– Орк! – вопил паренек лет шести и тыкал в меня пальцем. – Орк! Орк! О-о-орк!
Другой – почти такой же, но постарше – повис на толстых прутьях и раскачивался из стороны в сторону. Хлопья потревоженной ржавчины порхали инфернальными снежинками, скрежетал и звенел металл. Я непроизвольно вжался спиной в бетон. Если решетка не выдержит…
Из соседней клетки заинтересованно глядел медведь, мартышки расселись, как прилежные ученики и мотали на ус. А представление продолжалось. Еще один мальчуган в исступлении принялся колотиться о ящик с морковью. Неведомо как здесь очутившийся. С каждым ударом подгнившие овощи подпрыгивали, и мне вдруг стало жалко осла. Останется ведь без ужина, бедолага… и точно! Доска треснула, и морковка водопадом хлынула в грязь.
Надеясь отпугнуть вандала, я рыкнул. Тишина воцарилась мгновенно. И продержалась почти три секунды – зачем-то я принялся считать. А потом стая детей разразилась ликующими воплями такой силы, что меня едва не расплющило, как камбалу о морское дно. Думаю, спасло только несколько повышенное, по сравнению с людским, давление. Чуть отдышавшись, я вцепился в табуретку и приготовился терпеть. Чай, не впервой.
…Уже три месяца прошло с того дня, как директор зоопарка нашел меня. Не то, чтобы с моей рожей было легко затеряться в толпе, но портовый район, по слухам, надежно укрывал и не таких персонажей. А я никогда не стремился к публичности. Но визит колонны бронированных внедорожников всколыхнул наше болотце почище наступательной гранаты. А когда Хозяин распахнул дверь моего жилища ударом ноги, я четко понял, что жизни в порту мне больше не будет.
Я почти спустил его – вместе с полуротой бодигардов – с лестницы, а он, будто и не замечая кулака под самым носом, невозмутимо предложил мне работу. Хорошо – очень хорошо – оплачиваемую, и, на первый взгляд, несложную. Ну, все лучше, чем в одиночку работать на разгрузке за целую бригаду. Я задумался. Крепко. До того, что не менее восьми человек уткнули в меня по стволу, а я все еще не опустил руки. А потом буркнул: «Согласен», и все изменилось.
В сопровождении кортежа охраны, мы пулей пронеслись сквозь город, короткий брифинг в машине, урбанистический пейзаж за окном смазывается в пеструю ленту, и вот я уже стою один одинешенек у дорогущего магазина, с дурацкой ухмылкой на лице и толстенной пачкой валюты в кармане.
С энтузиазмом первоклассника я принялся социализироваться и бестрепетно вступал в товарно-денежные отношения. Сперва обзавелся новой приличной одеждой и кое-какими полезными мелочами – пачка стала тоньше почти вдвое, но зато я перестал походить на бомжа-культуриста, и превратился в почти благопристойного фрика. А потом мрачный парняга, смахивающий на корпоративного гота, привез мне кипу документов, мистическим образом снабженных моими фотографиями и подписями, и вскоре я стал еще и владельцем недвижимости в самом центре – скромной, на самом деле, однушки, о какой, однако, днем ранее я не мог бы и мечтать. И вот тут-то я задумался, кто же на самом деле этот маленький и толстый «директор зоопарка», и чего он от меня потребует за такие-то роскоши?
Из парня, назвавшегося Валерой, слова поначалу приходилось тянуть чуть ли не клещами. К счастью, купить клещи я сразу не догадался, а после было поздно – мы разговорились. «Гот» оказался классным парнем, к тому же, совершенно меня не боялся. От него-то я и узнал много интересных подробностей о новом работодателе. Например, что тот неплохо поднялся на нефти в лихие годы передела, но, вопреки логике, не направился во власть, а стал покровительствовать ученым, бардам, и прочим уродам. Так что, приобретению меня никто уже особенно и не удивился. Этакий безобидный псих-меценат. Надо сказать, тогда я даже поверил.
А на следующий день отправился на работу. Зоопарк, утопающий в предрассветном тумане, встретил меня прохладно и настороженно, но так меня встречали практически везде, так что, я не обиделся. Осмотрел вверенную мне клетку, почесал в затылке, и отправился искать уборщицу. Всего через полчаса криков и обмороков выцыганил ведро с тряпкой, и привел обиталище в божеский вид. У немного веселого с вечера сторожа одолжил табуретку, уселся посреди клетки, и принялся ждать посетителей.
Сперва на меня никто не обращал внимания – ну сидит какой-то синий жлоб в клетке, ну пучит буркала… пьяный наверное. Детишки визжащими счастливыми снарядами проносились мимо, увлекая за собой с самого утра уже утомленных родителей. Взрослые, кстати, косились опасливо и обходили мою клетку по широкой дуге, но более ничего не предпринимали. И я расслабился. Встал, поразминал затекшие ноги. Прошелся из угла в угол. Вконец обнаглев, пробил по воздуху несколько серий…
…Не знаю, кто именно выкрикнул: «Орк!» – тот толстый гаденыш с симпатичной мамашей, лопоухий, или кто-то еще… но через пару минут у моей решетки собралась толпа. Тогда мне показалось, что все, абсолютно все посетители стянулись на меня посмотреть. Неподвижный частокол детских голов, прерывистый ряд распахнутых глаз и ртов. Чуть позади озабоченно шушукаются родители. Меня бросило в дрожь, но, собравшись, я сделал шаг вперед, улыбнулся как мог дружелюбно и сказал: «Привет».
А потом миловидная рыжая девчушка едва не оторвала от меня приличный кусок, на пределе человеческих возможностей протянув руку сквозь прутья. И тут до меня, наконец, дошло, за что могут платить такие деньги парню вроде меня. Оставшееся до конца смены время я протянул на одной силе воли, забившись в самый дальний угол и вцепившись в табуретку до хруста костей и древесины. Вид моего милого личика приводил детей в некое подобие боевого безумия – они кричали, бесновались, пытались дотянуться до меня любой ценой. Родители беспомощно мялись позади, видимо понимая, что защищать нужно скорее меня, но, не понимая, как. Одному Богу ведомо, что бы стало со мной, не будь между нами решетки.
Но все когда-нибудь заканчивается – закончился и этот бесконечный день. Сторож кое-как вытолкал эту осатаневшую ораву за ворота, клятвенно пообещав, что завтра они снова смогут придти посмотреть на орка. А вот я не был так в этом уверен. На подгибающихся ногах я выбрался из клетки и двинул прямиком к человеку Хозяина – мощному парню в черной ветровке. Он весь день отирался неподалеку. Не иначе, его послали за мной следить. Что ж, разумно, просто мужику немного не повезло…
– Телефон, – прохрипел я голосом, напугавшим бы и шлакоблок. А наблюдатель по консистенции последнему явно уступал. – Мне нужно поговорить с главным.
Парень открыл рот, чтобы возразить, потом смерил меня взглядом, произвел нехитрые вычисления, и молча протянул извлеченную из кармана трубку.
В тот момент мне было плевать, что это, вполне вероятно, мой последний шанс найти нормальную работу, выбраться из того… болота, в котором я вязну вот уже пять лет. Мне просто хотелось жить. А в таком ритме долго не протянуть. Я безобразно наорал на директора, в красках описал, что сделаю с ним, если он еще раз придет ко мне с подобными предложениями и уже замахнулся, чтобы отправить мобильник в сторону ближайшей стены. В общем, некрасиво вышло. И закончиться могло большой кровью – по-настоящему обидевшийся за босса парень уже сунул руку куда-то под куртку – и явно не для того, чтобы извлечь носовой платок. Если бы из динамика не раздался совершенно спокойный голос директора:
– Василий, замри. А тебе, Орк, я удвою зарплату.
Оказавшийся Василием застыл, тяжело дыша и вращая налитыми кровью глазами, но ствол так и не достал, а я медленно поднес трубку обратно к уху.
– Утроите.
– Договорились, – моментально согласился он, и я понял, что можно было просить и больше – почему-то я был для него слишком важен.
…Через пару дней я понял, почему. Дети повалили в полузаброшенный ранее зоопарк толпами, как зомби в поисках мозгов. Доходы взлетели до небес, персонал одобрял а Хозяин через Валеру передавал сдержанное одобрение и разные плюшки, скрашивающие существование.
Что касается меня… пришлось приспосабливаться. Дрожать от ужаса мне надоело уже на третий день, но как научиться сосуществовать с этими маленькими чудовищами, я размышлял еще долго. И, в конце концов, решил дать им то, что они хотят. Монстра.
Громадный синий парняга, лохматый и свирепый, в трескающейся на могучей груди борцовке – довольно брутально, не правда ли? Вот и я так подумал. Надо бы еще чем-то заняться таким… монстрячим. Я бы, конечно, предпочел поваляться на диване с книжкой, или послушать музыку, но в создаваемый образ это откровенно не вписывалось. Пришлось сделать из клетки что-то вроде публичной качалки – груша, штанга, гири… вот такие мужские забавы детишкам приходились по вкусу – посещаемость возросла еще сильнее, хотя, казалось, уже и некуда. И, как не странно – не только детишкам, но и их симпатичным старшим сестрам, а иногда и молоденьким мамам. Заинтересованные взгляды и кокетливые смешки я заметил уже через несколько дней работы.
А когда одна из них встретила меня за воротами после смены, я даже почти совсем и не удивился.
***
– Оря-я-я! – заискивающе протянула Света, переворачивая яичницу. – А почему ты мне никогда ничего не рассказываешь?
Я помотал головой, разгоняя сонную муть. Сколько лет встаю ни свет, ни заря, а все еще не привыкну… так, а с чего меня вчера так разобрало? Погрузился, понимаешь, в ретроспекцию… да так, что с трудом помню, как закончил смену, добрел до дому и рухнул спать. Бог весть. Не иначе, что-то вот-вот изменится. Хоть и не верю я в предсказания будущего и прочую хиромантию, да только есть у меня какое-то странное свойство – пяткой чуять перемены.
Света вновь что-то щебетнула – кажется, повторила вопрос – но я, как обычно, все пропустил мимо ушей. Эта невысокая блондинка выдающихся способностей – я о размере груди, если что – была прекрасной подругой, с какой стороны не взгляни – красивая, хозяйственная и неизменно веселая. Но это ее неуемное любопытство…
– А что ты хочешь услышать? – настороженно спросил я.
– Ну-у-у, – начала она, бросив на меня быстрый взгляд и, на всякий случай, игриво вильнув попкой, – например, откуда ты?..
-Такой взялся? – закончил я, поморщившись.
– Ну да, – простодушно согласилась она. – А что такого?
– Да, в принципе, ничего, – пожал плечами я. – Просто все, почему-то, думают, что у меня какая-то необычная судьба. А на самом деле, все просто… и довольно неприглядно.
– Ну, не хочешь – не рассказывай, – смутилась Света.
– Да ладно, чего уж там, – отмахнулся я. – Слушай. И омлет не сожги!
– Да-да-да, – засуетилась она. – Не волнуйся, я слежу.
– Хм. Ну, началось все довольно стандартно – на пороге детского дома…
– Ничего себе – стандартно!
– Перебивать будем?
– Н-нет.
– Хорошо. Кто меня там оставил – не известно по сею пору, хотя узнать пытались. Серьезно так… ну вот. По обычной схеме меня не приняли, а вызвали милицию и, зачем-то, пожарных. Те тоже впали в ступор. Пока суд да дело, набежали журналисты, принялись снимать, расспрашивать и вообще – лезть во все щели. А через пару часов приехали военные, раздали всем по шапкам, переломали камеры с диктофонами, и увезли меня на базу.
– Какой ужас, – ахнула Света, испуганно прикрывая рот ладошкой.
– А, бывает. Ну, наверное… все равно я сам ничего не помню – мне папа рассказывал, – вздохнул я. – Выглядел я и тогда интересно, так что, меня сочли то ли инопланетянином, то ли боевым мутантом из Америки. До сих пор удивляюсь, почему не распотрошили, пока могли.
– Да что ты такое говоришь!
– …пока могли. Просто с полгода футболили из одной сверхсекретной лаборатории в другую, исследовали, осматривали и обнюхивали со всех сторон. А когда убедились, что я – обычный ребенок, только здоровый, синекожий и клыкастый, просто махнули рукой. Необычное решение, конечно, но и случай необычный… Так и сдали бы, наверное, во все тот же детдом, если бы не папа.
– Ой! Он, наверное, очень необычный, твой папа!
– Это да. Ему тогда было под пятьдесят, двадцать лет в военных лабораториях, до того – неплохая карьера в авиации. Ни жены, ни подруги, а пенсия не за горами, и детишек отчего-то хочется. За его предложение с радостью ухватились. Повесили какую-то медальку, дали однокомнатку в мелком сибирском городке, и с помпой выперли в отставку. Но он никогда об этом не жалел.
За это время яичница совершенно остыла, а Света уселась напротив и слушала с открытым ртом . Я в три укуса сожрал завтрак, хлебнул холодного чаю, и продолжил:
– Думаю, папа по-настоящему любил меня. Да и я его. Он и имя-то мне придумал. Ну не Иваном же называть такое чудо? А в то время как раз показывали Властелина Колец в наших шанхаях – вот и получилось, что стал я Орком Степановичем Леонидовым.
– Орк Степанович, – попробовала Света словосочетание на вкус. Хихикнула.
– За мое обучение и воспитание он взялся со всей серьезностью. Чувствовал, наверное, что будет, когда я подрасту.
– А что будет? В смысле, было?
– У меня всегда было мало друзей-ровесников, но взрослые все же считали меня просто уродливым ребенком. Жалели еще постоянно, двуличные сволочи… ну, ты знаешь, как это бывает. А потом я пошел в школу. Сперва, ко мне просто приглядывались. А через неделю решили попробовать на прочность. И получилось, что я «избил троих шестиклассников. Первоклассник на них напал, ага. Ну, научил меня папа драться – что поделаешь? И все эти милые, славные люди бушевали у здания школы и требовали линчевать монстра до тех пор, пока их клятвенно не заверили, что я более никогда не приближусь к их чадам. С тех пор я учился дома.
– Бедненький, – всхлипнула девушка.
– Ну, не плачь, – смутился я и неловко приобнял ее через стол. – Не буду больше рассказывать!
– Нет-нет, – яростно замотала головой она. – Рассказывай, очень интересно.
– Плакать будешь?
– Не буду. Ну, постараюсь…
– Эх, давно я душу-то не выворачивал. Да, собственно, вообще никогда. В общем, отец, по всему судя, готовил меня к звездной карьере в армии. Больше всего мы налегали на умение драться, историю, психологию, физику… ходили на пустырь стрелять по банкам. Он все-таки был военным до мозга костей. А вот меня, признаться, порядочно тошнило от всех этих армейских штук, типа беспрекословного подчинения и вековых традиций. Но я не мог, не имел права отказать отцу и уже почти смирился. А потом, за два месяца до моего восемнадцатилетия, папа умер.
– Ох, – ужаснулась Света, – как это случилось?
– Во сне. Сердечный приступ. Стар он был, хотя и крепок, – вздохнул я. – Не знаю, как я это пережил. Только отец меня связывал… с миром людей. Не стало его – исчезла и надежда когда-нибудь в этот мир влиться...
Заметив, что у Светы опять глаза на мокром месте, я быстренько завязал с рефлексией:
– С похоронами помогли сослуживцы отца. Они же предлагали подыскать мне место при гарнизоне, или помочь с поступлением в военное училище, но… я сделал бы это для отца, но не для них. А домой к нам уже приходил человек из ЖЭКа, и намекал, что квартиру очень скоро конфискуют в пользу государства. А под нашим подъездом все чаще собирались местные нацисты – синяя кожа для них ничуть не лучше черной. Да и чем больше – тем смелее.
Света ойкнула, а я непроизвольно потер костяшки.
– Раньше-то военный пенсионер, не расстающийся с наградным ТТ, отпугивал их вполне надежно. Но теперь они, похоже, решили, что десятка лбов достаточно, чтобы не считаться с моими размерами и… кхм, навыками. Я не стал дожидаться, когда они осмелеют достаточно, чтобы проверить этот спорный тезис на практике, и сбежал из города. Запрыгнул в пустой вагон товарняка, добрался до райцентра. Полгода мытарствовал, перебивался с хлеба на воду – даже грузчиком меня брал не каждый коммерсант. Потом откочевал ближе к центру, и к лету добрался до столицы. Здесь все шло, в принципе, так же – вкалывал на стройках, на рынках, одно время даже на книгосжигательный завод в пригороде попал, но вылетел, когда меня случайно увидел старший менеджер. Потом осел в порту – сильные парни там всегда нужны, а хари и похуже моей встречаются. И жил, в общем-то, не сказать, что шикарно, но и не совсем уж бедствовал. А потом меня нашел Босс, и все изменилось, – закончил я, встал и с хрустом потянулся.
– А что дальше? – спросила Света, с трудом возвращаясь в реальность.
– Пока не знаю. Но чую – скоро все изменится еще круче. Не для того меня Босс вытаскивал из той, на самом деле, задницы, чтобы я всю жизнь обезьянку играл, – ответил я и взглянул на часы. – М-м-мать! Все, детка, на работу пора, а то не будет никакого будущего! Дверь захлопнешь.
Я чмокнул ее в щеку и, на бегу натягивая куртку и заматывая морду шарфом, вынесся из квартиры.
***
Смена прошла спокойно. Ну, насколько вообще это слово применимо к моей ситуации. Я попрощался с уборщицей, кивнул сторожу и, нахлобучив капюшон, покинул зоопарк. Вечерело, и высокий силуэт в плаще четко выделялся на фоне закатного неба. Я усмехнулся и ускорил шаг. Темная фигура резко выбросила руку вперед.
– Здоров, – с энтузиазмом пожал я протянутую лапу. – Какими судьбами? Али случилось что?
– Не знаю, не знаю, – хмыкнул Валера. – А вот ты узнаешь скоро. Босс вызывает, погнали.
Он развернулся и резво зашагал к припаркованной невдалеке волге.
– Эй, погоди, – крикнул я, но увидев, что он не планирует тормозить, догнал его в два шага и пошел рядом. – По какому хоть поводу? Журить, или награждать будет?
– Мне не докладывали, – пожал плечами парень. – Но поговаривают – намечается большая заварушка. Кто-то плотно наехал на Босса, теснит, понимаешь, по всем фронтам. А еще говорили – разборки в прошлом… все решают деньги… связи. Придурки! В общем, нужны хорошие бойцы. А ты, я слыхал, не из последних.
– Э… да я, как бы, дядя заметный, из меня что, камикадзе решили сделать? – возмутился я.
– Говорю же – слухи, – отмахнулся он. – Садись, разберемся.
– И то верно, – согласился я, и с трудом втиснулся в волгу. Крыша под напором головы взвизгнула, но, вопреки ожиданиям, не проломилась. Как и прошлую тысячу раз, впрочем. Умели раньше делать прочные вещи, этого не отнимешь.
Двадцать минут дороги до шефского офиса мы проболтали о чем угодно, кроме причины вызова. Действительно – чего из Валеры кишки тянуть, Босс в свои планы не посвящает никого. Но я уже чувствовал пронизывающий ветер перемен, одновременно бодрящий и леденящий кровь. Страшновато терять так дорого доставшуюся стабильность, спокойную жизнь, кучу подруг и приличную зарплату. Но грядущая заварушка сулит нечто большее. Перспективы, ради которых стоит рискнуть всем. Так что, в дверь со скромной надписью «Корней Святославович» я постучал, обуреваемый весьма противоречивыми чувствами.
– Входи, Орк.
– Здравствуйте, Корней Святославович.
– Да-да, присаживайся. Орк…
– Да?
– Я слышал, что ты неплохой стрелок…
– Ну…
Я отвлекся – в кабинет впорхнула рослая красотка, опустила на стол две крохотных чашечки с кофе, почти незаметно улыбнулась мне пухлыми губами и исчезла. Лично мне показалось, что она растворилась в воздухе, не дойдя до двери. Я кашлянул в кулак, и посмотрел на директора. Тот невозмутимо и выжидающе глядел в ответ.
– Да, Корней Святославович. Я умею стрелять. Неплохо.
Я отхлебнул кофе. Директор радостно всплеснул руками, спросил, не коснувшись своей чашки:
– О рукопашном бое спрашивать и смысла нет, верно? Бойца видно по походке!
– Вы мне льстите…
– Не скромничай, Орк. Я навел справки. Те скины тебя все еще ищут… кто выжил.
– Ах, это… Корней Святославович, я…
– Я тебя не осуждаю, успокойся. – Голос директора стал резким, улыбка исчезла. Я подобрался – вот, сейчас начнется. – Мне нужны такие, как ты. Зоопарк, детишки – это все детские забавы. Я был бы последним кретином, если бы позволил тебе гробить свой… талант.
– Какой талант?
– Ну, хотя бы внешность, – ухмыльнулся директор. – Я всегда собирал вокруг себя необычных лю… существ. Не всегда зная, для чего, но никогда они не сидели без дела... долго. Все, чего я добился, я получил потому, что умел рисковать. Вот и сейчас – ситуация непростая, и я хочу рискнуть. Мои… помощники считают это безумием. Они предлагают начать полномасштабную войну. Но пока наверху я, этого не будет.
– Я – человек! – запоздало возмутился я. Директор перескакивал с одного на другое со скоростью восьмиядерного процессора.
– Да-да, конечно, – все так же гадко ухмылялся он, перегнувшись через стол и сверля меня взглядом. – Чтобы победить, мне нужен ты… человек. Но это будет непросто и смертельно опасно. Ты согласен? Если нет – проваливай обратно в свой порт, я даже не буду рассказывать скинам, где ты. Все равно загнешься – не через неделю, так через год. Решай!
Я почувствовал, как из глубины поднимается гнев, до щелчка сжал кулаки. Кому понравится, когда давят так грубо и цинично. Но, если подумать – а этому искусству мне давно пришлось обучиться – какой у меня выбор? Он все говорит верно. А рискнуть… я бы тоже давно упокоился в какой-нибудь грязной канаве, если бы не умел рисковать.
– Согласен, – сквозь стиснутые зубы выдавил я.
– Вот и славно! – В один момент директор обратился в доброго дядю, откинулся на спинку кресла, сцепил пухлые пальчики на животе.
– Я хотел бы узнать подробности.
– Логично. Слушай…
В комнате вновь возникла красавица-секретарша, и Босс мгновенно умолк, благосклонно закивал. Хотя, думаю, если бы к него были от нее тайны, она бы не вламывалась вот так. Девушка подхватила чашки – опустошенную мою, и до краев полную шефа – и направилась к выходу. На сей раз нарочито медленно, покачивая бедрами. Я проводил ее взглядом, но едва дверь захлопнулась, вновь зазвучал голос шефа:
– Не так давно на одно из моих… предприятий совершили нападение, и…
– Какое именно предприятие? – насторожился я.
– Это неважно. Совершили нападение и…
– Погодите! Вы хотите втравить меня в какую-то авантюру, значит ничего неважного тут быть не может.
– Что-то не нравится? – разом охладевшим голосом спросил директор. – Катись. Дверь найдешь? – Он наклонился к селектору, произнес: – Людочка, проследи, чтобы Орк Леонидович не заблудил…
– Подождите, – скрипнул зубами я. – Неважно, так неважно.
– Ты слишком несдержанный, Орк, – неодобрительно покачал головой Корней, но все-таки продолжил: – …Пострадали люди, производство нарушено, и восстановление будет стоить… дорого. Мы несем убытки, и не только финансовые. По моей репутации нанесен удар. Пока еще не смертельный, нет! Даже не слишком опасный. Но, если я эту ситуацию спущу на тормозах… уважать меня никто из серьезных людей не будет. Понимаешь?
– Понимаю. Но для чего вам я? Думаю, у вас немало… верных людей.
– Это верно. Но, как я уже говорил – случай необычный. Дело в том, что напал на меня не конкурент, не личный враг, или завистник. А никому не известный псих.
– Так-так, я прошу прощения, но… тем более непонятно. Вы что же – не можете справиться с одним психом?
– У него есть… единомышленники, – зло рявкнул Хозяин. – Укрепленная база. Гора оружия. И сам он, по рассказам уцелевших, в бою стоит роты. Чтобы только выкурить его, придется собрать армию, и устроить на улицах бойню.
– Да, ладно, – хмыкнул я,– на любых суперменов есть управа. А что насчет милиции? Он ведь напал первым – с чего бы, кстати? – так что, со всех сторон виноват.
– Это да, – прорычал Босс. Похоже, этот неведомый псих – настоящая заноза в заднице. Только воспоминания о нем уже привели моего начальника в бешенство. – Но этот гад – идейный. Анархист робингудствующий, мать его… объявил, понимаешь, Крестовый поход против бизнесменов. Все как по книжке – отбирает у богатых, раздает бедным, – эти слова он произнес с откровенной издевкой. – Хотя, ничего-то он, на самом деле, не отбирает, а только ломает и портит. И не раздает тоже. Но все равно – нищеброды за него горой. Мы даже логово его нашли еле-еле! И в милиции, представь – в милиции – полно тайно ему сочувствующих. Короче, они не помогут. Решать этого козла нужно своими силами.
– Допустим, – вынужден был согласиться я. – Но я ведь тоже не шагающий танк…
– Вот! – торжествующе воздел палец Корней. – Зато ты – орк. И это сейчас гораздо лучше, чем танк.
– Не уверен, что понимаю…
– Еще бы, – расхохотался директор. – а я кое-что еще интересное узнал про этого урода. Он – философ. Обожает трепаться о разной непонятной хрени. Одному моему человеку руку сломал, а потом уселся на него, и принялся рассуждать о правильном переводе какой-то строчки из Ницше… отморозок форменный!
– Да уж, – покачал головой я. Кто такой этот Ницше, я представлял вполне слабо. Тоже какой-то умник, наверное. – Но я все еще не…
– Да слушай ты! Он философ, а значит – не в себе. На этом я и хочу сыграть! Полагаю, что если он увидит нечто невообразимое, то вполне может съехать с катушек окончательно, и стать безобидным слюнявым растением. Я даже готов ему пожизненно палату в дурке оплатить, лишь бы не гадил более, полудурок! А невообразимое… да вокруг меня его хоть ложкой черпай! Например...
– Например, я.
– Улавливаешь! – восхитился Хозяин. – Значит, план таков: ты с парой надежных людей приходишь к нему. Поговорить, только поговорить! В драки ввязываться не только ненужно, но просто категорически нельзя! Это должно выглядеть, как несчастный случай, а не агрессия с нашей стороны. Вот. А потом он тебя увидит… может, немного побарахтается, пока не уверится, что это не маска… и ку-ку! До свиданья, птичка!
От избытка чувств директор вскочил и принялся мерить кабинет шагами. При его коротких ножках и ворсистом ковре, времяпровождение грозило затянуться.
– …А вы вернетесь живыми и здоровыми! И враг устранен! И без лидера все эти сволочи разбегутся! И все счастливы, и все довольны! Ну, как тебе?!
– Хм…
– А?
– Ну… как-то все очень уж рискованно. Ведь эти ваши предположения… а что, если они не оправдаются?
– Ну, не оправдаются, так не оправдаются, – отмахнулся он. – Тогда действительно перетрете с ним – я вам пару вопросов обрисую, чтоб ориентировались – и назад приедете. Что-то другое попробуем. Но чую я, что все выгорит!
Я поморщился. Еще один чующий. Хоть бы одного с мозгами в эту операцию…
– Хорошо, Корней Станиславович. Давайте попробуем.
***
Света еще сладко посапывала, когда завибрировавший на тумбе мобильник заставил меня вскочить, набросить на плечи, что подвернется под руку и нестись сломя голову вниз по ступеням.
У подъезда уже стояла массивная черная коробка джипа, из раскрытой двери махал Валера. Я рыбкой нырнул внутрь, и тут же зашипел. И здесь теснота! Снаружи как танк, а внутри – как коробка от хлопьев. Чудо иноземного автопрома, блин! Потирая ушибленную голову, я осмотрелся. В машине, помимо нас, присутствовало еще два кабана, крупных даже рядом со мной – один за рулем, второй рядом. Сейчас они добродушно скалились, явно понимая мои проблемы с размещением. А высокий, но тощий Валера и вовсе покатывался со смеху. Изображая тупого громилу, я свирепо осведомился:
– Куда ехать? Бить, да?
– Не без этого, – хохотнул Валера. – Едем Обода брать.
– Кого?
– Обода. Ты что, не слышал? Психа этого, что на Корнейсвятославыча наехал, Господином Свободомыслящим кличут. Обод, то бишь.
– А. Занятно. А чего так быстро? Вчера только с Корнеем терли. Я думал, вам готовиться надо…
– Да чего там готовиться – ноги в руки, и погнали. Знакомься, кстати – это Клещ, это Антрацит.
Кабаны поочередно кивнули, я вежливо показал клыки в ответ. Странные клички, да только мне до них дела нет.
– Ты пока переодевайся, – продолжил Валера, бросая мне на колени крупный матерчатый сверток, – а я тебя в курс дела введу.
– Переодеваться? – выпучил я глаза. Джип давно тронулся, и отмахал по городу несколько километров. Поутру пробок не было вовсе, так что, мы неслись, как смазанная солидолом пуля. – Здесь? На ходу?! Как?!!
– Ты уж постарайся, брат, – пожал плечами Валера с абсолютно серьезной миной, но я был уверен, что внутри он ржет, как конь.
Рыкнув, я принялся потрошить сверток. Обнаружил там тонкий, но явно прочный комбинезон и вполне приличный серый костюм. Почесал в затылке.
– Что еще за набор?
– Ты не перебирай, ты надевай. И слушай. Штаб-квартира Обода – в старой каретной мастерской на углу… а, хотя тебе какая разница? В общем, здание старое и здоровезное. Неизвестно, что он может там прятать, но людей у него не меньше полусотни…
– Кхм!
– …поэтому в драки и перепалки нам вступать не велено. Но мы на всякий случай костюмчиками подходящими обзавелись. – Валера потыкал пальцем в комбинезон, который я как раз пытался натянуть. Тесный, гад! – Натуральный кевлар! Макара с трех метров держит! Мы проверяли.
– Уф!
Чертов комбинезон, наконец, налез, хотя я и подвывихнул плечо в процессе. Теперь костюм…
– А легенда у нас такова: мы с тобой – правая и левая рука Босса… ты какой хочешь быть? Ха! Так и думал. Руки, значит… а пацаны – при нас охраной. Мы пришли обсудить условия перемирия. Ну, вроде как. А на самом деле…
Он еще что-то бубнил, Клещ невозмутимо правил джипом, Антрацит таращился в окно, а я пыхтел с одежками. Наконец, переодевание было закончено, но меня насторожил топорщащийся карман пиджака. Запустив туда руку, я обнаружил скомканную лыжную шапку с прорезью для глаз.
– Тоже на всякий случай, – пожал плечами Валера в ответ на мой вопрошающий взгляд. – Если что-то пойдет не так, лучше тебя не светить, а попросту сваливать со всей доступной скоростью.
Я хмыкнул и повел плечами на пробу. Пиджак слегка потрещал швами, но уцелел. Кевларовый комбинезон сидел, как вторая кожа.
– Орк, ты легенду-то запомнил?
– Да-да, а как же? – отмахнулся я. – Ты другое скажи – есть у нас время в магазин заехать? А то появилась у меня одна мысля…
***
Резиденция Обода внушала. Циклопическая развалюха в глубине глухого двора, арки, фронтоны и прочее барокко, но все старое, облезлое, грязно-желтая краска отваливается пластами, углы каменных кружев погрызены временем. Зато въезд во двор перекрывает новенький забор из толстых прутьев – без всяких изысков, чисто утилитарно. Прямо, как моя клетка… эх, детишки плакать будут – чудовище уехало в командировку. Как бы не навсегда.
У калитки переминался паренек, тиская что-то явно серьезное под пальто. На наш приближающийся экипаж поглядывал мрачно, но пушку наружу не рвал. Хороший признак… ну, мне так кажется.
Клещ виртуозно притормозил в полуметре от охранника, опустил стекло. Парень оскалился и неспешно подошел. На ухе у него я заметил загогулину гарнитуры.
– Хто такие? По какому вопросу?
– От Корня. По личному, – как бы нехотя процедил Валера с заднего сиденья.
Парень скривился, но все же буркнул что-то в микрофон. Прислушивался с десяток секунд. Затем лицо его окаменело. Я почувствовал, как напрягся Валера, заметил руку Антрацита, тянущуюся куда-то под сиденье… но сторож вдруг отчеканил: «Проезжайте, вас примут» и бросился открывать ворота.
Парни расслабились, сдавленно выдохнули. Валера чуть заметно кивнул, и Клещ тихим ходом направил машину во двор. Я отыгрывал предписанную роль – сидел тихо, и с каменной мордой. Кажется, сторож даже не понял, что со мной что-то не так.
Джип остановился перед невысоким крыльцом с колоннами, Клещ потянулся к ручке, и вдруг дикий вопль заставил нас всех застыть.
– Сидеть! Не рыпаться! Продырявлю, уроды! Руки так, чтоб я видел! Тебя тоже касается, мордатый!!
Последнее, кажется, было адресовано мне. Все тот же сторож уже законопатил ворота и теперь тыкал в наше открытое окно коротким рылом АКСУ, зло вопил и пучил глаза. Было видно, что ему до одури страшно, но вот палец на спусковом крючке почти не дрожал. Я замедленно поднял руки и встретился взглядом с Валерой. Тот подмигнул, а в следующее мгновение бронированное стекло с его стороны брызнуло осколками. Кулак гота вышиб дух из стоявшего чуть боком охранника, Клещ, мигом сориентировавшись, рванул автомат на себя. Короткая очередь прошила крышу, никого не задев, а сторож затих, встретив лбом открывающуюся дверцу. Все бросились прочь из машины, раскатились, укрываясь. Клещ с трофейной пушкой залег за колесом, пальнул куда-то в сторону здания. В ответ дважды рявкнул пистолет. Я выматерился и торопливо натянул на голову шапочку. Башка моментально вспотела.
– Клещ, не дури! – заорал откуда-то слева Валера. – Сматываемся!
Автомат снова разразился очередью. С другой стороны палили уже минимум из трех стволов. Я снова выругался, и стал прикидывать, как вытащить клеща, и не поймать пулю. Высунулся из ниши, но тут же спрятался обратно, вжался в стену. Да что тут происходит, вообще?! Из-за дальнего угла здания показались лошади. Что за черт?!
Стрельба немного поутихла, и я снова рискнул высунуться. Вслед за лошадьми, подпрыгивая на неровной мостовой, выползла карета. Колеса в мой рост, все херувимах и цветиках, золото едва не каплет… не иначе, царская. А из окна торчал пулемет. Тачанка, блин! Если жахнет…
– Клещ, пали! Пулеметчика, пулеметчика бей! – передумал Валера. Но водила неожиданно ответил срывающимся голосом:
– Командир… я не могу. Там лошадки…
Ну и?! Валера с Антрацитом озвучили мои мысли в две глотки.
– Нет. Не могу… простите.
Кретин! Я рыбкой нырнул вперед, закатился под джип, потянул руку к Клещу… и тут заработал пулемет. Длинной – не меньше пол-ленты – очередью. Свинцовая метла хлестнула по двору от края до края. Я вжался в землю, прикрыл голову руками, чувствуя, как рвут бронемашину пули всего в паре сантиметров от меня. Из перебитой трубки на спину что-то потекло, окончательно добивая дорогой костюм, но я все еще был невредим. Наконец, пулемет замолк. Я осторожно выглянул.
Лошади прядут ушами, нервно перебирают копытами, но стоят на месте. Пулеметчик, едва угадываемый в окне, копошится над своей адской машинкой. В нескольких метрах хрипит и брызгает кровью продырявленный Антрацит. Клещ с остекленевшими глазами, но будто бы, невредимый, выронил автомат и завис. Через двор несется Валера и бешено ревет. Кажется, он будет штурмовать карету с голыми руками.
После грохота крупнокалиберного монстра, уши будто набили ватой. Я помотал головой и бросился вперед. На бегу подхватил автомат, в несколько прыжков обогнал Валеру, и высадил в пулеметчика остаток рожка почти в упор.
Гот немного постоял, тяжело дыша и сжимая кулаки, а потом отправился проверять Антрацита. Я отбросил ставший бесполезным АКСУ и двинул следом.
– Готов, – мрачно констатировал Валера.
Подошедший Клещ громко сглотнул.
– Ребят… я не хотел. Антрацит…
– Что уж теперь? – сплюнул Валера. – В смысле, да. Чего теперь делать будем?
– Ты меня спрашиваешь? – удивился я. Почесал щеку под шапкой. – Как по мне, этого Обода надо кончать. Беспределщик. Мы говорить приехали, а они нас – убивать.
– Понятно. Клещ?
– Я? Я – да! В смысле, за.
– Ну вот и славно.
Мрачное лицо Валеры сейчас как никогда напоминало маску смерти.
***
– Ты хто?
– Болдин. Женя Бол… блк!
Приклад моего автомата – на сей раз, полноразмерного семьдесят четвертого – врезался в челюсть Жени, и это чучело, разбрасывая зубы, улетело в угол. А еще в шляпе… и в смокинге. И в шортах. Ну и психи… таких клоунов мы с парнями переколотили целую уйму. Даже не убивали тех, кто не сопротивлялся. Вообще, втроем взять штурмом здание с пятью десятками головорезов – это что-то из области фантастики. Но нам почему-то удалось. Оборванцы, панки и бомжи – совсем не тот контингент, который лично я ожидал здесь встретить. Впрочем, нам же легче. Обод должен быть где-то здесь. Может, даже за этой дверью.
– Ых! – выдохнул я и вышиб ее пинком. Клещ спецназовским кувырком вкатился внутрь, мы с Валерой выставили стволы.
В углу просторной, но полупустой комнаты сидели двое. Меж ними на столе, на расстеленной газете, початая бутылка и два огурчика. Я пригляделся. Один из них сидит к нам спиной – широченной, надо сказать, обтянутой черным балахоном – второй смотрит нагло и насмешливо, жует ус и чешет грудь под тельником. Тоже крупный, сильный, но не веет от него той угрозой, как от первого.
– Эй, вы, красавцы! – гаркнул Валера, входя в комнату. – Ну-ка ткните пальчиком, где нам Обода найти.
Моряк ухмыльнулся еще шире, но даже не шевельнулся. А черный вдруг захохотал – гулко, пугающе, мощная спина затряслась, под тканью волнами пошли мышцы.
– Ага, – констатировал Клещ, подходя вплотную и тыкая черного стволом. – Кажется, я начинаю догадываться…
– Не подходи! – запоздало крикнул Валера, но было поздно.
Черный пришел в движение. Разогнувшись, он оказался головы на пол выше меня, лицо показалось странно бледным, но рассматривать его в подробностях не было времени. В левой, до поры скрытой руке из ниоткуда возник широкий клинок, со свистом рассек воздух, и перечеркнул шею Клеща. Валера поймал крюк в корпус и свалился под стеной. Я едва успел принять новый удар мечом на затвор, но лезвие легко прорубило автомат почти до половины. Я судорожно стал прикидывать, как совладать с таким монстром, но все неожиданно закончилось.
Голова Клеща влажно шлепнулась в быстро увеличивающуюся лужу крови, тело мешком повалилось рядом. Валера скрючился поодаль, я замер со сломанным автоматом в руке. С другой стороны тоже наступили мир и благолепие – морячок скалился, черный оперся узловатой рукой о стол и таращился на нас сквозь дырки в белой эмалированной маске. Да уж – бледный. Три дырки для глаз и рта, гладкая отражающая поверхность. Никаких узоров, или опознавательных знаков. Белая эмаль, черная ткань, странно спокойный взгляд психа, только что срубившего человеку голову. Жуткий тип.
– Обод, я так понимаю? – каркнул я.
– Погоди, – пророкотал черный. Обернулся к морячку. – Так что ты говоришь?
– Плавают, – ухмыльнулся тот.
– Ходят.
– Пла-ва-ют.
– Хо-дят.
– Начальник! Ну как они ходят, а? Чтоб ходить, конечности нужны. Сечешь, э? А корабли – плавают. В воде.
– Это г*но плавает, а корабли – ходят. И мне все равно, что ты там думаешь – это традиция. Не тебе, свиная морда, ее ломать.
– Ну, начальник, ты гонишь… о чем с тобой говорить, если ты слушать не хочешь? – надулся моряк, как обиженная девочка.
– И то верно, – неожиданно согласился Обод, перегнулся через стол и двинул собутыльника в лоб. Кулаком. На стену брызнуло кровью, морячок сполз под стол. – Задрал ты меня.
Я закашлялся от такого резкого поворота событий, а черный тем временем повернулся ко мне. Уставился своими буркалами.
– Да, я – господин Свободомыслящий. – Гигант шутовски раскланялся, но я, не уверенный, что справлюсь с ним голыми руками, остался недвижим. – А вот ты кто? И существуешь ли вообще? Или ты – очередная моя галлюцинация?
– Кхм, – задумался я. – Пожалуй, я все-таки существую.
– Докажи! – заинтересовался Обод.
– Ну, – развел руками я, – к примеру, я мыслю. А следовательно…
– Да-да, знаю, – отмахнулся он. – А что же ты мыслишь?
Я вновь задумался. Крепко. Вполне вероятно, что от этого зависит моя жизнь. А потом полез в нагрудный карман пиджака и с некоторым трепетом достал фляжку. Немного помята, но цела, слава Богу.
– Я мыслю – надо бы выпить.
– О! Это дело, – обрадовался черный и уселся за стол.
***
– Люди дегра… деградируют! Жрать, срать, ржать – все что им надо, – чуть заплетающимся языком произнес Обод. Я серьезно кивнул и разлил по новой. – О душе никто не думает, только о теле. Не стремятся к звездам, а пекутся о своих огородах… тьфу, мерзость! Как хорошо, что я не человек!
– А кто? – От изумления я едва не пролил водку.
Черный немного помолчал, а потом воздел руки и торжественно произнес:
– Я – Бог.
– А, – успокоился я, – это верно.
Мы выпили. Четвертая – или пятая? – бутылка подходила к концу. Коньяк из фляжки мы уговорили в два глотка. Потом допили початую морячком. Потом Обод достал из-под стола еще ящик.
Такой сюрреалистической пьянки у меня еще не было. Да и слава Богу, наверное. Два громадных жлоба угрюмо накачиваются средь растерзанных тел – хоть картины пиши. На обоих маски – Обод глушил горькую прямо через прорезь, я, подумав, свою шапку просто немного подкатил. Сочтя, что мой небритый подбородок от человеческого почти не отличается. Собутыльник не возражал. Зато болтал за двоих. Я его почти не слушал, только поддакивал, да старался не вырубиться. Где у него самую малость стал заплетаться язык, там у меня отказали ноги. Хорошо, что мы сидели. А вот Валера так и остался лежать на полу. Крепко же его приложило… хорошо, если вообще жив еще.
– Вот чего стоят эти все, как ты говоришь, достижения цивилизации? – разорялся, меж тем Обод.
Я, естественно, ни о каких достижениях не говорил, но счел нужным кивнуть.
– Вот предположим – предположим – попал ты в прошлое, век эдак в одиннадцатый, а с собой у тебя флешка. На ней – все знания человечества. Все, вообще все. Думаешь – круто? Думаешь, быть тебе королем среди дикарей?
Я неопределенно хмыкнул. Знать бы, что такое эта флешка…
– Черта с два! – торжествующе расхохотался Обод. – А как, как, скажи на милость, считать информацию с флешки в одиннадцатом веке? А? То-то же! А сам ты, брат, не стоишь ничего. Ни-че-го! Вот ты знаешь, к примеру, формулу пороха? Вот! А как из нефти сделать бензин? Тоже нет! Так что, ждет тебя в одиннадцатом веке, в лучшем случае, виселица. И никакие достижения не спасут! Ха-ха!
– Ага, – подтвердил я, окончательно потеряв нить.
Мы выпили еще. И еще. Обод говорил. Что-то странное, иногда – очевидное и ребенку, порой – абсолютно непонятное. Перед газами у меня заплясали цветные круги, комната качалась и постепенно уплывала куда-то вправо, заставляя хвататься за стол в поисках опоры. Было очевидно, что скоро я отрублюсь, и тогда нам уже не выйти отсюда. Добродушный-то он добродушный, этот псих, но порежет нас на кусочки с той же доброй улыбкой, что сейчас, вероятно, блуждает на его роже под маской. Наверняка. Воспаленный мозг из последних сил искал выход. Вдруг, что-то в плавно струящейся речи Свободомыслящего привлекло мое внимание.
– …все мы носим маски, дружище! Никто не знает, какие мы настоящие. Даже мы сами. Так и живем в придуманном мире среди ненастоящих людей…
Вот оно! Мой шанс. Я сосредоточился, и пробормотал:
– Так давай снимем их!
– …инфантильные. А? Что говоришь?
– Давай, говорю, снимем. М… маски.
– Снять маски? Ты серьезно?! А что… может сработать! Давай, брат! Начинай!
– Н-не, – покачал головой я и едва не упал. – Ты первый.
– Н-не понял! Ты меня уважаешь?
– Ну. Потому ты и первый.
– А. Ну да. Правильно.
Затаив дыхание, я следил за ним. Длинная лапа заторможено поднялась, изогнулась, ушла за затылок. Покопалась, там тихонько щелкнуло и маска свалилась на стол. Я всмотрелся в открывшееся лицо. Ничего необычного – крупное, чуть одутловатое, с мелкими шрамиками от выдавленных прыщей. А может, от оспы. Пьяненькое. Обычный человек, только что громадный. Прям, как я.
– Во-о-о! – полной грудью вздохнул он. – Сразу легче стало! Катарсис! А теперь ты.
Вздохнув, я потянул вверх шапку. Сняв, скомкал и отбросил в сторону. С наслаждением поскреб взопревшее лицо. И только потом посмотрел на Обода. Тот изучал меня так же рассеянно-внимательно, как, наверное, со стороны выглядел я пару минут назад. Покачал головой.
– Ну и рожа, брат. Эк тебя. Ну, ничего. Бывает. Ты другое скажи – легче?
– Легче, – согласился я, внутренне ликуя. Еще немного… если выгорит… – Давай дальше!
– Э… куда дальше-то? – опешил черный.
– Дальше – маски снимать, – как можно бесхитростней пожал плечами я.
– А. Точно!
Вновь неведомо откуда появился тесак. Обод посмотрел на него, резко выдохнул, и ткнул себя куда-то под ухо. Крякнул… и повел рукоять вверх. С отвратительным треском взрезая кожу, лезвие описывало неровный круг, брызгала кровь. Меня едва не вырвало, я смотрел, и все еще не верил, что он на это пошел.
– Приросла, – простонал Обод, и рывком завершил круг. Лицо, грудь, стол, все обильно залило красным, но псих все еще двигался. Неверным движением ухватился за лицо, и потянул… тут уж я не выдержал. Рухнул под стол и опорожнил желудок. А через несколько секунд рядом повалился Обод. Без лица.
– Готов, – прошептал я и отключился.
***
– Счастливы приветствовать вас в нашем заведении, – в пояс поклонился дворецкий, швейцар, а то и сам мажордом – все еще не умею в них разбираться. В общем напыщенный тип, разодетый как маршал, и заведующий всем в ресторане. Едва не повизгивающая от удовольствия Света в роскошном платье важно кивнула типу, я постарался скопировать ее выражение лица, но едва ли мне это удалось. – Мы всегда рады друзьям Корнея Святославовича. Располагайтесь.
Мы прошли в зал, полный разряженных павлинов обеих полов. Глядя на нас, они пучили глаза и перешептывались, но первый, наверное, раз в моей жизни в этом шепоте не было презрения, негодования, гнева. Одно лишь опасливое уважение.
– Ну, этого ты хотела? – спросил я, наклонившись к девушке. – Я теперь как бы крутой.
– Да, Оря! Ты чудо! – довольно прощебетала в ответ она. – Я всегда знала, что ты добьешься успеха. Я в тебя верила.
– Ну вот и славно.
Подошел еще один холуй, принял заказ – я всецело положился на выбор спутницы, все равно из еды различаю только мясо и не-мясо – и отчалил. А Света, вдруг начав поглядывать на меня как-то масляно, спросила:
– Оря… а ты никогда не задумывался о детях?
– Что, прямо здесь? – поперхнулся я. – Ну, в принципе, можно… только в зоопарк я их водить не буду. |
Рассказ открыт для комментариев