шесть вполне себе крепких замков. Видно до того, как покинуть жильё хозяева пытались сопротивляться.
Всё, можно отдыхать, тем более за час до наступления ночи мне пришлось пробежаться хорошей рысью. В том, что толпа меня не догонит, сомнений не было — ещё в школьные годы я выступал за область по лёгкой атлетике. Если бы моя амбициозность ограничивалась только спортом, к своему сорокалетию завесил бы всю спальню медалями. Моих преследователей было много, человек сто... ну не меньше сорока.
Я, поднимаясь по служебной лестнице, хорошо изучил повадки толпы. В ней есть свои лидеры, есть кому любопытно, есть кому безразлично. Последних большинство. Глупые, тупые бараны. Прикажут убирать территорию — они придут. Да ещё проследят, чтоб соседи вышли на всенародное святое с лопатами и родичами. Прикажут растерзать на куски — они придумают лозунги, флаги, идеалы, исторические обиды и пойдут жечь, убивать. Трусы с инстинктами муравьев — сильны пока вместе. Поэтому я не сомневался, что не догонят. Каждый побоится догнать, ударить первым.
И что мы имеем в итоге? Я тут. Живой и здоровый. А они в ночи. И уже вряд ли живые.
Вспомнил про замки. Да — закрыты. Это уже инстинкт — пока внутри дома закрывай все засовы. На улицу — только в случае крайней необходимости. Ночью — спи если можешь, дрожи если спать не получается, но на улицу — ни под каким предлогом.
Показалось?
Нет, не показалось. За стеной шаги. Тяжелые. Крупный зараза. Неожиданный треск ветки под ногой. В тишине звучит как выстрел. Идёт вдоль стены. Точно... Вон за окном мелькнула тень. Как это я сумел его разглядеть сквозь тотальную тьму? Говорят, у людей от страха обостряются зрение и слух. Похоже на правду. После Времени "Т" человеческие зрение и слух стали как у зверья, а нервы постоянно у всех на пределе. Правда из-за тех же нервов то и дело чудятся всякие кошмарики. Но сейчас не кошмар, не бред. Кто-то действительно ходит по ту сторону стены и смотрит прямо на меня. Рентгеновское зрение? Слыхал о таком. Иначе откуда он может знать, где я? Откуда я так уверен, что он меня видит? Нервы-нервы.
Не дай бог иммерс. В дома они не входят, но часто забираются передними лапами на крышу и трубят. Скрип крейсера, буксующего днищем по шоссе, по сравнению с иммерсом покажется мелодичной скрипкой. Ложишься на пол, накрываешься всем, чем только можно — и всё равно от боли плюёшься собственными зубами.
Я стал оглядываться по сторонам в поисках подушек или на худой конец одеяла. Пусто. И темно. Ничего не разглядеть. Хотя вон справа маленькая дверь. Похоже на бельевой шкаф. Вряд ли там найдётся необходимое, даже не стоит тратить время.
За стеной опять движение. Шорох. Удаляющиеся шаги. Неужели повезло? Знал бы хоть одну молитву — помолился. Не довелось. Мои родители жили в эпоху, когда вера в господа ломала не только ступени карьерной лестницы, но и хребты. Соответственно и мне церковь всегда представлялась доилкой лохов. А бог... Бог его знает, что там творится за облаками. Может и Время "Т" дело его рук. Типа очередной потоп.
Стук в дверь. Тихий. Осторожный.
— Эй, вы в доме, помогите. — Шёпот женщины отдаётся в черепе криком. SOS, последняя надежда.
Вряд ли человек в такой мгле способен найти дом, дверь. Причём именно обитаемый дом. Про хищников, подделывающих голоса слышать пока не приходилось, но лучше перестраховаться. Осторожность лишней не бывает.
— Спасите, — ещё раз прошептала женщина. — Я знаю, что в доме есть мужчина. У меня гамма зрение. — Судя по голосу, она плакала.
— Э, нет. Нашла дурака. — Я постарался мыслить спокойно и логично: — Одной бабой больше, одной меньше... А если это не баба?
Издалека донеслись характерные чавкающие звуки. Иммерс возвращался. Его шаги переросли в тяжёлый топот. Вскрик. Удар. Хруст костей.
Все.
После иммерса от жертвы не остается даже кровавых следов. Этакая сухопутная сороконожка-акула. Впрочем, не уверен, что иммерсы выглядят именно так. Те, кто их видели, больше никому не расскажут.
Теперь можно спокойно поспать. Этот сыт. Других на свою территорию не пустит. А как начнёт светать, сам спрячется.
Я наощупь нашёл нечто похожее на диван, улёгся и почти мгновенно уснул. Научился. Жизнь заставила не думать о страхе, о потерях. Главное — выжить и попасть на другую сторону, если она есть.
Часы говорили, что ночь закончилась. В комнате всё ещё было темно, но спать уже не хотелось. Лёгкая изморозь забиралась под куртку, заставляла двигаться, придавала бодрость. Как из старого фильма сквозь память проскочили картинки пятилетней давности, когда по утрам принимали душ, делали зарядку… Кофе, омлеты. Проскочили и исчезли. Почти без сожаления. Время изменилось, теперь не до деликатесов. Нужно думать, как выжить. Пока это главное. А омлеты... Они вернутся. Всё возвращается на круги своя. Кроме молодости.
Светлым квадратом обозначился оконный проём. Светало. Тусклое туманное марево проникло сквозь грязное стекло и легло полосами на пол. Теперь можно было явственно разглядеть маленькую дверь. Хорошо, если бы там от прошлых хозяев осталась тёплая одежда. Вот что бы реально пригодилось.
Одежды за дверью не было. Дверь только притворялась частью шкафа. Находка оказалась нарисованным очагом в комнате Буратино, только в сто раз лучше. Вход в рай. Путь на ту сторону. Коридор. Бесконечный коридор с бесконечным количеством тусклых ламп в потолке и дверей по обе стороны.
Вот это повезло!
Барин говорил, что учёные открыли коридоры, по которым можно вернуться в собственное прошлое, но на другом уровне.
— Друзья мои, — вещал Барин на одном из последних совещаний, — это очень хорошая новость. Вернуться в прошлое, зная будущее — что может быть лучше? Никаких тебе Времен "Т", ни чудовищ, ни болезней, ни атак. Мир, спокойная, прекрасная жизнь. Даже, скажем, в карьере, зная будущее, ты на две головы впереди конкурентов. Я, если найду Коридор, точно в столицу уеду. — Нашего председателя исполкома Баринова мы называли Барином только за глаза. Он об этом знал, и ему такая кличка определённо импонировала.
Сильный удар в стену не только прервал мои воспоминания, но и заставил буквально прыгнуть в Коридор. Жизнь на грани смерти выработала мгновенную реакцию.
— Была ни была. Будем надеяться, что это именно Коридор, а не просто чей-то большой подвал или подземный ход.
Интуиция подсказывала, что я не ошибся и в этот раз.
Пока автоматическая дверь сдвигалась, перекрывая путь назад в комнату, я успел заметить, как в пробитую в стене дыру протиснулся синий трехпалый кулак размером с две мои головы.
Конечно, Барин мог наплести сам или переврать услышанное. В его оптимистичных речах Коридор вёл к коммунизму, когда можно жизнь пролежать на диване, в то время как все земные блага будут появляются в холодильнике по щучьему велению сами. Храбрецов, утверждавших, что они прошли Коридор и вернулись спасти остальных, я видел только по телевизору. Нет, меня нельзя отнести к слишком доверчивым. Дорога в рай идёт только в одну сторону. Никто этой дороги не знает, никто оттуда не возвращался.
И всё-таки не хочется верить, что Время "Т" определило конец человечеству. Не может всё закончится просто так. Даже если Барин врёт, и телевизионные свидетели врут, мой жизненный опыт подсказывает другое: жизнь — она полосатая. После чёрной полосы, в которой за тобой день и ночь охотятся неизвестные доселе твари, обязательно должна наступить светлая. Каждый раз, когда я мечтаю о светлой полосе, передо мной возникает одна и та же картинка: я сижу в шезлонге на пляже какого-нибудь буржуйского Майями. В руке коктейль с экзотическим “Мартини Хенесси”. А мимо дефилируют загорелые принцессы, чуть покачивая своими достопримечательностями.
Нет, не зря я поверил в Коридор. Не зря. Вот он путь к исполнению заветных желаний!
Я шёл по нему уже не меньше часа. Идеально прямой, идеально одинаковой ширины. Через каждые двадцать метров с обеих сторон стояли одинаковые двери-близнецы с одинаковыми медными ручками. Если бы тут работали клерки, они бы постоянно путались.
Ещё через час картина не поменялась. Этак можно дойти до Китая. Я старался отогнать какие-либо сомнения. Реально никто не ожидал, что коридор можно просто перепрыгнуть. Но что делать, если путешествие затянется на день? А если на неделю? Выдержат ли ноги? И питаться хоть как-то нужно.
В пейзаже, который я видел перед собой сейчас и два часа назад, ничего не поменялось: двери, двери, двери и Коридор, словно шоссе, бегущее к горизонту. Только горизонт в нём не просматривался, стены-двери сливались в чёрную точку далеко впереди. Я оглянулся. Точно в такую же точку Коридор сливался сзади.
Странно, что тут нет эха. Хотя почему я так уверен? Я же молчал всё это время. Может оно и лучше — молчать. Барин предупреждал о ловушках:
— По словам очевидцев, идти нужно точно посередине и ни на что не отвлекаться, в двери не заходить. В коридоре искривленные пространство и время. Что такое искривленное пространство и время, признаюсь, толком не знаю, но лучше не нарываться, — инструктировал он.
Не знаю, как с пространством, но что касается искажения времени, он оказался прав: мои наручные часы показывали, что иду уже несколько дней.
Собственно, проверить реальное расстояние можно легко. Между первой и пятой дверью порядка ста метров. Пятьдесят дверей — километр. Вот и посчитаем, всё равно никакого другого развлечения нет.
Я насчитал километров пять, прежде чем мне надоела эта игра.
А что я буду делать, если окажется, что Коридор бесконечен? Или хуже того, гоняет по кругу?
— Эй, есть тут кто-нибудь? — Мой крик напугал меня самого.
Зато за дверью впереди слева послышалось шевеление, и она открылась, отбросив в Коридор пучок дневного света.
Значит, в комнате есть окно, через которое сюда могли пробраться разного сорта людоедики.
— Доигрался, — обругал я сам себя. — Предупреждали ведь, чтоб вёл себя тихо и никуда не заглядывал.
Однако никакие чудища из двери не выползли и любопытство превысило страх. Я заглянул.
В глубине комнаты на диване сидела Лиза и читала книгу. За её плечами сквозь большое окно виднелся лес. Там шёл мелкий снег.
— Заходи, не бойся, не укушу. Если бы все гадости, которые ты мне сделал, лежали на твоей совести, то ты под их грузом давно бы утонул в сортире. Но так как совести у тебя всё равно нет, ты даже в сортире не утонешь. Такие не тонут. Ладно, высказалась - и сразу стало легче. Заходи, обещаю в морду плевать не буду.
С Лизой мы встречались достаточно долго. Хорошая девушка, грамотно ублажала. Всё испортила её беременность. Причём на подъёме карьеры. Мне тогда только скандалов не хватало. Говорили, после того, как я её бросил, она выпила целую пачку снотворного. Видно откачали. Вон сидит целехонькая. Чёрт, а почему она всё ещё беременная, ведь наш роман был ещё до времени "Т". Кто-то другой постарался?
Вдруг я почувствовал, что мне нечем дышать. Словно липкая плёнка залепила лицо. Такая же плёнка приклеилась к рукам, груди стала затаскивать в комнату. Лиза, диван, окно исчезли, словно их там и не было. Теперь с потолка свешивались длинные подвижные полупрозрачные сталактиты. Они шевелились, падали на пол и ползли в мою сторону.
Дверь захлопнулась. Плёнка упала с тела и лица и с шипением растворилась на полу. Рядом со мной стоял Фесенко с длинным мачете в руке.
— Ну вы как, босс?
Как же я ненавидел его фамильярное” босс”, но теперь мне было не до понтов и этикета — парень спас мне жизнь.
Во рту стояла такая сушь, то ли от страха, то ли от плёнки, что я даже говорить не мог.
— Не бойтесь, босс. Это скоро пройдёт. Плёнка через поры кожи заражает нас какой-то фигнёй, от которой разлагается тело. Хорошо, что я подоспел вовремя. Она как-то влезла к нам в дом, ни одного соседа в живых не оставила. Вовремя у меня эта штука под рукой оказалась. Отбился. Он поднял мачете, к лезвию которого прилипли куски теперь уже неопасной пленки. Оказалось это оружие полезней винтовки. Теперь с ним не расстаюсь.
— Каа ты сюа попаа? — Я попытался спросить, "как ты сюда попал", но смог только промычать.
Он меня понял.
— Убегал от иммерса, вскочил в чей-то подвал. Не думал, что они, заразы, так быстро бегают. Иммерс, конечно, в дверь не пролез, но гад караулил меня снаружи двое суток, даже днём. Залез в тень под навес и выглядывал, ждал, когда мне сидеть надоест. Разозлился, наверное, что я его по лапе полоснул. Мне повезло — в подвале кто-то оставил консервы. Когда я попытался одну открыть, упала вся стена, и открылся этот Коридор. Помните, Барин рассказывал нам о Коридоре Надежды. Я думаю это он и есть.
— Хочется думать, что ты прав. — Голос, как обещал Фесенко, почти восстановился.
Идти стало веселее. Мой спутник с мачете топал чуть впереди, я за ним. Когда-то, до Времени "Т" он был каким-то мелким клерком под моим началом. Точно даже не помню кем. Невысокий, худенький и кудрявый. В темноте можно спутать с девкой. Кажется, родом из Ельска.
— Ну пусть год у тебя покрутится, — попросил за него Барин. — Сам понимаешь, не мог я соседу отказать, это его пацан. Закончил универ с красным дипломом, в компьютерах шарит как бог, а найти работу не получается. Пусть год у нас поучится уму-разуму, потом выгонишь.
Первое время новичка я просто не замечал. Даже имени не запомнил. Фесенко — он Фесенко и есть. С моей лёгкой руки его иначе как Фесенко никто в исполкоме не называл. Однако парень оказался с хорошей соображалкой, видать красный диплом отхватил за мозги, не ленивый. За пару месяцев наладил бесперебойную работу техники, установил охранные системы, короче, не гнушался любой работой...
— Геннадий Макарович, — он вдруг обратился ко мне по имени-отчеству, — как вы считаете, откуда это Время "Т" прилетело? — Идти молча было невыносимо. Мы обменивались репликами почти шепотом, дабы не искушать спрятавшихся за дверями демонов.
— Так никто не знает. Ты же помнишь споры наших учёных болтунов: одни говорили солнечная система вошла в какую-то Зону, другие утверждали, что некое облако накрыло только Землю, третьи вообще обвиняли вирус, изменивший нашу генетику. Так или иначе, теперь мы обладаем дополнительными чувствами, которые позволяют ощущать, замечать, видеть то, чего не видели раньше. У некоторых изменения пошли ещё дальше. Думаю, что идеи о Коридоре принесли те, кто научился "видеть" будущее. Только в итоге, как расплата за сверхвидение, у всех ослабленная иммунная система.
— То есть вы хотите сказать, что иммерсы тут бегали пять лет назад?
— И двадцать, и сто, и тысячу. Смотри, вот если я попрошу тебя изобразить какую-то болезнь как плакат, что ты нарисуешь?
— Ну, злую зубастую морду, — не задумываясь, ответил Фесенко.
— Вот видишь. Зубастую. Так и наши новые чувства передают информацию в мозг, а он не знает, как трансформировать эту информацию в такое изображение, чтобы мы поняли хищник перед нами, дерево ли или непонятно что вообще, и изображает всякие зубастые морды — иммерсов, йети, чудищ.
— Да, я что-то читал об этом, но не поверил. Какой-то профессор писал, что чудовища — это графическая интерпретация мозгом окружающих вирусов, бактерий. Но почему тогда у меня получается отбиваться от них мачете? — Он остановился и стал внимательно рассматривать своё оружие.
— Возможно, кто-то смазал его антибиотиком. А ещё вероятней, ты, сопротивляясь, заставляешь работать иммунную систему.
— М-да, это всё предположения. Никто не знает, как на самом деле. Но если бы это были только болезни, то и жрали бы нас постепенно, а тут раз — и тапочек даже не оставляют. А людоеды откуда взялись? Тоже болезни? Или они просто стеснялись говорить о своём увлечении раньше? Нет, это не только болезни, это наш внутренний негатив, наши желания сожрать ближнего повылазили наружу. Вот я читал одного фантаста. Он согласился, что да, мы прошли некую Зону. При этом планета осталась той же, но часть её жителей, и мы в том числе, как бы переселилась на виртуальную Землю, наполненную хищниками.
Фесенко замолчал, но хватило его ненадолго:
— А знаете, Геннадий Макарович, я ведь вам всегда завидовал. Точнее вашей скандинавской внешности — высокий, с голубыми глазами, костюм — Джемс Бонд завидует. Бывало, заходите в приёмную — секретарши пищат от восторга.
Про секретарш я знал сам, но пользовался этим крайне редко. Если уж подмачивать репутацию, то лучше на стороне. А со своими... Одну слишком назойливую пришлось даже уволить, хотя выглядела дай бог каждой.
Наверное, последние фразы я произнёс вслух, потому что Фесенко подхватил:
— Я тоже Риту вспомнил. Красивая девушка. Глаза хищные, тигриные. Правда и характер тоже — живьём загрызет, по трупам пройдёт на шпильках и не споткнётся. А вам её не жалко? Всё-таки мать-одиночка.
Я почувствовал, что закипаю. Этот сопляк начинает вступать со мной в дискуссии.
— А что, Рита пропала? Побирается на паперти? Нет! Сдала дочку в детдом, а сама дёрнула на трассу к дальнобойщикам. Теперь зарабатывает в четыре раза больше и работает тем местом, которым может лучше всего. При этом мозги напрягает в сто раз меньше. На всякий случай запомни — надеюсь ещё пригодится: работа — есть работа, а личные симпатии — только в личное время.
Я реально разозлился, а зря. Мой крик был незамедлительно услышан, и с потолка посыпались мешки. Почему "мешки" не знаю, лично мне они напоминали бесхвостых крыс-переростков. Здоровенные, размером с кошку существа стадом набрасывались на человека, вонзали свои жала и выпивали содержимое тела, как коктейль из стакана. Полчаса — и всё — кожа да кости, даже гнить нечему.
Фесенко замахал своим оружием, отгоняя наиболее наглых. Парочку, попытавшихся напасть с тыла, я отбросил ногой на стенку. Их непрочная, в отличие от когтистых лап оболочка, от ударов разлеталась клочьями, оставляя на полу кучки вонючих внутренностей. Но мешков было много, и наша участь была предрешена. Тем более Фесенко поскользнулся, давя нападавших, упал, и вся стая устремилась на него, освобождая слева узкий проход.
— Другого шанса не будет. Фесенко всё равно не спасти. — С этой мыслью я проскочил мимо кровавой кучи и побежал вперёд. Одна из тварей всё-таки успела вцепиться в мою ногу. Я её тут же сбил, но проколотая кожа мгновенно воспалилась, превратив мой бег в ускоренное хромание.
Страх заставлял меня не обращать внимания на боль и нестись что есть мочи. Постепенно я успокоился и, пробежав не менее часа, перешёл на шаг.
— Бедный Фесенко… даже не спросил его имени. А ведь он спас мне жизнь тогда с плёнкой. Мог просто пройти и забыть. Наверное, я бы так и сделал. Ношусь с собой, как с писаной торбой. Кто я такой, чтобы жить за счёт соседей, коллег, да и просто незнакомых? Чем я лучше Фесенко, Риты, других, которых успел обидеть, оскорбить. Сколько людей я спас? Скольким помог? Мой брат сел в тюрьму, приняв на себя нашу общую вину. Почему не я сел, а он? А сегодня предал своего спасителя, оставил Фесенко на растерзание, как последний подонок, одного. Если бы я остался, может всё-таки отбились бы от тварей. А теперь его нет. Хочешь — разбей об стенку башку, хочешь — живи с этим.
В самом конце Коридора мигнул свет. Не может быть! Показалось.
Свет не исчезал и по мере моего приближения становился ярче. Несмотря на всё ещё болевшую ногу, я перешёл на бег. Говорили, что в Коридоре на выходе, как и на входе маленькая автоматическая дверь, которая впускает-выпускает только по одному человеку, а тут похоже открыт весь проём, а не то, что дверь.
На мгновение свет закрыла тёмная полоса и нечто невероятно тяжелое обрушилось на мою голову. Я упал навзничь, чувствуя, как кровь буквально потоками заливает лоб, глаза, рот. Видно она попала в легкие, и я начал задыхаться. Красные пузыри вскипели на губах.
Надо мной склонилась тёмная тень с дубиной.
— Погоди, не добивай. Зажарим живьем. С кровью вкуснее будет.
Мне показалось, что я слышу голос Барина. Если вирусы сделали из него людоеда, я не удивлюсь — людоедом он был всегда, пусть метафорически.
— А ты, Барин, был прав: эти лохи наслушались твоих рассказов про Коридор счастья и теперь ползут на прожектор, как коты на валерьянку.
Моё сознание стало понемногу проясняться. Теперь я увидел, что дверь справа открыта. Барин с ещё каким-то мужиком втаскивают туда здоровенный установленный на треногу прожектор. В глубине комнаты я заметил огромную печь с котлом.
Всё ясно. Я просто умер. Я попал туда куда заслужил. Поделом. Целые поколения, когда не хватало собственных сил, надеялись на божий суд. Потом пришли другие. Молодые и злые. Они не думали о «потом», им нужно было всё и сейчас. Оказывается, не мешало бы.
Что теперь? В таком состоянии мне не уйти. Я закрыл глаза и приготовился к казни.
Что-то брызнуло мне на лицо. Ещё через минуту я услышал голос ангела:
— Геннадий Макарович, Геннадий Макарович, вы живы?
Такого не может быть. Ведь Фесенко погиб! Неужели он стал ангелом и теперь собирается меня похитить у этих людоедов? Нет, он живой. И я живой, раз чувствую боль. Мои руки уперлись в пол в попытке поднять тело, но поняли, что это бесполезно. Боль, слабость, головокружение. Ноги словно чужие. Хуже всего голова. Её не было. Вместо неё сплошная огненная рана.
— Геннадий Макарович, нужно идти. Тут опасно оставаться.
Наверное, Фесенко весил раза в полтора меньше меня. Как он умудрился поднять мои сотню кило — не представляю. Наверное, так же девчушки-санитарки тащили с поля боя бойцов. С той разницей, что он не санитар, а я совсем не боец.
Опираясь на Фесенко, я сделал несколько шагов и оглянулся. Барин и второй мужик лежали на полу в лужах собственной крови. Им уже никогда не подняться. Фесенко умудрился подобраться и порешить обоих.
— Фесенко, ты ниндзя?
— Ну, раз вы шутите, значит, дела не так плохи. У вас все лицо в крови.
— Получил по башке, вот она и в крови.
Фесенко посадил меня у стенки, оторвал от собственной рубашки полосу и вполне умело забинтовал. Это помогло. В голове начало что-то проясняться.
Вдруг пришла злость. На себя. Раскаяние за всех мной обиженных. Кусок дерьма, возомнивший себя вершителем судеб. Всю никчемную жизнь думал только о себе, а как экстремальная ситуация — спёкся, сдался, предал. Скольких я предал за эту жизнь! Бог, если ты там есть, я не прошу у тебя прощения. Его для меня быть не может. Накажи меня сурово, чтоб другим неповадно было.
— Слышь, Фесенко, я думал ты того... Загрызли тебя мешки. — Язык почти не слушался.
— Да нет, как видите, живой. Вы верно рассчитали, когда побежали. Половина бросилась следом, а я в это время со своими разобрался. Бросился за вами, но не догнал. Уж не надеялся найти, думал вас сожрали.
— Слышь, сделай одолжение, зови меня на “ты”, если не возражаешь. Я ведь к тебе запросто. Вот имя забыл, правда...
— Василий. Вася я. Только в исполкоме меня все Фесенко зовут. Привык уже.
В Коридоре словно начало светать. Вначале тусклые блики, потом мягкий туман. Ещё немного и там появился светлый прямоугольник открытой двери. Неужели наступил конец нашим мучениям? Неужели мы дошли, и наша жизнь вернётся в обычное русло. Только ночью будем вздрагивать, вспоминая кошмары последних пяти лет.
— Геннадий Макарович, вы помните, что рассказывали люди? Из коридора можно выходить только по одному. Всех остальных возвращает в самое начало.
Да, я слышал об этом, но не хотел даже думать. Идти на второй круг не решался никто. Мне приходилось видеть в интернете интервью с одним стариком. Из бригады в два десятка человек выжил только он. И то потому, что не пытался идти вторично. В конце интервью указали его возраст — чуть больше тридцати.
Геннадий Макарович, — голос Фесенко был тихим и несколько растерянным. — Я моложе вас, более выносливый. Я вооружён. Доведу вас до двери — вы же сами не дойдёте, а сам останусь на второй круг. Уверен — пройду.
По его тону, я понял, что на второй круг мальчишку не хватит. Не пойдёт он.
Мы пришли.
Ещё шаг. Последний...
Это была та самая дверь. В проёме я разглядел зелёные деревья. Их верхушки слегка качались под лёгким ветерком. Освещённые солнцем дома. Детвора, гоняющая на трёхколёсных велосипедах. Земля без болезней и чудовищ. Та, на которой мы жили. Она продолжила своё путешествие по вселенной. Никаких больше подлянок, никаких растений-людоедов, тварей-людоедов, людей-людоедов.
Наконец, Фесенко меня отпустил, и убедившись, что я могу стоять, как можно бодрее произнёс:
— Вот и всё. Давайте прощаться.
— Давай!
Я собрал остатки сил, по-медвежьи обнял его поперек туловища, одной рукой ухватился за ручку мачете — Васе оно больше не понадобится — и вытолкнул его в светлый проём.
К людям.
|
|
|
|
Время приёма: 17:12 05.03.2021
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев