Мама хохотала. Мама напевала. Мама примеряла всё подряд, покупала нужное и ненужное и даже не думала уставать. Останавливалась у каждой витрины и в каждой рассматривала своё отражение. Наверху шёл дождь и было прохладно, женщины надели разноцветные плащи. Многие несли в руках сложенные мокрые зонтики, похожие на букеты лохматых осенних цветов. Плащ и зонтик были модными атрибутами. Они означали: «Я живу на верхнем ярусе, где бывает дождь». Мама щеголяла в короткой маечке и шортах. Все на неё смотрели: кто удивлённо, кто понимающе. Мама не смотрела ни на кого.
- Мам, сколько можно накупать барахла, - не выдержала Лариса. И решительно заслонила матери вход в магазинчик, над которым переливались слова «Резвость норма жизни».
- Извини, - улыбаться мама не перестала. – Знала бы ты, как мне здорово.
Мама выглядела школьницей на каникулах – даже если бы не одевалась, как девочка. И весь её вид говорил: «я только что из центра «Молодость». Но разве нельзя как-то сдержать буйство собственных гормонов? Ну хотя бы не вышвыривать старую одежду. И ладно бы просто в окно, а то с края террасы в щель. Чтобы барахло полетело на нижние ярусы, и удивились не только родственники, но и все соседи.
- Лучше купи мне скрипку. Можешь? Маленькую, три четверти. Мне нужно.
- У нас же есть скрипка.
- Отец может не позволить её забрать, если узнает, куда я иду. Не хочу с ним связываться.
- И куда ты идёшь? – мама нахмурилась и вдруг перестала казаться младшей сестрой собственной дочери. – Давай-ка здесь посидим, что ли.
Похожий на лист кувшинки диск со столиком поднял их над толпой.
- Разве тебе не нужны после трансформации строгий режим? Дозированные физические нагрузки, диета?
Мама не слушала; она рылась в меню.
- Что ты будешь есть? Послушай, мне не нравится эта идея с конкурсом невест.
- Я знаю, мам. Ты мне это уже говорила.
- Неужели нельзя отложить? Будут ещё конкурсы.
- Мам, я уже записалась. Я прошла медосмотр и собеседование, - Лариса взяла выскочивший из середины стола стакан с энергетическим напитком.
- Всё равно. Я тебя не пущу.
- Ого! – удивилась Лариса. – Мам, я тебя не узнаю. Ты стала говорить, как папа. А как же «найти суженого, жить одним дыханием и помолодеть в один день»? А «жизнь хороша, если ей рисковать умеешь»? Ты изменилась.
- Глупостей не болтай, - ответила мама, снова неприятно напомнив Ларе отца. – Ничуть я не изменилась. Вот дуэльки и всё такое как раз по части отца. А я всегда говорила, что глупо рисковать. Просто нас слишком много и живём слишком долго, вот и прижилось мнение.
Все проходили в школе, что введение стволовых клеток не влияет на структуру ДНК реципиента. Все знали, что после трансформации человек меняется. Как меняется и почему – тут уж были самые разные теории. Мода использовать клетки пуповинной жидкости собственного ребёнка, ещё лет пятьдесят назад вызывавшая восторг романтичных барышень, держалась до сих пор.
Думать о том, что когда-то придётся измениться, было жутковато, - и Лара старалась не думать. Каково это: полностью сохраняется память, навыки, привычки, но становишься другим человеком. Неуловимо.
И вот теперь мама омолодилась. Лара с подозрением уставилась на мать: не изменилась ли та внешне? Какой мама была в молодости, Лара не знала. Разве что по свадебным фотографиям, так попробуй пойми…
- Так купишь мне скрипку? – спросила Лариса.
Скрипку из дому пришлось выкрасть. «Вы можете взять с собой музыкальный инструмент и пятьсот грамм личных вещей», говорилось в извещении. Конкурс невест – шоу, где тщательно отбирают участниц и почти так же тщательно - зрителей. Конкурс невест – игра по заранее неизвестным правилам. Ларины сверстницы болтали, что на этом шоу девушек держат в подвале, закованными в цепи: кто не выдержит раньше других, выбывает из игры. Рассуждали про бои в масле и даже, очень секретно, про спаривание с обезьянами. Шептались с напускным превосходством, но без смеха. Потому что одно про конкурс невест было известно наверняка: возвращаются с него не все.
Мама водила её почти что за руку, не отпуская от себя. Мама блокировала на ночь дверь её комнаты, оживив страшные воспоминания детства: маленькую Лару отец запирал внизу, в тёмных комнатах для прислуги, и выключал свет. И на маму он всё время кричал… В день начала конкурса они отправились на вечеринку, где Лара стала сенсацией. Мама рассказала о ней двум родным бабкам и одной двоюродной, и ещё прапрабабке. Бабки по очереди говорили Ларе очень серьёзно: девочка, ты уверена, что надо это делать? Не торопись. Это очень опасно. Вот внучка моих знакомых…
И очень похоже, как и положено прямым родственницам, уныло качали головами.
Сверстницы смотрели с восторгом и ожиданием, от этих взглядов становилось не по себе, гораздо хуже, чем от качаний головами. И только упрямство заставляло Лару не менять решения.
Потом разговор стал общим и таким захватывающим, что захватил всё внимание сплетниц. И, когда мама отлучилась в дамскую комнату, Лариса самым вульгарным образом удрала. И думала, что катастрофически опаздывает.
Запыхавшаяся Лариса сунула в камеру хранения сумочку и переговорник. Положила на весы туго набитую очень нужными вещами, давно приготовленную косметичку, а сама поспешно встала на диск сканера. Скрипку она принесла сюда неделю назад.
- Мы успеваем, не бойся, - стоявшая возле идентификатора личности рыженькая девушка улыбнулась. Очень знакомая девушка.
- Ещё целых двадцать минут. Я Катя. Екатерина.
- Катя, - повторила Лара, в свою очередь позволяя устройству лизнуть ладонь. – Катя! Усольцева! Из пансиона в квартале Акаций!
Катя уставилась на неё. Хлопнула ресницами.
- Ларка, - с удовольствием сказала она. – Помню!
Катя была двумя классами старше Ларисы, а на младших не очень-то обращают внимания. Но вот же – помнит!
Ситуация перевернулась мгновенно. Будто Лара не участвовала в сомнительной авантюре, а всего лишь вернулась в пансион после летних каникул.
- Мне говорили, тут живут по несколько человек в комнате, - хихикнула Катька. - Может, будем соседками? Две опоздавшие!
Устройство помедлило и выплюнуло кусочек пластика для Кати, потом для Ларисы. Имя, фамилия, номер комнаты… не такой, как у Кати, номер.
- Ничего, - утешила Катя. – Будем ходить в гости друг к другу, нам не привыкать.
Комната была с окном – не верхний этаж, но высоко. Возле окна стояла девушка. Вид открывался чудесный: ласковое вечереющее небо, ярусы островерхих крыш, золотая листва парков. Должно быть, там идут уже открытые спектакли, а на скамейках расселись добродушные пьяницы.
- Здравствуй, - сказала Лара. – Я Лариса. Твой дом отсюда не видно?
- Привет, - ответила девушка. – Нет, я просто смотрю. Я просто никогда ещё такого не видела, я из Рыбного квартала.
И посмотрела так, будто это Лара была родом из «гетто», а не наоборот.
- Первый тур – конкурс красоты, - сказала новоявленная Ларина соседка. – Жаль, что тебе нельзя пойти в своём красивом платье.
Платье было слишком открытом и неудобным. Собирайся Лара нормальным порядком, надела бы брючки. Она молча раскрыла шкаф. Спортивный костюм, пижама, вполне элегантные на первый взгляд платьица, ещё какая-то одежда. Жить можно.Туфли на огромных каблуках... ничего, она на таких ходила.
Соседка снова смотрела в окно.
Ужин не понравился Ларе. Сверху нагло, не скрываясь, глазели видеокамеры – впрочем, в коридорах они тоже были. Сесть за один столик с Катей ей не разрешили; сидевшая рядом соседка по комнате с откровенным удивлением рассматривала всё, что оказалось у неё в тарелке, с недоумением читала надписи на бутылочках питьевой воды – будто не простая минералка, а что-то странное. Компания омолодившихся дам долго обсуждала тему «жизнь пресна, если не умеешь ей рисковать». Лара морщилась.
Невидимое переговорное устройство ожило сразу после ужина, когда Лара этого не ждала.
- Начало первого тура через пять минут. Девушки, на подиум, - объявило оно.
Устройство помедлило, будто наслаждаясь произведённым эффектом, и ехидно закончило:
- Напоминаем, что опоздание означает немедленную дисквалификацию.
Лариса ожила. Напялила первое попавшееся платье, прыгнула к зеркалу, путаясь в незнакомых застёжках. Сзади хлопнула дверь. Соседка не зевает. Лариса натянула подходящие по цвету туфли, выскочила за дверь...
В подошвы будто впились мелкие иголки. Сначала почти незаметно, потом всё хуже. Проклятые камеры снимали её недоумение.
- Две минуты до начала.
- Чтоб мне постареть, - прорычала Лариса, стараясь при этом светски улыбаться. Если это дело ручек соседки, то с ней нужно разобраться – но прежде пройти испытание. И не босиком.
Бабушка рассказывала ей, как девочкой пробовала ходить по углям. По сравнению с углями ерунда…
Лариса сделала шаг. И ещё, и ещё.
Только бы улыбки хватило.
- Они, наверное, сговорились. Моя соседка тоже мне насыпала толчёного стекла.
Катя показывала ей свою туфлю с запекшейся кровью внутри.
- Ну она-то уже поплатилась. Собирается домой, и видеть её не хочу. А на твоём месте я бы пожаловалась. Вот, возьми заживляющий гель.
- Разберусь, - мрачно пообещала Лариса.
Испытание было кошмарным. Девушки ходили взад-вперёд, будто дрессированные собачки из исторического фильма. Каждый зритель с переполненных галерей, каждый член жюри видел их насквозь: над каждой участницей, доступный жюри и усеявшим галереи зрителям, реял список физических параметров тела. Ужасающе полный список, от температуры и уровня гормонов до тонуса прямой кишки. Обратно по коридору Лара шла босиком, и ей уже было всё равно, снимают ли её. Даже если бы соседка была в комнате, Лара ничего бы ей не сказала. Оставим это до завтра.
Но завтра началось с бодренькой музыки и неизвестно откуда идущего, жизнерадостного голоса:
- Девушки, просыпайтесь! Девушки, поднимайтесь! Через двадцать минут начало – турум-пум пум! – начало шахматного конкурса!
Так и пошло. Когда одно состязание на дню, когда два. Одно состязание в день воспринималось, как передышка; ожидание было тяжёлым. Лара удивлялась: как она не вылетела в первый же день? Что она вообще тут делает? И старалась не показывать виду.
Позади были бег в мешках, сочинение стишков на заданные рифмы, конкурс на эрудицию, где глупейшие вопросы неожиданно перемежались хитроумными. Увидев партнёра танцевального конкурса, Лариса вздрогнула: он был ей знаком. Партнёр галантно проводил её до комнаты, И Лариса сразу ушла. В конкурсе, где следовало перечислить как можно больше собственных недостатков, особенно мешали зрители. Они ржали прямо-таки непотребно, - спрашивается, над чем? Очернившие себя лучше других отсеялись, к их бешенству и недоумению остальных.
Игра по неизвестным заранее правилам, что поделаешь.
В конкурсе на питие алкоголя многие вышли из игры умышленно рано. Лара решила: планов организаторов мне всё равно не угадать, просто сделаю, что могу. Пришла в себя на следующий день. Не найдя себя в списке вылетевших, удивилась.
Лариса обнаружила в номере лифт для доставки еды – как в уличном кафе, и в столовую ходила редко. Чаще обедала с Катькой.
С соседкой они почти не разговаривали. Лара только узнала, что ту зовут Ольгой. Ольга, к удивлению Лары, держалась тоже, не отставая от неё по очкам. Даже музыкальный конкурс прошла легко, заменив инструмент вокалом.
Потом случилось событие, о котором Лара тут же забыла. Одеваясь к очередному туру, она услышала стук со стороны ванной. Не стук даже – дикий, истеричный грохот. До Лары не сразу дошло, что это её сумасбродная соседушка заперлась в туалете и оттуда стучится.
Лариса тронула дверную кнопку, дверь распахнулась, из ванной стремглав вылетела растрёпанная Олька в трусах и маечке.
- Спасибо, - бросила она на бегу.
Стоять, раскрыв рот, было некогда. Очередной тур конкурса начинался.
Перед вечером Ольга вдруг заговорила с ней, нарушив установившееся правило.
- Ты зря не ешь вместе со всеми. Пренебрегая общественной жизнью, можно пропустить много интересного.
Лариса очень удивилась.
- Например?
- Например, сегодня за ужином проходит очередной тур конкурса: проверяется знание столового этикета. Дополнительного предупреждения не будет.
Лара растерялась ещё больше. Ольга ухмыльнулась, причесалась, не торопясь ушла. Лара нахмурилась. В любом случае, ничего не случится, если она сегодня поужинает в ресторане.
Утром начался конкурс кулинаров, он длился почти сутки. Казалось, никогда не кончится список блюд, которые они должны готовить: суфле из планктона, тюря, фаршированные шампиньоны, рыба фугу, жареные тараканы… Насекомых принесли живыми, в кастрюльках; те, как им и положено, разбегались. Зрители обидно хохотали.
- Фуу, - сказала Ольга, присаживаясь на кровать. – Я думала, сдохну.
Лара только сейчас поняла, как она устала. Дурацкие задания, хохочущие зрители, держи лицо, держи спину, каблуки, причёски, еда по расписанию, ежедневная часовая прогулка. Прогулки пропускать она тоже больше не осмеливалась.
И ощущение, что за тобой наблюдают, каждую секунду.
- Ничего, большую часть мы уже одолели.
Они улыбнулись друг другу. Впервые за всё время.
- Почти сутки на ногах, - проворчала Оля, стягивая чулок и растирая ступню. – Интересно, дадут отдохнуть?
- Кто их знает, - меланхолично заметила Лара. – Погоди, что это у тебя такое?
- Нога онемела.
- Нет, что вот это такое?
Олину ступню покрывала корка зарубцевавшейся сыпи, заживших длинных и маленьких порезов. Очень похоже на её, Ларины, ноги.
- Это значит, что надо было сразу обедать в ресторане, - меланхолично заметила Ольга. – Я же тебе говорила. Другие всё давным-давно обсудили, а ты как первый раз.
Она зевнула.
- Этой толчёной гадости, чем бы она ни была, насыпали в туфли всем. А ты как думала, почему после первого конкурса вылетело столько красоток? Вот так-то. Кстати, почему ты выпустила меня из сортира? – с любопытством спросила Ольга. – Меня, конкурентку?
- Просто так… И ты ведь тоже сегодня меня предупредила.
Лариса юркнула в постель. Она устала так, что заснуть будет трудно. Небо за оконным проёмом светлело.
- Я не понимаю, - сказала Оля из своего угла. – У тебя ведь и так всё есть.
- Что – всё?
- Ну, всё это. Небо каждый день… и всё другое. Ты закончила школу… и не знаешь, чем заняться?
- Да, - согласилась Лариса. – Должно быть, я бешусь с жиру. Получила образование… в пансионе для благородных девиц. Для меня уже выбрана жизнь, выбран муж. Хороший… наверное. А мне вздумалось жить по-своему.
Она рассказала, как искала средства к существованию. Искала работу – вопреки обыкновению, договариваясь с работодателями лично, и как менялись их лица после вопроса «Отец вас, конечно же, рекомендует?». Как в конторе, набирающей рабочих на строительство платформ, ей прямо сказали: «Не валяйте дурака, барышня, идите домой».
- Я просто рохля. У мамы тоже никогда не хватало воли… раньше не хватало. Отец всю жизнь обижал её, сколько себя помню. И тут по сети прошла реклама конкурса невест, и меня вдруг взяли. Если получится, я выучусь по-настоящему, на биолога, буду жить в океане.
– Куплю лодку, опреснитель и снасть для ловли, буду жить в океане, - было слышно, как Оля улыбается. – Прости, я просто вспомнила, о чём мы болтали по вечерам в приюте. Я понимаю. Наверное. Только у меня никогда не было родителей.
- Ты разве…
- Нет. Я не из партии адаптированных для работы на фабрике или в парниках. Иначе меня сюда не пустили бы. Моя мать… в общем, когда её арестовали, беременную, она отказалась умертвить ребёнка. Отдала взамен собственную жизнь. У меня где-то есть прапрадед, он однажды приходил ко мне в приют.
- Я бы никогда не подумала, - сказала Лара и смутилась.
- Я пять лет готовилась. Давай спать.
Спать не получилось. Успевший стать ненавистным диктор радостно возопил:
- Девушки, собирайтесь! Начало конкурса через двадцать минут.
Зрители на верхней галерее, за столиками, пили и переговаривались в ожидании зрелища. К молоденькой, элегантно одетой девушке подошёл пожилой мужчина.
- Ты позволишь к тебе подсесть?
Девушка нервно оглянулась: происходящее на арене интересовало её больше.
- Зачем ты здесь?
- А почему бы нет? Знаешь, мне нравится, как ты выглядишь. Я тоже пройду омоложение. Уже начал курс.
- Используешь свою долю пуповинной жидкости?
Мужчина пожал плечами.
- Я достаточно богат, чтобы выбрать себе какого угодно донора.
На арену вышли первые участницы с дуэльными пистолетами в руках. Женщина смотрела, обомлев, как они наводят друг на друга оружие. Невидимый луч остановился на сопернице зеленоватым пятном. Та в свою очередь прицелилась – и вдруг взорвалась, разлетелась бабочками, полупрозрачными ночными горшками и брызгами вполне плотной коричневой субстанции.
- Что это?!
- Фекалии настоящие, остальное голограмма, - усмехнулся мужчина. – Если хочешь полноты ощущений, отключи барьер, почувствуешь запах. А ты думала, это всерьёз? Нет, смертельное состязание будет только одно. Последнее.
Женщина снова повернулась к нему.
- Ты ведь поможешь дочери?
- Разве она просила меня о помощи? – удивился мужчина. – Она выбрала. Сама. Я уважаю чужой выбор.
На арену вышла Лара. Женщина замерла, вглядываясь в происходящее. Мужчина расслабленно откинулся на спинку кресла.
Лара подняла пистолет, помедлила – и выстрелила. От центра мишени, горевшей чуть выше головы иллюзорной соперницы, красиво разошлись золотые волны. Сама голограмма под бравурную музыку рассыпалась блёстками.
- Красиво идёт девчонка, - одобрил отец.
- Лара дойдёт до последнего тура, - тоскливо сказала женщина. – Одолеет всю эту ерунду и дойдёт до конца.
- Ещё бы, - кивнул мужчина. – Моя дочь, ещё бы она не дошла!
- Ты ей поможешь?
- Нет.
Испытание голодом давалось Ларе тяжело.
Пить было можно, есть запрещалось, и накрытая прозрачными колпаками еда, разнообразная, соблазнительная, красовалась на столике у окна.
- А я привыкла сидеть на диете, - заявила Катя, которая в последнее время зачастила к ним в гости. Было видно, как она устала, осунулась. Какие тут ещё диеты.
- Надо бы этим штукам запахи пропускать, чтобы нам веселее было, - фыркнула Олька. – Но тогда еда усохнет, как проверишь вес? А ты заметила, кто эту еду меняет?
- Да, - сказала Лара с усилием. – Это мой старый знакомый. Очень знакомый.
- На прошлой неделе вы ходили поболтать в сад.
- А вы ходили позавчера. Он тебе нравится?
- Нравится, - спокойно согласилась Ольга. – Но не целоваться же с ним прямо сейчас.
Катька вздохнула и отвела глаза. Лара, которая смотрела на еду, поперхнулась.
- Почему?
- Ещё перестреляли бы вчера друг дружку, - объяснила Оля. –Из ревности! Целоваться с одной, потом с другой…Знакомые подначки, прямо детские. Вообще, мне всегда проще было общаться с девчонками: на них можно положиться. Просто подходишь, если нужно, протягиваешь руку – и вы друзья. Но это только до тех пор, пока на горизонте не появляется мужчина. Нет уж, не сейчас.
«Ты молодчина», - хотелось сказать Ларе. Но она боялась, что это прозвучит покровительственно. И она сказала только:
- Ни с кем я не целовалась. Ещё скажи – пожениться.
- А мы поженимся… если у меня всё получится, - тихо сказала Катя. Голодная и злая Лара не стала спрашивать, сделал ли что-то Катькин жених, чтобы свадьба состоялась.
- Вот и настал наш самый-самый главный день! – восторженно тараторил диктор. – Девушки, собирайтесь! Вам нужно всего лишь дойти до конца, и остался всего лишь один шаг. К сожалению, сегодня повезёт не всем. В соответствии со статистикой – примерно половине. Вам будут предложены две пилюли, и одна из них будет нести в себе смерть… да, вот такой классический способ. Рад сообщить вам, что мониторинг вашего эмоционального состояния сегодня вестись не будет! Подчёркиваю, не физического – эмоционального состояния. Но всё-таки вам будет легче. Желаю удачи каждой из вас!
«Какая избитая классика», - подумала Лара. Оля затормошила её:
- Идём, что ты.
Одеты и готовы они были с утра, а сейчас время обедать. Последнее отвратительное испытание для нервов.
Знакомый до боли коридор. Появилась слева, пошла рядом бледная Катя. Другие участницы тоже молчаливее обычного, и как мало их осталось. А через час будет вдвое меньше… Разве свобода не стоит того? Есть ли вообще что-то такое, чтобы играть в такие игры со смертью?
Есть, сказала Лара себе упрямо, но в этом слове не было убедительности.
- Ларка, держись, – сказала Катя. - Теперь поздно отказываться. Просто потерпи немного, это быстро… говорят.
Лара взяла себя в руки.
- Да, идёмте скорее. Надо занять места рядом.
Бравурная музыка. Игра света. Галереи, полные зрителей – высоко. Столики и мягкие кресла. Невнятный приветственный шум. Мимо столиков стюарды мягко катят тележки. Расставляют стаканы, бутылочки питьевой воды. Всё это где-то далеко, перед глазами – тарелочка с двумя пилюлями. Красная и синяя, классика. Какая пошлость.
На верхней галерее, невидимые снизу, между столиками тоже сновали стюарды. Разносили напитки.
Молодая женщина помахала пробегавшему мимо:
- Тридцать четвёртому номеру чистый стакан.
- Тридцать четвёртый, - стюард заглянул в блокнот. – Но, сударыня, вам нужно доплатить ещё тридцать тысяч.
- Но я уже заплатили. Меня уверяли, что этого хватит!
- Увы, сударыня… ставки выросли. Вы будете доплачивать?
Женщина отвернулась, стиснув кулаки.
Под взглядом стюарда сидевший по соседству с ней мужчина уставился в столешницу. Потом незаметно выскользнул вон.
- Настал час, девушки. Выбирайте пилюлю.
Надо кончать это поскорее. Лара увидела, как сидящая слева Оля наливает в стакан воды. Машинально сделала то же самое.
На галерею ворвался молодой мужчина.
- Я хочу сделать ставку!
- К сожалению, сударь, ставок больше нет. Шоу подходит к концу, взгляните.
Женщина взглянула на него с горечью и презрением. Отвернулась.
Соседка справа поднесла таблетку ко рту. Проглотила, не запивая.
Неприятно ослабели руки, Лара взяла таблетку, не выбирая. Глотнула из стакана. Прикрыла глаза.
Всё.
Грянула и умолкла музыка.
- … Итак, мы видим, что никто из наших участниц не мошенничал: все честно проглотили пилюлю. И результат последнего тура нам тоже виден… Девушки! Прошу вас выйти вперёд. Поздравляю вас, вы победили. Поприветствуем наших победительниц!
По выработавшейся за последние недели привычке подчиняясь опостылевшему голосу, Лара поднялась прежде, чем осмыслила происходящее. Вздрогнула и оглянулась.
Соседка справа неподвижно сидела в кресле.
Оля стояла и тоже оглядывалась.
А в следующем кресле, за ней, неподвижно сидела Катя. Её застывший взгляд был устремлён вверх, на галерею.
Всегда кто-то умирает, а кто-то живёт. А если кто-то умирает вместо тебя?
- Не сейчас, - Ольга заслонила мёртвую девушку. Тёплая ладонь потянула Лару вперёд.
- Идём. Надо.
Лара пошла.
Всё было кончено, дело сделано, и они прощались – наверху, возле посадочной площадки.
- Вон моя мама. Олька, поедем сейчас ко мне, хочешь? Жалко расставаться сразу.
Оля мотнула головой.
- Я тоже тороплюсь кое с кем повидаться. Мне надо вниз, на лифтовую станцию.
- Чудачка, вызови такси. Деньги уже на твоём счету… смотри, просто подносишь кольцо к терминалу.
Кольца у них были одинаковыми. Новенькими, сиявшими алмазными гранями. И во всём остальном они были теперь равны. Лариса больше не боялась обидеть Олю. Девчонка молодец, Лариса не слышала, чтобы кто-то смог так подняться в статусе – а Олька сумела.
И тяжесть, которая засела внутри, стала легче. Лара улыбнулась маме обычной, прежней улыбкой.
В конце концов, она победительница.
Когда добиваешься цели, к которой долго и тяжело стремился, из тебя будто выпускают воздух.
Ехать на Университетский остров было рано, а что её примут, Лара уже знала.
От светских мероприятий она отказалась. «Девочке надо отдохнуть», - говорили родственники, а девочка всё сильнее сползала в депрессию. Тень Кати не хотела уйти и позволить себя забыть.
Мама затеяла перестройку дома и разделила его на две части – свою и отца. Отец всё ещё был занят своей молодостью и дома не появлялся.
- А что, если он откажется делиться? – спрашивала Лариса.
- Куда он денется, - успокаивала мама. Новая мама была не то чтобы неприятной – странной.
Открыв однажды со скуки колонку светской хроники, Лариса нашла сообщение о дуэлях Ольги Чирковой.
Да. Как говорила Олька, не надо пренебрегать жизнью общества – пропустишь что-нибудь интересное. Но как она исхитрилась? Чувствуя, как что-то напрягается внутри, Лара перечитала сообщение ещё раз. Дуэль. Место. Время. И ничего больше.
- Барышня, не надо вам туда, - охранник появился откуда-то и заступил дорогу к лифту.
Лариса пожала плечами. Она подняла руку так, что свет заиграл на гранях маленького алмаза.
- Я невеста. Я ищу жениха и сама знаю, где это лучше делать. Мне нужен квартал сорок, нижний уровень.
- Тогда проще всего спуститься на средний уровень, там дорога получше.
Ларе было безразлично, как он смотрит. Она и не таких взглядов навидалась.
Грязный бетон под ногами, лесенки вверх-вниз. Свет фонарей делает невидимым свет, проникающий сверху: высоко-высоко горит узкая солнечная щель, а кое-где фонарей нет. Нависающие мостики переходов.
Нижний ярус.
Люди здесь были – не люди, а тёмные силуэты. В узком месте проход заслонила целая группа.
- Пропустите меня, - сказала Лариса. В ответ фигуры сдвинулись теснее, стало видно, что это люди и даже улыбаются. Улыбки были нехорошими. Отступать некуда, а такую толпу не одолеть…
- Дама просит вас, просит по-хорошему. Ну-ка, в сторону!
Твёрдая рука подхватила Лару под локоть, в другой руке блеснуло оружие.
- Идём.
«Вот и жених. Как в романе», - саркастически подумала Лариса. Коленки предательски тряслись.
- Ты идёшь к новой подружке?
Лариса остановилась, с недоумением рассматривая элегантного молодого красавца.
- Папа?!
- Адрес-то хоть знаешь?
Голос был знакомым, интонации тоже. Отец так и говорил, добродушно, по-приятельски… пока всё делалось так, как хотел он. Но после того, что сделала Лара? Да будь её статус хоть королевским…
- Первое число – переулок, второе – номер коридора, третье – комната.
Переулок оказался крысиной дырой, коридор едва освещённой кишкой.
- Ты так легко тут ориентируешься, - сказала сбитая с толку Лара.
- Я немного старше тебя. Знаешь, не могу непрерывно шляться по этим трущобам. Возьми хотя бы пистолет. И не уходи отсюда хотя бы полчаса, сделай одолжение. Я пришлю охрану.
Всё-таки это был её отец.
На кровати лежала старая женщина, мягкие лапы манипулятора повернули её на бок и убрались прочь. Вот для кого Олька вернулась в мир, в котором ей совсем не место.
- Моя крёстная, Мария, - представила её Ольга.
У Марии были ужасающие морщины и редкие седые волосы. Будто страшная маска, будто она загримированная актриса из ужастика. Как могут люди доводить себя до такого состояния? Это значит – не уважать себя. Ведь можно соблюсти приличия и покончить с собой, пока ты ещё не превратился в развалину, подумала Лара привычно… и мысленно же осеклась. Вспомнила, как на тарелочке перед ней блестели две пилюльки – красная и синяя.
Та мысль была из прежней жизни. И была новая мысль: всегда кто-то умирает, чтобы ты жил. Никому не хочется быть тем, кто умирает.
- Я раньше работала в парниках, - сказала старая женщина, увидев, как Лариса смотрит на её скрюченные пальцы. – Нелёгкая работа, зато натуральный паёк. А в верхних оранжереях даже видишь солнце, только туда трудно попасть…
- Скоро увидишь солнце, - проворчала Оля. – Подлечишься и переедешь в мою квартирку – «невестин угол». Всё в порядке теперь.
Она увела Лару за перегородку, в крошечный закуток того, что здесь называлось кухней. Налила ей чаю.
- Хорошо, что ты пришла. Ты ведь присмотришь за Марией? Она мой единственный родной человек. А я, может быть, не смогу. Знаешь…
- Знаю, - ворчливо сказала Лара, пробуя сухарь. Сухарь оказался из планктона – жуткая гадость! Оля молча подсунула ей привычное морковное печенье.
– Я потому и пришла, что знаю. Как ты в это ввязалась?
- Понятия не имею, - призналась Оля. – Меня пригласили к нотариусу, по дороге ко мне привязалась какая-то тётка, она жутко орала. А потом мне пришёл вызов.
- Ну как можно так влипнуть! А что с Марией?
- Она умирает. Поможет полное обновление организма.
Она взглянула на Лару и добавила:
- Я знаю, сколько это стоит. Будет нужно – заработаю ещё.
- Ну и прекрасно, - мрачно согласилась Лара. – Устроим её в больницу сегодня же, я постараюсь. Мария поправится и сама за собой присмотрит. А я… Прости, я видела, как ты держишь оружие. Завтра я пойду с тобой. И не спорь, пожалуйста.
Дуэльная площадка будто парила надо городом. На такой высоте не бывала даже Лариса.
День был осенний и мокрый, за пять минут ожидания Лара продрогла. И сразу согрелась, когда увидела противников.
Против Ольги выступала Ларина учительница боевых искусств из пансиона. Известный мастер боевых искусств, она копила опыт уже лет двести. Миссис Эскью – вот как её звали.
Миссис Эскью недавно пошла процедуру молодости. Она не изменилась так сильно, как мама. Всё та же поджарая фигура, так же затянуты волосы в узел на затылке, только исчезли морщины и дряблый подбородок. Её компаньоном был неприметный, невысокий человек.
Мастер мирового уровня против совсем неопытной девушки. Ларе всё стало понятно, сразу и вдруг. Глупо было и думать, что Олькина дуэль случайна. Жизнь снова поворачивалась к ней неприглядной стороной. Или такая она и есть – жизнь?
- Здравствуй, Лариса, - сказала миссис Эскью. – Узнаёшь меня? Я немного изменилась.
- Вы изменились, - подтвердила Лариса. – Вы учили нас законам чести. Вы не научили бы меня некоторым вещам, если бы были такой, как сейчас.
- Мы все меняемся, и по разным причинам. Ты хорошо держалась на конкурсе, я видела. В школе такой не была…
- Мы меняемся только так, как хотим сами.
- Разве? А признайся: страшно тебе сейчас? – вдруг спросила миссис Эскью.
- Да, - призналась Лара. И подумала, что месяц назад, до конкурса, ей в голову не пришло бы, как нелеп освящённый временем культ дуэлей. И ввязалась бы в то дело она легко, без страха… наверное.
- Я думала, мы будем стреляться двое на двое. Но, видно, придётся использовать вариант «русская рулетка», чтобы уравнять шансы.
- Ты не будешь участвовать, - сказала Оля.
- Буду. Так надо.
- Это не очень умно, - заметила мадам Эскью. – Видишь, ты изменилась не только к лучшему.
В это время в том углу площадки, где стояли у входа два охранника, наметилось движение. Мимо них с усилием протиснулась девушка в модном плаще, в которой Лара с удивлением узнала маму.
- Дайте же пройти, - рявкнула всегда деликатная, тихая, даже забитая Ларина мама. И здоровенные мужики расступились, послушно освобождая проход.
И мамам Эскью, и Олька, и маленький человечек забыли, казалось, про дуэль и смотрели, как молодая девушка, к которой Лара так и не привыкла, решительно пробивает себе дорогу, приближается, садится.
- Дочь! Будь ты хоть четырежды взрослая! Мне надоело, что ты лезешь во всякие авантюры, из которых я должна вытаскивать тебя за уши!
- Откуда ты меня вытаскиваешь? – удивилась Лара.
Мама выдернула из сумочки пачку носовых платков. Вместе с платками вылетела стайка цветных упаковочек: контрацептивы, тесты на беременность (на них, если полижешь, проступают одна или две полоски) и даже тесты на отцовство (такие же полоски, но лизать надо с двух концов). Кажется, все смутились. Кроме мамы.
- Последний конкурс был чистым надувательством. Тот, с таблеточками. Зрители могли заплатить за любую девушку, чтобы та осталась жива.
- Неправда, - оторопело сказала Лара. И беспомощно посмотрела на присутствующих.
- Это правда, - подтвердил незаметный человечек.
- Платят за чистый стакан. Внимание всех приковано к таблеткам, но в них нет яда. Яд в воде, - продолжала мама.
- Это неправда, - меланхолично сказал человечек, и теперь уже мама уставилась на него с изумлением.
- Это распространённое, даже классическое, решение, но в этом конкурсе оно не применялось. В обеих таблетках был яд, вернее, там было вещество, вызвавшее начало смертельной реакции. Собственно яд им дали заранее: на губах юношей, с которыми они целовались, в еде, которую нельзя было трогать, где-то ещё.
- А в воде? – спросила Лара механически.
- В воде, которой вы запивали пилюлю, был ингибитор. И вот его-то давали не всем, да.
- Я запила пилюлю, - сказала Оля. – Это что же значит? За меня тоже кто-то заплатил?
- Какая разница, отсутствие яда или противоядие? – ожила мама. – Не морочьте мне голову. Дочь, неужели ты ещё раз ввяжешься в игру с такими правилами?
Миссис Эскью и её секундант молчали. Лара подумала.
- Да, - сказала Лара. – Ввяжусь. Но приму новые меры предосторожности. Как секундант, я требую замены пистолетов на совершенно новые.
- Глупый ребёнок! – выкрикнула мама и замолчала.
После этого все сидели, не глядя друг на друга, пока в воздухе не мелькнула машина, раскрашенная в чёрно-жёлтые полосы. Через несколько минут появились трое мужчин. Один из них, в чёрно-жёлтой униформе, поставил на стол полосатую коробку.
- Отец, - удивилась Лара.
- Проходной двор, - хмыкнула миссис Эскью.
- Нет, сударыня. Я при исполнении служебных обязанностей. Я работаю в фирме «Оса» вот уже, - он на миг развернул в воздухе изображение, - вот уже двадцать минут.
- Наконец-то ты пришёл вовремя! – не выдержала мама. - Ради бога, объясни ребёнку, куда она снова суёт голову. Подтверди, что она была бы мертва, если бы ты не заплатил за неё на конкурсе! И скажи, чтобы оставила эту затею!
- Я не платил за неё.
- Слабак, - бросила Ларина мать. – Ты всегда был слабаком. Жестоким слабаком.
- Мама!
- Он не платил за дочь, - бесстрастно подтвердил секундант миссис Эскью. – Она выжила честно, как и её подруга. У всех участниц есть шанс выиграть честно, хоть и небольшой.
- Но сейчас вы надеетесь, что мы проиграем, - сказала Лара.
- Естественно.
- Потому что цель игры – сокращение числа людей…
- Я бы сказал, девушек среднего класса.
- И Оля не должна была выжить, так? Кому-то за это попало…
- А вот это уже неважно, - сказал маленький человечек.
- Важно, - сказала Лара.
- Важно, - подтвердил отец. – Вот здесь настоящее честное оружие, а это два независимых эксперта. Если будет нужно, можно вызвать ещё. Проверьте пистолеты.
- Спасибо, папа, - сказала Лара. – Но почему ты мне помогаешь? Ты всегда терпеть не мог, чтобы тебе противоречили. Ты тоже изменился?
- Нет. Сейчас нет противоречия, вот и всё.
Оля шагнула вперёд. Опомнилась.
-Ларка, в одном они правы. Зачем ты влезла в это дело? Я имею право отослать секунданта.
- Можешь. И потеряешь даже право на выбор оружия. Тебя прикончат тихо и благородно, и никто об этом не узнает. И всё, что ты сделала до сих пор, будет напрасным. И проделанное мной, кажется, тоже... Ты этого хочешь? Давай.
Она не собиралась больше щадить ни Ольку, ни себя, ни кого-то из присутствующих. И больше ничего не боялась.
Есть ли вещи, ради которых стоит играть в такие игры?
Конечно. |
Рассказ открыт для комментариев