Шар

    Я не знала, сколько еще смогу выдержать. День, два, неделю. Хотелось закричать, затопать ногами и швырнуть этот поганый мигающий шар в мусорное ведро. А потом отнести, теряя на ходу тапочки, на дальнюю помойку. И выбросить. Да, да. Прямо с ведром. Ведро я себе потом и новое куплю. И не такое – маленькое, пластмассовое, с то и дело отлетающей крышкой, а хорошее. Модное. Современное. Интересно, кстати, какие ведра сейчас считаются модными?
    Фу, хоть на минутку отвлеклась. А то ведь только и делаю, что смотрю на ЭТО. И не оторваться. А ты попробуй, оторвись, если тебе пообещают, что со дня на день вместо разноцветных огоньков шар покажет во всех подробностях последний час твоей жизни. Думаете легко?  Вот и я не могу.
    А он – как назло! Лежит себе третий день на подоконнике – аккуратненький такой, симпатичненький. И хоть бы хны! Только искры и полосы – как в сломанном телевизоре. Скорее бы уже! А то ведь свихнусь!
     
                                  ***
    Мы сидели на сереньком речном песочке, подстелив махровую простыню, и смотрели в никуда. Знаете, такой способ расслабиться? Правда лучше, если вместо узкой глубокой реки перед вами плещется и шуршит море. Ну, или хотя бы наш любимый Финский залив.
    Но с морем этим летом не получилось. А что касается залива, то пришлось бы пилить до ближайшего пляжа километров сорок. Да по жаре. Да припарковаться негде. Вот вы смогли бы мужа уговорить? Особенно, если в прошлый раз он машину поцарапал о ржавый уголок, присыпанный какой-то дрянью. Царапина-то пустяковая, в общем. Внизу под дверью. Кто смотреть будет? Но муж почему-то разозлился и на залив его теперь не вытащить.
    Тем более, купаться он не любит и загорать тоже. Разве что здесь. Потому что от домика до реки – семьдесят метров. И от пляжа до камней, с которых даже летом можно окуней и красноперок ловить – вообще фиг да не фига. Не, про красноперок я наврала. Красноперки в кувшинках клюют. Это с другой стороны от пляжа. Но тоже близко.
     Муж хабарик об травку загасил, в пустую пачку сунул.
    - Пойду, - говорит, - с удочкой поброжу. И ушел.
     А я, понятно, осталась. Лежу, загораю. И так у меня на душе спокойно, как, наверное, целый год не было. Глаза то закрою, то открою. То на спину перевернусь, то на живот. Солнышко светит, птички чирикают, ветерок обдувает. Сказка!
    Вдруг слышу – машина к пляжу подъезжает. У нас местечко, конечно, безлюдное. Но летом, особенно по субботам, бывает кто-нибудь и наведается. Или участок посмотреть. Или рыбку половить. Или искупаться. А чаще все вместе. Останавливается, значит, машина. Я на простыне уселась. Смотрю, кто приехал. А приехал на зеленом внедорожнике молоденький такой паренек. Ну, лет восемнадцати, честное слово.
    Вылез из машины и сразу ко мне.
    - Добрый день, - говорит, - девушка!
    У меня на сердце потеплело, и парень симпатичным показался. Если вам за тридцать, а вас девушкой назвали – знаете, как приятно!
    - Добрый день! – отвечаю. – Спасибо!
    А он смотрит на меня и улыбается.
    - Если я здесь искупаюсь, - спрашивает, - вам не помешаю?
    - Что вы! Купайтесь на здоровье! – приглашаю я.
    А сама потихоньку начинаю вещички собирать. Неуютно мне будет вдвоем с посторонним человеком на берегу валяться. Не люблю так. Лучше мужа поищу.
    Парень тем временем заметил, что я уходить надумала.
    - Девушка, - просит. – А вы не могли бы еще немножко позагорать?
    «Что за фигня, - думаю. – Зачем я ему?» А сама быстрее простыню складываю.
    - Знаете, мне к мужу пора. Он вон за теми камнями рыбу ловит. Пойду, проверю, как клюет.
    - Жаль. А я надеялся, что вы за моими вещами присмотрите. А то мало ли, - и улыбается так… просительно.
    -А чего за ними присматривать? Вы все ценное в машине закройте – и на сигнализацию!
    - Да, а саму сигналку-то куда? В плавки?
    Об этом я как-то того, не подумала. И вот ведь идиотский характер! Разве мои проблемы? Улыбнулась бы загадочно и свалила. Так нет же! Загрустила, задумалась.
    -Ладно, - отвечаю. – Если вы мне доверяете – присмотрю за вещами.
    Он обрадовался.
    - Я сейчас! Окунусь только разочек.
    Футболку - джинсы скинул – и в воду.
    Сначала он зашел в речку по грудь и поплыл. Плыл, ничего не скажешь, красиво. А потом начал нырять. Раз нырнул, второй, третий. Я на берегу сижу. Надоело мне на парня смотреть. Достала книжку. И такая глава интересная началась – не оторваться. Опомнилась, когда дочитала. Смотрю на воду – никого. Ну, думаю, может снова ныряет. Минуту смотрю, две, пять. Нету парня! И я испугалась. Вот вы знаете, что делать, если кто-нибудь в воде исчезнет? А плавать не умеешь. И муж куда-то улимонил.
    - Вадька! – ору во все горло. – Вадька, помоги!
    Скоро кусты затрещали – Вадим мой прибежал. Красный, запыхавшийся.
    - Чего? – кричит.
    Тут меня и прорвало. Сама рыдаю, а сама рассказываю. Ведь понятно уже, что парень утонул. И причем неизвестно, в каком месте. Я же за ним не следила. Я книжку читала.
    Вадим разделся, в воду зашел. Тут я уже в голос завыла.
    - Не ныряй, - вою. – Вдруг ты тоже утонешь!
    Он отмахнулся только. Искал парня минут двадцать. Нашел.
    Дальше у меня в голове что-то сдвинулось. И вроде все помню... Как Вадька парня откачать пытался. Как я по мобильнику в нашу глушь ментов и «Скорую» вызывала. Как парня увезли. Как нас допрашивали. Прямо здесь же на берегу. А потом самый младший милиционер по телефону утонувшего позвонил кому-то. И еще раз позвонил.
     
                                  ***
    К вечеру из города прибыли два мужичка. Один - лысоватый, седенький. Второй – помоложе, но наголо бритый. За внедорожником приехали. То ли друзья, то ли родственники утонувшего.
    Я на тот момент уже грамм сто водки приняла – а это для меня полный финиш. Муж с ними о чем-то разговаривал. А я только смотрела тупо и икала. Забрали мужички одежду, на песке разложенную, открыли машину, Вадьке руку пожали и ту-ту.
    Утром сказать, что мне не хотелось вставать – считайте, ничего не сказать. До чего тошно было! Вот жил себе парень – молодой, симпатичный. И на тебе – искупаться приспичило! Да если б я знала – я б ему сразу заявила, что пляж частный или еще какую фигню. И ведь никаких у меня предчувствий не было. А еще про женскую интуицию чего-то сочиняют…
    Встать я встала, конечно. И даже на берег поплелась. Вроде как помянуть. Постояла, поревела. И вдруг блеснуло что-то перед глазами. Я сперва и не поняла. Думала, от слез. Потом присмотрелась – шарик в траве валяется. Стеклянный вроде. А размером с мячик для тенниса. Ну, я и подняла. А он – тяжелый! И весь искрами переливается.
     
                                  ***
    Вадим как ни в чем не бывало с утренней рыбалки вернулся.
    - Привет, - говорит, - соня!
    - Почему соня? Я уже часа два, как встала.
    - А завтрак где?
    - Дома завтрак, на столе. Я-то все равно после вчерашнего есть не могу.
    А он удивленно так на меня смотрит:
    - После чего это вчерашнего?
    - Как, после чего? Парень же утонул.
    А у Вадима глаза как блюдца сделались.
    - Какой парень? Где утонул? Ты что, мать, сбрендила?!
    Хорошо, я сидела.
    Он ничего (представляете, совсем ничего?) о вчерашнем не помнил. Я уж и сама сомневаться начала – что было, чего не было. А он свое гнет. Мол, пошел окуней ловить. Меня на песочке оставил. Вернулся – я дрыхну как сурок. Ну, он меня поднять-то поднял, а разбудить не смог. Так и отвел в кроватку. И все вчерашние приключения.
    Я совсем растерялась. Кто свихнулся-то: я или Вадим? Решила помолчать пока. Посмотреть, что дальше будет.
    А дальше ничего и не было. Сели мы в машину – и в город. Завтра-то понедельник, Вадьке на работу. Это я по случаю кризиса и лета бездельничаю.
     
                                  ***
    Правда, на работу он не пошел. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду. Потому что заболел. Температура тридцать девять с лишним, с кровати еле поднимается. И то пот проливной, то озноб. Сначала-то он думал, что отлежится. Даже врача вызвать мне не позволил.
    А потом – ему все хуже и хуже. Ну, то есть, совсем легче не становится. Во вторник вечером я неотложку вызвала. Приехал молодец лет тридцати в лучшем случае. Глянул на Вадьку. Ни давление не померил, ни легкие не послушал. Даже горло не посмотрел.
    «На данный момент, - говорит, - состояние стабильное. Дайте ему анальгина таблетку и пусть спит. А на завтра я вам врача из поликлиники вызову.»
    Никакой врач назавтра не пришел. Я как идиотка до трех ждала. Потом в справочное позвонила. А там тетенька зевает.
    - Нет, нам неотложка вызов не передавала. Вызывайте завтра сами участкового.
    А какое завтра? Если температура опять тридцать девять и три!
    Позвонила я в скорую. Обрисовала все в деталях. Приехали минут через двадцать, и повезли нас с Вадимом в приемный покой нашей районной больницы. А вы знаете что это такое?
    Хорошо, если нет. В общем, сидят в длинном коридоре люди, которым хреново. Кто с родственниками, кто без. И их, значит, по этому коридору гоняют – анализы там сдавать, узи делать, кардиограмму. А им же правда хреново!
    Ох, я там насмотрелась. Кто-то просто со стульчиков на пол падал. За те три часа, что мы просидели – двое упали! И вы думаете, к ним сразу врачи кидались? Да ни фига. Они падают, а родственники или просто соседи по несчастью кричат: «Помогите!» Причем, чтобы кто-нибудь из медиков прибежал, надо громко кричать, качественно. И не раз, и не два, а минут пять!
    В общем, положили Вадьку в конце концов в «Общую терапию» на коечку у окна. А я домой отправилась.
     
                                  ***
    Андрей познакомился с Владом три дня назад. Да что там, познакомился – спас его Влад. И если не от смерти, что тоже не исключается, то от позорного мордобоя – точно.
    А начиналось все так славно. Андрей возвращался из института на троллейбусе. Сдал последний экзамен на четверку – правда, со второго раза, но в зачетке-то не написано, что не с первого! Сидел себе у окошка, детективчик читал. Вокруг – интеллигентные люди. Бабулька с фиолетовыми кудельками, девушка в плеере, два морячка. Это те, кого он успел рассмотреть, когда в троллейбус заходил.
    А главное – пустых мест навалом. Хоть … ешь, как один его приятель говорит.
    Только вдруг, будто ветер по салону пролетел –  запахло чем-то мерзким и все затихли. Сначала Андрей и внимания не обратил. Мало ли – бомж прокатиться решил, вот и аромат. Но… Не в бомже оказалось дело. А зашли два отморозка. Здоровенные, бритые наголо, в форме какой-то полувоенной. И глаза – наркоманские. Ладно бы просто зашли себе и ехали – так нет же! Начали к людям приставать. У бабульки с кудельками сумку вырвали. Девице велели сережки снять. Морячкам, было рыпнувшимся, носы в момент расквасили. Кто-то попытался по мобиле в милицию позвонить – один из отморозков тут же просек. Чуть мобилу тому смельчаку в глотку не забил.
    А водитель сидит себе в кабине и то ли правда ничего не замечает, то ли вид делает.
    Андрей бочком-бочком к дверям начал пробираться. Решил, авось на остановке выскочит – его и не заметят. Фигушки – заметили, еще и как! И дернуло же его из троллейбуса выйти да еще и побежать. Эти сразу дичь почуяли. Один все-таки остался с пассажирами беспредельничать, а второй – за Андреем спрыгнул.
    Догнал метров через десять, на дорожку завалил. А потом поднял и повел куда-то. Причем руку Андрею так вывернул, что у него искры из глаз посыпались. И тогда Андрей понял ясно и даже как-то отстраненно – его ведут убивать. Потому что тип с наркоманскими глазами нес околесицу, но страшную. Будто Андрей – солдат-первогодок пост оставил, и всех ребят чехи (или духи?) перерезали. Остались только он, и два деда. И вот теперь этот дед за всех отомстит. Причем не чехам (или духам?), а ему – Андрею. Потому что тот предатель. А предательство не прощают.
    Андрей пытался объяснить, что в армии никогда не служил и, значит, никакого поста оставить не мог. Отморозок гугукал и только выше руку заломленную задирал. Когда шли через двор мимо компании невзрачных мужичков, Андрей крикнул: «Помогите!»
    Мужички посмотрели заинтересованно, но  не пошевелились. Один только сплюнул под ноги и прогудел: «Вот молодежь! Сначала укурятся, а потом резвятся!»
    В общем, затащил отморозок Андрея в подъезд, заставил в лифте на последний этаж подняться. И началось…
    Если бы Влад из своей квартиры на площадку не вышел – может, и не было бы уже Андрея. Но Влад вышел.
     
                                  ***
    Правда, в больнице Андрей все-таки оказался. Со сломанным носом и сотрясением мозга средней тяжести. В первый день – валялся на кровати, а когда попытался посмотреть принесенные мамой его любимые газеты, руки так затряслись, что чуть не заплакал.
    На второй день вроде стало чуть полегче. А вечером его пришел навестить Влад.
    Спросил о самочувствии, рассказал, что отморозка в ментуре держат. А потом вздохнул тяжело и выдал:
    - А знаешь, Андрюха, я ведь только что с похорон.
    Андрей растерялся. Что тут скажешь? Но Влад продолжил сам.
    - Друг мой лучший в субботу утонул.
    - Как?
    - А так! Поехал в Приозерский район участок для дачки присматривать. Нашел пляж у поселка. Искупаться решил. И все. Главное, там ведь на берегу клуша какая-то сидела. И ничего не видела, ничего не слышала. Книжку она, видишь ли, читала. Детектив дамский.
    - А кто его нашел?
    - Да муж этой клуши и нашел. Она все-таки прочухалась. Поняла, что друг мой из речки не вылез. Позвала мужа – тот Витальку и вытащил. Только поздно. Мне потом отец позвонил – его менты по Виталькиному мобильнику вызвали. Мы с ним вместе машину забирать ездили. Так эта баба, что Витальку прозевала, на камнях сидела – пьяная в слюни. А муж – ничего. Нормальным мужиком оказался.
    - Кошмар! – содрогнулся Андрей.
    - Да уж! А если б ты знал, что мне потом его сеструха рассказала!
    - А что?
    - Да так. Бредовая, честно говоря, история. Короче. Неделю назад ехал Виталька в город. Он же часто мотался – все участки смотрел. И вдруг смотрит у обочины тачка грязная припаркована, а прямо на дорогу тетка выходит и руками машет. Хорошо, он разогнаться после КПП не успел. Ну, остановился. А тетка смуглая – не то цыганка, не то еще кто. Сразу-то не разберешь. «Помоги, - говорит, - пожалуйста. Я из Венгрии. У меня бензин кончился. А деньги – только доллары и поменять негде.» Ну, Виталька выругался про себя, протянул ей триста рублей. А она, башкой машет –  мало. Тогда Виталька ей тыщу сунул. Она заулыбалась: «Спасибо, - кричит. – Спасибо! Я тебя отблагодарю.» И кидает ему в открытое окно шарик стеклянный. Он хотел его вернуть, но руки будто отнялись. А тетка на Витальку смотрит и каркает: «Не отказывайся, я тебе его подарила – значит, он твой!» Виталька возразить хочет – голос пропал. А тетка улыбнулась кривенько и выдала: «Нашел, принял в дар – хозяином стал. Когда не скажу, но скоро, увидишь в этом шаре свой последний час». Короче, объяснила ему, что шар-то непростой. Типа, если человек найдет его или в подарок получит -  все. Хочешь – не хочешь шар на хозяина настроится, и через несколько дней покажет, как тот помрет. Вот такая вот фишечка.
    Ну, потом цыганка, понятное дело, слиняла куда-то – будто ветром сдуло. А Виталька минут десять на дороге стоял – в себя прийти не мог.
    - Слушай, а зачем он вообще с ней разговаривать стал? Денег дал?
    - Да понимаешь… Они еще когда пацанами в деревне были – цыганку на мотоцикле сбили. Виталька просто сзади сидел, но все равно его совесть мучила. Он с тех пор ни одной цыганке в милостыне не отказывал.
    - Насмерть сбили?
    - Да нет! Но она, по-моему, с тех пор инвалидом осталась.
    - И чего? Увидел он в шаре что-нибудь?
    - А сестра не знает. Говорила только, что он с этим шариком ни днем, ни ночью не расставался.
    - Вот бред! Он ей поверил что ли?
    - Наверное, поверил. И знаешь, мы ведь в его вещах шар-то не нашли.
    - Может, он его утопил?
    - Да фиг знает!
     
                                  ***
    Температуру Вадьке сбили сразу. На следующий день я сидела около его кровати, а он жаловался на медсестер, которым в вену не попасть, и отвратную больничную еду. Просился домой.
    Еды я ему привезла, конечно. А насчет домой – упрашивала потерпеть.
    Потом побежала вниз в вестибюль за бутылкой воды – пить Вадьке хотелось постоянно. Купила две двухлитровые и сразу назад. А в коридоре налетела на парня. Лицо показалось знакомым, но где виделись, я понять не успела. Он охнул и схватил меня за плечи.
    - Девушка, это вы Витальку в Вуоксе нашли?
    - Мы, - растерянно пробормотала я, сразу сообразив, о чем речь.
    - А вы шарик такой стеклянный в траве там не видели?
    - Я не только видела, я его подобрала.
    - Фигак! Нам надо поговорить! Срочно!
    - Сейчас, - кивнула я. – Только воду мужу отнесу.
    Через пятнадцать минут на скамейке в больничном сквере друг Виталия Влад рассказал мне историю про мигающий шар. И про то, что кто найдет его и станет хозяином, скоро увидит вместо сверкающих искр в стеклянном нутре свой последний час. Я онемела.
     
                                  ***
    Патрина с детства жила одной мыслью – отомстить за искалеченную мать. Долгие годы, стоило прикрыть глаза, перед ней появлялись глумливые лица подростков и мать, упавшая в грязь размытой дождями деревенской дороги.
     Вальку, сидевшего за рулем злосчастного мотоцикла, Патрина прокляла. Жизнь его превратилась в сущий ад. За что ни брался – все против него оборачивалось.
    А другого – Витальку, проклинать вроде и не за что было. Тогда она решила действовать по-другому. Просто немного «подшутить».
    Найти Виталькин адрес в городе оказалось проще простого. Подсмотрела на конверте у Лидки-почтальонки. Хороший внук, часто писал бабушке в деревню. А дальше добрые люди помогли. Как она смеялась про себя, подсунув стеклянную игрушку! Она же чувствовала охвативший его животный ужас.
     «Вот и хватит! Пусть подрожит недельку-другую, как я дрожала, когда думала, что мать умрет от заражения крови!» - решила тогда Патрина.
    А потом она узнала (те же добрые люди рассказали), что Виталька утонул. И стало ей тошно. И стало ей мерзко и отвратительно. Будто у самой жизнь кончилась.
     
                                  ***
    Я еще раз посмотрела на стеклянный шар, взяла его в руку и открыла окно. Ну его – мой последний час. Не хочу ничего знать! Пальцы разжались сами собой. И шар полетел вниз. Хорошо, прохожих не было. Только у соседнего подъезда, скорбно сгорбившись, сидела старуха-цыганка. Но ее шарик бы не задел. Ни при каких раскладах.