 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Не знаю, был ли он когда-нибудь растерян, смущен, озадачен и рассержен одновременно, причем до такой степени. Темные глаза хмуро уставились прямо в лицо, оторвавшись от моих бумаг:
- И что? Это серьезно?
- В высшей степени.
- Но…
- Готов приступить к работе хоть сейчас, – надо ковать железо, пока оно горячо. Тем более, самая верная тактика в моей ситуации, это постоянное наступление.
- … место занято, – непривычное состояние не помешало ему ответить жестко, в упор разглядывая меня с легким оттенком презрения. Тот еще кадр. – И ты не из номенклатуры.
- А есть такая?
- Хм, сомневаешься?
- Нет, но… - теперь наступила моя очередь тянуть это но. С подобной точки зрения данную проблему я не рассматривал. Что их общество закрытое, это и к гадалке не ходи. Никто не задумывается, но без сомнения, это так. Хотя к ним и удается иногда попасть – но какова цена вопроса! Как всегда – это основное, и не каждый может и готов столько платить.
- Ты хоть что-нибудь про нас знаешь?
- А как бы я вышел на Вас лично? – я умудрился сделать сразу два ударения, выделяя «Вас» и «лично».
Его немигающие глаза по настоящему прожигали насквозь. Закружилась голова, и от греха подальше я уставился мимо, смотря куда-то за спину – не стал бороться на его поле. Ведь не сомневался в неслабых возможностях. Такой на раз загипнотизирует, если не выкинет чего похлеще из весьма богатого арсенала. Думаю, второе гораздо вероятнее. Пока подождем.
- Ну и как же?
А вот этого я не собирался рассказывать. Ему надо – пусть и разбирается, поэтому демонстративно пожал плечами, все также стараясь смотреть таким образом, чтобы не тонуть в бездонных глазах. В его руках находится весьма серьезная бумага, и со мной он ничего не сделает, даже если захочет. Так меня заверили. А он захочет. Не сомневаюсь.
- Вообще, ты не наш.
- Можно просто на Вы.
- Хм. Обойдешься, – сейчас он уже не скрывал злости, досада легко читалась на жестком, будто вырубленном из скалы, лице. При этом я совершенно точно знал, что передо мной сидит Великий мастер интриг, которому верить, то же самое, что доверять самой продажной девке, зарабатывающей на хлеб с маслом своим телом. Хотя обижать ее не стоит: на самом деле ей веры больше.
Может меня хотят разозлить?
Я демонстративно промолчал.
Поизучав мой вид, его глаза снова уставились на документ в руках. Он был качественным. Сказал бы даже – идеальным. Но самое главное, на нем стояла печать. Мне было весьма сложно ее получить, но теперь она решала все. По сути дела, именно ее присутствие делало представленное еще и моей охранной грамотой.
- Ты действительно не наш, – он сделал паузу, что-то обдумывая. – Кое-какие слухи сюда доходили, но я им не верил. Такого никогда не было. Тем не менее, я смотрел твое дело. На всякий случай. Внимательно смотрел. В нем сделаны купюры. Оно скорее, само сплошная купюра. Поверь ему, так тебя как бы и нет, если не считать фамилии с инициалами. Не просветишь?
Моя полуулыбка говорила сама за себя.
- Такого не бывает.
- Не было до сих пор, – я счел необходимым вмешаться и вернуть его к основному вопросу, который предстояло решить. Мало ли чего не было до меня. Сейчас я здесь, и этим все сказано.
- Информация по тебе закрыта, сам ты провернуть такое не смог бы, – он утверждал, на самом деле спрашивая. Ждал, чтобы я подтвердил, или опроверг?
- Попасть ко мне на аудиенцию без моего согласия в принципе невозможно. Но у тебя получилось даже это.
- Получилось, – зачем оспаривать очевидное.
- При этом договор, - он тряхнул бумагой в руке, - составлен высококлассными специалистами – не подкопаешься. Ваша братия предусмотреть все не в состоянии – мозги не для того предназначены, – он хмыкнул. Вот гад, я ему это пренебрежение припомню, ей Богу. Дай только решить вопрос.
- Значит? – в разговоре повисла пауза, но никто не спешил ее разрывать. Я тем более не собирался этого делать. Сам сказал, сам пусть и заканчивает.
- И при этом нет никаких следов.
- Точнее, Ваших возможностей не хватило, чтобы их установить, – я бил по больному, и это больное отражалось на его лице. Похоже, старик за столько то лет просто расслабился – ведь не припомню, когда последний раз хоть кто-нибудь сумел натянуть ему нос. Стало общим правилом, что все происходит с точностью наоборот. Вот он и не владеет лицом – отвык проигрывать. Надеюсь, то ли еще будет.
- Прижать бы тебя, да горяченьким, - он мечтательно окинул меня взглядом, - чтоб до косточек.
А вот это хрен.
– Ну, баньку то я и так люблю. А в остальном… - не дам ему шансов даже на словах поглумиться. Не для того я здесь, – в остальном, такие вещи выбираю сам. Да-с.
Он еще раз оценивающе пробежался взглядом по мне, как будто прикидывал, как лучше разделать такого необычного барана – по привычной схеме, вроде как не получается, а как это сделать по иному, пока не понятно. И это для него удивительно.
- Ну, так что ж, в моем хозяйстве, - он сделал нажим на последних словах, - тебе подобрали бы все по вкусу, – он рыкнул, показав великолепные зубы и сверкнув тщательно выбритым подбородком. Наверное, такой у него смех. – По нашему вкусу. Именно там место таким, как ты, – он опять рыкнул. – Вот бы где смог стать одним из нас, если бы захотел. Взгляд изнутри, так сказать.
Все манеры подчеркивали, что несмотря ни на какие бумаги с высочайшими печатями, главный здесь он. По-другому и быть не могло. Ведь власть не просят, ее берут. Именно так он всегда и поступал до настоящего момента, и теперь, похоже, тоже сдаваться не собирался. И, тем не менее, видно, что старикану непривычно в подобной ситуации. Даже у него сильны стереотипы, и давит опыт успехов, от которых непросто отойти.
Он тем временем добавил: - По служебной лестнице поднимаются постепенно.
Ну, эти сказочки пусть рассказывает другим. Дорога по лестнице – это для простых, сам то он исключение. Его путь был совсем иным, что известно всем. Пусть знает – он не единственный, кто может также.
- Похоже, Вы не совсем понимаете ситуацию – по мне уже принято решение, и его оспаривать Вы можете сколько угодно, но не здесь, – я автоматически покосился вверх. – Это, во-первых, а во-вторых, я не Ваш клиент, и в Вашем, - последнее я выделил, сделав при этом совсем по театральному многозначительную паузу, - именно в Вашем, хозяйстве, как-нибудь устроюсь самостоятельно. И что главное, свои служебные обязанности я хорошо представляю, – и, не удержавшись, похвастался: - Я долго готовился.
- Ну, пока ты в должность не вступил. Бумаг мало, без процедуры такое не делается.
- Откуда Вы знаете про процедуру, если прецедента не было? – вот это мне было очень даже интересно. Ведь сам был страшно удивлен, когда понял, что и в канцелярии не представляют, как надо проводить вступление в должность. Опыта то нет. Все приходится выдумывать на ходу и следовать интуиции.
- Ну, такое нельзя не чувствовать. Просидел бы я на своем месте, если бы не понимал больше того, что до меня доводят. Вот и в твоем случае – сдается мне, что попользуют тебя в темную, а потом за ненадобностью выкинут куда подальше, как только выполнишь задуманное. Не тобой задуманное, – он предостерегающе резким движением выставил в мою сторону открытую ладонь, и я подобрался – думаю, так он меня проверяет, или усыпляет бдительность, а потом как Штирлиц бедного Холтофа – бутылкой по голове, и полетят из глаз звезды. Это я метафорически. – Но еще много чего можно изменить, пока не поздно.
Ну, лукавый тип. Иного ожидать и не стоило. Проще говоря, пока это пряник, который он кладет в мягко застеленную постель. А потом вместо постели, предложенное место окажется прокрустовым ложем со всем вытекающим из него.
- Не задуманное, а предначертанное, – не удержавшись, я поднял вверх указательный палец. В конце концов, он сам должен понимать всю ситуацию и мое место в ней. Да и понимает, иначе действовал бы куда жестче и агрессивнее.
- Думаю, канцелярия сама запуталась – там вечно не знают, чего хотят. Кто бы смог нормально поставить работу в этой области, если б не Я? А там, - он тоже поднял палец в сторону верха, - или совершенно не представляют обстановку на местах, в которой приходится действовать, или же поступают из таких странных побуждений, что про результат можно не говорить.
- А работа здесь сложная, – продолжил он. – И погрузиться в нее вот так сразу – верх безрассудства с твоей стороны. Ведь не думаешь же ты, что участие в подобных интригах, сойдет с рук кому либо. Ты пришлый, - глаза буравили меня. - Ведь так?
Нечего распространяться про себя. Я очень рад, что мое дело в полном объеме для него закрыто. Возможно, часть его растерянности и от этого. Он ВСЕГДА мог знать все что хотел, если это не касалось самого верха. А сейчас, несомненно, касалось. Поэтому в действительности, моего дела он мог и вовсе не видеть – кто б его подпустил к абсолютно секретной информации? Скорее всего, все остальное тоже притворство – даже сведения про мою фамилию и инициалы.
- Подумай, - в голос вплелись сочувственные нотки. – Я бы мог помочь. Подсказать. Зачем торопиться?
Передо мной сидела сама доброта и забота о моей судьбе. С огромным камнем за пазухой, как я понимал. Его идеальный костюм, строгий темный галстук и глаза, прятавшиеся за очками в золотой оправе, казалось, свидетельствовали о заботе. И ничего более. А кто ж только что пел про горяченькое? Попробуй, развесь по наивности уши – потом мало не покажется.
- Всегда есть варианты.
- Ну да, - не удержавшись, я фыркнул. - Вы всегда были Мастером интриг. Не зря канцелярия никогда не могла совладать с Вами.
- Про нас много пишут, и в первую очередь про меня. Не забывают и саму организацию, да и моих сотрудников, – он задумчиво вернулся к листам. – Ты мог почерпнуть сведения оттуда. Но кто же верит письменным источникам? Они врут. И всегда врали. Так повелось изначально. Поверь мне. Человеческая природа весьма лжива и коварна. Написанному верить нельзя. Ни в коей мере.
- Никому верить нельзя. Мне можно, - не удержавшись, хмыкнул. - На моей Родине такое проходили. Даже кино снимали.
- Мне можно, - подтвердил он с готовностью, а ухоженные руки все также строго-задумчиво крутили документ, не зная, что с ним делать. Понимаю – не будь высочайшей печати, не было бы и проблемы со мной. А печать кому-либо не поставят.
- Мы могли бы продумать временный вариант, чтоб втянуться. Заместитель – это очень хорошее начало для тебя, поверь огромному опыту. Заместитель, - он уже видел возражения на моем лице, но продолжил, - допустим, по общим вопросам. Ни за что, фактически не отвечаешь. Нос при этом, можешь засунуть куда угодно, работу выполняют другие. Ты же при должности и в почете, потихоньку готовишься к самостоятельной работе, нарабатываешь опыт, получаешь необходимые знания и умения, привыкаешь к обстановке, учишься, но при этом тебя уже боятся, - он сделал паузу, подчеркивая последнее обстоятельство. – А значит уважают. Ну и, разумеется, пользуешься всеми доступными возможностями, представляемыми нашим ценнейшим сотрудникам. Такого у тебя раньше никогда не было. Я уверен.
Он уверен. Я скривился. Пусть пока поговорит.
- Я работаю с типовыми договорами, но для тебя, конечно же, будет сделано исключение. Мы обговорим особые условия. Лично для тебя. Поверь, история не знает прецедентов. Ни один сотрудник, подчеркиваю – ни один и никогда, не имел подобного. Ты будешь первым и единственным.
- А я и так первый и единственный, – я сказал сущую правду.
- Но так ты получишь поддержку всего коллектива. Если будут интриги, я помогу справиться. А поверь, они будут. Тебя обязательно захотят загнать на дерево, и посмотреть, насколько ты крепкая и умелая обезьяна. И все равно ведь ты не знаешь специфики работы. Ее не может знать никто, кроме нас. Поэтому без настоящей поддержки, никак.
Не заметил, как он это сделал, но его вторая рука уже протягивала в мою сторону небольшой лист. Я непроизвольно отодвинулся.
- Мой настоящий договор у Вас в другой руке, вообще-то. Не вижу смысла заменять чем-то иным, заведомо худшим, - сарказма не сдерживал. Ясно, что в этой конторе, меня однозначно захотят обуть не в самую лучшую и удобную обувь. – Давайте лучше пройдемся по нему.
- Надо ли торопиться? Вернуться к нему всегда успеем. Подумай о перспективах, о моей, - он повел рукой в неопределенном жесте, - о нашей поддержке. Это более интересный вариант. Ведь за результаты по любому спросят. А так, по сути, на тебя будут работать все, и при этом ты будешь прикрыт нашими опытными спинами.
- Меня интересует самостоятельная работа.
- Вакансия занята.
- Во-первых, это не проблема, - я кивнул в сторону бумаги в его левой руке, грубо намекая на огромную печать, что самое главное для меня и моей безопасности на данный момент. - А во-вторых, это не моя проблема, - я снова качнул головой в его сторону. В конце концов – все уже решено, надо только исполнить.
- Да нет – проблема, да еще какая. Организация должна работать устойчиво, и всякие эксперименты, необдуманно проводимые канцелярией, на пользу никому не идут. Они не признаются, но ведь все началось с ошибки, с их огромного ляпа. Об этом знают даже дети. Такой прокол в самом начале непростителен и не вызывает доверия.
Я понял, что он имеет в виду, хотя варианты всегда существуют.
- Надеюсь, Вы не имеете в виду проект Самого…? Знаете ли…?
- И его тоже. Изначально там были грубейшие просчеты – я бы сделал все по-другому, – в глазах появилось мечтательное выражение.
- Но ведь это не Ваш проект!
- А зря, - выражение не изменилось. – Результат был бы лучше, он был бы качественнее, и, вообще, он был бы другим – не пришлось бы постоянно устранять отклонения от задуманного. Проект обязан выполняться автоматически. Мы бы изменили все, начиная с устройства и заканчивая декларируемыми целями.
- Инициатива твоя? – переход был быстрым. Похоже, он не может пока разобраться в интриге, пытается вычислить, кто закрутил. Информации ноль – под носом только явные последствия. Исключительная ситуация. Неужели Сам решил? Не может поверить? Ожидал бесконечного терпения? Хотя так и есть, но вот ведь как все может повернуться неожиданным образом – решение теперь принимать не ему.
- Может не надо искать злых козней, - я не собирался расшифровывать всю подноготную вопроса. - Вы сами только что дали ответ. Проект должен выполняться, его надо поддерживать. В этом – все.
- Ну, это только твои мысли. Ему всегда была выгодна моя позиция – не надо признаваться в своих ошибках, а обо всех недочетах, порой крайне серьезных, всегда есть кому позаботиться. Мы, по сути дела, ассенизаторы, устранители негативных последствий. Мы храним его репутацию. И он ничего не хочет менять.
- А я?!
- Это не то, что ему надо. Не те перемены.
- Не Вам решать, - пустой разговор начинал надоедать, но было бы роскошью нервничать в его присутствии. Все необходимые документы у него на руках – пусть принимает решение. Надо – подтолкнем.
Он снова посмотрел в мою сторону, неожиданно широко улыбнулся – я даже удивился, насколько нормально и естественно смотрелась улыбка.
- В любом случае, решения в данный момент не будет. Последствия катастрофичны для всех. Я должен проконсультироваться. Не понятно, почему мне не сообщили об этом напрямую? Более того, такие вещи должен доводить до меня Сам.
- А на руках у Вас что? Его знака недостаточно? Ведь подделать печать невозможно никакими силами, и Вы это отлично знаете. Его решение у Вас в правой руке. Ситуацию Он знает прекрасно, осталось только выполнить, как Вы говорите, процедуру. Так в чем же дело?
Он опасливо прикрыл лист с печатью, положил вторую руку поверх заглавного листа, на секунду сосредоточившись, и что-то прошептал.
- Да не подделка, – я решил вмешаться.
В воздухе вспыхнуло ярким, и ничего не произошло.
- Убедились?
- Похоже на программу «Эволюция»? Хм. Не думал, что Он пойдет настолько далеко. И как всегда не представляет всех последствий. Придется кому-то еще и это разгребать. Кстати сказать, не самая лучшая его задумка. И весьма опасная. Никто так и не знает, куда она приведет, – он бормотал себе под нос, но, находясь на расстоянии, я умудрялся все отчетливо слышать. – И главное – зачем? Проверим…
Полыхнуло огнем – жарко, мгновенно, ослепительно ярко и в сопровождении грохота. Горный обвал, не меньше. Мир сомкнулся, издав яростный звук, рвущий все. По-моему, колыхнулось даже пространство. Оно качнулось и пошло волнами, постепенно затухая. Меня отбросило на несколько метров в сторону, на ногах я не устоял, беспомощно завалился на спину, и несколько раз перекувыркнулся.
Чтобы придти в себя, понадобилось время. Я медленно очухивался, мотая головой – в ней шумело, а в груди затаилась тоска.
Виновник был цел. Более того, если не считать определенного изменения одежды и внешности, он очень был даже ничего. Только золотые очки смело напрочь, разметало его густую шевелюру, сильно повредило костюм, не принеся вреда самому владельцу. И он даже не выглядел испуганным – так, немного обескураженным, и все.
- Ого, они поставили гриф высшей секретности. Однако, – бормотание не изменилось. Сквозь туман в глазах, я видел, что мои бумаги уцелели. А чего он хотел? Печати ставят не для того, чтобы их взламывали.
- Ты… - я еще не владел своим голосом.
- Все будет нормально, - он с усмешкой пренебрежительно махнул рукой в мою сторону.
- … должен знать, в моем договоре нет таймера, в него просто встроен счетчик попыток, и ограничитель уровня опасности. После этого… - все же я приходил в себя гораздо медленнее, чем хотелось бы, - процедура запускается автоматически.
- Попыток сколько?
- А хрен, тебе.
Я видел, как он колебался, взвешивая в руке мои бумаги. Не в его власти, что-то изменить таким образом.
- Документ полностью согласован. Я повторяю – полностью. Не только Сам, но его завизировали и все остальные. Каждый приложился своей печаткой, на что ты не обратил внимания. Нет только твоей, но ее и не будет.
Вот теперь его начало пронимать: - И зачем ты согласился? Да и какова цена? – он на секунду замер, как бы прислушиваясь, и качнул моим договором. – Стандартная. Почему они на это пошли? И я не чувствую в тебе особой силы. Вон как перекосило – а ведь это даже не цветочки, и даже не их преддверие.
- Должность важна, - голос был хриплым. - А себя вспомни молодого – надо время, надо желание, и надо приступить к служебным обязанностям. И не надо лезть не в свое дело, – я сам не заметил, как перешел на ты. – Правил не знаешь? Или мы заканчиваем балаган, или все произойдет автоматически.
- Шеф, - не вовремя возникшая секретарша была изрядно помята. – Там по чрезвычайному каналу …
- Изыди, - шеф махнул рукой, и снова застыл. Затем, не меняя позы, одним движением привел себя в порядок.
- Это настоящий заговор. И все же такое невозможно, – он снова уставился на меня, теперь без усмешки, и без иронии, совершенно по серьезному. – Рушатся основы мира. Этим всегда занимались мы. Наше предназначение именно в этом, чтобы не думали и не говорили посторонние.
- Нет никакого заговора. Первичная инициатива исходила от меня.
- Ты уверен?
- Да.
- И платы не боишься?
- Ну, ты же сам именно так и работал все время, и не боялся предлагать ее своим … клиентам.
- Во-первых, это работа, во-вторых, хобби, в-третьих, образ жизни, в-четвертых, предназначение. Но я про другое – выдержишь ли? У вас у всех есть слабое место, являющееся предметом нашей деятельности. Куда его денешь?
- Ты же сам сказал – в этой части договор стандартный. Туда и дену.
- Банально. И не забывай про процедуру – ты станешь другим. Совсем. Здесь не властен даже Он.
- Я готов.
- Их даже не испугало отсутствие вакансии, – он все еще обсасывал эту мысль. – Место занято. Я тебе говорю – место совершенно занято. Не получится, – голос загремел подобно горному обвалу. Что у них тут, постоянно такая сейсмическая зона?
- Я сломаю печать.
Он громогласно расхохотался, закинув вверх подбородок.
- Ты знаешь, чем это грозит тебе, сделавшему такое, если конечно получится? – он не мог успокоиться. - Смерти не будет. Ее в таких случаях не бывает ни у кого. Даже я не справился бы, а со мной ситуация иная. Смерти не будет, – он с нажимом повторил фразу.
- Небытие. Я в курсе. Но это если в договоре не оговорены особые условия, – мой голос был совершенно спокоен.
- А печать, ей ничего не сделается. Ее нельзя уничтожить – только вместе с этим миром. И то, сомнительно.
- И это я знаю, - моя рука нырнула за пазуху, нащупывая свиток. – И не только.
Его глаза замерли на том, что я вытащил на обозрение. Готов биться об заклад – он его узнал сразу.
- Где взял?
- Угадай с трех раз.
- Канцелярия такое сделать не может – не в ее власти.
- Так ты выполнишь процедуру согласно договору? Или как? – я поигрывал свитком, ощущая всю его тяжесть – в себе он содержал целый мир – тяжелый и грозный, но он был у меня в руках.
- Тебя ждет смерть!
- Так о чем и речь.
- МЕСТО ЗАНЯТО, ВАКАНСИЙ НЕТ! – от грома дрожала Вселенная, но я был спокоен.
- ЭТО МОЕ МЕСТО! – с дьявола слетела вся позолота – теперь я мог лицезреть перед собой ревущее чудовище огромных размеров. Пропал костюм, человеческий облик, изменилось пространство – даже свет съежился, стараясь побыстрее покинуть это место. Остались только темно-красные и алые цвета, напоминающие свечение тлеющих на пожарище головешек.
Внизу в сопровождение далекого глухого гула дрогнуло и пошло шевеление. Прямо под нами, как на фотографии, неторопливо проявлялась вершина гигантской горы под темным небом, окунувшим все и вся в совершенно мрачные тоскливые тона. Мы оказались на самой вершине на небольшом пятачке, со всех сторон обрывавшимся в бездонную пропасть без конца и без края. Темное бурлящее нечто шевелилось в далеком низу. И все равно было понятно, что пропасть бездонна и бесконечна. От одного взгляда в нее захватывало дух, и кружилась голова.
Внезапно со всех сторон раздался многоголосый хрустальный звон – будто рядом в большом количестве лопались струны неведомого музыкального инструмента. По густому красному туману, в который превратился сгустившийся свет, пошли мелкие разряды малиновых молний.
Я замер, непроизвольно напрягшись всем телом, и ожидая любого подвоха. Теперь по застилавшему весь обзор колоссальному чудищу пробегали красные сполохи, и казалось, что под ними начинает жить своей отдельной жизнью каждая, даже мелкая часть этой древней сущности. Ад проявлял себя во всей красе, играя цветом и звуком – меня окружала красота, но она была страшной. Свет давил как могильная плита.
Потянуло серой.
Я лишь успел это осознать, как вдруг сверкающие молнии зачастили в едином ритме, многократно усиливая звон, и тут же многие из них неожиданно замерли, прямо повисли, застыли в пустом, но при этом, дающем впечатление кисельной густоты, пространстве. А затем поползли, будто швы на гнилой материи, неотвратимо превращаясь в дыры различной величины.
«Голландский сыр» - единственное, что пришло в голову.
И тут же из дыр, как из нор, полезли черти и чудовища самого различного цвета, вида и размера. Некоторых по габаритам можно было сравнить с бегемотами, но была и совершеннейшая мелочь, размером с кошку. Они жадно хватались за рваные края отверстий, с рычанием и повизгиванием вытягивая себя к нам, а глаза, пошарив в окружающем пространстве, неизменно натыкались на меня и уже не отрывались. Вся эта живность проявилась не только вокруг, но даже сверху, грозя в любое мгновение свалиться прямо на голову.
Я всей душой, а не только взглядом, ощущал их злобу. Даже у тех, кто не осмеливался сразу рвануть на эту сторону, а лишь с настороженным любопытством оценивал обстановку, недобро посверкивая из глубины глазами.
Свет!
Яркий. Белый. Всепоглощающий.
Я вдруг понял, что слышу уже не звук лопающихся струн, а смертельное визжание чудовищ.
Печать на моем договоре разгоралась небесным сиянием, освобождая пространство от непрошенной нечисти. Не повезло тем, кто успел почти полностью вылезти из своего мира – их тела вываливались, по пути успевая раствориться в свечении и бесследно исчезнуть. Кто-то отпрянул, я видел исчезающие кроваво-красные глаза в пропадающих дырах. Свет, как огромная кисть, очищающим движением смахивал не только чертей, но и многочисленные отверстия, убирая ноздреватое пространство.
Я поднял свиток выше, чтобы это было хорошо видно дьяволу, застывшему истуканом передо мной. Мы снова оставались одни.
- Или ты выполняешь предначертанное или я ломаю Небесную печать в твоем договоре с НИМ, что означает то же самое. Но это, твое небытие. И только. Место освобождается – пришли времена перемен.
- Но у тебя же есть душа!? – Сатана взвыл. – Это невозможно!
- Тем не менее.
- В Небесной канцелярии всегда глупцы сидели, но чтобы такое придумать … Ренегаты, предатели, экспериментаторы. Как они могли отдать тебе в руки … А их новомодное стремление к прогрессу... Властелин Ада я – так было всегда. Я глава злых духов, – он понизил голос до рокочущего шепота: - Ты хоть это понимаешь?
- Ничего личного. Это прогресс. Новое должно пробить себе дорогу.
- Но здесь ты просчитался, сын Адама. Я всегда стоял за спиной человечества и знаю каждый его шаг. Я – Собиратель Душ, и ты не исключение – место твое в Аду, его на всех хватит. И главное – я в нем Хозяин. Все равно твоя душа его не минет.
- Да, она должна достаться тому духу, что заберет меня, - я вскинул голову. – Тут ты прав. Но я защищен печатью. Ты должен ее сломать, тем самым, полностью перебрасывая меня в ваш мир, а себя, освобождая от должности. Появляется вакантное место. Одно. И я его занимаю. Мое будущее – быть Смотрителем Нечисти. И соответственно, моя душа достается мне же. Вместе с должностью. Теперь мне здесь наводить порядок – это мое место! Таков Его План. Ты был при деле, пока у нас не развились души. Это, - я понизил голос, но застывшая статуя Сатаны внимала каждому шороху, - нормальная ЭВОЛЮЦИЯ – Страж с душой.
|
|
|
|
Время приёма: 18:16 11.04.2010
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев