Прошка

    Прошку никто не любил.
    Не то, чтобы он был какой-то урод, нет, вполне даже ничего. Поначалу даже нравился некоторым. Но чуть пообщаешься с ним, и все, больше не хочется. Правда, это все давно было, когда Прошка еще в школе учился. Сегодня никто из Прошкиных однокашников и не узнал бы его, наверное, а если бы и узнал, так отвернулся. Опустился Прошка, чего уж тут...
    Прошкино утро начиналось обычно с головной боли. Извечный вопрос: "где взять денег?", каждый день врывается в Прошкину жизнь, напоминая о себе похмельной тошнотой. На тот момент, о котором я веду речь, Прошка пил уже четыре года. Раз или два в неделю он пытался "завязать", но, как правило, ничего из этого толкового не получалось. Наступал вечер и как обычно Прошка вползал в свой подвал. Вываливал из многочисленных пакетов остатки гамбургеров и хот-догов, собранных на ближайшем вокзале, и начинал "ужинать". Когда я первый раз увидел, как Прошка ест, меня чуть наизнанку не вывернуло, а я много чего за свою жизнь повидал, уж поверьте. Насытившись, Прошка начинал пить. Обычно в ход шли "сливки", как он их любовно называл. Содержимое полупустых баночек и бутылок на протяжении всего дня сливалось в какую-нибудь пластиковую тару, чтобы вечером вырвать Прошку из страшной реальности, отправляя в короткий полет алкогольного забвения. Немного порывшись в остатках Прошкиного ужина, я укладываюсь рядом. В отличие от людей, мне с Прошкой хорошо.
    Затем вновь наступает утро и Прошка идет выполнять свою работу, а заодно... впрочем, здесь уже нужно подробнее.
    Осторожно переступая через частые этим летом лужи, Прошка бредет на вокзал. Садится на свое место и жалобно смотрит на прохожих. Я пристраиваюсь рядом. Люди, в большинстве своем, стараются Прошку не замечать - им неприятно. Так мы и сидим. Обычно у Прошки хватает терпения минут на тридцать, иногда больше, все зависит от погоды. Когда жарко, Прошка нервничает.
    Вот и сегодня - Прошка посмотрел мне прямо в глаза. Правильно, мне ничего говорить не нужно, я и так знаю что делать.
    Вон бабулька с сумкой на колесиках, подхожу, хвостом виляю. Остановилась. Смотрит. На меня, на Прошку - наш "клиент", такая не пройдет мимо, обязательно что-нибудь в нашу коробку кинет. Бабулька вздыхает, достает из кармана червонец и наклоняется, чтоб подать милостыню. Осторожно касаюсь ее носом. Бабулька вздрагивает и делает шаг к Прошке. Он незаметно касается ее пальто. Все. Ступай с Богом, бабулька. И не удивляйся, пожалуйста, что завтра не ощутишь привычной боли в суставах, забрал Прошка твой артрит. И внучка твоя бестолковая, сдаст-таки сессию, и встретит замечательного парня. Не волнуйся, все у нее будет хорошо, забрал Прошка сглаз, что вот уже год над девчушкой довлел. Ступай бабулька, нам работать надо.
    Эх, если б мне в свое время встретился такой Прошка, может и моя жизнь по-другому сложилась... да чего уж теперь. Моё проклятье даже Прошке не снять - не его уровень...
    Сегодня мы "очистили" человек пять, могли бы и больше, но Прошке совсем уж худо стало, потому я не настаивал. Один черт до моей десятины спасенных, как до Китая пешком. Больно быстро люди плодятся. Ничего, потерпим. Уже, считай, и привык к своей собачей жизни.
    Возможно, спасение человечества и шло быстрее, но такие как Прошка рождались очень редко. Еще реже они доживали хотя бы лет до тридцати - раньше толку от них никакого. Зато позже, когда жизнь-старушка их основательно попинает, талант просыпается. Собственно моя задача как раз в том и заключается - найти таких людей и проследить за тем, чтоб промурыжила их жизнь как можно дольше.
    У Прошки очень редкий дар - умеет он взять чужой грех, чужое несчастье и болезнь у другого человека. Взять всё, без остатка. Уйдет человек очищенный ото всей своей скверны и натворит целую кучу хороших да богоугодных дел, а Прошка потащит его бремя дальше, уже по своей никчемной жизни.
    Так что живи долго, нужный человек Прошка, а я уж за этим прослежу, мучаясь рядом...
    Прости меня, но такие вот мы с тобой уроды.