УАЗик раскалился под южным солнцем. Можно заработать волдырь, если неосмотрительно коснёшься голой кожей металла. Но у нас уже выработался рефлекс и теперь никто не обжигался. Наша переделанная под разведывательно-дозорные нужды машина стояла в одиночестве, будто шхуна в штиль посреди океана. Только у нас вместо воды пустыня.
- Вер, намажь мне спину, а? – с ленцой попросил Виктор и размял плечи.
Виктор – монументальный, голый по пояс мужик. Загорел как мавр, ему бы только мачете на пояс или ассегай через плечо. На голове «мавра» головной убор на арабский манер - майка опоясанная веревкой. Его оружие, крупнокалиберный пулемет, закреплён на раме над кабиной водителя. От лишнего нагрева на пулемет накинут чехол.
- Чем это я намажу? – сделала девушка удивленные глаза.
- Кремом от загара, у тебя же есть.
- Во первых не «от», а «для». А во-вторых осталось совсем мало. У тебя вон какая спинища. Крема для нее нужно столько, что я два раза могу целиком обмазаться.
- Не жадничай…
- Если хочешь, могу салом натереть.
- Сало не трожь!
- Да и съели всё, - решил я вмешаться.
- Угу, - вздохнул Виктор и уставился в горизонт, будто замечтавшись о сале.
Перевожу взгляд на Верку. Стройная девушка в панамке и с пластырем на носу беззаботно лежит под натянутым над кузовом тентом. На груди топик из обрезанной и подшитой армейской майки.
- Ты когда снимешь этот пластырь?
– Сам ты пластырь, - обижается она на меня, - это аппликатор. Чтобы кожа не шелушилась.
Пожимаю плечами и продолжаю искоса любоваться ей.
Кожа подрумянившаяся – к Верке загар почти не липнет. Живот плоский, ни жиринки, даже видно пресс. Края ткани под мышками демонстрируют влажные дуги. Но Верка не смущается - с остальных пот течет вообще ручьем. На ногах великоватые для неё камуфляжные штаны и сандалии из переделанных кед. Штанины закручены почти до колен. Девушка нежится и болтает ногой.
В мирную картину только не вписывается СВД. Вера у нас наблюдатель и снайпер.
- Ласточка, я - коршун, - пришёл хрипящий сигнал на армейскую радиостанцию - вижу вас. Жду подтверждения. Приём.
Вера изучает биноклем матёрую, ещё советскую дорогу. Хотя и так видно коробок, движущийся по дороге - броневик поддержки, переделанный из инкассаторской машины. Тяжёл на подъём, жрёт дизеля немерено, но лучше, чем ничего. Правда, экипажу не позавидуешь – у них как в духовке.
Вера поворачивается ко мне и кивает, что всё в порядке.
- Коршун, я – ласточка, - говорю в переставший хрипеть динамик, - подтверждаю. Вас вижу хорошо. Приём.
- Ну, чего стоите тогда?
- Санёк, будешь подгонять – совсем не поедем, - отвечаю фразой из старого анекдота.
- Ну-ну…
Сеанс окончен.
- Семёныч заводи мотор, - Виктор хлопает по крыше и тут же отдергивает руку, - зараза!...
- А сала-то нет, - сочувствующе качает головой Вера, - и помазать ладошку нечем.
- Да ну тебя…
За борт летят картофельные шкурки и яичная скорлупа - остатки обеденной роскоши.
Семёныч трогает. Мы даже на обочину не выезжали. Какой смысл? Движение здесь одностороннее. И на неприятности можно наткнуться скорее, чем на незнакомую машину. Наш шофёр - высохший мужик с пегими, сальными от пота усами. Когда-то служил в ВДВ судя по татуировке. Майка-тельняжка вся грязная от пота и работы с машиной.
Вскоре мы оторвались от Коршуна. Желтая коробочка исчезла в тающем, словно свечка, горизонте. Куда ни кинь взор – везде полупустыня. Раньше не понимал, почему ее так называют, зато теперь знаю. Вроде это и пустыня – раскаленный песок до горизонта, но не как в Африке или Каракумах, где многометровые барханы. Нет, здесь грунт спекшийся, плотный словно наст. А имеющиеся дюны похожи на работу бригады пьяных бульдозеристов.
Но и пустыня это не до конца. Зелени и живности здесь навалом. Правда, она вся блеклая, тоненькая, будто стелется над землей. Зелень в смысле, стелется, а не живность. Хотя ящерицы, например, подходят под это определение.
Время от времени коротко перекликаемся по рации. Когда связь становится плохой – останавливаемся и ждём броневик. Это примерно минут десять – рация уверенно берёт только на пятнадцать километров.
Когда Вере показалось, что никто не видит, она достала из косметички таблетку и проглотила, прикрыв манёвр почесыванием носа. Настроение сразу испортилось. При мысли, что будет, когда кончатся лекарства, сжималось сердце. Каждый второй глотает пилюли от аллергии. Почти у всех что-то хроническое, в общем, болезней пруд пруди. Хотя сами виноваты - загадили всё вокруг, ели синтетику, дышали заводской гарью, загорали под радиоизлучениями. Вот и не справилась матушка природа, сдала, ослабела. И винить некого.
- Там! – внезапно указывает Веерка в небо.
Глазастая – снайпером у нас числится как-никак. Виктор мгновенно сорвал чехол с пулемёта и развернул его в нужную сторону. Щурясь, пытаюсь разглядеть, на что показала Вера. Смотреть вверх больно, даже тёмные очки не спасают. УАЗ остановился.
- Разведчик, - пренебрежительно кинул Виктор.
В небе вальяжно парит помесь дирижабля и воздушного змея. Эдакое веретено размером с локомотив, лениво помахивающее крылышками и хвостом-лентой.
- Сбить – не сбить… - подумала вслух Верка, держа оружие наготове.
Виктор сплюнул за борт и принялся укутывать пулемёт брезентом.
- Патроны ещё переводить.
- Да ладно, одного жалко, что ли? И не нравится мне эта штука.
- На всех не напасёшься.
- Жадина…
- Чего свои-то не тратишь?
- А мои редкость, это твоего добра навалом.
Виктор вздохнул и почесал загорелую спину.
- Сама-то крема пожалела…
Верка в ответ показала язык.
- О чём и говорю, - он вновь вздыхает, - теперь всё дефицит.
Едем дальше. Подобные живые аэростаты встречаются нередко. Вреда от них никакого, но на нервы действуют. Как увиденная во время чумы крыса. Толи бежать подальше, толи тапком кинуть – сам не знаешь что делать. Предвестник беды, в общем.
Некоторое время наши пути совпадают, но потом разведчик уплывает прочь. Поначалу мы внимательнее вглядываемся в пустыню. Мускулы напряжены, готовы в любой момент вскинуть оружие. Но вскорерасслабляемся.
Наконец, нам повстречалось хоть что-то необычное. Непонятно, как даже называть это место. Громоздятся какие-то цилиндрические ёмкости, цистерны. Не поймёшь, что здесь было в мирное время.
- Эх, хорошо бы нефтехранилище, - подал голос Семёныч.
А кто спорит, что не хорошо. Только если и было там топливо, то почти наверняка всё вывезли – время было. Но проверить стоит.
- Вот зараза…
Виктор не пояснил, а сразу начал освобождать пулемёт от чехла. Через секунду я понял, что его встревожило. Между цилиндрическими башнями мелькали остроконечные тени. Это уже не безобидные разведчики. Такой твари человека утащить труда не составит – на вид она вроде дельтаплана.
- Коршун, коршун… - гундосю в рацию, не заметив как рефлекторно одел газовую маску, - чёрт… нет связи…
- Уходим, - кричит Виктор Семёнычу, хотя тот уже выкручивает руль.
- Стойте! – взмахивает Вера руками. – Анатолий Семёнович, приглушите мотор. Слушайте!
По виду Виктора было ясно, что уже собирался накричать на девушку, но он внезапно оборвался на полуслове. Стих мотор, и я понял в чём дело. Раздавались до боли знакомые звуки – как если бы горсть подшипников трясли в жестяной банке.
- Там люди!
Да, с Веркой не поспоришь. Это явно звуки выстрелов, перемежаемые собственным эхом.
- Ждём подкрепления, - заявил Виктор и развернул пулемёт.
- Как «ждём»? – возмутилась Вера. – Они там все погибнут!
- Одни не справимся, - гнул он своё.
- Как ты можешь!?
- И кто тебе сказал, что их надо спасать? Похоже, что ни справляются.
- Виктор!
- Да не кричи ты! Может там отморозки какие, убийцы и насильники. Неизвестно ради кого жизнью рисковать?
Вера встала напротив Виктора. Не хотел бы я оказаться на его месте, она того гляди накинется. Лица за противогазом не видно, но кулачки угрожающе сжались.
- Среди людей больше нет врагов, - вмешался Семёныч и Виктор замолчал.
Нет, ну зачем я развёл демократию в отряде? Разжаловать в управдомы и урезать паёк. Гляжу на Веру. Эх, оставить бы её с рацией здесь, да не послушается, следом побежит.
- Жми!
УАЗ набил скорость, будто всю жизнь мечтал участвовать в гонках. Мы ворвались на территорию хранилища, как большевики на тачанке в занятую белыми деревню. «Дельтапланы» тут же кинулись к нам, но нарывались на пулемётный огонь и повалились вниз. Какие-то вспахали землю, другие врезались в цистерны. Металлические стенки прогнулись, но выдержали.
Хотя, я успел заметить, что одна ёмкость прорвана и ядовитая жидкость растеклась по округе, но это случилось ещё до нас. Теперь тут и без всяких тварей человеку без противогаза лучше не находиться. Да и в противогазе, наверное, тоже. Тварям безразлично, а нам и копыта откинуть недолго. Хорошо хоть эта гадость в землю частично впиталась.
Рвёмся в сторону выстрелов. Они стали какими-то жидкими, будто из целого отряда остался одиночка с пистолетом. В заносе завернули за очередную цистерну. На голове под противогазом зашевелились волосы.
Сеятель. Мы не так много знаем про тварей, но Сеятель – это смерть. Очень скоро все земли на много десятков или даже сотен километров вокруг буду заражены. А «дельтапланы» - всего лишь свита.
Рядом с тушей Сеятеля валялось какое-то оборудование, раздавленный микроавтобус и трупы людей. Последний выживший прижимался спиной к стальному боку цистерны и отстреливался из пистолета. Взревел пулемёт Виктора, хлыстнула СВД Веры. Я соскочил на землю, на ходу отстреливая из калаша ползучую нечисть.
- Сюда! – крикнул я одетому в полный защитный костюм стрелку.
Выживший обернулся ко мне и махнул рукой:
- Прикрой!
Смельчак безрассудно рванулся к разбросанному оборудованию.
- Стой, дурак! – сшиб я рванувшуюся к нему тварь. – Назад! Жить надоело?
Но он не слушал меня и склонился над каким-то аппаратом. Человек выглядел несерьёзно на фоне медленно шевелившейся туши Сеятеля. Я сменил рожок и стал потихоньку продвигаться в его сторону, отстреливая тварей. Камрады должны прикрыть.
Внезапно незнакомец развернулся и побежал ко мне.
- Уходим! – замахал он руками. – Сейчас рванёт!
- Зараза!..
Делать нечего. Захватив незнакомца, мы на всех парах покинули хранилище, отстреливаясь от тварей. Обещанное «сейчас» наступило через десять минут. Мы боялись, что рванёт горючка в ёмкостях, но обошлось.
С такого расстояния взрыв был похож на хлопок – ни дикого огня, ни сметающей всё на пути волны. Только чадящий дым взвился на месте Сеятеля.
- Хана уроду, - позлорадствовал Виктор, - вовремя успели. Ещё бы день другой и дело было бы плохо.
Я связался с колонной и сообщил, что нужно обойти опасный участок. Настала пора знакомиться с нашим спасённым.
- Камикадзе, ты кто такой и как тебя зовут, - не стал церемониться Виктор.
- Вячеслав… Слава… - ответил он, освободившись от костюма.
Спасённый оказался парнем лет двадцати – даже моложе Веры.
- Вы чего там делали? Жить надоело? - продолжал наседать пулемётчик. – Если бы не мы, лежал бы вместе с остальными.
Вера шикнула на него и толкнула кулаком в бок.
- Мы учёные из одного НИИ. Исследовали тварей…
- А не поздно спохватились? – усмехнулся Виктор, не обращая внимания на негодующую Веру.
- Замолчи, - бросила ему девушка, - видишь - парень еле живой.
- Нет, всё нормально… - попытался оправдаться Слава, но по виду было ясно, что ему нелегко.
Семёныч дал ему разбавленного спирта. Парень выпил его как воду, даже не поморщившись.
- Так чем вы занимались? – спросил я его, пытаясь отвлечь. Только бы в ступор не ушёл.
- До катастрофы мы были частью проекта «Чистая земля»…
- Очищение планеты от загрязнения? – перебил его я.
- Да, наш отдел разрабатывал методичку переработки отравленной органики…
- Говорили, что проект был практически завершён… - уточнил я.
- Вроде так, но видимо не успели. Твари пришли раньше. Тогда мы стали изучать их.
- И чего наизучали? – грубо влез Виктор.
- Не так много, - согласился Слава, - они тяготеют к нашим промышленным объектам. Общаются между собой запахами. Вторжение разбито на домены – каждым заведует Сеятель. А над ними стоят Супер-Сеятели.
- А тут вы что делали? – кивнул я в сторону хранилища.
- Приманивали Сеятеля… - смутился парень.
- Что?... – полезли у Виктора глаза на лоб. – Да за такое…
- Тихо, - прервал я его возмущения, - и для этого приготовили взрывчатку?
Молодой учёный кивнул.
- А ещё такие установки есть?
- Нет, это экспериментальная была. Да и нашего НИИ больше нет. Только я один остался.
- Ладно, поедешь с нами, - решил я, - на стоянке расскажешь всё начальнику колонны. Там видно будет.
Видимо спирт подействовал на Славу, и он захмелел. Вот и хорошо. Семёныч двинул машину кружным путь в объезд хранилища. А я задумался о нашем будущем.
Мы бежали. День за днем рвались на юг, надеясь, что движемся быстрее чумы. Севернее жизни нет. Точнее нет пригодной для человека жизни. Там царит новая биосфера - сильная, волевая, доминирующая. Человек не протянет там без противогаза и получаса.
И теперь нас ждёт эдем - благословенные земли прикаспия. Безмятежность и спокойствие. Райский сад на Земле, где человек стал лишним.
- Сколько находок за день! – восхитился Виктор при виде нового объекта на дороге.
Мы встали, только завидев на горизонте рощицу заводских труб. Изучение карты ничего не дало – пустота. Хотя удивляться нечему – это ещё с советских времён повелось, что в гражданских дорожных картах много чего не показывалось.
- Вроде тихо, - заметила Вера, всматриваясь через прицел, - ни людей, ни машин, ни тварей…
Я связался с Коршуном, описав обстановку. Затем уложив карту обратно в планшет, скомандовал Семёнычу:
- Давай, на маленькой.
Это был заводской комплекс с прилегающим к нему посёлком. Скучные хрущёвки, проржавевшие качели, давший всходы сорной травы асфальт. Что заставило вырасти посреди пустошей это индустриальное недоразумение: стратегическая необходимость или начальственная дурость? Пройдёт не так много времени и от всего этого не останется даже кляксы на карте. Хотя, последнее было в моих силах и, подумав, я чиркнул карандашом по бумаге.
Мы поездили по пустым улочкам под насмешливыми взглядами домов. Из всех достопримечательностей здесь были только грязный бетонный таз высохшего фонтана, да статуя вечномолодого Ильича, до сих пор указывающего путь заблудшим.
- Коршун, я - Ласточка, приём…
- Слышу вас… Что там?
- Тут тишина явно не один год. Передай колонне – можно встать на ночь.
Солнце потянулось к горизонту, празднично окрасив багрянцем унылый пейзаж. Через полчаса подтянулась колонна. Трейлеры, автобусы, несколько легковушек. Все машины были украшены шипами стволов. Посёлок сразу ожил, наполнившись деловитым гудением двигателей и высыпавшим народом. Будто карнавал прибыл в провинциальный городок.
Глядя на походный лагерь почти из тридцати машин, не подумаешь, что где-то идёт конец света. Мы поездили вокруг посёлка и встали поодаль от основных событий. С этой позиции было удобно следить за дорогой, которая без поворотов проходила через весь городок. Кто-нибудь из нас постоянно рыскал биноклем по окрестностям.
Поужинав, мы лениво поджидали смены из состава тех, кто безмятежно ехал в автобусах. Всё-таки вечер замечательное время суток, по крайней мере, в этом климате. Жара исчезла под наступлением закатного пения насекомых. А живая шумиха позади нас вселяла умиротворение.
- Армия… - внезапно выдохнул Семёныч, - армия, братцы…
Виктор мгновенно выхватил у него бинокль, а Вера стала вглядываться в горизонт через прицел.
- Армия!
Как лесной пожар клич понесся над колонной. Народ возбуждёнными кучками выкристаллизовался вокруг биноклей.
- Войска!.. Наступление!..
- Это что же, - спрашиваю Виктора, - всё? Погоним тварей назад?
Виктор молчал, скрипя зубами. Народ был в экстазе – всё кончилось. Правительства не сгинули в безвестности, не сбежали на неприступные острова и не зарылись в бункеры? А взяли ситуацию под контроль, накопили силы и теперь чума отступит?
Верка кидается на шею Виктору и чмокает в щёку. Потом обнимает меня, но мои руки задерживаются на её спине чуть дольше, чем нужно для дружеского объятия.
Кто-то от радости палит в воздух. Ему сразу дают по шапке. Не хватало ещё, чтоб нас приняли за махновцев.
Люди машут руками и какими-то флагами.
Вскоре я смог разглядеть войска без оптики – отнимать бинокль не хотелось.
- И это наступление?
Машин было даже меньше чем у нас. Три грузовика, четыре БТР, да танк. И жавшийся к ним Ми-24. Радостные крики стихли. Люди замерли, вглядываясь в военных. Машины сильно покоцаны и выглядели так, будто их рубили мечами. Даже не специалисту было ясно, что бронетехника в удручающем состоянии.
Над нами прогремела вертушка, окатив смешанным с пылью ветром. Колонна на медленном ходу проезжала мимо нас.
- Вы наступаете? – кричал Слава сидевшим на броне солдатам, - Сколько всего войск?
Кто-то ему крикнул в ответ:
- Вы чего, опухли? Какое наступление? Там твари!
Слава замер. Мимо его застывшей фигуры продвигались военные. Заехавшие в посёлок машины направились к стоянке колонны.
- Вы откуда? Твари далеко? Куда бежать? – спросил уже нас водитель потрепанного ЗИЛа, высунув голову в окно.
Не было никакого наступления.
На следующий день колонна никуда не поехала. Мы совершили несколько разведывательных выходов при поддержке вертушки. Больше для спокойствия, чтобы не думать о том, что пути вперед нет. И, выполнив долг и успокоив совесть, осели в лагере.
Верка ушла к поварихам. Она часто там пропадает, зато у нашего экипажа всегда вкусный и калорийный паёк. Виктор дрых, развалившись во весь кузов, а я стерёг его сон и следил за суетой. Армейские стали центром внимания. Дети облепили танк и вертолет, севший на асфальтовой площадке перед заводоуправлением. В лучшие времена там стояли Волги партийных руководителей. После развала Союза завод явно прозябал.
Вчера неразбериха гудела долго. Приезжие хмурились на наших и не слезали с брони, хотя по лицам было видно – устали, хотят размяться. Наш начальник поздоровался с седым полковником, и вместе со свитой они заперлись в штабном фургоне.
А сегодня с утра пошли приказы. Военным – занять периметр, наших же кинули на разграбление заводского комплекса. Люди не должны сидеть без дела. Пусть руки заняты работой, а головы решением насущной проблемы. Тогда и бояться некогда будет.
Пошёл обмен грузами. Наши таскали к БТРам ящики с боеприпасами и едой, а оттуда несли калаши и вязанки противогазов. Ясно - союз заключен и подтверждён делом. Как случайные путники преломляют хлеб, так и мы побратались с вояками.
- Ты и я одной крови? – пробормотал я под нос.
Виктор непонимающе покосился на меня, но его лицо мгновенно разгладилось и он усмехнулся.
Семёныч, захватив булькающую канистру, ушёл к водилам военных. Чёрт его знает, что он там делал, но вернулся с новостями и увесистым свёртком в руках.
- Дело дрянь, - в глазах его светилась ясность мысли, по одной которой было видно, что всё серьёзно.
Положив свёрток к инструментам, он рассказал, что узнал от военных. Никакого наступления не было, но это и так все поняли. Их часть действовала сама по себе, почти год просидев вообще без связи с командованием и не имев представления, что творится в мире. А последние два месяца они вообще были на осадном положении. Забытая всеми воинская часть доблестно сражалась с неведомым противником, не представляя зачем и почему. Когда боепитание стало подходить к концу, они ушли, ещё не зная, что бежать некуда. А теперь и нам пути отрезаны.
- И что дальше?
Вопрос Веры повис в воздухе. Уже пришла новость, что колонны объединяются и вместе двигаются к Каспию. Другим путем, в надежде проскользнуть между очагами чумы.
При свете «летучей мыши» – древней и надежной керосиновой лампы, мы разглядываем карту. Командир колонны выдал нам, как разведчикам, экземпляр, запретив передавать кому-либо ещё. Вот нехороший человек – скрывал важную информацию, видимо боялся, что мы покажем её кому-нибудь и начнётся паника. Не ясно, откуда у него столько данных, но на карту нанесено много зараженных зон. Похоже, эти сведения он собирал от вливавшихся в колонну людей. Небольшая цепь метастаз чумы располагалась прямо на нашем прежнем пути. Видимо это от вояк, разведавших окружающую местность. Я слышал, что у них изначально было шесть вертушек.
- Колонна не пройдёт, - вынес вердикт Семёныч, - лёгковушки и броня без дорог обойдутся, а автобусы и тягачи – нет. Завязнут.
- Какие мысли? – обвёл я взглядом товарищей.
Над головой пищали. Это носились чёрные тени дурных летучих мышей. Меня всегда забавлял их полёт – рваный и пляшущий, будто каждой от души дали по голове.
- Бежать, - задумчиво протянула Вера, - опять бежать.
Я её понимал. Мы сдавались без боя, и чума безнаказанно пожирала наш мир. Но как с ней бороться, если даже армия оказалась бессильна? Выпущенные сгоряча ядерные ракеты, казалось, только подстегнули тварей. Танки, самолёты – всё пало под ордами голодных монстров. Даже до орбиты они добрались, как я слышал, с помощью живых реактивных дирижаблей. И очистили ближайший космос от военных, научных и навигационных спутников. И, заодно, от всего хлама и мусора.
- Только и остаётся, - согласился я и начал сворачивать карту.
Маршрут уже был проложен. Единственно возможный, дававший шанс на выживание всем нам.
- Стойте! – легла на бумагу рука Славы. – Минутку…
Он начал лихорадочно шарить по карте. Мы переглянулись и пожали плечами.
- Где-то здесь… где-то здесь… - пришёптывал Слава, водя пальцем по карте - … вот, нашёл!
Его лицо сияло, а рука указывала на какую-то деревню далеко на севере.
Мы довольно долго слушали объяснения молодого учёного. Это был шанс.
Я вопросительно посмотрел на остальных.
- Добро, - согласился за всех Семёныч.
Славу и Веру мы с собой не взяли. Иначе разговор превратился бы в какой-то приём «ходоков к Ленину».
- Чего вы хотите от меня? - командир колонны потер лицо.
Похоже, он не спал всю прошлую ночь.
- Думаете, я сам не знаю, что шансов мало? Вы ещё панику поднимаете. Никто никуда не уходит, будем прорываться – и точка.
- Павел, - вмешался Семёныч, - ты на броню-то особо не рассчитывай. Говорил я с ними. У БТРов и БМПэшек в прямом бою шансов мало. Их вскроют как консервные банки. Наш УАЗик дольше них продержится, хоть убежать можем.
- Не могу я вас отпустить, - хлопнул он по столу, - мне разведка нужна!
- На нас свет клином сошелся? – нахмурился Виктор. – У тебя четыре УАЗа и две Нивы.
Павел хлопнул ладонью по столу.
- Да не могу я вас отпустить. Это дезертирство. Люди и так на пределе. Уйдёт кто-нибудь - и все поймут, что шансов никаких. Каждый начнёт трястись за свою шкуру. Будут прятать еду и патроны, разобьются на стаи, станут волком на других смотреть. А это смерть…
- Так мы и дадим надежду, - зашёл я с козыря, - если убивать Сеятелей, то чума замедляется.
Павел сдвинул брови, но промолчал, ожидая продолжения.
- Мы вернёмся назад и найдём главного Сеятеля... Супер-Сеятеля. Слава был в группе, до последнего изучающей чуму. Они определили его местоположение. Прорвёмся туда, и чума если не исчезнет, то остановится.
Командир колонны обмяк и опустился на стул.
- Да какая уже разница, - сказал он в пустоту, - делайте что хотите.
Мы собирались в путь. Взяли из запасов свою долю, обменяли излишки еды на горючку и патроны. Вокруг стояла суета, и на нас не обращали внимания. Но паре человек мы сказали, что уходим в дальнюю разведку, будто надо проверить ещё один кружной путь. Люди верили или им было всё равно. А может, и Павел успел приказать, чтобы нам не мешали.
Уезжали мы с рассветом. Кто-то бросал удивленные взгляды – наш путь вёл к тварям в пасть. Перед самой отправкой к нам подошёл полковник. Он пожелал удачи, будто знал нашу цель, и сунул мне в карман сверток. Я развернул его уже в нескольких километрах от лагеря. Внутри лежали старые командирские часы и записка: «Я прошёл с ними весь Афган». Потёртый ремешок как влитой сел на запястье.
Дорога на север казалась легче. Чёрт его знает почему: толи из-за знакомой местности, толи из-за отсутствия колонны в качестве балласта, толи из-за внутренней целеустремленности. Мы больше не бежали в неизвестность, не боялись опоздать. Спешить было некуда и, наверно, поэтому асфальтовое полотно текло под колёсами быстро и незаметно. Это были яркие и беззаботные дни, вспышка настоящей жизни после времени страха и неопределенности.
Но всё кончается - мы встретили тварей. Хотелось вспомнить пророчества об апокалипсисе и «саранче». Хотелось, но не получалось. Написанные в древности строчки – одно, а реальность – вот она.
Чума была многолика. Её олицетворения принимали облик ночных кошмаров и монстров из фильмов ужасов. Больше всего оказалось «муравьёв» - мелких, размером с собаку, тварей. К нам они оставались равнодушны, но с большим энтузиазмом разбирали на запчасти всё, что плохо лежало.
Главной опасность оказались «богомолы» - шустрые копии хищных насекомых. А ростом они были с быка, и даже одна тварь могла запросто нафаршировать УАЗ вместе с нами внутри. Хорошо хоть «богомолы» в скорости уступали, не в силах одолеть порог в сорок километров в час. Зато их было много, и Семёныч только чудом проскальзывал между тварями, когда они кидались на машину. В критичных случаях Виктор пускал в ход пулемёт, и тогда от нечисти летели гнойные клочья. Но всё равно УАЗ заработал несколько рубленых шрамов.
В небе роилась разнообразная летающая пакость. Похоже, мы были для них слишком мелкой добычей, хотя несколько одиночных тварей пытались атаковать. Тут приходилось отстреливаться, безбожно тратя драгоценные боеприпасы.
Мир изменился. Конечно, мы не в абсолютной точности помнили места, где уже проезжали, но разница всё равно удручала. Прежняя природа таяла, как кусок сахара в горячем чае. Сначала в ней появлялись очаги заражения, но вскоре она сама стала пятнами, оставшимися по недоразумению. Изменился цвет – больше никакой зелени, всё коричневое и серое, даже небо. Местами смог ядовитых испарений был особенно густ – видимо из-за зарывшихся в грунт «коптилок». Там бы противогазы, которые мы давно не снимали, не спасли. Но на удачу такие места были в стороне от дороги.
Да и асфальт потихоньку исчезал, разрушенный старательными «муравьями», и через два дня сошёл на нет.
- Как на Марсе, - будто из бочки пробубнил Виктор из-под противогаза.
Ему никто не ответил. А я подумал, что не похоже Марс - скорее на Луну. Хотя кто там был, чтобы сравнивать? Но знакомая нам Земля исчезла. Теперь мы гости в новорожденном мире, реликты уходящей эпохи, которым до судьбы динозавров осталось совсем чуть-чуть.
- Прорвёмся! – заявлял Виктор, расстреляв очередную тварь.
Мы не спали двое суток – глаза просто не смыкались, заставляя помимо воли наблюдать за пирующей чумой. Машина останавливалась ненадолго, когда тварей на километр вокруг не было. Залить бензин, сходить по нужде – и вперёд.
- Мы рядом, - сверился я с картой.
Согласно переданным Славой координатам, Супер-Сеятель должен быть на месте одного посёлка. Ориентиров после прошедшей волны тварей не осталось, поэтому смотрели по пройденному километражу. Несмотря ни на что, дорога по-прежнему угадывалась, пусть исчезли асфальт и дорожные знаки. Хребет насыпи оставался различим. Собственно, если бы не он, мы бы наверняка проехали нужный поворот.
- Это там…
От поселка мало что осталось. Твари срыли его почти до основания. Призрачные контуры фундаментов – вот и всё. Вокруг было абсолютно пусто - никаких признаков опасности.
- Туда, - заметила Верка нечто подозрительное.
Мы двинулись вперёд. В центре бывшего посёлка теперь гнездился кратер. Мы с трепетом заглянули за край.
- М-м-мать! – не сдержался Виктор.
Там был Супер-Сеятель… когда-то. Теперь остался лишь его труп. Высохшая туша была похожа на покинутый кокон бабочки.
- Кто это его так? – удивилась Вера.
- Да никто, - спокойно ответил ей Семёныч, присев на корточки и посмотрев вниз, - сам помер.
- Как это сам? – не согласился Виктор.
Вид у него был забавный. Так, наверное, смотрелся бы рыцарь, который неделю начищал до блеска доспехи, полировал меч, кормил овсом верного коня и прощался с любимой, чтобы перед логовом дракона узнать, что чудовище скончалось от инфаркта.
Слава был не лучше. Как же – видел себя наверное уже спасителем человечества. Нет, твари - это чума. У неё не может быть сердца, которое можно с ненавистью выдрать. Как и не бывает «Повелителей зла».
Вера и Семёныч были безразличны, будто так и надо. Один Виктор обижался, что ему не дали пострелять напоследок.
Я посмотрел на часы. Не помог твой подарок, полковник, видимо кончился в механизме запас удачи. Не по плечу ноша.
- А! – отмахнулся Виктор от всего на свете, - Ну, их всех… поехали!
Мы переглянулись и пожали плечами.
- Заводи шарманку, командир, - хохотнул Виктор запрыгивая в кузов.
- Куда подбросить? – улыбнулся «командир», разведя в стороны усы, как тамада растягивает баян.
- Рули домой, - ответил я на задорные взгляды товарищей.
И мы тронулись на север. Никто не смотрел на счётчик топлива – нам всё равно не вернуться в землю обетованную. Теперь нас ждала важная, но очень короткая дорога.
По молчаливому уговору мы как бы случайно забыли оружие у мёртвого Сеятеля. Ни к чему оно нам – всех монстров не перестреляешь, да и не лезли они на нас последнее время.
Верка заразно смеялась, подставляя лицо ветру. И как следствие почти сразу потеряла панамку, подхваченную невидимой рукой и унесённую как осенний лист. Раньше я как-то не замечал, какая она красивая, когда смеётся. Особенно в нимбе развевающихся под струями ветра волос. Даже противогаз её не портил.
Слава всё сетовал, что нет фотоаппарата. Хотя, кому любоваться на его снимки? Сколько тысяч или даже миллионов лет пройдёт прежде, чем новая биосфера породит нам замену. Вокруг всё опять переменилось. Исчезли «многоножки», «богомолы» и «муравьи». По пустым бескрайним серым полям ползали жутковатые слизни, то растекающиеся блинами по земле, то собирающиеся в склизкие бугры чуждой плоти.
- Смотри! – ткнула меня Вера пальцем в бок.
И правда, было на что посмотреть. То, что я принял за грозовую тучу, оказалось летающим левиафаном. Если бы горы умели летать, они бы выглядели именно так. Туша паслась вдалеке от нас, и виднелась на горизонте очень долго. Сходство с облаком придавали смазанные полосы, тянущиеся от нее к земле, как бывает с тучами в дождь.
Заветный мешок с «кислородом» кончился. Мы «докуривали» последние фильтры. Народ сперва приуныл, но ободрился внезапной находке:
- Ха! – восторжествовал Виктор. – Ты смотри – не всё сожрали.
Нам на глаза попался клочок зелени. Свежей, будто только что покрасили дорогой краской. Такой сочной травы я не видел даже да чумы – сгубленная окружающая среда прятала прежние красоты от человека.
- Может это знак? - задумалась Вера. – Получается, что чума не всесильна…
- Дай Бог, - согласился с ней Семёныч, - дай Бог.
Яркие мазки зелени встречались и впредь и смотрелись чужеродно, как на квадрате Малевича. А наш путь заканчивался. Машину уже пару раз дёрнуло, на что Виктор пошутил:
- Грамотно запаслись: кислород и бензин кончились одновременно.
Вера укоризненно посмотрела на него, но на удивление смолчала.
- На тот холм заедем – и всё. Баста! – вынес вердикт Сёменыч.
Машина, будто поняв, что от неё хотели, взревела, и со всей мочи впилась колёсами в грунт. Гребень холма величественно приближался, словно на нас шёл девятый вал. Но вот последнее усилие - и вершина покорена.
- Семёныч, тормози!
УАЗик встал, и мы ступили на землю. Вокруг на сколько хватало глаз простиралось волнистое зелёное море. Над головой паслись небрежно слепленные облака под свежевымытым небом. Я стянул маску - фильтр выдохся давным-давно. В траву полетели противогазы. Воздух был необычайно вкусный, а ветер щекотал вспотевшую под пластиком кожу. Впереди разлеглась река, похожая на пролитую ртуть. На её берегу шумела рощица, а немного вдалеке виднелось стадо неведомых животных, отсюда и не поймёшь каких.
Сбоку матернулся Виктор, хмыкнул Семёныч и открыл в изумлении рот Слава.
- Пошли, - взял я ладонь Веры.
Её теплые пальцы сжались, а губы приоткрылись, будто что-то шепча. И мы спустились в райский сад. |
Рассказ открыт для комментариев