u028 Рецессивные признаки

    Вернулся.
    Окружающий мир снова стал осязаемым. Когда он откроет глаза, не будет больше сизой мути и бесчисленных дверей.
    Теперь нужно было понять, где он находится в этот раз.  Не было криков и изумлённых восклицаний. Смех тоже не слышался. Поэтому он осмелился открыть глаза. Увидел паутину под потолком, выдохнул и сделал отчаянный вдох — только теперь понял, что затаил дыхание, да так, что едва не задохнулся. Знакомый паук пробежал по стене.
    Значит, ему повезло. Он вернулся домой. Более того — лежал в собственной постели, правда — абсолютно голый. Быстро перелистав события, вспомнил, что последнее, что отчётливо помнит — сладкую дремоту после идеального траха. Именно так. Эвфемизм «ночь любви» годился для рафинированных барышень. Спутница той ночи под это определение никак не подходила. Итак, он заснул. А потом ушёл.
    Судя по дате на компе, прошло два дня. Судя по часам, было восемь вечера. Пока варился кофе, зашёл на свою страницу в соцсети. «Вячеслав Петров подружился с Амареллой Стар» услужливо сообщала новостная лента. Он нашарил пачку сигарет, машинально закурил и кликнул на профиль незнакомой Амареллы. Обалденная темноглазая блондинка в намёке розового нижнего белья обвила пилон, словно змея. Вниз головой, кверху задом.
    — Эт-то что ещё за хрень? — прошептал он и уткнулся взглядом в фотографию. Точно такая же, распечатанная и в рамочке, стояла на бюро около монитора. Рамка прижимала упитанную пачку и записку: «Благодарю за приют, Славик, ты лутший! Извини за беспокойство!! Чмоки!!!»
    Он не знал, что именно выбило у него пробки: Славик, лутший, чмоки или крещендо восклицательных. Сломал сигарету в пепельнице, закурил снова. Руки тряслись, пока он наливал кофе. Всюду, буквально всюду находились женские следы. Розовые, с пушистыми понпонами, тапочки в коридоре. Кружка с наглейшим смайлом на кухне. Золотистые трусики в ванной. Гель для душа с дарами Мёртвого моря, который он выбросил за занавеску и остервенело намылился своим. Воздушная хрень типа маечки, опять же розового цвета, которую он нашёл в своих чёрных футболках.
    Взъерошенный, с мокрыми волосами, он рухнул в любимое кресло перед компом. Огляделся. Комната была приведена в идеальный порядок — ни пылинки, ни соринки. Странно, что она оставила в покое паука. Амарелла Стар... Кто назовёт собственного ребёнка таким идиотским именем? Псевдоним стриптизёрши, причём, судя по пачке и восторженным лицам публики на фотографии, знающей своё дело.
    К деньгам он не прикоснулся, но пересчитал свои. Запасы подходили к концу и пополнения в ближайшее время не предвиделось. Ещё бы: первый уход длился неделю. Когда он вернулся и перезвонил на работу, ему категорично было велено собирать манатки. Запойных алкоголиков в фирме не держали — здесь вам не богадельня.
    Второй раз... Вячеслав тряхнул головой. Он не хотел об этом вспоминать и молился о всемилостивой амнезии, когда думал о втором случае.
    Сегодня он вернулся домой. Судя по всему, в его доме была какая-то полуграмотная Амарелла. Следов взлома не нашлось, самка оккупировала его территорию, да ещё и денег дала. «За приют». Кто знает, что за приют он ей предоставил? В любом случае, в полицию обращаться было не с руки. Что он мог сказать? «Помогите, в моей квартире побывала прекрасная незнакомка, но я совершенно этого не помню. А ещё я не люблю розовый цвет». Тут впору к психиатру...
    «Шизофрения» — скользнуло холодком по спине. Что он делал, пока мотался в призрачном свете, пытаясь найти нужную дверь? Чем занимался мистер Хайд, пока Вячеслав Петров пребывал... в... неизвестно где? Он зажмурился, стараясь не поддаваться панике. Вдохнул и выдохнул несколько раз, посмотрел на паука. Вспомнил вдруг, что никогда не видел в паутине завалящей мухи. Тем не менее, животное не дохло. Иногда исчезало куда-то, а потом неизменно появлялось на стене и деловито ковыляло к паутине.
    Он попробовал связаться с чёртовой Амареллой. Её не было в сети. Судя по фотографиям, она работала в «Глобусе». Всё равно у психиатров закончился рабочий день. Между «уходами» обыкновенно была передышка — два-три дня. Вячеслав надеялся, что за это время он выяснит, что с ним происходит. Правда, он совсем не хотел появляться в «Глобусе» — причина была солидной. Ну да чёрт с ним. Авось, забыли.
     
    Он покрутился у входа в развлекательный центр, не решаясь войти. Погода была премерзкой — слякотной вперемешку с мокрым снегом. Песчаного цвета дворняга, поджимая хвост, смотрела на прохожих тоскливо и недоверчиво. Вячеслав пересёк улицу и купил два пирожка.
    — На вот, — пирожки шлёпнулись рядом с лужей, и собака дёрнулась было в сторону. — Да не боись. Жри, пока дают.
    Тут он заметил наблюдающего за ним охранника и смущённо пробормотал:
    — Пусть поест. Холодно.
    — Это да, — согласился охранник и вытащил сигарету. — Не отравишь животину? А то много сволочей всяких развелось.
    Вячеслав помотал головой и тоже щёлкнул зажигалкой.
    — Псина тут появляется, потому что подкармливаю, — поделился охранник. — Знаю, что не надо бы, да жаль его. Представляешь, кто-то у него картонную коробку увёл! Я ему специально приволок — здоровущую, из-под холодильника. Так упёрли, гады. У собаки и так ничего и никого нет... А домой взять не могу — у жены аллергия, видите ли.
    Вячеслав помнил ту коробку более чем хорошо. И даже разделял  негодование охранника и одиночество пса. У Вячеслава тоже никого не было, даже жены с аллергией. Хотя, с недавнего времени, вроде как, появилась подружка. Вспомнив о цели визита он спросил:
    — Амарелла сегодня выступает?
    — А кто ж её знает? — пожал плечами охранник. — Появляется, когда захочет — она здесь внештатный сотрудник. Зарплату не получает — берёт деньгу от клиентов и уматывает куда-то. Зато народу в её выступления — хоть ж... много, в общем. Ты в мою смену уже десятый, кто спрашивает.
    Тут он замолчал и испытующе посмотрел на Вячеслава.
    — Постой-ка. Подожди-подожди... Уж не тот ли ты извращенец, что у нас в чёрном списке?
    Вячеслав промычал невразумительно и отступил.
    — Ну точно! — воскликнул охранник. — У меня глаз-алмаз — за это и ценят. Ты — тот самый бугай, что у шеста появился, — мужик хохотнул. — Ну ты даёшь! Так-то с виду нормальный. Завязывай хернёй этой заниматься. К психиатру сходи! — выкрикнул он уже Вячеславу в спину.
    Тот вздрогнул и ускорил шаги. Всё-таки не забыли. Надо же, полмесяца прошло. А ещё говорят, что глория мунди скоротечна. Оставалось надеяться, что Амарелла появится в сети... или у него дома. С неё станется.
    
    Возле его подъезда нерешительно топталась женская фигура. Он было ускорил шаг...
    — Здравствуй, Слава, — обернулась... а-а-а, чёрт. Имя вылетело из головы. Он отчётливо помнил ту ночь и родинку под левой грудью, но имя напрочь забыл.
    — Привет. Ты ко мне? — спросил небрежно, стараясь не выдать разочарования. Не то чтобы Вячеслав не хотел её видеть. При других обстоятельствах он бы позвонил на следующий же день. Но сейчас... Сейчас он не знал, когда в очередной раз провалится в мутный, ни на что не похожий бред. Плюс ко всему, на бюро красовалось фото Амареллы.
    — Судя по эскорту, не только я, — улыбнулась молодая женщина.
    Вячеслав заозирался — мелькнула идиотская мысль, что охранник последовал за ним. Позади стоял пёс. Смотрел умильно, помахивая грязным и мокрым хвостом.  Вот ведь. Не лень было по слякоти за ним тащиться.
    — Это не мой. Привязался, — Вячеслав пропустил даму в подъезд и малодушно захлопнул дверь перед носом дворняги.
    В лифте ехали молча. Она смотрела в пол — скромница, ни дать ни взять. Он присмотрелся: в тусклом жёлтом свете синяк на скуле почти не был виден. Синяк, благодаря которому они и познакомились. Два дня назад Вячеслав решил напиться. Стандартный сценарий для безработного с подозрением на шизофрению. В полумраке бара он заметил, что женщина, идущая к стойке, вдруг отшатнулась, как от удара, и начала оседать на землю. Подбежал, успел подхватить. Думал, что перебрала, но алкоголем от неё не пахло. Зато на скуле начал вздуваться синяк. Вячеслав помог добраться до стула, приложил лёд. Так и познакомились.
    — Ника-Вероника! — выпалил он неожиданно для себя.
    Двери лифта открылись, она рассмеялась — искренне, без капли недовольства:
    — Всё-таки вспомнил.
    — Извини, — Вячеслав неуклюже шагнул из лифта и завозился, отпирая входную дверь. — Много всего навалилось в последнее время.
    — Понятно, — кивнула Ника и скептически посмотрела на розовые тапочки, которые он забыл выбросить.
    Вячеслав матюгнулся про себя, а вслух спросил:
    — Чай, кофе?
    — Пожалуй, коньяк. Если ещё остался.
    Пока Ника раздевалась, Вячеслав проверил на кухне. Коньяк остался. Именно с той ночи. Видимо, его мистер Хайд был трезвенником. И на том спасибо.
    — Проходи на кухню! — пригласил он, разливая напиток. Не хватало ещё чтобы Ника увидела Амареллу на шесте. А, впрочем, почему бы и нет? Они ничего друг другу не должны. Знать бы ещё, зачем она пришла...
    — Твоё здоровье! — Ника не любила долгих прелюдий.
    Чокнулись, отпили по глотку. Гостья молчала, словно не решаясь сказать о причине визита. Вячеслав понял это по-своему и решил действовать открыто:
    — Послушай, та ночь была чудесной и ты — прекрасна. Правда. И я бы позвонил, если бы не обстоятельства.
    — Я не укорять тебя пришла, — прервала его Вероника. — И не трахаться. Просто... просто мне нужно рассказать тебе что-то очень важное и я не знаю, с чего начать. Ладно, начнём с самого несущественного. Во-первых, ты не псих.
    Вячеслав вдруг понял, что испытывают люди, которым говорят, что их анализы перепутали и ни о каких смертельных болезнях речи не идёт. Он настолько не хотел быть сумасшедшим, что женщине, с которой провёл вечер и единственную ночь, поверил сразу и безоговорочно. Пытаясь скрыть идиотскую улыбку облегчения, он залпом выпил коньяк, поперхнулся и закашлялся.
    Ника заботливо похлопала его по спине.
    — Тебе не кажется странным, что мы до сих пор стоим?
    И правда, они пили и разговаривали стоя. У Вячеслава на радостях мелькнула мысль насчёт прилечь, но он благоразумно решил её не озвучивать. Когда они устролись поудобнее, природный скептицизм дал о себе знать.
    — Откуда ты знаешь?
    — Да, — кивнула Ника. — Сейчас начнётся самое трудное. Я лучше тебе покажу.
    Она открыла окно. Вячеслав хотел было возразить, но увидел, что непогожее тучное небо пропало. Полная луна, казалось, хотела влезть к нему в дом. Он никогда ещё не видел такой: луна была мандаринового цвета. Пока Вячеслав пялился на светило, Ника, придирчиво осмотрев кухню, взяла кружку со смайлом и покачала, взвешивая, на ладони. Кивнула, пробормотав непонятно: „Должно хватить”, и — с размаху швырнула кружку в окно. Вячеслав прислушался: звона разбитого стекла не было слышно.
    — Ты бы не хулиганила, — укоризненно сказал он. — Вдруг кто внизу в это время проходил.
    Ника лишь отмахнулась нетерпеливо и протянула руку к луне. От огромного мандарина протянулась нишка и Вячеслав отчётливо увидел, как Ника начала её наматывать в клубок. Она действовала быстро, словно боясь упустить время. И точно: в унисон со звоном стекла внизу, окно захлопнулось и мандариновая луна исчезла. На всякий случай Вячеслав посмотрел: на улице было темно, облака набухли от снега и никакими мандаринами не пахло в помине.
    Ника тем временем проворно вылепила из клубка свечу. Словно из пластилина. Из мандариновой луны, которая сначала стала ниткой, а потом свечой. Нет, он всё-таки чокнулся, надо это признать. И пойти к психиатру. Так будет легче... Тут он вскрикнул, потому что гостья довольно-таки жестоко его ущипнула.
    — У тебя нет галлюцинаций и ты — не сумасшедший, — строго сказала Ника. — Перестань паниковать и дай зажигалку.
    Кухня тепло осветилась частичкой мандариновой луны. Вячеславу стало уютно и он неожиданно зевнул.
    — Кто ты? — пробормотал он, не зная, хочет ли получить ответ на вопрос.
    — Ведьма, — усмехнулась Ника и огонёк заплясал в её золотистых глазах.
    — Не-а, — покачал пальцем Вячеслав. — Ведьмов не бывает. Хотя... судя по тому, что ты вытворяешь в постели, может, и не врёшь.
    Ника вдруг зарделась, чего он абсолютно не ожидал. Пропустив мимо ушей бестактное замечание, она сказала нараспев:
    — Луну называют «Дарующая мир». Она восходит раз в три года, и я всегда стараюсь сделать свечу. В том мире время течёт медленнее, и человечество спокойно, слишком спокойно по нашим меркам. Я знаю, что ты скитаешься в мутилке и ищешь свою дверь. Ищешь мир, в котором родился.
    — Откуда ты всё это знаешь? — потрясённо спросил Вячеслав.
    — Я вижу их.
    — Кого? — запутался Вячеслав. — Спокойных людей?
    — Ми-ры! — раздельно, как для слабоумного, произнесла Ника. — Мультивселенную целиком и по частичкам.
    Вячеслав помолчал, пытаясь переварить информацию. Конечно же, он отчаянно пытался поверить недавней знакомой. Хотя бы потому, что Ника была единственной, кому он мог признаться в том, что время от времени проваливался куда-то, уходил, вываливался из реальности. Он увлекался фантастикой — даже кропал рассказы в свободное время, поэтому идея об альтернативных мирах была ему по душе. Но вывод напрашивался более чем прозаичный:  они оба не в себе. Как жаль...
    Ника понимающе и сочувственно смотрела. Потом, вспомнив что-то, ринулась в спальню.
    — Там беспорядок, — промямлил было Вячеслав, но было уже поздно. Гостья, вопреки ожиданиям, смотрела не на пресловутую фотографию с шестом, а на паука. Потом приложила палец к губам и заговорчески подмигнула: смотри, мол.
    Паук выбрался из паутины, поковылял куда-то по стене и изчез. Как провалился. Вячеслав недоумённо пялился на бежевые обои: пауку некуда было деваться. Может быть, он упал? Так быстро? Ника, забравшись на кровать, провела рукой по стене и осторожно, двумя пальцами, приоткрыла невесть откуда взявшееся малюсенькое окошко. Любопытство взяло верх: Вячеслав пристроился рядом, услышал плотное, густое жужжание. Пахнуло теплом и сыростью. Миллиарды сонных мух населяли мирок паука. Одна — особенно толстая, с зеленоватым отливом, грузно полетела в их сторону. Ника захлопнула окошко и стена вновь стала непроницаемой.
    — Такие дела, — улыбнулась Вероника.
    Вячеслав вдруг успокоился. Одно дело люди, а совсем другое — паук. Паук не мог быть чокнутым. Во всяком случае, о шизофрении среди этих животных наука скромно умалчивала.
    — Значит, там он охотится. Вот стервец! Я-то голову ломал, как ему удаётся выжить?
    — Угу, — кивнула Ника и к вящему ужасу Вячеслава взяла фотографию Амареллы.
    Повертела в руках, задумчиво посмотрела на пышногрудую девицу, прочитала записку и расхохоталась. От души, до слёз.
    Вячеслав не знал, как реагировать. Но уж лучше смех, чем слёзы и упрёки. Подспудно он боялся, что Ника, вопреки уверениям, приняла ту ночь серьёзнее, чем показывала и пришла только для того, чтобы продолжить отношения. Всё-таки, она чертовски хороша, признал он себе, разглядывая хохочущую Веронику. Несмотря на то, что спотыкается на ровном месте и открывает странные окна мультивселенной. У него вдруг появилось желание поправить выбившуюся из её причёски светло-каштановую прядь.
    Отсмеявшись, Ника смахнула слёзы и уселась в кресло.
    — Амарелла Стар, — она снова захихикала. — Между прочим, это её настоящее имя.
    — Вы знакомы? — напрягся Вячеслав. Отвратительно простая мысль пришла в голову: не надо было пить коньяк. Все эти окна-мандарины не более чем галлюцинации. Никакой мультивселенной не существует — есть только старые добрые аферистки, которые вместо клофелина навострились подсыпать галлюциногенную бурду.
    Ника, посмотрев на него, перестала веселиться. Вышла из комнаты, вернулась с початой бутылкой и бокалами. Плеснула в оба, выпила из них.
    — Ничего я тебе не подсыпала, — с долей обиды констатировала она. — И не переживай, я не читаю мысли. У тебя на лице всё написано. Хочешь — звони в полицию, пиши заявление. Заодно и кровь на анализы сдашь. Убедишься, что «чистый».
    Вячеслав, поколебавшись, сел на кровать.
    — Рассказывай, — велел он.
     
    Разумеется, их знакомство не было случайным. Ника не только умела видеть другие вселенные, она с непостижимой точностью знала, когда кто-то переходит из одного мира в другой. Это было её работой. Случай Вячеслава был тяжёлым — она постоянно опаздывала, не могла вычислить точку перехода. Человека, который стоял на перекрёстке миров, образно говоря.
    Чувство было сродни ощущению сквозняка. Только сквозило из бездны — другая вселенная распахивала двери. В первый раз она не смогла определить, откуда сквозит — у неё, несмотря на солидный опыт изучения других миров, никогда не было возможности перейти самой. Но через неделю она нащупала нишку. В тот день Ника услышала гудки и крики на оживлённом перекрёстке. Мужчина в длинном плаще затравленно озирался. Ника  поспешила туда, но мужик задал стрекача и затерялся в толпе. Тем не менее, след остался. Когда кто-то переходит из одного мира в другой, границы становятся тоньше. Но в тот день Ника не смогла не то что открыть — даже найти дверь оказалось ей не под силу. Кем бы ни был человек с той стороны — он явно знал, что делает.
    Другое дело — мужчина в плаще. Он явно не понимал, что с ним происходит, а такое незнание было чревато посещением дома скорби или попыткой суицида. В обязанности Вероники входило не допустить злоупотреблений с «той стороны» и уберечь человека «с этой».
    — И нечего ухмыляться, — строго сказала она Вячеславу. — Я знаю, что у тебя на уме сейчас одни пошлости. Нет, ночь любви не входит в мои обязанности.
    Всё-таки «ночь любви». Вот оно как. У Вячеслава вдруг поднялось настроение. Ника, словно в отместку,  напомнила о следующем случае. О котором он предпочёл бы никогда не вспоминать.
    Она ощутила переход и снова потеряла след. Это красиво звучит, конечно: параллельные вселенные. На самом деле ничего параллельного в них нет. Миры пересекаются, наслаиваются друг на друга — словно жгут, состоящий из тончайших ниточек — в этой каше очень трудно понять, кто откуда пришёл. Снова и снова она возвращалась к перекрёстку, но без толку. И всё-таки она знала, что близко. Диапазон соприкосновения миров не мог быть большим. Переходы происходили именно в квартале около «Глобуса». Ника вертелась там, пока не почувствовала знакомый сквозняк. Ринулась внутрь, но замешкалась на входе: забыла, что надо заплатить. И в этот раз она осталась ни с чем. Зато услышала от охранника прелюбопытнейшую историю о том, как вместо новой обалденной стриптизёрши у пилона, неизвестно как, появился здоровый мужик в розовом дамском белье и на шпильках. Охранник предположил, что Амарелла сбежала, испугавшись кричащих поклонников — публика в тот вечер здорово завелась. А мужик тот — извращуга. У нас тут не гнилые европы, между прочим. Так Ника узнала имя — Амарелла, и увидела весьма любопытную фотографию «извращуги».
    Тут она посмотрела на пунцового Вячеслава и закашлялась, безуспешно пытаясь скрыть смех.
    — Тебе смешно... — проворчал Вячеслав. — А я чуть ноги не сломал на шпильках этих идиотских. Представляешь — оказался на сцене. Прожекторы, мужики ревут, гогочут... Кто-то фотографирует, кто-то пинает под зад. Да ещё и трусы эти идиотские в задницу врезались. Как женщины всё это носят — ума не приложу.
    — Как ты добрался домой? — спросила Ника из чистого любопытства.
    — Босиком. Такой адреналин был, что не заметил, как два квартала пробежал. А ещё я прикрывался коробкой. Которую, как оказалось, забрал у бездомной собаки...
    Вячеславу стало грустно. Он подошёл к окну. Слякотное время закончилось — сыпали мелкие колючие снежинки. Надвигался холод. Ему показалось, что под фонарём мелькнул песчаного цвета пёс.
     
    — Значит, в параллельном мире я — полуграмотная стриптизёрша? — сделал вывод Вячеслав.
    Ника снова прыснула со смеху, но быстро всяла себя в руки:
    — Нет. Амарелла Стар и Вячеслав Петров — абсолютно автономные личности. Кроме как в этой вселенной другого тебя не существует. Не беспокойся, ты уникален.
    — А я уж было подумал... Знаешь поговорку? Внутри каждой толстушки живёт худышка с тоннами шоколада. В ней же все мои... как их там, — он пощелкал пальцами, вспоминая, — рецессивные признаки. Она женщина, я — мужчина. Она блондинка, я — брюнет. У неё глаза тёмные, у меня... тоже... Перестань ржать. Ты только и делаешь, что весь вечер смеёшься. А почему тогда я не могу попасть в её вселенную? — вопросы сыпались один за другим, но на последний Ника ответила сразу, словно только его и ждала.
    — Закон сохранения массы. Например, чтобы взять толику лунного света, мне пришлось отдать примерно столько же — помнишь кружку?
    — Да не жалко, — махнул Вячеслав. — Всё равно это её кружка.
    — На самом деле, Амарелла гораздо больше тебя, — сказала Ника. — Поэтому тебя выталкивает в беспространство.
    Он внимательнее посмотрел на фотографию и признал:
    — Да, девушка габаритная. Но чтобы больше меня...
    Скорее всего, у них был одинаковый рост — под метр девяносто. Грудастая Амарелла походила на валькирию-фотомодель. Он прикинул, что вес у них тоже должен совпадать.
    — Ну и? Почему я не перешёл? — повторил он вопрос. — Обидно, знаешь ли: кто-то на шесте крутится и нехило зарабатывает, а я — шатаюсь в сизой мути, не зная, когда всё это кончится. Плюс — безработица и унижения...
    Вячеслав замолчал. Плакаться в жилетку — даже такую милую, как Вероника, он не хотел.
    — Тут мы подошли к нашему знакомству, — улыбнулась Ника.
     
    Два дня назад она всё-таки его нашла.
     
    — Помнишь, я говорила о том, что миры не совпадают с точностью до миллиметра? У меня границы визуализируются как окна или двери. Когда я вижу «переходящего»,  границы миров становятся буквально осязаемыми. Обычно мне удаётся их не замечать, но в твоём случае я расконцентрировалась...
    — А ведь мы тогда даже не начали, — позволил шпильку Вячеслав.
    Ника усмехнулась и чуть склонила голову, показывая, что шутка удалась и продолжила:
    — Дальше стало совсем интересно.
    — О да-а-а! — согласился он, но Ника прервала поток воспоминаний:
    — Я имею в виду — после. Интересно было заснуть с колоритным (Вячеслав приосанился) мужчиной, а проснуться — с ещё более колоритной девахой. Амарелла, по обыкновению, попыталась убежать, но не на ту напала. Мы по-женски пощебетали, и выяснилось, что Амарелла — крупный учёный в своём мире.
    — Удивительно, — пробормотал Вячеслав, вспомнив написание слова «лучший». — Боюсь себе даже представить, какие тогда у них э-э-э... недалёкие, скажем так, люди.
    — У них совсем другой язык, — возразила Ника. — Представь, например, что ты за полмесяца выучил японский. Как бы то ни было, Амарелла сумела найти точку перехода между мирами. Этой точкой оказался ты.
    — Очень приятно, — процедил Вячеслав. — Надеюсь, ты сказала своей подружке, чтобы она оставила меня в покое?
    Тут в гладком разговоре наступила заминка. Ника, упорно не желая посмотреть Вячеславу в глаза, что-то невразумительно промямлила.
    — Сказала или нет? — повысил голос мужчина. — Мне по барабану, что эта Амарелла изучает — может, в их мире пилоны представляют особый научный интерес, вроде животных, занесённых в Красную книгу. Я хочу свою жизнь обратно!
    — Они умирают, — тихо произнесла Ника.
    — Как? Кто? — не понял Вячеслав.
    — Так.  Мир Амареллы населяет раса учёных. К сожалению, гениальный ум не гарантирует отсутствие болезней. Их эволюция привела к тому, что люди в их мире — высоконравственном и экологически чистом — вырождаются. В Амарелле — не той, что приходит к нам, а, скажем так, в целой, настоящей Амарелле Стар — двести с лишним килограммов. Нарушение обмена веществ и куча других болячек. Там она не может двигаться, размножение для них — сущий ад. Стар не только сумела открыть наш мир. Она придумала способ разделиться. Всё тот же закон сохранения массы. Большая часть остаётся «дома» и наблюдает за той, что занимается активным исследованием. «Нашу» Амареллу интересует буквально всё: диеты, виды спорта...
    — Танцы, — ехидно вставил Вячеслав.
    — Именно, — словно не заметив колкости, кивнула Ника. — У них так были заняты наукой и обустройством планеты, что не изобрели стриптиза. Если Амарелла сумеет найти баланс, избежав нашей агрессии, пошлости и прочая, то они помогут не только себе.
    — Нам тоже? — недоверчиво спросил Вячеслав. Он не особо верил в альтруизм. Вместо ответа Ника красноречиво указала на пачку.
    — Считай это своей зарплатой. Или платой за неудобства — как тебе угоднее.
    — Я к подачкам не привык, — пробурчал Вячеслав. — Это не альтруизм, это — рыночные отношения какие-то.
    — В любом случае она не придёт без твоего согласия. Я объяснила, какие неудобства она уже создала. Именно поэтому ты вернулся в свою постель. В первом случае  Амарелла неделю она сидела в твоей квартире, зубрила язык, осваивала интернет. Решила прогуляться, испугалась машин — в её мире таких нет. Во втором... во втором она решила, что поклонники в клубе слишком назойливы и покинула сцену, буквально-таки вытолкнув на то же место тебя. Непростительная безалаберность для учёного.
    — А как же одежда? — вспомнил Вячеслав. — Это что — безалаберность или обыкновенное издевательство?
    — Скорее — глупое совпадение, — улыбнулась Ника. — В принципе, ты должен был прийти в чём ушёл. В идеале — чтобы не было нестыковок — голым. Амарелла так и приходила к тебе — в чём мать родила. А вот убегая, была вынуждена передать свою одежду.
    Вячеслав вспомнил. В первый раз он «ушёл» прямиком из душа. Вернулся — в плаще и кроссовках, которые жали. Куда подевалась остальная одежда — он понятия не имел. А может, великий учёный-стриптизёрша не до конца разобралась в тонкостях здешних туалетов. Во второй раз... ну, тут понятно.
    — Стало быть, мы им о нас информацию предоставляем, а они? — подозрительно спросил Вячеслав.
    — А они, изучив нашу картину мира, помогут с экологией, — безмятежно ответила Ника. — В нашем ведомстве считают, что такой вариант более чем приемлем.
    — У вас и ведомство есть... — протянул Вячеслав. — Что-то типа тайного сообщества?
    — Что-то типа, — сухо улыбнулась Ника, и он понял, что большего пока ему не скажут. — К тому же, — сменила она тему, — есть возможность собрать тебе уголок в беспространстве. Там ты можешь продолжить писать.
    — В компе рылись, — подтвердил Вячеслав свои подозрения. — О женщины...
     
    
    Он снова подошёл к окну, за которым разыгралась настоящая вьюга. Спасение расы, говорите. Плата за неудобства. Улучшение экологии планеты. И цена этому — временное вытеснение из мира, где он родился, где у него — какая-никакая, а жизнь. Впрочем, сколько той жизни? У некоторых и этого нет. Вячеслав увидел под фонарём припорошенный комок, и у него сжалось сердце. Ему предлагают спасти чуждое человечество, а он не смеет помочь даже одному животному...
    — У меня условие, — он обернулся к Нике.
    Та заранее, обрадованно и согласно закивала, а мужчина ринулся в коридор, где поспешно начал натягивать обувь. Какой же он дурак, что медлил.
    — Когда буду уходить, выгуливайте собаку.
    Ника поняла, в чём дело.
    — Вы можете уходить вдвоём. На животных не действует закон сохранения массы.
    — Почему? — Вячеслав обернулся на лестничной площадке.
    — Может быть, потому, что животные о нём не знают, — пожала плечами Ника. — Не бойся, — сказала она вслед. — Пёс живой. Он не успел замёрзнуть.