— Гена, вставай.
Человек, дремавший в разложенном кресле пилота флаера, открыл глаза. Приподнялся на локтях, взглянул за окно и недовольно буркнул:
— Солана ещё не взошла, отвяжись.
Резко высвободив руки Гена упал обратно на кресло. Лохматая, как у медведя, голова наполовину промяла подушку. Карие глаза мирно закрылись.
Но парень в кресле штурмана не сдавался.
— Генна-адий, у тебя проблема.
— Ну, какая ещё проблема кроме тебя! — взревел лохмач. Часто моргая заспанными глазами посмотрел на мониторы, на степь за бортом. Всё в норме: флаер летит на базу, вокруг ночь и тишина. — Чика, ты озверел что ли, будишь просто так!
Штурман взглянул через плечо. Устало произнёс:
— У меня глюки начались — это и есть твоя проблема. Вставай, веди «Мошку» на базу.
Обычно Лёха Чикалин болтает много и охотно. Знающие люди и не думают верить даже паузам в его трепотне. Но сейчас, когда синие с серым выцветом глаза смотрят так устало и обречённо, у Гены Бурова неспокойно стало на душе. Он медленно поднял спинку кресла, медленно повернулся к другу, чуть подавшись вперёд.
— Как самочувствие? Раньше такое бывало?
— Никогда, ничего, — взгляд синих глаз Чики метался не зная на чём остановиться. — Ты вахту сдал и отрубился, а я порыскал вдоль прибоя, настройку управления проверял. Уже и не помню, как точки светлые появились. Сначала решил — это насекомые, что мы у моря выпускали. Думал, увязались следом, не захотели на побережье жить. А сейчас эти точки в человека превратились… Вон, сидит, зараза, на самом кончике носа. Одет как я, даже лицо моё…
Гена быстро взглянул на нос флаера. Вздрогнул и схватился за подлокотник.
— Это не глюк, Лёха. Я его тоже вижу. Комбез рыжий, нашей экспедиции. Лицо светится и половина точно твоя, а половина… на меня похожа.
«Доложи Толянычу!» — тихо скомандовал Буров, а сам занялся видеосъёмкой. В гладком темени флаера открылось зондовое сопло, как ноздря у дельфина. Четыре раза плюнул серебром флаер и четыре шара камер зависли над гостем. Картинки с них передавались на обзорный монитор встроенный в нижнюю часть лобового стекла. Отчего-то камеры не могли взять то, что видели глаза. Изображение получалось почти без красок и слегка размытое. Буров решил включить прожектора.
В перекрестье лучей загадочная фигура выпрямилась в полный рост. Уходя от столбов света, она двинулась в сторону кабины. Отчётливо стало видно, как двойное лицо подсвечивался изнутри тусклым голубым маревом, словно кибсерв с проектором вместо анфаса.
До лобового стекла осталось всего пара метров, когда гость заговорил.
— Желаю вам доброго здоровья на долгие годы.
Голос напоминал синтезированную речь кибсервов, но был мягче, точно выверенный и тембром на грани мужского и женского. Слова получались шёлковые и ложились бальзамом на душу. «Наверное, такими голосами сирены зазывали корабли, — моментально пробирковал звук Геннадий. — Интересный окрас, надо бы потом спектральный анализ сделать». Мысль была жидковатая, но и её хватило, чтобы снять незаметно охватившее оцепенение. Оглянувшись на застывшего друга Гена рявкнул:
— Чика, он давит на мозги! Очнись скорее!
Снова полетели в эфир позывные, снова зашарили прожектора в поисках цели. Теперь парни были настороже. Усыпляющая сладость чужого голоса отступила.
На всякий случай Гена посадил флаер, мало ли чего ещё выкинет гость. Поймав растерянный взгляд Чики понял, что на связь с базой рассчитывать не стоит. Кривляющиеся строчки памятки о Контакте плясали перед глазами. Но высосанные из пальца инструкции к реальной ситуации никак не пришьёшь. Разве что последний пункт: «Если не знаете, что делать — выжидайте и собирайте информацию». От такого совета бодряще веет могильным холодом. Плюнув на инструкцию, Буров решил действовать по наитию.
Гость подошёл вплотную к лобовому стеклу и сел на броню. Сюда прожектора не могли дотянуться. Фигура закрыла центр обзора, оставив по краям просветы. Гость замер и только мистический взгляд разных глаз переходил от одного парня к другому.
Резко, без перехода, двойное лицо обернулось голубым туманом. В нём стали появляться и исчезать знакомые образы: люди, животные, силуэты домов — всё это мелькало не останавливаясь минут пять. Завершая «презентацию» над воротником комбеза появился шарик Земли.
Парни одновременно тяжело вздохнули. Буров рефлекторно щёлкнул кнопкой сигнальной ракеты. Зондовое сопло вновь открылось и малиновая огнёвка выскочила на свободу. Не долгим был её полёт. Оторвавшись от флаера на два метра она тут же воткнулась в грунт злобно шипя. Вторая и третья повторили её судьбу.
— Ракеты валит, как мух, — процедил Буров. — И ответа с базы нет. Ни спутниковая, ни радиосвязь не фурычат. Что за хрень творится?
Чика посмотрел на друга, криво усмехнулся.
— Пятнадцать минут назад Толяныч выходил на связь. Рассказал о возмущениях в суперструне. Наверное, все сейчас за мониторами, пытаются расшифровать сигнал.
— Не наш ли дружок волну погнал?
— Оч-чень даже, — согласился Чика. Взглянув на копию Земли пробормотал с издёвкой: — Что тебе нужно, многоликий ты наш? Летим, никого не трогаем, а тут ты со своими фокусами. Шёл бы домой, жена, небось, заждалась. Дети кушать просят…
— Не дерзи, Алексей, — мягкий голос прервал Чикалина. — Поговорим немного?
— Смотря о чём, — осторожно вставил Буров. В горле пересохло от догадки: «Никакого акцента, говорит, будто всю жизнь прожил на соседнем дворе. Давно изучают нас…»
Земля, парившая над воротником гостя, оплыла радужными потоками. Из образовавшейся каши опять появилось двуликое чудище. Один глаз на Бурова, другой на Чику. — каждому своя половинка.
— Для общения с вами я посылаю смысл, а вы сами его нарезаете на слова. Потом опять составляете смысл, но уже с ошибками. Впервые вижу таких оригиналов… Почему раньше я не знал о вас — Хранители скрывают?
Вопрос был задан Бурову, так как Чика в это время «слышал» абсолютно другое. Гость предлагал ему продолжить разговор в более удобном месте:
— Нам, арбалам, тяжело выдерживать давление энергии вблизи планет. Я буду ждать вас на орбите, прямо над вашей машиной. Перемещайтесь скорее.
Чика собрался было тактично возразить, но арбал уже исчез. Вслед за его исчезновением заглох двигатель «Мошки». Прожектора погасли, но аварийная система питания подхватила основные сенсоры и мониторы. Замигали разноцветные индикаторы, пищалки сигнализации отчаянно заголосили. Автоматика спешно пыталась найти причину отказа. Запускала тестовые программы, но ничего кроме дополнительного звона сигнализации не появлялось. Чтобы не мучить ставшую родной за полгода работы на Вилюе машину Буров отключил резервное питание.
Темнота прыгнула в кабину из степи. За ней прихрамывая ввалилась тишина. Красными угольками медленно погасли точки аварийных индикаторов. Единственным освещением стали полоски накопителей, вшитые в рукава комбинезонов. Их слабый свет выхватывал из темноты контуры рук.
Парни призадумались. Чика, как обычно, первый не вынес затянувшегося молчания.
— Вот он долгожданный Контакт, а мы даже с базой связаться не можем. Зуб даю — глушит нас арбал. И как он термоядерный движок остановил?
— Потом разберёмся. Скорее бы до базы добраться, сообщить на Землю о встрече. Чует моё сердце, не к добру этот двуликий явился. — Гена задумался. Потёр пальцами переносицу и полоска света от накопителя словно разрезала его лицо пополам. — До базы всего сотня километров. Как тебе идея прокатиться на скутере?
— Легко!
— Тогда разделимся и каждый полетит на своём. Если один завалится, второй пусть не останавливается. Главное — хотя бы одному добраться.
«Ё-моё, дело-то серьёзное! — с удивлением признался себе Чика. До этого момента всё вроде как шутка была. Душа не хотела принимать реальности происходящего. Многозначительное «…хотя бы одному добраться» сфокусировалось в острый приступ желания жить. Темнота скрыла румянец проступивший на щёках, но стук сердца, казалось, отражался от стенок кабины.
Только парни встали с кресел, как арбал вновь возник перед окном. Без вентиляции окна флаера запотели и светящийся силуэт потерял чёткость.
— Вы почему здесь ещё? Скоро рассвет, фотоны налетят, не до разговоров будет.
Разведя руки Геннадий попытался объясниться:
— Мы не можем так просто взять и улететь. Нам нужно подготовить флаер, проверить герметичность, а вы его вообще остановили.
Лики арбала смешались. На их месте возник яркий кокон из вихрей. Сквозь пелену запотевших стёкол смутно угадывались знакомые контуры: чакры, тонкие тела — размыто, многоцветно и сумбурно.
— Глупо обманывать… Не нужен вам никакой флаер, я же вижу. Снимите защитное кольцо и сразу мыслепуть откроется. Ну же! Снимайте быстрее!
Вздрогнула «Мошка» — это двигатель ожил. Свет ударил по глазам, система начала инсталляцию. Буров плюхнулся обратно в кресло, а Чика навис над пультом, как коршун.
— Да мы бы с радостью, но что-то не выходит. На Вилюе мы уже полгода, одичали. Как его снять, колечко это?
«Хреновый был бы из Чики разведчик», — подумал Гена. Столько ожидания чуда и лукавства было во взгляде друга, что даже жалко его стало. Но вопрос был интересный и, кто его знает, может, не в холостую.
Но надеждам не суждено было сбыться. Гость принял образ, часто встречающийся на иконах: старец с большими мудрыми глазами и нимбом над головой.
— Так вы ничего не умеете…, — удовлетворённо протянул арбал и тут же громовым басом добавил: — Тогда я для вас всемогущий!
Громкое заявление нисколько не смутило Чику. Усмехнувшись, он откинулся на спинку кресла и ехидно заметил:
— Только мысли по лицу читаются.
Под пультом, незаметно для арбала, Гена врезал ногой по лодыжке Алексея. Внезапная боль в ноге удивительно быстро навела порядок в голове. «Что ж я, единственный козырь выложил! — опомнился Чика, прикусил язык и скосил глаза на друга.
Перемена в настроении Чики не ускользнула от арбала. Прежним мягким голосом он обратился к нему:
— Алексей, ты так говоришь, будто у меня и в самом деле есть лицо… — после небольшой паузы: — не может быть! Перестаньте думать обо мне, как о человеке! Или я уничтожу вас и вашу Землю!
Угрозы арбала смешались в вихрь непонятных образов. Внезапно ткань его комбинезона натянулась и лопнула. В трещины прорвался голубой свет. Пучки лучей вырвались из человеческого тела образовав светло-голубой кокон, который сразу же с оглушительным грохотом лопнул. Разорванные части комбинезона сомкнулись, темнота окутала арбала, оставив небольшой участок от шеи до затылка. Попытка вырваться из навязанной формы сорвалась. Арбал пробовал ещё несколько раз и всё безуспешно. Его усилия вызвали настоящую бурю. Трава и земля хлестали в окна флаера, порывы ветра сотрясали многотонную машину.
Когда всё закончилось Буров едва смог разжать пальцы сжимающие подлокотники.
Ветер стих, от недавнего урагана остались лишь комья грязи и пучки травы на окнах.
Арбал открыл глаза и пристально посмотрел на людей.
— Где ваша планета? Где вы просочились в реальность?!
Парни молчали. Каждый понимал, что от читающего в головах ничего не утаить, но всё равно молчали и лихорадочно искали выход. Если б только знать, что произошло с арбалом!
На помощь пришла Солана. Лучи вырвались из-за горизонта и озарили небо красными сполохами. Гость исчез, словно вампир на рассвете. Но легче от этого не стало.
С тяжёлым сердцем Геннадий задал автопилоту курс. «Мошка» тихо всплыла над травой и устремилась вперёд.
Начальник экспедиции, капитан Нестеров, именуемый рядовыми вилюйцами Толянычем, решил тут же, не по интеркому, а вживую оповестить людей. Общий сбор был назначен в самом большом помещении базы — ремонтном ангаре. Около сотни мужчин и женщин пришли по экстренному вызову. Стояли мелкими группами, тихо беседовали. Приглушённые голоса, тревога в глазах — словно у палаты больного. Возвышающиеся на ремплощадках скелеты машин добавляли антураж древнего капища исполинов.
Стремительным шагом в ангар зашли начальник экспедиции, Буров и Чикалин. Штурман принёс с собой чемоданчик визора. Осмотревшись, поставил его прямо на пол в центре свободной ремплощадки. Всё молча, стараясь не смотреть по сторонам. Народ обступил визор плотным кольцом. Кто-то попытался шутить, но весельчака не поддержали.
— Коллеги, — сдержанно обратился Толяныч поглаживая усы. — Несколько часов назад, на плато, что между базой и побережьем, экипаж «Мошки» столкнулся с проявлением иного разума…
Слабые возгласы удивления, шепоток иронии.
— … и есть запись Контакта. Она не совсем качественная. Не совпадает увиденное глазами с тем, что зафиксировали приборы. Возможно, яркость образов достраивает сознание человека. Общение велось наполовину телепатически, поэтому Геннадий и Алексей будут озвучивать слова гостя. Прошу ознакомиться с записью, вопросы потом.
На удивление никто не переспросил, не стал делать круглые глаза и ахать. Будто каждую неделю им приносят запись Контакта перед обедом. Это дух готовой открыться тайны воспарил над людьми. Опасение спугнуть, надломить росток соединивший надежду и реальность, запечатало рты.
Буров включил визор. Тонкая белая линия вырвалась из глазка. Забегала, замельтешила и превратилась в сплошной белый куб размером с письменный стол. Внутри куба постепенно проступили контуры «Мошки». Изображение налилось цветом, белый туман исчез и перед зрителями появилось объёмное изображение гостя. Тёмная фигура почти не имела цвета. Затаив дыхание люди смотрели запись Контакта. Экипаж «Мошки» передавал слова по памяти. Путались во фразах, но суть всегда сходилась.
Сразу по окончанию народ загалдел, заспорил, словно горный поток пробил наспех сооружённую плотину.
С трудом пробиваясь сквозь гвалт Буров попытался закончить рассказ до конца.
— Мы забыли снова включить запись, когда движок завёлся. Дальше самое важное, — люди постепенно замолкая обратили к нему взгляды. Довольно бодро Гена рассказал о кольце защиты и ярких картинках в голове арбала. Под конец голос поутих, возникли нотки неуверенности: — … похоже, раньше он был чем-то вроде газа или тумана. А тут у него появились руки-ноги, туловище. Это его взбесило. Он решил, что мы специально его так проявили.
— Что-то между сформировали и связали, — дополнил Чика.
— Ну, в общем, да. Судя по реакции, конкретная форма для него — тяжкое оскорбление. Освободиться ему не удалось и, мне показалось, что он решил отомстить — уничтожить Землю… Я не уверен, что он не успел найти путь к ней в наших головах.
Вот тут уж все замолчали. Лишь шелест вентиляторов нарушал тишину. Кто-то сдавленным голосом спросил:
— На Землю сообщили?
Толяныч покачал головой.
— Мы надеемся, что он не успел найти путь. Если активируем струну, он по ней, как по проспекту… В общем, времени у нас — до заката.
Буров огляделся. Тяжёлая новость чёрной тенью легла на лица. Но нет и намёка на панику. Всё-таки космос перековывает людей на свой лад. Среди присутствующих многие участвовали в попытках освоить другие планеты. Астронавты со стажем, участвующие в проектах освоения экзопланет и в разведке для промышленных разработок. Не так представляли они первый Контакт. И уж конечно никто не ожидал, что краса и гордость цивилизации — первая полноценно освоенная экзопланета — станет причиной гибели Земли.
Едва новость улеглась в головах, посыплись вопросы.
— Кто такие Хранители? Нельзя ли с ними связаться? Почему он боится света?
Ни Буров, ни Чикалин не могли ответить. Лишь беспомощно пожимали плечами. Наконец, Гена не выдержал шквала вопросов и замахал руками.
— Мы рассказали всё, что знаем! Вы бы лучше суперструнами занялись. Может быть, недавние возмущения совпали с появлением арбала не случайно.
Чика встрепенулся, хлопнул друга по плечу.
— Точно, Гена, мы совсем забыли про струны! Надо подёргать в разные стороны. Если Хранители чего-то значат в их мире, то информация непременно попадёт к ним. Они должны нам помочь, ведь скрывали от арбалов раньше!
— Не надо беспокоить струны зря, — чей-то голос без напряжения перекрыл весь шум. Тембр и гладкость сразу узнали Буров с Чикалиным. Остальные непонимающе завертели головами в поисках источника столь мощного звука. Воцарилась тишина. Шарканье ног озирающегося Чики словно отсчитывало время до взрыва.
С тихим шелестом открылись створки входной двери. В помещение вошёл арбал: сгорбленный, покачивающийся при каждом шаге. Различия между половинками лица исчезли. Черты двух так непохожих друг на друга парней сгладились в универсальную форму. Глаза злобно сверкали из-под сдвинутых бровей, крылья носа мелко дрожали. Он часто дышал, сильно раздвигая грудную клетку. При каждом выдохе теменные кости на миг раскрывались наружу и голубой свет прорывался вверх, рассеивался в метре над головой и осыпался жёлтыми искрами. В месте разрыва костей появлялись капли крови: ярко-красные по краям и светло-голубые в центре. На фоне оранжевого комбинезона подтёки казались дорожками чёрной смолы.
Арбал прошёл в центр помещения оставляя багровые следы. Налитые кровью глаза взглянули на стоявших рядом Бурова и Чику.
— Звёздные мосты терпеливы, но всему есть предел. Меня они не пропустили. Слишком много энергии зажато в форме…
Впервые слова сорвались с губ арбала. Речь его была неумелой, словно знающая слова машина пыталась передать непонятные ей эмоции. Хриплый голос срывался, менял интонацию и путал ударения.
— Хоть я не могу добраться до Земли, но сжечь Вилюй всё ещё в моей власти. Прах, разнесённый звёздным ветром, послужит уроком остальным.
Столб света, вырвавшийся из его головы, ударил в потолок и прожег огромную дыру. Пепел и капли расплавленного железа упали на людей. Ангар наполнился криками и руганью. Толпа побежала к дверям, но створки не открывались. Грохот от ударов рук и ног по дверям вызвал кривую улыбку на лице арбала.
—Успокойтесь. Вы все уже мертвы. Но перед тем, как я перечеркну эту планету, ответьте: кто вы?
Ещё один удар света выжег кусок центральной балки. Оставшаяся без опоры крыша рухнула внутрь. Грохот чудовищной силы ударил по ушам. Всего пару метров не хватило покорёженному железу чтобы накрыть саваном людей. Скелеты ремонтируемых машин приняли на себя весь удар. Вокруг разверзся ад: обломки крыши железным дождём сыпались сверху, испуская чёрный дым горела антикоррозийка, гарь мешала дышать. Толпа у выхода была близка к панике. Один из ремонтников взял плазменный резак и пошёл к арбалу. Рука дрожала, но глаза налились ненавистью.
Рядом очутился Нестеров и схватил мужчину за рукав.
— Стой, Данилов! Ты не сможешь ничего ему сделать. Он не человек.
— Раз кровь течёт, значит, смертен, — вырывая руку ответил Данилов.
Видя, что уговоры не действуют, капитан легонько толкнул мужчину в грудь раскрытой ладонью. Удар оказался такой силы, что Данилов отлетел назад по дуге и упал в оцепеневшую толпу. Десятки широко раскрытых глаз обратились к Нестерову. Словно выдавленные взглядами, из его спины медленно появились два крыла. Огромные, напоминающие торнадо втянувший в себя зеленоватый мерцающий дым. Начинаясь у спины тонкими жгутами они заканчивались где-то за обломками крыши.
Арбал выпрямил спину. Взгляд его смягчился и дыхание замедлилось.
— Хранитель? Что ты делаешь рядом с ними? С тварями, ничтожнее которых нет никого в разумном космосе!
Одно крыло Хранителя протянулось к арбалу. Тот даже не сделал попытки сопротивляться. Зелёный дым окутал его и спрятал в глубине. Обернувшись к Бурову, Хранитель скомандовал:
— Ты и твой друг, возьмите запасные скафандры и взлетайте немедленно. Я буду ждать на орбитальной станции.
Сказал и исчез. В том месте, где он стоял, выстрелом схлопнулся воздух и наступила тишина. Скрежет обломков крыши только подчеркнул её.
Неожиданно открылись створки двери. Опиравшиеся на неё люди упали, сверху их придавили другие. Шум голосов наполнил жизнью чуть не ставший склепом ангар.
Выйдя из ангара Гена и Чика обнаружили, что их ждут. Все члены экспедиции хотели их проводить. Даже те, кому досталось от расплавленного железа, не спешили к врачам. Бесформенной толпой вилюйцы направились к флаеру.
«Мошка» ждала на взлётке, гордо сверкая золотистыми изгибами корпуса. Из её брюха как раз высыпалась бригада техников: улыбки до ушей, шуточки. Они проверяли её после длительного рейда и понятия не имели о происшедшем в ангаре.
Бригадир встретил экипаж чуть ли ни пританцовывая.
— Всё в порядке, мошкара! Хоть сейчас в полёт.
— Очень хорошо, вот и полетим, прямо сейчас, — Гена запрокинул голову, чтобы увидеть окна и нос флаера. Именно там гулял арбал при первой встрече. — Запасные скафандры на месте?
— А куда им деться…
Весёлое настроение у техников пропало. Бригадир озадаченно переводил взгляд с парней на толпу провожающих.
— Что случилось-то?
Чика ободряюще улыбнулся, хлопнул бригадира по плечу.
— Нам некогда, ты у Данилова спроси. Только не вздумай что-нибудь про резаки брякнуть. А лучше — подожди до обеда.
Ничего не понявший бригадир посмотрел на Данилова. Тут его взгляд царапнуло что-то необычное. Он чуть приподнял глаза и увидел проваленную крышу ангара с завитками дыма. Наверное, ловок был бригадир на рожицы, если в толпе, только что разминувшейся со смертью, нашлись силы для смеха. Да не простого «хи-хи», а для выворачивающего наизнанку и сгибающего пополам хохота.
«Мошка» плавно оторвалась от поверхности Вилюя и ушла в небо. Тихо, мирно, не то, что старые реактивные чемоданы. Гена даже не почувствовал перегрузок. Все мысли вертелись вокруг запасных скафандров. Зачем они? Что может повредить основной комплект? В подкорке сидела мыслишка, что все гадания всего лишь «енотовые капли» — ничем не помогают, но глаза становятся большие и печальные. Только не мог Гена в такое время без терзаний. Кому-то музыка — Чика нацепил наушники ещё на старте — кому-то думы по кругу.
А Чика явно расслабился. Появление Хранителя он принял, как возможность скинуть гору с плеч. Надо слетать на орбиту? Пожалуйста. Надо пристыковаться и ждать? Да запросто. Ну, а если арбала потребуется грызть, то и это можно. Только говорите прямо, что нужно. Тайны и недомолвки оставьте таким, как Гена. У него голова большая, лохматая — идеальная планета для сафари на истину.
В обзорном мониторе серая клякса базы на фоне зелёной травы быстро уменьшалась. Появилась береговая линия, караваны облаков. Картинка вызвала у Чики приступ гордости. Сняв наушники он вдруг заявил:
— Это надо же, целую планету подготовили! И всего-то за сотню с небольшим лет.
Он надеялся, что Гена подхватит тему и разговоров хватит до самой станции. Но Буров не откликнулся, всё также сидел и о чём-то думал поглаживая подбородок. Не дождавшись помощи в борьбе с молчанием, Чика решил воевать в одиночку. Глубоко вздохнул и продолжил:
— Астероидов с водой натаскали, ядро подогрели, атмосферу наладили. Всего за полгода траву повсюду насадили, и вчера уже насекомых запускать нача…
Шелест открываемой двери оборвал Чику на полуслове. Парни одновременно развернули кресла и увидели входящего в кабину Хранителя. Его тело всё ещё было плотным, но пальцы уже просвечивали. От крыльев не осталось и следа.
Хранитель сел в пассажирское кресло. Оно не скрипнуло, не промялось. Наоборот, Чике показалось, что тело прогнулось под изгибы кресла.
— Заслуга небольшая. Вилюй был черновым вариантом Земли. Таких заготовок в космосе, по десятку на каждую чёрную дыру. — Слова Хранителя чётко оседали в мыслях парней, словно вырезались ножом. Это вызывало боль, но гость не замечал своей оплошности. Сцепил на груди пальцы, закрыл глаза и говорил, постепенно увеличивая нажим.— Удивительно другое: как вы сбежали из заповедника не сняв кольцо? Неужели грядут перемены?..
«Заповедника?! — неприятно удивился Чика. — А мы в нём звери что ли?»
Буров медленно отвернулся к окну. Правая бровь изогнулась дугой, взгляд устремился вдаль. Он уловил в словах Хранителя пренебрежение и ещё — готовность сделать что-то запретное. Для этого образа не нашлось слов и мысль Хранителя осталась невнятной — тёмной, холодной, угрожающей.
Хранитель вещал спокойно, даже с ленцой. Ему незачем было торопиться, каждая секунда отдаляла его от обжигающей планеты. Он постепенно снимал защитный покров — человеческое тело и одежда замещались зеленоватым дымом, через который просвечивало кресло.
— Космос полон жизни. Арбалы живут реками, что омывают небесные тела, вездесущие прилипалы фотоны – прахом времени. Есть ещё много других существ. Даже галактики изредка посылают приветы. И только вы угроза всему. Случай с Лоскавом лишнее тому подтверждение. Нам следовало уничтожить Вилюй сразу, как только вы появились на нём. Но мы выжидали, мы забыли какая угроза исходит от вас, и юный Лоскав поплатился за нашу медлительность. Теперь у него только один выход…
Слова Хранителя затуманили сознание. Веки налились тяжестью и парни закрыли глаза. Перед мысленным взором возникли звёздные туманности, спирали галактик. Чёткие границы света и мрака, сочные краски чужих миров. На фоне ярких картин чёрным пятном ощущалось сожаление о судьбе Лоскава. Словно прощаются с мёртвым.
Убедившись, что мысль о смерти достигла цели, Хранитель продолжил:
— Вы накачали его своей энергией так, что он принял жёсткую форму — вашу. Локализация идёт очень быстро. Скоро кольцо защиты отрежет его от космоса, только так он сможет жить…
Гена открыл глаза. «Что с Толянычем? Он убил его?» Сердце бешено застучало, кулаки сжались в кувалды. Превозмогая боль от режущих сознание слов Хранителя Гена крикнул:
— Что ты сделал с Нестеровым?!
— Ёлки-палки, мы совсем про него забыли! — с волнением подхватил Чика. — Он жив? Отвечай скорее!
Хранитель сбился. На секунду зелёные завитки сложились в лицо Нестерова и сразу же распались.
— Он лежит в медотсеке орбитальной станции под анабиозом. Чтобы исключить случайности я спрятал тело в надёжном месте. Кстати, один из запасных скафандров для него. Не хотелось бы, чтобы вы случайно убили его в шлюзовой.
Внезапная догадка осенила Гену. Нагнувшись вперёд, он проговорил прямо в клубящийся перед глазами дым:
— Ты хранитель арбалов, а не людей!
В ответ пришла волна удивления:
— А вы думали иначе?
Пот прошиб Бурова. Откинувшись на спинку кресла Гена попытался отключиться от всего. Все надежды на помощь Хранителя рухнули. Одно только утешало — арбал уже не страшен. Судя по всему, он становится обычным человеком и не сможет уничтожить Вилюй. Но кто знает, что на уме у Хранителя?
Чужой разум опять ворвался в сознание.
— … сейчас вы подходите к границе, за которой сможете получить груз без риска повреждения.
Чика среагировал моментально:
— Что за груз? Безопасный?
— Вполне, только заверните его во второй запасной скафандр. Включите ему автономку и следите внимательно. Если он умрёт — Вилюй превратится в пыль вместе со всеми обитателями.
Последние слова прозвучали особенно жгуче. Гена застонал, обхватил голову руками. Счастливчик Чика просто потерял сознание. Обмякшее тело надёжно поддержали ремни кресла и всё бы ничего, но тонкая дорожка крови протянулась от ушей к подбородку.
Сколько длилась пытка Гена не осознавал. Боль то приходила, то отпускала. Когда всё закончилось накатила пустота. В голове не было ни одной самой завалящей мыслишки и тело не чувствовалось совсем. Сверкнула первая мысль: «Умер?» Тут же зачесалась спина, потом дали о себе знать затёкшие ягодицы. Тело просыпалось. Откуда-то извне пришла волна тепла, появились силы открыть глаза.
В кресле, которое недавно занимал Хранитель, сидел Толяныч — живой и здоровый. Одет не в обычный рыжий комбинезон, а в серебристый парадный мундир. «Собирался торжественно объявить о Контакте, — догадался Буров. — А где же Лёха?» Штурман обнаружился рядом, на кресле раскрытом в кровать — бледный, с тёмными кругами под глазами, но уже без следов крови.
— Очнулся? Вот и славно, — обрадовался Толяныч. — Подождём маленько, пока Алексей оклемается и на базу… Невесомости уже нет, можешь встать размяться.
Гена послушно отстегнул ремни, неуклюже встал. До того затекли ноги, что первое время стоял державшись за спинку кресла. Быстро пробежался взглядом по мониторам, заглянул в окна. Судя по траектории на маршрутнике флаер недавно отстыковался от орбитальной станции и теперь находился в верхних слоях атмосферы.
— Что здесь произошло? — хрипло спросил Гена. — И где Хранитель с арбалом?.. Груз какой-то…
— Груз в медотсеке. Весьма интересная посылочка. Пойдём взглянем. Не знаю, как примут его ребята на базе, но я от всей души поздравляю вас с Чикой.
Глаза Толяныча хитро блеснули. Гена заметил, но субординация не позволила устроить допрос. Пожав плечами он двинулся к выходу. Сзади пристроился кэп, то и дело поглаживая усы. Не торопясь, парочка спустилась на нижнюю палубу.
Несколько закрытых дверей вели из узкого тамбура в различные отсеки. Гена открыл дверь с красным крестом и вошёл внутрь. Автоматически включилась робкая подсветка дорожки. Её усилий едва хватило на то, чтобы обозначить контуры двух медкапсул установленных вдоль правой и левой стен отсека. На замке правой светилась красная надпись «Осторожно! Включена установка микроклимата!» Хмыкнув, Гена подошёл к ней и склонился над окошком. Внутри, подсвеченный моргающими индикаторами, лежал мальчик лет шести. Он спал, забавно выпятив нижнюю губу. Лохматые волосы торчали в разные стороны, как клочья медвежьей шерсти. Комбинезон взрослого человека был ему неимоверно велик. Пустые рукава и штанины перекрутились складками.
Гена стер рукавом бисеринки пота со лба. Сел на корточки, прислонившись спиной к боку капсулы.
— Ну и как это понимать?
— А глаза у него синие-синие, лишь по краям серая каёмочка, — с удовольствием добивал Толяныч. Пройдя вглубь отсека сел на откидной стульчик лицом ко входу. Закинул ногу на ногу и обхватил колено руками.
Неожиданно в дверях появился Чика. Угрюмый, бледный до жути.
— О, Лёсик очухался! — обрадовался Гена.
— Думали неделю буду в отключке? — Быстро оценив ситуацию Чика подошёл к капсуле. — Ну-ка, что там у вас спрятано?
Увиденное не произвело на него особого впечатления. Вернувшись к двери Чика включил свет и привалился плечом к стенке у входа.
— Дурдом… Кто-нибудь объяснит, что за пацан у нас в капсуле?
Медотсек при свете ламп преобразился. Пропала таинственность, красная надпись на замке капсулы потеряла львиную долю своей брутальности. Зато мундир Толяныча заиграл бликами, как микросварка. Отчего кэп стал похож на инопланетянина больше, чем туманный арбал.
Насладившись замешательством парней Толяныч соизволил объясниться:
— Час назад это был десятилетний сорванец. Думаю, часа через два локализация арбала полностью закончится.
— Такими темпами он скоро станет маленьким, беленьким и с хвостиком, — ехидно заметил Чика. — Чего они добиваются?
— Изменения закончатся, когда он станет новорожденным. Дальше будет расти, как обычный человек.
Слова капитана плёткой стегнули Бурова. Чуть прищурив глаза, из-под сдвинутых бровей взглянул Гена на Нестерова.
— А вы откуда знаете? И вообще, как вы сюда попали?
В ответ Толяныч широко улыбнулся. Но под прицелом напряжённых взглядов парней улыбка быстро исчезла. Тяжело вздохнув, Нестеров встал, при этом стульчик закрываясь хлопнул как пистолет с глушителем.
— Хранитель переправил. Но дело не в нём. Пока я лежал в анабиозе, со мной беседовала… наша галактика. Не надо закатывать глаза, я и сам понимаю насколько дико это звучит. — Толяныч ухитрился сделать круг в узком закутке медотсека. — Наша экспедиция, встреча с арбалом и Хранителм — это часть её плана. Кстати сказать, Хранители питаются энергией исходящей от арбалов, поэтому заинтересованы в их процветании. А вот люди… с ними сложнее. Тут надо пояснить кое-что.
Нестеров остановился. Окинул взглядом помещение, задержавшись на капсуле с ребёнком. Наткнулся на колючие взгляды парней. Приняв какое-то решение, он снова заговорил, энергично помогая себе жестами.
— Представьте себе, что этот отсек — наша Вселенная. Кто-то живёт в коридоре, или у входа, а кто-то в капсулах, которые мы воспринимаем галактиками. Везде есть жизнь, всё забито под завязку. Но галактики растут. Наша капсула хочет стать отсеком, а то и флаером. Что делать? Ведь перерождение убьет всё, что внутри, а выселить жильцов некуда. И быть бы межгалактическим войнам, если бы не маленькая планета, на которой спрятаны эмбрионы пространства.
Сделав паузу Толяныч посмотрел на парней. Слушают нахмурившись, не пытаются перебивать или спрашивать. Или не верят, или не понимают.
— Эх вы, мошкара. Кольцо, о котором говорил арбал, это кольцо жизни: родился-умер, опять родился. Мы крутимся по кольцу, хотя каждый мог бы его сбросить.
— Ну и что было бы? — вяло поинтересовался Чика.
— Эмбрион развился бы в новую галактику! Вот что было бы…
Замолчал капитан, не спешили с выводами парни. Тишина заполнила отсек. Из глубин подсознания Гена выудил желание поверить в услышанное. Чего греха таить, новый расклад льстит самолюбию, да и арбалов с хранителями ставит на место. Но не давала покоя одна мыслишка.
— Всё очень красиво, — проговорил вставая Буров. — Но галактики живут очень долго. Не только Земля, солнечная система истлеет, прежде чем понадобиться кто-то из эмбр…. из людей. Нестыковочка.
Почувствовав слабину в репликах аудитории докладчик воспрянул духом. А когда Толяныч заметил в глазах Чики жадный интерес, то понял, что реабилитирован досмертно. Автоматически, дальше он говорил, как учитель со школьниками — веско, с расстановкой, назидательно.
— Вот для этого и нужны такие планеты, как Вилюй. Потому и открылись нам мосты к другим мирам — цепь не должна прерваться. Другое дело — готовы ли мы? Есть ли среди нас кто-то достаточно сильный духом, чтоб выйти из кольца?
Чика фыркнул. В студенческие годы ему довелось поработать с теософскими документами. Реферат был написан, но произошёл «передоз». Юный Чикалин дал себе зарок никогда больше не лезть в эти дебри. До случая с арбалом было довольно просто обходить скользкие темы. Но сколько верёвочке не виться… Случай принуждает. Последняя фраза Нестерова словно выдрана из трактата какого-нибудь средневекового мудреца. Одно хорошо — нежданные гости и разрушение ангара Чика видел лично. Стало быть, дебри не такие уж и непроходимые.
— Хранитель, конечно, в курсе дела, — многозначительно констатировал Чика. — А как пыжился, строил из себя правосудие. Будь его воля он нас всех бы к ногтю, и с тобой, Анатолич, не стал бы церемониться. Да только протекция у нас не слабая. Жаль, я раньше не знал. Вмазал бы от души по зелёным соплям!
«М-да, выходит, правы чудики, которые уверены в том, что мы на Земле лишь гости, — подумал Гена. Мурашки побежали по спине. Масштабы событий немного вспенили полушария. Чтобы отделаться от эйфории Гена вновь заглянул в окошко капсулы. Пацан всё также спал, может, самую чуточку уменьшился. Присмотревшись, Гена попытался найти хоть что-то от прежнего арбала — тщетно. Мальчик выглядел полностью земным. Воспоминания о монстре в ангаре никак не вязались с курносым личиком.
Подошёл и легонько толкнул друга корпусом Чика.
— Подвинься, Гена. Дай посмотреть на малого, а то блеск капитанского мундира слезу вышибает. Пусть не пропадает влага зря — запишем, как слёзы умиления.
Толяныч опять уселся на полюбившийся ему стульчик. Скрестил руки на груди и довольно ухмылялся.
— Что делать будем с цветком жизни, Анатолич? — неуверенно подал голос Буров. — Он ведь скоро в новорожденного превратится…
Капитан вскинул брови. Театрально разведя руки удивился:
— А я здесь причём? Создали по своему образу — воспитывайте!
В ответ парни лишь тяжело вздохнули. |
Рассказ открыт для комментариев