u040 Полупроводник

         Золотистые кленовые листья норовили погладить прохожих по голове, падая на асфальт. Я стояла в луже, чувствуя, как промокает левый сапог, и не могла отвести взгляда от старого дома. До моего подъезда оставалось несколько шагов. Хотелось скинуть осточертевшие «шпильки», выпить горячего чаю с вареньем. Вместо этого я неотрывно смотрела на дом.
                    Дом был кошмарным. Вчера рабочие сняли с него строительную сетку, и он  выставил на всеобщее обозрение кирпичные язвы и закопчённые зубья выбитых стекол. Из подвальных окошек тянуло сыростью, а потолочная балка на втором этаже пробила стену, свесив лохмы пеньковых прокладок. Да мало ли разрушенных домов!  Но от этого веяло душной жутью – ночным кошмаром, после которого просыпаешься с бешено колотящимся сердцем и еще долго бродишь по квартире, пытаясь прогнать озноб.
    - О, девка, дай пятачок на дорожку! – вывалившийся из пролома бомж был продолжением кошмарного дома – оборванный и заросший, он потянул ко мне заскорузлую от грязи ладонь.
    Я взвизгнула и шлепнула по протянутой лапе сумкой.
    - А хошь, я тебе анекдот расскажу про полупроводник в предбаннике? -  похабно ухмыльнулся он, дыхнув перегаром.
    Я замотала головой и попятилась. Бомж наступал, продолжая нудить:
    - Ну, дай пятачок, за дорожку, недорого ведь беру!
    Я споткнулась и едва не растянулась в луже, это наконец-то вывело меня из ступора. Я развернулась и бросилась бежать к своему подъезду.
                    Выпутавшись дома из куртки, я нажала кнопку ноутбука и побрела искать тапочки. В квартире было зябко, несмотря на горячие батареи. Пальцы до сих пор дрожали. Чтобы разогнать тяжелую тишину, включила приемник, и он забормотал что-то невнятно, но очень эмоционально. Ноутбук подгрузил программы. Тут же тренькнуло окошко аськи, оповещая о непрочитанных сообщениях: «Как ты там, Юля?»
    Алекс начал мне писать недавно. Сначала я не хотела отвечать, опасаясь нарваться на очередного спермотоксикозного мачо, но со временем втянулась и теперь не представляла себе жизни без этого неторопливого ежевечернего диалога. Как выглядит Алекс, я до сих пор не знала, а встретиться он почему-то не предлагал.
    «Ноги промочила, и бомж какой-то ко мне у дома привязался», - пожаловалась я.
    Руки наконец согрелись, я забралась с ноутбуком на диван и прикрыла глаза, наблюдая, как бегает карандашик в окошке аськи:
    «Бедная. Будь осторожнее, Юля!»
    «Алекс, расскажи о себе. Девушка у тебя есть? Работа? Где ты живешь?», - наверное, виноват был этот бомж, нарушивший хрупкое равновесие, в котором я пребывала в последнее время, но меня вдруг стала раздражать манера Алекса не говорить о себе.
    На этот раз карандашик долго что-то писал. У меня даже рука затекла на мышке. А сообщение оказалось совсем коротким:
    «Я далеко. Женат. Жена попала в аварию и уже четыре года в коме». Карандашик еще что-то писал, но я не стала дожидаться сообщения, откинулась на спинку дивана и вдавила клавишу отключения ноутбука. Экран обиженно пискнул и погас. Разбирать кровать не было никаких сил. Я положила ноутбук на пол и натянула плед на голову, чувствуя, как по щекам катятся злые беспричинные слезы.
                    Утром ударил первый морозец.  Бурая трава обочин поседела, в лужах белели иголочки льда. Я решительно цокала каблучками мимо старого дома, стараясь не смотреть в его сторону. Куча тряпок у пролома вдруг зашевелилась и оттуда высунулась всклокоченная голова в засаленной шапочке. Вчерашний бомж выглядел не лучшим образом – впалые щеки побелели, на скуле виднелся свежий порез.
    - О, девка, совесть заела, решила заплатить за дорожку-то?
    Я остановилась, не решаясь пройти мимо мужика, прижимая к груди сумку, как щит.
    А тот вдруг скуксился и заскулил, растирая сухие глаза:
    - Пода-а-ай, денежку, за дорожку убогонькому. Пода-а-а-й, – и прямо по лужам поковылял ко мне на четвереньках, протянув мокрую ладонь, - о де-е-еточках подумай! О до-о-оченьке!
    - О какой доченьке, урод? – я разозлилась, и иррациональный ужас перед этим подобием человека вдруг исчез, уступив место холодной ярости, - какие у тебя дети? Тебе бы только ханку жрать и пьяным валяться! – я пронеслась мимо бомжа, печатая шаг.
    - О своей дочке подумай, дура! – голос был настолько трезвый, что я не сразу сообразила, кому он принадлежит.
    Но рядом больше не было ни души. Только на противоположной стороне дороги стояла конопатая девочка с плюшевым мышом в руке.
    - К-какой дочке? – непонятный  ужас снова захлестнул меня, заставляя пятиться от мужика, хотя тот даже не пытался приблизиться, - ты, псих! Я даже не замужем!
    Я развернулась и бросилась бежать, чувствуя, как дрожат и подгибаются ноги. Когда я обернулась, мужик продолжал стоять, глядя мне вслед. Его равнодушно обтекала толпа спешащих на работу людей.
                    Я поняла, что случилась беда, как только свернула к офису. У входа толпился народ. Двери были закрыты и обклеены черно-желтыми лентами. Рядом стояла машина полиции с погашенной «люстрой», чуть поодаль помаргивала огнями скорая помощь. Я разглядела в толпе Ленку и стала пробираться к ней. Люди стояли молча, как в трансе. Чтобы пробиться к коллеге, мне приходилось довольно жестко расталкивать их локтями, но люди молчали. Вообще над толпой повисла кисельная тишина. Даже шума машин с соседней улицы не доносилось.
                    Я тронула Ленку за руку и та вяло, как в полудреме обернулась.
    - Лен, что случилось?!
    Коллега с минуту разглядывала меня, словно пыталась вспомнить, потом вяло махнула рукой в сторону оклеенной двери.
    - Говорят, какая-то огромная афера вскрылась. Гендира с приступом в больницу увезли, а всех бухгалтеров сразу в наручники и…ой, - Ленка округлила глаза и потянулась ладонью ко рту, - Юлька, так ты ведь тоже…
    Договорить она не успела.
    - Вахмищева Юлия Ивановна? – слова увязли в густой тишине, но все разом обернулись в мою сторону. Грубо расталкивая зевак, ко мне приближался бритоголовый мужик в кожаной куртке и полицейской фуражке.
    Наверное, нужно было остаться и дождаться, пока все прояснится, тем более, что ни в каких махинациях я не участвовала, но тяжелый, как у готового броситься пса, взгляд  заставил меня попятиться. Запястья обожгло холодом, будто на них уже защелкнулись металлические браслеты. При виде моей паники, мужик просветлел лицом и решительно направился ко мне. Я споткнулась о чью-то ногу. Люди следили за мной с вялым интересом, не пытаясь задержать, и я побежала.
    Я бежала, разбивая хрупкие морозные узоры в лужах, расталкивая случайных прохожих, петляя переулками, как перепуганный щенок. Сумка, съехав с плеча, била меня по ногам, а я боялась остановиться, чтобы поправить ее. В ушах стучала кровь, заглушая шум погони.
    Серая унылая улица была пуста. Я вывалилась на нее из кустов, палисадника, нещадно обдирая ноги. От колгот остались одни воспоминания. Визг тормозов я услышала слишком поздно, чтобы успеть отскочить в сторону. Я смогла только обернуться, и теперь беспомощно наблюдала, как на меня надвигается темно-зеленая «девятка». Водитель, отчаянно выкручивая руль, разевает рот в беззвучном крике. А потом я закрыла глаза, потому что смотреть на все это во второй раз мне очень не хотелось.
    Грохнуло совсем рядом. Меня обдало осколками, ужалив закрывавшие лицо руки. Но я даже не посмотрела на них. Искореженная «девятка» дымилась, в паре метров от меня. Фонарный столб до сих пор дрожал, роняя на сморщенную крышу осколки плафона. Мужик на водительском сиденье обвис на руле, темные волосы закрывали лицо, постепенно напитываясь кровью. Из-под днища машины вытекала темная жидкость. Меня замутило. Я попыталась нашарить в сумке телефон, чтобы вызвать скорую, хотя откуда-то совершенно точно знала, что это бесполезно. Но где-то рядом завопила, приближаясь, сирена. Телефон я так и не нашла. То ли потеряла, то ли он завалился на самое дно сумки. Накатила апатия. Я, наверное, не стала бы уходить с этого места, бессмысленно пялясь на агонизирующую машину, но где-то там, в сети, остался Алекс и мне почему-то очень нужно было с ним попрощаться. Я пятилась к подворотне, боясь отвести взгляд от машины. На улице по-прежнему не было ни души, только выла все ближе сирена. Скорая с визгом притормозила у «девятки». Из кабины выскочил парень в белом халате и я наконец-то отвела взгляд от мертвого водителя. Логику как в своих действиях, так и в окружающих событиях я давно перестала искать, а оставлять водителя, погибшего по моей вине, одного мне очень не хотелось.
    Домой я добралась, когда стемнело. Долго тыкалась ключом в замочную скважину, пытаясь открыть дверь трясущимися руками. Я не смогла заплакать ни у офиса, ни у разбитой «девятки». А тут слезы вдруг полились, мешая разглядеть ручку. Наощупь открыв дверь, я, как была в сапогах и куртке, прошла к ноутбуку. 
    Ноут долго жевал пароли, недовольно пересыпая в своих недрах с сухим шелестом горстки цифр, но потом все же подгрузил аську. Окошко пропущенных сообщений было пустым. Я пролистала лист контактов раз, потом второй. Алекса в списке не было. Торопливо набрала в поисковой строке знакомый до последней буквы ник. «По данному запросу ничего не найдено», - сухо сообщил поисковик. Рука потянулась набрать ник еще раз и бессильно зависла над клавиатурой. Откуда-то пришло понимание, что ник не будет найден. Такого ника вообще не существует в природе. Как и моей жизни теперь. Жизнь рассыпалась, как тысячный пазл под чьей-то жестокой рукой, по кусочку уничтожая то, что еще заставляло так глупо за нее цепляться. Разрывая тишину, запиликал домашний телефон. Я через силу поднялась и отправилась на поиски трубки. Каждое движение давалось с трудом, тело онемело, не понимая, зачем что-то делать и куда-то идти.
    - Алло…
    В трубке шуршало и потрескивало. Я уже хотела положить ее, как вдруг совсем близкий голос равнодушно произнес:
    - Юлия Ивановна? Оставайтесь дома, мы сейчас подъедем. Нам нужно переговорить.
    И все. Ни имени, ни того, о чем собираются поговорить со мной загадочные «мы» не было названо. Но я и так все знала. Нужно было остаться там, у искореженной машины, тогда все закончилось бы гораздо раньше. Теперь, когда я убедилась, что Алекса в сети никогда не существовало, дел здесь у меня больше не было. Хотя, нет. Осталось еще одно.
    Слезы снова покатились из глаз, хотя ни горя, ни отчаяния я больше не испытывала. Только оглушающую пустоту. Я выгребла из плетеной корзинки в коридоре всю мелочь, которая собралась там за пару месяцев моих походов по магазинам и, не закрывая двери в квартиру, отправилась к разрушенному дому. Бомж сидел на куче шмотья, со вкусом раскуривая подобранный где-то окурок. Влажный табак едва тлел, воняя мокрыми тряпками.
    - Пришла? – он осклабился, показав гнилые зубы.
    Я молча протянула ему горсть мелочи, ссыпав все в его протянутую ладонь. Часть монеток раскатилась вокруг, но мужик почему-то не кинулся их поднимать.
    - Решила-таки за дорожку заплатить? – бомж закинул так и не разгоревшийся окурок в окошко подвала и начал торопливо шарить в горсти мелочи, - да только куда ж мне так много? Я ж пятачок просил.
    Он торжествующе выудил пятирублевую монетку, выкинув остальные деньги в грязь. Бомж разглядывал пятак, как извещение о том, что он единственный наследник миллионера. А в моей душе снова вяло и неубедительно завозился страх. Я отступила назад, собираясь идти обратно к дому.
    - Погоди, - в голосе мужика не было больше глумливой  издевки, - я ж тебе еще про полупроводник в предбаннике не рассказал.
    Бомж подскочил ко мне и на запястье сомкнулись черные пальцы, покрепче наручников, - пойдем.
    Я пару раз безуспешно дернулась и смирилась. Еще один кусочек пазла отлетел, безвозвратно канув в небытие. Рано или поздно, но это все равно случится. Я пожала плечами и двинулась следом за мужиком к разрушенному дому.
    - Как тебя зовут?
    Мы шли по лестнице наверх. Света из проломов на месте бывших окон едва-едва хватало, чтобы наметить контуры предметов. Под ногами что-то хрустело. Сверху тянуло колючим холодом, словно окна второго этажа выходили прямо в космос.
    - Полупроводником меня кличут, - бомж продолжал настойчиво тянуть меня за руку, - дорогу я помогаю искать.
    Лестница все не кончалась и я уже потеряла счет пролетам, продолжая беспрекословно тащиться за бомжом, ведущим меня неизвестно куда.
    Последний этаж оказался самым страшным. Видимо, здесь когда-то произошел пожар. Доски пола зловеще потрескивали и прогибались под ногой. Сверху свисали какие-то лохмотья. Даже сейчас здесь нестерпимо пахло гарью. На этом фоне тусклое окно до пола выглядело долгожданным приютом. Таинственно синело за мутным стеклом небо, переливаясь хрусталиками звезд.
    «Но ведь сегодня пасмурно», - мелькнула запоздалая мысль и исчезла.
    Мужик вел меня прямо к окну. Створки распахнулись с тугим скрипом. Облако пыли, или сажи слетело на нас откуда-то сверху, вынудив мужика матерно расчихаться.
    Ледяной заоконный холод сбивал дыхание, заставляя все медленнее  биться сердце.
    - Ну что стоишь? Иди, - почти грубо пробормотал мужик, - пора и тебе найти свою дорогу.
    Я замерла, не решаясь сделать последний шаг  туда, где подо мной игрушечными фигурками раскинулся город, а выше бескрайней синевой манило небо. Осталось последнее.
    - Почему Полупроводник? – в принципе, это было не так уж важно, но мне хотелось закончить все свои дела здесь.
    - Я только подтолкнуть могу, - бомж вздохнул, перекатывая в ладони монетку, - а решиться ты сама должна. И дорогу найти сама. Глядишь, наберу монеток таких побольше, и мне моя дорожка откроется.
    Я усмехнулась и шагнула на скрипучий подоконник. Город раскинулся передо мной сказочным королевством, таинственно переливающимся разноцветными огнями.
    - А Предбанник – это что? – рама под рукой опасно закачалась, но сейчас было еще не время. Еще минута, или две и я буду готова.
    - Да все это и есть - Предбанник, -  бомж убрал монету за пазуху и теперь наблюдал за мной, пряча в засаленных усах усмешку, - дом этот, город. Вот и тебе пора решиться, туда ты или сюда.
    Я кивнула. Вопросов больше не оставалось. Ветер донес снизу запах свежеиспеченного хлеба. Я счастливо вздохнула, отпустила раму и полетела вниз.
                    Ночное дежурство выдалось спокойным, если не считать пары хануриков, привезенных с обморожениями. Морозы стояли вторую неделю – зима все никак не желала освободить место весне, обстреливая ту трескучими морозами и внезапными метелями. Сергей Васильевич почти все дежурство проспал на клеенчатом продавленном топчане в ординаторской, надеясь наверстать бессонные ночи предыдущих дежурств. Но, видно, на роду дежурного ординатора единственной на весь город клинической больницы написано не проспать ни одной ночи целиком.
    - Сергей Васильевич! – Сонечка трясла его за плечо и видимо уже давно. В голосе медсестры явственно сквозила паника, - Да Сергей Васильевич, же! Просыпайтесь!
    Сергей Васильевич сел, свесив ноги, и помотал головой, вытрясая из нее сонную одурь.  В окна билась очередная весенняя метель, на стене мерно тикали часы. Было четыре тридцать утра.
    - Что случилось?
    - Вахмищева! – Сонечка задохнулась от эмоций, - Вахмищева в себя пришла!
    Сон слетел с дежурного врача, как вода, оставив после себя легкий озноб.
    - Как Вахмищева?
    - Да! Которая четыре года в коме была, – Соня схватила Сергея Васильевича за руку и потащила его за собой, - помните, на прошлой неделе муж еще отказался согласие на отключение от аппаратов жизнедеятельности писать?
    Сергей Васильевич вздрогнул. Именно ему пришлось уговаривать угловатого мужика с усталым и упрямым взглядом. Мужик слушал молча. Потом сказал врачу несколько непечатных слов на ухо и ушел, ведя за руку девочку с рыжими косичками.
    Реанимация находилась на этом же этаже. И еще издалека Сергей Васильевич различил разноголосый писк приборов, пытавшихся сообщить о том, что ситуация впервые за последние четыре года изменилась.
    Вахмищева лежала с открытыми глазами, изумленно разглядывая белые стены реанимации. Когда врач ввалился в палату, женщина перевела на него взгляд. Удивленный, расплывающийся, но все же разумный.
    - Юлия Ивановна, вы меня слышите? – Сергей Васильевич с изумлением почувствовал, что пальцы у него дрожат, - как Вы себя чувствуете?
    Женщина разлепила сухие губы и что-то прошептала.
    - Ничего не говорите пока, просто кивните, если понимаете, - Сергей Васильевич склонился над кроватью, попутно проверяя показания приборов.
    Но женщина упрямо продолжала шептать. Ему пришлось склониться к самым ее губам, чтобы услышать.
    - Полупроводник хороший попался. Я нашла дорогу…