c042 Марсианин

    
    – Вот она, моя земля. – Геннадий глубоко вздохнул. Он так долго прилетал на красную планету мысленно, что ему казалось – там живет давно.
     Выйдя вслед за мужем из корабля, Галина окинула взглядом стену леса, посмотрела на Геннадия, промолчала. Только сейчас она окончательно поверила, что его «марсианская» болезнь серьезна.
     
    Их профессия называлась просто – озеленители. Все деревья были трансгенными хвойными, набирали рост за каких-то пять лет. Тоненькие саженцы поначалу были такими хрупкими на вид, что казалось, готовы сломаться при первом же порыве марсианского ветра. Но стволы затем становились почти несгибаемыми.
    Работа шла вахтенным методом. Два года на Марсе, несколько месяцев полета, затем год на Земле. С каждым разом Галина все сильнее желала возвращения домой навсегда. Марс становился для нее наваждением, от которого она так хотела избавиться. В Геннадии, напротив, крепла вера, что выбранный им путь – самый верный.
    – Гена, уходит молодость, дети вырастают вдали от нас, – говорила ему жена. – Не всю ведь жизнь сажать деревья на проклятом Марсе.
    – Галочка, – с улыбкой отвечал Геннадий. – Неужели ты так и не вкусила романтику первопроходцев?
    Женщина мотала головой.
    Как-то Галина не вернулась из отпуска, так и осталась на Земле. Не желала больше ни дня тратить на чуждое и непонятное ей небесное тело. Так она рассталась не только с Марсом, но и с Геннадием.  
     
    Он тоже думал о возвращении на Землю. Но все время откладывал. Даже отпуска все чаще проводил на том же месте, где и трудился. Жизнь в одиночестве стала казаться ему естественной.
    Лес вырос и шумел ветвями. Целый день допоздна Геннадий проводил среди деревьев. Ходил без фонаря, внутренним зрением угадывая путь в темнеющем мире. Когда наступала глубокая ночь, возвращался. Заваривал чай, ел овощи, выращенные на станции. После позднего ужина засыпал. Зависимость от когда-то родной планеты становилась все меньше.
    Со временем на станции сформировалась группа людей, которые не желали покидать Марс. К таким принадлежал и Геннадий.
      
    Вечность
    Следующим после озеленения шагом землян должна была стать застройка Марса. Лучшие архитекторы сочиняли многоуровневые города-мегаполисы, небольшие деревушки с широкими полями, сочными лугами, уютными избушками. Предполагалось вывести часть подпочвенных вод наружу и создать моря. Берега стали бы местом отдыха не только жителей красной планеты, но и землян. Мечты были феерическими и таким близкими. Ведь посадили же лес. Застройка Марса – более осуществимая задача. Однако все оказалось гораздо таинственней.
    Лес тянулся огромной полосой – прекрасный, беспощадный, вечный. Появившись когда-то, он уже не желал уступать свою стихию кому бы то ни было. Он стал живой душой. А к душе прислушиваются, вот и планета прислушивалась к опоясывающей ее зелени. Лес словно корнями влил силу в марсианское Сердце. И планета ожила. Она теперь не позволяла творить с собой, что вздумается людям. Она ничего больше не позволяла. Ее сознание слилось с могучими деревьями.
    Планета не принимала новых людей. Каждый прилетающий начинал чувствовать приступы удушья с первых дней пребывания в красно-зеленом аду – именно таким стал Марс для всех. А значит, возможности воздвигать высотные, причудливые здания стало делом невозможным. Что только не предпринимали земляне, чтобы завладеть огромной территорией. Но все попытки оказались тщетными и приводили лишь к новым человеческим жертвам. Недалеко от леса высаживались роботы, управлять которыми предполагалось с Земли. Но они быстро выходили из строя. Грандиозная задумка покорить Марс оказалась все-таки неосуществимой.
    Только те, кто оставался верен планете в течение многих лет, жили в полной безопасности. Они, как и деревья, словно помогали ей. Прежде всего – обретать самобытный, наполненный лесом разум. Планета в ответ дарила им себя, и такая связь с каждым годом становилась все сильнее. Земля совершала свои круги вокруг Солнца, Марс – свои. Но судьбы этих схожих небесных тел более не пересекались.
     
    Давно покинули этот свет Галина, ее дети. Остались в прошлом внуки, правнуки. А Геннадий продолжал находиться почти в одной поре. Только вот взгляд вбирал одновременно силу и слабость времени. Глаза – выцветшие, скрывавшие в своей недосягаемой глубине сокровенную тайну. Кожа лица чем-то походила на кору деревьев – такая же серо-коричневая, в крупных морщинах.
    Никто из восемнадцати марсиан, так по праву называли себя живущие на красной планете, ни разу словом не обмолвился о своем возрасте. Эта тема была под негласным запретом. Все понимали, откуда идет к ним сила. Зачем обсуждать очевидное?
    Только Татьяна, единственная женщина на планете, выглядела такой же, какой прилетела когда-то на Марс, и даже, казалось, хорошела. Раньше она, как и многие, была озеленителем. А когда лес почти полностью был посажен, занялась «огородством». Сеяла овощи, собирала урожай, резала плоды в обычном кухонном комбайне и сушила их в печи. Так набирался запас продовольствия марсианам.
    Деревья тянулись ввысь, в мутное небо. Лес стал единым организмом, самоподдерживающейся системой. Постепенно, год за годом он завоевывал новые пространства, все дальше унося свои границы от экватора. Этот процесс был не столь бурным, как рост первых деревьев, но все же не затихал никогда. Только все медленнее стремился лес к полюсам. Словно эти крайние области хранили нечто, которое должно было оставаться в пустоте. Казалось, сама планета не знала, что уготовлено для ее деревьев за уходящим в неведомое горизонтом. Поэтому и не спешила посылать туда свои зеленые ростки. Не привело бы это ненароком к чему-то глобально опасному.
    Единственная работа марсиан состояла теперь в том, чтобы обходить хвойные владения, слушать шум ветра в ветвях и смотреть вдаль, сколько позволяет густой лес. Или поднимать взгляд – на прятавшиеся в вышине макушки деревьев и крохотные, исчезающие пятнышки серо-голубого неба.
    Геннадий, как и все остальные, привык к жизни почти без еды. Отправляясь в дальний путь, брал с собой сушеные овощи, маленький котелок да спальный мешок. Все это складывал в рюкзак. Дорога занимала не один год. Не быстрое это дело – обойти вокруг планету.
    Ночью спал часа три – четыре. Как только начинало светать, вставал. Разжигал костерчик из сухих веток. Огонь он неизменно добывал из одной и той же зажигалки, которую привез из своего последнего полета на родину. Давно должно было закончиться горючее, но не заканчивалось. Геннадий не задумывался над этим. Как и над остальными явлениями, обычными для Марса. Здесь не принято было озадачиваться проблемами, которые не дали бы покоя жителю Земли. Но Геннадий не был обычным землянином. Он давно перестал быть землянином. Поэтому спокойно доставал свою древнюю зажигалку, щелчком добывал из нее огонек, и на костерчике кипятил воду в котелке. Воду можно было добыть из-под почвы. Геннадий научился определять, какие места наиболее подходили для создания временного ключа. Родник бил ровно столько, сколько нужно было, чтобы наполнить емкость. Такая «порционность» тоже объяснялась особенностью планеты, ее изначальной мудростью. Слишком долго Марс был безжизненным. Потому, получив живительную силу, стал использовать ее расчетливо. Даже своим немногочисленным жителям всего давал по чуть-чуть. Столько, чтобы им хватило для поддержания жизни в многовековом теле.
    Марсиане заваривали чай из сосновых иголок, который пили прямо из котелков. На самом деле вкусно. Особенно вприкуску с ломтиками сушеных овощей – это была единственная еда, которую они могли позволить себе на Марсе. Когда ничего не оставалось из припасов, съедалась молодая хвойная зелень.
    Следующий прием пищи приходился лишь на ночь, перед отходом ко сну. А весь день люди шли пешком по лесу.
     
    Друзья
    Изредка во время долгих прогулок среди крепких стволов Геннадий встречал других марсиан. Как, например, сегодня. Еще издали увидел движущуюся фигуру. Оба человека приостановились от неожиданности, хотя каждый до этого предчувствовал встречу. Просто нечасто они видели себе подобных. После полуминутной остановки двинулись навстречу друг другу.
    – Привет, Славик. – Геннадий обнял друга, скупая слеза покатилась по испещренному бороздками лицу, быстро потерявшись в одной из них. 
    Они порой не виделись по многу лет – такова участь марсиан-обходчиков. А ведь было время, когда они трудились всего в нескольких метрах друг от друга – в пору озеленения планеты.
    Мужчины развели костер, пусть и до ночи еще далеко. Но ведь встречи так редко случаются, по такому событию можно позволить и внеурочный отдых. Вскоре вода с хвоей вскипела. Марсиане начали неспешно потягивать горячий чай.
    – Два дня назад дошел до границы, – проговорил Вячеслав, сделав шумный глоток. – Тихо там, даже ветер не завывает. И Солнце глаза режет. В том мире оно словно протапливает своими лучами плотные облака. Я стоял и никак не мог привыкнуть к голым просторам, все глаза щурил. И слезы текли. Хотел повернуться и снова уйти в лес, но не мог, не получилось. Словно прирос к тому месту, где стоял. Затем посмотрел направо и увидел груду изъеденного эрозией металла. Это корабли. Я помню, как они прилетели, еще тогда…
    Вячеслав судорожно вздохнул. Воспоминания о давно минувшем у всех рождали щемящие чувства. Геннадий молча смотрел вдаль, пронзая взглядом деревья. К границам леса марсиане подходили редко. Это не считалось запретным действием, но почему-то все боялись выбираться на свет. Словно это могло что-то изменить в жизни их и планеты. Вот и недавнее свидание Вячеслава с пустыней привело к тому, что друзья оказались рядом. Как заметили марсиане, их встречи друг с другом происходили именно после того, как кто-то представал перед неосвоенной территорией Марса.
    – Вчера я видел сон. – Теперь настала очередь рассказывать о себе Геннадию. – Бежит ко мне Галина с детьми. И вот они совсем близко… И я вдруг замечаю, что это стадо оленей. Прямо на меня мчится. Я не знал, куда убежать: животных было много, очень много, они неслись отовсюду. Думал все, растопчут. Закрыл глаза, чтобы принять неминуемую участь. И проснулся.
    Вячеслав слегка вздрогнул, чуть не выронил котелок из рук. Тема близкой смерти снилась всем марсианам. Но никто так и не встречался с ней вплотную, не ощущал ее ледяного дыхания. Она маячила где-то рядом или неслась, как те олени, но никогда не подходила ближе некоторого расстояния. Уходила, исчезала. Такие сны – встречи с вечностью – снились нечасто и обычно также после встречи кого-то с пустынным миром, который начинался за лесом.
    Всем было ясно, что долгое свидание с пустыней может привести к чему-то особенному. Но к чему? Это тоже было закрытой темой. Как-то один марсианин мчался к Солнцу. Это случилось неожиданно. До этого произошла редкая встреча трех друзей сразу (на Марсе все были друзьями). Долгие душевные разговоры встревожили каждого. Вдруг тот человек вскочил и побежал. Остальные попытались его догнать, но не смогли. Убежавший быстро скрылся среди деревьев. 
    Лишь год спустя потихоньку все узнали, что произошло с беглецом. Достигнув разреженной кромки леса, он продолжал бежать дальше. Все быстрее и быстрее по пустому пространству. Лишь бы скрыться от этих мрачных деревьев. В какой-то момент остановился и оглянулся. Зачем он это сделал, человек не мог себе объяснить.
    Лес был далеко, сосны едва заметно покачивали своими макушками. Только в тот момент, спустя много дней непрерывного бега, марсианин почувствовал, наконец, усталость и жажду, сильную жажду. Обессиленный, он упал. Лежал неподвижно, ни о чем не думая, ничего не видя, лишь вдыхая тонкую красную пыль.
    Как он оказался снова в лесу, никто не знал. Никто и не спрашивал его об этом. Есть вопросы, которые нельзя задавать. Однако побег не остался незаметным. Все марсиане, даже те, кто не видел этого побега, испытали тревожное чувство. Всем виделись сны, а сны таким людям являются редко. Марсиане были связаны друг с другом словно невидимыми нитями, каждый чувствовал остальных.
    – Почему он тогда убежал? – спросил Геннадий. Было ясно, что он имел в виду того самого беглеца.
    – Да кто ж его знает, Гена. – Вячеслав поставил котелок возле ближней сосны и посмотрел на собеседника. – Мне самому, бывает, так хочется умчаться куда-нибудь подальше. Но такое желание приходит только в бреду, когда сильно устаю.
    Марсиане замолчали. Оба знали, что побег для любого означал желание уйти из жизни. Но это было невозможно. Чем дольше они пребывали на планете, тем более неосуществимой становилась их мечта.
    – Мы все когда-нибудь станем деревьями, – тихо сказал Геннадий.
    Вячеслав замер. Затем отвернулся: он не хотел, чтобы в эту минуту видели его лицо. Так и сидели они молча. Геннадий смотрел на профиль друга, тот – вдаль, словно охотник, выслеживающий волка. Затем Вячеслав, подняв котелок, сделал последний шумный глоток. Его лицо вдруг озарилось.
    – Вчера я думал о Таньке, – с улыбкой произнес он. – В этот раз, перед дорогой она отсыпала мне особенно много свеклы. И даже огурцов дала. Я подумал, а, может, действительно…
    Татьяна никогда не была замужем. Говорят, на Марс она отправилась, как в монастырь. Поначалу некоторые обсуждали, что же заставило ее покинуть Землю и навсегда поселиться на другой планете. Но потом привыкли к причудам молчаливой, чуть диковатой женщины и уже не представляли Марс без нее. И вот спустя столько времени, очень много времени она вдруг расцвела, даже помолодела. Все догадывались, что причиной, скорее, был Вячеслав. Она выделяла его среди остальных. Даже хотела отправиться с ним в долгий путь среди деревьев. Но он вроде как отговорил ее это делать. Однако каждая новая встреча с женщиной делала его чуть сентиментальней. А может, давала новые силы?
    Друзья беседовали до утра. Вспоминали трогательные и веселые случаи из суровой, одинокой жизни. Такие беседы, хоть и бередили душу, но были необходимы, словно вселяли веру в лучшее.
     
    В ранние часы лес становится особенно необыкновенным, словно сказочным. И так похожим на земной. После бессонной ночи хотелось спать. Но о том, чтобы уютно устроиться в спальном мешке, ни у кого даже мысли не возникало. Друзья встали, умылись ключевой водой, позавтракали. Уходить не хотелось, но без этого никак.
    Расставание было сдержанным, но пронзительным. Мужчины стояли рядом, каждый смотрел куда-то в сторону. Словно не желали встречаться взглядами, боялись случайно открыть глубоко запрятанную тоску. Стоит одному показать свою слабость, у второго она утяжелится, ибо в том мире все зависели друг от друга. Не сговариваясь, мужчины посмотрели друг на друга. Хлопнули друг друга по плечам и разошлись, без слов.
        
    Чем дальше они уходили друг от друга, тем медленнее становились движения Геннадия. Он не мог налюбоваться красотой таинственных деревьев. Словно впервые увидел их. Лохматые кусочки всегда мрачного неба казались не серыми, как обычно, а голубыми. Лес наполнялся светом, каждый кусочек пространства излучал тихое сияние многочисленных звезд.
    Марсианин остановился, замер. Но деревья не заметили этого.
    Жизнь продолжалась. Жизнь всегда продолжалась – в том мире, где главной реальностью оставался лес.
    Вячеслав не повернул назад, он даже не оглянулся. Он знал – где-то позади него появилось еще одно дерево.