Очень жизненный рассказ. И познавательный. Почему жизненный? Потому что всё, как в жизни. Вот, скажем, описывает автор новосделанного персонажа. И этому новосделанному делает Создатель (ага, это в раске персонаж такой! я тоже сначала подумал, но это не так) бабу. В смысле – женщину. И что? А ничего. Со стороны новосделанного – ничего. Абсолютно. И бёдра у той ба… э-э-э… женщины крутые и грудь выпуклая и глаза большие – всю мыслимую палитру автор использует для описания женской красоты неземной. И ГГ с бабой этой Создатель этот на ночь одних оставляет – а ГГ знай с ней познавательным процессом занимается. Да нет! Не тем познавательным. А математикой, там, естествознанием и прочим художественным чтением. Короче, саспенс нарастает. И когда от саспенсу уже невмочь, линяет баба налево. Этот олух, ГГ который, пытается её остановить. Приводит убийственные аргументы: нельзя, мол, Создатель запретил, ай-яй-яй, мол, нам, чего доброго, а-та-та будет… Кретин. Баба, понятное дело, его не слушает и, несмотря на все запреты, налево уходит. И это очень жизненно. Потому что в жизни ежели с ба… э-э-э… с женщиной по ночам только математикой с алгеброй заниматься – она обязательно уйдёт. Если не верите, можете, конечно, проверить, но проверять не советую, потому что именно так и случится. Уйдёт. Налево ли, направо ли – об этом не беспокойтесь, она-то найдёт куда ушлёндать. И наберётся там всего и по-всякому. Так в рассказе этом и есть. Возвращается, значит, баба к олуху своему – сама не своя. Вся в эмоциях и лицо другое. Кстати, о лице напомните мне чуть позже, там тоже интересно. Так вот, как и в жизни, набралась баба многого на стороне и олуху своему всё это и принесла. Кстати, прекрасная иллюстрация к эпидемиологическому закону: ежели популяция разобщена с источником инфекции, то никакого эпидемиологического процесса не имеет места быть, стоит одной особи эту инфекцию на стороне подхватить – и вот вам, пожалуйста, распространение последней в прежде здоровой популяции. В рассказе эта закономерность очень хорошо проиллюстрирована. Возвращается, значит, баба с ночных своих странствий и уже через короткое время с ГГ, прежде невинным, всё происходит. И тут является Создатель и удовлетворяется концом опыта. Это учёный, оказывается, был. Великий, само-собой. Который знал, что роботы отличаются от людей, но не знал чем. А вот баба нагуляла, мужичка своего нагулянным одарила – учёный-то и увидел, что созданные им роботы стали людьми. Как мало, оказывается, им для людей не хватало. Персонификации не хватало. Персонифицировались – и стали людьми. Что такое «персонифицировать»? Я почём знаю? У меня сложилось впечатление, что и автор сего рассказа не знает. Нет, слова-то он в объяснение говорит, но я в эти слова как-то не особо поверил. Да и неважно это. Должна же быть в художественном произведении некая загадка? Вот она и есть. Что лицо? Ах лицо. Да. Спасибо, что напомнили. Лицо у людей, пишет автор, часто меняется. Ну, это понятно. Вот у меня алкаш знакомый есть, так у него, пока он не опохмелится, такое лицо… Оказывается, как автор рассказа говорит – это называется эмоциями. Как лицо изменяется – это, значиться, эмоция. Надо же… Надо будет на алкаша моего знакомого повнимательней посмотреть, я-то до сих пор думал, что лицо у него такое от алкоголизма, а оно вот чего оказалось… Просто эмоциональный он донельзя. Отсюда и лицо такое… хоть святых выноси. Говорю, же – очень познавательный рассказ. Автор там множество истин для познания приводит. Вот, например, такая: «Женщина, – это великий учёный у автора говорит, – она тоже человек». Вот так-то вот!
|