Отличный рассказ. У меня одна претензия к автору: непропорционально мала художественная составляющая. В социальной фантастике особенно важно не скатиться в публицистичность. У вас, автор, выдержать равновесие, на мой взгляд, не получилось. А судя по очень хорошему языку – могли бы. А что волну поднял рассказ, так все хорошие произведения социальной фантастики поднимают волну, жанр такой. А ваше произведение – хорошее. Всё правильно. Насчёт остального, что вам тут понаписали… Легче всего сказать, что рассказ ваши критики не поняли. Но я пессимист и мне кажется, что дело обстоит хуже: подсознательно не захотели понимать. Потому что так проще жить. Проще жить, когда вокруг наши – молодцы, а не наши – дрянь невообразимая. Но это именно та простота, которая, по русской пословице, хуже воровства. А ваш рассказ отличный именно потому, что, как и подобает настоящей литературе, основан на понимании того, что реальная жизнь – не так проста. Вот мы с женой в прошлом месяце неделю в Гданьске провели. Выбрали «апартамент», переделенный из обычной квартиры в обычном доме и стали вести жизнь обычных горожан на отдыхе. Поселились со специальным прицелом: за одним углом Гданьск Глувный, откуда на SKM 20 минут до Сопота, а от его станции по «Монтяку» десять минут прогулки до Сопотского Мола (самого длинного деревянного в Европе). Тут и позагорать и покупаться (жена не купалась, для неё вода холодная, а мне так в самый раз), и пивка попить в уютных курортных заведеньицах. Это за одним углом от нашей «точки». А за другим Вельки Млын на канале, прорытом крестоносцами. То есть, начинается средневековый город. По нему и в его окрестностях мы вторую половину дня и гуляли. И в прогулках этих много интересного видели. Набрели, к примеру, на памятник полякам, погибшим от рук «украинских националистов ОУН-УПА». Именно так на нём написано. И я знаю, о чём идёт речь. Как знаю и об операции «Висла» в 1947 (в 1990 Польша официально её осудила). Как знаю и о том, почему суд над теми кто сжёг Хатынь (символ зверств немцев в Беларуси) был закрытым. Потому что не немцами эти исполнители были. Как знаю и о том, как жилось белорусам «за польским часам». И многое другое знаю. О чём я? А о том, что произошло в Палестине лет за две тысячи тому назад. Совершила женщина преступление, за которое полагалось забивание камнями. Закон был такой. И собралась толпа закон исполнить. Потому что хоть и дура лекс, но это закон. Но тут встал между толпой и женщиной невысокий худой человек. Был человек «равви», а значит то, что он говорит, люди слушали. И этот человек говорит: «Виновна женщина? Виновна, не спорю. Потому что грех на ней. Нужно по закону её забить камнями? Нужно, не спорю. Только вот что я вам скажу. Кто-то из вас должен бросить камень первым. Так пусть это будет тот, кто сам без греха». И что? А ничего. Рассеялась толпа. Некому было первым бросить камень. Потому что, народы тут не причём. Ни один народ. Причём тут – человек. Конкретный. И ваш, автор, рассказ хорош, в числе прочего, потому что, как и подобает настоящей литературе, именно человека он и рассматривает. И здесь даже сильно-больной выпад с Треблинкой может быть оправдан. Или напомнить кому, как использовался Освенцим в первые два годы после войны? Увы, это общий закон. Потому что и с той, и с другой стороны – человеки. А вот с человеком есть проблемы. И вы, автор, попали, в самый нерв одной из самых актуальных нынешних проблем. Чтоб не писать много букв, рекомендую почитать в сегодняшней Медузе «Интервью Ирины Прохоровой о Крыме, пятой колонне и разговоре с народом». Там много чего интересного, но вот главное, в конспекте вашего, автор, рассказа: «Я думаю, что Россия в данном случае традиционно выступает трендсеттером социальных катаклизмов. Нам долго казалось, что Жириновский — это исключительно российская аномалия, а он, оказывается, законодатель нового мирового политического стиля. Не будем забывать, что ценности современного европейского гражданского общества были порождены реакцией на ужасы двух страшных мировых войн ХХ века. Этот чудовищный урок заставил европейское сообщество сформулировать новые принципы существования: миролюбие, терпимость, нерушимость границ, ненависть к большим нарративам, к вождизму, к харизматическим фигурам, которые привели Европу к кровавым катастрофам. Проблема в том, что носители трагического опыта почти сошли со сцены и выросло поколение (или даже два), для которого Вторая мировая война — далекая, почти мифологическая история. Кризис репрезентации демократии, который в России как стране с радикальной культурой ярче виден, вообще-то происходит во всем мире: та же самая девальвация привычных терминов, тот же интеллектуальный вакуум, который заполняют собой игривые жиганы. Я помню, как в 1990-х реагировали на выступления Жириновского: он произносил чудовищные вещи, оскорблял и унижал оппонентов, бил женщин, а многие смеялись и аплодировали этому площадному театру, жестокому скоморошеству. Теперь мы наблюдаем явление Трампа, [министра иностранных дел Великобритании, эксцентричного политика] Бориса Джонсона; боюсь, в ближайшем будущем примеры будут множиться. Это очень опасная ситуация, сильно напоминающая 1930-е годы ХХ века. Как мы видим, зачарованность насилием и тоталитарными идеями вновь просыпается. Чтобы противостоять этому, придется фундаментально переосмыслить — если угодно, апгрейдить — систему демократических ценностей, разработать новую социальную метафорику, понятную и привлекательную для разных слоев общества, для отстаивания демократического образа жизни. В этом смысле что США, что Евросоюз, что Россия — мы все в одной лодке, перед лицом одной глобальной проблемы. В 1930-е годы интеллектуальное противоядие тоталитаризму в его различных изводах не было найдено, и лишь военный крах фашизма на время отвратил западноевропейское сообщество от идеи насилия как способа государственного управления. Но памятуя об историческом опыте, мы должны это противоядие найти. И я думаю, что нам всем предстоит много лет серьезной работы.» Так вот, это противоядие, о котором говорит Прохорова, оно – внутри каждого конкретного человека. Тут нет коллективной ответственности, ответственность здесь – именно что личная. Потому что тоталитаризм для личности привлекателен. При нём проще жить. А флёр «культурности=демократичности=цивилизованности» слетает на раз, достаточно дунуть ветерку. Тем более, когда память подводит. А она сейчас подводит всё больше людей. И не только в России, но и в Украине, и в Европе, и в США. Вот об этом ваш, автор, рассказ. Даже если вы и не об этом думали, когда его писали. А получилось об этом. И вас, автор, поздравляю. С тем, что у вас отличный рассказ.
|