 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Квэгленд. Хлюпающая депрессия, накатывающая ватным болотным туманом и сыплющая мелким всепроникающим дождём… Уже который месяц – затяжная окопная война. Да, и то сказать – окопная! Даже на высоком пригорке, копнуть ниже метра – чавкающая жижа. Ростовая траншея, а тем более, блиндаж – невиданная роскошь… Постоянная грязь, слякоть, вонючие болотные газы. У Макса иногда возникало ощущение, что он заживо гниёт. Не снаружи, конечно, – санслужба пыхтела, как могла. А как-то изнутри, что ли…
И вдруг, в этой безысходной затхлости появляется она – Бьянка! Как вспышка света и глоток свежего воздуха посреди этой тягостной хмурой беспросветности. Макс просто сходил с ума от этих ямочек, проявлявшихся, когда её милая мордашка расплывалась в лукавой улыбке. А улыбалась Бьянка очень часто… Младший сержант разведдиверсионной роты. Куда там двадцатилетнему рядовому молокососу-пехотинцу!
Безумие юношеской влюблённости мощным поршнем толкнуло Макса на редкий для квэглендской войны шаг – рапорт о переводе в разведроту. Одно ведь дело – окопаться на относительно твёрдой кочке, другое – рыскать по трясинам и топям, постоянно рискуя бесславно сгинуть в гнилой жиже. Без речей и надгробий.
Но безрассудная молодость во всём способна найти романтику.
Психологические тесты и проверка физических кондиций дали положительный результат – годен! И вот он, в составе роты капитана Вальтера, впервые в жизни – на задании в тылу врага. А главное – рядом Бьянка!
* * *
Унылым промозглым утром, едва серое небо начало светлеть, рота вышла на хутор в заданном квадрате. Но хутора на двухгектарном островке твёрдой земли уже не существовало. Вместо него разведчикам открылась картина потушенного дождём пожарища. Обугленные брёвна и покорёженная хозяйственная утварь. И никаких трупов… Ни животных, ни колонистов.
– Съели они всех, что ли? – задумчиво протянул видавший виды Шершень, ветеран валлабской войны, месивший грязь квэглендских болот с первого дня конфликта.
– Валлаби мяса не едят, – сухо парировал капитан, прищуренным взглядом оценивая местность для определения опорных огневых точек.
– А я, лично, предпочитаю валлаби под соусом «вассаби», ¬– мрачно прохрипел Шершень, поглаживая свой рэйштуцер.
– Ладно, будем надеяться, что снаряд в одну воронку дважды не ложится, – проигнорировал его остроту командир. – Ты, Шершень, займешь место вон в тех руинах. А ты, Бьянка…
И он распределил опытных бойцов по позициям, а молодняк отправил в радиальные дозоры. Пускай тренируются.
* * *
Мелкий моросящий дождик занудно барабанил по жёсткому капюшону комбеза. Шлепая по щиколотку в болотной жиже, Макс размышлял над противоречивостью своего положения. С одной стороны – Бьянка там, с матёрыми, а я – где? Сопливый молодняк для выполнения черновой работы.
Но, с другой стороны, дозор – тоже дело ответственное. Война ведь – не прогулка, это – работа. И не всегда почётная и геройская.
Унылые мысли не мешали ему при этом внимательно всматриваться в окружающий болотный пейзаж с карликовыми деревцами-корягами и островками пышного бурого кустарника.
Отойдя достаточно далеко, Макс присмотрел перспективный бугорок с развесистым кустом. Сквозь его скрюченные ветви открывался вполне приемлемый обзор на вверенный сектор. Тут и бросим якорь. Макс залег в кустарнике, просунув короткий ствол штуцера между коряг.
Через час скучного созерцания унылого пейзажа вдалеке вдруг возникло какое-то движение. Между корявых болотных сосёнок и прочей карликовой поросли замелькала фигура в комбинезоне-хаки, быстро скачущая по кочкам почти напрямик к Максу. Валлаби! И абсолютно не крадучись и не маскируясь! Ну да, конечно, у себя в тылу!
– Застынь! – выкрикнул Макс, когда валлаби намеревался проскочить мимо него метрах в десяти.
Понимал он человеческий язык, или нет, но команду выполнил беспрекословно. Тело гигантского кенгуру, резво скакавшего до этого с кочки на кочку (правда, не двумя лапами, а по одной), вдруг замерло, как будто и вправду застыло.
– Руки в стороны и ложись мордой вниз! – сурово скомандовал Макс, хотя и не был особо уверен, что его требование будет правильно воспринято и исполнено.
Тем не менее, кенгуру раскинул в стороны верхние конечности и плюхнулся на кочку – прямо мордой в сизый болотный мох.
– Не стреляй, – захрипело существо низким сдавленным дисканто, обнаруживая неплохое знание человеческого юнилингва. – Я не воин. Демобилизация. По беременности.
– Ты, что – самка беременная? – удивленно зашептал Макс, осторожно выбираясь из укрытия. – Не очень-то похоже!
– Нет, хомо, конечно, нет, – прохрипел валлаби, отрицая то ли свой пол, то ли своё положение. – На пути следования в отставку… К транспортному узлу… Неожиданные роды…
– Преждевременные, что ли? – Макс тщательно ощупывал комбез кенгуру, пытаясь найти хоть какое-то оружие, и как ни странно, не находя ничего похожего. Какая-то тыловая крыса. Бестолковая и, кажется, бесполезная. – А где же потомство?
– Мне нужна помощь… Срочно… – игнорируя вопрос Макса, хрипел валлаби, с трудом подбирая фразы чужого языка. – Яйцо скатилось в яму… Я в одиночку не достаю… Мой ребёнок там, в холодной воде… А должен быть уже в моей сумке… Через час будет поздно… Я бегу за помощью… Итак не успеваю… А теперь… Помогите!..
– Сочувствую, – наигранно равнодушно произнёс Макс, принимая удобную сидячую позу, облокотившись о корягу и не спуская врага с прицела. – Но, здесь – война, и я тебе – не благотворительная организация!
– Помогите, и я всё для вас сделаю! – хрипел кенгуру, чуть не жуя болотный мох. – Я учёный… У меня есть ценные сведения… Я знаю код… Акустико-электромагнитное воздействие… Мы все от него перестаём оказывать сопротивление и способны только дезертирствоваться…
– Ретироваться?
– Да, наверное… Это одно и то же… – валлаби хрипел все натужнее. – Я могу хотя бы присесть? Вы ведь меня обыскали! А то – мох… вонь… Я теряю сознание… После родов…
И, не дожидаясь ответа, кенгуру медленно приподнялся и тяжело уселся на кочку, где до этого покоилась его голова. Его огромные телячьи глаза, уставившиеся на Макса, казалось, наполнились лишней влагой. То ли от волнения, то ли от сырой погоды. А может, у валлаби они всегда такие? Макс впервые видел врага так близко.
– Ничем не могу тебя утешить, – мрачно констатировал он, отводя взгляд. – Твои «ценные сведения» итак из тебя вытрясут!
И он полез в глубины своего комбеза за коммуникатором, бережно хранимым от вездесущей влаги и грязи. Ствол штуцера вильнул на пару сантиметров вниз, красноречиво свидетельствуя об ослаблении контроля.
Валлаби как будто только этого и ждал. Невероятным образом он мгновенно взмыл в воздух, и Макс, даже не успев нажать на спуск, был повергнут в нокаут мощным ударом нижней конечности. Он просто оказался не готов к тому, что уставшее и измотанное существо пойдёт на такой риск. Откуда ему было знать, почему древние китобои так опасались загарпунить самку кита, не заметив рядом китёнка!
* * *
Макс пришел в себя от холодной и вонючей болотной воды, стекавшей по его лицу. Голова гудела как чёртов трансформатор. Сквозь мутную пелену он постепенно начинал все чётче различать силуэт валлаби, стоящего над ним с его же штуцером в лапах. «Конец!» – пронеслось в гудящей голове Макса. Но противник не торопился стрелять.
– Очнулся? – как-то спокойно и по-деловому просипел кенгуру. – Вставай и пойдём спасать моего ребёнка. У нас мало времени.
Присев, Макс обхватил голову руками и тупо уставился на врага. Он уже проклинал себя за то, что не воспользовался коммуникатором сразу. Болван самоуверенный! Дал себя заболтать. А теперь – поздно! Можно, конечно, попытаться кинуться на него и повторить его же трюк. Но шансы, при этом, похоже, равны нулю. Конечно, энергетический всплеск от выстрела обязательно засекут в лагере и пришлют команду из нескольких бойцов. Те обнаружат его бездыханный труп и поднимут тревогу. Ну и что дальше? Ради чего?
Видя колебания Макса, не спешащего выполнять его приказ, валлаби затараторил быстро и отрывисто:
– Нет смысла сопротивляться… Твоя смерть ничего не даст твоим соплеменникам… Но ты потеряешь жизнь… А я потеряю ребёнка… Ты проиграл бой… Но можешь выиграть войну… Если ты мне поможешь, я помогу тебе… Я дам тебе код и оставлю жизнь…
– Врёшь и не моргнёшь, – пробурчал Макс, всё ещё держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону. – Какой тебе смысл сливать пленному секретную информацию?
– Тебе не понять… Но, в отличие от вас, хомо, мы знаем, что такое благодарность… И всегда выполняем данные обещания… Вставай, мы теряем время!
«А что я, собственно, теряю? – с трудом соображал Макс сквозь гудение головной боли. – А вдруг оно не врёт?» И он тяжело поднялся и поплелся в ту сторону, откуда прискакал его захватчик.
– Бегом! – нетерпеливо выкрикнул кенгуру и Макс рефлекторно перешёл на бег трусцой. Конвоир скакал сзади, поминутно подгоняя и указывая направление.
* * *
Насчёт яйца всё оказалось правдой. Валлаби и его пленник подбежали к краю большой воронки, склоны которой, сначала довольно крутые, становились чем дальше, тем более пологими, плавно переходя в топь, а в центре – и вообще в идеально круглое озерцо. Там, почти у края озерца, спелёнанное клочками болотного тумана, белело яйцо размером с детскую головку, наполовину погрузившись в бурую трясину.
– Ползи за яйцом, хомо, – прохрипело кенгуру, махнув штуцером в сторону озерца. – Я буду держать тебя за ноги. Давай!
Максу не очень-то улыбалась перспектива лезть в трясину, но никакие другие варианты на ум не приходили. Пришлось ползти.
Почти добравшись до яйца, Макс вдруг почувствовал, как его руки и грудь плавно уходят в податливую чавкающую топь.
– Тяни меня обратно, – заорал он, шлёпая руками по трясине как пловец. – Я сейчас захлебнусь!
– Только вместе с яйцом, хомо, – прохрипел сзади валлаби. – Это твой единственный шанс!
Макс, уже погружаясь в жижу с головой, сумел наконец-то дотянуться до яйца, как до спасительной соломинки. И тут же мощными рывками был выдернут из трясины к краю воронки.
Откашливаясь и отплевываясь, он вдруг сообразил, что яйцо в руках могло бы послужить веским аргументом для шантажа. Но, увы, поздно. Опередив его мысли, валлаби уже стоял над краем воронки, метрах в пяти, тщательно вытирая яйцо какой-то тряпкой. Мгновение – и плод скрылся в глубине комбинезона, лишь слегка обозначившись бугорком в районе живота.
– Вылезай, – коротко скомандовал кенгуру, держа Макса под прицелом.
– Зачем? – уныло протянул тот. – Можешь прикончить меня прямо здесь.
– Я уже говорил… Мы выполняем обещания… Я оставлю тебе жизнь… И дам код…
И валлаби, не выпуская из одной руки штуцер, другой достал откуда-то тонкую пластинку и застучал по ней когтем одного пальца.
– И тебя не смущает то, что это предательство? – удивился Макс, карабкаясь на край воронки.
– Предательство за предательство… Вам, беспринципным хомо, этого не понять… У вас всё навыворот… А у нас воюет только бездетная молодёжь… А когда ты даёшь жизнь – весь мир вокруг меняется… И становится трудно забирать жизнь у других…
– А то, что ты помогаешь нам, забирающим жизни твоих сородичей!
– Погибнет ещё больше, если не остановить эту бессмысленную войну… Любой ценой… Понимание пришло во время родов… Я не хочу, чтоб мой ребёнок вырос только для погибания здесь… За это бесполезное болото… Ну, вот и всё… Ваши учёные разберутся, – уверенно заявил валлаби, бросая пластинку к ногам Макса. – Теперь – квиты… Кстати, тебя как зовут?
– Макс… А что?
– Забавное имя… Я запомню.
И валлаби, отсалютовав штуцером, ускакал прочь, унося с собой и коммуникатор и оружие.
Проводив его отсутствующим взглядом, Макс, нагнувшись, поднял пластинку, до половины расчерченную на мелкие квадратики с незнакомыми валлабскими символами. «Разберутся, – подумал он с надеждой, и тут же спохватился, пронзённый, как молнией, мыслью: – Лагерь!»
Он резко развернулся и кинулся что есть духу назад, к хутору, прыгая с кочки на кочку не хуже бешенного валлаби.
* * *
Ещё не добежав до лагеря, Макс обнаружил в грязи след валлабского ботинка. Внутри всё оборвалось. Проклятье! И он, сломя голову, рванул дальше, подстёгиваемый страшными предчувствиями.
Выбежав на опушку болотного редколесья, Макс остановился как вкопанный. Повторно сожжённый хутор ещё дымился, распространяя едкое зловоние. Трупы на этот раз присутствовали. Обугленные чёрные черепа людей зловеще торчали из полуистлевших как-бы термозащитных комбинезонов. Картина явственно указывала на то, что рота была застигнута врасплох.
Являлся ли внезапный налёт врага именно со стороны его сектора случайным совпадением или спланированной операцией? Макс был не в состоянии об этом думать. Он вообще ни о чём не мог думать.
Дикий вопль раненого зверя вырвался из его груди.
Метнувшись к огневой позиции Бьянки, Макс опустился на колени перед сгоревшим телом, лежащим в неестественной позе – результате предсмертной агонии. Обугленный череп скалился жуткой безгубой улыбкой. Не в силах поверить в этот кошмар, он потянул дрожащими пальцами цепочку и вытащил из лохмотьев комбеза ещё горячий жетон. Стерев копоть, он лишился последней надежды. Это была Бьянка.
Уронив голову в беззвучном крике, Макс почти уткнулся носом в бьянкин рэйштуцер. Потом медленно, бездумно и отрешённо он поднял оружие, упер его ствол себе в подбородок и нажал на спуск. И так и остался сидеть между жизнью и смертью, не способный осознать, что Бьянка перед смертью успела выпустить весь боекомплект.
Несколько секунд спустя его тело, выронив штуцер, завалилось на бок, сверля пространство остекленевшим взглядом.
* * *
Председатель трибунала, седой полковник, объявив перерыв для вынесения приговора, подошёл к клетке, за которой, потупившись, сидел подсудимый.
– Послушай, парень, – тихо обратился он к Максу. – Чисто гипотетически, если бы у тебя был выбор, что б ты предпочёл – гринстоунские рудники или штрафбат? Подумай хорошенько. На рудниках вполне человеческие условия и никакой войны. Можно спокойно дожить до глубокой старости. А в штрафбате… выжить – шансы почти нулевые.
– Что тут выбирать, – безучастно прошептал Макс. – В штрафбат, конечно.
– Я так и думал, – задумчиво кивнул полковник и не спеша направился в комнату для совещаний.
* * *
Через неделю после капитуляции валлаби и начала мирных переговоров, в одной из кают перевалочной демобилизационной базы трое ветеранов – всё, что осталось от штурмовой роты штрафбата, угрюмо пили водку, поминая боевых товарищей.
– Да уж, если б не наши яйцеголовые, – протянул Дизель, обводя взглядом своих компаньонов, – мы бы ещё долго барахтались в этом квэглендском дерьме.
– Это ты про эти их… звуко-электрические пушки? А какой от них толк? – возразил Шаман, облокотившись на стол. – Кенгуру как будто заранее к этому готовились. Моментально обзавелись защитой.
– Э, не скажи, ¬– вступил в разговор третий ветеран по прозвищу Штопор. – В своих скафандрах они сразу потеряли мобильность. Только тогда мы их и прижали!
– Да ну их к бесу, этих ботанов тыловых, – вяло отмахнулся Шаман. – Всё равно, войну выиграли мы – простое пушечное мясо.
– Ну да, ну да, – закивал головой Дизель. – Только что мы выиграли?.. А помните Психа? Вот уж безбашенный был вояка! Сам везде на рожон лез, будто смерти искал. А она от него бегала… А за два дня до победы, прикинь, прибежала. И не очень-то геройская… Мы тогда в атаку шли. Почти рядом. А тут, как долбанёт! Его взрывной волной в самую трясину бросило… Вытащить не успели, быстро засосало… И главное, в глазах – ни страха, ни боли… Только спокойствие какое-то… Обречённость, что ли…
– Псих, он и был псих, – подытожил Шаман. – Он с самого начала мёртвый был – изнутри. Так что, за что боролся…
– Откуда тебе знать, за что он боролся? – философски урезонил его Штопор, разливая по стаканам очередную порцию. – Ну что, ещё раз помянем героев-штурмовиков?
Опрокинув, не чокаясь, ветераны принялись за нехитрую закуску – копчёных квэглендских устриц. Жир с тушек капал на импровизированную скатерть – военно-полевой бюллетень, разодранный на страницы. На одной из них жирным, но мелким шрифтом выделялся заголовок: «Список бойцов третьего штрафного батальона, реабилитированных посмертно, как искупивших кровью», а далее, ещё меньшим шрифтом, – длинные столбики имён и фамилий. Самая большая награда, которой могли удостоиться погибшие штрафники.
* * *
Мелкий моросящий дождик, как и в тот день, занудно барабанил по жёстким капюшонам комбезов старого валлаби и его молодого спутника. Шлёпая по щиколотку в болотной жиже, они выбрались, наконец, на относительно твёрдую почву, а через несколько минут подошли к краю трясины. Её правильная круглая форма являлась последним свидетельством того, что когда-то здесь была воронка от взрыва. Когда-то здесь была война…
– Ну вот, Макс, – прохрипел старый валлаби, задумчиво вглядываясь в болото сквозь клочки ржавого тумана. – Здесь ты и появился впервые на свет… Здесь же мог и остаться… Если бы не солдат хомо… И не моё… Как война, всё-таки, переворачивает весь мир с ног на голову… Выходит, что ты своей жизнью… Да и весь этот Квэгленд своим болотным миром и унылым спокойствием… обязаны… нашему двойному…
Его огромные телячьи глаза, устремлённые вглубь трясины, казалось, наполнились лишней влагой. То ли от старости, то ли от сырой погоды. А может, у валлаби они всегда такие? |
|
|
|
Время приёма: 12:56 18.01.2014
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев