ak020 Оборотень в погонах

    Очередного «клиента» засекли со спутника. Уже, само по себе, чудо. От спутников сейчас проку мало. Теперь не то, что при Союзе. Нынче нелюдь, в техническом плане продвинутой стала. Понавезли  из-за границы штучек разных, которые биоизлучения глушат, вот спутники без толку на орбите и болтаются. Про них уж и забывать стали. А тут вдруг, на тебе, сигнал:
     – Обнаружен источник, нехарактерного биоизлучения. Место нахождения объекта: н.п. Гусавка, М-ского района, Ч-ской области.
     В райцентр прибыли поездом. С вокзала прямиком в местное Управление милиции направились. Некогда нам по гостиницам прохлаждаться,  спешить надо, пока «клиент» не сбежал. В Управлении звонок сверху, уже получили. Без лишних вопросов, форму ментовскую выдали, калаши, бронники, уазик старенький с мигалкой выделили. На нём-то, мы в Гусавку и поехали. Косим под отряд милиции, нагрянувший из райцентра с проверкой наличия на огородах маковых насаждений. Добравшись до хутора, уазик на околице бросили. Васька, как всегда, машину сторожить остался. Из нашей четвёрки, он наименее психологически устойчивый. Для захвата не годится, слабоват, зато водит так, что Шумахер отдыхает! Классно ему. Кури себе, жди, пока по рации вызовут, а нам работа предстоит. Стали мы по полной программе «легенду» отрабатывать. Заставили хуторян мак на грядках повыдёргивать, разъяснительную работу провели:
     – Дескать, – мы понимаем, что не на продажу, а для себя, так сказать, на пироги, мак растите, но всё одно НЕПОЛОЖЕНО!  Мы ж, в первую очередь о вас печёмся! Не ровен час, нарики огороды потопчут, начнёте потом в милицию трезвонить: – Спасите, помогите! А так всем спокойнее будет.
     Крестьяне наивные ведутся, милиции пугаются, задобрить пытаются – самогон с салом предлагают. А мы чего? Берём! Я ж говорю, по полной программе «легенду» отрабатываем.
     Так, не спеша, за полчаса весь хутор из конца в конец прошли. Да что там идти? Два десятка хат, из них половина пустые стоят. Пока Петренко с Генкой Генделем селянам головы дурят, я незаметно по сторонам биосканером шарю. Чисто. Нет сигнала.Осталась последняя хата. В трёхстах метрах от хутора, особняком стоит. Симпатичная такая хатка, как с картинки. Беленькая, вся в подсолнухах утопает, одна крыша соломенная виднеется. Загляденье, редко где теперь, строение с соломенной кровлей увидишь. Едва во двор вошли, на пороге хозяйка встречает, старушка согбенная, на клюку опирается. Тут и сканера не надо, на одну рожу глянешь – ведьма! Нос крючком, к подбородку свисает, почти касается, на щеке бородавка огромная. Всё же, проверить следует, как бы ошибочки не вышло.
    Пока я, с биосканером возился, Петренко, долго не думая, прикладом по горбу, бабку вырубил. Тут и сканер запищал, законность действий сержанта, Петренко подтверждая, красной лампочкой замигал, вероятность семьдесят процентов высветил. Ого! Семьдесят это много, мы и с тридцатью берём.А Петренко с Генделем бабку в горницу волокут. Горница как горница. Пол чисто выметен, вдоль стен полочки, на них баночки с зельем  разным, травами пахнет, вон их сколько, с потолка свисает, печка в углу горит, посреди комнаты стол. На него-то, ведьму пузом вниз примостили. Петренко, одним резким движением, юбку на бабке  рвёт.  Ну, вот вам! Как говорится, факт на лицо, вернее на заднице. Меж сморщенных старушечьих ягодиц хвостик торчит, махонький такой, розовый, как у крысы, бр-р-р. Как известно, ведьмы бывают двух видов: наученные и врождённые. Ну, наученные, это понятно. Это те, кто дар свой магический от кого-то получил, от дьявола, из космоса там или от другой ведьмы, неважно. Их сейчас развелось, как собак нерезаных, вполне легально промышляют, экстрасенсами называются.  Они нас не интересуют.
     Другое дело врождённые. Это уже наш «клиент». Индивидуум с ярко выраженными, несвойственными человеку, антропологическими особенностями. Иными словами нелюдь. Одной из особенностей врождённых ведьм, является хвост. Об этом, ещё в средневековье известно было.  Так что сомнений нет, взяли кого надо. Ох, скажу вам, и матёрая ведьма в этот раз попалась. Даже не заметили, как в себя пришла, и прям на столе трансформироваться начала. Шерстью обрастать, когти отращивать. Не то кошкой, не то пантерой какой обернуться хотела. Только, кто ж ей даст, трансформироваться?
     – Генка, не спи, твою мать! – Петренко орёт.
     А Генка и не спит вовсе. Аккуратненько так, пять кубиков «антитрансформа», ведьме, под хвост, всадил.  Когда только шприц достать успел? Да и я гав не ловлю, повторно по горбу прикладом «клиентку» угомонил. Петренко ещё добавил, для профилактики, затем  руки её под стол завёл, серебряными наручниками меж собой сковал.
     – Тихо! Лежи, не рыпайся! – Ну, чё стоите?! – это уже нам с Генкой. – Ты Игорек, вещдоки собери,  а ты утюг давай, бабку про антиквариат спросим. Ещё одна прелесть нашей работы. Больно уж нелюдь, до всяких драгоценностей охоча. Серебра не любит, это да, а вот золото, камешки драгоценные, вещи старинные, произведения искусства, собирает, коллекционирует. Так что при каждом задержании, мы «клиента» обязательно про антиквариат спрашиваем. На одну зарплату в наши дни не проживешь. Конечно, из изъятого, не всё нам достается. У нас за этим делом строго следят. Пятьдесят процентов идет государству, из оставшихся пятидесяти девяносто отгребает начальство, и только десять процентов из остатка перепадает нам. Мизер, но на приличную жизнь хватает.
     Пока я, баночки со снадобьями, в целлофановый пакет с полок сгребаю, все подряд, без разбора, моё дело изъять, а там пусть эксперты разбираются, где яд, где зелье приворотное, где мазь для левитации, Генка по хате мечется, утюг ищет.
    – Слышь, командир, да откуда утюг здесь?! Тут кажись, и электричества нет. А вот, нашёл! Только утюг, странный какой-то, ни шнура, ни штепселя.
    – Дурень! Ты, что никогда утюга старинного не видел? Углей вон в печке возьми, да раскочегарь как следует. Хотя нет, отставить утюг, соль лучше поищи, мы ей соли на хвост насыплем.
    – А не помрёт, товарищ сержант? 
    – Да хрен ей сделается, выдержит. Нашёл?  Сюда  неси.
    – Я это, покурю пойду, – говорю Петренко.
     Не люблю глядеть, как сержант, задержанных допрашивает.
    – Иди Игорек, иди. Без тебя справимся.
     Он уже весь в работе. С пачкой соли в руках, словно коршун над бабкой завис.
    Вышел на улицу, сел на крылечко, фуражку на затылок сдвинул, закурил. Вокруг птички поют, травка зеленеет, солнышко светит – лепота! В хате бабка орёт, надрывается.
    – Во как Петренко расстарался! Как бы на вопли весь хутор не сбежался, вон уже первые в нашу сторону потянулись. Может пойти сержанта предупредить? Да бог с ними, пускай сбегаются. Что они нам сделают? С нами вообще лучше не связываться. Мы – Особый Отдел. Не просто Особый, а ОСОБЫЙ! ОБН называется. Отдел по Борьбе с Нелюдью, или Нечистью, это уж, как кому больше нравится. Что, никогда про такой не слышали? И не услышите, засекречены мы. Но Контора серьёзная, на гособеспечении, при Службе Государственной Безопасности  числимся. Наша Контора ещё в 30-х годах образовалась. Сталин с Берией  даром что атеисты, отчего-то вдруг в нечистую силу  уверовали, Особый Отдел при НКВД создали, отловом и изучением нелюди занялись. Берия даже Институт специальный открыл, яйцеголовых со всего Союза в него согнал, чтобы они значит паранормальные способности нелюди исследовали да практическое применение им на благо страны искали. Нужно сказать, что вовремя, у американцев подобная Контора уже давно существовала.
    Вскоре филиалы ОБН и Института во всех союзных республиках появились. Ну, а как Союз крякнул, так филиалы эти самостоятельными Конторами стали, в каждом новообразованном государстве своя. Только известно о нас лишь избранным. Враг, знаете ли, не дремлет и нелюдь, она ведь везде, быть может, и в Парламенте и в окружении Президента.
    Как я в Контору попал? Да, как обычно, как все попадают. Мне до дембеля две недели оставалось, когда к нам в часть доктора приехали,  внеплановый медосмотр проводить. По одному в санчасть вызывали, проводки какие-то к телу лепили, датчики на голову вешали, в мониторы свои пялились, чего-то там высматривали.  После процедур, меня в кабинет главврача завели. За столом  незнакомый майор сидит. Толстенький такой, приветливый. На вид вроде дядька безобидный, улыбчивый, вот только взгляд мне его совсем не понравился. Нехороший у него взгляд был, холодный как у змеи, цепкий, будто насквозь тебя всего видит.  Стал мне майор вопросы разные задавать, о том о сём спрашивать, планами на будущее интересоваться. Ну, а какие у меня в то время планы могли быть?
    – Дембельнусь, работать пойду, или в институт какой-нибудь поступлю, ещё не решил, товарищ майор.
     – Институт, это хорошо, ученье свет, а не ученье тьма, – одобрил мои намеренья майор. – А в СГБ случайно, служить не желаете? – спросил  неожиданно. 
    – Желаю, конечно, да только кто ж меня туда возьмёт? – Скромно так отвечаю, а у самого сердце замерло в предчувствии.
    – Да вот я, и возьму! – Смеется. Вы, молодой человек, нам как нельзя лучше подходите. Я представляю Особый Отдел. Профиль нашего Отдела борьба со всякого рода нечистью: вурдалаками, упырями, ведьмами.
    – А что, разве существуют такие? – спросил наивно.
    – К сожалению да. 
    – Откуда ж они взялись, инопланетяне что ли? 
    – Кто знает? – пожал плечами майор. – Может, из космоса к нам прилетели, а может, всегда здесь жили, ещё в то время когда предки наши по деревьям лазили. Не важно. Важно то, что они есть и с этим нужно активно бороться.
    – Зачем бороться?
    – Как зачем?! – искренне удивился майор. – Вы что, Дарвина никогда не читали?
     – Не читал, – честно признался я. 
    – По крайней мере, в школе должны были учить, что путём эволюции человек произошёл от обезьяны и на данный момент является единственным на планете разумным видом. Библия кстати, тоже самоё говорит.
    – Что говорит? Что человек произошёл от обезьяны?
    – Не ёрничайте! – хлопнул ладонью по столу майор. – Я с вами серьёзно разговариваю, а вы  клоунаду устраиваете! В Библии, между прочим, чёрным по белому написано, человек – венец творения Божьего, что полностью согласуется с данными современной науки. А раз религия и наука в один голос твердят, что человек единственное на Земле разумное существо, то так оно на самом деле и есть, вернее должно быть.
     – Это что ж получается? Если, вурдалаки и упыри действительно существуют, то с точки зрения религии и науки этот факт является парадоксом.
     – В самую точку, – удовлетворённо потёр руки майор. – Исправлением этого парадокса как раз и занимается наш Отдел. Сами понимаете, много сказать пока не могу, отмечу лишь,  что по результатам тестов у вас довольно высокий показатель психологической устойчивости. К гипнозу вы не восприимчивы, нейролингвистическому программированию не поддаётесь, плюс врождённая способность мозга создавать барьер на пути телепатического вмешательства. Именно такие люди, как вы, Отделу нужны. Для аналитической работы, конечно, не годитесь, но для оперативной, в самый  раз.
     – Что-то майор тут такого наплёл, поди разбери, Дарвин, Библия, религия, наука. Впрочем, это не важно. Главное, что в СГБ берут – а  это престиж, да и бабки неплохие наверное платят.
     – Ну, так что, согласны?
     – Да.
     Так я оказался в ОБН. Сначала в учебке, а через полгода в опергруппе Петренко. Как сейчас, помню своё первое дело. Нам тогда упыря довелось брать. Не наш упырь, залётный. Из Азии к нам пожаловал. Под китайца косил. Чуть ли не в центре столицы обосновался. Бордель открыл – обслуживающий персонал сплошь нелегалки узкоглазые.
     Захват производили средь бела дня, когда «клиент» такого рода в спячку впадает. Сначала впереди ОМОН пошёл. Охрану разоружил, верхние этажи занял. Ну, а потом уж мы пожаловали. Сразу в подвал спустились. Где ж ещё упырю прятаться?  Действительно стоит посреди подвала гроб, шикарный такой, блестит, свежим лаком пахнет, видать недавно сколоченный. Сканер чётко показал наличие в нём «клиента». Вот тут-то мы немного лажанулись. Нам бы крышку гвоздями забить или гроб проволокой обмотать, да и тащить «клиента» в упаковке. Вместо этого, Генка с Петренко крышку сняли. На «клиента» взглянуть хотели. Я, когда из гроба жмур клыкастый выпрыгнул, едва в штаны не наложил, с перепуга два раза затвор передёрнул, вот калаш и заклинило. Да и ребята видать прыти такой от «клиента» не ждали. Генка от неожиданности крышку  дубовую на ногу уронил. Спасло нас лишь то, что у вампиров с логикой не очень. Доказанный наукой факт – когда человек упырём становится, определённые участки мозга у него отмирают. Судите сами. Генка на одной ноге скачет, я с пушкой бесполезной стою, упырь же жертвой Петренко избрал. Зря. Петренко себя в обиду не даст, мастер спорта по боксу. Правый прямой, левый боковой, нос «клиенту» сломал, пару клыков выбил. Потом, хором, «клиента» берцами, с серебряными вставками на носках, минут десять месили, живого места на нём не осталось. Однако регенерировал он отменно. Пока до машины тащили, почти полностью восстановился.
     Эге, да возле двора целая толпа собралась! Стоят, глазеют, во двор войти не решаются. Что там, Петренко так долго возится? Наконец-то. Первым из хаты Генка вышел, в руках мешок, на плече заступ ржавый тащит. За ним Петренко, – Игорь, пойди-ка за бабкой пригляди, пока мы  антиквариат откапывать будем.
     На сборище у двора  из–под козырька фуражки зыркнул, вслед за Генкой подался за хату.
     В горнице всё по-прежнему. Ведьма на столе лежит, бормочет что-то. Заклинанья наверно читает, проклятье на нашу голову призывает. Только мне её заклятия по фиг – я психологически устойчивый. На расшатанный табурет примостился, автомат к стенке поставил, сижу, ребят дожидаюсь.  В бабкину сторону стараюсь не глядеть, уж больно рана у неё пониже спины страшная. Зверь, однако, у нас Петренко. Диву порой даёшься, откуда в людях такая жестокость берётся, иной раз похлеще нелюди бывают.
     Вскоре, «кладоискатели» вернулись. Да, не густо что-то сегодня, мешок совсем худой. Оно и понятно. Откуда на хуторе большим ценностям взяться, неоткуда.
     – Ворон, ворон, я беркут, как меня слышишь? Приём. Шо? Рули сюда говорю! Да, крайняя хата с другого конца.
    – Это Петренко Ваську по рации вызвал. Затем мобилу достал, в Контору звякнул. Кто сказал, что в Гусавке покрытия нет? Это для местных его нет. Но мы ведь, Особый Отдел, так, что у нас связь, есть. Спутник, как «клиента» засёк, так над местом нахождения объекта, словно охотничья собака в стойке, завис. Вот, через него-то, сержант с Конторой связался, куда задержанную доставить, выяснил. Оказывается за лесочком, подальше от глаз людских, нас уже бусик с яйцеголовыми дожидается. Оперативно сработано, ничего не скажешь.
     А вот, и Васька прикатил. На крестьян бибикает, чтоб расступились, проехать дали.
     Петренко наручники отомкнул.
     – Раз, два взяли! –  общими усилиями ведьму на ноги поставили. – Стой! Задницу ей прикройте! Нечего народ пугать. Ага, скатерть давай, сгодится, вокруг пояса оберни. Во! Порядок. Ну, пошли с богом. Давая старая, шевели копытами!
     Ведьму со двора под руки вывели, в «обезьянник» сунули. Гусавцы уазик со всех сторон обступили, меж собой шушукаются. Видно, что задержанной сочувствуют.
     Тут Петренко на них как вызверится:
     – Что смотрите?! Наркоторговкой ваша бабулька оказалась! Вон сколько отравы изъяли, – тряхнул перед собою мешком, в котором что–то глухо звякнуло. Запрыгнул в уазик, – Поехали!
     Казалось бы, всё. Сдадим ведьму под расписку и дело с концом.  Рано расслабились. Нелюдь непредсказуема. По дороге «клиентку» чуть не упустили. Едва в лес въехали, бабка в «обезьяннике», завыла, словно зверь заревела. Тот час на её зов живность лесная откликнулась. На помощь пришла. Словно ниоткуда перед уазиком волк появился. С ходу на капот запрыгнул, лапы когтистые по стеклу заскребли. Васька хоть психологически слабоустойчивый, однако, в данной ситуации молодец, не сплошал, через лобовуху всю обойму из ПМ волчаре прямо в пасть разрядил. Того словно ветром с капота сдуло. Только волк – это так, цветочки. Вот когда из кустов лось выломился! До сих пор, не пойму, как Ваське с тушей косматой разминуться удалось. Вот уж действительно, водила от бога. Короче разминулись, в кювет съехали, встали, а лось на второй заход пошел. Тут, наконец, Петренко очнулся. Ствол в окно высунул, очередью между рог сохатого завалил. А бабка не унимается. Видать серьёзно на побег настроилась. Лбом дверку в «обезьяннике» вышибла, (железный он у неё что ли, лоб то?), и со всех ног по лесу припустила. Мы следом. Во блин, прыткая какая! Словно заяц между соснами петляет, никак на мушку поймать не могу.
     Петренко по моему стволу бьёт.
     – Ты чё, охренел совсем?! – в ухо кричит. – За мёртвую премию хрен дадут! Живьём брать!
     Живьём, так живьём. Как не быстра старуха, да только куда ей с молодыми парнями тягаться, почти догнали.
     – Стоп, это что?! Идиоты! Горб! Горб у бабки ведь не проверили. А следовало бы.
     Кофта вязаная сзади лопнула, и вместо горба у ведьмы на спине крылья раскрылись, кожистые, перепончатые, как у летучей мыши. Перед самым носом у нас, вверх взмыла. На пару секунд раньше и улетела б. А так, Генка в невероятном прыжке, за ногу поймать успел, приземлил бабку. Петренко, косточки, что перепонки крыльев держат, об колено поломал. Хрусь- хрусь, словно кто веточки для костра ломает, звук такой неприятный. С другой стороны правильно, нечего бабочку изображать.
     Далее обошлось без эксцессов. Скинули «клиентку» яйцеголовым, в райцентр вернулись. Уазик, форму, оружие сдали. Однако с возвращением домой, повременили. Решили подальше от жён, на свободе, пару деньков порезвится. Командировочные через банкомат получили, номера в гостинице сняли. Вечерком ребята в кабак рванули. Я не пошёл, на головную боль съехал, остался в номере.  Не до кабака мне сейчас, одному побыть надобно, случившееся осмыслить.
     Еле дождался, пока коллеги свалят. Бутыль самогона дарёного откупорил, сала нарезал. Две рюмки подряд тяпнул.
     – Фу, ну и пойло. Зажевал салом, бухнулся на кровать, закурил. А на сердце такая тоска! Выть хочется.
     Достал из-за пазухи фотографию. Чёрно-белая, 9x12. Я когда  вещдоки собирал, незаметно её со стены сорвал, да за пазуху сунул. На фотографии бабка давешняя, только лет на двадцать моложе, на руках внука трёхлетнего держит. Вряд ли Петренко с Генделем меня на фото в таком возрасте узнать могли, но мало ли.
     – Эх, бабуля, бабуля. Зря ты «обереги» носить отказывалась, – не верю я мол, вашей лектронике, – вот и не убереглась. Мне, к примеру, без «оберега»  в осином гнезде, которое ОБН зовётся и дня не прожить. А так ничего, уже почитай три года служу.
     Рука сама собой потянулась к левому плечу, к тому месту, где у меня череп вытатуирован. Он у меня, там, непросто так. Тату шрам скрывает, оставшийся после того, как чип под кожу вживили. Отличный, между прочим «оберег», мощный. Не только от спутников защищает, но и для ручных сканеров невидимым делает.
     – Эх, бабуля, бабуля, – вновь на фотографию глянул. – Я ведь когда на тебя ориентировку выдали, чуть с ума не сошёл, глупостей едва не наделал. Предупредить пытался, телеграмму выслал, а как иначе, если у тебя телефона отродясь не было, думал, дойти успеет. Только мы расторопнее почты оказались. Уже когда за тобой ехали, на полпути меж Гусавкой и райцентром, почтальона на стареньком велосипеде обогнали. Прости бабуля, большего я для тебя сделать не мог. Думаешь, мне легко было, себя, как обычно вести, когда Петренко над тобой изголяться начал?
    На крыльце сижу, а у самого руки чешутся, в хату ворваться, да перестрелять там всех на хрен. А чего, запросто выйти могло. Они ведь, удара в спину не ждали, положил бы, как телков на бойне. Однако всю волю в кулак собрал, вытерпел. Нельзя мне светиться, никак нельзя. Мне служить надо. И не абы как, а хорошо служить, чтоб до больших пагонов дослужится. Я ведь отчего «оборотнем» стал, в ОБН пошёл на себе подобных охотиться? Думаешь из-за денег? Так сама знаешь, небедные мы. Не, бабуля, задание у меня, можно сказать миссия всей моей жизни. В самые верха ОБН пройти, и уж затем, изнутри, развалить эту грёбаную Контору к едрёной фене.
     Меня к этому с самого детства готовили. Ещё в младенчестве хвост ампутировали, «оберег» навороченный вшили. Перед самым дембелем в нужную часть перевели. Откуда знали, что именно в неё вербовщики приедут? Выходит, знали. Я ведь не зря  говорил, что нелюдь везде, быть может, даже в ОБН. Людишки наивные думают, что со своими Конторами Америку открыли. Как же, размечтались. У нас, Контора тоже имеется, глобальная, нечета их местечковым. С филиалами по всему миру, с тысячелетним стажем, между прочим, Контора. Люди, ведь и раньше ерундой разной страдали, инквизиции всякие создавали. Только где они, теперь? Нету! Наша работа. Погоди, скоро и ОБН черёд придёт.
     Война это бабуля. Война между видами за выживание. От начала мира нелюдь с людьми борется. И нет этой борьбе ни конца, ни края. Вечная она. Кто я на этой войне? Так, никто, пешка, обычный солдат. Таких, как я, миллионы. Однако каждая пешка имеет шанс в ферзи выбиться. Главное до конца идти. Наплевать на все и вся, и идти. Я настырный, я дойду. И никакие узы крови, мне в этом помехой не станут. Так что, прости бабуля, не мог я тебя спасти. Не мог, понимаешь?!
     Ай, да ни черта ты, не понимаешь! Прожила всю жизнь на своём хуторе, ни о какой войне слыхом не слыхивала. Просто жила, знахарством занималась, людишек лечила. На фига, спрашивается?! Их травить паскуд надо, а ты лечила. Вот и долечилась, отблагодарили по полной. Ты ведь до самого конца, даже когда мы во двор вошли, не понимала, что за тобой явились. Одно хорошо, меня не признала. Да, и как узнать могла?  Как меня в пять лет, в спецшколу по подготовке агентов забрали, так мы с тобой и не виделись боле. Так что насчёт этого, я спокоен, не выдашь.
     Блин. Вот вроде бы правильно рассуждаю, всё логично, всё сходится, отчего же тогда на душе-то так муторно?
     Я, когда в лесу твоё отчаянное сопротивление увидел, такая бляха муха жалость взяла. Пристрелить хотел, чтоб не мучилась. Не известно ведь, что там за опыты нечеловеческие над вами яйцеголовые в своём Институте ставят. Не вышло, Петренко сволочь не дал. Прости.
     Ой, что это на фото капнуло? Неужели слеза? Да ну, на фиг! Негоже взрослому мужику, словно пацану сопливому, за бабушкой плакать.
     Щёлкнул зажигалкой. Долго смотрел, как превращается в пепел, брошенная в пепельницу фотография.
     – Прости бабуля.