Решетка с толстыми прутьями

    - Зак, ты уверен?
    - Уверен, как никогда, Майк, - устало ответил человек с печально-целеустремленным лицом. Оба говоривших сильно отличались внешне: один был плотного телосложения, глаза его говорили об уме и некоторой доле мудрости, а в движениях сквозила основательность. Второй же не мог похвастаться упитанностью – его вид был скорее измученным и истощенным, что сильно контрастировало с внешностью спутника.
    - Я пойду до конца.
    Майк грустно вздохнул – он знал, что переубедить товарища не получится. Если тот решил что-то, то обязательно будет бороться до последнего. Нет, Майк не был рохлей или слабаком - совсем наоборот, обладал завидной силой воли и целеустремленностью, не меньшей, чем у друга. Он просто не разделял и не мог понять сделанного им выбора.
    - Может быть, ты присоединишься ко мне? Я подожду, пока ты не станешь готов к побегу, - предложил Зак.
    - Нет, дружище, мне нечего искать там, - он махнул рукой на лес, видневшийся за решеткой, огораживающей периметр. Майк добился немалого положения в этой тюрьме и повышения для себя социально-материальной нормы, выделяемой начальниками. Терять все это ему весьма не хотелось. Да и ради чего: ради абстрактного понятия свободы? Ради возможности лишиться всего, что у него было и начать добывать все необходимое самому? Ради тягот и лишений, что ожидали его по ту сторону решетки?
    – И не понимаю, что ты хочешь найти там …
    - Я сам не знаю, - пожал Зак плечами, - но раз стоит решетка, значит за ней есть что-то такое, чего нет здесь. И я найду это… тем более для того, чтобы покинуть тюрьму достаточно лишь упорства и желания.
    Они подошли к периметру. Он был огромным: опоясывал несколько квадратных километров территории тюрьмы. Высота его была метров десять – не перелезть, фундамент бетонный – подкоп не прорыть, прутья толстые, стальные – не перепилить. И все-таки была у него ахиллесова пята – расстояние между прутьями было великовато. Нет, конечно, большинству обитателей тюрьмы не удалось бы протиснуть между ними, поэтому начальники и не опасались массового побега, а на одиночек им было наплевать. Они все равно не могли сделать ничего серьезного, и обретенная свобода обернулась бы для них либо забвением, либо попаданием в другую тюрьму. Их хватало в этом мире.
    - А что ты будешь делать дальше, куда пойдешь?
    - Я еще не решил, - ответил ему будущий беглец. Он задумчиво стоял перед периметром и запоминал эти последние минуты заточения. Ему не нужно было собираться с силами, Зак просто мысленно прощался с неприятным, но все-таки ставшим привычным местом, с людьми, к которым невольно привязался, с Майком, ставшим его единственным другом, - там будет видно, главное – выбраться наружу.
    - И ради этого ты столько голодал, - невесело улыбнулся собеседник, глядя на худого товарища, который был, наверное, раза в два-три меньше в обхвате. Габариты самого Майка не позволяли протиснутся сквозь толстые прутья: он не ограничивал себя в изобильном питании, щедро предоставляемым ему по правилам заключения.
    - Ну, ладно, мне пора, - Зак на прощание обнялся с другом, глянул напоследок на серые корпуса тюрьмы и стал пролезать сквозь решетку. Даже такому худому человеку, как он, на это потребовалось немало усилий. Наконец, ободрав кожу на плечах и щеках, он оказался снаружи. Помахав на прощание рукой, Зак не оглядываясь легкой походкой направился к шумевшему лесу.
    Майк взялся ладонями за толстые прутья и грустным взглядом проводил друга:
    - Что же ты там ищешь, друг, - риторически спрашивал он себя и не находил ответа.