На частоте шумело, свистело и гремело. Мы ненавидели наши старые рации, но никак не могли от них отказаться.
- Работаем по схеме «Z», - предложил Драк.
- Какой?
Драк выругался.
- А поподробнее? – попросил Хлип.
- Так, негодяи... Кроме меня никто новый план обезвреживания варпов не видел? - наступила сдержанная тишина, прерываемая раздраженным дыханием Влада, и тихим сопением новоиспеченных негодяев. - А вы в курсе, что громко думаете?
И мы не выдерживаем - начинаем хихикать - необычная для большинства людей реакция на опасность, но что уж поделать?
Драк громко выдыхает и рассказывает, что именно сделал бы с парочкой безответственных мальчишек, притаившихся за его широкой волосатой спиной, если б не был очень занят. Мы согласно киваем в рации и думаем, что больше не будем прогуливать летучки.
Говорят, со временем несерьезное отношение к работе, которая на самом деле жутко секретная и смертельно опасная, как и к жизни вообще, проходит. Впрочем, к ней и не получается относиться серьезно. Я до сих пор ассоциирую «отлов» с забавой: собрались старшеклассники поиграть в казаки-разбойники. В нашем случае – в охотников на вампиров. Накупили чеснока, осиновые колья где-то взяли, навыдумывали экстраординарных способностей и пошли наводить шухер по округе. Все понимают, что это игра, но увлекательно же! Особенно, когда веришь.
Нам не верить не получается: и способности кое-какие имеются, и соперники взаправдашние, и плохо будет, если попадешься. Наверное, все дело в том, что почти не оперируем материальным: поединки проходят без спецэффектов, да и вампиры наши энергетические.
- Кстати, а почему «Зэд»? – спохватывается Хлип.
- Потому что большая задница, – предполагаю я.
- Ты даже не представляешь насколько прав, - на частоте помехи, слова Драка прерываются посторонним шумом, и временами кажутся то ли лаем, то ли руганью. – Все, раздолбаи. Тишина. Работаем!
- Так по какой схеме-то?
- Русского авось: трое бьют одного, возможно, кто-нибудь жив и останется.
- Ой-йо... ёлки зеленые...
Свистят тормоза. У автобусной остановки притормаживает престарелая Хонда.
- А вот и большая задница, - замечает Хлип.
Открывается дверца, из нее вываливается тучный мужчина, хозяин Черкасского рынка, Никита Мазаркевич. Внешне – грузин, по повадкам – хохол, энергетически – стационарный вампир средней категории, в кодовой системе – варп.
У Никиты сезонный всплеск активности: когда в начале июня выдается несколько холодных ночей, примесь южной крови в Мазаркевиче вскипает, и гонит на ночные улицы искать подпитки. Нужно отдать ему должное, за сорок с лишним лет никого не покалечил и не отправил в больницу. Умеет мужик останавливаться – уважаю таких. Впрочем, скашивать пики агрессии все равно приходится.
Драк на остановке усиленно изображает бомжа, при этом его энергетика так и орет: «съешь меня»! Был бы вампиром – позарился.
Мазаркевич выходит. Невидимые щупальца касаются жертвы...
- Раз, - я начинаю отсчет.
Драк осторожно сопротивляется. Главное, ему в этом не переусердствовать: если старый вампир почувствует неладное, сядет в свою таратайку и уедет. Что нам всю ночь его пасти?
- Хочешь закурить? – хозяин рынка протягивает пьянчуге пачку сигарет.
- Два, - выхожу из машины.
Мы медленно приближаемся, по-возможности гася собственные энергетики: Никита заинтересован в жертве, но лучше перестраховаться.
- Три.
Драк нападает первым, мы подтягиваемся сзади: подпитываем его и бьем по щупальцам.
Сработано. Аут.
Хлипаков подхватывает Мазаркевича:
- У, гад...
Со стороны нас легко принять за громил из темного переулка. Тройку Конедаева однажды так и взяли: над бесчувственным телом королевы красоты девяносто пятого года. Едва попытку группового изнасилования не впаяли, благо, начальство отмазало.
- Да, ладно тебе.
- Оксанку вчера на его Черкассоне на стольник обули. Не может порядок у себя навести, сволочь, и всякую шантрапу приваживает, - рычит Хлип, усаживая стокилограммовую тушу хозяина рынка в пассажирское кресло.
- Так, чего ты от вампира хочешь? – удивляюсь я. – У нас на сегодня еще кто-нибудь запланирован?
Драк объяснил, где он видел тех, кто обычно у нас запланирован.
- А поработать так хотелось...
- Трудоголик, - сплевывает Хлип, не особо прицеливаясь, попадает в левый повторитель Хонды. – Лучше скажи, кто тело домой отвезет?
- А он князь, чтобы его отвозить?
- Он в соседнем со мной доме живет, - ухмыляется Драк, закидывая пальто на заднее сидение Хонды.
- Цепеш, это жестоко, - Хлипаков, похоже, со мной согласен.
- Должен же я за маскарад отыграться, - настаивает Драк.
Для ночных прогулок Никита предпочитает автомобиль супруги, а она женщина тонко чувствующая, когда-то держала парфюмерный магазин на Трудной площади. Амбре, которым за пять шагов несет от Влада, с десяти учует, и окончательно наступит на горло энергетической жажде благоверного.
- Да уж, не завидую я завтра Мазару, - Хлип морщится и отодвигается от Драка и обреченной на мойку салона Хонды.
- Лучше пожалей тех, кто машину чистить будет, - советую я. – Владик, ты у кого отнял этот ужас? Главное, зачем?
- Для пользы дела. По-моему, к плохо пахнущему человеку на безлюдной улице в нашем городе способен подойти только вампир.
- Или человек с хроническим гайморитом.
- У Драка в этом пальто ручной хорь живет, - вспомнил Хлипаков.
- Не хорь, а скунс, прошу не путать.
Пустота. Вязкая, пугающая. Она забирается под кожу, давит...
Под ногами трава цвета индиго, вокруг – белое марево. Временами небо темнеет, хмурится и падает. Травинки обугливаются, рвутся, а у меня закладывает уши от неслышного крика.
Хочется бежать, но словно врос в почву, не могу сделать шага, да и некуда. От горизонта до горизонта трава цвета индиго и блеклая пустота...
- Настолько плохо?
Открываю глаза. Лежу в водительском кресле, спинка откинута до упора. На заднем сидит Хлип, водит ладонями у висков.
- Благодарю, - говорю вместо ответа, и дружеское тепло пропадает.
- Не пугай так больше.
Хлип очень бледен. Интересно, сколько собственных сил он в меня вкачал?
- Постараюсь, - обещаю я.
- Что-нибудь помнишь?
Привожу кресло в вертикальное положение, с минуту борюсь с головокружением и пытаюсь вспомнить... Только давящая пустота и крик из кошмара. А потом стон обретает силу, а руль бьет в переносицу.
- Тихо! - игла впрыскивает под кожу жидкое и инородное, бешено колотится сердце, в голове окончательно проясняется. – Обычные витамины, не дергайся.
- В вену? Охотно верю.
- Так эффективнее.
Больше я ничего не говорю, и Драк отчитывает Хлипа, потому что подобные вопросы жертв неадекватного вампирского произвола в кому на раз-два отправляют. Придет время, сам вспомню, если получится, конечно.
Есть люди, встречаться с которыми неприятно, а есть те, с которыми чревато даже мельком видеться: попил пивка с коллегой по работе и слег с нервным истощением, познакомился с красивой девушкой и попал в больницу, помог бабушке улочку перейти и на следующем перекрестке Камаз не заметил. Мы зовем таких варпами, но существует более опасная разновидность вампиров – тех, кого я называю хищниками. Варпы о своем пристрастии к энергетическому вампиризму не догадываются, а эти нападают намеренно.
Он появился в начале лета, совпал с рекордной для месяца жарой, и оставил после себя кучу инфарктов.
- Исходим из того, что меня вырубил хищник, по крайней мере, другого гада, на это способного, в последнее время не встречал. Кто-нибудь прикрытием работал?
Драк морщится, но не говорит ни слова, что само по себе необычно: отчего-то слово «хищник» ему не нравится.
- Зачем? Ты же не работал, - Хлип даже икнул.
Я снова помотал головой, та закружилась.
- Эпизодическая амнезия. Пройдет, - вздыхает Влад. - Хотите узнать, где я видел вашу неосторожность?
- Драк, почему ты такой умный? - иногда Цепеш меня бесит, особенно когда строит из себя отца-командира.
- В детстве много ел.
- Того, что не тонет?
- Ага, Милкивэя.
- Не знал, что у тебя на родине оно так называется, - злюсь я. - Прям так и поверю, что никто меня не вел. Как же вы тогда здесь оказались, а, Цепеш?
Влад объяснил.
- Тьфу на тебя, - добавил он. - Доплывешь до дома, съешь шоколадку для восстановления здоровья и плиток пять-восемь для улучшения настроения.
Драк хлопает дверцей, оседлывает мотоцикл и уезжает.
Хлип крутит у виска:
- Совсем плохой. Мы условились встретиться на этом месте, чтобы колымагу твою чинить, а Драка я уже потом реанимировать тебя вызвал.
- Для чего? – не скажу, что чувствую угрызения совести, но на душе неспокойно.
Все-таки Драк мне помогал, а я нагрубил. Впрочем, он прекрасно понимает, что я сейчас ищу от кого бы отхватить кусок – почти как наши подопечные. Только сам отбирать не умею и стараюсь вынудить человека на эмоциональный энерговыброс.
Поеду, куплю шоколада, лишь бы по дороге ни с кем не поцапаться.
- Потому что легонько подпитывать я умею, а вот полумертвых возвращать – нет.
Ловить хищника решили на рассвете. Конедаев клялся, что сумел выявить закономерность в нападениях. Беспорядочно разбросанные по карте маркеры, отмечающие зоны агрессии и места преступлений, он соединил линиями, и получил легко узнаваемую фигуру.
- Мысленно продолжив линию, мы сможем выяснить, где тварь в следующий раз проявит активность, - пояснил он.
С поверхности карты на нас смотрел кукиш.
- А ты уверен, что это не твое Альтер-эго постаралось? – прервал неровную тишину Драк.
- Обижаешь, - набычился Конедаев. - Линии соединяют близкие по времени нападения. При любом желании я не смог бы нарисовать ничего другого, да и не стал бы шутить по такому поводу. Кстати, нападает тварюга с периодичностью раз в три дня. Завтра промышлять пойдет, говорю же, брать надо.
- А когда рисунок закончится? – спросил один из конедаевских архаровцев. – Может, остановится или издохнет?
- Ага, понадейся. Новую начнет, только вычислить сложнее будет.
- Мы исходим из того, что хищник действует расчетливо, - в фигу хотелось плюнуть, но я удержался. – Что если он действует по наитию?
- Расчет маньяка им не свойственен, - заметил Хлип. – Но мы никогда раньше, ни с чем подобным не сталкивались.
До полной завершенности рисунку не хватало нескольких линий. Драк обмакнул в чернила палец, прочертил и поставил три жирные точки. Одна четко указала на ночной клуб «Меридиан».
- А мы с Оксанкой как раз завтра туда пойти собирались... – вздохнул Хлип.
- А сходите.
- Вы думаете, я любимого человека под удар поставлю?!
Мы не думали, а знали, что любимым гораздо безопаснее с нами, чем даже дома, но разрывались между дорогими сердцу людьми и работой. На операции своих не таскали, потому что, несмотря на подготовку и прикрытие, случиться могло все, что угодно.
- Слушай, Димка, - вздохнул Драк, - никто не собирается на тебя давить, но нам до зарезу нужен наблюдатель: обычный человек из толпы, фиксирующий происходящее обычным зрением. Оксана идеальное прикрытие для тебя, а ты идеальное прикрытие для нее. Закрывай жену, как сочтешь нужным, ни с кем не разговаривай, а мы на всякий случай глушилку поставим, иначе при таком стечении народа работать не сможем.
Глушилка для нас прибор жутко неприятный, но необходимый. Разработанная в одном секретном НИИ на заре перестройки, она канула бы в небытие, если б не случайность.
Работает элементарно просто – примерно как генератор шума. Аур обычных людей мы с ее помощью не видим, отвлекаемся только на энергетический выброс или агрессию.
Хлип нахмурился, но возражать не стал.
- Слушай, а может, без техники обойдемся? – попросил я.
- Не получится: народу слишком много. А чего так?
- Да, тошнит меня от этой штуковины, причем в физиологическом смысле этого слова.
Конедаев хихикнул и отвернулся.
- Это даже хорошо, значит, без людей тебе плохо, - одобрил Драк. - Как вот если кота на корабль взять и отлучить от суши: у него со временем ноги откажут.
- Вот спасибо за сравнение, - я все-таки плюнул в фигу.
- А что ты смеешься? Люди – те же животные, а в энергетическом смысле очень похожи на растения, - пояснил Драк. – Также излучают, иногда поглощая или отбирая у слабых и больных, плачут от боли и просят о помощи.
Влад был серьезен, и мне вдруг стало не по себе.
- Драк у нас когда-то верованиями друидов увлекался, - пояснил Хлип.
Цепеш почему-то засмущался и рассказал, где он видел всех этих друидов и наши подколки по этому поводу, хотя у меня и в мыслях не было шутить над его увлечением.
Меня он отослал с Димкой, а сам остался готовить операцию.
Так мы и пришли к Оксане: вдвоем и с тортиком. Попили чаю, дождались похорошевшей от нового платья и косметики мадам Хлипаковой и вышли.
Заурчал мотор, машина тронулась и без приключений довезла до «Меридиана». При входе я срисовал всех наших, а потом оглох и ослеп, словно некто накинул на голову ватное одеяло.
- Прошу прощения, - кивнул Хлипу, улыбнулся Оксане и помчался в туалет, где и столкнулся нос к носу с Драком.
- Что так долго?
- Хочешь, расскажу, где я все это видел вместе с вашей глушилкой? – передразнил я. – Как мы поймаем хищника, если сами себя не видим?
- Мы его и так не почувствуем до момента атаки. Главное, что и он нас не увидит!
- Хищнику-то все равно, он, тварь сосущая, а мне в этом вакууме дышать больно!
- Хватит, - отрезал Драк, его голос упал до шепота.
- Что хватит? – не понял я.
- У тебя галлюцинации были?
- Только раз по вине этой твари.
- Так делай выводы: не обзывай его хищником напрасно.
У меня отвисла челюсть, а на канале связи проявился Конедаев:
- Третий этаж, девятая секция.
Мы переглянулись и бросились вон из сортира.
- Будка охраны, возле самого входа, - доложил Конедаев, когда мы прибежали наверх.
- Танцпол. Это снова наверху, если кто не знает, - произнесла рация, когда спустились.
- Он что, издевается?! – не выдержал Драк.
- Он никогда не стал бы шутить по столь серьезному поводу, - хмыкнул я.
Впрочем, вскоре и сам начал различать в темноте энергетического вакуума яркое пятно, мечущееся по зданию.
- Обколотый он что ли?
Возле существа вспыхивали ауры охотников. В конце концов, тварь загнали на чердак, перекрыли выходы и принялись «давить».
Осуществлять «давление», как и большинство гениальных вещей, было просто до жути: собиралось несколько человек, и выталкивали собственной энергетикой все чужеродное, затаившееся в замкнутом пространстве. Поскольку охотникам пришлось за тварью основательно побегать, они разозлились, и проявляли такое единодушие, что гад, наверное, уже на стену кидался.
- Приготовься, - прошептал Драк, - сейчас прорваться попробует.
Конедаев осторожно подошел к двери. Прислушался и взялся за ручку.
- Что, страшно? – спросил его Драк.
- Забавно, - и Конедаев посмотрел на него так, будто хотел задушить.
- Ты слишком громко думаешь, - укорил Драк. – К тому же, разве ты забыл, что инициатива делает с инициатором, объяснить?
Конедаев скрипнул зубами, дверь скрипнула в ответ. В образовавшийся проем выбросился кто-то черный и волосатый. Драк вздрогнул, я вскрикнул, несколько бойцов в унисон икнули, Конедаев, которому существо вцепилось в руку, обоссался.
- Твоя зараза, - ругался он, высвобождая запястье из захвата когтистых лап.
Кот глядел на всех умными зелеными глазами и пытался шипеть, не раскрывая рта.
- Ну, и что это за гадость? – подошел один из загонщиков.
- Кот, - спокойно ответил Драк.
- Гы-гы, - подтвердил Конедаев.
- Кошки все в какой-то степени вампиры, - кивнул загонщик.
- Вернее, они могут менять свою полярность по желанию, - уточнил Цепеш. – И лечат и калечат, как говорится. Погладил кота – тот донор. Ударил – вампирюга волосатая, да еще и в тапочки нагадит.
- Да уж, недаром в Египте священным животным считался, - Конедаев осторожно поскреб кота за ухом, тот отцепился от руки и заурчал.
- Возьму его к себе, - предложил Драк.
- Не дождешься. Никому не отдам, тем более что он уже моей крови попробовал, - забрал мелкий пушистый комок Конедаев. – Назову Дракулитой, молоком поить стану.
Драк улыбнулся.
- Ну, и что? - спросил потом Димка.
- Поймали.
- Хищника?
- И еще какого, - кивнул я. - Конедаев у нас теперь заслуженный кошатник. Не удивлюсь, если он все это удумал, чтобы животное завести.
- И правильно, не все же фамилию оправдывать, - улыбнулся Драк.
- Коней есть?
- Скорее уж, давить...
- Поговорите мне здесь! – рявкнула рация.
Сегодня погиб Драк. Его боль я почувствовал с другого конца Москвы, бросился к машине, потом, когда застрял в пробке, – в метро. Вряд ли, если бы успел, смог спасти, но все равно спешил. Внутри что-то надломилось, и стало очень больно и одиноко.
Примчалась скорая, зафиксировала клиническую смерть. Минуты через три у Цепеша само по себе забилось сердце, но я видел, что это уже не наш Драк, что от удара он не оправится.
В больницу не поехал. Нечего было в ней делать: Владу все равно не помочь. Только врача я расстроил.
- Не так уж сложно отдать последний долг, - непонятно сказал он.
- Перед кем?
- Чтобы никто не подумал о вас плохо.
- Но разве имеет значения кто, что подумает?
А долги я привык отдавать сердцем.
Врач пожал плечами и уехал, я остался.
Метр за метром, шаг за шагом ощупывал переулок. Влад жил в Крылатском, и в промышленном районе Рябиновой делать ему было абсолютно нечего. Если он, конечно, кого-то не почувствовал или не вычислил. Кого? Хищника?
Я готов был выть от отчаяния и боли, от злости и невыносимой тоски.
Почему в одиночку? Почему Драк шел один, никого не предупредив, не оставив ни одной зацепочки?!
Погруженный в себя, я не сразу почувствовал вибрацию. Мобильник зафиксировал три неотвеченных вызова, пока я достал трубу:
- Димка, где ты? Что с тобой?
- Спал. Что у вас там происходит? У тебя истерика, а Драк словно исчез...
- Его больше нет, - и повесил трубку.
Не помню, когда подъехала машина, как Хлип усадил меня на заднее сидение и отвез домой. Все прошедшие дни слились в одну непрекращающуюся тень и сплошное небо цвета индиго.
Когда Димка отлучался в больницу к Владу, со мной оставалась Оксана. Не знаю, как ей удавалось, но рядом с ней становилось легче, хотелось говорить, рассказывать, впрочем, я этого не делал.
- Драк очнулся! - однажды Хлип влетел в комнату, будто его запустили из катапульты, грохнул на стол Перцовку и банку соленых огурцов. А я и забыл, как он умеет открыто и заразительно улыбаться.
- Это все равно не наш Цепеш.
- Да, у него необратимые изменения, гипоксия, он почти все забыл, но если мы постараемся...
Я покачал головой.
Вошла Оксана, всплеснула руками:
- Можно подумать, ему твоей водки не хватает. Еще одного друга лишиться хочешь?
- Зря ты так. Он никогда не пьет в таком состоянии, - обиделся Хлип.
- Хочешь клин клином вышибить? - отобрала бутылку и ушла.
Следить за их препирательствами было забавно даже сейчас. Казалось, у этой пары ничего не изменилось, несмотря на то, что люди не переставали гибнуть, хищник гулял по городу, а одного из нас не стало.
Иногда я злился: Хлипаков, в отличие от меня, пребывал сейчас на пике формы, но ничего не делал, даже не пытался вычислить убийцу.
- Думаешь, как бы Драк отнесся к твоему состоянию? – Димка закрыл на ключ дверь, присел за стол. – Наш прежний всезнающий Влад Цепеш?
- Надавал бы мне по морде, - я ухмыльнулся.
- Тогда, извини.
В голове вспыхнуло, на скатерть брызнуло красным. Увесистым серебряным перстнем, подаренным Оксаной ко дню помолвки, Хлип рассадил мне скулу.
Нарочно или просто забыл снять?
Сначала было больно, потом – обидно. Но сознание начало проясняться и родилась злость.
До этого я себя жалел, а теперь – ненавидел. Грусть медленно отравляла душу, сковывала по рукам и ногам бессилием. Ненависть – искала выхода и требовала боли.
- Брр, - встряхнул головой, отер кровь. – Неплохо для Хлипакова.
- Разозлить меня хочешь?
- Хочу. Лучшего средства от истерики, чем пощечина, еще не выдумали. Мою невралгию нужно было давить в зародыше, а ты этого не сделал, так что работай руками, если думать не научился...
И сразу получил по уху. Ненадолго наступила странная звенящая тишина, но на душе полегчало:
- Отлично, давай еще!
Димка, похоже, сам разозлился, впрочем, думал я так недолго.
- Не хочу превращать твою физиономию в котлету. Предлагаю переместиться на палас, там я с удовольствием оторвусь на твоих почках, - услышал я спокойный без тени эмоций голос и окончательно сломался.
- Отправь меня к Драку, - заржал я и неожиданно заплакал.
Сколько не рвалась в дверь Оксана, не помогло. Хлип не изменил привычке таскать коньяк за пазухой, да и у меня в баре кое-что было.
Через два дня я проснулся: с тяжелой головой, но успокоившейся совестью. Один в квартире. Надеюсь, личное счастье друга этой попойкой я не подорвал.
Строго пообещав себе вернуть потерянную форму, больше не напиваться и заскочить к Хлипаковым с благодарностями, я для надежности проспал еще день. Вечером принял холодный душ из горячего крана, побрился и заказал такси.
В мобильнике оказалось одно непрочитанное сообщение... с того света.
- Все будет хорошо, не тушуйся.
Киваю:
- Ты Хлипа, главное, подальше убери.
Драк допустил ошибку, я повторять ее был не намерен.
Улица Качковская, дом девять. Второй подъезд. Восьмой этаж.
- Привет, заходи.
И, как обухом по голове, стоило переступить порог. Защита, накаченная тремя здоровыми людьми, трещит, но выдерживает. Тварь старается сохранять хладнокровие, но я же вижу – боится.
- Квартал оцеплен, давай обойдемся без демонстрации силы? – судорожно хватаю ртом воздух, сосредотачиваюсь, но, похоже, бить меня больше не хотят, по крайней мере, пока.
Жестом приглашает пройти в комнату. Повинуюсь, удивленно рассматриваю сзади небольшую поджарую фигурку. Почему раньше не замечал в ней ничего хищного или опасного? Когда же ты стала такой, Оксана?
Она оборачивается, будто прочла мысленный вопрос. Так резко, что я отскакиваю к двери.
- Смешно, - оскаливается она. – Чаю?
Отказываюсь. Вряд ли Оксана захочет меня отравить: убить человека руками, а не с помощью врожденных способностей, кажется ей неправильным и грязным. Она и раньше-то только отнимала и уходила, что было с жертвой дальше, не интересовалась. Исключение сделала только однажды – для Драка.
- Тогда просто посидим.
Опускаюсь на стул, не сводя с нее взгляда.
Оксане сорок, Димка моложе ее лет на десять, но выглядит она шикарно. На лице ни одной морщинки, в фигуре – ни капли жира.
- Хочешь узнать, как он умирал?
- Нет, - наверное, я все-таки меняюсь в лице, потому что Оксана вдруг срывается.
- Тогда ты хочешь знать, зачем я это делаю? А разве непонятно?
- Нет.
- Глупые мужчины! – хохочет она. - Вы смотрите на все, что шевелится, и хотите, чтобы жена всегда оставалась молодой. А у нас, у нас вы спрашивали, какой ценой достается эта красота?!
- Чушь, - качаю головой. – Хлип никогда тебе не изменял, ему кроме тебя никто нужен не был.
- Реальную хочешь. А для чего?
- Понять.
- Мысленно поставить себе галочку: «Я сумел понять вампира» или хищника?
Я вздрогнул.
- Ты прав. Вот в чем главное: в том, что есть овцы, а такие, как я, их режут. Это свобода, и ради нее даже ваше мнимое братство – ничто. Сколько вас, охотники? Кто ваше эфемерное начальство? Да, если бы я захотела, то отловила вас по одному! Все вы ничто, а я на пике формы, как пантера, настигаю любого, кого жажду.
- Корова, - спокойно и очень тихо говорю я.
- Что? – она спала с лица. – Да как ты смеешь?
- Люди энергетически похожи на растения, они даже излучают почти одинаково. И также не могут защититься, когда на них нападают и пьют жизненные соки жвачные наподобие тебя. Мы же находимся в этой пищевой цепочке на самом высоком уровне, от того нас так мало. Я хищник, а ты – тупое жвачное животное, не умеющее усмирять аппетит при виде заливного луга.
Она побледнела. Даже рот раскрыла от удивления.
- Поэтому, сейчас ты встанешь, соберешь вещи и уйдешь из этого дома.
- Димка тебе этого не простит.
И попала в точку. Меньше всего на свете мне хотелось терять лучшего друга, но оставить все как есть, тоже не мог. Не к месту вспомнил Рябиновую улицу и странный голос Хлипа.
От Качковской до Рябиновой двадцать минут быстрым шагом, Димка вполне мог успеть спасти Драка, и именно поэтому проспал под действием снотворного: Оксана не хотела лишний раз рисковать.
- Я бы никогда ничего не сделала Хлипакову. Черт возьми, Олег, мы же с ним пять лет женаты! Ты же столько раз был у нас в доме...
- И Драк тоже... был, - напомнил я.
- Не надо было шпионить.
- А люди?!
Я взорвался, и перестал контролировать эмоции. Это, вне сомнений, играло ей на руку, но мне необходимо было разозлиться, избавиться от посторонних мыслей, уяснить, что передо мной ненавистная тварь, убийца, предательница. А Хлип, в конце концов, поймет, не может не понять, и пусть наши отношения никогда не будут прежними...
Но понял бы на его месте я?
К счастью, она ударила первой: металлической ложкой из-под обуви. Наверное, я ее сильно задел.
Оцарапала шею, в ответ получила по морде. Разозлилась еще сильнее и напала уже всерьез – так, что остатки защиты разлетелись со звоном бьющегося стекла.
Однажды в детстве я видел, как сражался загнанный в угол хорек. Собаки унюхали его в курятнике и пытались загрызть. Он перекусал всех шавок и улизнул, оставив тетке Маланье три задушенных курицы. Но я был свидетелем и того, как беспородный пес Симон защищал хозяйского мальчонку от разъяренного быка. Носился вокруг, уворачивался от рогов, и даже пропустив несколько ударов, все равно вставал и, прихрамывая, продолжал смертельный танец, в единственной надежде, что хозяин уже бежит на помощь, что сумеет спасти трехлетнего сынишку до того, как собаку окончательно оставят силы.
Наверное, я был уже на грани, когда по лестнице затопали. Секунды, что длился поединок, показались часами.
- Ну, ты ей и врезал, - после продолжительного шума в голове наклонился ко мне Конедаев.
- Не помню, кто кому, извини.
- Я навел справки. Пять лет назад она прибыла из Урюкгавая. Там несколько лет продолжалась та же бодяга, что у нас этим летом. Правда, тамошние спецы так ничего поделать и не сумели.
- Она из-за Димки так долго держалась.
- Но все равно сорвалась: натуру не спрячешь, а она у вампиров всегда гнилая, - уверенно заявил Конедаев. – Но ты, какой же ты...
- Да куда уж? - двое дюжих молодцов, подхватили под локотки и поставили меня на ноги.
В общем-то, я только благодаря ним и держался. Так с эскортом и вышел.
Припекало солнышко, и птицы щебетали ласково. На детской площадке спиной к подъезду сидел Хлип. Никто не говорил ни слова, но он словно почувствовал наше появление, оглянулся.
В этот момент молодцам приспичило отпустить, и я упал.
- Я ее любил.
Хлип пришел не как друг, это я почувствовал сразу. Был ли врагом – предстояло еще выяснить.
- Знаю. Но сделать ничего не мог.
- Ты мог прийти ко мне, все рассказать. Мы бы вместе что-нибудь придумали!
- Отправили б куда подальше? К тетке в деревню, чтобы она там гусей взглядом убивала, капусту за час квасила? – мы спорили уже час, с переменным успехом.
- Возможно, я бы сам сдал ее, пришел и все рассказал. А так... ты же предал меня!
- Я защищал, прежде всего, тебя, - слова кончались, к этой беседе я так и не смог подготовиться.
- На кой ляд мне твоя защита?
- Не знаю.
Он даже удивился. Неужели ждал, что буду возражать, спорить? Может, еще лекцию про борьбу с вампиризмом прочесть?
- И все?
- Я был уверен, что если ты ее сам сдашь или, не дай бог, вступишь в схватку, никогда этого себе не простишь.
Хлип покраснел, потом побледнел. Поискал взглядом что-нибудь тяжелое, но я предусмотрительно в коридоре даже ботинок не оставляю.
- А теперь я не прощу тебя.
- Имеешь право.
- Да, я ж тебя просто убью!
- Начинай, - я закрыл глаза.
Димка побледнел. Чтобы проверить, не притворяюсь ли, легонько ударил. Я пошатнулся.
Он начал наращивать мощь, я терпел, а когда боль стала физической, перестал. Хлип оступился и едва не упал. Вся его злоба прошла мимо, сквозь меня, не причинив вреда.
- Как ты это сделал?
- Понятия не имею, - я сам недоумевал, если бы Хлип присмотрелся, то наверняка понял бы, что я не вру.
Но он не стал. Сплюнул и вышел, хлопнув дверью.
Я уезжал. Не только потому, что мы с Димкой не сможем теперь жить в одном городе. Нам теперь, наверное, и всего земного шара мало. Но случившегося не изменишь. Нет лекарства от ошибки, нет оправдания предательству, особенно своему – по отношению к человеку, который считал тебя лучшим другом.
В груди разливается такая пустота, что необходимо убежать, растаять в толпе, исчезнуть...
Вряд ли Хлип станет меня искать: он не способен на мщение. Хотя, какая теперь разница, на что он способен?
Возможно, он уже покует чемоданы. Это было бы выходом для нас обоих. Ведь прятаться я не буду, и на этот раз не захочу и не стану сопротивляться. Наверное, не захочу: потому что никто не знает, что способен выкинуть на грани между жизнью и смертью.
Площадь трех вокзалов, отсюда уеду, пока не знаю куда. Три билета в разные стороны жгут карман. Жребий что ли кинуть? Впрочем, на монетку или палку я смогу влиять, и, вероятно, нужно просто замереть на месте и дождаться внутреннего толчка.
А он точно будет? И смогу ли скрыться от себя, забыть?
Начинается дождь. Или просто слезы падают в напоенную соками землю. В реальном мире я прикрываю глаза и опираюсь о стену. А там... расправляю невидимые крылья, растекаюсь над лугом цвета индиго от горизонта до горизонта, готовый прикрыть мельчащую травинку.
Странно все это: как человечество смогло воплотить в себе все создания природы? Действительно ли в этом замысел Творца или разум подсказывает знакомые с детства образы?
Что же ты такое, Человек? И кто такой я, в один миг, превратившийся в хищника?.. |
Рассказ открыт для комментариев