Берегите природу, люди! Вы как думаете, можно ли бить того, кто слабее? Философия, достойная хулигана с кирпичом. Да и настолько ли природа слабее? Мы можем, конечно, вырубать леса, осушать реки, да просто-напросто мусорить. Но как долго мы будем делать это безнаказанно? Разве можно быть уверенными, что природа не отомстит вот прямо завтра? Она ведь не беззащитная. За неё очень даже есть, кому постоять. Не верите? О, как жестоко ошибаетесь. Я вот тоже не верил. До недавнего времени.
* * *
И чёрт меня дёрнул поехать на этот шашлык с ночёвкой. Одним-то шашлыком дело там не обошлось. Ну, вы меня понимаете. В общем, кто его знает, может, и чёрт там был, просто я его не заметил.
Наутро, конечно, голова гудела. Оно бы хорошо было холодного пивка выпить и проваляться на травке ещё часиков так несколько. Но надо было собираться уже, так что я бродил по поляне, собирая бутылки, пакеты, одноразовые стаканчики, пачки из-под сигарет. Презерватив я подбирать не стал. Проснётся владелец, пусть он подбирает. Как вдруг:
– Серёга, ты что там делаешь?
– Танцую, блин, – проворчал я, – мусор собираю, не видишь, что ли?
– Брось, сам сгниёт, – Костян отпихнул ногой обиженно зашелестевшую пачку из-под чипсов и пошел к озеру, умываться.
– Ага, через десяток тысяч лет, – согласился я, подбирая очередную бутылку и запихивая в мусорный пакет.
– Что за шум? – Это выползла наша прекрасная половина, Тамарка, – Серый, ты чего такой трудный с утра?
Следом за ней из палатки выполз Игорёк, допил последний глоток минералки и зашвырнул бутылку в куст. Я смерил его уничтожающим взглядом и полез в этот же куст (колючий, между прочим) следом за тарой.
– Серёга, тебя что, гринписовец укусил? – тут уже забеспокоились все. Я вылез из зарослей – кажется, это была ежевика – оглядел всю компанию и, наконец, ответил:
– Гринписовец – не гринписовец, а послушайте, что со мной ночью было…
* * *
Погуляли мы вечером знатно. Я даже до палатки не дополз. А друзья тоже хороши, оставили возле догорающего костра, авось не замёрзну. Короче, сплю я, вижу эротические сны, как вдруг слышу голоса какие-то. Открываю глаза, смотрю – крадутся на поляну странные личности какие-то. И по глазам вижу, нехорошее замышляют. Меня не заметили, к палаткам пробираются. Я как подскочил, как замахал руками…
* * *
– Всё ясно, – авторитетно заметил Костян, – в костёр вчера по ошибке конопли накидали. А вы мне – мята, мята… чего с пацаном сделали...
– Тьфу на тебя, мяту от конопли не отличает. Слушайте дальше, – отвечаю.
* * *
Остановились пришельцы, короче, и смотрят на меня. А я им кричу, погромче, чтобы разбудить ещё кого:
– Эй, вы чего, вы куда? Вы кто?!
– Мы справедливый суд пришли вершить, – отвечают, – над вредителями природы.
– Тю, – говорю, – так вы осенью заходите, в этих краях браконьеры зверя только так бьют. Или зимой, когда ёлки незаконно рубят.
– Ты зубы нам не заговаривай, – говорит мне дедок, странный такой, до пояса мне еле достаёт, но в шайке, как видно, главный, – во-первых, лес здесь лиственный, ёлки рубить негде, а во-вторых, вот лично ты чем лучше? Вон сколько мусора накидал. И костёр вот тлеет…
Начинаю понимать, что в местном сумасшедшем доме день открытых дверей. А с психами лучше соглашаться, это всем известно.
– Ну, да, – говорю, – намусорили немного. Но кому от этого плохо?
– Товарищ не понимает, – вступила в разговор девушка, – покажем ему наглядно, кому плохо? – А голос такой нежный, мелодичный, влюбиться можно. Если бы не волосы изумрудного оттенка.
– Почему бы и не показать? – с земли какой-то писк раздаётся. Опускаю глаза, а там – ёлки-палки! – мужичок. С ладонь мою, не больше. Не успел я удивиться, как он мне в ногу топорик загоняет. А я, вместо того, чтобы матюгнуться, начинаю проваливаться, уменьшаться в размерах…
* * *
– И тут ты проснулся? – улыбается Тамара, флегматично подпиливая длинный ноготь. Мне даже обидно стало. Даже если бы я врал, неужели не интересно, что дальше будет?
– Если бы, – говорю, – врагу такие сны не пожелаешь.
* * *
Обнаружил я себя под землёй, в норе. И что мне не понравилось больше всего – обнаружил я себя гномом. Только вот… в когда-то посмотренном кино гном был хотя бы с ребёнка ростом. И топор у него был такой… солидный. Помнится, он этим орудием лесозаготовки перерубил отрицательных персонажей больше, чем остальные герои вместе взятые. А моим топориком только пиво и открывать.
Да, попал я. Что это за нора? Что за тело? Что за… запах?! В нору отчётливо потянуло сигаретным дымом. Его становилось с каждой секундой всё больше, и я начал задыхаться. Видимо, лёгкие гнома к никотину ой какие непривычные. В любом случае, нужно отсюда выбираться. Я побежал по подземному ходу вверх, туда, где по логике вещей должен был находиться выход. Но его не было.
Дыра была накрыта консервной банкой. В ней я с удивлением признал свою вчерашнюю пепельницу. Она полностью перекрывала выход из норы, а окурки из неё большей частью высыпались в тоннель и продолжали лишать меня остатков воздуха. Я попробовал сдвинуть жестянку, но не смог и только взвыл от досады. Будь я человеком, я бы с лёгкостью выбрался из этой ситуации. О том, что в человеческом обличии я бы в неё не попал, я как-то не подумал. Но выбираться было нужно.
Я зацепил топориком за неровный ободок банки и дёрнул. Ага, раскачивается. Я дёргал ещё и ещё, ежесекундно кашляя. Наконец, между банкой и краем норы образовалась щель, достаточная для того, чтобы я мог просунуть руки. Свежего воздуха тоже стало явно больше, но всё же не достаточно, чтобы смириться с положением замурованного гнома. Я упёрся ногами в стенки тоннеля и стал толкать проклятую пепельницу. Через два часа – а может, и через пять минут, разницы я всё равно бы не заметил – я смог выбраться на свободу.
* * *
– Дай угадаю, – сказал Игорёк, закуривая (меня затошнило), – возле норы тебя подкарауливал злой огнедышащий дракон. Ты его победил своим смертоносным топором и сейчас нас ждёт ещё один шашлык.
– Ну почти, – я закашлялся и передвинулся от курящего подальше, – не совсем дракон и не вполне шашлык...
* * *
Возле норы сидела на корточках зеленоволосая девушка, с интересом глядя на меня. Только я открыл рот, чтобы высказать всё, что я думаю о таких экспериментах над людьми, как она накрыла меня листком лопуха. Моё тело снова стало меняться, на сей раз, хвала небесам, расти. Я снова стал собой. По крайней мере, так мне показалось в первый момент. Уже во второй я внимательно себя оглядел.
Сначала я обнаружил, что на мне нет никакой одежды. Не считая вышеупомянутого лопуха. Я машинально за него ухватился, чтобы не остаться и без последнего, но это было лишним. Лопух сидел, как влитой, если это вообще применимо к лопуху. Но клопов я с него всё же стряхнул, от греха подальше. Немного успокоившись, я прислушался к себе. Ощущения были странными. Хотелось петь, танцевать, читать стихи, обнимать и целовать всё, что движется. Инстинкты нового тела побеждали здравый смысл, и я побежал вприпрыжку по лесной опушке, не приминая траву. Там, где моя нога касалась земли, мгновенно расцветали маленькие нежные лесные цветочки. Деревья, которых я касался рукой, становились зеленее и пышнее, а песня, которую я мурлыкал себе под нос, рассыпалась на отдельные ноты, каждая из которых улетала в небеса яркой бабочкой. «Мамочки, я – нимфа!» – мелькнуло в голове. Но, несмотря на всю абсурдность происходящего, мне это даже понравилось. По крайней мере, это оказалось намного лучше, чем бытность моя гномом.
Перелетая грациозными прыжками с одного пучка травы на другой, я напоролся босой ступней на битую бутылку. Ногу пронзила боль. Из пореза потекла кровь. Пронзительно зелёная кровь растеклась лужей вокруг меня. Кожа резко побледнела. Бабочки, кружащиеся вокруг меня, яркими клочьями осыпались на землю. Я обхватил ступню руками, пытаясь закрыть рану, но силы стали меня покидать. А вокруг увядали цветы, опадали листья на деревьях, засыхали ветки… часть леса умирала вместе с тем, как я, капля за каплей, терял кровь. Из последних сил я побрёл вперёд, натыкаясь на стволы берёз, пока не упал на холодный влажный песок.
* * *
– Кровь, говоришь, зелёная?
– Ага, ярко-изумрудная. А что?
– Да так. Ты у нас какой-то неизвестный науке подвид аристократа. У тех хоть голубая кровь... – заржал Костя.
– Подожди, Костян, не перебивай, – Тамара отложила пилочку и слушала уже с явным интересом, – Серёж, рассказывай.
* * *
Меня окатило холодной водой и моё тело снова перестало мне принадлежать. На этот раз меня тянуло в озеро. Прежде чем скрыться под водой, я заметил красивую девушку, до этого внимательно наблюдавшую за мной с мелководья. Когда я встретился с ней взглядом, она ударила по воде длинным серебристым хвостом и ушла на дно.
Начиная уже догадываться, что к чему, я поспешно посмотрел на свои ноги. Как я и подозревал, их на положенном месте не было. Был хвост. Длинный, мокрый, покрытый серебристой чешуей хвост. Надо сказать, мне было хоть и непривычно, но удобно. И уютно как-то, что ли.
Я лежал на поверхности воды, среди кувшинок и водяных лилий. Совсем близко от меня покачивалась на волнах небольшая деревянная лодочка, но сидящие в ней люди не замечали меня. Их было двое – парень и девушка. До меня доносились обрывки их разговора. Мне стало интересно, и я подплыл ещё ближе.
Говорили они, как ни странно, о любви. Парень признавался девушке в своих чувствах настолько красивыми словами, что я даже заслушался. И искренне болел за него. До того самого момента, как он протянул руку и сорвал водяную лилию. Вернее, хотел сорвать, но вместо этого пребольно дёрнул меня за волосы. Я обиженно ударил хвостом по воде (а и правда удобная штука, этот хвост) так, что лодка опасно закачалась и набрала воды через борт. Девушка завизжала, а парень схватил весло, чтобы оглушить рыбу-мутанта, но я уже был глубоко под водой.
Торжества хватило ненадолго. Опустившись ко дну, я моментально запутался в рыбацких сетях. Оными было покрыто всё дно озера, вдоль и поперёк. Некоторые были новыми, недавно натянутыми. Другие были явно заброшенными и заросшими илом и водорослями.
И в тех, и в других было много рыбы. Часть её вяло трепыхалась, пытаясь высвободиться, другая начинала гнить, отравляя воду вокруг совершенно неаппетитным привкусом, третья находилась в полусъеденном состоянии. Не лучше было и ракам, которым не помогли, а скорее даже помешали их мощные клешни. Повернувшись в другую сторону, насколько позволяла ловушка, я столкнулся нос к носу со скелетом бобра. Он был настолько запутан в сети, что вполне мог бы называться мумией. Хотя самому бобру, думаю, это было уже безразлично. А чуть дальше, если это только не было плодом разгулявшейся фантазии, повисла в переплетении сетей явно неживая русалка.
Из этой ситуации выбраться уже не представлялось возможным, и я мысленно простился со своей человеческой жизнью. А заодно – с гномьей, нимфьей и... кстати, как же мне себя сейчас называть? Русалка мужского пола? Русал? О, водяной. Да уж, «А мне летать охота», что называется.
Как это всё-таки обидно – утонуть, будучи русалкой...
* * *
– Слушай, а дышал-то ты как? – резонно спросил Игорёк.
Я задумался. А действительно, через жабры, что ли?
– Как-то не задумывался над этим, – мой голос прозвучал как-то растерянно, – кажется, я не дышал. Вроде кита, вот, точно. Они воздуха столько набирают, что им на несколько часов хватает.
– Так может, ты не русалкой стал, а простым дельфином? – у Костяна был такой вид, как будто он сделал великое открытие.
– Не, они же не бывают пресноводными, – авторитетно заявила Тамара, – Серёга, а выбрался то ты как?
* * *
Сеть резко рванулась вверх, увлекая меня за собой. Ещё мгновение – и я оказался на берегу, жадно глотая воздух и беспорядочно хлеща хвостом во все стороны. Отдышавшись, я наконец-то посмотрел на своего спасителя – это был тот самый маленький дедок, главарь лесной банды.
– Это нечестно, – заявил я со всем возможным достоинством, – я не ставил сетей.
– Не ставил. – Согласился дедок. – А если бы твой дом обвалился? Песок со стройки тоже не ты воровал, но это же не помешает тебе стать жертвой.
– Это другое.
– Почему же? Ловушку ставили представители твоего вида, а попался ты. Впрочем, хватит об этом. Пора тебе побывать ещё в одной шкуре.
– А кто... – начал я, но он уже ткнул меня дубовой веткой и я провалился в уже знакомое состояние смены тела.
* * *
– А кто... – начал Игорь, но Тамара и Костя вместе на него шикнули. Поверили мне, что ли? Я приободрился и продолжил рассказ.
* * *
Я стоял на лесной поляне. Больше вокруг не было никого. Только в самом центре тлели угли от недавнего костра. Опасностей вокруг вроде бы не было, и я немного успокоился.
Новое обличие было, пожалуй, самым интересным из всех, в которых я побывал. Я как будто был самим лесом. Тело было сплетено из веток, листьев и трав, и источало лёгкий аромат грибов. Я был лесовиком, хозяином леса. Когда я понял это, то вдруг осознал ещё множество удивительных вещей. Например, я знал, какие ягоды сейчас дозревают в каждом уголке леса, под какой старой берёзой только что родился выводок зайчат, где ночует какая птица, и где неугомонные местные мальчишки разорили очередной муравейник.
Это было прекрасно и странно. И, если честно, я растерялся. Что я должен был делать теперь? И какую новую опасность подготовили для меня «гринписовцы»?
Сомнения мои развеял внезапный порыв ветра. Он раздул тлеющие угли и перекинул сноп искр на пучок сухой травы. Трава занялась гореть практически моментально. К ней радостно присоединились близлежащие кусты. Я кинулся к огню, попытался затоптать его ногами. Но пламя и не думало стихать. Оно разрасталось и разрасталось, охватывая с каждой секундой всё новые сантиметры, а затем и метры леса. Я не оставлял попыток сбить огонь, но погашенные ветви вспыхивали с новой силой. Лесной пожар, начавшись с кучки углей, охватил всю поляну, а затем и весь лес. А вместе с лесом горел и я. Сначала изнутри. Сердце разрывалось на части и плавилось с каждым погибшим кустом или деревом. Душа сгорала и рассыпалась хлопьями пепла с каждым новорожденным зайчонком и желторотым птенцом, которые так и не сумели спастись.
А потом я загорелся снаружи. Вспыхнул, как ворох сухих листьев, чтобы сгореть быстро и без остатка. Ведь капитан всегда уходит на дно со своим кораблём. А лесовик сгорает вместе со своим лесом...
* * *
– Очнулся я на рассвете, на том же месте, возле костра. Ну, а дальше вы знаете, – закончил я свой рассказ.
– Напомни мне, чтобы я ему больше не давал пиво с водкой смешивать, – обратился Игорёк к Тамаре, – и закусывает пусть плотнее.
Тамара не ответила. Она изучала валяющуюся под ногами консервную банку. Я наклонился к ней. Рассыпавшийся вокруг пепел был покрыт цепочкой крошечных следов. Я протянул руку и поднял жестянку, уже зная, что увижу. Под ней уходила вниз узкая глубокая нора.
– Мышиная, – неуверенно сказал Костя.
– Может быть, – кивнула Тамарка, – но давайте всё-таки мусор соберём.
* * *
Через час мы покинули лес. Напоследок я ещё раз обошел поляну, выискивая остатки мусора. Затем тщательно залил кострище водой из озера.
Уходя по тропинке в сторону города, я не выдержал и обернулся в последний раз. На полянке стоял дедок-лесовик и ласково на меня смотрел. Я помахал ему рукой. Он улыбнулся и растворился в воздухе. |
Рассказ открыт для комментариев