Эта поистине необычайная и мистическая история началась летним воскресным утром. Муж заканчивал завтрак, когда служанка внесла утренний «Дейли телеграф».
– Вот газета ваша, там, кажись, чего-то здоровское, мальчонка на углу орал, да я не разобрала. Так что сами поглядите.
Ужасающий говор Мери Джен мог сравниться только с её вопиющей небрежностью. Сколько раз я пыталась рассчитать её! Недопротёртая пыль по углам, недочищенный сервиз, недовымытая обувь… Не было числа этим «недо». Но как же трудно приличной семье со скромным достатком найти честную непьющую прислугу! Потрясающая честность, несомненно, была неоспоримым достоинством Мери Джен. За полгода, что она у нас служит, мы неоднократно убеждались в её абсолютной порядочности. Что ж, за это приходилось мириться с отрицательными сторонами её натуры.
Джеймс отставил утренний кофе, развернул газету и изумлённо взглянул на меня:
– Боже, Мэри, эти газетчики окончательно утратили чувство меры! Ты только послушай: «Таинственное исчезновение мумии! Воскресший жрец проклинает осквернителей!» В погоне за сенсацией они окончательно утратили связь с реальностью! Ну кто в век электричества поверит в ожившую мумию?
– В самом деле? А что там произошло? – Я заглянула в газету через плечо мужа. Поверх разворота огромными буквами чернел заголовок, далее следовала обширная статья.
– Оставляю это развлечение тебе, дорогая, к сожалению, я уже опаздываю, обещал сегодня проведать мистера Райли. Не нравится мне что-то его сердце. – Джеймс положил газету на стол и потянулся за саквояжем.
Проводив Джеймса до порога и поцеловав на прощанье, я вернулась к интригующей заметке.
«Необычайное происшествие в Британском Музее! Как известно, на днях из Египта возвратилась экспедиция сэра Френсиса Коулза. Баронет-археолог заявил, что египетская коллекция Музея будет пополнена уникальными артефактами из гробниц Амарны. Самой бесценной находкой сэр Коулз назвал прекрасно сохранившуюся мумию жреца культа Атона. Вся общественность с нетерпением ждала того момента, когда экспонаты будут представлены на всеобщее обозрение. Открытие выставки предполагалось провести в понедельник, но сегодня утром смотритель Музея сообщил о невероятном факте: жемчужина коллекции сэра Коулза, мумия жреца, таинственно исчезла! Рабочие, пришедшие утром для подготовки экспонатов к выставке, нашли пустой саркофаг! Вместо запелёнатой мумии на дне его лежал обрывок папируса с неизвестными письменами. Ситуация тем более невозможная, что зал был опечатан снаружи лично сэром Коулзом, и печати были нетронуты! Каким образом мумия могла исчезнуть? Не имеем ли мы дело с таинственными ритуалами древней цивилизации? Что мы знаем о загадочных жрецах некогда проклятого культа? Быть может, мы стали свидетелями невиданного чуда? Возможно ли, что это невероятное исчезновение – лишь первое звено в цепочке дальнейших непредсказуемых событий? Интервью с сэром Френсисом Коулзом, владельцем загадочной мумии читайте в следующем выпуске».
– Это фантастично! – воскликнула я в волнении. – Мумия исчезает из запертой комнаты! Но как это могло произойти? Неужели действительно… – я задохнулась от мистического трепета, пронизавшего мою душу.
– Негоже это, мёртвых тревожить, – проворчала Мери Джен, убирая пустые тарелки. – Уж ежели ты помер, так и лежи в могиле, а коли начали мертвеца туда-сюда таскать, тут и до беды недалеко.
– Мери Джен, что ты такое говоришь, это же история! Благодаря этим раскопкам мы узнали о древней цивилизации!
– Во-во, я и говорю, так в историю и влипают. Дядька мой в Эдинбурге служил у одного такого, тот тоже древние кости копал, всё какого-то архетерикса искал. И что? Нашёл какие-то каменюки, да и помер в одночасье. – Служанка размашисто перекрестилась. – Не к добру это, ей-ей.
Звяканье дверного колокольчика положило конец суеверному брюзжанию шотландки. Неужели Джеймс вернулся так рано?
Через минуту Мери Джен объявила:
– Мистер к вам, тот самый, приятель ваш.
– Ваша неподражаемая прислуга никак не запомнит мое скромное имя, – раздался из-за порога знакомый голос. Этот голос мог принадлежать только одному человеку…
Я вскочила и бросилась к двери.
– Мистер Холмс! Как давно мы вас не видели!
– Дорогая миссис Ватсон, позвольте заметить, что семейная жизнь вас определённо красит, – мистер Холмс учтиво поцеловал мне руку. – Вижу, практика Джеймса вполне успешна. Полагаю, приди я пятью минутами раньше, мне удалось бы его застать. Я был в Милчестере, довольно запутанная история с потерянным завещанием. Только что с Паддингтонского вокзала, зашёл засвидетельствовать свое почтение. Горячий чай, несомненно, был бы кстати.
– Конечно, конечно. Мери Джен, принеси чаю! Но откуда вы узнали, что Джеймс только что ушел к пациенту? Я ещё не успела вам об этом сказать!
– Миссис Ватсон, ну это же очевидно. На столе стоят две чашки кофе: прислуга не успела убрать посуду, значит, завтрак только что закончился. Из двух чашек одна, без молока, выпита наполовину, другая, с молоком, на две трети. Насколько я помню, Ватсон не любит горячий кофе и всегда ждёт, пока напиток остынет. Кофе с молоком остывает быстрее, чем без молока. Если бы Джеймс пил с молоком, кофе успел бы остыть, и доктор выпил бы его весь. Отсюда следует, что его чашка без молока. Ватсон не допил, следовательно, торопился и не мог ждать, пока кофе остынет полностью. А куда мог торопиться воскресным утром практикующий врач? Естественно, к пациенту. Отсутствие его медицинского саквояжа на привычном месте только подтверждает это. Трость для пеших прогулок, которую я заметил в прихожей, указывает, что Ватсон взял кэб, следовательно, его практика позволяет ему эти расходы. Вот и всё, – он пожал плечами.
– Боже мой, мистер Холмс! Как вы это делаете? – восхитилась я. – Ведь действительно, когда вы всё объясняете, то это становится настолько наглядно, что даже невероятно, как можно этого не увидеть!
– Как я неоднократно говорил нашему дорогому Джеймсу, видеть и наблюдать – далеко не одно и то же. Всё дело в тренировке. Я полагаю, это свежий номер «Дейли телеграф»? С вашего позволения.
Мистер Холмс уселся в кресло, вытянул ноги и развернул газету.
– Так, перестановка в кабинете министров... хм, весьма предсказуемо. Объявления…ну, это неинтересно. О! Вот это забавно! – и он погрузился в чтение.
Я украдкой наблюдала за нашим гостем. Если и есть на свете человек, перед которым я испытывала восторженный трепет, переходящий порой в почтительное благоговение, то он сидел сейчас в нашей гостиной. Величайший ум в истории человечества, мой добрый гений, проливший свет на печальную судьбу моего покойного отца, лучший друг моего дорогого Джеймса! Я преклонялась перед талантом мистера Холмса и гордилась тем, что отблеск его славы падает на моего мужа.
– Ну, что вы на это скажете, миссис Ватсон? Как вам музейная история?
– Право, я в замешательстве. С одной стороны, этого не может быть, а с другой – а если всё именно так и произошло?
– Вот типичное проявление двойственности женской натуры, – усмехнулся мистер Холмс. – Что до меня, то я не верю во всю эту мистику. Скорее всего, очередные махинации со страховкой. Да и видел ли кто-нибудь мумию до её так называемого исчезновения? Готов держать пари, наверняка найдётся какое-нибудь простое объяснение.
– Но мистер Холмс, неужели вы не верите в чудеса? – пораженно воскликнула я.
– Я верю только в человеческий разум, и это самое загадочное чудо, которое может предложить нам природа. А вымыслы оставьте газетчикам и шарлатанам.
Наш гость допил чай и поднялся из-за стола.
– Простите, дорогая миссис Ватсон, боюсь, я непозволительно долго злоупотребляю вашим временем. Передавайте вашему мужу мои сердечные приветствия. Если у него появится минутка заглянуть на Бейкер-стрит, я буду искренне рад, – с этими словами он откланялся.
После ухода мистера Холмса я внимательно посмотрела на стол. Да, действительно, в чашке Джеймса оставалось около половины. Он отставил кофе, когда взял газету, а потом заспешил к пациенту. Я пила с молоком и отвлеклась, провожая мужа, а потом зачиталась и забыла про свой кофе. Но как можно было просчитать всю последовательность действий за какие-то секунды! Непостижимые способности мистера Холмса не переставали удивлять и восхищать. Единственное, что смущало меня – его категорическое неверие в сверхъестественное, отрицание всего того, что нельзя пощупать руками и объяснить логическими рассуждениями. Судьба распорядилась так, что мои детство и отрочество прошли в Эдинбурге, и я поневоле прониклась шотландским суеверием в отношении всякого рода мистических явлений.
Но какая же загадочная история! Мои мысли вернулись к происшествию в Музее. Положительно, при всём уважении к разуму, кажется, весьма затруднительно нарисовать рациональную картину случившегося. Древнейшая цивилизация на планете, какие оккультные тайны она хранила? И как знать, возможно, перемещение мумии жреца действительно вызвало к жизни непостижимые и загадочные силы? Да, и что же было написано на папирусе, найденном в саркофаге?
Из размышлений меня вырвал приход мужа.
– Мэри, милая, ты не скучала без меня?
– О, Джеймс! Мистер Холмс вернулся! Он заходил засвидетельствовать своё почтение и в очередной раз поразил меня своими невероятными способностями! Кстати, он передал, что был бы рад тебя видеть.
– Да? Что ж, загляну к нему вечером, пожалуй. Сейчас мне необходимо отдохнуть – у мистера Райли был очередной приступ. Довольно тяжелый случай, пришлось увеличить дозу дигиталиса.
Однако Джеймсу не пришлось навестить своего друга. В половине шестого вечера мистер Холмс второй раз за день переступил порог нашей квартиры, что само по себе было чрезвычайно нехарактерно для него.
– Ватсон, рад видеть вас в добром здравии. Миссис Ватсон, приношу свои извинения за беспокойство. Вы видели это? – он бросил на стол вечернюю «Пэлл-Мэлл». Поперёк всей страницы шел заголовок: «Загадочная смерть сэра Френсиса Коулза! Мумия убивает своего похитителя!»
Несколько секунд я не могла опомниться от шока. Джеймс стоял как громом поражённый. Боже мой, сбываются самые дикие и фантастичные предсказания!
– Мистер Холмс, – неуверенно произнесла я, – это правда?
– Правда только в том, что сэр Коулз мёртв, окончательно и бесповоротно. Мне прислали записку из Скотланд-Ярда, они ждут меня в доме покойного немедленно. Ватсон, могу ли я попросить вас об услуге сопровождать меня? Мне потребуется непредвзятое мнение врача.
– Разумеется, Холмс, всегда готов составить вам компанию. Дорогая, – он повернулся ко мне, – ты ведь не возражаешь?
– Конечно, нет. Но, если это будет возможно, не могли бы вы быть столь любезны зайти на обратном пути и всё мне рассказать? Боюсь, я обречена страдать от любопытства до вашего прихода.
– Если час будет не очень поздним, я к вашим услугам, – вежливо поклонился мистер Холмс.
После их ухода я схватила оставленную газету.
«Сегодня в своем особняке на Гросвенор-Плейс был найден мёртвым известный археолог баронет сэр Френсис Коулз. По словам дворецкого, после завтрака сэр Коулз отдыхал в библиотеке. В это время пришел странный человек в белом арабском плаще, который на скверном английском немедленно потребовал встречи с хозяином дома. Дворецкий проводил визитёра в библиотеку и отправился за напитками. Вернувшись, он застал чудовищную картину: сэра Коулз, на лице которого застыло выражение неописуемого ужаса, был мёртв, а таинственный гость исчез. На полу библиотеки валялись обрывки ткани, но следов борьбы не было. Полиция расследует обстоятельства смерти известного ученого. Следы преступления ведут в Британский Музей!»
– Не может быть! Невероятно! Это действительно была мумия? Но как, во имя Господа?! Значит, мумия и впрямь ожила? И убила человека? Но каким образом она исчезла из запертого зала?!! – я не находила слов, чтобы выразить испытываемые мною чувства.
Разгорячённое воображение услужливо рисовало передо мной картины происшедшего. Египетский зал, погружённый во тьму, потревожен грохотом открывающегося саркофага. Из него медленно поднимается замотанная в бинты мумия и, проклиная своего похитителя, растворяется во мраке. На следующий день она внезапно появляется перед особняком археолога, чтобы привести проклятие в действие. И учёный, сраженный неведомой силой, умирает в ужасных муках…
– Чаю-то нести? Али хозяина дожидаться будете? – голос Мери Джен вырвал меня из мистических грёз.
– Да, чаю, конечно же, чаю! – пробормотала я, возвращаясь к реальности.
Горячий крепкий цейлонский чай несколько привёл меня в чувство. При здравом размышлении в моей воображаемой картине зияли серьёзные прорехи. Если мумия таинственным способом исчезла из закрытого зала, то почему медлила с расправой до следующего дня? И что мешало древнему жрецу появиться сразу в библиотеке сэра Коулза, не привлекая внимание дворецкого? Да, и самое главное: как же всё-таки мумия ожила, и почему именно сейчас, а не неделей, годом или столетием раньше?
Решив скоротать вечер за вышиванием, я взяла корзинку для рукоделия и пересела к окну. Но механическая работа не отвлекла меня, и всё чаще рука с иглой зависала над очередным стежком, а строчки узора ложились на удивление неровно. Мысленно я была в Британском Музее…
– Ах! – капелька крови из проколотого пальца упала на салфетку, на её месте тут же набухла следующая. – Мери Джен, неси скорее бинт и квасцы!
Невыносимо тянет сунуть палец в рот по детской привычке, в пансионе мы всегда поступали именно так – но нельзя, Джеймс, категорический поборник гигиены, утверждает, что через кровь в организм может проникнуть инфекция и вызвать страшное воспаление. Кровь! Инфекция! А что, если сэр Коулз поранился в своей экспедиции, и в ранку попали какие-нибудь особо вредоносные бациллы? И он скоропостижно скончался от неизвестной инфекции? Но куда всё же делась мумия?
– Ох, хозяйка, думки-то ваши что блохи на собаке – скачут без удержу! – разворчалась Мери Джен при виде пострадавшего пальца. – Замечтались, поди? Видано ли, палец насквозь проткнуть! Прямо как дитё малое, всё глаз да глаз за вами нужен. Давайте завяжу, тут вам несподручно без помощи.
– Мери Джен, ты умница! – в радостном волнении я вскочила со стула, и, забыв о повязке, обняла оторопевшую служанку. – Конечно, несподручно! Без помощника не обошлось!
Теперь всё сходится! Культ Атона, тщательно скрываемый, существует до наших дней, и у него есть последователи. Раскопки гробницы, вывоз мумии из страны и выставление её напоказ вызвали их справедливое негодование, и один из жрецов отправился в Англию вслед за экспедицией, чтобы вернуть почитаемые мощи обратно. Ночью он проник в Британский Музей, прочёл заклинание с того самого свитка, и мумия ожила! Жрец забрал её из Музея и укрыл в потайном месте в ожидании момента, когда можно будет вернуться домой. Ведь спелёнатую мумию незаметно вывезти невозможно, вот он и оживил её, чтобы тайком выехать под видом пары путешественников! А на следующий день в наказание за похищение он убил сэра Коулза древнеегипетским ядом, сохранившимся в гробнице! Яд был в каком-нибудь украшении, например, в кольце, жрец незаметно оцарапал сэра Коулза, и тот мгновенно умер! Боже, как невероятно! Это настолько фантастично, что кажется абсурдным – а между тем, всё сходится!
– Джеймс, я обо всём догадалась! – кинулась я навстречу вошедшему мужу. – Мумия никого не убивала, это сделал жрец, который оживил её и спрятал, чтобы вернуть в святилище, а сэра Коулза оцарапал ядом, и тот умер от древнеегипетской инфекции!
Выслушав мои рассуждения, Джеймс расхохотался.
– Мэри, дорогая, ты читаешь слишком много бульварных романов. Помноженные на шотландское воспитание, они порождают бурный полёт фантазии. Пожалуй, миссис Рэдклифф могла бы тебе позавидовать! Вышла прелестная история в духе Бульвер-Литтона, не хватает только внезапно вспыхнувшей любви какой-нибудь титулованной дамы к этому твоему жрецу. Может, займёшься сочинительством? Составишь мне конкуренцию.
Только сейчас я обратила внимание, что муж пришёл один.
– А мистер Холмс? Он не смог зайти? Что там произошло? – неистребимое женское любопытство, впрочем, вполне естественное в этой ситуации, несколько смягчило горечь разочарования, вызванного отповедью Джеймса.
– Холмс идёт по следу! Передавал тебе свои извинения и обещался быть завтра утром с последними новостями. После особняка сэра Коулза мы посетили Египетский зал, и там он полностью восстановил картину преступления. Представь себе, преступления не было! Вопиющая небрежность и уязвлённое самолюбие, вот причина трагедии. Послушай, как всё было на самом деле.
Я поудобнее уселась в кресле и приготовилась к повествованию. При всём моём уважении к мистеру Холмсу, я считаю своего мужа одним из лучших литераторов нашего времени. Его записки настолько точны и подробны, что полностью погружаешься в описываемую атмосферу, и кажется, будто являешься незримым свидетелем происходящих событий.
…Сэр Френсис Коулз был тщеславен. Его титул доставлял ему истинные мучения – всего-навсего баронет! Не милорд, даже не лорд – сэр, как какой-нибудь захудалый рыцарь! Душу его сжигало страстное желание стать пэром королевства и сменить жалкий нагрудный знак и презираемую нашивку на баронскую корону. Увы, даже титул барона пока оставался недосягаемой мечтой. Археология была тем поприщем, на котором баронет надеялся добиться вожделенного титула. После первой успешной экспедиции в Египет сэр Коулз подал прошение королеве о присвоении ему баронства «за личные заслуги», но прошение было отклонено с пометкой «преждевременно». И тогда он стал готовить вторую экспедицию, заранее привлекая к ней внимание с помощью «Дейли телеграф» и расписывая возможные предстоящие находки.
Сэру Коулзу действительно улыбнулась удача – в Амарне обнаружилась нетронутая гробница с мумией жреца! И что до того, что местные жители в суеверном ужасе отказались продолжать раскопки и умоляли его не тревожить мумию! Что ему до каких-то проклятий давно исчезнувших богов! Заветный титул так близко! Правда, напуганные рабочие разбежались, пришлось упаковывать экспонаты с помощью слуг, неуклюжие болваны, раскололи несколько погребальных кувшинов! Но это ерунда, главное сокровище, мумия жреца, в прекрасном состоянии.
Баронская корона путеводной звездой освещает его триумфальное возвращение. Египетский зал уже готов к приему новой коллекции. Остаётся распаковать экспонаты и выгодно расположить их в зале. За этим проследит египтянин Омари, амарнский раис, обеспечивавший безопасность по время экспедиции: пришлось упросить его помочь, пообещав хорошее вознаграждение. Правда, расплачиваться нечем, все деньги потрачены на экспедицию, но арабу об этом знать необязательно. После открытия выставки сэра Френсиса Коулза ждёт триумф! Теперь сэру ничто не помешает стать лордом! А теперь самое приятное – составить новое прошение.
И вот он, заветный день! Завтра открытие выставки! С аппетитом отдав должное завтраку, сэр Коулз удаляется в библиотеку с утренними газетами. Но что это! Мумия исчезла?!! Немедленно в Музей!
Дворецкий вводит в библиотеку араба в белом бурнусе. Омари! Что это за обрывки? Нет, невозможно, как разбилась? Безмозглые, безрукие идиоты! Жемчужина выставки рассыпалась в прах!!! И вместе с ней – мечты о баронской короне. Это полная катастрофа… Деньги? Какие ещё деньги! За что?!! Голова раскалывается, солнце Амарны так сильно печёт…Уйди прочь, мумия в красном саване! Проклятый жрец, ты всё-таки отомстил…
– Что же там произошло? При чем тут всё-таки мумия? Что с ней случилось? От чего умер сэр Коулз? И как вы обо всём догадались? – едва Джеймс умолк, я засыпала его вопросами. – Ты рассказывал, как будто сам при этом присутствовал!
– Дорогая Мэри, ты возвращаешь мне веру в себя как в писателя. Холмс всегда упрекает меня в излишней беллетризации событий. Дай ему волю, он и историю агрских сокровищ превратил бы в полицейский отчёт, – улыбнулся Джеймс.
– А теперь расскажи в подробностях, как мистер Холмс делал свои умозаключения!
– Когда мы пришли в особняк, полицейские сразу же проводили нас в библиотеку. Сэра Коулза уже унесли, по сему поводу Холмс долго возмущался, обозвав полицию дилетантами. Впрочем, ты же знаешь, это его обычное отношение. Завидев обрывки ткани, он кинулся на них как коршун на дичь, вертел в руках, нюхал, чуть ли не на вкус пробовал. Потом заявил: «Это виссон. Подобная ткань широко использовалась в древнем Египте. Ткань коричневого цвета, значит, была пропитана смолами, причем так давно, что смола окаменела и утратила характерный запах. Ветхость обрывков указывает на их несомненную древность. Стало быть, можно утверждать, что это обрывки бинтов, использованные для мумификации. Тот, кто их принёс, определённо знает, что произошло с мумией. Очевидно, это был незнакомец в бурнусе. Думаю, в кабинете мы найдём пару подсказок насчёт его личности».
– Какие у него обширные познания! – восхитилась я.
– Я тоже был поражён. «Холмс, а почему вы уверены, что это виссон?» – спросил я. Вместо ответа он скатал бинт в крошечный шарик, который полностью уместился в его кулаке, а затем развернул обратно. «Видите, Ватсон? Только виссон обладает такой тонкостью и в то же время прочностью, несмотря на впитавшуюся смолу. Я писал об этом в монографии «О свойствах мануфактур». К сожалению, в наше время искусство изготовления этой благородной ткани почти утрачено».
– Потрясающе! Но рассказывай же дальше!
– В кабинете Холмс внимательно исследовал ящики стола и пересмотрел все бумаги. Кроме готового прошения о жаловании баронского титула «за личные заслуги и заслуги в археологии» он нашёл записную книжку, что-то вроде путевых заметок. Холмс просмотрел её, зачитывая наиболее интересные места. Так мы узнали подробности последней экспедиции сэра Коулза. Записи обрывались днём отплытия из Каира. Дочитав, Холмс положил записную книжку в карман и устало произнёс: «Ватсон, я всегда говорил, что жадность и тщеславие – неистребимые пороки нашего общества, затрагивающие, к сожалению, его высшие сферы. Будь сэр Коулз менее тщеславным или более щедрым, полагаю, он был бы жив».
«Так значит, его убил этот египтянин из-за невыплаченного вознаграждения?» – попытался уточнить я. Холмс покачал головой: «Нет, раис Омари – кстати, какое интересное имя для араба – не убийца. Хотя, безусловно, он сыграл свою роль в скоропостижной кончине баронета. Всё гораздо проще. Думаю, нам надо взглянуть на покойного, хотя я уверен, что знаю причину смерти». Мы поднялись на второй этаж в спальню покойного баронета. Дорогая, – запнулся Джеймс, – ты уверена, что хочешь слушать дальше?
– Джеймс, в самом деле, я жена врача! Поверь, ты не напугаешь меня описанием мёртвого человека! Мне ведь уже приходилось видеть покойников.
– О, кстати! Ты помнишь посмертное выражение лица Бартоломью Шолто?
– Хотелось бы забыть! – невольно содрогнулась я.
– Вот что-то подобное наблюдалось и на лице сэра Коулза. Не буду утомлять тебя натуралистическими подробностями, причиной смерти явился апоплексический удар. Здесь моё мнение полностью совпало с заключением судебного медика. А теперь перехожу к самому интересному: дворецкий, оказывается, застал своего хозяина ещё живым. Правда, единственное, что тот смог сказать – это неразборчивые фразы про жаркое солнце Амарны и красную мумию. Ушлые газетчики тут же всё переврали и сделали скоропалительные выводы о мумии-убийце.
– А в самом деле, о чём были эти загадочные фразы?
– Именно этот вопрос я и задал Холмсу. «Ватсон, вы же врач! Неужели вы не уловили логики в этих фразах?» «Предсмертный бред? Какая же здесь может быть логика?» – к стыду своему признаюсь, дорогая Мэри, что я и впрямь не рассматривал эти слова как имеющие отношение к причине смерти. Сжалившись надо мной, Холмс разъяснил мне загадку. И в самом деле, как я мог забыть – я, дипломированный врач! При апоплексии больной часто ощущает прилив жара к голове, а если лопается крупный сосуд, то предметы видятся в красном цвете. Вот и солнце Амарны, и красная мумия.
– Так просто? – разочарованно протянула я. – Ни таинственных жрецов, ни древнего проклятия?
– Увы, дорогая, вынужден тебя огорчить. Никакой сверхъестественности в этой смерти не было. Банальный апоплексический удар.
– Но ведь что-то стало его причиной? – я упорно пыталась докопаться до сути.
– Амарнский раис и сэр Коулз могли повздорить из-за денег, но одного этого не хватило бы, чтобы вызвать апоплексию у такого физически крепкого мужчины. Значит, всё опять упирается в мумию. Вероятно, Омари сообщил археологу о несчастном случае, принеся в доказательство бинты. Узнав об этом, баронет не смог пережить краха своих надежд.
– Но как Омари выяснил, что произошло с мумией? Может, он и украл её, чтобы вернуть сэру Коулзу в обмен на вознаграждение? А может, раис не крал мумию, а оживил её? Уж очень египтянин подходит на роль тайного жреца.
– Мэри, Мэри, опять твои фантазии! – добродушно усмехнулся супруг. – Рассказываю по порядку. Выйдя из особняка, Холмс повернул на Пиккадилли. Я сразу понял, что теперь нам предстоит визит в Музей. И я не ошибся – наш друг был твёрдо убеждён, что разгадку надо искать там. Ночной смотритель провёл нас в зал. Все экспонаты были расставлены на свои места и снабжены табличками. В центре зала стоял тот самый саркофаг со снятой крышкой. Я загляделся на рисунки, выбитые на стенках, а Холмс бросил беглый взгляд внутрь, опустился на колени и зачем-то стал изучать пол вокруг него. Через минуту он разочарованно хмыкнул: «Я так и думал. Ватсон, мне всё ясно. Пойдёмте отсюда», – и стремительно двинулся к выходу, я поспешил за ним. «Скажите, любезный», – на выходе Холмс обернулся к смотрителю, – «кто убирал зал после распаковки экспонатов? Ведь здесь должно было быть изрядно мусора». В ответ смотритель недоуменно моргнул: «Сам удивляюсь. Рабочие, что пришли утром, божились, что оно так всё и было, и крышка снятая, и мумия пропавшая, будь она неладна. А ведь ночью тишина стояла, ни одного подозрительного звука не было. Нечисто тут что-то. Я хоть и не суеверный, и то не по себе стало». «А куда обычно выносят мусор при уборке Музея?» «Да вот на задний двор, правда, сегодня всё уже вывезли». «Спасибо, любезнейший», – с этими словами он опустил шиллинг в карман смотрителю, – «не провожайте нас, мы найдём дорогу». Как только мы вышли из Музея, Холмс тут же потянул меня в проулок. «Пойдёмте, Ватсон, мне не хватает одного факта». «И где же вы намерены его искать, уж не в мусорном ли баке?» – иронично спросил я. «Дорогой друг, ваша проницательность делает вам честь!» – и Холмс, отодвинув крышку здоровенного бака, заглянул туда с головой. «Спички, дайте мне спички!» Я молча подал ему коробку спичек, Холмс зажёг сразу несколько и осветил дно бака. Отблеск пламени упал на его торжествующее лицо. «Ага! Вот оно, недостающее звено! Всё! Дело раскрыто!» – Холмс повернулся ко мне, отряхивая руки. «Ватсон, вы опять ничего не увидели?» – рассмеялся он при виде моего недоумения. – «А я только начал льстить себя надеждой, что ростки дедукции, усердно сажаемые мною, дали-таки всходы в вашей голове. Пойдёмте, проводите меня до Оксфорд-стрит». Признаюсь тебе, Мэри, я слегка обиделся, и довольно неучтиво буркнул в ответ: «А разве нам не по пути?» «Увы, мой друг, только до перекрёстка с Тоттенхэм-Корт-Роад, далее вы продолжите свой путь в Кенсингтон, к дорогой супруге, а моя дорога лежит через мост, на вокзал Ватерлоо. По дороге я успею ответить на все ваши вопросы».
Ну вот, опять он принижает Джеймса! Мистер Холмс, конечно, гений, но это не даёт ему права насмехаться над теми, чей ум не столь остёр! Видимо, мои мысли отразились на лице, потому что Джеймс торопливо продолжил:
– Ты же знаешь, Мэри, на него невозможно долго обижаться. Я начал вопросы с того, что поразило меня больше всего: «Холмс, а зачем вы ползали на коленях в зале? Там ведь было чисто». «Именно поэтому, дорогой друг, именно потому, что там было чисто. Представьте себе, сколько щепок, упаковочной бумаги и прочей шелухи образуется при распаковке багажных ящиков. И где это всё? Пол, несомненно, вымыт, причём неумело и небрежно, на мраморе остались разводы. Смотритель утверждает, что утром зал был уже убран. Кто же мыл полы? Ответ очевиден – рабочие, готовящие экспонаты к выставке. Но зачем бы им это делать, ведь уборка не входит в их обязанности?» «Они что-то разбили и пытались ликвидировать следы!» – выпалил я, осенённый догадкой. «Совершенно верно. А какого экспоната не хватает в коллекции?» И тут наконец истина раскрылась передо мной. «Боже мой, мумия! Они разбили мумию! Какой ужас!» «Да, Ватсон, полагаю, что всё было именно так. Рабочие нечаянно уронили драгоценный артефакт, и он рассыпался от неосторожного обращения. В испуге они попытались убрать обломки и даже помыли полы, но сделали это неумело – под саркофагом остались крошки отлетевшей смолы. В качестве объяснения бедолаги сочинили сказку про таинственное исчезновение. Мусор, недолго думая, выбросили в бак, я заметил, что к его дну прилипли обрывки бинтов. Уверен, оттуда и извлёк их Омари. Вероятно, раис должен был проследить за распаковкой, но обстоятельства оказались выше, и он застал только следы катастрофы. Как честный человек, египтянин поспешил доложить своему нанимателю о трагическом происшествии, и, резонно полагая, что его миссия на этом закончена, попросил вознаграждения. Сэр Коулз не смог справиться с эмоциями, и в результате – апоплексический удар. Вот и вся история, как я и говорил вашей жене, всей этой мистике нашлось довольно тривиальное объяснение».
«Холмс, это гениально! Очередная загадка не устояла перед вашей прозорливостью! У меня остался только один вопрос: зачем вам на вокзал Ватерлоо?» «С Ватерлоо отходят поезда на Саутгемптон. Я хочу навести справки в порту, может быть, мне удастся перехватить раиса Омари, чтобы окончательно утвердиться в своей гипотезе. С точки зрения английских законов предъявить ему нечего, так что мне остаётся надеяться на его откровенность». «А если вы не успеете?» – «Что ж, тогда единственный свидетель происшедшего будет недоступен, и мне придётся удовольствоваться собственной уверенностью в том, что я правильно восстановил ход событий. Вот и перекресток, вам прямо, дорогой друг, а мне налево. Передавайте наилучшие пожелания своей супруге. Я уже говорил, для женщины у неё удивительно логичный ум».
Закончив свой рассказ, Джеймс усмехнулся:
– Дорогая, Холмс определенно оценивает твои способности выше моих. Завтра ты сможешь поделиться с ним своей версией относительно ожившей мумии и тайного жреца. Интересно, что он на это скажет?
Сон в эту ночь долго не шёл ко мне. Не верилось, что эта таинственная история может объясняться так просто, не хотелось расставаться с мистической загадкой. И ведь в версии Холмса по-прежнему оставалось место и для ожившей мумии, и для жреца-хранителя. Может быть, крошки смолы и бинты были оставлены для отвода глаз, чтобы все подумали, что артефакт попросту разрушился от тряски и перемещения. Может быть, Омари загипнотизировал сэра Коулза, и в свои последние минуты баронет действительно ощущал палящее солнце Египта и видел осквернённую мумию. Может быть, именно в этот момент древний жрец, получивший новое рождение, и ожививший его хранитель культа стоят на палубе шхуны, отплывающей на родину…
…Рано утром с Саутгемптонской почты была отправлена срочная телеграмма по адресу Лондон, Паддингтон, Квин-Энн-стрит, 9, д-ру Д.Х. Ватсону. Текст телеграммы гласил: «Опоздал на 10 минут! В 23.30 с вечерним приливом торговая шхуна «Звезда востока» взяла курс на Каир. Успел застать выход из порта. Вы не поверите – пассажиров было двое! Искренне ваш Ш.Х.» |
Рассказ открыт для комментариев