Ты кто, Вселенная - Селигер?

     ТЫ  КТО,  ВСЕЛЕННАЯ - СЕЛИГЕР ?
     
    Много раз поднималось на небе золотое солнце, много раз всходил серебряный месяц и зажигались яркие звёзды, но всё такой же, как в первый день, была земля – песок да камень, камень да песок.
    «Как же засеять эту мёртвую землю? – думает Вяйнемейнен. – Кто бросит в неё живые семена?».
    И только подумал, а к нему уже идёт крошечный мальчик с сумкой через плечо.
    - Кто ты такой? – удивился Вяйнемайнен.
    - Меня зовут Сампса Пеллервойнен, - отвечает мальчик. – Я пришёл помочь тебе, принёс семена, чтобы засеять эту землю.
    Достал он из своей сумки горсть семян и принялся за работу...
    Элиас  Леннрот 
     «Калевала» *
    ПРОЛОГ.
     
    Сегодня Ходжа Насреддин берёг каждую минуту своего времени. Поэтому он не стал задерживаться и, своротив мимоходом челюсть одному стражнику, сокрушив зубы второму и превратив в лепёшку нос третьего, благополучно вернулся в чайхану своего друга Али...
    Леонид Соловьёв.
     
    ПАШКА  АНАТОМОВ…
     
    - И потом, если это сюда?.. По резьбе!.. Получается…
                Осташ Пашка Анатомов, кустарь-самоучка, изобретатель темпокресла, холодильника-самобранки и прочих вещей, необходимых народному хозяйству, отскочил и пригнулся.
                Занимался понедельник. Раннее утро, четыре часа. Мёрзлая апрельскими ночными заморозками капель весело звенела на ветру. На газонах зябли баночки из-под Колы, стеклотара и использованные презервативы. Орали мартовские коты, мешали обывателям спать и видеть сны. Собаки грызлись за сучек. Курили по подъездам школьницы, бычковали охнарики, поправляли прически и одёргивали юбки. Утро – и значит, скоро в школу.
    Здесь же, в тишине металического ангара, блестел свежей смазкой симбиотик «Железный Феликс», списаный финнами за древностию лет. Подарочный космический рефрижератор куковал на учебном полигоне Осташковского Монтажно-Стропального Военно-Космического Училища № 456, пока не попался на глаза Пашке. Дирекция Училища уступила судно изобретателю за символическую цену, в чем сейчас раскаивалось – продешевило!
    Раздвигая горизонты непознанного, симбиотик «Феликс» сноровисто шестерил шестерёнками, колесовал колёсами, четвертовал на четверти и нарезал жирными ломтями. Ремни ремённых, цепи цепных, зубья зубчатых передач скрипели на суставах и сочленениях. Нога-штатив, заимствованная у шагающего экскаватора, натоптывала Марш Мендельсона.
                Очень похоже.
    - А-а-а-а! – закричал Пашка : Опять! – временами Мендельсон у него путался с Менделем и оба вызывали нездоровые ассоциации. Более того – родоначальника науки генетики монаха Менделя с его мушками дрозофилами Пашка искренне принимал за химика Менделеева… Что называется – зарапортовался.
    На дальних заимках завыли собаки. Завозились в подполах домовые, в банях грохнули шайками банные. В чащобах вскинули морды лешие и волкодлаки, прислушались. В деревнях перепуганные бабы, крестились в лампады красного угла, на литографии Николы Чудотворца, на
    ………………………………………………………..
    *             Здесь и далее прозаический перессказ А. Любарской.
     
    глянцевых генсеков, и отбивали поклоны. Ничего не просили, крестились и молчали. От этого становилось ещё страшнее. Прелые телогрейки трещали на разлапистых грудях, лопались на заду. Плакали дети. Рождаемость упала к уровню 1913 года, но возросли налоги за бездетность.
     А городок Осташков хранил молчание и загадочно улыбался.
                Улыбались его Гнилые Болота, Риэлторская Пустошь и Масляная Ветошь. Зловонные туманы ползли из Хлипкой Зяби.
    Квохала Пьяная Выпь, её не слушали. Кто слушает дурного зверя по ночам.
    ( Утверждают – сам фельдмаршал Зиггель морозами сорок третьего : Где есть майн либер дер штадт? – бессистемно ползал пальцем по Карте Мира девятьсот шестого года издания, искал Осташков : Вер ист эр?.. Хочу его наблюдать!          
                - Ну как же!.. Вот же! – указывали генералы-сподвижники : Впрочем, шут его знает! – чесали жирные загривки : Действительно! Обознатушки вроде!.. Точно не Осташков!..
                В итоге попал Зиггель в окружение и сдался властям. )
    Короче, Осташков спал. Спал и видел сон с участием Сергея Юрского и тридцатью голыми танцовщицами племени Мумбо-юмбо…
     
    - Что! Что там опять не так с этим ИИ? – Пашка пнул полезшую было из угла механическую ухогорлоноску и уселся под верстак : Ночь на исходе – я же ни в зуб ногой! – и углубился в сложные расчёты : Пересчитано, перепаяно тысячу раз! Нет, тысячу и один раз!..
                Злотое перо Паркера порхало по блокноту. За верстаком, обиженно хныкая, ворочался неправедно руганый механизм
                - Viveremilitareest!* – скрипел зубами изобретатель, – Eppursimuove!**
     
    Несколько времени назад состоялась у Пашки сделка с Сысоем Бурлеевым, бизнесменои, миллиардером и политиком. Сошлись, что называется, два одиночества, и каждый получил искомое. Бизнесмену достался Осташков образца тысяча девятьсот семнадцатого года – октября месяца – плюс дед эсэр, Пашка обогатился космокредитками и проблемами.
    Проблемами : на что потратить такую прорву деньжищ простому изобретателю? Раздать долги и жениться? Свят, свят!.. Прикупить звёздную систему Гироскопа, короноваться на местный трон и развести диктатуру, каких свет не видывал? Заманчиво, но не то...
    Пашка забросил опыты и работу в архиве. Сидел и думал. Не пил, не ел и не спал – решал...
    Тогда положение спас Серёга-друг, с чьей лёгкой руки Пашка обменял дензнаки на космический рефрижератор«Маннергейм», подарок союзных финнов на пятидесятилетие монтажно-стропального движения. Симбиотик ржавел помаленьку на училищном полигоне и никому он был не нужен. Сменивший хозяев «Маннергейм» нарекли «Железным Феликсом» – сказка такая есть русская-народная : «Феликс – ясный сокол» – и перетащили холодильник на речку Ёмшинку. ( На речке Ёмшинке и есть пашкин ангар, на правом её берегу. )
    Симбиотик-рефрижератор называли симбиотиком не ради красного словца. В молодости криогенная камера на ядерном ходу доставляла по всей Галактике замороженых циплят-мутантов и прочую генетическую дешёвку. Кроме того, был «Маннергейм-Феликс» не просто рефрижератором, но холодильником думающим – биолого-электронно-шестерёночным человекопараходом – то есть, как всякое существо, отягощёное высшей нервной деятельностью, имел мозги.  
      Но что есть голова обычного существа. Это кора больших полушарий, базальные ганглии, таламус, мозжечёк и ствол. Это нейроны : возбуждающие и тормозные ( активируют разряды других нейронов и наоборот ). Каждый нейрон имеет длинный отросток – аксоном, который разветвляется на синапсы и по которому посредством химических нейромедиаторов передаются импульсы другим нейронам. Мозги обрабатывают сенсорную информацию от органов чувств, планируют, управляют движениями. В их ведении эмоции, внимание и память. Высшая функция мозга – мышление, что и понятно.
    У симбиотиков всё тоже самое, только не так. Нейронные сети у них железные и с виду они – куча-мала минипроцессоров, а роль нейронных связных взвалили на себя маленькие трудяги нанороботы. Глазом наников не различишь, в лупу тоже, но с микроскопом – вполне. В самом по
    -------------------------------------
    *                     (лат) – Жить – значит бороться.
           **                    (итал) – «А всё-таки она вертится!»
    себе нанороботе ума не больше, чем в круглом морском камешке, галькой называемом. Но если в
    кучу собьются малые – сдайся враг, замри и ляг! Разум у малюток коллективный. Над каждой проблемой работают сообща и до полного её решения...
    Вот только в процесе снабжения отсталых миров геннокурятиной, мозги из биопласта забродили и скисли. Нанороботы то митинговали в открытую, а не то собирались на явочных квартирах и грозились устроить акт самосожжения, поплавить кибера совсем.
    Оттого-то финны и презентовали холодильник городу. Наверняка!..
    И сейчас симбиотик «Железный Феликс», напрочь лишённый разума, оставив ум на лабораторном стенде, удалялся в сторону финской границы. Лесом-полем, полем-лесом. Проскальзывая по мёрзлой грязи. И не было ему преград! Да и кому оно нужно, списаное корыто – кроме Пашки.
    Зазвенел телефон.
    - Да, - оттвлёкся Пашка от невесёлых дум : Леночка, ты?
    - Селижаровское бронетанковое? – спросили на том конце провода. Признав за собой ошибку номером, повесили трубку.
    - Ну вот, – расстроился Пашка : Извинились хотя бы...
    И уже совсем не к месту на верстаке засветилась зелёным капсула пневмопочты.
    В принципе, с недавних пор в Осташкове стали появляться телефоны, которые можно было повсюду носить за собой, но большинство горожан предпочитали пневмопочту. По привычке. Да и дороги они были ещё – телефоны мобильные. Во-вторых, питаемые плутониевыми элементами, аппараты имели немалый вес вследствии свинцового аккомуляторного кожуха, призванного защитить пользователя от смертельного излучения. ( Манкируя угрозами Минздрава, продвинутые Столичные модницы щеголяли миниатюрными моделями In Cina в наитончайшей свинцовой фольге – но такие блондинки скоро лысели и увядали. )
    Писала Катерина Матвеевна – девушка Пашкиного друга Серёги Перетятько, студентка Осташковского Финансово-Космического Колледжа, активистка, спортсменка и, наконец, просто красавица – и сообщала, что Серёжа не появлялся у неё ни вчера, ни сегодня, и ( читай дальше ) если он не появится и завтра, пускай горе-изобретатель пеняет на себя. Потому что она – Катерина Матсеевна – догадывается, чья кошка мясо съела, и кто стоит за Серёжкиными прогулами... Ну а в остальном она – Катерина Матвеевна – Серёжку любит и ждёт ( так и передайте ), а Пашке привет от Леночки и удачных опытов...
    - Началось, – Пашка поморщился : Серёгу они потеряли. Я-то здесь причём? Ничего, отыщется курсант, не первый раз ему пропадать…  
     Пашка оглянулся. Пеший «Феликс» скрылся за холмом, о его существовании напоминали лязг разбалансированых опор-стабилизаторов, проблесковый маячёк, бросающий встреч рассвету зелёный луч, да звонкий весёлый хруст болотного наста.
    Из распахнутых ворот сквозило немилосердно. Как ни крути, начало апреля месяца на Северо-Западе – это вам ещё не весна! Весна на северо-Западе – она ближе к июлю.
    - Ох уж эти женщины, – вздохнул Пашка.
    И тут позвонила Леночка.
     
    ЧАСТЬ  ПЕРВАЯ.
     Рассердилась дочь Маналы :
    - Глупый ты, неразумный человек ! Кто же по своей воле спускается в жилище мёртвых? Ступай-ка скорее прочь, возвращайся, пока не поздно, к себе домой. Многие приходят сюда – никто не возвращается назад…
     «Калевала». *
    1.  ПРЕДТЕЧА.
     
    Откуда взялся на этой планете Хаос – неясно. Скорее всего выдумали его древние инопланетяне, что в который раз доказывает единство Вселенского Разума и дарит страждущим теоретическую возможность существования Мировой Души.
    Не было никогда Хаоса – и вдруг вот он весь. Нарисовался – не сотрёшь! Сублимированый продукт массового религиозного экстаза, стократ помноженый на первобытное невежество и предрассудки. ( Астрономия с географией в те годы отсутствовали наглухо – как и генетика, ядерная физика и у солдата совесть.)
    Для начала прикрылся Хаос копаком крепким. Вселенная ещё недавно расширялась – ещё и не закончила до конца – и потому без колпака-шлема существовать было тяжело и больно. Отпочковал Хаос руки-ноги ( намучался сначала с ними, пока не разобрался какую куда ), отпочковал всё, что к ногам-рукам прилагается, и породил Ночь с Эребом – настолько загадочные создания, что до Хаоса таких не видали и в страшных снах. Но родились Ночь с Эребом, стали жить-поживать, добра наживать. Детей делать, кр-р-расав-чиков!..
    А Хаосу и горя мало, он дальше хулиганить. Медными гвоздиками набил на колпак   Млечный Путь, дохнул туманностью, дохнул ещё, когтём Чёрную Дыру проколупал – гасить излучения и преображать материю с энергией – и получилось Небо как настоящее. Солнца навесил ёлочную игрушку, отчего посветлело кругом, травка зазеленела и сразу дела веселее пошли.
    Мировой Океан, трёх китов, черепаху и слонов у ней на спине, горы и равнины лепил Хаос спустя рукава, оттого что в противовес Солнцу замыслил он местечко потемнее. Думал он, думал, переводил локти в стадии и метры в дюймы, и наконец придумал. Смас-терил Ад подземный, Аид, и такого в Аду наворотил... Страшно, аж жуть!
    Древние инопланетяне верят, что и в Аду свято место не пустует. Наверх, на Олимп, начальником усадили грозного Зевса, а вниз – Хаоса племянника нелюбимого, сына Кроноса и Реи – Аида с супругой Персефоной.
    Но другие древние в драку : Плутон-Орк в Аду, и баста! С супругою Прозерпиной. И говорят они в царстве умерших на добротной латыни. За то и прозван Латьнь-язык «мёртвым».
    Тетьи древние молчат и посмеиваются. И дитю ясно : Дит под землёю правит бал. С женой, а может и без оной.
    Как бы там ни было, стоит в Подземном Царстве высокая гора Атлас. Торчит шпилем – одна и по центру. Омывают Атлас семь рек : Стикс ( соединяет берега седой паромщик ), Археонт, Колцит, Эридана ( в которой жемчуг крупный ) и огненный Пергефлеон. Лету-речку пропустили-запамятовали, так на то и есть она Река Забвения.
    И вот, раз в тысячу лет, в обусловленый день и час собиралась на Атласе всякая нечисть. Интернациональная видом и поведением, но гадкая одинаково. Профсоюзные дела обсудить. Награды заслуженные получить, грамоты почётные, премии. Путёвки распределить в подземные санатории-профилоктории, с горячими серными источниками и прочими радостями смерти.
    Собралась нечисть и на этот раз. 
     
    2.  НЕЧИСТЬ.
     
    - Слухи про тебя ходят разные… Нет, ты не подумай чего – в самом деле слышали – великовозрастные идиоты Аико, Алфито и Морто елозили задницами по выстуженым холодным солнышком камням ( в Подземье солнце светит, но не греет, и груша висит, а не скушаешь ) и болтали с Ламией, притопавшей издалека : А чего говорят-то... Плохо, когда совсем памяти нет... А, вот! Детей малых ты грызёшь… Питаешься…
    - Детишек? – облизнулась Ламия-чудище : Вкусненьких и пухленьких? Мальчиков и девочек?.. С кожей на попках нежнее персика?.. Кха!.. Кха! – подавилась слюной Ламия, с трудом откашлялась : Врут всё! Как можно – детишек! Чай, не звери мы!..
     Удовлетворившись ответом, балбесы достали из общей котомки жареного быка, поделили на каждого и принялись за еду : А мы вот детишек пугаем. Ага!.. Нас за это бабаями кличут. Не научишь, часом, кто такой Бабай?.. Интересно же..
    Пожирательница не ответила. Завистливо сверкнула глазом на жареное мясо, громко испортила воздух – эквивалент посюстороннему «приятного аппетита» – и отошла к другой компании, к Ехидне. А та с дочками – Химерой, Гидрой и Сциллой – о моде щебечет, о фасонах и стилях. Обсуждают последнюю коллекцию всеадовоизвестного кутюрье. Прозрачные тоги и хитоны в чёрных кружавчиках, ночные туники с вырезом и стильные белые тапочки на босу ногу с помпоном..
    - Рюшечки? Оборочки?.. Просто гарпиям на смех! Только косая линия от плеча и только двойная строчка!..
    - Косая от плеча? Двойная строчка? Милочка, да это же прошлое тысячелетие!..
    Наибольший фурор  вызвали тапочки. До сей поры, что наверху, что внизу обходились либо паланкином, либо широкой спиной раба, либо деревянными сандалиями ( причём, чем больше грязь, тем толще в сандалиях доски ). И уже в последнюю очередь, когда совсем худо с финансами, топали по делам босиком. И вдруг тапочки. Ну что за прелесть!
    На шум явился Цербер. В нарушение Устава Караульной Службы ( который во всех цивилизованых мирах одинаково суров и одиозен ) многоглавый пёс самовольно покинул пост у врат Ада и лаялся теперь одной головой со Сциллой, другую пасть скалил на Харибду – нелюбовь у них обоюдная и давняя – а третья церберова голова думала. Она постоянно о чём-то думала, не в хозяина пошла. 
    - Cogitoergosum!* – приподнесла народу третья голова в минуту краткого затишья. Окружающие примолкли,  охваченные дилемой : оторвать архимудрую сразу, или настучать ей по морде. Достала уже!..
     Когти чудища выпустили, хвосты распушили – негодуют – а сами рылами водят, на человечинку слюной исходят. Но нельзя! Человеков на Совете совсем чуть : законодатель Дракон, пиротехник Герострат, император Калигула и Мессалина – римского императора жена. ( На этой планете, конечно же, был свой Рим, в Риме правили императоры, а у императоров – у большинства – имелись жёны и наложницы. ) Но не императора Калигулы Мессалина жена, а императора Клавдия.
    Проступки гостей впечатляющи. Один за горсть зерна головы рубил, другой свитки жёг массовым порядком. Калигула умом слаб с рождения. Императору, конечно, слабоумие не в укор, но и совесть какая-никакая должна быть. Подданых уморил хуже, чем тараканов. А развратную Мессалину пригласили за так. По совокупности внешних данных и гулящей натуры. Разбавить суровое мужское общество. По завершению Собрания Председательствующий имел на Мессалину виды. Какие?.. А самые, что ни на есть!..
    Наблюдатели без права голоса одолели гору за два дня. Вспотели, устали – одна Мессалина свежа и цветуща – и жмутся у крайней скалы на ветру, косятся на кровожадного Арея, сына Зевса и Геры. Бог войны с подругой Энио и сыном Деймом, демоном ужаса, явился вызнать планы нечисти относительно людей: реформы, дефолки, девальвации, деноминации, чёрные риэлторы, войны, революции, раскулачивания и геноцид...
     Марс-воин ( он же Градив и Сильван – выступающий, покровитель растений ), тоже здесь. В стороне и со своей компанией.
     
    3.  МЕЛКАЯ НЕЧИСТЬ
     
    У подножия нечисть рангом не выше бесов. Месят грязь. Такими наверху брезгуют и без особых на то причин и поручений пред очи свои не допускают.
     Пригорюнился у подножия Ликаон-волк. Морду на лапы положил, горюет. 
    - Предложили, называется, Зевсу отобедать… 
    Случилось однажды Ликаону накормить Зевса человечинкой, заночевал когда Громовержец у хлебосольного хозяина. С чесночком приподнёс угощение Ликаон, под сырной корочкой. Рецептом владел он особым, прабабка-весталка завещала.
    Громовержец жаркое оценил, похвалил, добавки стребовал, благо хорошо пошло. ( Не амброзией единой живы боги. Сказки всё про амброзию. ) Обещался Зевс напечатать рецепт в еженедельнике «Кухня Богов», за авторством Ликаона. А как прознал, кем ему удружили, разгневался чрезвычайно. Но шуметь погодил, потому как лично в употреблении замечен. А это нехорошо, не по-божески.
    - Ну и волчара же ты! – только и сказал старший по Олимпу. Глянул на хозяина с укоризной и хлопнул в ладоши. 
    - Человечинка, видишь ли, ему не по вкусу пришлась. Привереда!.. У-у-у!.. – выл теперь горе-повар и сыновья его.
    - Да вы по жизни волки позорные! – дразнились прехорошенькие смугляночки-данаиды. Дочки царя персидского черпали кожаными вёдрами воду из ручьяи и спешили в гору, к огромной дырявой бочке. Сливали в бочку воду и со всех ног обратно : С девками не гуляете. Девок не целуете... А мы пропадай без ласки!..
     Хороши смугляночки: чернявенькие, стройные, животики плотненькие-аппетитные,
    ----------------------------------------------------------------
     *            - Я мыслю, следовательно, я существую» ( лат.)
    брови густые-собольи. Косичек на голове у каждой тьма. Восточные одежды – накидки из тончайшего шёлка – более выпячивают высокие крепкие груди и крутые линии бедра, чем скрывают. Сорок девять девчёнок – и одна краше другой.
    Внешность, впрочем, обманчива. Не доверяйте красавицам с Востока, ибо вечером они : «Войди в меня, о, мой господин, дэвом нефритовым. Лоно моё бархатное трепещет, соком любви исходит!..» – а как натешится господин, наиграется в пещерку и барашка, в Белку и Стрелку, как совместит Инь с Янью и захрапит головою к Мекке – тут и смерть его пришла.
    О времена!.. О нравы!..
    ( В случае заполнения тары водой за край, бесонечный срок в Аду данаидам обещали сократить  впятеро. )
     По соседству волочит камни в гору Сизиф. Соответствует поговорке : круглое носит, квадратное катает. А прославился Сизиф из города Коринфа жадностью. ( Но богам ли попрекать – сами чужим харчатся. Землю не пашут, скот не растят, виноград не давят. Только и дел у них : молнии метать куда ни попадя и девиц симпатичных наверх требовать. Реже – юношей кудрявых.)
    Короче, кто чем забавляется, срок бесконечный коротая.
    На краю болота, в редкой поросли лаврового листа, притаился курсант Осташковского Монтажно-Стропального Училища Серёга Перетятько…
     
                                        4.  КТО  ОНИ?
     
    - Любопытно, является ли трёхголовый Цербер множественной личностью, или же он триедин в одном теле?
    Монтажнику третьего курса вопрос показался сложным и Серёга перенёс его в разряд риторических.
     Странным образом, замешивая грязь на кулички и пересчитывая у горного поддона болотные кочки, Серёга прекрасно видел и слышал всё происходящее на морозной верхушке Атласа. Сказывался ли эффект переломления света в атмосфере, плюс отражённые от аидова потолка звуковые волны, либо имели место быть высоко-средне-низкочастотные колебания, где гора выступала проводником и усилителем объёмного звука...
    Не секрет, что насыщенная, хорошего качества музыка, влияет на визуальное восприятие слушателя и порождает в его мозгу зрительные образы. Подобные наработки и технологии давно используют шоу-бизнес и госбезопасность.
    - Многогранна жизнь во Вселенной. С этим не поспорить, дурак спорит со вселенной. Но до чего странно наблюдать ожившую сказку. Впечатляет... Мне что, моё дело сторона – схорониться до подхода эвакуатора – а они живут здесь... Живут?..
     Серегины знания анатомии и космозоологии сомневались в реальности происходящего, не верили глазам своим... Не верили ни трехголовому Церберу, ни сыплющим с неба помёт гологрудым гарпиям и горгонам, ни циклопическому змею Тифону.
    Разве что чудище Ламия смотрелось очень из себя ничего. Прекрасноликая, покатые полные плечи, груди белые высокие, не тронутые загаром. Но как обычно ( как и в серегиной жизни вообще ), к добру такая красота не приводила – в остальном Ламия была змея-змеёй – оканчивалось шикарное тело шикарнейшим же змеиным хвостом…
    - Нет, не настоящие они, как можно! Киберы, игрушки! Да-да, очень быть может... А если они в самом деле игрушки?!..
    Вот тут Серёге стало страшно.
    - Планета тогда получается уже и не планета, а заводная шкатулка. Делают такие и у нас, видал. Повернуть заводной ключ – игрушки веселятся, бегают, дерутся, голосят. Кончился завод,ослабла пружина – спать! Всем спать!..
    Про планету-игрушку Серёга не так давно где-то читал. В журнале, кажется. У Пашки на верстаке лежал журнал, ну, Серёга со скуки и пролистал пару страниц, пока изобретатель ваял, пилил и клепал заклёпки.
    - Шкатулка!.. Размеры иные, в размерах ощутимая разница, а так очень похоже. Но хозяева! О, Космос мой бескрайний, о, космическая пыль!..
    Никогда ещё Серёга не грыз гранит науки с таким остервенением, жадно глотая и давясь слюной. Даже понравилось. Ощущения оказались непривычными, но положительными, а голова, вопреки опасению, почти не болела. Чесалась… После некоторого размышления идею киборгов-игрушек пришлось оставить за явной фантастичностью и поискать варианты поплоше.
    - Хорошо. Будем проще. Согласно гипотезе о водородно-гелевой вселенной, на каждую тысячу атомов во вселенной приходится девятьсот двадцать атомов водорода и восемьдесят атомов гелия. И что это нам даёт? Ничего... Ладно, зайдём с другой стороны. В человеческом теле и вообще в живых существах водород составляет лишь восемьдесят процентов массы, гелий же отсутствует вовсе... Ну и куда мы без гелия?.. Зато остальные девяносто процентов массы – тяжёлые металлы. Каково, а!..
    Ничего не получилось и сейчас. Загадка осталась неразгаданой, охота умничать пропала.
     
    5.  ТЕОРИЯ  МИДЛТОНА.
     
    Космогенез древнеиндийской «Тайттирия-брахманы» очень прост. Вначале не было ничего, было только асат – «несуществующее» – и вдруг в асате зародилось желание. В результате желания асат предалось медитации, а когда от жара медитации повалил дым, то из дыма возник огонь, а из огня друг за другом появились свет, пламя и туман. Моментально туман сгустился в облако и стал  первозданным океаном, и бог Праджапати, рождённый в Золотом Яйце, уже из океана и создал всю остальную вселенную. 
    Согласно же теории Себастьяна Мидлтона, известного канадского астрофизика,изначально вселенная была куда меньше куриного яйца, и даже ещё меньше, просто никакая. ( В этом вопросе Мидлтона поддерживают многие учёные. ) Однако постепенно она развивалась и превратилась в причудливое скопление галактических групп – ведь галактики предпочитают компании по интересам. Но задолго до того, как стать о-о-очень маленьким яйцом и расти дальше и больше, вселенной не было вообще! Лишь бесконечно пустая пустота и множество плавающих в пустой пустоте протовселенных, терпеливо ожидающих своего часа.
    Отрадно, что существующая ныне вселенная всё же сумелакак-то пролезть из гипотетических протовселенных в ряды бесконечно маленьких пылинок и уже среди них дождалась своего Большого Взрыва. Что называется, поймала удачу за хвост, чему примером город Осташков, монтажно-стропальное училище и Серёга Перетятько, третий курс.
    Пережив Большой взрыв, вселенная нагрелась и расширилась, потом наскоро охладилась и образовала кварки – первичные частицы вещества. А там и протоны с нейронами подоспели и сцепились промеж себя до полного атома... В общем, через сто миллионов лет, отринув антиматерию и оставив себе материю, образовались звёзды и галактики и вселенная стала похожая на саму себя теперешнюю...
    Но остаётся вопрос : а прочие протовселенные, они что? Они когда и где?.. Хор-р-роший вопрос, очень хороший! Вопрос на пять!.. И в связи с этим самое время возвратиться к началу – ктеории упомянутого Мидлтона из опального Квебека – и прокрутить в памяти лекции майора Иван Палыча, завлаба, учёного широкого профиля и просто хорошего человека.
     
    - Вселенная бесконечна! На сегодня, на десять часов утра – это аксиома! – завлаб Иван Палыч бодро шагнул за кафедру, угнездился в ней и зашелестел растрёпаными конспектами.
    В распахнутое окно залетел воробей и возбуждённо зачирикал, радуясь не то весне, не то тёплому закутку, но его оставили безо внимания.
    - Обратного пока не доказали и даже теоретически невозможно представить, как эта бесконечность выглядит на практике. Но не суть, ибо... Попрошу внимания!.. Ибо профессор Мидлтон убедительно доказал существование в бесконечно пустой пустоте бесконечного же числа иных созревших вселенных!.. ( Бесконечное в бесконечном – о, какая чудовищная тавтология! Филологи рыдают, филологи в истерике, но!.. Из песни слова не выкинешь!.. )
    Иван Палыч, скрипя, расстался с кафедрой и застрочил мелом по доске, выстраивая симметричные узоры иероглифов. Должно быть, писал формулы. Наконец завлаб положил восьмёрку на бок и на этом мучения аудитории закончились. Жаль – не на совсем.
    - Поскольку вселенные неисчислимы, то получается – они везде и всюду. Их бесконечности успешно контактируют между собой, накладываются друг на друга и плавно перетекают отсюда туда – из этой в соседнюю... Другими словами : любая вселенная, выбраная нами за образец, есть ни что иное, как все существующие вселенные, вместе взятые!.. Сильно!..
    Иван Палыч победно оглядел присутствующих с высоты птичьего полёта. Поскольку был Иван Палыч не просто завлабом, но майором ( а в прошлом и лихим космодесантником с иконостасом орденов и медалей ), ростом и силушкой Космос его не обидел. Присутствующая молодёжь поникла головами, молчала и тяжело переваривала сказаное.
    - Опираясь на предыдущие заявления, на вселенское множество в одном, Мидлтон провёл аналогии ещё дальше и указал на возможности существования абсолютно (!) идентичных планет-миров в колличестве двух и более. И это только абсолютно идентичных – до десятитысячного знака после запятой! А сколько планет «практически один-в-один», очень похожих и похожих просто! Имя им легион! Засим разрешите мне откланятся – срочно зовут в лабораторию ( без Иван Палыча никуда ) – и позвольте всем пожелать удачного прохождения тестов. До встречи, товарищи курсанты, и ни пуха вам, ни пера!..
    - К Космосу, товарищ майор!..
     
    - Земля не одна, её много! – размышлял теперь Серёга стянув шлем и ущемив пятернёй бритый затылок : Прав оказался месье Себастьян, из мятежного Квебека! С речки Святого Лаврентия!..
    В геополитике Серёга туго, но соображал. Спасибо другу Пашке и Училищу. 
    - Интересно, ну просто так – гипотетически – отчего колонии и автономии не любят ( да что там не любят – ненавидят ) породившие их метрополии? Неужели центральная власть настолько глупа и деспотична?..
    Серёга вспомнил директора Училища подполковника Шурупова как представителя Федерального Центра на местах и, кажется, отыскал корень зла. Но мысли его приобрели другое направление.
                - А ещё интересно : имеется ли здесь, на Земле помер N, Канада с речкой Святого Лаврентия?.. Вернее – будет ли  здесь своя Канада, где небо синее, где так похоже на Россию… А франкоговорящий Квебек? Сейчас там леса, горы и индейцы. Алгонкины, кри, оджибва, оттава, гуроны, ирокезы, миами, могикане и шауни... Или индейцам тоже рано?.. Или не станется ничего, а Америку не откроют, потому что Колумбу за долги  присудят два года тюрьмы и он умрёт от чахотки?..
    Пользуясь моментом, кровососущие облепили горячую лысую голову. Стряхнув паразитов рукой – большинство из них обратилось кровавым месивом – Серёга натянул масккапюшон, вставил в нос и уши фильтры, ступил мимо кочки и плюхнулся в грязь.
    - Просто полный привет, дурдом на выезде!.. – отплевался монтажник : Прошёл, называется, тесты, сдал, называется, учебную практику! Как же, жди!.. Но главное – совершенно не помню дорогу! Как попал сюда – не знаю. Последствия глубокого анабиоза?..
     Бесформенное Нечто, роняя вокруг себя тяжёлые страшные стоны, пролетело над болотом. Мелькнули рваные тряпки крыльев. Всколыхнулась трясина, выползла на кочки гнилой жижей и, недовольно ворча, убралась на место.
     
    6.  ЗЕМЛЯ – НЕЗЕМЛЯ?..
     
    - С небольшими допущениями, следуя теории Мидлтона о планетах-клонах, можно подумать, что я на той же Земле, только в протоисторический, мифологический период. Ад, Атлас, Стикс, Хирон, Гидра – первый семестр культурологии, полный набор илюстраций. И черепаха плывёт в космосе под хруст мёрзлого водорода. И слоны на ней, надышавшись космического газа гелия, пищат натужно Песнь Жизни. И Хаос под колпаком... Совпадает с древними греками на все сто. И не только с греками...
    Откуда-то Серёга знал и про черепаху, и про колпак. Вероятно, пребывая в сомнамбулическом состоянии анабиоза, мороженый мозг сканировал информацию напрямик с навигационных приборов. ( С понижениемтемпературы тела до абсолютного нуля нервная система становится сверхпроводимой, да и остальные материалы утрачивают сопротивление в разы. )
    - Единственное, нет никаких оснований считать, что плоская  когда-то Земля крутилась волчком. Не столь велик её геологический возраст для кардинальных метаморфоз. Мало того, согласно приданиям, черепаха и слоны обязаны совпадать с доступным нам отрезком истории, ибо наряду с Тифоном, Сциллой и Харабдой уже существовали Афины, Спарта, Троя и прочие города и страны... Отсюда вывод – Земля никогла не была блином. И, значит, данная планета не копия Земли. Мнимое их сходство в подземных чудищах, которые у нас якобы заселяли Ад, а здесь и Ад на самом деле, и существа настоящие.
    После такой долгой и верной мысли захотелось пожевать съестного. Хорошо бы жирного, с холестерином, и мучного – с глюкозой и углеводами.
    По инструкции, в комбинезон вшивалась аптечка с лекарствами и пищевыми таблетками и ампулы концентрированой воды. Серёга, плескаясь в луже как слонопотам, ощупал себя себя с головы до ног. Аптечки не нашёл. Зато нашёл деньги – очень они ему пригодятся! – и фотографию невесты. Хорошее фото, Катька там красивее, чем по жизни, втрое... Однако – не то!
    Край фотографии закусили тупые жвалы. Серёга щелчком отправил жука отдыхать, вздохнул и убрал картонку во внутренний карман.
    - И последнее. Древние знали эту планету и подробно её описали. Вопрос – откуда? Невольно помянешь ариев, атлантов и гипербореев, которые тоже антинаучны, однако жили себе, щупали телескопами звёзды, а то и летали к ним – к иным мирам...
               
    -  Берегись! Спасайся кто может! – скупердяй из Коринфа подскользнулся на глине и глыба серого необработаного мрамора проскакала по склону вниз. Сыто чавкнула болотная жижа. Серёгу качнуло прибоем.
     - Сапожник! – подобрали данаиды брошенные вёдра. Отряхнули с накидок грязь : Сколько можно уже! Так и будешь катать туда-сюда?.. Женись, что ли. Чем мы тебе не пара?..
    Удручённый Сизиф не ответил. Вздохнул тяжело и поплёлся в болото.
     - Беспреспективно, – решил Серёга : И бочка решетом и камень в гору очено зна-комы. Поразительно смахивают на родное Училище и потому беспреспективны... А девчёнки – того... Ничего себе! Хорошенькие!
    - Камневоз! – крикнули принцесы вдогонку греку и распахнули рубашёнки – обсохнуть телом на холодном ветру ( Серёга булькнул и едва не пошёл ко дну ) : Опомнись, мужчина! Гляди, каких радостей лишаешься!..
    Огромная тёмно-рыжая бородавчатая жаба, древняя, как Ад, шлёнулась в грязь перед курсантом, и, обрызгав того с головы до ног, возбуждённо заквакала.
    - Гражданочка, вы не ошиблись, случаем? – осадил жабу Серёга и пропустил выражения Сизифа о женитьбе на азиатках.
    - У-у-у! – на радость данаидам взвыл Ликаон : Ах, зачем я на свет появился!..
    В животе заурчало страшнее прежнего. Следуя настойчивым рекомендациям медиков, путешествия в анабиозе производились на голодный желудок – во избежание удушения рвотными массами при разогревании тела космонавта. Может, и правы медики, только живому, согретому и растёртому после анабиоза человеку калории в самый раз… Под капюшоном зачесалась голова – самое слабое звено в анатомии военных монтажников-стропальщиков – и запотели очки.
     
    7.  ЭКЗО-ЭНДОГАМИЯ,  РАЗВРАТ…
     
    - Дорогая гадость! Глубокоуважаемая нечисть! – Председательствующий постучал в медный графин, открыл собрание.
    Шум утих. За спиной Председательствующего неуклюжие Аико, Алфито и Морто  под предводительством  Цербера развешивали диаграммы и графики. Пришпиливали пергаментна плотные облака серных испарений. Роняли графики, топтали дорогущий пергамент грязными пятками, мяли и комкали. Не всякого бабая оделили умением, а мозгов и подавно не каждому досталось. Пробавлялись чужими мозгами – с горошком и под острым соусом.
     Цербер, дико вращая глазами, хватал  горе-работников за пятки. Выказывал рвение.
    Был Председательствующий собою высок. В смысле роста и чина. Председательствующий По Аду – наивысший чин, можно сказать. Вот и всё, что известно о Председательствующем. Сколько рук и ног у него, сколько глаз. Имеются ли вообще они, руки-ноги и глаза, или только щупальца и уши – загадка для непосвящёных.
    - Я приветствую вас на нашем ежегодном отчётно-выборном собрании, – продолжил Председательствующий : Вижу – наши ряды по-прежнему сомкнуты и готовы пакостить. Что радует… За прошедший отчётный период каждый из нас наделал немало гадостей, принёс людям немало горя. О том мы поговорим в более непринуждённой обстановке. На фуршете, кхе-кхе… А сейчас пунктом первым идет доклад на тему : Семья и брак – что это за звери и как с ними бороться!..
    - Что за бред – семья и брак!.. С каких это пор размениваемся на мелочи!...
    - Позвольте, в масштабах Мира это не мелочи…
    - Нельзя ли перейти сразу к фуршету?..- кричали самые нетерпеливые.
    - Пускай Тиффон на мне женится! – орала с места Ехидна : Цербера и Гидру  вместе наживали, а как расписываться – не желают оне! Свободы хочут... А я счастья хочу!.. Сколько ждать ещё!..
    - Молчи, дура древняя! – взревел скучающий на сквознячке Вихрь Тифон. Сбили Тифона с мысли. Думал он думу тяжкую, а какую – неведомо.  
    - Все мы под колпаком у Хаоса! – философски заметил Председательствующий. В доказательство тому с неба звёздочка упала. Вниз, в болото. Болото вскипело. Заорал ошпареный Сизиф, ковыряющий из грязи булыжник.
    - Что это? Знамение?..
    Теснимые паром с низин, смрадные тучи покинули вершину. Наглядные пособия уплывали вместе с тучами. Яркие графики перекосились в страшные рожи.
    - Что за безобразие! – возмутился Председательствующий. По делу возмутился. Прошляпили, ротозеи. Загавкла в три головы Цербер – виноват, не углядел! Зашевелились бабаи, протянули лапы и подвинули тучи обратно. И снова сели на камушек и обленились.
    - Тихо все! – лязгнул Председательствующий медью графина и оставил на посуде глубокую вмятину в форме пятерни : Языки прикусили! Прения идут второй частью. Перед банкетом. А сейчас – доклад! Докладчик, – Председательствующий сверился с глиняной табличкой : Первым докладчиком у нас идёт Мессалина, жена Клавдия. Имеется внизу такой император. Мессалина, просим!..
    Раздались жиденькие аплодисменты и угасли.
    Пышногрудая брюнетка Мессалина торжествующе оглядела сникших попутчиков и, поводя упругими ягодицами, взошла на кафедру. В высоких деревянных сандалиях, в укороченой по последней моде, тунике Мессалина выгодно смотрелась среди адовых рож и харь длинными ногами, округлыми формами и красивым порочным личиком.
    - Что такое семья и брак? – рванула с места в карьер жена императора Клавдия, жеманно картавя : Брак можно определить как социально одобренные образцы поведения, с помощью которых двое или более людей составляют семью. Заключение брака предполагает не только воспроизодство и воспитание детей, но и множество других прав и обязанностей… Из личного опыта отмечу, что заключение брака налагает не только обязанности, но и привносит в жизнь бракосочетавшихся немало наисладчайших минут... Например, так называемые внебрачные связи...
    - Мне кажется, Мессалина слегка искажает основную фабулу доклада, – Председательствующий кашлянул и строго осмотрел собрание : Возражения? Дополнения?
    Руку подняла Ехидна. Её проигнорировали. У остальных возражений не имелось. Алфико и братья его развесили, наконец, последние графики и весело гугукали на краю площадки. Цербер спал, пуская брылями ядовитую слюну. Остальные коротали время кто как.
    - Продолжайте...
                - Какие виды заключения брака известны нам на настоящее время? – Мессалина вывереным движением руки поправила причёску ( смуглое сочное тело, ради которого римские легионеры резали соперников, выпирало сквозь тонкую тунику ) и продолжила : Перечислю их вкрадце. Это – экзогамия – выбор партнёра в браке только вне определённой узкой группы. Это – эндогамия – выбор партнёра только в пределах своей узкой группы. Наибольшее распространение там – на Земле – получила моногамия – брак одного мужчины с одной женщиной ( в одно время ). Далее.. Ох!.. Групповой брак – когда несколько мужчин и несколько женщин находятся одновременно между собой в брачных отношениях. Маркизские острова тому примером …
                Спали всё. Во сне многие храпели и вскрикивали.  Снился им, видимо, групповой брак. Председательствующий периодически щипал себя за бровь и смущённо хмыкал. Думал, что зря затеял возню с докладом и пошёл на поводу у грешницы. Давно бы уже делом занялись!
    - Полиандрия – это когда одна женщина на несколько мужей. ( Какая прелесть! ) Распространена в Южной Индии и на Тибете! – эротично пришёптывала Мессалина, в упор ворожа Председательствующего глазами-маслинами : Полигамия же – когда многожёнство и обязанности между жёнами четко распределены. Но решающее влияние там за первой женой...
     
                                       8.  БОЙЦЫ  ПОМИНАЛИ  МИНУВШИЕ  ДНИ.
     
    - А я и говорю ей – мебель нонче дорога...
    Серега затаился в луже. Мимикрирующий комбинезон делал его частью пейзажа, серой болотной кочкой. Откуда-то придплыла незнакомая зелёная гадина и устроила на кочке гнездо. Села высиживать яйца.
     Переждав и оглядевшись, Серёга согнал с себя зубастика, придал тому ускорение в три «же» и почесал кулак о кочку – накололся о ядовитые шипы. Впрочем, учитывая дозы сыворотки и антибиотиков в серегином организме, опастности никакой. Вынув из и ушей намокшие затычки, Серёга прислушался.За лавром пахучим – рядом совсем, рукою дотянуться – хвалились друг-другу Прокруст со Скифоном, местный криминалитет. Аидова компания оказалась бы неполной без этих мракобесов. Сидят разбойнички в сырости, попивают кислое винцо и поминают дни былые, когда жертвами их преступлений Книга Судеб полнилась едва ли не на треть. 
    - А что кровать неказиста, так на ней ещё прадед мой спал с кем ни попадя. Деда зачинал. Дед – батьку… И мы давай традицию блюсти. Раздевайся, говорю, и ложись... Она же, дура – в контры! «Я тебе, говорит, не гетера портовая – по нарам ревматизм наживать. Или кровать новую приобретай, или – адью! Займи, говорит, денег у кого-нибудь. Кредит возьми. Ноне кредиты в моде! Проценты снижены...» Соответственно, осерчал я – оттяпал ноги ейны стройные по длине лежбища… Зато теперь всем довольна. Лежит – улыбается. Ворочаешь её с боку на бок и пристраиваешься по-всякому...
    - Ноги мыть и воду пить, – перебил Скифон : Ноги мыть и воду пить должна ты за такое благосклонное моё к тебе отношение, - говорю ей. И ножичком поигрываю у горлышка её…
    - И как?
    - Что как?.. Отдалась! А куда деваться – горы кругом. Безлюдье… И всю ночь любовь через край. И я как молодой – раз двадцать, не меньше… С утра ополоскала ноги мои. Воду, правда, выплеснула. «- Я могу идти, мой господин, » – спрашивает. Иди, говорю, дура, коли обещал… Но сначала ещё разок. Напоследок. Становись на коленки... Ну и соответственно. Как мужик бабу... А после со скалы её вниз, черепахам морским на завтрак…
                Серёге припомнилась родная и далёкая невеста Катерина Матвеевна. В пеньюаре розовом, из себя свежая и сдобная.
                - Ах, ты!.. Ах, вы!.. – Серёга вскочил, разбрызгав пиявок и в два прыжка оказался возле разбойников, принявшись мутузить обоих. Ногами, руками и чем попало. КМС по рукопашному бою, добытый у соперников в жёстких поединках и опыт битвы стенки на стенку ( любимейшее развлечение старшекурсников и городской молодёжи ), пришёлся как нельзя кстати. Трещали чужие рёбра, гудели под ударами головы. Летели в разные стороны зубы, лишившись незадачливых хозяев.
                - Мммм! – мычали Прокруст со Скифоном и прикрывали руками срамные места. Безрезультатно, впрочем. Предпочитая нападать со спины – и то на женщин, детей и стариков – драться душегубы не умели и боялись.
                - Не Тессей? – шепотом удивлялся Скифон, разбойник Аттики, спёвывая зубы : Я думал Тессей-герой на сходняк пробрался.. Что же ты за фраер такой, мил человек? По фене ботаешь?..
     Примолкла сексапильная Мессалина. Зашевелились бабаи у графиков, проснулись и остальные.
    - Богатырь!.. Да красивый какой, сильный! – вскричали в отдалении хорошенькие данаиды, бросили вёдра оземь и притопнули ножками.
     - Мужчина!.. Здесь!..
      Девицы толпою ринулись с горы. Развивались прозрачные накидки, радовали глаз смуглые тела. На серёгино счастье путь девчёнкам преградила вонючая трясина. В трясине жизнерадостно лопались пузыри с сероводородом – отчего воздух чище не делался – а поверхность чёрных вод бороздили уродливые зубастые хари с голодным блеском в глазах. Зелёные и в бородавках. Редкие болотные кочки поросли терновником – древнегреческой колючей проволокой. Колючую проволоку Серёга наблюдал в зале Боевой Славы городского Краеведческого музея.
    - Батыр!.. Сладость очей моих!.. Жаждут лона наши бархатные мощи твоей!.. Уста наши сахарные... Бёдра гладкие, перси упругие...
    Наскоро посовещавшись, волоокие брюнетки разбились на две неравные группы ( как ни крути, а колличество «сорок девять» без десятых долей  поровну не раскидаешь ) и бросились на поиски брода. Кому первой повезёт.
    Пока везло Серёге.
    - Дуры! – рычал вослед девушкам Ликаон-волк : Смотреть на них тошно! Тьфу! – и сплюнул в сердцах. Слюна некрасиво повисла на волчьей бороде. 
    Скифон бестыдно задрал короткую тунику – оголив тощие волосатые ноги – и выхватил из потайных ножен древнегреческую финку, аналог которой дожил и до серёгиных дней.
    - Порежу, гад!..  Черепахам скормлю!..
    - Ноги ему отрежь, – советовал Прокруст, катаясь от Серёги по камням : Ноги кромсай. Без ног они не шибко бойкие! Точно знаю!.. Ай!.. Убивают!..
    Серёга особо удачно пнул Прокруста и принялся за второго.
    Увернувшись от ножа, курсант перехватил скифонов кулак обеими руками и резко вывернул разбойнику кисть в сторону от себя. Заточка улетела в грязь. И пяткой ироду в колено. Хрустнули кости.
     Скифон заорал. Серёга от души добавил разбойнику ногой в бок. И ещё раз ногой. И ещё...
     
    9.   ТАМ,  ЗА  ОБЛАКАМИ...
     
    - Что за шум! – вопросил сверху Председательствующий. Словно и не повысил голос, а  услышали его в каждом закутке Аида : Эй, внизу, прекратить немедленно! – повторив приказ дважды и бесполезно, Председательствующий дернул из бороды жёсткий волос ( росла у Председательствующего густая чёрная борода ) и проделал с ним соответствующие пассы.
    - Расплескалась синева! – крикнул страшный в ярости Серёга. Хотел крикнуть... Но ни звука не оборонил ведовством клёпаный рот. Губы слиплись и онемели...
    - ….! – невнятное мычание вышло, скупое выражение обуревающих чувств.
                - Что за бардак внизу развели? Отвечать!.. Гермес!.. Где Гермес?..
                - Здесь Гермес… Погодите, сандалетка слетела. Улетела, так точнее... Она же крылатая... Готово.
    - Разберитесь немедленно!
                Вечно опаздывающий Гермес ухватил онемевшего Серёгу за рукав и оттащил от пострадавших.
                -.....! – кричал, вырываясь, Серёга, получил щелбан в лоб и временно затих. И они с Гермесом полетели. Не споро и не высоко, зато по правде. 
                Нании, наёмные тётки-плакальщицы, затянули было вослед подобающее моменту : «На кого кидаешь ты нас, сокол ясный!.. Жить бы тебе ещё, да жить – детей плодить!..»
                - От Адсобеса. По линии соцобеспечения! – крикнул им серёгин  провожатый. Не расходились особо чтобы и мзды не ждали за плачь наиграный.
                - «Знаете, каким он парнем был!..» – дальше и дальше отдалялись песнопения вослед : «Постой, паровоз, не стучите колёса…» – пока, наконец, не стихли окончательно.
    Едва не задевая крылами Серёгу, пролетела огромная птица. Пожалуй – и не птица. Пожалуй – настоящий дракон, в блесках жёсткой чешуи… Чур меня-чур!
    - Лунван! – подтвердил серёгины страхи Гермес : Дракон Лунван, хозяин воды. Под его началом Лэйгун, Юйши и Фэнбо – гром, дождь и ветер… Да не дрожи так – они не наши, они из другого Ада
    Дунхай Лунван ( или «царь драконов Восточного моря») сделал круг и снова впритирку    (- Эй там! Полегче! – крикнул оголосевший с перепугу курсан и даже Гермес ругнулся сквозь зубы), разглядел кого-то внизу и включил форсаж. Попукивая от натуги, дракон вошёл в пике и скрылся в дыму и вонючих испарениях.
    - Ну как тебе у нас...а-ахчхи! – Гермес чихнул и едва не выронил Серёгу : Свежим, так сказать, взглядом...
    - Не нравится, – честно признался Серёга : Жарко, шумно. Драконы кругом, нелюдь разная... И люди не лучше… Негативно! У нас на Земле не так!
    - Эх, малой, ты других преисподен не пробовал. За всех не отвечу, но бывал я и у соседей. Случалось. В целях обмена опытом. В той же самой Стране Восходящего Солнца и в Поднебесной Империи. Там почти как у нас. ( - Я и говорю – практически наша планетка! – восхитился Серёга : Те же Ад и Япония!.. Кстати, на настоящей Земле Преисподния меня миновала. ) Как у нас, разве что Ад мельче – пятьсот ри. Сколько это по-нашему, считать ни к чему, ты не здешних краёв, не оценишь. А сколько по-твоему получается, считай сам, когда ри – три версты да ещё чуть. Четыре километра без малого... Да, похоже, так... Или нет?..
    Совсем Гермес Серёгу запутал и сам запутался.
    Некоторое время летели молча. Гермес жевал губами и загибал пальцы на левой руке. Кроил и пересчитывал, с сожалением косился на вторую руку, занятую ношей, однако, хватки не ослабил. Службу исправно нёс.
    - Согластно тамошним представлениям, - продолжил Гермес, обретя, видимо, искомую величину и успокоившись : Умерший, минуя Горы, ведущие к смерти ( Сидэ-но Яма) выходит к Сандзу – Реке Тройной Переправы, где меж грешниками и праведниками производится первичный отсев. Вторые – праведники – перескакивают Сандзу по крепкому мосту, направляясь на запад – к Равнинам Высокого неба. Праведникам уготовано прекрасное сидение в благоуханной чаше лотоса… А первые... Первые – отягощёные злом – тонут в прибрежной грязи и попадают на Игольную Гору, во владения царя Яньмо. На его Адов суд... Ахчхи! – расчихался Гермес, остановив повествование.
    Внизу под Серёгой проплывали невесёлые пейзажи. Кого-то сажали на кол, других варили в масле. Третьи, подвывая, ползли куда-то… Знойные пепелища пустынь перемежались с густыми сочная джунглями, где каждая зелёная травинка являлась щупальцем, а милые цветочки, оголодав, отхватывали путникам головы. Творилось внизу нечто совсем не каноническое и заострять внимание на происходящем Серёга не стал.
    - Много чего интерестного там. Много. Не именно в Аду, а вообще, в целом… Например, выходит с утра император… ну, скажем – Го-Фукакуса – на террасу, чешет грудь под халатом шёлковым, шитым драконами и Фениксом, а дворцовая стража Левой стороны уже в ожидании. – Что-то  намечается, – перемигивается Левая сторона дворцовой стражи, – «Него» – младшая государыня – сегодня вела себя с императором холодней обычного. На ком это аукнется… А что гадать. Неужели император пойдёт против рода Фудзивара, что из века в век поставляют жён ко дворцу? Нет конечно!.. – А  не сделать ли мне стражу Левой Стороны стражей Правой Стороны? – как бы вслух, как бы размышляет Го-Фукакуса, как бы сам с собою, и глядит испытующе… – За что нам унижение подобное, – вопиют самураи Левой Стороны, – За какие грехи расплата! Лучше казни нас, отец наш император. А ещё лучше – отойди и не мешай. Сами справимся, своими силами… О великая Аматэрасу, богиня Солнца! – и харахири каждый самурай сам себе, согласно обычаю, – До встречи, о други боевые, на горе Пэнлай!..
    Летуны замолчали опять.
                - Прилетели. В смысле – всё, – Гермес, летевший всё натужнее, понятными ему приметами скорректировал посадку и чихнул : Сквозняки! Да что я за бог такой – сквозняков боюсь!.. Нос вообще не дышит... – прогнусавил недовольно : Надбавили бы, что ли, за вредность!
                Гермес снова чихнул и взялся за платок. Забытый за насморком Серёга ушёл в свободный полёт.   
    -…..!!!
     Свободное падение практиковал он и раньше – в Училище на занятиях по выживанию. Но, как правило, жизнь страховал древний парашут Д1-5У. Натирал пах и плечи подвеской, холодил руку кольцом : «Взлёт, товсь!.. Пошёл, мля!.. Триста двадцать один, триста двадцать два, триста двадцать три, триста двадцать четыре…» А то и новее что-нибудь выдадут. Всеволновой планер, например. Поймаешь подходящую радиоволну – желательно длинную, хотя средние и ультрокороткие стабильнее – и планируй по ней хоть до Парижу. А бывает, перепадёт и вовсе секретная штуковина – ранцевый гравитатор. Его в спецназе используют, в Космическом.
     
                                                   10.  СВЕТ  В  КОНЦЕ  ТОННЕЛЯ.
     
    ...Глаза, ослеплённые ярким Светом В Конце Тоннеля, застились слезой.
    Проморгавшись, Серёга развернулся и поплыл в Эфире Бесконечного Ничто обратно, и одновременно побежал трусцой. Такое во сне не редкость. Из Ничто в Нечто! Всеми фибрами своей души прочь из комы.
                - Уйдёт! – понеслись вослед недовольные крики : Ату его, вредителя! Руби его с плеча!.. Повадился кувшин по воду ходить!.. Как волка не корми – всё в лес глядит!..
    Сзади бойко затопали  кованные башмаки и копыта, шлёпали по камням босые пятки. Стрекотали буковые гэта на спорых ногах.
     Лязгнул в спину самострел. Трёхфунтовый болт вспорол Эфир по левую руку и хрустнул чужой лобной костью.
    - Промах!
    -…!!! – последний раз в жизни вскричал владелец лба и не кричать ему больше никогда.
    Серёга наддал ходу. Сбивая преследователей с прицела запетлял зайцем, вспоминая попутно « Тактику современного боя в пехотном строю». Тактика пехотного строя пока выручала.
    Наперерез выскочил незнакомец в тростниковой  юбочке и нелепых амулетах поверх татушек. Волкодлак недоделаный. Кинулся в ноги – Серёга едва увернулся от мощных челюстей. Собачья голова на незнакомцевых плечах хрипела древними проклятиями на семи мёртвых языках и распространяла вкруг себя сладкий дух мумия.
    Презрев отдышку и плоскостопие, Серёга примерился и удачно лягнул штатского по морде. Клацнули зубы. В довесок амулетный тип получил ботинком в колено. Собачья голова сбился с ритма, схватился за травмированую ногу и приотстал.
    Серёга, наоборот, наддал ходу и, широко шагнув, перескочил ужасную вселенскую пропасть Гиннунгагап. Боги – и Один во главе их – побросали в Гиннунгагап останки  поверженного великана Имира и создали своё местечко, где плоть гиганта  стала землёй, череп его – небом, разбитые кости – горами, а бесконечная кровь – морями кипучими.
     Над головой свистнула каменная кувалда. Упала за Край Земли.
                - И снова промах! – громовым басом рыкнули вверху. Очумелая, посыпалась из тумана вниз нечисть крылатая.
    - Кто ставил на рыжего?
    Не сбавляя темпа, Серёга скосил глаз на нечёсаную бороду и исполинских размеров рогатый шлем. Лицо меж бородой и шлемом поразительно напоминало начальника Осташковского Военно-Космического Монтажно-Стропального Училища полковника Шурупова. Очень похоже! Только тот без бороды и размером скромнее. 
    - Два из трёх!.. Кто ставил на рыжего?..
    - Какой он рыжий, когда он даже без веснушек! – заспорили в высоте : Натуральный блондин!.. ( С рождения имел Серёга вороний окрас волоса.)
    - Как блондин?.. Неужели обознался…
    Кликнули новую кувалду. Далеко позади, у Серёги за спиной, завывал битый собакоголовый. Жаловался на судьбу.
     Золотая черепаха Менге ( или черепаха Хах-ху-нах – как называют её ирокезы ), вздремнувшая было на пару тысячелетий, охнула и проснулась. На спине Хах-ху-нах целая вселенная. Каждый из четырёх углов вселенной ( а стандартная космическая вселенная четырёхгранна и существует в виде почти двумерного квадрата ) имеет свою опору, своего слона. Слон Айравата, поддерживает землю на утончённом востоке, Махападма отвечает за знойный юг, Вамане больше по нраву пунктуальный запад, а Сарвабхаума взял, что осталось – выстуженый белой мглою север.
    Золотая черепаха раззявила бездонные глазищи – не каждый день кувалдами в голову – и возмущённо засучила в Космосе плавниками. Мировой Океан пошёл рябью. Взвились волны. Слоны на панцире Черепахи заелозили по краю и затрубили в тональности ми-мажёр. «Свистать всех наверх!» – слажено дудели слоны. Со слонами вместе накренился  квадратный блин Земли – не удержали левиафанты. Дрогнула гора Атлас, зазмеился трещинами Купол Неба и сквозь трещины проглянула бездна.
    Серёгины преследователи – все, какие ни были – попадали с ног и раскатились кто-куда, а с Купола щедрой щепотью отмерились раскалённые болиды. Из тех, кого плохо прибили... И опять Черепахе в мясо железом жарким! Аж сало зашкворчало.
    Щёлкнула Черепаха клювом. Показались из Всекосмического Пустоты  огромный хвост и лапы с когтями-скалами...
     
    11.  СЕДОЙ  ПАРОМЩИК
     
    Серёга очнулся и приоткрыл глаза. Черепахи Менге рядом не наблюдалось. Наоборот, исходя из многочисленных ощущений, Свет В Конце Тоннеля переносился в отдалённое будущее. Наперекор Гермесу и его простуде сработали антигравитационные подковки на каблуках. Посадка вышла жёсткая, но не смертельная.
     Осязательно лежал курсант на дне плавсредства. Руки-ноги крутились, голова соображала. Серёга ощупал голову – так и есть. Цела, хотя и повреждена. Посередь лба набухала огромная шишка и под глазом случились нелады. Слух подсказывал : даль полнилась чиханием Гермеса. Прочие ощущения : сыро и рот свело вкусом горелого пластика. На зубах налип тальк.
    По ялику прыгал мифологический паромщик Хирон и дул на палец, куснутуй крепкими зубами курсанта... Отсюда и послевкусие странное. Не живой ведь Хирон, а суть гнессиологических представлений о нём древних инопланетян.
    - Больно, однако! – ныл Хирон.
    - А зачем людям пальцы   в рот суёшь? – сплюнул Серёга : Ладно я, а другой кто возьмёт и не побрезгует... Откусит!
    - Монетку искал, – пояснил Хирон.
    - Монетку?..
    - У римлянов и греков обычай такой – покойному монетку в рот ложат. ( - Кладут, – сам себя поправил Хирон и посмотрел – не подметил ли Серёга. Серёга не заметил.) Монетку кладут, так у них принято. Такса, иначе говоря, за прокат ялика. Навлон – по-местному… Я, что – я не против. Работаю справно. С душёю, можно сказать...
                - Оборзели древние! А отчего же в рот, отчего не ещё где-нибудь?
                Хирон, гламурно-бледный отсутствием солнечного света и отягощёный дефицитом витамина D, подул на палец и минуту-другую грёб молча. Затем опустил весло и обернулся к пассажиру. Глянцевое лицо его от мыслей напряглось и пошло рябью, собралось по лбу морщинами, иными местами разгладившись совершенно и обтянув шишковастый череп до треска.
                - Послушай, мил человек… Я не вразумел, у тебя монетка, что ли – в …?
                - Обалдел, матрос! – вскочил Серёга на ноги – застучало в висках, заныли шишки : Ох, голова моя, голова! Гермошлемова подпора! – увёртываясь от цепких рук ( у Хирона оказалось их не менее восьми ), Серёга прорвался к корме и прыгнул за борт…
                - Космическая пыль!..
     
     12.  ЛЮБОВЬ  И  ХИМИЯ.
     
    Левее по курсу, если брать от Хирона,балансировала на гребне волны голая девица в самом соку. С умопомрачительной фигуркой, чуть прикрытой густыми косами, красотка демонстрировала неплохую спортивную подготовку и наравне с балетными па-де-пале бодренько стрекотала на древнегреческом :
     
    …Ратями поле наполнилось всё, засияло от меди
    Воев, коней, колесниц ; задрожала земля под стопами
    Толп, устремлявшихся к бою; но два знаменитые мужа
    Войск обоих на среду выходили, пылая сразиться,
    Славный Эней Анхизид и Пелид Ахилесс благородный…*
     
    - Афродита! – узнал по описанию Серёга красивую девку и залюбовался фигурой её и статью : Или, по-другому, Венера!.. Космос ты мой – красотища писаная! Бывают же такие на свете!.. В другой бы раз, да не здесь... Ничего! Мы ещё вернёмся!..
    Тело жгло и чесалось и Серёга оставил Афродиту на потом. На сладкое.
     
     …Первый Эней выступал, угрожающий ; страшно качался
    Тяжкий шелом на главе Анхизидовой ; щит легкометный
    Он перед грудью держал и копьём потрясал длиннотенным.
    Против него Ахиллес устремился, как лев истребитель….
     
    ---------------------------------------------------------
    Гомер «Илиада», стих 155 – 165. ( пер. с древнегреч. Н. Гнедича.)
     
    Вещая вниз по течению  Дельфийским Оракулом, Афродита в патетическом экстазе взбадривала себя неприличными жестами. Получалось лихо. Речной камышь шумел, а грозные аллигаторы-броненосцы и кистепёрые рыбы – что через миллион лет полезут на сушу – пучили глаза и раздували жабры.
     - Знаем мы ваших Венер-Афродит!.. Ещё болезнь такая имеется – сифилис! – Серёга зажмурился и приналёг на брасс : А потом – у меня невеста… – вспомнил вдруг : Катерина Матвеевна!..
    Обнажённая декламаторша осталась в кильватере.
     
    13.  НА  БЕРЕГУ.
     
    Накупался Серёга – не то слово! На всю оставшуюся жизнь. Устал, почти тонул, когда расчувствовал, наконец, под ногами мелину и спустя десяток шагов, шатаясь и падая, выбрался на берег. Первым делом пригрозил зловредному паромщику профсоюзом и налогами. Кулак показал. Затем внимательно ощупал себя на предмет повреждений. Смертельных не отыскал. Так – царапины. Шишка на голове, но то со старого, чубчик кислотой спалён, однако остаток его существенен.
    А могло быть и хуже, ибо растворялось в водах Стикса всё на свете : живое и неживое. И фауна разумная, и флора живучая. И броня харалужная, и стекло дорогое-химическое. Кофе растворимый – и тот осадка не оставлял. Эдакий идеальный растворитель, мечта алхимика... Не трогали адовы волны лишь копыта лошадиные, да ялик Хирона, с того же самого копыта струганый в далёком-предалёко. И подумать страшно – что же это за зверюга такой ногой своей поделился.
    Оттого и хорошо Хирону. Возит страждущих. Соединяет берега. Деньгу за услуги требует и радуется сложившейся ситуации.
    А с другой стороны, как иначе? Если любой вдоль и поперёк плавать начнёт – порядка в Аду не станет. Откуда порядку быть, если каждый по речке туда-сюда!.. Вдруг, скажем, не понравится кому – так что же?.. Он бегом на берег и своим ходом из Преисподней – батерфляем или брассом – и растрезвонит по всему Вехнему Миру о геройстве своём.
     
    Серёгу кислотные ванны затронули незначительно, но берцы начищеные ( каблуки с подковами и в носах металические пластины ) и мимикрокомбез ( в кармане сто пятьдесят кредиток и фотография Катерины Матвеевны ) сгинули без следа. Как и не было их. Резинка от трусов на пупке дымится, более одежды никакой.
    Закрепив первым делом под резинку пучки вечнозелёного хвоща – прикрыть срамоту – Серёга задумался о дальнейшем. Картина вырисовывалась неприглядная : один в незнакомой местности и без оружия. Когда и каким манером эвкуаторы удумают возвращать практиканта домой и как это будет выглядеть на местности, Серёга не имел ни малейшего представления. А пока – жизнь продолжается! – и надо этим дорожить!..
    Подобрав древние окаменелые кости неведомого, но и  по сей день жуткого существа, Серёга хорошенько постучал ими друг в друга и разжился огоньком. Но сперва долго колесил по берегу в поисках пригодного топлива, пиная свежие листья хвоща и всё те же кости, хребты и конечности. Наконец его старания  вознаградились.
    Хвороста и пожжёного кислотой плавника хватало на всю ночь, Серёга скоро согрелся и приободрился. Будущее уже не казалось беспросветным, а идиотский проверочный тест-задание при более пристально анализе приобрёл важное значение для воспитания у курсантов-монтажников полезных в космосе качеств и свойств…
    О чём таком думается человеку безлунной ночью в глухом месте у чужой речки? Ворочается поодаль Стикс, скрипят уключины невидимогов сумраке парома. Какие думы посещают стриженую голову курсанта, когда нежданный ветерок приносит к костру едкую вонь и мельчайшие капли мёртвых волн. Когда ночь полна квоханьем стервозных гарпий и торжествующим рёвом Цербера....
    Именносейчас и не сходя с этого места проясняется смысл жизни. В голове нарастает и опадает малиновый звон, хрустальные колокольчики вторят хорошим мыслям, и дальнее становится ближе, а незнакомое – родным.
    И кажется бы – разве что убогие поступки и желания могут роиться под козырьком синей фуражки, толочься за поляроидным забралом гермошлема – а вот поди ж ты!.. Серёга думал о ней. Но нет, не прекраснолицая Брунгильда – сарафан и косы русые до пят ( сиречь – серёгина невеста Катерина Матвеевна : студентка, спортсменка, красавица ) – бередила душу молодого землянина и манила взор, будучи живее всех живых. Отнють! Подоткнув под себя травяную юбочку – похолодало, и зола, усыпающая берег, морозно обжигала ягодицы – Серега ностальжировал по Родине, родине в малом и милом её проявлении. Конкретно же – вспоминал город, в котором родился, рос, вырос и поступил в Училище, будь оно четырежды неладно! Вспоминал Осташков. Вспоминал изобретателя Пашку – талантливого, но безалаберного малого.
     « - Итак, - вспомянутый на ночь Пашка снял с полки банку суперклея, повертел её в руках и сунул на место, взял в руки колбу с Клещём Инцефалитным :  Французский романист Савиньен де Сирано, известный нам как Сирано де Бержерак, в «Путешествии на Луну» описал «Воздушную колесницу» – ракету, похожую на летающего дракона, – переставил Пашка Клеща на другую полку, за занавеску : Солдаты поместили на разных её этажах по шесть ракет, при помощи которых Сирано якобы поднялся на огромную высоту. Спорно с научной точки зрения… Далее : 1670 год – работа иезуита Фабри над сооружением летучей машины, приводимой в движение сжатым воздухом. Но на практике только в 1806 году пиротехник Рюжьери поднял барана ракетами и благополучно приземлил его на парашюте…»
     Желудок обречённо взвыл и долго-долго лопотал что-то по своему. Неразборчиво, но громко и с чувством. Который раз попенял Серёга медикам – не придумают никак таблетки от голода.
      На аппетит монтажник не жаловался, о чём сейчас, на пустынном берегу, сожалел. Но не долго. Сказалась какая-никакая космическая подготовка : в критические моменты память подсовывала воспоминания о первых настоящих перегрузкх и о декомпрессионной ванне, должной помогать с перегрузками дружить.
    - А вот о ваннах не здесь! Плавали – знаем! – даже столько времени спустя Серёга содрогнулся...
    Свинцовые бадьи, с краями полные тяжёлой маслянистой жидкостью и отчётливый перегар сероводорода помнились Серёге по практике за первый курс. Работа на околоземной орбите – монтаж станции – начиналась с хор-р-рошего старта древнего десантного катера! И либо приходилось с головой нырять в ванну, либо учиться жить без головы. Вообще, воспоминания по практике остались самые гадкие. И скафандр, кстати, не отстирался. Выкинули его на помойку, закопали там.
    Одно время списаную по вредности декомпрессионку сплавляли соседней туманности. Тамошним революционерам на борьбу с олигархией. Однако, вскоре реввоенсовет запретил использовать жидкость в партизанских целях, заявив, что от олигархии куда меньшее числоневинных жертв. ( Какой-то ненастоящий реввоенсовет. Жалостливый какой-то. С таким  каши не сваришь и олигархию не своротишь! )
    Итогом – очередной раз Осташковская комерция накрылась…
    Так, на голодный желудок Серёга и уснул.
     
    ЧАСТЬ  ВТОРАЯ.
     

     Наберите команду плыть в рай и попробуйте сделать стоянку в аду на какие-нибудь два с половиной часа, просто чтобы взять угля, и будь я проклят, если какой-нибудь сукин сын не останется на берегу.
     Марк Твен

     
    1.  В  ТО  ЖЕ  ВРЕМЯ,  НО НЕ  ЗДЕСЬ…
     
     -  Событие, о котором сегодня пойдёт речь, произошло на исходе Второго Тунгузского инцидента. Итак, осенью тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года… – начал Пашка месячный отчёт о проделанной работе. Отчёт следовало закончить к среде, чтобы в четверг выправить его набело, распечатать и зачитать в пятницу на очередном ежемесячном собрании Общества Краеведов.
    - Длинновато и вобще... – остался недоволен вступлением Пашка : В конце-концов тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год известен каждому школьнику.  Получается масло масляное. Короче надо, по существу!.. Ибо краткость – сестра! Да! ( Ай, спасибо, Антон Палычу! Ай, удружил, ну, блин, выдал!.. )
    Пашка почесал проступающую залысину, куснул карандаш и зачеркнул лишнее. Отсёк по живому. Может, пойти лучше супермозг починять? Нет, доделать надо, время поджимает. А искусственный интелект подождёт, не маленький.
    - Это случилось на исходе Тунгузского инцидента... Лучше? Нет же! Снова не то! Ну не так – и всё!.. Предвижу кратику в спекуляции на эпохальном событии…
    Осташковский кружок краеведов, после Второй Мировой войны переименованый в Общество Краеведов ( причём, до октября семнадцатого года кружок Обществом и значился ), в 1882 году организовал преподаватель женской гимназии Григорий Евсеевич Сыромятников, патриот своего края, поэт, музыкант. Исходя из сложной в те годы политической обстановки (повсеместный терроризм «Народной воли», разгул таинственных массонов и вакханалия изотериков мадам Блаватской ), краеведы сейчас же попали под пристальное внимание Третьего жандармского отделения. Тайного Третьего отделения.
    Но обошлось.
    Подозрения в написании и распространении антипавительственных прокламаций признали необоснованными и Григорий Елисеевич избавился от постоянной опёки охранки. Шпики, не спускающие с преподавателя глаз, здорого мешали личной жизни Григория, бесцеремонным любопытством перечёркивая удачный исход сватовства учителя к девице Молотковой и девице Сапожниковой.
    Осташков город затрапезный, народ здесь нищий и мнительный. И если чего вдруг про тебя наерундят – вовек от греха не отмоешься. Таким и в гроб положат.
    Уже упоминалось, после Второй Мировой войны, в процессе очередного переезда административной и партийной верхушки из Столицы-Москвы в Столицу-Тверь, общество почитателей старины пережило недолгий период рассвета. На общем подъёме национальной идеи работа кружка была признана конструктивной, соответствующей решениям пленумов ЦК КПСС и отвечающей поставленым перед обществом задачам... ( Что за задачи, об этом ведала тогдашняя ГосБезопасность. ) Разрешили краеведам избирать себе председателя и положили тому толику денежного довольствия, оклад месячный. Дабы не лез председатель из правления в реальную жизнь и то же самое зарекал и рядовым членам...
    Сменялись председатели. Краеведов сливали с книголюбами, объединяли с филателистами и нумизматами и снова разъединяли. Включали в соревнования по домино и по лёгкой атлетике. Отдавали историков-любителей в ведение Министерства Внутренних Дел, под начало Восьмого Отделения и отпускали в свободное плавание, но под присмотром. Всяко бывало...
    И тому случиться, чтобы именно в злосчастном тысяча девятисотом и далеее, именно на исходе Тунгузского инцидента произошло событие, тайну которого Пашка намеревался раскрыть прилюдно в ближайшую пятницу. На ежемесячном собрании Общества.
    - В означеное время на месте современного Офисного Центра ( в здании нынешнего Центра ) располагалась контора дорожного ремонтно-строительного участка номер девять – ДРСУ-9, – продолжил Пашка на новом листе, размышляя – перечеркнуть ранние наброски, либо обождать. Победила лень-матушка.
    - Располагалась контора... Космос мой! – закричал вдруг Пашка : О, космическая пыль! О, разум вселенной! Я знаю, ты есть!..
    Крик разлетелся по ангару – по нишам и углам – и возвратился к хозяину с удясетерённой мощью. Гулким эхом. С железных перекрытий свалилась грязная летучая мышь и разбила линзу страбоскопа.
    - Да по мне легче два открытия открыть! ( - Совершить! – поправился Пашка. Смахнул квёлую мышку с верстака и уселся писать дальше. ) Проще два открытия совершить, нежели оформить  доклад по всем правилам. Согласно требованиям «Положения». Ах, зачем, зачем ратифицировали мы «Положение от восьмого сентября»!..
    «Положение о нормах и порядке приведения докладов и научных сообщений к единому знаменателю ( к единой форме ) с целью облегчения усваимости материала и популяризации краеведения среди населения от восьмого сентября .... года» состояли из восьмидесяти шести пунктов и, в общей сложности, из двухсот шестнадцати подпунктов. Несмотря на кратковременость бытия, «Положения» успели сделаться притчей во языце. Пеновские и селижаровские соседи и даже краеведы из Торжка широко улыбались и стучали пальцем в висок при упоминании коллег с Селигерского Каньона.
    - Итак, исходя из пунктов восьмого и тринадцатого, и пункта двадцать шесть, подпункт «в», в верхнюю графу пишем...
    На Пашкино счастье заблажил вызов электронной почты. Изобретатель-краевед уронил весомую распечатку «Положения» под стол, счастливо вздохнул, поправил очки и уставился в монитор.
    - По крайней мере, я попытался!.. Я честно старался, и не моя в том вина...
    Наскоро договорившись с совестью, Пашка запустил антивирусник ( опять Мутный Хакер со Стрёмным Юзером лютуют, страшно в Сети ковыряться – вирус на вирусе ) и вызвал сообщение на экран.
    - Добрый день, Иван Палыч... Иван Палыч, здравствуйте,.чем порадуете?.. Аллё!..
    Минуту Пашка глядел в стоячие немигающие глаза, пока не спохватился и не понял – перед ним аватара. Пользование видеокамерой в режиме онлайн товарищ майор освоил неполно и пока загружал в Сеть обычное фото. Личный анфас в парадном убранстве.
    - У нас появились некоторые проблемы, Павел Анатольевич, – сказал заведующий лабораторией Монтажно-Стропального Училища : Требуется ваша консультация и лучше – на месте. Но – никому! Разговор не сетевой – это военная тайна. Ждите машину, за вами едут…
     Губы завлаба не шевелились, но голос его был доступен.
    - Ну, а хотя бы в общих чертах? – термин «военная тайна» Пашке совершенно ни о чём не говорил.
    - Дело в том, что... 
    С этими словами майор Иван Палыч разлетелся вдребезги. Точнее – лопнуло по швам его изображение на мониторе и рассыпалось в труху. На тысячи тысяч пикселей. Экран замерцал, выдал напоследок нечто тусклое и негативное, и с тихим стоном угас.
    - Не понял? А как же защита!
    Ошалевший Пашка подпрыгнул в положении сидя и замолотил в клавиатуру с частотой ручного пулемёта. Чем ни помог  ни себе ни компьютеру. 
    Умаявшись, изобретатель откинулся на спинку кресла, перевёл дыхание и вытер со лба пот.
    - Что, Анатомов, никак? – знакомый голос возник в остывающей аккустике : Это тебе не с Леночкой Фадеевой... Не звёзды с ней смотреть, травить небылицы. Тут думать надо...
    Колонки всхлипнули и замолчали. Остаточные шумы – и те куда-то подевались.
    - Мутный, ты?.. Убью! Сам не смогу – Серёгу попрошу!.. Достал уже!..
    Мутный Хакер – тема отдельная! Пашкин конкурент на Леночкину руку и сердце и на другие девичьи прелести!.. Но каков умелец – пробить и угробить новую сетевую защиту, неубиваемую в принципе!.. Растёт как личность!
    В паспорте Хакер был записан под вполне человечьим именем. С людским отчеством и фамилией. Но не помнил их и сам. Остальные – тем более. Разве что родители : мама с папой. Дед с бабкой если ещё. С раннего детства и по жизни весь Осташков знал Мутного Хакера, как Мутного Хакера – и не иначе.
    С Пашкой Анатомовым Хакер общался и водил знакомство по работе, когда перед армией несколько месяцев подрабатывал компьютерщиком в интернет-кафе. Копил деньгу на отвальную. А с Леночкой Фадеевой Мутный жил в одном подъезде и даже на одном этаже. Дверь в дверь. Некоторое время Хакер держался джентельменом. Ухаживал за Леночкой, дарил ей новые програмные обеспечения и продвинутые антивирусники с антиспамами, и взял с девушки обещание дожидаться его из армии.
    Леночка не дождалась.
    А Хакер, контуженый в Подольском госпитале аппаратом искусственного дыхания и списаный вчистую, вернувшись домой, подсел на виртуальную дурь и сделался совсем дембельнутым. Во всём, что не касается програмируемого железа и Сети... 
     
    Системник кончился и годился теперь разве что в утилизатор ( тот давно в углу пылится без дела ).  В остальном же всё было не так уже и смертельно. Пока Пашка внимал неприятельским речам, ангар перешёл к обороне самостоятельно. Автономные ножницы, лопаты и пассатижи перебили оптический кабель, замкнули на столбе линию электропередач – обесточив пол города – порубали в китайскую лапшу телефонные провода и перевели остатную аппаратуру в режим энергосбережения. Радиоволны глушились вседиапазонной глушилкой, припасённой ради подобного случая в шкафчике. Глушилку упразнённого Восьмого отдела – с навесным замком и пломбой, с бумажкой «не вскрывать» крест-накрест –  Пашке подарили на узле связи. Раньше такими приборчиками сводились на нет заморские голоса, имеющие целью пропаганду чуждого образа жизни.
    - Могло быть и хуже. Молодец я, что сохраняю копии… Но доклад! Космическая пыль, сейчас же в магазин за железом!..
    Пашка схватился за голову, подумал, наскоро собрал что из одежды и напялил на себя. Сунул в карман мятую пачку кредиток и выскочил вон. Щёлкнула запором дверь.
    Напрасно шофёр Баранкин, нервный ввиду тяжёлого семейного обстоятельства (вскрылись его интимности с секретуткой Зиночкой ) стучался в ангар кулаками и даже ногой.
    - Хозяева, есть кто дома! Товарищ Анатомов, в Училище просят! Павел Валентинович!.. Пашка, космос тебя забери!..
    Тщетно. Никого. Воет ветер в отдушинах. Рядом с домом журчит речка Ёмшинка.
    Помянув лихим словцом гнилую интеллигенцию, космическую пыль и мадам Баранкину с её сковородой, Баранкин сходил за монтировкой и добрых десять минут охаживал стальную калитку монтировкой.
    На шум из какой-то щели вылез недопаяный робопёс в лохмотьях изоляции, присел на задние манипуляторы и тоненько завыл в тональности си-мажёр. Внеся окончательную сумятицу и разлад.
    - А ну вас всех к Космосу! – плюнул в сердцах Баранкин : Сколько можно!.. А как резину зимнюю, так шиш!..
    Кинул ржавому робопсу солидола, завёл казённый УАЗик и укатил домой, сдаваться на милость победителя.
    Ангар молчал. Но то было не подавленое молчание насовсем покинутой детишками школы, не угрюмая, зловещая немота саксонских развалин – скорее, продвинутое малословие ваятеля. Тишина идеально отлаженного механизма. Когда все детали и компоненты притёрты друг к другу на молекулярном уровне, когда ни одного лишнего или неверного движения. Всё продумано задолго вперёд и расчитано на годы службы.
    Остывало пустое кресло. И только несинхронное мерцание диодов и ламп, только дрожащие стрелки неведомых приборов, ползущие по штабелям мониторов бесконечные диаграммы выдавали напряжённую жизнь Пашкиной лаборатории. 
    Возвращайся, Пашка, скорее!..
     
    2..  ОДИН  В  ПОЛЕ  НЕ  ВОИН.
     
    ...Собралось войска того числом несчитано. Что с той стороны земля изрыта копытами конскими на сто лет вперёд, что здесь бойцами густо, как в поле вешнем травами.
    Славяне ильменские, кривичи западнодвинские, полочане. Дреговичи с Припяти, полесские древляне широкоплечие, Днепровские поляне, да угличи с тиверцами – Днестром и Прутом вспоены. С ними волыняне, либо – по  другому – дулебы  волынские. Как хочешь обзывай… Родимычи поречные, северяне с вятичами – с Десны, с Оки.
    Северных племён в одеждах кожанных густо наставлено. И сумь дикие, и ень неграмотные. И пускай неграмотные они – не в избе читальне сидеть пригласили. Корелы с весью, эсты неторопливые, корсь с ними несхожие. Совсем уже непонятные земгалы, жемайты, летьголы и аукштайты. И говорят вроде по делу, а толком не разобрать. А тоже, гляди ты – славяне-братья.
    Кто с кем, кто за кого – ведают ли сами?
    Напротив – степняки пришлые. Ордой многолюдной.
     Много воинов. Званием разнятся, повадками, статью богатырской, упряжью лошадиной – кожаной-плетёной, да оружием. Кому клинок дамасский, чеканкой серебрёный, щит с накладками дорогого металла. Кольчуги крепкие у тех, юшманы пластинчитые, бахтерецы и зерцала телеса прикроют в час недобрый. Кто посконью грубой обшит и в онучах – богат мечом щербатым и копьём простым с рукоятью дубовой. Тегиляю плотному-стёганому рад. Кистени и цепы, шкворни на шнуровых косичках, вилы троезубые – хорохорятся, руками крепкими сжаты. Шеломы с бармицей – добрая шее защита, шишаки, ерихонки, мисюрки … сияют на солнце, ранят блеском глаза людские. Строем пугая.
    Тоже верно – один в поле не воин, а сила и солому ломит.
    Собрались, а рубиться не спешат. Стоят супротив один другого – молчат. Ругаться брезгуют. Славяне богам-идолищам невслух молятся. Сварогу – богу неба. Сыновьям его: Сварожичу и Даждьбогу. Покровителям огня – земного и небесного. Стрибогу шепчут – ветрам начальника, Перуну грозовому – грозному. Капища, кинутые днесь, в небо дымом свежим курятся. 
    Кого помельче вспоминают тоже, не обойдут Ярилу весеннего и Хорса – за Солнце ответного. Симаргма – почве батюшку и Мокошу – девицам-рукодельницам подельника первого. Велес дородный вниманием горд – не  кто-нибудь – бог скота и богатства. Война-сеча не до скончания же времён. Придёт и пахоте час. 
    Кхтнесь задумался, лицом печален. Рядом огнищанин-дядько хмурится. С той стороны те же дела : свои тиуны, десятники, да прочие. Стоят – сомневаются. По своему молятсякамлают …
    Скочили было на средину, в круг травы нетоптанной, молодцы-отроки. Числом двое. Младшей дружины застрельщики. Силушкой играют – пред мужами  ветеранами красуются. Повели плечами богатырскими, в сажень разворотом. Рукавицы натянули. Наручи плотно кисть охватывают, рукава наоборот – засучены у локтя. Не дело, потому что, рукавами взмах руки богатырской сковывать.
    Выскочили и застыли. Ждут – кто с ними боя не побоится.
    Гридни – отборная дружина кхтнесьская – присмотрели  уже каждый по себе соперника-двух. Но… стоят, коней горячих держат. Ждёт и остальное войско, как впреж – не шелохнётся. Конь не всхрапнёт, железка не звякнет... Разве что сморкнётся кто, сплюнет... Те – супротив – тоже ждут... Хан молчит ихний.
    На займище глухом – за лесом – девки голосят. По какому поводу – кто их разберёт изздалека. Может свадьбу весёлую здравят, молодых вековечат. Починку скорому – по-томству справному рады. Может, тризну чинят. По женихам-братьям. Ещё не павшим.
     
    - Ничего себе солнышко встало! Приятно день начинается! – Серёга, проснувшись, вскочил и надавил пальцем левый глаз – от мороков : Космическая пыль! А Хирон, а Стикс? Где река?! – не то, чтобы Серёга грустил по аидовым водам и паромщике, но заснув на пляже у костра, проснулся он в чистом поле, в густой поросли васильков и колокольчиков. И рекой нигде не пахло.
    - Левитирую помалу, двигаю сам себя во сне. Генерирую подсознательные рефлексы и освобождаю генетическую память перволюдей, что не расходится с наукой...Второй вариант – пришёл пешком, своим ходом. Вот это уже нехорошо! Это, в лучшем случае, лунатизм, в более тяжёлой форме – раздвоение личности и, как следсвие – шизофрения... Итак, – Серёга огляделся : Спокойно. Я не один, меня двое. Что дальше? А дальше эвакуация, госпиталь и пожизненная пенсия... Стойте! Да нет же!.. Конечно! Это простая галлюцинация... Какие они там бывают : зрительные, слуховые, тактильные, обонятельные, вкусовые, соматические, моторные, вестибулярные и комплексные ( это когда сразу всё! ).  Последствия длительного голодания...
    Что касается учёбы : в чём-то Серёга не догонял, а где-то и молодец. Опять же, сказывалась дружба с гуманитарием Пашкой, историком, пускай и недоучкой.
    - И как я сразу не додумался! А пугал-то себя : «Шизофрения... Маниакально-депрессивный психоз...» Всех в одну кучу собрал!.. Проверим. Пока что у меня выходит галлюциниция комплексная, но ближе к зрительной...
    Переборщил Серёга, надавил на глаз сильнее нужного и чуть совсем пальцем его не проткнул. Но ожидаемого эффекта не добился. Поле осталось полем.
    - Ну хорошо. Значит, обыкновенное раздвоение личности. Допустим... Лечению поддаюсь – показаны семейная и когнитивная психотерапии, усиленые клиническим гипнозом...
    Как бы Серёга ни наговаривал на себя, волновался он не напрасно. Утренний туман оседал на траву и оказалось, что попал третьекурсник в самую бучу. По правую руку от него сгрудились степняки, с другого бока – к врагу лицом – стояли братья славяне. А посередине он – Серёга.
     
    3.  ПРОДПАЁК
     
    Краем поля, а поскольку поле простиралось без конца и без края и во всю степь – ближе к правому флангу славян – пробирались к Серёге чернявенькие данаиды. Космос ведает, как они тут оказались! Девять девушек : животики подтянуты, попки от долгой прогулки заиграли упруго, яблочки грудей налились... Восхищенные бойцы крякали в бороды и краснели, вспоминали сарафаны и другие радости жён. Свистели с той стороны степняки. Зазывали невест статями богатырскими и табунами несметными.
    - Батыр! – шептали некоторые красавицы Серёге сухими пухлыми губками : Жаждут лона наши... – остальные устало молчали.
    Большинство дёвчёнок не пустили болота Атласа, остановили волны Стикса, замордовала колючая степь. Добрались самые упорные и выносливые. Из сорока девяти девушек осталось девять. Зато, как на подбор, одна к одной, хоть сейчас под венец...
    Серёга оценил обстановку, выбрал направление и перёшёл на бег – стебли сухой травы больно кололи босые пятки – и удачно вклинился в ряды седоусых ветеранов. Правое плечо вперёд! Поберегись!.. Наполучав тумаков с довеском, подзатыльников и пинков, протоптался монтажник в арьергард. В тылы.
    У славян в последних рядах, ближе к поварам и кухне, крутились калики переходные с гуслями переливчатыми, унылые скопцы, ложкари и громкие скоморохи в ярких рубахах. Прикладываясь к походным ендовам-братинам, скоморохи ходили колесом, ложкари трещали без умолку, а калики переходные войству на потеху сказывыли плавным речитативом геройскую песнь.
    Как на Поле Куликовом
    Закричали кулики
    И в порядке бестолковом
    Вышли русские полки…
     
    Мотивчик смахивал на почитаемого Серёгой Рея Гудера и его ««DownlnMissisipi». Хорошая песня, заводная. 
    Словно магнитом потянуло землянина на запах горячей пшёнки с конопляным, а не то и со сливочным маслом. Забыл Серега турчанок и сам не заметил, как обошёл стороной княжий шатёр и оказался в пёстром хороводе потных тел. В немытых руках – откуда что и взялось – миска глиняная, полная кашей, куском чёрного ржаного хлеба сверху накрытая. Под мышкой – сказалось отсутствие карманов – ложка деревяная, размеров значительных.
    Чтож. Когда курсант от едьбы бежал!
    - Да уж! - пискнули в животе.
    - Зачем тебе знать, когда он умрёт. Зачем тебе знать, о чём он поёт… Чей будешь, отроче. Откуда путь держишь? – прервал былину один из старцев : Расскажи, молодец добрый, в каких землях бывал. Видал ли счастья чужого, встречал ли Лихо чёрное.
    - Чёрное-непрошенное! – хором подхватили остальные, на миг оставив гусли в покое. Мутные пустые бельмы уставились на гостя.
    Серёга охолодел конечностями и затерялся среди скопцов. Но еду не бросил.
    Скопцы жевали седые бороды и молчали. Они приблудились на войну ошибочно, покинув скит грибочков пособирать, и теперь решали дилему : либо на миру и смерть красна и мёртвые сраму имут, либо своя рубашка ближе к телу. Выбор нелёгкий, нечего и говорить.
     Редковолосые старцы сторонились Серёгу, всем своим видом показывали, что они не с ним – не с животным-самцом – они отдельно. Ну не очень-то и хотелось. Серега насильно никому в друзья не набивался. Окатив пугливых скопцов презрительным взгядом, курсант решил, что действительно, спортивный малый в буграх мышц плохо вяжется с центральной доктриной скитников. В особенности на тот предмет, что скрыт под килтом из сухого плюща, то и дело уползающего из под резинки.
     Невдалеке Серега высмотрел  укромное местечко – присесть и позавтракать – и отправился в тенёк, попутно оберегая босые ноги. Обломками битой и рваной стали поле оказалось усеяно гуще клевера. Видать, вороги частые гости в этом краю.
    - Скоморохом будешь? – здоровенный детина толстенной ручищей облапил Серёгино плечо и крепко сжал. Развернул курсанта лицом к себе :
    - Да ты не из Жаркой ли Стороны?.. Голый весь.
    Надраеный шелом на огромной голове богатыря сиял, несмотря на серое туманное утро. А вот кольчуга подкачала. Дохленькая кольчуга. Стальная генуэзская вязь и тевтонская бронь, кожанные поножи скифских мастеров и медные наплечники Карфагена, накладки железного дерева древних инков и бляхи крупных ракушек африканских царьков – собраны в одну кучу и неумело клёпаны меж собой проволокой тонкой...
    Серёга дёрнулся, но тщетно.Завтрак чуть не опрокинул.
    Принесёт дурака нелёгкая. Шёл бы себе дальше в строй и шёл.. Так нет же!
    - В Жаркой Стороне тёмные все, а ты  светлый! – продолжал любопытствовать богатырь : Чей ты, спрашиваю снова?.. Последний раз спрашиваю... А потом пеняй на себя!..
    Скопцы одобрительно заблеяли. Курсант им не нравился.
    Попенять Серёга никогда не отказывался – не таких пеняли! – но тут впереди по всему фронту завизжали степняки. Взревели разом. Дрогнула земля под копытами коней низкорослых неподкованых. Зазвенела тетива. Загудели стрелы. Сотнями, тысячами, десятками тысяч...
    Ливень смертоносный обрушился на славян.
    Детина охнул и потянулся к лицу. В правом глазу торчало стрела, грязное оперение её, меченое свежей кровью, ещё шевелилось. Серёгу подобная участь минула.
    - Урою, блин! – богатырь отпустил курсанта, тронул стрелу – не сумел вытащить и только обломал – и, сверкая здоровым глазом, кинулся к своему полку. Там уже занялась сеча. На ходу богатырь дергал из из железного напоясного кольца меч и тоже никак не мог выдернуть. Так он бежал и дёргал.
    - А ты не уходи! – крикнул богатырь Серёге, на бегу : Жди. Поговорим ещё!..
    - Щаз!..
     
    Под звуки боя : лязг железа, вопли ярости и боли, стоны раненых и отрывистые команды – калики и скоморохи потянулись к убежищу. Схорониться до лучших времён. Оно и ратникам спокойнее – штатские под ногами не путаются.
    Серёга, владеющий приёмами рукопашного боя ( КМС – как не крути ), поначалу устыдился бежать за старцами, однако, здраво рассудил – с голой пяткой на саблю – и одумался. Припустил в укрытие тоже.
    Некогда поперёк поля вилась межевая борозда, делившая пашню на два соседских участка. Сбегала  межа напрямую с крутого холма в болотавину. Климат, щедрый на сырость размыл рыхлую борозду и получилась канава. Никому она не мешала, наоборот, уводила лишнюю воду. Годы продвинули эрозию ещё дальше, разворотив канаву в средней руки овражек с родником на дне, а затем и в крутобокий овраг, проросший сорной ольхой.
    Сюда-то – на каменистую осыпь по дну – степняки и пытались скинуть словенинов. Свалить всех кучей-малой и топтать, топтать ногами и копытами. Сюда же, ломая заросли по склону и конечности, устремился безоружный люд.
    Зацепив взглядом исчезающие спины, Серёга припустил следом, сожалея о собственной босоногости. Сейчас и белые тапочки с помпонами подстатились бы, не говоря уже о чём-то существенном...
    Сутулый старец впереди крякнул и пропал. Не успев удивиться, Серёга ощутил ногами пустоту, мгновением позже и сам катился вниз. Рискуя последним здоровьем продирал просеку в репейнике и крапиве и не думал в тот момент ни о чём…
     
                                        4.  БОЛЬШАЯ  БУЧА.
     
    Крики наверху усилились, сделались ближе.  Похоже, степняки двух сторон прорвались к оврагу. Бой шёл по самому краю, вниз скатывались окровавленые тела и части тел. Сыпались стрелы : зазубреные половецкие наконечники, широкие плоские персидские и двоёные-узкие, словно змеёв язык – неизвестной племеной принадлежности, наменяные у купцов либо отнятые в бою… 
     Варяги, союзники словенинов, стогами высились в поле, в окружении орды, по колено, по пояс скрытые трупами врагов. Качались маятники пачканых кровавой ржавью секир. Вверх-вниз, каждый раз находя новую жертву. Княжеская гридня рвалась к окруженцам, но только теряла бойцов. Впрочем, потери дружин покуда были невелики – основной костяк сохранился и гляделся достаточно свежо. Молодые и неопытные ополченцы – все эти кузнецы Вавилы, кожемяки Степаны, рыбаки Ёшки, да Иваны, крестьянские сыны, отнятые от пашни – оказались буфером между войсками, приняли на себя  первый и самый страшный удар. И полегли все. На земле работать или с татем воевать – наука разная. Одни Явь правят, а другие с отрочества сталью к Нави тяготеют. Оттого и живут дольше, как это ни странно.
    На мгновение визги южан смолкли – и возобновились с новой силою. Мстилась в этих криках дикая ненависть кочевого народа к высоким стенам и жадному до земли хлебоводству. Чудилась робость скрываемая к угрюмым ельникам, разлапистые пальцы которых сдирают воинов с коней и застилают взгляду простор...
     
    Как бы Серега не бежал за животом и здоровьем, кашу он не бросил. Так и влетел в крапиву вперёд ногами, обскоблившись репейником и сухими веткамидо кровавых ссадин, но миска пшёнки цела и ложка в руках, хотя и с трещиной.
    Скопцы-скитники забились в нишу, взрытую большим неизвестным зверем, и  опять глядели на курсанта неодобрительно – верно, завидовали. Скопцам тоже хотелось тёплой кашки с коровьим маслицем. Приелись скитникам ягоды-грибы постные, да постная же рыбка   по четвергам. Свою пайку старцы бросили при отступлении и теперь глотали слюни.
    - Разделите со мной трапезу, отцы-дедушки! – предложил Серёга соседям. Негоже старых да ущербных обижать. Зашамкали скопцы беззубыми ртами, затрясли головами. То ли да, а не то – наоборот. Поди пойми их ..
    - Как знаете, – не стал Серёга настаивать, посторонившись стрелы, и ещё одной. Заработал ложкой.
    Каша оказалась пресной и недовареной. Крупа хрустела на зубах, и недурно было бы найти чем рот прополоскать, но ничего такого Серёга придумать не мог. Ручеёк овражный пересох – полоса влажной грязи напоминала о недавнем существовании ключа. У дедов спрашивать не хотелось, да и что они могли предложить. Ягодок разве – если успели насобирать. Вспомнил Серёга : существует у жителей пустынь обычай – когда совсем нет сил жажду терпеть, кусают руку и пьют кровь из вены. Говорят, таким образом можно продержатьсядня два...
     Наверху взвизгнули, огромная тень застила солнце и накрыла курсанта. При всём том, что в канаве и так солнца не видали, совсем темно сделалось. Раскосый глазами батыр в полной амуниции, не слезая с мохнатого конька, грохнулся о землю в двух шагах от беглецов. Кривая сабля отлетела к старцам, но никого не поранила, испугала если только. Упал широкоплечий батыр – ажно земля дрогнула – и не встал, утыканый стрелами, не жить ему. С коньком-горбунком похожая картина.
    Но не в этом счастье Серёгино. К седлу потёртому – сбоку, с правой стороны – оказался приторочен бурдюк. И не порвался, блин, и стрелою не коцан, а по виду полнёхонек. Есть в мире справедливость!..
    Ломая ногти, Серёга распутал тесьму, отёр от пыли кожаный сосок и аккуратно по-пробовал содержимое фляги на язык. А ну как вино ганзейское! Либо настойка персиковая, в Поднебесной потребляемая. Хорошо бы!.. На худой конец, сгодится и рассейское исконное – медовуха!.. Но нет. Пахучий кумыс. Молоко перебродившее кобылье. Но когда пить очень хочется, о вкусах не спорят. Припал Серёга к живительному источнику, куснул сосок крепче. Ударила в нос кислая вонь, ударила и отпустила. Горечь поселилась во рту. По второму глотку легче пошло. С третьим и четвёртым глотками в душе зародилась радость нечеловечья, телу сделалось бодро, гибкость в членах появилась определённая…
    А жизнь-то налаживается! И жажда отпустила, и братья-славяне  наверху обернули половцев носом к степи. Отогнали бой от промоины. Не кричат над головой– убежали, значит...
    Но счастье батальное переменчиво…
     Отсюда в дюжине полётов стрелы, на высоком холме юрта войлочная поставлена, слабый дымок стелется из отверстия специального. Охрана кругом холма, саблями наголо. Смотрит, наблюдает, сторожит. Колыхнулись шёлковые занавеси, вышел из юрты хан. Выслушал гонца, срубил тому голову, блюдя обычай, и повёл рукавом халата. Покричал визгливо, показал голову всем. Ответом  ему рёв тысяч и тысяч глоток. Другой раз колыхнулись рукава, блестнула в руке хана сабля, направила воинов в бой.
    Свежие тумени, сытые и отдохнувшие, налетели, подмяли под себя русов. И уже не видно в степи бесерков. Полегли. Дорого жизнь продали, но полегли. Дружинники истрёпаные собрались вкруг князя, берегут его. Закончились у стрелков стрелы калёные, подбирают чужие и пускаю в цель, но не успевают. Много ворогов, ой, много. И уже прижали к оврагу дружину, покатились в овраг тела. Смешались в кучу кони, люди…
    Зайцем раненым в лисьей пасти запричитали скопцы. Страшно! Слепые странники в другом углу   тронули струны заскорузлыми пальцами. Загудели гусли Песнь Смерти, ибо ясно сделалось всем – не жди пощады никому.
     
    …Холодный мрамор, твои цветы –
    Всё опускается вниз, и в горле комок.
    Эти морщины так красят твоё лицо.
    Поплачь о нём, пока он живой!
    Люби его, таким, какой он есть!..
     
    - Глупо сидеть, пока тебя не порубают в капусту, – не выпуская бурдюка из рук, Серёга втиснулся в узкую щель, примеченую загодя в десятке шагов от глупых скопцов. Густой ивняк перекрывал щель подобием крыши и сверху Серёга был недосягаем. Репейник высотой в человечий рост, который до того момента царапался немилосердно, теперь выступал в союзниках. Выправился репейник и встал стеною, припрятал схрон от чужих глаз. Когда особо не искать и не глядеть – пройдёшь мимо. 
     Щель тянулась и тянулась, вскоре даже расширилась и Серёга пошёл нормально, не тискаясь левым плечом вперёд, как в начале пути. По-прежнему было темно. Серо-зелёное пятно входа погасло, курсант давно брёл ощупью, обронив где-то и ополовиненый бурдюк с кумысом, и половецкий кривой меч. Всё одно – и жажда пропала, и саблей в тесноте не махнёш.
    Брёл Серёга и вполголоса напевал подслушаную у каликов песенку.
     
    …Тихое утро, над городом смог,
    Майская зелень, инцефалит –
    Там хорошо, где нас с тобой нет…
    …Сегодня умрёшь – завтра скажут : Поэт!
    Поплачь о нём, пока он…
     
    И напевал бы песню дальше, пока не приложился коленом об острый угол
    - Мля! Понаставили! – вскричал Серёга, прыгая на одной ноге, баюкая калеченую : Чуть не упал с них. Хорошо, если совсем ногу не убил…Сейчас прольётся чья-то кровь!.. Кому-то сейчас очень не поздоровится!..
    Потом одумался. Какое понаставили, кому не поздоровится? Серёга раскинул руки в стороны и упёрся правой рукой в нечто твёрдое и прохладное. И следующее твёрдое, и ещё одно… А песок под ногами тёплый и приятный на ощупь, пружинит на ходьбе. Словно и не песок он, словно что-то другое... Явно не овраг пошёл. Час от часу не легче!
    - Есть кто живой?.. Где я!.. Эй! – заорал Серёга, позабыв осторожность. Будь, что будет! Страшней неизвестности зверя нет : Дайте свет!..
    Вспыхнуло аварийное освещение.
    Стоял Перетятько в переходном браузере, ошарашено озираясь по сторонам. Саднило ободранное колено. Чесалась голова, вся в песке. Песок хрустел на зубах и он же набился в глаза и нос. 
     
       5.  ВЕБ-БРАУЗЕР.
               
    По всему пространству браузера на деревянных нарах и стоймя в стеллажах пылилось оружие. Мортиры и гаубицы, катпульты и балисты, арбалеты, мушкетоны и маузеры с подствольными гранатомётами. Вездеплавы подводного залпа и БэТээРы вертикального взлёта. Атомные танкетки на резиновом ходу – для бесшумного бега  по времени. Сухпай карамелек чистого радия «Арзамас-16» в свинцовых фантиках и яблочное пюре «Четвёртый Реактор». Все они были здесь. Стены пестрели запретительными табличками   : «Не уверен – не обгоняй!», «Уходя гасите свет!», «Без доклада не входить!», «Ушла на базу – не приду больше!» и совершенно уже экзотическое «В продаже имеются карточки МТС».
    Серёга отряхнулся, насколько это возможно, примерил по руке меч джедая и метнул дротик в рисованого красной тушью дракона. Промахнулся и поцарапал фару броневичка.
    - Веткой цветущей сакуры / Гляну я в небо Испании.../ Но Пасаран! – родекламировали вдруг за спиной.
    Серёга подавился карамелькой и тяжеленным фантиком отдавил ногу.
    - Кто здесь? Кто это?
                - Это хокку. Великий Босё!…
                - Да ну? – удивился Серёга : Васёк?
                Васька он знал с детства и не причислял к своим друзьям.
                В полутьме браузера атомная бомба Малютка ( именно она читала стихи ) жизнерадостно махнула исследователю стабилизатором. Жирный штамп на стабилизаторе «MadeinUSAforJpan.», замазаный для конспирации известью, качнулся у Серёги перед носом.
    - Понравилось? – поинтересовалась Малютка.
                - Понравилось! – с оружием массового поражения Серёга в споры не вступал : Так точно!..
                - Мадам! – вклинился в диалог Компас-ложка эпохи династии Мин : Мадам! – повторился он ( - Миссис, – поправила бомба : Пока что миссис! ) : Ваши стихи достойны большего. Они прекрасны! Я готов рекомендовать их к обязательному прочтению во дворце Императора на празднике новолуния…
                - Вы так считаете? – жеманно моргнула Малютка.
                - Да-да! – возжаждавший общения Серёга позабыл Золотые Правила Психоанализа Юнга-Фрейда, выбитые на цоколе училищного Разведкорпуса : «Болтун находка для шпиона.», «Молчание – золото!», «Молчание – знак согласия!», «Когда я ем – я глух и нем!»...
                В перетуженную процесом познания голову лезло всяко-разное : «Была у заяньки избушка лубяная, а у лисы ледяная... », «Лето красное пропела, так поди же попляши!..»,  «Два зелёных кактуса в окне – провал!..»...
    - Перл-Хаббор!.. Второй уровень!.. – обьявили в громкоговоритель : Следующая – Хиросима!.. Атомным бомбам приготовиться!..
                - Скоро моё! – Малютка бочком подобралась к выходу – Серёга с Компасом посторонились не без опаски : До встречи, друзья! – бомба крутанула задвижку и выкатилась из люка. На пару секунд всех припечатало к потолку. В браузере посветлело. Затем всё вернулось на свои места. Серёга прикрыл люк и заклинил его на щеколду.
     
    - О!
    «О» с восклицательным знаком означало рождение новой идеи. И далеко не всегда – хорошей!
    - Что имеете в виду? – заинтересовался Компас : Когда мы с Императором последний раз...
    - Заклятия вуду!..
    Была в биографии Пашки такая страница. Увлекся он загадочными обрядами вуду острова Ямайка. Ездил туда. Изучал проблемму зомбирования личности с последующим перемещением сознания в восьмеричном пространстве. Надолго Пашку не хватило, но кое-какие фишечки он-таки почерпнул. И обучил друга.
    - Время и пространство – основные формы существования материи. Пространство трёхмерно, время имеет одно и только одно измерение, – запинаясь, но чем дальше, тем увереннее начал Серёга, произнося заклинания, как полагается – нараспев и в нос : Пространство выражает порядок расположения одновременно сосуществующих обьектов, время же – последовательность существования сменяющих друг друга явлений. Время необратимо, т.е. всякий материальный процесс развивается в одном направлении – от прошлого к будущему… Во загнул!..
    На память Серёга не жаловался. Пускай головой он и не Дом Советов, но если какому доброму-вечному удавалось в голову прорваться, откладывалось оно там на всю жизнь.
    Деревянные стеллажи треснули и рассыпались. Оружие буйно поросло одуванчиками.
    - Сколько цветов пропадает ни за так!.. Вина бы с них, с одуванчиков!
    Одуванчики смахивали на земные. С одною лишь разницей – были они краснного цвета, с тычинками в форме пестиков и усатые.
    - Какой ужас! – кричал Компас : Что скажет Император?..
    Окрыленный первым успехом, Серёга продолжил :
     - Главный вывод теории относительности Энштейна состоит в установлении того, что время и пространство существуют не сами по себе, в отрыве от материи, а находятся в такой универсальной взаимосвязи, в которой они теряют самостоятельность и выступают как относительные стороны единого и неделимого времени-пространства…
     
    6.  АСТЕРОИД.
     
    Окружающая действительность запульсировала сильнее, трансформируясь с каждым шагом во что-то непонятное, однако здоровью не угрожающее. Полез из щелей желтый дым и на время скрыл от Серёги и Компаса последующие метаморфозы. 
    Серёга почувствовал себя Небольшим Космическим Астероидом. Чувства были новые, к ним следовало привыкнуть.
    Немного жало в паху, неявно натирало подмышки. Интересно, где у Астероида подмышки и пах? Хотелось есть, но тоже как-то странно. Пищеварительные процессы Астероидов до сих пор не исследованы до конца.
    Мириады звёзд, лучами схожие с дикобразами и кактусами, исполняли вокруг астероида Танец Броуновского Движения, посредством азбуки Морзе складываясь в непристойности и старые анекдоты. Космический бриз холодил Серёгу, пролезая в глубокие каменные трещины бодрящим вакуумом. Мимо промчался боевой флот Зелёных Человечков, идущих мстить неразумным хазарам.
    Соседнею орбитой сновал Компас династии Мин – а теперь Метроном – согласно древнекитайской поговорке крайне недовольный переменами в судьбе.
    Мимо – световых верст на триста восточнее Альдебарана – держала путь хорошенькая комета, обойти которую вниманием астероид просто не мог.
                - Девушка, скажите – отчего у вас такой красивый спектр хвоста?..
    Комета приостановилась. Её газовый след слегка задрался и подтвердил первоначальные серёгины выводы – хорошенькая кометка! Молоденькая, ладненькая, плотнень-кая – ох! Ледок на ней слегка подтаивал и окутывал прелестницу невесомой вуалью…
    - Простите, что вы сказали?
    - Лети уже! Не до тебя! – рявкнул компас-метроном, растеряв под ударами фатума былой лоск и манеры. Не ко времени покинул метроном затенённую сторону астероида.
    - Ну и пожалуйста! – обиделась хорошенькая комета.
    Астероид проводил  девчёнку взглядом.
    Размышлять в образе астероида было просто и уютно. Хвостатая комета исчезла из вида, превратилась сначала в запятую, из запятой в точку, но и точка сошла на нет, а далёкие холодные звёзды тёплых чувств не вызывали. Серёга знал, что вблизи большинство из этих неприступных красавиц либо уродливые белые карлики, либо неуклюжие красные гиганты…
    Пока Серёга отвлекался, правый бок его покрылся изумрудного цвета плесенью. Легионы Зелёных Человечков, миновав на форсаже Магеланово облако, обрели новую Родину. Неутомимые колонисты засеяли пустынные земли яблонями и семенами дикого крыжовника. Подрывники и рудокопы углубились в недра – за аллюминием и позолотой. Возводились города, подымались налоги, росла детская преступность. Сновали торговцы-челноки. Под стрекотанье «Зингера» хунвейбины мастерили  джинсу с пуховикам.
    Профсоюзы бездействовали, моральные устои падали.
                Не успел Перетятько помянуть Нечистого, а уже учёные мужи изобрели велосипед, открыли Америку и расщепили атом – с самыми плачевными для себя последствиями.
                Минут через пятнадцать астероид скрылся в облаках радиактивного пепла. К вечеру погода прояснилась.
                - Дела? – удивился Серёга и сдул с себя горелую плесень : Однако, засиделся я! – выпростал каменные ручищи, поймал фланирующий мимо Метрономом и с удовольствием прочитал витиеватую гравировку по кантику прибора : «Петьке от Чапая. От Анки тож. С революционным тебя приветом, Петька!»
                Метроном загадочно тикал. Серёга подвинул грузик и Метроном затикал быстрее.
    - Как там у нас дальше с действительностью? – вспомнил Серёга: Установлено, что течение времени и протяжённость тел зависят от скорости движения этих тел и что структура или геометрические свойства четырёхмерного континуума ( пространство-время ) изменяются в зависимости от скопления масс вещества и порождаемого ими поля тяготения!
    Серёга перестал быть астероидом и проснулся окончательно.
     
    7.  НЕТ,  НЕ  СОН.
     
    На берегу холодных волн сидел он дум угрюмых полн... – писал некогда известный поэт. Там, на Земле. Охарактеризовал поэт ситуацию правильно.
    Тот же пляж, тот же Стикс – ну, если даже и не они, то очень на них похожи...
    Костёр потух. Серая зола шевелилась под вечным аидовым сквозняком, остатние угольки глядели на Серёгу красными от бессонницы глазками.
    - Подъём! – Серёга вскочил, громко похлопал оледеневшие ляжки, почесал, сколь дотянулся, спину и характерные мужские места и рванул галопом по европам, штурмуя бастионы утреннего сна со скоростью гепарда.
    Надолго курсанта не хватило. На пятом кругу монтажник выдохся и упал, но желаемой цели достиг – согрелся. Более того, Серёга вспотел и заблаухал на всё левобережье кислотным смрадом. Молодое тренированое тело давило из себя мёртвую жидкость реки всеми порами кожи. Птица летела поверху – камнем упала у ног землянина, зверь мимо проходил – не ушёл, умер.  Серёге и самому поплохело, но, скорее всего, не от духа гнилостного, от голода.
    В надежде стропальщик пнул пернатую к огню и ушиб на ноге палец. Крякнул, нагнулся и осторожно потрогал трупик рукой. При детальном рассмотрении нежная пташка, ранний жаворонок, обратилась симфалийской медной птицей, плотоядной, человекоядной, только маленькой – птенцом – и на еду не годилась. Зато ею было бы удобно бить врага в голову и стучать о камень, высекать искры ( а то вечером Серёга намучался поначалу, сродни пещерным троглодитам добывая огонь трением двух прутиков, и приобрёл мозоли во все ладони ).
    А вот зверь оказался самым настоящим. Четыре лапы, хвост, зубы в раззявленой пасти, глаза-моргалы, шипы, бивни, рога и копыта. Выглядел зверь крайне питательно ( с незначительными оговорками ) и отчего было бы не проверить его питательность на съедобность и витамины? Серёга, недолго думая, так и сделал, решил проверить.
     Первым делом курсант отломал медному птенцу крыло и заточил крылышко о камень. Получился примитивный нож-скребок. – Ай, блин! – в обход техники безопасности мазнул остриё ножа пальцем ( ума палата! ) иоросил  кровью песок. Сухая поверхность жадно всосала влагу, вспучилась, заходила ходуном и проросла колючим терновником.
    - Ну естественно! Ничему хорошему здесь не место!.. А так хотелось бы яблочков... Вишенок... Груш...
    Чуть позже, послюнявив рану, находчивый курсант раздул огонёк и, закопав откромсаный окорок в горячие угли, сверху подкинул хворосту – нагнать температуру. Сообразил кухонный гриль.
    - Сам придумал, выкрутился. – почесал Серега коросту на затылке : Получается, повареная книга двигатель прогресса?.. Видимо, да. Видимо, именно так – через собственный желудок –древние и познавали мир… Гастрономия, как движитель цивилизации!..  
    Запахло шкварками и пережареным мясом. Палкой Серега разворошил угли и выкатил окорок из костра, устроился, как мог удобнее, на песке. Подстелил юбочку.
    Отсутствие тарелок, вилок, ложек курсанта не смущало. Не смущало курсанта и то, что рядом в туманеходили толпами и кричали хором, звали кого-то : «Курсант Перетятько!.. Серёга!.. Вот адово семя, да куда же ты делся!..» Но Серёга с детства привык к шумному общепиту, а потом – двое суток вынужденного поста ( а сколько времени в анабиозе!) притупили чувственность органов, вычитая желудок и детородные.
    Пускай себе кричат, не убудет...
    Всё одно, спокойно поесть не пришлось.
    Крикуны, нелепые существа без названия, покинули вдруг туман : Да вот же он! Нашли, слава тебе Космос! – и обступили голодного курсанта, весело теребя его по плечам и по макушке : Собирайся, дохлик! Домой поедем, к мамочке!..
     Серёга понял – на сегодня он завтракает последний раз, если не в последний раз в жизни вообще, вцепился зубами в подгоревший мосол и угрожающе зарычал. Но и этого ему показалось мало. Монтажник упал на четвереньки, боднул ближайшего уродца головой в живот – ага! – второго  подсечкой сбил на песок и царапнул ногтями. Третий резво отскочил, тем и спасся.
    - Царапается, блин! Лягается! – недовольно заголосили нелюди : Стёпка, справа заходи!.. Димка, ты сзади! – существа перегруппировались, навалились толпою и прижали беднягу землянина к земле.
    - Ненавижу! – рычал сквозь зубы Серёга, извиваясь раздавленой гусеницей : Не отдам, моё!.. Пшли вон! – но добычу не отпустил.
     Наконец, ему удалось вскочить на ноги и двое нападавших об этом пожалели. Но нелюди не отступали. Они странным образом раздвоились, потом утроились и скоро заполонили собой весь пляж, оттеснив мятежного монтажника на узкую полосу прибоя. Проглотив мясо не жуя, Серёга счастливо рыгнул, повеселел и осмотрелся. Тяжёлые масляные волны щипали потёртые песком пятки, спереди и боков напирали черти в зелёных балахонах, тянули к монтажнику скрюченые хваталки. В отдалении, на фарватере, обидно гоготал Хирон и шлёпал воду веслом. Стращал... И туда, выходит, нельзя, и обратно никак!..
    - Расплескалась синева, расплескалась!!! – набрав полную грудь воздуха, что было мочи грянул Перетятько : По тельняшкам разлилась, по беретам!!! – и ураганом налетел на врага. Двум смертям не бывать, а уж с одной Тёткой мы как-нибудь договоримся!..
    - Девки спали сиськи набок!.. – орал землянин. Почуяв движение сзади, Серёга пригнулся и отпрыгнул, повернулся лицом к нападавшему. Отбил удар в голову, со всей мочи лягнулся ногой, попал, отбил второй удар. Э-эх! Так вам всем!.. Хрустнуло ухо, голова наполнилась пасхальным звоном, в глазах потемнело и мир погас…
     
    8.  ИВАН  ПАЛЫЧ,  ЗАВЛАБ.
     
     Идея о бессознательном восходит к мудрецу Платону и анамнезу, и лишь многие годы спустя Декарт рискнул противопоставить греку с его физиологией тождество сознательного и психического. А уж когда Лейбниц в «Монатодологии» озвучил бессознательное как низшую форму душевной (!) деятельности – пошло-поехало. Кто во что горазд. Англичанин Гартли и сумрачный немец Кант, Шопенгауэр и психопатолог Шарко – они в один голос отделяли психическую деятельность патогенного характера от сознания.
    Наконец, врач Зигмунд Фрейд перешёл от слов к делу и показал, что многие действия, в которых человек не отдаёт себе отчёт, имеют осмысленный характер, просто смысл необъяснимого с виду действия лежит очень глубоко, но чаще всёго – в голове самого человека. Так родился знаменитый психоанализ с его вещими снами, врачебной кушеткой и почасовой оплатой за сеанс.
    В ученики к Фрейду подались Карл Юнг и Жак Лакан и тоже много чего наосознавали.
    В конечном итоге благодарные потомки придумали использовать в моделировании сознательного и бессознательного и в анализе корковых и подкорковых образований кибернетику. И никто потомков не остановил, не дал по рукам им, мастерам-самоделкиным.
     
    Весеннее солнце, свежее и настырное, билось в пыльные окна лаборатории, пыталось заглянуть сквозь плотные нестираные шторы. Заглянуть не получалось и в помещени царил творческий полумрак. Творческий в том смысле, что никакие посторонние факторы не отвлекали исследователей от своих обязанностей.
    Гудела в углу действующая модель синхрофазатрона в масштабе один к тысяче. Настоящий синхрофазатрон не вместился бы и в Училищный стадион. На стендах брякали колбы и реторты. Смертельного вида жидкости плескались в стекле, временами убегали через край и прожигали в полу дыры. ( Над лабораторией находился спортзал и сейчас там занимался второй курс, порождая сейсмическую активность. Под лабораторией тянулись бесконечные катакомбы овощехранилища. Ходили слухи, что тоннели тянутся до самой Столицы-Твери, если вообще не до Столицы-Москвы. Слухи не подтверждались, хотя в позапрошлом году в овощехранилище пропала восемнадцатая группа, исчезла бесследно, и пока её не нашли. Может, оттого, что не искали?.. )
    - Сильны же вы, курсант! – покачал головой Иван Палыч, майор, завлаб : И не головой сильны, как хотелось бы, а этим, задним умом. Копчиковым переростком... Это надо же – настолько перекорёжить программу-симулятор. И выбираться не желали, прижились внутре, понимаете ли, во вкус вошли... Пришлось слать спасателей – силой вас оттуда тащить …
    Спасательная команда – четыре здоровенных лба в чине сержантов – в углу у шкафчиков стаскивали с себя сенсорные комбинезоны, перчатки и бахилы. Мыли руки с хлоркой.
    - В моей практике такое впервые, – Иван Палыч легонько пристукнун серёгину коленку молоточком, довольно замычал и посветил в глаза курсанту фонариком : Зрачки в норме… Впрочем, нет – насчёт того что впервые я соврал. Подобный казус однажды уже случался – тогда я пытался приобщить к высокому искусству полковника Шурупова... Афродиту голую ему показал... В смысле примера классических пропорций. ( Не Гераклов же с Аполонами Бельведерскими ставить перед русским офицером!.. )
    - Афродита – да! – сильно покраснел Серёга, даже кашлянул. Порхнули стрелки манометра.
    Майор Иван Палыч промокнул салфеткой вспотевший лоб.
    - Вот тогда вдарило ого-го! Дорогуший симулятор вдрызг, плюс возгораниепомещения...
    Угрюмые лаборанты отстегнули Серёгу от стенда. А пока они колупали с курсанта датчики и сканеры, хорошенькая медсестра Мариночка торнула в поджарые серегины ягодицы шприцом.
    - Ого!
    - Витамины и аминокислоты, – пояснила Богиня в Белом Халатике и вколола Серёге ещё – во избежание, для укрепления и профилактики ради. И противостолбнячной сыворотки от столбняка – сверху всего.
    - Скажите, Сергей, в процессе прхождения теста вас не посещало чувство дежавю? Состояние дереализации личности, воспоминания о настоящем?
    - Состояния посещали и помногу раз, но дежавю они, либо не дежавю – с ходу ответить затрудняюсь.
    - А эпилепсики у вас в роду были? Дед, прабабка?..
    - Товарищ майор! – почти обиделся Серёга, но поостыл, напряг память. Никого такого не вспомнил, пускай и старался.
    - Ну и чудненько, ну и хорошо! – на время отстал Иван Палыч.
    - Товарищ майор, разрешите обратиться! – натянув штаны и китель, сунув ноги в начищеные берцы, обратился Серёга к Иван Палычу : А что у меня с зачётом?..
    - Посмотрим, курсант Перетятько, посмотрим, – завлабнагнулся и выдрал из недр Чёрного Ящика древнего вида перфокарту, усеяную цветными разводами. Параболы, кривые, тангенсы с катангенсами – абракадабра для шпионов...
    - Что там у вас зачётом?..
     
    9.  ЗАЧЁТ-НЕЗАЧЁТ?
     
    Испокон веков человек использовал для счёта палочки, камешки и ракушки, чуть позже – счёты, пока в 1642 году Блез Паскаль не изобрёл механизм, складывающий числа самостоятельно. Когда за тебя работают другие – это приятно!..
    Европа 1673 года и Гофман Вильгельм Лейбниц. Его механический арифмометр складывает, минусует, делит и множит.
    Спустя двести лет провалилась попытка математика Чарльза Бэббиджа построить Аналитическую Машину, выполняющую вычисления программами на перфокартах.
    Девятнадцатому веку машина Чарльза оказалась не по зубам, однако, Говарду Эйкену, инженеру IBM, работы Бэббиджа пригодились. На основе электромеханических реле Эйкен в 1943 году патентует «Марк – 1». ( В тайне от остального мира немецкий инженер Конрад Цузе – истинный ариец! – построил аналогичную машину на два года раньше Бэббиджа. )
    К работе подключается американский математик Джон фон Нейман и в 1949 году с его подачи скроен первый компьютер…
    К 1975 году компьютер обминиатюрился настолько, что стал персональным, а ещё через пару десятков лет монтажники-сиропальщики смогли-таки позволить себе новые технологии. Из разряда тех, что подешевле – списаные, уценённые и ворованые. Верные присяге монтажники переиначили мирное железо под нужды военно-космического флота и с подачи Павла Анатомова, осташковского умельца-самоучки с неполным высшим образованием, в Училище появился виртуальный симулятор нештатных ситуаций. За определённое время курсантам предлагалось пройти специфические тесты и подсознательно  принять единственно верное решение в чрезвычайно сложных и переменчивых реалиях. ( Стороннему взгляду задания, может, показались бы напрямую не связаные с выбраной профессией космического монтажника, но на это есть люди поумнее стороннего взгляда и куда как выше стороннего взгляда по званию. ) А уже наблюдатели на местах ( в осташковском училище наблюдатель имелся в лице завлаба, майора Иван Палыча ), вооружённые рекомендациями лучших военных психологов и статьями Устава Корабельной Службы, на основании показаний самописца и логарифмических таблиц выясняли профпригодность экзаменуемого.
    Само-собой, не обходилось без недоразумений, без ругани и слёз. Нередко в адрес руководства звучали угрозы – курсанты попадались разные темпераментом и с обширными родственными связями – но в общем и в целом система себя оправдывала. именно так докладывали вышестоящему начальству и очень хотелось бы это верить!
     
    - Зачёт вы сдали… Еле-еле... Практически не сдали… Вот, смотрите: точек совпадения – четыре. Норма – восемнадцать... И скажите вы мне, курснт – только честно – на кой Космос сдалась вам отчётная документация училища за прошлый семестр... Вы и её, понимаете ли, того. На клочки! – поправил очки майор Иван Палыч, почесал переносицу : На куски, так будет точнее. И съели! И восстановлению не подлежит. Начисто!.. Так-то!...
     Серёга побледнел и медленно сползал по стене.
    - Да, батенька, – завлаб проводил взглядом длинноногую медсестру Марину, отложил перфокарту и задумался. Погрыз карандаш, отложил и его.
    - Прелюбопытнейший случай в моей практике. С таким диагнозом в гошпиталь кладут, а не в монтажники-стропальщики... И куда смотрела приёмная медкомисия?..
    Серёга ждал продолжения. Дёрнулся глаз, заныло под лопаткой, дышать стало тяжело.
    - У вас типичное биополярное аффективное расстройство, или, как говорили в старину шаманы, маниакально депрессивный психоз. И не спрашивайте меня, откуда я это взял, не с потолка ли. Нет, не с потолка. Так показывают приборы, а космонавт обязан приборам доверять... Но вы не расстраивайтесь, современной медицине недуг подвластен. Во избежании образования резистентных состояний, больному рекомендована «агрессивная психотерапия» ( космодесантник в прошлом, Иван Палыч уважал кардинальные методы лечения ), плюс таблетки.
    - Таблетки?!
    - Таблетки и уколы... Вы же не боитесь уколов, курсант, нет?.. Имипрамин, моклобемид – первый эшелон, на второе оланзапип и арипипразол и завершим курс карбамазепином и ламотриджином. На десерт, закрепить результат... Кроме того – для общего развития – знайте : у вас истерия, её совсем немного  ( истерия – болезнь матки, где у вас матка? ) и меланхолия... Да, Сергей, и ещё, каждую среду и пятницу – можно и по понедельникам – приходите ко мне на сеансы агрессивной психотерапии. Поговорим... Так что, курсант Перетятько, не отчаивайтесь. Монтажно-стропальную базу вам, конечно, не доверят ( и близко к ней не подпустят ), но вот мусорный контейнеровоз – вполне... И даже более того – через четыре годавам дадут возможность пройти тест повторно. Дерзайте, юноша!А пока всё, вы свободны. Кру-у-ухом! Ать-два!..
    Скрепив шнурки изящным бантиком, Серёга Перетятько, выпускник Осташковского Монтажно-Стропально Военно-Космического Училища вздохнул, попрощался с товарищем майором и медсестрой Мариночкой и ушёл дерзать.Отправился приступать к ловле мусора по всему Млечному пути и к сопровождению пакостного груза до ближайших жёлтых карликов, чтобы сжигать его там, уворачиваясь неуклюжим мусоровозом от горячих протуберанцев...
     
    10.  ЗАВХОЗ.
     
    - Сергей, как дела? – на директорском УАЗике к крыльцу подкатил завхоз Домоводов. Не получив ответа и даже банального «здрасте!», завхоз засомневался.
    - Ведь ты ... Вы Серёга Перетятько? Нет?.. Обознался?..
    Серёгу завхоз уважал за силу и нестроптивость. А с тех пор, как курсант в одиночку загрузил в бункер подвала два прицепа капусты и КаМаЗ моркови и не стребовал с Домоводова ни денег, ни обещаний зачёта по культурологии, суровое сердце завхоза прикипело к монтажнику намертво. Прикипело в хорошем смысле.
    - Хороший ты человек, Серёга!.. В смысле – хороший курсант… Нет, не подумай, курсант тоже человек… Да!..
    Сейчас, катаясь в предверии Дня Космонавтики по фермам и овощебазам, Домоводов сильно расчитывал на поддержку широкоплечего третьекурсника. В одиночку или даже с первокурсниками Домоводов лезть в подвал, выходящий к городским катакомбам, опасался. Боялся, попросту говоря, и не зря, ибо знаменитые осташковские катакомбы на несколько сот лет – исходя из данных изотопного исследования – старше схронов первых римских христиан. Тех христиан, которых римские императоры травили на аренах диким зверьём. Древнее подземелье липкой паутиной раскинуло щупальца ходов, лазеек и лабиринтов под всем городом, мало того, подмяло под себя ближайшие окрестности и даже затронуло некоторые дальние к городу подступы. ( Во времена оные – в годы Великой Отечественной войны – тунгузские тумени терялись в догадках : каким это образом  партизаны Второй партизанской бригады умудрялись шкодить в десятке мест одновременно. Счастливо минуя силки, караулы и западни. )
    Или вот, например : из вотчины Домоводова ( из овощесклада ) зная дорогу самому, либо с провожатым, можно было бы попасть к Старым Цехам и даже слегка побродить под запретной Территорией. Через весь город под землёй!.. А вот совершить похожую прогулку к Старым Цехам поверху без серьёзного урона здоровью не удалось пока никому. Другое дело, что дороги той подземной никто не знает. Нет до Территории провожатых. Раньше, говорят, были – а теперь нету...
     И вот ещё! Новостройку-Казино тоже не просто так слепили – не где придётся! – но поставили в аккурат на святилище некоего тайного братства. И с тех-то самых, говорят, разненастных пор, всем честным горожанам в любви везёт, а в карты, рулетку и в игровые машинки не фартит горожанам нисколько, ну как на грех! Стреляйся хоть, хоть вешайся!.. Самому Казино, впрочем, климат пришёлся по нраву. Золотохранилища трещат по швам, купюры бумажные рекой… Правда, сказывают по секрету, охранники нижних ярусов меньше, чем втроём по нужде не ходят. Пока один свои дела делает, другие двое на стрёме – автоматами наперевес, полный магазин патронов. Хватит, отходились по одному, будя! С тех самых пор опасаются, как в прошлом году вся смена пропала невесть куда. Так никого и не нашли – левый табельный ботинок и десяток стреляных гильз – и всё! Говорят ещё, сохранилась запись радиопереговоров охраны : «Пятый!.. Пятый, космос твою!.. Они приближаются!.. Космическая пыль, кто это?.. А-а-а!.. Прибли…» – но поскольку магнитолента несла в себе такой суицидальный заряд энергетики, что железо в радиусе ста метров плело косички, а потолки рушились, то Компетентные Органы запись изъяли и засекретили её без срока давности…
    - Серёга, ну как там зачёт? Не отвечай, вижу по лицу – зачёт не очень! – запричитал жалостливый завхоз : Давай я сам пойду и поговорю с Иван Палычем... У него скоро третий внук родится, дома грядёт ремонт к светлой дате... Есть у нас общие точки соприкосновения...
    - Не надо, – едва не всхлипнул Серёга, но гордо задрал нос и припечатал шаг : Спасибо, товарищ завхоз, но видно судьба мне за другими мусор чистить... Селяви!
    Прощальное «селяви» срубило Домоводова хлеще шашки Чапая. Он зятянул с ответом, а когда надумал, мощная спина курсанта маячила далеко впереди, на спортплощадке.
    - Ну что? – спросил из кабины Баранкин, штатный водитель : Едем, нет? – хотя имел в виду он совсем иное.
    - А! – махнул Домоводов рукой : Каких людей теряем! Вот прямо сейчас пойду к Палычу и объясню популярно...
    Домоводов залез в УАЗик, хлопнул дверью и приказал править в Сорогу, в колхозные теплицы. Но сначала узнать про трактора.
     
    11.  ЗАПИСКИ  КРАЕВЕДА  ( КАТАКОМБЫ  ОСТАШКОВА.)
     
    Многие из нас слышали в детстве леденящие душу истории о подземных ходах, которые якобы начинались под церквами города и веером расходились под озером Селигер. Некоторые ( и я в том числе ) наблюдали ходы воотчию. Например, будучи мальцом, я сотоварищи в тогдашних развалинах Ниловой пустыни ( из монастыря только-только съехала турбаза «Рассвет» ) наткнулись в подвале на интересную расселину, обозначеную нисходящими, грубо рублёными в камне ступенями. Заинтересованые, но больше, пожалуй, напуганые, мы сунулись в сырую темноту – благо фонарик имелся – и через несколько сотен шагов по прямому, укреплёному каменной кладкой коридору с боковыми ответвлениями, забраными решётками, уткнулись в свежий, ещё пульсирующий завал. Там, дальше по ходу, с той стороны, кто-то ворочался, стонал и скрёб когтями. Не помню уже, как мы выскочили обратно и оказались у теплохода. На том наша эпопея и завершилась… И подобных историй, не подлежащих сомнению, тьма…
    Однако, вряд ли кому известно, что древнейшее на всём северо-западе подземелье липкой паутиной раскинуло щупальца ходов, лазеек и лабиринтов под всем городом, мало того, подмяло под себя ближайшие окрестности и многие дальние к Осташкову подступы.
    Ещё весной 1887 года преподаватель женской гимназии Григорий Евсеевич Сыромятников первым из известных нам исследователей попытался свести воедино и прокоментировать материалы по осташковским катакомбам. Ничего дельного из начинания краеведа не вышло, ибо по данным на сегодняшний день система древних лабиринтов культового (?), оборонного (?) назначения равна территории подземной Швейцарии, либо семнадцати государствам Лихтенштейн.
    Но даже и тогда известные на тот момент фрагменты загадочного сооружения располагались в десятках вёрст друг от друга : это и село Щучье – Казанская церковь и погост Николо-Рожок, Казанская церковь Верхних Котиц и церковь Троицы на Переволоке... А в Нило-Столобенском монастыре и в городском аномальном треугольнике ( Преображенский собор – Троицкий собор – Знаменский монастырь ) земля просто кишела норами. Здесь их колличество возрастало стократ…
    Пик изучения подземных сооружений пришёлся на эзотерические двадцатые годы  прошлого века, когда 1923 году  в Осташков с ревизией прибыл Александр Васильевич Барченко –  путешественник, учёный, писатель-фантаст и член массонской ложи розенкрейцеров. Путешественик только что вернулся с Сайдозера ( Кольский полуостров ), где посреди тайги смотрел загадочные пирамиды гипербореев…
    Приехал Барченко по душу профессора Семёна Михайловича Никанорова – тот по заданию партии делал из  сапропеля  эликсир бессмертия. ( Да-да, не больше, но и не меньше! Творил из казки быль!.. А сапропель (от греч. Saprós - гнилой и pelós - ил, грязь ) – это простой озёрный ил. На Селигере его добывали промышленым способом – черпали и по берегам и с плавучей базы. )
    - Ну что, Александр Василиевич, нашли в далёкой Лапландии камень с Ориона?
    - Скорее нет, чем да, Семён Михайлович. Впрочем, там и без того чудно. Скажу больше…
    И Никаноров и Барченко приятельствовали ещё по Петроградскому Институту Мозга. В Осташкове же профессор путём модной гальванизации, дистиляции, вымачивания в щёлоке и выпаривания, включая десяток-другой промежуточных химических реакций, надеялся в скором времени осчастливить человечество железным здоровьем и вечной молодостью. В подвале, где располагалась взрывоопасная лаборатория и произошёл судьбоносный для обоих учёных разговор.
    По окончанию беседы, обернувшись за трое суток до Столицы и назад, что в те гужевые-паровые годы воспринималось как подвиг ( подвигом оно и было, но более – магией и волшебством! ) и заполучив на руки мандат руководителя исследовательских работ, выписаный чуть ли не рукою Дзержинского, Барченко приступил к выполнению миссии, которая невыполнима. 
    Итогом полуторагодовалого изнурительного труда и чудовищных человеческих жертв во имя революции стали отчёт на восьми рукописных листах, невнятная смета, перерасходованая в четырнадцать раз, и скорейший – больше похожий на бегство с поля боя – отъезд Александра Васильевича в направлении Памира, до которого он так никогда и не доехал….
    В 1936 году выжимка из отчёта была опубликована для служебного пользования в «Вестнике НКВД» за ноябрь месяц. К сожалению, ни один из номеров «Вестника» не сохранился.
    Благодаря подземельям в годы Великой Отечественной войны фашистские оккупанты и  их союзники терялись в догадках : каким это образом  партизаны Второй партизанской бригады умудрялись шкодить в десятке мест одновременно. Счастливо минуя силки, караулы и западни… Гадали, гадали – так и не угадали!..
    После войны, в период оттепели и раннего застоя, местные краеведы и учёные мужи столицы не единожды – включая космическую топосъёмку, глубинное бурение и ковровое бомбометание – пытались упорядочнить знания о катакомбах, свести данные в единый реестр и составить план тоннелей с целью начать систематическое обследование пустот и каверн. Но оснащеные технически экспедиции либо терялись в лабиринтах совсем, либо ползли на поверхность где-нибудь в Великом Новгороде, безо всякого понятия в проиходящем. Щурились на солнечный свет, мычали языческие псалмы и качали головами.
    В 1976 году, за два года до окончательного запрета на посещение, экспедиция калининского пединститута пропала вся! Растворилась в лабиринтах, памятью по себе оставила обрывок магнитной ленты на катушке диктофона. Включеный в сеть, бобинный диктофон «Романтик-МТ-203» ( в полтора пуда весом, устойчивый к прямому обстрелу фугасами ) голосом проректора истфака Кускова В.Н. строго сказал : «Известно наверняка – это число тринадцать, поскольку…» – и треснул, загорелся и оплавился.
    В конце-концов, после обнаружения в бурятских степях Турусов На Колёсах, к подземельям охладели – что позволило научной братии избежать дальнейших потерь – но совсем без внимания катакомбы не остались.
     В середине восьмидесятых годов, на заре Перестройки, аномалы и уфологи тринадцатого отдела КГБ вышли на Пифию Сигизмундовну Войцеховскую, почётного гражданина города Осташкова, члена ВКП(б) с 1905 года, числившую, по слухам, за горбом столько лет, сколько порядочные люди не живут, даже продав душу Рогатому. По данным тринадцатого отдела старушенция имела в собственности некую «Книгу Грязи» – оккультный манускрипт чернецов-грязеедов ( загадочной ископаемой секты ), и в тоей «Книге Грязи», якобы, намечен был развёрнутый план всего подземного апокалипса с подробнейшими пояснениями и ссылками на каталоги дохристианского отдела Городского Архива. Так ли это, не так – выяснить не удалось. Манкируя возрастом, Пифия Сигизмундовна на глазах у агентов и понятых впала в старческий маразм и без помощи конечностей, исклучительно силой мысли перемкнула «детектор лжи». Стреляя синими сухими искрами прибор сиганул в закрытое окно, а следом за ним прыгнули бесстрашные агенты и понятые. Учитывая второй этаж, обошлось без жертв.
    Больше старушку-архивариуса ( а Войцеховская заведовала Архивом чуть ли не со дня его основания ) не беспокоили. А там стране и вовсе стало не до неё…
    Такова ( или примерно такова ) легенда исследований осташковских подвалов, погребов и канализаций. 
     
                                        12.  ПНЕВМОПИСЬМО
     
    - Тридцать восем, тридцать девять, сорок...
    Капсула пневмопочты материализовалась в самое неподходящее время, когда Серёга зализывал горечь поражения турником. Поставил целью замордовать себя гимнастикой до полного отупения. Всё лучше, чем скулить о напрасно истраченой молодости, о годах, проведённых в стенах родного, казалось бы, Училища, о монтировании космических станций, вместо которых многие субьективные дни и месяцы придётся конвоировать чужой мусор...
    И вообще – жизнь не удалась!..
    В момент наивысшего слияния со спортснарядом – лёгкий хлопок и дуновение ветерка – и в руку курсанта нырнуло письмецо. Конечно, монтажник потерялся, рухнул на песок.
    - Космическая пыль!..
    Принцип работы пневмопочты для Серёги оставался тайной за семью печатями. Что-то связаное с левитацией, телепортацией и телекинезом... И щепотка чёрной магии – дохлые кошки и сушёные пауки... Главное – работает, хотя если не заключить с Главпочтампом, с абонентским отделом, договор о предварительной фильтрации, сюрпризы гарантированы. Как, например, сейчас.
    Противников у пневмоуслуг числилось немало, но всё их недовольство разбивалось о твёрдые позиции президента, на которого давили Министерство образования, Министерство культуры и Министерство лёгкой промышленности ( курирующее бумажно-картонное производство ).
    Министерство образование лоббировало пневмокапсулы за мотивацией повышения общего культурного уровня путём постоянной читательско-написательной приктаки. Как издревле повелось на Руси, мнение самих читателей-написателей никого не интересовало, зато трафаретный цех Байкальского оборонного целлюлозно-бумажного комбината периодически перевыполнял план. Давал три нормы к праздникам и юбилеям.
    Обводя трафаретные буковочки, обыватель в кратчайший срок получал то игривое послание любимой, то алилуйя начальнику, то дружественный шарж на приятеля.
    И думать не надо – знай себе обводи.
    Не обошлось тут и без Министерства здравоохранения. Развитием правого ( творческого ) и левого ( моторного ) полушарий головного мозга российская часть мирового социума обязана-де исключительно пневмопочте. К тому же капсулы так мило щёлкают по прибытию и убытию, вырабатывая в индивиде урбанистической местности устойчивость к внешним раздражителям и стрессам.
     А стрессов в нашей жизни хватает! Ого-го, с горочкой!..
     
    Писала Катерина Матвеевна. По большому секрету через третьи руки, от пашкиной Ленки Катька узнала про тест на профориентацию и теперь поздравляла Серёгу с успешным теста прохождением.
    Катерина Матвеевна, серёгина девушка, была чрезвычайно красивая барышня и столь же непоседливая. Стройная, спортивного вида брюнетка с наивным личиком и длинными мускулистыми ногами ( Катерина Матвеевна гордо носила звание мастера какого-то экзотического вида спорта ), второй год выбиралась в старосты группы. Мало того, с осени Катерину прочили в председатели совета старост – потолок карьерного роста студентки финансового колледжа. И уже директор при встрече целовал завтрашнего соратника по свойски в щёчку.
    И умна и мила – и всё, кажется, при ней, но имелась в девице некороя червоточинка – чудовищная неуправляемая энергия ( сродни энершии ядерного распада ), без оглядки кидаемая в культмассовые меропрития. Осенний бал и день студента, студенческая весна и Новый год, день Защитника Отечества и Восьмое марта, корпоративние вечеринки и предметные тематические вечера. И везде она, Катерина Матвеевна – везде впереди и на белом коне. С этого стихотворение требует, с этих стенгазету с каритикатурами, девчёнки танцуют и поют, а лицейский драмкружок по её наводке ставит «Гамлета, принца латского»... Однокурсники гнулись под гнётом внеклассной творческой нагрузки, но несли свой крест с невозмутимостью племени моисеева, сорок лет бродившего по пустыне незнаемо зачем и куда. Скажем прямо – выбора им никто не предоставлял.
    Но тяжелее всех приходилось Серёге, ибо основной организационный удар Катерина Матвеевна, как девушка серьёзная и ответственная, принимала на себя, на свои загорелые плечи, и на разное там баловсво ( любовь-морковь, валентинки-сюрпризики, страстные объятия при полной луне ) её уже попросту не хватало. Эдакая малолетняя бизнес-вумен. - Дура, короче! – ворчал Серёга, но так, чтобы Катерина Матвеевна его не слыхала : Личная жизнь мимо, а она и рада!.. Бегает, суетится!..
    Что ж, ворчал Серёга по делу. Именно так оно и было.
    А сегодня вдруг первая пишет. Завлекает. Соскучилась, что ли! Ну надо же! Али все праздники кончились, али ещё чего?.. Страшно и представить!..
    « - Монтажник ты мой, – писала сегодня суровая, но добрая, в общем-то, красавица, спортсменка и староста группы : Как я за тебя рада, за сбывшуюся мечту. Одна я знаю, насколько хотелось тебе в открытый космос, монтировать станцию в кольцах Юпитера... По такому поводу я надену облегающее платье – то самое, красное, короткое, с декольте и вырезом на спине – и у меня для тебя найдётся маленький подарочек...»
    - Подарочек! – Серёга  сплюнул в сердцах и каблуком втоптал в песок писульку и капсулу. Ещё и попрыгал сверху. – Подарочек! – плюнул снова, помянул космическую пыль и направился к другу Пашке, изобретателю, поплакаться в жилетку.
    Монтажники не плачут, но мусорщикам можно!
    - Серёга! Перетятько Серёга! – окликнули его. Группа старшекурсников гоняла по площадке мяч. Одни другим запинали гол и обе команды стали на отдых.
    - Как практика, как сам?
    - Никак! – отбрехался Серёга, не оборачиваясь, и это было правдой.
     
           ЭПИЛОГ.
     
    Не говорите в обществе о своих болезнях или о недавно перенесённой операции. Эта инфор- мация сугубо интимная, вовсе не развлекательная и едва ли может привлечь к вам внимание…
    «600 советов на разные случаи жизни».
     
    1.  РАБОТА  ЗАКОНЧЕНА.
     
    - Нет, но как лихо развели, а, Пашка, как лихо! Красиво!.. Лекции, Себастьян Мидлтон, множественые вселенные!.. И ради чего весь этот сыр-бор и обман на фоне высоких технологий? Затем, якобы, чтобы отделить зерно от плевел. Чтобы этого, значит, морально стойкого умника на Юпитер – монтировать в поясе астероидов Д-генератор ( их, таких монтажников, так и завут – «дегенераторы» ), а того – меня! – и к метле не подпускать без пересдачи! Да?.. По-человечески к людям надо, Пашка, по-человечески, а не новую программу-симулятор на курсантах испытывать!.. 
    - Ты не прав, Серёга, и даже очень неправ, – Пашка снял очки, дохнул на линзы и протёр их полой халата : Знал бы ты, сколь важен в Дальнем Космосе психологический портрет участников экспедиции. Дальний Космос давно уже не фантастика дальнего прицела, но вполне состоявшаяся реальность. А монтажник-стропальщик, сам посуди, профессия стратегическая, на века! Пройдёт пара-тройка лет, и ты и твои однокашники будете нарасхват, в отличии, скажем, от бронетанкистов или наводчиков боевых лазеров. Военные конфликты не вечны, они сходят на нет, почти сошли – сяопины и Железный огрызаются на пределе сил – и надо уметь созидать, а не расстреливать врага в упор и с дальней дистанции...
    - Не убедил, – упрямился остывший Серёга, терзаемый совесть за истерику и за нелепые обвинения в адрес завлаба. ( А так ли уже неправ тест, если вот оно, пожалуйста – гонор изо всех щелей прет! Чуть-чуть что не по мне, чуть-чуть против шерсти, и уже срываюсь на крик и слёзы, лезу в драку...)
     
    Полуодетая Леночка примостилась на краю дивана и безразлично пролистывала Пашкины тетради. Тетради попались непонятные, пускай и с картинками – формулы, параболы, леночкины профили и очертания её фигурки в чём мать родила. Очень похожие рисунки. Близкие к оригиналу вплоть до родинки на груди.
    Попросить из помещения девушку забыли. Мало того – мужчины за разговором  буд-то не замечали её провоцирующей обнажённости, её случайно опавшей бретельки и прозрачных кружев на тугом бедре. И даже чаю не предложили. Гордая красавица хотела было одеться и уйти, да останавливало извечное женское любопытство.
    Разбор полётов продолжался.
    Пашка внимательно выслушивал злоключения цифрового серёгиного Супер-Я и  усиленно думал. Самому Пашке переживать похожее не доводилось и понятно почему. Опасаясь неисправностей системы ( и ещё бы ему не опасаться – когда своими руками ладил её и паял ), самолично изобретатель в виртуал не ходил, всем путешествиям пред-почитая теоретический полёт мысли.
    - Нет, вот скажи ты мне, друг Пашка... – горячился Серёга снова : Нет, я, конечно, в курсе, что драйв-симулятор куда как дешевле проверочного теста в полевых условиях. В условиях  расширеного сектора обстрела и рукопашного боя... Дешевле, безопасней и… Ключевое слово – дешевле... С другой стороны ( возьмём конкретный пример – меня! ) я толком и сделать ничего не успел. Пробежался на местности, слетал, заплыв совершил, разок-третий поддал кулаком по наглой морде. И всё, на выход!.. И мне на это говорят : «Перетятько Сергей?.. Монтировать негоден, подвиньтесь!.. До свидания, Перетятько, прощайте навсегда!..» Где справедливость, я спрашиваю! В кривых графиков? В диаграммах? Что ж это получается : доктор в белом халате посмотрел на экран, глаз прищурил и тут же за меня всё решил!.. Ну нет, ша! Я буду бороться, я им покажу!.. Напишу кому следует!.. Они у меня попрыгают, они у меня попляшут! На коленях приползут!..
    - Видишь ли, Серёга... Во-первых, не мельтеши перед глазами. Я и так целый день с микроскопом, устал... Сядь и не отсвечивай, успокойся. В конце-концов ничего глобального не произошло. Ты живой и в здравом уме. Всего-то делов – тест провалил.
    - А, да что с тобой говорить! – с досадой махнул Серёга рукой, сдвинул на край верстака мешанину радиодеталей и микроскоп и занял освобождённое место.
    - Итак! – продолжил ничуть не смущённый Пашка : Итак, чем же хороши иные миры-планеты : безвоздушные и ядовитые, разумные, заселённые дружественным разумом и разумом Чужим? Любая проблема там имеет биполярное решение – либо Да, либо Нет. Укусят – не укусят, съедят – не съедят…Что ещё? Думаю, понятно. Там ты либо жив – и зачёт в кармане, либо десантники-эвакуаторщики соскребают тебя со скалы, или вынимают тебя в перевареном виде из желудка пятнистого острозуба и доставляют домой. А дома с почестями хоронят останки-остатки за счёт государства. С речами, музыкой и салютом.
    Серёга согласно кивнул. С салютом – это здорово!..
    - Вот и я порылся в архиве, восстановил в памяти первый курс истфака, ну и подумал : «А что, лихая идейка. Боги, герои, демоны. Интересный мир, нестандартный» – и разработал виртуальный макет, руководство армейским психологам. И главное – без крови и увечий ( разве что моральные ). «В самом деле – но понарошку!» – мой главный девиз!
    Серёга кивнул.
     - Серёга,ну хоть немного убедил я тебя в пользе компьютера перед ускорением в десять «же», перед схваткой на каменных топорах и укусом ядовитого тушканчика с Солончи.
    Серёга в который раз кивнул, но сейчас кивнул как-то неуверенно. Сомневаясь.
    - Понимаешь, Серёга, армейскому психологу, в чью обязаность входит вынесение вердикта «годен-негоден», необходимо иметь при себе изрядную долю наглости, чтобы быть твёрдо увереным в своём праве на безапеляционную истину в последней инстанции...
    Тяжеловесная фраза сменилась тишиной и покоем. Серёга молчал, ушибленый мощью пашкиного интелекта, сам Пашка прихлёбывал из кружки остывший за разговором зелёный чай. В горле пересохло – много объяснял и долго разжёвывалСерёге непонятные термины.
    - Сильно! – устав от долгой паузы, подал голос курсант-монтажник : Мощно, но непонятно.
    -Психику человека невозможно на глазок рассортировать по полкам и снабдить удобочитаемыми ярлыками. – обрадовался изобретатель поддержке : На эту-де, полочку, замплесневелые комплексы и неврозы, сюда-здесь детская болезнь левизны, а на ту дальнюю, что слегка на один бок – порочащие привязанности и аллогичные антипатии. Так не бывает. Работа психолога небезупречна, ибо сам специалист, опять же, есть живое существо, мыслящая протоплазма, и только потом он специалист и поводырь в мире сознательного и бессознательного. Но кто, как не я ( излишней скромностью Павел не страдал, хотя и без повода не хвастался ), кто, как не я эфемерные инсеннуации, неосознаваемые мотивы, поведенческие стереотипы и подпороговое восприятие облёк в танец мерцающих диодов и указующих стрелок, в беспристрастный язык таблиц и графиков. В невротическую синусоиду Фрейда, в статичное поле коллективных паттернов Юнга, в языковой анализатор Лакана. В гипнотический спортэспандер Узнадзе-Сеченова-Павлова...
    Пашка скользнул по Леночке беглым вглядом, вернулся глазами обратно и вгляделся уже пристальнее... Обомлел и утерял нить заумных и пространных рассуждений...
    Подобно другим блондинкам, брюнеткам, шатенкам и рыженьким, и девушкам вообще, фигуристая Леночка, когда молчала – хорошела вдвойне, а не то и втрое.
    - Какая у меня подружка! – с гордостью за обоих ( за Леночку и за себя ) подумал Пашка : Осанка, покатые плечи. Длинные породистые ноги. В Налоговой Инспекции служит… И хороша и при должности!..
    Затем он вспомнил о пневмопочте.
    - Да, кстати, возвратимся к унылой прозе. Обрадую тебя, – отвернулся Пашка от длинноногой блондинки к монтажнику. Контраст был настолько разителен и не в пользу курсанта, что Пашка не сумел сдержать нервной позевоты.
    - Пневмопочта пришла только что, по твою душу... ( - Давай, топи глубже. Убивай! – проворчал Серёга, насторожившись. ) В общем, с Иван Палычем я договорился.
    - С товарищем майором?!
    - С товарищем майором, с Иваном Павловичем Можеевым, с завлабом монтажно-стропального училища... Узнав о нашем с тобой знакомстве, Иван Палыч трезво взвесил  «за» и «против» и предпочёл поставить зачет. Восемнадцать плюсиков. Восемнадцать из восемнадцати... Ты просто уникум какой-то, единственный с потока, кто прошёл тест без единого огреха. ( В конце-концов у кого патент на аппаратуру – угадай! У меня. То-то же, знай наших!.. ) Спасибо можешь не говорить. Мы, как-никак, друзья – сочтёмся!..  Более того, через неделю я заканчиваю работу с системой управления «Железного Феликса». Вставляю ему новые мозги и провожу испытания в полевых условиях. И – готово! Да здравствует Космос!..
    В эмоциях Пашка заметался по мастерской, наткнулся на верстак, пошатнул Серёгу и смахнул на пол принципиальную модель Вечного Двигателя на вечных аккумуляторах Пиккенса. Упавший прибор изобретателя остудил. В пересчете на трудодни двигатель стоил дорого.
    - А «Феликса» едва поймали. Ещё немного – и ушёл бы через границу к своим.«Калевалу» изучать. Только подумай : животина безмозглая, а помнит родину!.. Что же с ним будет, когда я ему новые мозги вставлю. Как-то даже не по себе делается!
     
    2.  ВОТ  И  ПОГОВОРИЛИ!..
     
    К 1975 году компьютер обминиатюрился настолько, что назвался персональным, но задолго до того учёные задались идеей Искусственного Интелекта ( коротко – ИИ ). Дело стало за малым : договориться между собой, кто Он такой – ИИ ( или что Оно такое), нужен ли Он вообще, и если да, то кому, зачем и для каких целей...
    Вот спросите кого вдруг : «За что простые обыватели не любят учёных мужей?» –  спросите, призовите к ответу. «А если я вот так, что получится?» –  говорит сам себе человек с микроскопом, человек с молекулярным паяльником и лазерным щупом... И пошло-поехало... Граммофон и динамит, двигатель внутренего сгорания и расщепление мирного атома в пользу Военных Ведомств. А теперь ИИ туда же…
    И ни гипотеза Ньюэлла – Саймона*, ни эксперимент Тьюринга** в мыслях, ни «Ки-тайская Комната»***, опровергающая эксперимент Тьюрига – никого ни в чём не убедили. Ровным счётом никого Как не убедили и высокомудрые рассуждения о моделировании рассуждений, а так же лекции с докладами на тему генетического подхода к нейронным сетям с вытекающей отсюда инженерией знаний при распозновании образов… Масла в огонь подбавил Джон Сёрль, сравнив новомодную киберпрограмму с человеком : «Более того, такая программа будет не просто моделью разума; она в буквальном смысле слова сама и будет разумом, в том же смысле, в котором человеческий разум – это разум.» И как ему подобное в голову пришло!.. О машинном творчестве умолчали вообще, предотвращая массовый самоисход в мир иной поэтов-песенников, писателей-фантастов и художников-передвижников.
    Общественность разбилась на два лагеря. Одни кричали : «Кибернетиков на кол!» Вторые голосили : «Очкариков – в костёр!» И оба хором : «Долой компьтеры-шмутеры!»
    Начхав на истерию масс, лаборатории США, СССР и практически год-в-год ( осень 1988-го – февраль 1989-го ) пустили в мир «Электронную Версию Чудовища Франкенштейна» – ИИ. ( «Чудищем Франкенштейна» железный разум окрестила жёлтая пресса. )
    Сейчас же финансовый мир признал ИИ экономически провальным, ибо самые дармовые мозги во всей галактике – мозги людские. Были, есть и будут. А человеков у нас расплодилось – ого-го! Как тараканы, однако…
    Но как бы там ни было, шло время и ИИ – его гражданским аналогом – заинтересовались ракетчики. Ракетостроители. Оснастили разумом сухогрузы-межпланетники, орбитальные научные станции, космические буи и астероидные бурильные вышки. Перепало щедрот и «Феликсу» ( тогдашнему «Маннергейму» ). И ему вручили толику ума, а самого холодильника не спросили. Поставили, так сказать, ушибленого перед фактом.
    Вот Пашка и мучился теперь с ними с обоими – с симбиотиком и с Искусственным Интелектом. Те один без другого никак, но и вместе им не жизнь, а девять кругов Ада. А пока суть да дело, паралельно изобрёл Пашка симулятор, так некстати подвинувший Серёгу в сторону от мечты. Изобрёл, скоро к симулятору охладел и в лучших надеждах подарил прибор Училищу. Играй, Училище!..
    - Давно с тобою знакомый, я не спрашиваю, Пашка, за каким Космосом понесло тебя в дебри психоанализа. Тебя, городского самоделкина с первым курсом гуманитарного... Вожжа ему,
    -----------------------------------------------------------
    *             Гипотеза Ньюэлла – Саймона о физической символьной системе –  сформулирована Алленом Ньюэллом и Гербертом Саймоном в 1962 году на основании успешного применения созданной ими программы – универсального решателя задач – для моделирования рассуждений человека.
    Другими словами, без символьных вычислений невозможно выполнять осмысленные действия, а способность выполнять символьные вычисления вполне достаточна для того, чтобы стать способным выполнять осмысленные действия. Таким образом, если мы полагаем, что животное, или человек, или машина действуют осмысленно, то значит, они каким-то образом выполняют символьные вычисления ( ваш кот в какой-то мере — вычислительная машина ). И наоборот, так как компьютер способен к подобным вычислениям, то на его основе может быть создан искуственный интелект.
     
    **           Тест Тьюринга – эмпирический тест, предложен Аланом Тьюрингом в статье «Вычислительные машины и разум» ( 1950 год ). Тьюринг задался целью определить, может ли машина мыслить.
    «Человек взаимодействует с двумя компьютерами. На основании ответов на вопросы он должен определить, с кем он разговаривает: с человеком или компьютерной программой. Задача компьютерной программы — ввести человека в заблуждение, заставив сделать неверный выбор».
    По состоянию на сегодняшний день ни одна из существующих компьютерных систем не приблизилась к прохождению теста.
     
    ***         Кита́йская ко́мната – мысленый эксперимент, описанный Джоном Сёрлем в 1980 году в статье «Разум, мозг и программы»
    Критикуется возможность моделирования человеческого понимания естественного языка, создания так называемого «сильного искусственного интеллекта». В частности является критикой теста Тьюринга. 
     
    видите ли, под хвост попала – и нате пожалуйста! – очередная гениальная штучка!.. Да какое ты имеешь право вне компетенции лезть в чужую голову, в голову ко мне?!.. А?!..
     
    Однако, при многих своих недостатках, характер Серёга имел незлобный и отходчивый.
    - Ну и завлаб наш, Иван Палыч, тоже... Умный мужик, ветеран, десантник, а повёлся! Правду говорят :  любопытство – болезнь учёных, заразная и неизлечимая... «Феликса» он починял!.. ( снова Пашке ) Супермозг уговаривал!.. Итог деяний предсказуем – стальные курицы и собаки о трёх головах...
     Пашка не перебивал друга, не отвечал на его гневные тирады, но на лице изобретателя читалось – нет, не согласен! В корне не согласен и вину свою не признаю!..
    - Впрочем, о чём с тобою говорить?.. Бесполезно. В одно ухо влетело – в другое вылетело... Упрямый лоб, дуб натуральный. И древесина плотная, понимаешь. Такая, что  топор отскакивает....
    Серёга с хрустом порезал вафельный торт. Аккуратно положил себе на блюдо самый лакомый кусок, с вензелем по шоколаду и орешками.
    - Леночка, забыли совсем… Чаю тебе налить, девонька?
    - Не хочу, – сквозь слёзы отказалась Леночка, обиделась вдруг с чего-то. ( - Мама учила, – некстати надумала Леночка : Учила, что характер надо держать! И ещё мама говорила : иди замуж за Мих Михыча, редактора «Селигер-Тудея». При должности мужчина, стихи пишет, лекции в Училище читает…).
    - Как скажешь, – отстал Серёга от девушки : Хорошо, Пашка, забудем симулятор. А скажи-ка ты лучше мне –  «Феликса» сам поведёшь?
    - Мне никак, – оживился Пашка (- Вот оно, началось! – подавился Серёга тортом.) : Я документов на вождение не имею... И некогда мне, внизу дел хватает...
    - Нет-нет, даже и не мечтай, – пригрозил Серёга, откашлявшись. Сообразил, к чему сведётся Пашкин монолог.
    За ангаром у ручья горланили песни и гремели железом. Странно – вроде и не четверг, вроде нет и внепланового химвыброса с Почтового Ящика. Серёга насторожился, но торт не бросил. Протерев рукавом стекло, Пашка разглядел на мелководье научноошибочную русалку в обнажённом виде, а рядом на пляжике разжигал костёр гражданин Иващенко – местный юродивый. В цепях и с гирей на шее. Бутылка креплёного «Тараканомора» и жидкий огонёк смотрелись уютно и как-то даже по домашнему.
     
    Расхвостатая моя
    С титьками по пуду,
    Пацалую я тебя,
    А ….. не буду!
     
    Волнительно выводил юродивый, кося лиловым глазом в сторону прелестницы.
     
    Моя милка, что за диво –
    Два ведра икры родила!
    Будем ложкой поутру
    Лопать чёрную икру!
     
    Русалка глупо хихикала, отчего богатый её бюст ходил ходуном, и шлёпала хвостом по воде. Оглушённые головастики и мелкая рыбёшка всплывали ниже по течению…
    - Живут же себе убогие и не просят от жизни лишнего! – мимолётно взгрустнул Пашка : Нам-то что неймётся?.. Зачем?.. 
    Серега доедал вафельный торт, последний кусок. Леночка успокоилась и пудрила носик.
    - Кого отправить? – вернулся к разговору Пашка, отошёл от окна : А хотя бы и тебя... Нет, правда. Парень ты неглупый, корочки пилотирования имешь... Отдохни, пообщайся с Катериной Матвеевной и приступай... Полетишь?
    - Ни за что! – отозвался Серёга, облизывая ложку.
    - Полетишь-полетишь. Никуда не денешься!.. Я сделаю из тебя героя!
    И накаркал изобретатель. Сосватал Серёгу Космосу.
    Но это уже отдельная история…
     
    P. S. ( ПОСКРИПТУМ ).
     
    Там, куда не проникает ни свет, ни мрак, повсюду один прекрасный вид.
    Избраные  чаньские  изречения.
     
    Как-то раз, когда кругом совсем ничего не было, добрый дух Ульгень сотворил вселенную и утвердил её на трёх рыбах. Центральная рыба стала главной, потому что она в центре и головой к северу. ( Для этой цели сотворил Ульгень центр и север. ) Закрепил Ульгень рыбу крюком на аркане – под жабры – а конец аркана кинул на небеса, богатырю Мангды Шире, чтобы тот не спал и следил за порядком.
    И долгое время во вселенной и были только небо, рыбы, Мангды Шире и другого по мелочи, пока Верховное божество Очурманы и Чаган-Шукуты – напарник его – не решили утереть Ульгеню нос и сотворить землю. Мало ли – сгодится присесть когда, отдохнуть. Спустившись к воде, демиурги увидали лягушку, и сейчас же резвый Чаган-Шукуты ковырнул земноводное вверх брюхом, а Очурманы уселся на неё верхом. И сидел Очурманы, и ждал, а помощник черпал на брюхо зверя со дна грязь. Вот так и сотворили они землю. И стали небо, рыбы и лягушка-земля. И теперь как только богатырь Мангды Шире потянет аркан, земля кренится к северу и превращается в болото. Или вообще тонет в водной пучине.
     А в нижнем мире земли простирается мрачное море Тойбодым ( Ненасытное ). Море из людских слёз. На его берегу, у слияния девяти рек, возвышается дворец беспощадного первочеловека Эрлика – владыки смерти, болезней и всяческих несчастий. Обманывал Эрлик много, пытался Ульгеня подсидеть – и направлен сюда, на усиление воспитательной работы среди подземных существ. Построен дворец его из чёрной грязи, а мост через Тойбодым из конского волоса. По мосту души умерших бредут в царство Эрлика, а если кто хочет убежать, мост-волос рвётся и несчастный падает в подземное море. И Тойбодым приносит его обратно к девяти рекам, на суд. Отвратительные чудовища хранят чёрный дворец мёртвых : бёдра и грудь у них цвета разлагающегося мяса, а пасти подобны большим лодкам.
     
    Шевельнулась лягушка, сучит по волне лапами раскорячеными – пучит пузо лягушачье от сочной тины, да и неудобно миллион лет на спине дрейфовать – и навалились на Землю льды. Исчезли древовидные папоротники и гороподобные существа-перволюди – сильные, добрые, бесконечно мудрые.
    Оступился в небе богатырь Мангды Шире, дёрнул вожжи сильнее нужного, подсёк нечаянно рыбину – сдвинулись полярные шапки, опустилась на дно океана великая Атлантида. Памятью о ней остались сказки грека Платона –парафраз мистических напевов Нижнего Египта.
    Волнуется Мёртвое Море, кипят слёзы людские-горькие, стынет Чёрный дворец Эрлика, кинутый на попечение уродов. Правитель Подземья Эрлик пренебрёг запретами демиурга Ульгеня и вышел на поверхность, повёл с собой слуг своих... Раскосая, пьяная кровавым вином орда Тамерлана вырезала пол-мира, запрудила быстрые  реки трупами, до самого неба насыпала курганы из костей, накормила падалью стервятников. Затаились народы в ужасе, молятся богам всемогущим-всевидящим, но не помогут боги никому. Не помогут!..
    Не помогут...
    Но уже недалёк тот день – по историческим меркам – когда указом Екатерины Второй (Великой ) Осташковские слободы провозгласят городом, со всеми отсюда вытекающими. Кожевники и рыбаки, сапожники и портные, прочие мещане и обыватели двинут историю родного города дальше – через войны и революции, через наводнения и пожары, через бомёжки и пятилетки – дальше и дальше, вплоть до основания Осташковского Военно-Космического Монтажно-Стропального училища и преобразования финского космического рефрижератора  «Маннергейм» в симбиотик «Железный Феликс».
    ( Сказка такая существует, русская-народная – «Феликс – ясный сокол». )
     
     
    КОНЕЦ.