Адам молча разглядывал стеллажи с любимыми текстами, мелодиями, образами. Забирать это богатство с собой не имело никакого смысла. Там, за силовым полем "Эдема", без источников энергии, все его сокровища превратятся в ненужные бесполезные экспонаты. Ева тоже в печали глядела на них. Завтра, с утра они должны были покинуть станцию по приказу Адонея. Ослушаться командора можно было лишь однажды. И они с Адамом уже это сделали...
– Не понимаю его, – сказал Адам, – нарушив запрет, мы потеряли бессмертие, но к чему ещё и ссылка?
– Не хочет видеть, как у нас родятся дети, которых мы будем любить больше него? – предположила Ева.
– Не знаю, может ты и права, но Адоней – наш создатель, наш отец, я всё равно буду любить и почитать его, несмотря на изгнание!
– А может это дело рук Сатона? Избавившись от молодого поколения, он получит больше шансов занять когда-то кресло командора.
Командор Адоней был мозгом корабля, а главный инженер Сатон – его движущей силой. Первый никогда не сомневался и не выражал эмоций, а второй набирался всё больше сарказма, так и не сумев достигнуть желаемого. Несомненно, что это именно он подбил Серпонта – начальника охраны убедить Еву в безопасности запретного плода. Вряд ли Серпонт преследовал личную выгоду. Ему, представителю древней расы драконоидов, потерявшему в ходе эволюции способность к эмоциям, пристала должность мыслителя, советника, судьи, а не главного охранника среди нескольких коллег и тысяч андроидов. Наказание было непомерным: Адоней ограничил его свободу передвижения в пространстве, оставив лишь доступной плоскость, да и тут поднять головы нельзя было.
По правде говоря, Ева никогда не верила, что на древе жизни растут смертоносные плоды, и не ошиблась. Ту, ни с чем несравнимую радость слияния с Адамом, она не забудет никогда! Да, что там не забудет, она будет воспроизводить её столько, сколько отпустит на её срок Адоней. Фрутт – начальник продовольствия, в серьёзный расчёт тайного конспиратора ею не принимался: на корабле он был единственным представителем мыслящих растений, интересы которых ограничивались исключительно своей расой. Однако Адам предполагал, что на "Эдеме" он не мог плодоносить в условиях тотального контроля системы и тайно стремился обеспечить "независимость" своим потомкам.
Так или иначе, завтра они с Евой впервые и навсегда покинут "Эдем" и перейдут в новую неизвестную им реальность, под названием Земля. А пока предстояло продумать, какими ещё знаниями необходимо запастись перед уходом, и, кроме того, подготовить список всех существ: животных и растений, желающих составить им компанию. К великому сожалению Адама, Финикс – врач оставался на борту, а именно его постоянно обновляющиеся знания могли быть критическими там, где начнётся новая эволюция и борьба за выживание. В утешение Адаму, он обещал на прощание омыть их с Евой своими целебными слезами и научить самих плакать.
– Ваши слёзы будут лечить вас от любого горя, – печально сказал он.
На большом совете присутствовали все специалисты "Эдема" и все ангелы – андроиды гелиолазерные. Председательствовал, как всегда Адоней.
– Пойми, Сатон, – сказал он, – я очень ценю твой критичный ум, твоё умение поставить всё с ног на голову и рассматривать проблему в невиданной до того плоскости. Однако это не даёт тебе право на самостоятельные решения в пределах моей власти! Прежде чем позволить им воспроизводиться, мы должны были проверить всё, рассчитать последствия и возможные результаты, а не пускать дело на самотёк!
– Ты ещё упрекни, что именно мои неправильные действия привели к Большому Взрыву! – пошутил инженер.
– Не юродствуй, Сатон, все прекрасно знают, что к нему привели мои правильные действия! В каких континуумах носило бы наш "Эдем", не сотвори я вечность назад эту вселенную, ставшую всем нам второй родиной?!
– Адоней! Ты, действительно, самый великий командор, у которого я когда-либо служил. И это не комплимент, а правда: может кто-то назвать создателя другой вселенной?
Ответом было молчание.
– И всё же, я хочу чистосердечного раскаяния в твоей неправоте!"
– Ты как всегда прав, командор, – потупил взор Сатон, – но ... всё же, – дьявольский огонёк мелькнул в его глазах, – это было такое удовольствие видеть их счастливые рожи и твою озадаченную физиономию!
– …Что ж, вот поэтому ты навсегда останешься инженером человеческих душ, а я их творцом, – язвительно наступил Адоней на больную мозоль Сатона.
Далее командор разбирался с Серпонтом и Фруттом, до тех пор, пока каждый из них, под давлением неоспоримых аргументов Адонея, не признал себя виновником некорректных действий.
– Интересно получается, – думал Серпонт, – наказание командора – это лишь полбеды, главное, чего он всегда с успехом добивается – это сломить тебя внутренне, достигнуть твоего полного душевного раскаяния и страданий. Как же я мог так глупо пойти на поводу у Сатона!
К физическим мукам Серпонта добавились душевные. И лишь отголоском независимости мелькнула мысль:
– Посмотрим, получится ли у него всё так же гладко с этими младенцами: Адамом и Евой?
Фрутт был философски спокоен: напрямую он в саботаже не участвовал, а то, что какая-то "незначительная фига" (Сатон назвал бы её "фигнёй") из его хозяйства была утилизирована любимыми детьми Адонея ... Если бы у Фрутта были плечи, он обязательно ими пожал... Но, несмотря на спокойствие, ему тоже "порядочно" досталось от командора. Конечно, он ведь не какой-то там охранник-серубим, а существо равное по древности происхождения, а может и более древнее, чем все остальные специалисты, включая командора. А это чего-нибудь да значит!
– Что ж, поделом мне! Его правда, командорская!
Совет закончился. Специалисты ушли первыми, а остальные слушатели с ангельскими улыбками на своих прекрасных андроидных лицах медленно покидали зал заседаний. Свет автоматически померк.
Оставшись один, командор устало потёр глаза и вздохнул. Время так быстро меняется ... Казалось только вчера они: Адоней, Тут, Горр, Зюс, Бода, Алла, Кришта – всех не перечислишь, – молодые выпускники Академии командоров, обнявшись, стояли на мраморных ступенях парадного входа, ... нет не входа, а выхода – выхода в жизнь. Всё это осталось там – за чертой, в другой вселенной, в другом измерении, в другом времени ...
Он обязан сохранить память об этих замечательных командорах! Что ж, они явятся людям и их потомкам в мечтах, снах и видениях! Он обещает это! Для того он и решил поставить на людях полноценный эксперимент, а не ограничиться тепличными лабораторными условиями "Эдема". "Полноценный" – означало, что Адаму и Еве будет подарен целый мир, где вместо бессмертия их ждут тяжкие труды, страдания и боль. Однако каждый специалист, так или иначе, участвовавший в эксперименте, должен был совершенно искренне считать себя виновником изгнания людей и впоследствии искупать вину перед ними и их потомками. Как всегда, силой своего интеллекта он рассчитал, как поведут себя самые умные из его соратников, и не ошибся. Более того, послушные воле дирижёра инструменты, включая первую скрипку – Сатона, сыграли сегодня покаянную литургию, которую Адоней сочинил ещё до создания Адама. Но самой гениальной задумкой командора была эта новая штука – любовь!
– Подумай ещё раз, ничего ли не забыто? – спросил Адоней самого себя, – их надо обеспечить по всему списку, не забыть ничего перед завтрашним, ... нет уже сегодняшним переходом!
Он посмотрел на хронометр: на Земле в запланированном месте перемещения уже светало.
– Сатон!
– Да, командор?
– Энергоносители готовы?
– Так точно!
– На старт!
Адоней решил напоследок взглянуть всевидящем отцовским оком на неразумных детей своих.
– Внимание!
Адам и Ева спали обнявшись, красивые и обнажённые, познавшие райскую жизнь и райскую любовь, готовые к дальней и трудной дороге.
– Марш!
|
Рассказ открыт для комментариев