 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Посвящается Туру Хейердалу
Бывает так: вдруг понимаешь, что обстановка вокруг совершенно необычная. Нет, конечно, всё происходит постепенно и мало-помалу, но потом внезапно приходишь в себя и думаешь: как же это меня угораздило?!
Например, летишь на борту межзвёздного космолёта в компании друга, репортёра и симпатичной журналистки - это не считая кота, рыбок в аквариуме и нескольких перепелов в клетке – и записываешь в дневник:
«Семнадцатое мая. Расстояние от Солнца сто двадцать миллионов километров, до включения ионного двигателя двое суток. Объем прироста водорослей чуть выше расчетного – удалось немного снизить расход кислорода. Кот поймал рыбку, вовремя отобрали…»
Я повернул голову налево. В панорамном иллюминаторе кают-компании чернело бездонное море космоса, по которому сверкающим планктоном плыли звёзды. Неторопливо ползущие огоньки не мигали, как обычно бывает на планете – атмосферы-то не было.
Я посмотрел направо. Парень, похожий на монгола, разлегшись на удобной циновке, читал электронную книгу. В задумчивости, он, как обычно, пощипывал себя за короткую «чингисхановскую» бородку.
- Юрка, - позвал я, погладив взобравшегося на колени кота. Румата явно собирался разлечься на соблазнительной панели дневника. – Можешь объяснить, как мы здесь очутились?
- Вообще-то это была твоя идея, - отозвался «монгол», отвлекшись от экрана. Усмехнулся, наблюдая, как Румата грациозно запрыгнул на невысокий столик, намертво примагниченный к полу, и плюхнулся на записи. Бортврач пожал плечами, проворчал, возвращаясь к чтению. – Но, по-моему, идея великолепная!
- Семнадцатое мая, - задумчиво протянул я. – День какой-то такой… Что-то с ним…
- Да? – удивленно посмотрел поверх своей книги Юра. – Что?
- О! – я вспомнил. – Сегодня твой день рождения!
- А, - флегматично согласился «монгол». – Ну да. Только Кристине не говори, а то праздновать заставит…
Наверное, всё началось в детстве, когда я услышал легенду про звездолеты.
Пятьсот лет назад земляне построили три корабля и отправили их на Альфу Кентавра. Добравшись до места, звездолетчики вступили в контакт с Галактическим сообществом. Домой они вернулись уже при помощи телепортеров. Через неделю политиков пригласили в Совет – ознакомиться с законами, подписать, где надо, а заодно получить свою долю помощи «отсталым братьям». Почему отсталым? «Альфа-кентавры», например, на момент Контакта с Галактикой азартно рубили друг дружку железными мечами, иногда притаптывая копытами верблюдов. Вот и от новых членов не ожидали ничего другого и торопились «поднять» их до «цивилизованного» уровня.
Вообще говоря, по статистике, на Земле не должно было развиться ничего сложнее бактерий. Даже в центре, где звезды гуще, минимальное расстояние между обитаемыми мирами равнялось двадцати световым годам. А тут - каких-то неполных пять.
Нарушался и закон развития обществ: «чем дальше планета находится от центра, тем примитивнее «варвары», ее населяющие». Несколько умников хотели было расстроить ученых Галактики, доказав, что на самом-то деле «дикари» вплотную приблизились к межзвездной стадии, но политики быстренько лишили их всех способов огорчить «яйцеголовых» собратьев по Совету. С политиками трудно было не согласиться: размеры помощи «варварам» позволили без потрясений приспособиться к новой жизни. Хватило еще и на освоение двух десятков незаселенных планет, и на создание полусотни крепких диаспор в «цивилизованных» мирах.
Землю тем временем занесли во все справочники как объект для туристов, интересующихся экстримом. Туристы оставались довольны. Прикинув, что к чему, люди организовывали им такие «сафари», что никто не улетал обиженным. Космические лайнеры и яхты тщательно прятали, к тому же через несколько лет телепортеры поставили уверенный крест на межпланетных перелетах.
Пятьсот лет земляне более-менее активно участвовали в жизни Галактики, старательно забывая свою историю. Опасались, если вскроется обман – Совет потребует назад всю «помощь». Перелет к Альфе Кентавра объявили мифом.
А потом эту «небылицу» услышал я.
Хотя, если уж честно, то в детстве мне рассказывали много всякой чепухи.
Но позже, во время «паломничества в метрополию», я случайно оказался рядом с музеем космонавтики. А в дальнем зале, последнем, наткнулся на «Нинью», «тот самый» звездолет. Его привезли с Альфы Кентавра в первые годы после Контакта. У меня как раз случилась одна из Великих Трагедий Молодости: уехала девушка, с которой я две недели «паломничества» очень хотел познакомиться, но так и не смог решиться. К тому же было восьмое марта и одиночество чувствовалось особенно остро: поздравить-то было некого.
И вот внутри «бублика» «Ниньи» появилась мечта: улететь в просторы космоса, подальше от всех, непонимающих, серых и... Какое-то ещё название придумывал, филистеры, что ли, но точно не вспомню.
Идея показалась заманчивой. Причина – безусловно романтичной, но несколько глуповатой. В итоге после месяца, проведённого в библиотеке, сформировалась вполне достойная цель: доказать, что пятьсот лет назад земляне уже вступили в межзвёздную стадию развития цивилизации. Вообще говоря, за это время пыл поостыл, бежать от всех и вся расхотелось.
Но осталось любопытство и извечный вопрос «А что, если?..»
Седьмого апреля, ожидая телепортации домой, я разговорился с соседом по очереди. Юра тоже возвращался из «паломничества» и приходил в уныние от перспективы впрягаться в ярмо работы. Медицинский ВУЗ был закончен, место приложения молодых сил определено – оставалось шагнуть в телепортер и идти знакомиться с начальством, коллегами и пациентами.
Услышав про путешествие, «монгол» загорелся, как фейерверк. Еще до вечера Юра выяснил координаты клуба землян-путешественников, и, вместо торжественного ужина в кругу семьи, мы попали на сборище подозрительных личностей.
«Монгол» добился права голоса и вытолкнул меня на трибуну. Слушали «доклад» в гробовом молчании, опустив головы. После робкого завершения «Ну вот, где-то так... В общих чертах…» - зааплодировали. Стуча деревянной ногой, сквозь собравшихся пробился высокий - под потолок – мужик с большой окладистой бородой.
- Вот это да! – орал он, утаскивая нас к бару и угощая пивом. – Я бы и сам с вами полетел! Вот это я понимаю – путешествие! А то что мы? Загружаемся в армированный вездеход… Такой выдерживает прямое попадание ракеты средней мощности. Я сам испытывал!
- И? – Юра непроизвольно посмотрел на деревяшку на месте ноги нашего собеседника.
- Да нет! – загоготал бородач. – Я снаружи был. Ничего не случилось – только опрокинулся на бок, и всё. Ну да. А вперёд – в телепортер – отправляем робота-разведчика, узнать, насколько там опасно. И если ничего, тогда уж вкатываем мы. И исследуем, если это можно так назвать. Тьфу! Нет, ребята! Ваше дело не должно заглохнуть!
На следующий день родители увидели в новостях, что их сын собрался в межзвёздный перелет. Они несколько удивились. Честно сказать, я тоже удивился, но отступать было уже некуда: дом окружили журналисты.
Пригодился месяц, проведённый в библиотеке, – говорил я гладко, уверенно, и просил только денег на организацию экспедиции для доказательства гипотезы. Юра в поисках спонсора начал обходить фонды, организации и просто богатых людей.
За две недели он собрал что-то около двухсот монет – на эти деньги можно было снять домик на месяц.
Я дал больше сорока интервью, в том числе дюжину – инопланетянам, они неожиданно заинтересовались перелётом. С одним удалось разговориться. Оказалось, в их системе продолжали летать на космических парусниках, и ему было любопытно познакомиться с нашими кораблями. Осматривая схемы, инопланетянин несколько раз одобрительно хмыкнул, чем привёл меня в восторг – можно было надеяться, что чертежи только для меня являлись непонятной мешаниной линий и подписей.
- Как вы думаете, на этом можно добраться от Земли до Альфы Кентавра? – осторожно спросил я.
- Да, конечно, - кивнул инопланетянин.
Я почувствовал, что от радости начинаю парить над креслом.
- А многие сомневаются, что мы долетим!
- Конечно, они правы, - инопланетянин вернул меня с небес на землю. - Вы когда-нибудь летали хотя бы на околопланетных яхтах? А у старых звездолётчиков был опыт поколений. Техника, проверенная годами, если не веками, постоянной эксплуатации. Кроме того, они летели на трёх кораблях, из которых до цели добрался только один.
- Два! - обиженно поправил я.
- Но остальные – погибли. Зачем вам это?
- Знаете что, - рассердился я. – Тем космонавтам тоже задавали этот вопрос: зачем лететь людям, если можно отправить зонды?! Но они перешагнули через это! А если бы испугались и послали роботов, еще неизвестно чем бы закончился Контакт!
Инопланетянин напряжённо думал: глаза на стебельках пульсировали в пугающе быстром темпе. Потом опустил голову.
- Вам нечего возразить? – торжествовал я.
- Да, - признался журналист. – Я не могу постичь земную логику. Я не вижу аргументов, которые надо было бы опровергнуть, но вы уже закончили доказательство. Значит… Удачи вам. Надеюсь, ваш звездолёт будет из тех, что долетают до цели.
В один из вечеров, точнее – двадцать третьего апреля, когда Юра пошел в очередной поход за деньгами, я сидел на крыше снятого нами домика и потягивал коктейль. Робот доложил о посетителе – пришлось напяливать пиджак и спускаться навстречу.
В домик зашёл высокий загорелый парень в отличном костюме, стоившем самое малое монет четыреста.
- Я - Харли Дэниельсон, - представился вошедший.
- Герман, - кивнул я.
- Я - владелец крупнейшей телекомпании на всех людских планетах. Я только что узнал о вашем плане перелёта от Земли к Альфе Кентавра.
- Да?
- Я пришёл предложить оплатить все расходы. Меня заинтересовал этот проект.
Детали обсудили в тот же вечер, как только прискакал «монгол», выдернутый из какого-то офиса прямо посреди переговоров. Хозяин офиса раздумывал, не пожертвовать ли нам полсотни монет, и Юра готовился порвать меня на четырнадцать кусков разного размера, если сделка сорвалась зря.
Дэниельсон хотел снять шоу. Показать телезрителям, как готовится экспедиция – а потом и все десять лет полёта. Поскольку пятьсот лет назад на «Нинье» было пять человек, Харли предложил нам доукомплектовать экипаж двумя журналистами, которые смогут «сделать зрелище».
Я переглянулся с напарником. Прочитал в его глазах обуревавшее и меня возмущение: сделать из нашего Великого Проекта какую-то развлекательную передачу для домохозяек!
Мы кивнули одновременно, соглашаясь на всё.
На следующий день личная жизнь закончилась.
Началось шоу.
С утра пораньше прибыли три оператора, вооруженные до зубов разнообразными камерами - от самодвижущихся монстров выше человеческого роста до малюток, помещавшихся на ладони. Для начала они заставили нас бегать по всему домику – искали «нужный кадр». Загнали на крышу, на фон рассвета, потребовали выйти на улицу - позировать перед фасадом «штаб-квартиры межзвёздной экспедиции». Потом настойчиво попросили позавтракать еще раз – людям и прочим зрителям любопытно будет сравнить домашнее меню с едой звездолётчиков.
Рядом с нашим домиком поставили небольшой фургон, в котором поселились «монтажники», практически «на лету» готовившие отснятый материал для показа.
Чуть позже подтянулись двое журналистов, новые члены экипажа.
Когда знакомили с Карло, сначала я увидел только огромную огненно-рыжую бороду. Только потом разглядел за ней невысокого лысого мужичка. «Гном», - подумал я и попытался разглядеть, торчит ли за поясом топор. Оружия, очевидно, не было.
Кристина Фата-Хива оказалась девушкой. Понятно, что с таким именем она и не могла быть парнем, но мы не знали имён и никак не ожидали, что экипаж перестанет быть однополым. На тот момент журналистка носила черные волосы – потом она перекрашивала их чаще, чем мы брились. Юра сразу «сделал стойку» на красавицу с многообещающими глазами и звонким голосом.
- Зовите меня Кристи, - предложила девушка. – Фамилию можно сокращать до Фаты или Хивы, как вам больше нравится.
- Вот и познакомились! – закричал Карло, выпячивая бороду вперед, как таран. – Если тут закончили, отправляемся на Землю! Чего ждать?!
Директор музея космонавтики перепугался почти вусмерть, когда в его кабинет ворвалась орава людей, камер и журналистов. Выяснив, что «Большой Орде» нужна не дань за двенадцать лет, а «всего лишь» «Нинья», он сразу и наотрез отказался.
- Вы там погибнете – ну и леший с вами! А звездолёт – уникальный. Им нельзя рисковать.
- Он скучает по космосу! – заявил Юра.
- Молодой человек, я догадался, что только сумасшедшие могут хотеть убиться таким способом. Но наделять железяки разумом – это чересчур!
Самодвижущиеся камеры одновременно наехали на директора.
- Сдаюсь! – вскинул руки человек. – Роботы могут быть умными! Но испытывать эмоции, к сожалению, они не умеют и не умели никогда!
Карло действовал на удивление тихо.
Он просто подошёл к директору и написал цифру – я так и не разглядел, сколько там было сразу. «Гном» посмотрел в глаза «клиенту» и увеличил сумму.
- В течение трех дней мы создадим копию для музея, - пообещал журналист. – Только вы подтвердите для всех, что летим мы на музейном экспонате. «Том самом».
Директор кивнул и повёл показывать товар. Осмотрев покупку, Карло попробовал устроить скандал.
- Вы обманули нас! – бушевал «гном», пытаясь бородой протереть дырку в животе у «продавца». – На борту написано «Санта-Клара»! А нам нужна «Нинья»!
- Ну, - удивился директор. – Это она и есть. Звездолёты назвали в честь каравелл Колумба – «Санта-Мария», «Пинта» и…
- «Нинья»!
- Нет, официальное название было «Санта-Клара». «Нинья» - это всего лишь прозвище корабля. Что-то вроде «детка», или «малышка».
- Да, - подтвердил я. И для солидности добавил. – Именно так все и было!
Две недели специалисты приводили звездолёт в порядок. Тестировали все системы, восстанавливали вышедшее из строя оборудование, обновляли интерьер. Несколько незнакомых человек занимались снабжением – добывали в каких-то шахтах ядерное топливо, закупали продовольствие, воду и кислород. Нашли колонию рыбок, из потомства которых в течение десяти лет можно было бы варить уху. Поймали семейство перепелов – не столько для мяса, сколько для яичницы в полёте.
Юра старательно собирал и штудировал библиотеку врача. Лично проверял комплектацию аптечки на борту. Пришлось взять на «Нинью» робота-хирурга: «монгол» категорически отказался резать кого-нибудь, а аппендиксы очень любят воспаляться не вовремя.
Карло лез из кожи вон, стараясь сделать шоу. Приставал к инженерам, пытался «расшевелить» бортврача – оказалось, что когда он за что-то садится, то сдвинуть его с места может только полк солдат или Кристина. Но Фата–Хива постоянно где-то пропадала, и выдерживать натиск «гнома» мне приходилось в одиночку. Журналист требовал новых подробностей – когда я захотел лететь? Когда поверил? Зачем мне это?
В конце концов я связался с Дэниельсоном и спросил – а в самом деле, зачем мне это: лететь с сумасшедшим репортером десять лет в замкнутом помещении? Мы же убьём друг друга. Точнее, учитывая, что Юрка будет на моей стороне, мы выкинем его в открытый космос. Харли посмеялся, о чем-то поговорил с Карло, и я сумел вздохнуть свободнее.
Освободившееся время я посвятил проработке маршрута экспедиции, сверяясь с записями о Том путешествии. Пять часов после старта с ускорением в одно g, чтобы набрать шестьсот километров в секунду. Три дня до Солнца, двое суток на облёт светила, и еще четыре дня полёта до орбиты Марса. Там включить ионный двигатель и за полгода разогнаться до половины эс. Восемь лет между звёздами. Торможение, выход на орбиту сначала вокруг центра масс двойной Альфа-Беты Кентавра, потом – вокруг планеты, и, наконец, посадка.
- А зачем нам мотаться к Солнцу? – спросил «гном».
- Для зарядки аккумуляторов. За орбитой Марса солнечные батареи станут бесполезны, мы их сбросим.
- Но нам не хватит на десять лет!
- Но хватит на полгода, когда вся свободная энергия пойдёт на разгон.
- И все это время нам придется спать, грубо говоря, на стене?
- А когда начнем тормозить – и вовсе на потолке. Именно поэтому на борту мало мебели, а каюта управления размещена почти на оси вращения.
- Не понял.
- Там искусственная гравитация минимальна, будет чувствоваться только ускорение, - вздохнул я.
Подумал, что если даже с таким экипажем нам удастся долететь до «кентавров», то у старых звездолётчиков точно не должно было возникнуть никаких проблем.
Румата пришел вечером, в день перед окончанием работ. Выбрался из кустов, росших вокруг домика, в котором мы жили, и уверенно подбежал к двери. Поскребся, жалобно мяукнул. Прогонять не стали. А после того, как кот на ночь свернулся в теплый урчащий калачик возле Юриного уха, стало понятно – на «Нинье» полетят пятеро.
На следующий день, десятого мая, пригласили экспертов – засвидетельствовать, что кораблю полтысячи лет и нет ничего, что могло бы помочь современным «Одиссеям». Эксперты подтвердили возраст. Кроме того, они предсказали, что мы задохнемся, потому что не сработает система обеспечения воздухом. Изжаримся, облетая Солнце. Погибнем от жажды, как только протухнет вода – а случится это через месяц после начала полёта. Самым оптимистичным оказался астроном – он предсказал, что мы проживем все десять лет, но промахнемся мимо Альфы Кенатвра и уйдём в легенду.
Выслушав все мнения, командир Земли потребовал от нас письменные свидетельства, подтверждающие, что улетаем добровольно, осознавая риск и вопреки умным советам. Инопланетяне согласились, что командир сделал все, что мог. Улучшив минуту, он отвел меня в сторону и тихо спросил:
- Скажите, ваши родители еще живы?
- Да, - удивился я.
- Им будет очень печально узнать, что вы погибли. Откажитесь.
- Поздно, - заявил я, скорее себе, чем ему. – Show must go one!
Эксперты разошлись по своим планетам, мы остались ждать выведения «Ниньи» на орбиту.
- Отлично, - Карло яростно дёргал себя за бороду. – Зрители заключают пари, до куда мы сумеем добраться!
- И как? – вяло поинтересовался Юра.
- Десять против одного, что не долетим до Солнца. Двадцать против одного, что…
- А на то, что долетим, вообще принимают?
- Да, но там…
- Ну и хорошо! Хоть кто-то в нас верит.
С выведением на орбиту случился конфуз.
«Нинью» отказались выстреливать в космос из электромагнитной пушки, как делали со спутниками и прочим оборудованием. Звездолёт был, мягко говоря, тяжеловат.
Техники уселись в кружок, раздумывая, как быть. Вспомнили древний – пятивековой – способ: создать гигантский телепортер с выходом на заданной высоте. Проблему набора скорости решали просто: звездолёт устанавливали на мощную платформу и включали двигатель. После выхода на орбиту платформа падала в атмосферу и сгорала. После непродолжительных поисков выяснили, что космодром в Средней Азии еще работоспособен, и в ангарах можно отыскать нужную платформу. Переносили, как обычно: вход в телепорт сделали прямо под «Ниньей», а выход – не выше, чем в полуметре над платформой.
Пока разбирались с установкой «Ниньи» на «колеса», Юра с Кристиной отправились в последний раз погулять по твердой земле. Карло умчался монтировать репортаж о конференции экспертов. Я, посадив Румату в сумку, побежал в банк.
Молодой клерк вежливо сообщил, что не может предоставить мне кредит больше, чем на полторы тысячи монет.
- Давайте тысячу, - согласился я. Румата высунул голову из сумки, с интересом оглядываясь по сторонам.
- Можно узнать цель получения кредита?
Я задумался. Говорить правду не имело смысла: на азартные игры денег не давали. Врать – тоже: банк должен был проверить, кто я такой.
- Вы слышали про «Нинью»? – спросил я. – Нам немного оборудования не хватает. Пока дойдут деньги от спонсора – полдня пройдет, а у нас старт через два часа.
- О! – клерк проникся. Повозился с наручными часами, наверное, оснащенными встроенным компьютером, поднял голову. – Если вам не хватает, могу от себя добавить две тысячи. Без процентов.
- Но, - я поперхнулся. – Если мы не вернёмся, банк просто оттяпает мою долю наследства. А ваши монеты…
- Понимаю. Но совесть будет спокойна, что я сделал всё, что мог. Надеюсь, что вы вернётесь, и тогда я смогу гордиться, что в этом великом деле есть и мой небольшой вклад.
- Давайте, - согласился я, краснея до кончиков пальцев.
Следующим пунктом посещения была букмекерская контора. Красивая блондинка, радостно улыбалась за пуленепробиваемым стеклом конторки. Очередь оказалась небольшой – человека три. Один получил выигрыш за хэдбольный матч, двое ставили на нашу экспедицию. Один – что вернёмся через месяц, второй – что погибнем во время облета Солнца.
- Ого, - восхитилась девица. – Вы уверены, что хотите поставить три тысячи? Пожалуйста, приложите палец для удостоверения личности, покажите глаз здесь и дыхните сюда.
Румата зашипел. Я с ним согласился.
- Извините, но это необходимая формальность, чтобы подтвердить, что вы в трезвом уме и здравой памяти, - блондинка попыталась через стекло разглядеть кота. Поднялась, перегнувшись через конторку. – А погладить можно?
Я был готов согласиться на что угодно, глядя на почти не закрытые прелести девушки. Румата сердитым ворчанием напомнил, что он не гладильная доска, а благородное животное. Блондинка вздохнула, вернулась к делам.
- Вы уверены, что хотите поставить на благополучный перелёт «Ниньи»? Они же сумасшедшие все. Особенно этот, Герман… О! Его как вас зовут! Ого! Так это вы и есть?!
- Ага.
- Тогда понятно, - кивнула блондинка, и не подумав смутиться или покраснеть. Вопросов она больше не задавала.
Мы с Руматой вернулись первыми.
Корабль – огромный «бублик», окруженный по периметру гигантскими цистернами с горючим, кислородом и продуктами, напоминал коробку карандашей, облепившую золотое обручальное колечко. Техники закончили крепление звездолета на платформе, установили робота в командном отсеке, чтобы в нужный момент запустить, а потом выключить двигатели.
- Подождите! - попросил я, уверенный, что ко мне прислушаются. – Они сейчас вернутся.
- Да чего время-то терять, - пожал плечами главный техник. – Выводить надо на орбиту.
- А как мои товарищи зайдут на борт?! – подпрыгнул я.
- Как все цивилизованные люди: через телепортер.
- А откуда на борту «Ниньи» телепортер?!
- Нету?! – техник выглядел так, как будто увидел шестирукого гуманоида. Впрочем, шестирукие гуманоиды не такая уж и редкость. Значит, удивился он намного сильнее. – Так сейчас занесём! От… люди! Хорошо, что спросил вовремя…
- Нельзя! – я стал на рельсы перед платформой, на которой высилась «Нинья». Проснувшийся кот выпрыгнул из сумки и сел умываться, вальяжно привалившись к моей ноге. – Вы не понимаете! Это сделает эксперимент бессмысленным. Если мы в любой момент сможем уйти с корабля и вернутся назад, мы не сможем доказать, что старые звездолётчики долетели…
- А что вы будете делать, если запахнет Чёрной Дырой?
Я пожал плечами.
- Мы всё равно не будем запускать эту хреновину с людьми внутри, - заявил главный техник. - У меня палец не нажмет «Пуск», если я буду знать, что вы там, в этой консервной банке...
- Но…
- Уберите его с рельсов! Потом разберёмся!
Я как-то с детства не привык бить человека по лицу. Попытался вяло отмахнуться от двух дюжих мужиков – очевидно, не сумел. Меня просто подняли и отнесли на безопасное расстояние.
У Руматы предрассудков не было. Он шипел, вертелся волчком, царапался и, если становилось совсем туго, проскакивал между нападающими, не уходя с рельсов.
- Да врубайте уже! – рявкнул главный техник. – Как покатится – сам убежит!
- Если с котом что-нибудь случится – я вас следом за «Ниньей» на орбиту выведу, - пообещал я. – Всех! По очереди!
- Правда: псих, - кивнул техник.
- А вы что стоите?! – заорал я на операторов. – Помогите!
- Нельзя! – отозвался ближайший, выглядывая из-за камеры.- Нас здесь нет, мы только придатки к камерам. Пожалуйста, не портите картинку, мы же в прямом эфире! Кота! Кота – крупным планом снимайте!
Румата свернулся в ощетинившийся клубок на шпале, внимательно следя за людьми, не обращая внимания на платформу. Я попробовал позвать его – кот недовольно фыркнул и продолжил нести дежурство.
Карло появился в последний момент, помешал запуску двигателей. Секундой позже появились Кристи и Юра. Хива метнулась за Руматой, «монгол» рванул к технику. Журналист еле сумел предотвратить драку.
Техники предложили компромисс: они выводят «Нинью» в космос, потом выстреливают из пушки небольшой мобильный кораблик с телепортером. Мы заходим в этот «баркас», пристыковываемся к звездолёту и избавляемся от «лодки» вместе с телепортером.
- И какие у нас шансы? – спросил Карло.
- Неплохие, - пожал плечами техник. – По крайней мере, если расшибётесь, так сразу попрыгаете в телепорт.
- Румате в невесомости очень плохо, - сказала Фата, почесывая кота за ухом. Кот косил на неё недовольным глазом, но терпеливо урчал и не дёргался.
- Почему это? – набычился техник.
- В невесомости постоянно кажется, что куда-то падаешь, - сказал Юра. – А у кошек рефлекс – приземляться всегда на лапы.
- И что?
- На Земле кот вращает хвостом и быстро занимает нужное положение. А в невесомости, во-первых, невозможно понять, какое положение – «правильное», кошки впадают в истерику, и во-вторых – представьте, что будет с Руматой, когда он начнет вертеть хвостом.
Техник ухмыльнулся. «Монгол» стиснул челюсти, прошипел что-то нехорошее и отошёл.
- Значит, стартуем на «Нинье», - решил я.
- А это вам, чтоб совесть не мучила, - добавил «гном», выписывая очередной чек.
- Ладно, - хмуро согласился главный техник. – У меня рука не поднимется. Помощника попрошу. Удачи вам.
Кресла в командном отсеке копировали сиденья старых звездолётчиков. Они могли менять свое положение относительно приборов, приспосабливаясь к направлению силы тяжести. Сейчас кресла стояли вплотную к стенке, со спинками, перпендикулярными земле.
Я, как капитан, придвинулся к главной панели управления. Юра, как бортврач и первый помощник, расположился рядом. Кристи с Руматой и Карло остались возле стенки.
- Поехали, - вздохнул я. Собрался с духом – но духа не хватило нажать на «Пуск». Я прокашлялся.
- Ничего, это вырежут, - обнадежил сзади «гном». – Давай второй дубль.
- Ну, поехали, - на этот раз удалось вытянуть руку. Но тут пришла мысль, что вернуться будет уже в общем-то, невозможно, и впереди – девять лет… Пальцы опустились, так и не дотянувшись до заветной клавиши.
- Так чего, может, не будем дурью-то маяться? – предложила Кристина. - Пошли по домам. Интересно, а такой вариант ставок был? Что не взлетим?
- Поехали, - Юра почесал бровь указательным пальцем – и этим же пальцем утопил «Пуск» в панели. «Нинья» вздрогнула. Рёва двигателей слышно не было – но степь впереди чуть сдвинулась. Неторопливо покатилась под нас.
«Монгол» перехватил рычаг ускорения, не отводя глаз от мониторчика с цифрами скорости, плавно передвинул вперед – до одного g. Звездолёт завибрировал – как и предупреждали техники: по рельсам нельзя было идти совершенно мягко. Корабль начал раскачиваться. Где-то далеко внизу протяжно застонала платформа. Я сглотнул. Мышцы напряглись, сопротивляясь возрастающему давлению перегрузок. Бортврач оценил расстояние до распахнувшегося «окна» телепортера, проверил скорость – и загнал рычаг на два g.
Недовольно мявкнул Румата.
«Нинья» накренилась вправо – и я почувствовал пальцами ног, что на этот раз опора потеряна и корабль опрокинется. Мы превысили допустимое ускорение. Дергаться было поздно – да и руки свело от напряжения, противостоящего трем силам тяготения.
Оставалось только смотреть, как горизонт заваливается на пять градусов, потом на десять. На пятнадцати падение остановилось – мы помчались на одной стороне платформы. Колеса не выдерживали: сминались со скрежетом, с грохотом отстреливали, приближали нас к «чирканью» цистерной по степи. Было страшно. А еще больше - обидно.
Потом вдруг исчезла степь, земля ушла из-под ног и я оказался лежащим на спине, задрав ноги вверх – к нестерпимо яркому Солнцу, затененному защитным экраном до вполне приемлемого блеска. Мышцы продолжали напрягаться, пока Юра, дотянувшись до рычага на «потолке», не сбавил ускорение до одного g.
- Спускаемся? – предложил «монгол».
- Стабилизируй вращение и направь к первой проверочной точке, - попросил я, вспоминая инструкции.
- Десять секунд, - ответил мягкий электронный голос. Видимо, борткомпьютера. От неожиданности я чуть не выпрыгнул из кресла. – Сделано. Начать вращение для создания искусственной гравитации?
- Мы при двух не выдержим, - сказал бортврач.
- А Румата в невесомости не сможет.
- Значит, я с ним уйду в центрифугу, пока вы будете раскручивать «Нинью».
- Не начинай вращение, - приказал я. – Выключи двигатели, когда разгонимся до шестисот километров. За десять минут предупреди.
- Будет сделано, - пообещал звездолёт, добавил. – Электромагнитная защита включена.
Кресла плавно опрокинулись сиденьями к полу и съехали к «стенке», на которой ждали остальные члены экипажа.
- Юрий, как вы можете прокомментировать поведение Германа на старте? – подошел журналист. Кристи возилась с котом, несколько растерявшимся от всего произошедшего.
- Карло, ты чего? – удивился «монгол».
- Это первое интервью у космонавта за последние пятьсот лет! – возвестил «гном». – Зрителям интересно узнать ваши мысли.
- Зря я ускорялся, - признался бортврач. – Думал, не наберём вторую космическую, завернет на виток.
- Спасибо. А что скажете вы, Герман? Как ощущения? Что с вами случилось?
- Ничего, - я раздраженно пожал плечами. – Так и было задумано.
- Как видно, все мы перенервничали, - Карло лучезарно улыбнулся куда-то в сторону – наверное, в камеру. – Когда пройдет шок, мы постараемся рассказать все подробнее.
Юра предложил сделать обход – проверить, что с нашими рыбками и перепелами, как водоросли и прочий полезный груз. «Гном» поддержал идею, и старался комментировать всё, что мы видели. Почему-то получалось у него на редкость глупо, и я уже собрался сказать ему об этом, но потом передумал. Карло – профессионал, может, так и надо…
Когда мы через пару часов вернулись в «кают-компанию», Кристина с Руматой встретили нас приветственным мурчанием и кофе с тостами.
Я оценил гениальность старого конструктора, создавшего в кают-компании на всех стенках небольшие дисплеи, на которые выводились необходимые данные по работе двигателя и системам жизнеобеспечения. «Гном» бурно выражал восторг по поводу того, что он летит в космосе – в настоящем звездолёте. Хива улыбалась, сдержанно подтвердила: всё круто. Добавила, что её чуть не стошнило, когда начало потряхивать и сдавливать, но обошлось. Журналисты на пару попытались разговорить Румату – кот обиделся, поцарапал Карло и убежал из кают-компании. Настала наша очередь делиться «сокровенным».
- Ничего не чувствую, - пожаловался Юра. – Есть работа, её надо сделать. Я её делаю. Не знаю, может, позже восторг появится. Ну, или страх хотя бы. А то совершаю перелет века – и ничего.
Я наплел три короба про высокие цели экспедиции, про героизм старых звездолётчиков, передал спасибо спонсорам и всем, кто болеет за нас – и землянам, и инопланетянам.
- Ну и пургу ты нёс, дружище, - оценил мой монолог «монгол».
Через шесть часов Юра уговорил Румату сесть в сумку и закрылся с котом в центрифуге. Я проследил, чтобы их раскрутило не больше, чем до одной g. «Нинья» выключила двигатели – и я почувствовал, что падаю вместе с креслом, спиной вперед. Перевернулся – и начал «падать» спиной на приборы. Ругнулась Кристина. Вымученно засмеялся Карло.
- Почему не возвращается сила тяжести? – процедил я сквозь зубы, барахтаясь в кресле. Попытка закрыть глаза только ухудшала ощущение падения.
- В командном отсеке на протяжении полёта тяготение возникает только при включении двигателей, - напомнила «Нинья». – В отсеках уже достигнут уровень одной десятой.
Журналистов сдуло сразу. Я какое-то время боролся с головокружением, пытаясь привыкнуть к невесомости – древние же как-то летали месяцами без какой-либо гравитации. В конце концов сдался и поплыл вслед за товарищами. По мере продвижения к краю «бублика» падение принимало отчетливое направление – я таки свалился с лестницы перед предпоследним уровнем. «Нинья» подтвердила, что набрана расчетная скорость кручения, сообщила, что солнечные батареи развёрнуты на семьдесят пять процентов, и смолкла.
Выпустили недовольных Юрика и Румату.
- Кота я понимаю, - кивнул я. – А ты чего?
- Вы в невесомости были, - буркнул очкарик. – А я – нет. Какой космос без…
- Ну так лезь наверх, - предложил я.
«Монгол» просиял и быстро помчался к лестнице. Румата мужественно шел за ним три уровня вверх, потом потерял направление «пола», пожаловался на непонятный мир и вернулся на твёрдую землю.
«Утром» второго дня полета, одиннадцатого мая, Карло начал жаловаться, что рейтинги нашего шоу падают. Фата-Хива вешалась Юрке на шею. При взгляде на его глаза, из которых гейзером бил восторг, становилось ясно, что бортврач потерян на какое-то время. Раздражение «гнома» я наивно приписывал потере возлюблённой и боялся сцен ревности, скандала и поножовщины или отелловщины на борту. Румата сидел над аквариумом и заворожено следил за рыбками. Перепелов Кристи повесила повыше, чтобы кот не смог добраться до птиц, несущих белковые яйца.
«Днём» - в кавычках, потому что на борту звездолёта, летящего к Солнцу, темно становилось в единственном случае: если блокировался доступ света в каюту – журналист обратил внимание на датчик углекислого газа.
- Ну, - не понял я. – Десятые доли процента. И что?
- Ещё две доли – и мы начнём вымирать, - пояснил Карло. – Как мамонты. «Нинья», подтверди.
Борткомпьютер послушно согласился.
- А почему не подняла тревогу? – поинтересовался я.
- Ещё не дошло до критической отметки, - отозвался звездолёт. – Перенастройте допустимый процент, буду по ночам поднимать чуть что.
- Я сообщу членам экипажа, - пообещал журналист.
- Не надо! - приказал я. – Сначала разберёмся, что происходит. «Нинья»?
- Поглотители углекислого газа не работают. Или работают не достаточно хорошо.
- А почему раньше проблем не было?
- Сегодня с утра первый набор поглотителей начал использоваться по второму кругу, - отрапортовал корабль. – Можно предположить, что они не сумели очиститься и не могут эффективно фильтровать атмосферу.
- Ставь второй набор, - распорядился я.
- Нерабочие уничтожить?
- Пока не поймём, что с ними – нет.
Чтобы понять, пришлось разбираться с принципом работы системы очистки воздуха. Вредные примеси оседали на мелкой сетке системы вентиляции, с ними проблем не возникало. «Кассеты» поглощали углекислый газ в течение недели, потом неделю очищались, выбрасывая его за борт, а потом возвращались на «дежурство» - принимать новую порцию.
Карло рассказал всё Юре с Кристиной, и потребовал собрать совет для решения, что делать дальше.
- Не вижу проблемы, - буркнул я. – Мы собирались перейти на замкнутую систему жизнеобеспечения, то есть использовать водоросли. Они будут удалять углекислый газ и выделять кислород. Так, Юрка?
- Так, - как-то не очень радостно согласился бортврач.
- Когда сможешь обеспечить начало такого цикла?
- Через месяц. В лучшем случае. Я ж не агроном… И я не могу ничего гарантировать.
- Юрка?
- Летели б вдвоём – я б сказал, пульсар с ним. Но тут Румата. И Кристина.
- Какое благородство, - фыркнул «гном».
- Правда, - поморщилась Хива. – Сколько веков равноправие, а вы всё никак от предрассудков не избавитесь!
- Каждый комплект поглотителей рассчитан на две недели работы. Комплект рассчитан на год беспрерывной работы, потом требуется замена на новый. Нам дали с двойным запасом – всего тридцать штук, - рассказал я. - Значит, даже если ни один не захочет работать по два раза, системы воздухоочистки хватит больше, чем на год. Если через два месяца оранжерея не заработает, вернёмся к обсуждению этого вопроса – прекращать полёт или нет. Возражения есть? Возражений нет.
- А если… - начал Карло.
- Я сказал: через два месяца!
- Нет, - упрямо помотал бородой журналист. – Если второй комплект не рабочий вообще?
- Тогда гаплык нашей экспедиции, - мрачно согласился я.
- Заворачиваться в простыню? – удивилась Фата.
- В скафандр, - буркнул я. – Неудобно, очевидно, будет, но выживем.
Два часа экипаж просидел в кают-компании, в напряжённом ожидании. Пришёл недовольный кот, принялся сгонять Маори со своей любимой циновки. Карло попытался сопротивляться наглости «животного», но под натиском Кристины и Юры сдался.
Посреди ожидания телекомпания вдруг устроила сеанс связи с Землей. Приёмо-передатчик формировал маленький телепортал – прямо на земную антенну, и гнал сигналы «напрямую».
Зрители в основном болели за нас. Советовали держаться. Несколько человек предлагали экзотические способы борьбы с переизбытком газа. Услышав, чем именно надо смачивать платок, через который потом дышать, Карло побледнел, позеленел, несколько раз судорожно сглотнул и все-таки удержал завтрак на своем законном месте.
- Это от отравляющих газов, - блеснул эрудицией бортврач. – Здесь не поможет. Но спасибо.
Нашелся умник, который добрых две минуты эфира кричал нам, что только последний идиот мог отправиться неведомо куда непонятно зачем верхом на консервной банке и при этом рассчитывать вернуться живым.
- Мы не верхом, - обиделся я. – Мы внутри!
Добрый пожилой голос предложил свои услуги, если кто-либо на борту захочет исповедаться. Ведущий, которого хорошо было слышно на «Нинье», бодро ответил, что ещё рано, но попросил оставаться на связи.
Наконец, звездолёт отрапортовал, что новый комплект отлично справляется с задачей, концентрация углекислого газа приближается к норме. Одновременно завершился и сеанс связи со зрителями.
Журналист заявил, будто перенервничал, поэтому отправляется спать. Юра вместе с Руматой умчались возиться с водорослями. Кристина покрутилась возле них – и пришла отвлекать меня.
- Я занят, - дипломатично сказал я, совершено не испытывая желания разыгрывать с «монголом» сцены из «Евгения Онегина», или где там соперники стрелялись или душили друг друга голыми руками.
- Давай помогу, - с готовностью предложила Хива и причины для изгнания девушки закончились.
Как ни странно, она на самом деле смогла помочь. Минут через пятнадцать заявила, что сидеть на месте и читать справочники – не лучший путь для отыскания поломки. Лучше потрогать руками систему очистки поглотителей.
Сработало.
Для того, чтобы цеолоитовые поглотители отдавали газ, их надо разогревать. Иначе практически вся углекислота остается внутри, и, естественно, эффективность падает почти до нуля – поглощать просто некуда. Какая-то умная голова на Земле отключила печку от сети электропитания. Может быть, им было жарко.
«Нинья» согласилась, что это похоже на корень проблемы. Через трое суток, когда мы уже огибали Солнце, звездолёт подтвердил, что процесс очистки поглотителей идёт по графику.
А ещё через час взорвалась цистерна с кислородом.
Повезло – мы все собрались в командном отсеке.
Всё «утро» Карло ныл, что рейтинги снова падают, и скоро перелёт к «Альфе Кентавра» сравняется по популярности с «мыльными операми».
Предыдущей ночью журналисты – очевидно, тоже для поднятия рейтинга – отправились в невесомость «покричать». Перепуганный Юра разбудил меня в три часа утра, трагическим шепотом сообщив, что Кристи пропала, и ему кажется, что она стонет где-то «вверху».
- Спасать надо, - торопил меня бортврач.
- Зачем? – тяжело спросил я. – Надо было бы – позвала б на помощь. «Гном» у себя?
- Он тут при чём?!
- Ну пошли. Посмотрим.
Зрелище, честно говоря, было впечатляющим. Как они не повредились при таких кульбитах – я не знаю. Может быть, специально тренировались.
Юра помрачнел, зато Карло начал светиться, как лампочка, и только через день вспомнил, что давно не ныл про свои рейтинги. Точнее, про наши.
Ближе к полудню «Нинья» проходила перигелий – всего в тридцати миллионах километров от поверхности Солнца, вдвое ближе орбиты Меркурия. Температура внутри звездолёта поднялась до сорока градусов – Кристи сразу же сбросила одежду, оставшись в практически незаметном купальном костюме. Карло последовал ее примеру. Немного позже разделся и я. Юра потел, постоянно вытирал лоб и оттягивал прилипающую к груди майку, но «обнажаться» категорически отказывался. Может быть, «мстил» Хиве таким оригинальным способом. Румату хотели поместить в холодильник, но кот заявил, что не имеет к пингвинам никакого отношения, и вообще он рыжий, а не полярный белый. Он героически поднялся с нами до третьего уровня – и ушёл назад, к рыбкам. Лежать возле аквариума, время от времени обмакивая в воду лапы.
Намного больше, чем жара, волновала радиация. Электромагнитный «кокон» должен был выдержать. Судя по показаниям приборов, он справлялся с задачей отлично, окружая корабль плотной радугой «северного сияния».
Сначала сгорел дозиметр.
Вспыхнул маленьким огоньком на фоне бушующей плазмы звезды. Кристина схватилась за сердце, уставившись огромными глазами на то место, где висел прибор. Карло сглотнул, медленно желтея от ужаса.
- От радиации такого не бывает, - бодро дрогнул голосом бортврач.
- Внутренний дозиметр, - скомандовал я. «Нинья» сразу же вывела на экран успокаивающие цифры. После следующей команды звездолёт быстро заменил сгоревший аппарат.
А потом корабль вздрогнул.
Я первым сообразил, каких масштабов катастрофа должна была случиться, чтобы махину «Ниньи» мотнуло, как при хорошем землетрясении.
Произошел взрыв в баке с кислородом. Через пробоину под огромным напором убегал сжатый газ. Струя раскручивала «патронташ» звездолёта в какой-то совершенно ненужной плоскости, рискуя сбить ориентацию двигателей, необходимую для выхода из облета или просто уронить «Нинью» на Солнце. В командном отсеке непрерывно менялось направление силы тяготения, в главном мониторе Солнце устроило дикую пляску.
Думать было некогда.
Пока Юра кувыркался посреди отсека, пытаясь сообразить, в какую сторону возвращаться к панели управления, пока приходил в себя ударившийся об «пол» Карло и трясла хорошенькой головкой крепко вцепившаяся в поручни Фата, я воевал с борткомпьютером, требуя сбросить повреждённый бак.
- Там треть запасов всего кислорода, - отбивался звездолёт. – Подтвердите сброс.
- Проверь, откуда у нас опасное ускорение! – неожиданно для самого себя потребовал я.
- Поняла. Сбрасываю.
Цистерны отлетели с двух сторон «Ниньи» - сверкнули на прощание и помчались в жаркую печь звезды.
- Стабилизирую вращение, - сообщил звездолёт. – Время выхода на расчетные величины – девять минут.
- Румата, - выдохнул Юрка и одним прыжком исчез в шахте, ведущей в жилые отсеки.
- Что это было? – спросила Хива.
- Мефеорит? – неразборчиво пробурчал Карло. Подвигал рукой нижнюю челюсть, похлопал слева. Шумно повозился языком под нижней губой.
- Разгерметизация? – я начал проверять состояние систем, чтобы оценить последствия катастрофы.
- Нет, - ответила «Нинья».
- Повреждение соседних «баков»?
- Нулевое.
- Сбой траектории?
- Незначительный.
- А что было во второй цистерне? Ты зачем ее сбросила?
- Из-за неравномерного распределения груза по периметру корабля могла возникнуть неустойчивость вращения. Кислород.
- И фам фоже?! – ужаснулся «гном».
- А чем мы теперь дышать будем? – побелела Фата.
- Кислорода тоже был тройной запас. Третьим баком и будем, нам немного надо – только восполнять тот, что связывается углекислотой и выводится за борт, - успокоил я. – К тому же Юрка «ферму» наладит, вообще «лишний» кислород не понадобится. Водорослей хватит. А система защиты от разгерметизации нам все равно не нужна.
- А что это такое? – заинтересовался Карло, восстановив дикцию.
- Если появится пробоина, «Нинья» начнет нагнетать воздух с той же скоростью, с которой он будет уходить в космос. При условии средних размеров пробоины, времени должно хватить на то, чтобы все успели покинуть поврежденный отсек. Его изолируют и отправят роботов на починку.
- А могут изолировать вместе с кем-нибудь? Если примут за убитого?
- Нет, - вмешался звездолёт. – Поскольку я не могу гарантированно определить, жив человек или нет, двери не закрываются, пока в отсеке находится хоть один член экипажа. В любом состоянии.
- «Нинья»? – оборвал я объяснения. - Еще повреждения?
- Солнечные батареи подлежат восстановлению максимум на тридцать процентов. Рекомендовано сократить энергопотребление до минимума, пока не будет достигнута расчётная скорость в половину эс. Прогнозируемый запас электричества составит меньше шестидесяти процентов от расчетного.
- А из-за чего взрыв был? – спросил «гном». – Метеорит?
- Метеориты отклоняются электромагнитным «коконом», - ответил звездолёт. – Наиболее вероятная причина – перегрев.
- То есть, третий бак может тоже… бабахнуть? – прошептала Кристи, приложив ладонь к горлу.
- Будем надеяться на лучшее, - проворчал я.
- Если всё произошло действительно так, то вероятность взрыва – пятьдесят три процента, - вежливо сообщил корабль.
- «Нинья», мы переходим в кают-компанию, - сказал я. – Надо решать. Опять.
Румата, к счастью, не пострадал. Его облило водой из аквариума – но кот страдал от жары и душ ему пошел только на пользу. К тому же куда-то девалась пара рыбок, а глядя на довольную усатую морду заподозрить можно было, что угодно.
Румата, мокрый и взъерошенный, притопал вслед за Юрой, уселся на своей циновке и принялся вылизываться.
Звездолёт приглушил свет по всему кораблю. В панорамный иллюминатор заглядывало апокалипсическое небо, с багровым оттенком близкого Солнца, с проколами звезд.
- Можем сейчас включить ускорение, - сказал я. – Мы быстро уйдём от опасности перегрева оставшегося кислорода, но поставим крест на полёте к Альфе Кентавра.
- Я против, - сказал Карло.
- Я тоже, - кивнула Кристи. – Летим дальше.
Согласно мяукнул Румата, отвлекшись на секунду от рыжей шубки.
- А если рванёт? – мрачно спросил бортврач.
- Перейдём в один из взлетно-посадочных модулей, - ответил я. – Там запас кислорода на трое суток. Как раз до Земли долететь. Если не хватит одного, теоретически, должны выжить во втором.
- А если произойдёт авария с этим баком во время перелёта?
- А если, а если, - передразнила Хива. – А если…
- Дура! – неожиданно рявкнул Юра так, что все вздрогнули. Кот недовольно оглянулся на крик. – Ты вообще соображаешь?! Если что-то случится там, то всё! Только морфий искать и вкатывать лошадиную дозу, чтоб не мучиться! Герман…
- Мы и собирались лететь на оранжерее, - напомнил я.
- Опять эти чёртовы водоросли! – заорал «монгол». – А если они вымрут сразу за гелиопаузой?!
- Вернёмся, - спокойно ответил я, внимательно разглядывая напарника. – Кислорода в баке должно хватить на весь перелёт. Если оранжерея заработает, то он и будет аварийным запасом. Через полгода разгона вернёмся к обсуждению этого вопроса. Проверим работу «фермы». Если появятся сомнения, развернём «Нинью».
Карло хмыкнул. Юра стремительно развернулся к нему на носках, и мне показалось, что сейчас придётся разнимать драку. «Монгол» сдержался, яростно отмахнулся рукой и выбежал из кают-компании. Румата проводил его взглядом, посмотрел на нас и разлегся на циновке, постукивая хвостом, настороженно прислушиваясь. Потом неохотно поднялся и поплелся за бортврачом. Неожиданно вышла Кристина.
«Гном» опять хмыкнул. Посмотрел на тускло горящую лампу.
- А из-за чего солнечные батареи накрылись?
- Из-за рывка. И потом ещё помотало немного, - отозвался я. Посмотрел в непонимающие глаза, горящие над рыжей бородой, решил, что лучше сразу объяснить подробнее. – Для облегчения веса отказались от каркасной структуры батарей. Это как на воздушном змее…
- Не дурак, - буркнул Карло.
- У нас батареи, как и на старом звездолете, типа «Солнышко». Берутся длинные «дорожки», одним концом прикреплены к «Нинье», на втором размещены небольшие грузы. Когда мы раскручиваемся, груз разматывает всю «дорожку» и держит в натянутом состоянии. Если посмотреть сверху – получится, что у звездолета куча длинных «лучей». Сам материал – тончайшая пленка. Когда рвануло, корабль бросило в сторону, потом нарушилась точность вращения – в итоге большая часть «лучей» погибла.
- Интересно было послушать, - поблагодарил журналист, повернулся к камере и начал комментировать последние события. – Совет сорвался. Из-за нервного напряжения, из-за аварии, которую можно назвать катастрофой, у одного из членов экипажа случился срыв. Не будем его осуждать, ситуация на самом деле складывается безрадостная. Или рискнуть – и, вполне возможно, погибнуть. Или признать поражение, но зато остаться в живых. Что выбрали бы вы? Связаться с нашей студией можно…
Мне стало не столько мерзко, сколько просто навалилось утомление. Фата играется, Карло готов выпрыгнуть в космос без скафандра, лишь бы не упали его чертовы рейтинги…
- Капитан? – тихо спросила «Нинья».
- Продолжаем полет.
Вполуха слушая, как «гном» общается со зрителями, я сидел в кресле, вглядываясь в цифры риска взрыва в последней цистерне с кислородом. Звездолет понял – выводил вместе с тысячными, и постоянное уменьшение цифр придавало немного бодрости.
- Да будьте людьми! – резко ворвался голос зрителя. – Сверните в Солнце! У меня несколько тысяч сгорает! Лучше вы сгорите! Я вам памятники поставлю! А?!
Следующие пятнадцать минут эфир наполнялся возмущенными криками сердобольных зрителей.
- Они что, правда расстроятся, если мы погибнем? – проворчал я.
- Конечно, - заверил Карло. – Видел бы ты, какие реки слез текут, когда их фаворит проигрывает и не получает свой приз! А тут… Ну, кроме тех, кто поставил, понятное дело… Знаешь, что я ответил, когда спросил у себя – ещё там, на Земле – зачем мне лететь к Альфе Кентавра?
- Почему бы и нет, раз такой случай подвернулся?
- Да разве ж это причина?!
- А разве нет?
- Я имею в виду – достойная причина, за которую не жалко погибнуть? – журналист надулся пафосом, как жаба надувается воздухом, перед тем как исполнить брачную песню.
- Сдаюсь, - поспешил сказать я. – Зачем?
- Напомнить этим людям, что в жизни всегда есть место подвигу! Что у них есть? Работа. Путешествия по телепортерам. Шоппинг по выходным. Ну еще там, по мелочи. Все серо. Все зашорено. Утоплено в быту. А кто в этом виноват? Они сами! Сами отказываются от приключений. От настоящей жизни. Если хотя бы один из них, глядя на нашу экспедицию, пусть даже на нашу гибель, задумается и оторвёт свою… свои… себя от кресла, значит, мы погибнем не напрасно! Человек должен звучать гордо!
- И обязательно с большой буквы, - добавил я.
Что-то ткнулось мне в ногу.
Румата жалобно смотрел снизу вверх, печально опустив свои роскошные уши. Я бережно поднял кота на колени, погладил. Услышал тихое, как показалось – грустное – урчание.
- Вот у кого трагедия, - сказал я. – Друг бросил ради девушки, да, Румата? Еще и закрылся, небось, и выставил за дверь. Забыл, что в ответе за того, кого приручил. Не обижайся на него, Румата. Его самого сейчас приручают…
На следующий день, пятнадцатого мая, «Нинья» вышла на линию прямого полёта к Альфе Кентавра. Опасность взрыва миновала – интерес аудитории еще несколько часов был с нами, а потом опять пошёл на спад.
Два дня я редко видел Юру и Кристину. Общался с Руматой и иногда – с Карло. Возился с водорослями. Результаты обнадёживали – размножались они быстро и уже начинали включаться в кругооборот веществ на корабле. Я подсыпал корм рыбкам и перепелам, чистил птичьи клетки и в какой-то момент понял, что не смогу их есть. Питаться друзьями – это каннибализм, даже если у них нет рук, а есть плавники или клюв. Наверное, надо было относиться к ним как-то по-другому, но я не смог.
На третий день – семнадцатого мая – Юра пришёл в кают-компанию.
- Она к Карло вернулась, - пожал плечами бортврач, радостно тормоша Румату. Кот млел от счастья и от переизбытка чувств кусался и царапался. – А я как-то... Я думал, она любит, а ей так… Любопытно было. И для камер, наверное… Чтоб рейтинг, чтоб его…
- Бывает, - кивнул я и сел заполнять журнал. Потом вспомнил про Юрин день рождения. Потом – про разговор с Карло.
- Слушай, Юрка, а зачем ты полетел?
- Я? – удивился «монгол». – Ты чего вдруг?
- Так. Любопытно.
- Ну. Идея понравилась.
- И всё?
- А что тебе еще надо? – бортврач привстал на локте. – Я не понял, ты что, чем-то недоволен?
- Нет.
- А я недоволен!
- Юрка?!
- А ты сюда посмотри, - «монгол» сел. – Сначала фильтры углекислоты отказали. Потом взорвался кислородный бак. Оба раза Карло жаловался на рейтинги, так? Кто заметил проблему с углекислым газом?
- Карло.
- Кто предложил собраться в командном отсеке, хотя могли отсидеться в кают-компании?
- Карло.
- Теперь смотри – могли ли инженеры быть такими дураками, чтобы не воткнуть печку в сеть, а? Или не предвидеть, что кислород возле Солнца может разогреться и рвануть? Если там опасность взрыва больше половины, старые звездолетчики бы не летали вокруг, это же ясно!
- Звучит логично. Но мне не нравится идея повесить всех собак на «гнома». Он же сам на борту.
- Правильно. И очень не хочет лететь к Альфе Кентавра. Поэтому он испортит нам ещё что-нибудь, так, чтобы нельзя было продолжать. Думаешь, ему улыбается десять лет болтаться с нами среди звёзд? Он уже засветился, как герой. Получил свой чёртов рейтинг, теперь домой хочет… Кстати. Тебе он тоже с утра жаловался?
- Да, - согласился я. – Только это маразм. Знаешь, если у нас через неделю крыши поехали, может, правда, стоит свернуть всё? Признать, что старые звездолётчики были покрепче…
- Давай последим за Карло. Если до вечера ничего не случится… - Юра улыбнулся. Подмигнул. – Тогда мы вернёмся к обсуждению этого вопроса.
Следили по очереди. Стараясь быть ненавязчивыми. Один раз мне показалось, что журналист крутился возле душевой и неожиданно выйдя из кают-компании я его спугнул.
А потом бортврач отправился принимать душ.
- Я убью его!
«Монгол», даже не завернувшись в полотенце, вылетел из душевой с боевым воплем раненого вепря. Когда я подбежал, он как раз настиг убегающего «гнома». Свалил с ног и замахнулся снова.
Я успел перехватить мокрую после душа руку. В нос ударил запах мочи. Я сдавленно кашлянул, отворачиваясь от напарника.
- Он испортил водоочистку! – завопил Юра. – Убью!
Очищалась, естественно, только техническая вода – для мытья, полива растений и прочих мелких нужд. Пили только чистую, из запасов. Но лететь десять лет без душа из-за каких-то рейтингов?! Я рассвирепел. От души пнул лежащего «саботажника» под ребра. Откуда-то выскочила Кристина.
- В модуль его! – приказала Хива.
На какую-то секунду эта мысль показалась мне достойной немедленного исполнения, тем более, что мы стояли как раз возле шлюзов.
- Пошёл! – закричал бортврач, от злости не смущаясь гарцевать перед девушкой в костюме Адама.
Мы схватили журналиста за плечи, за бороду, пихнули в шею… Как-то само собой получилось, что он уже заколочен во взлётно-посадочный модуль, а мы стоим с этой стороны шлюза, и Кристина возле механизма запуска «шлюпки».
- Нет! – крикнул я, но опоздал.
Хива привела механизм в действие.
Истошно заорал Карло за стенкой – и наступила тишина. Запасов у него было на трое суток – теоретически, его могли успеть поймать телепортертером. Не менее теоретически мы могли затормозить, вернуться к месту запуска и попытаться его отыскать.
Только шансов было меньше процента.
Намного меньше.
Ссутулился Юра. Сник, глупо закрыл ладонями промежность. Я привалился спиной к стенке, чувствуя, что старею каждую минуту на добрый год.
Получилось, что мы убили человека.
- Это он всё подстроил, - неуверенно сказала Кристина.
- Мы знаем, - кивнул я. Скрипнул зубами.
- Я запустила второй модуль, - добавила Хива. – Ничего с ним не случилось.
- Что? – поднял голову бортврач.
- Тут два модуля. Тот, в котором Карло, на борту, улетел другой. Вы, правда, до сих пор не поняли? – удивилась Фата. - Это же всё было запланировано. С самого начала. Дэниельсону нужна была сенсация. Простой перелёт – скучен. Преодолевающий кучу сложностей, с риском для жизни, – совсем другое дело. Закончиться все должно было именно так. Или вы думаете, Карло случайно так подставлялся, чтобы вы сумели догадаться, что аварии подстроил он? Или случайно дал догнать себя именно здесь? Бедные, наивные… аргонавты.
- Но зачем? – с тоской спросил «монгол».
- Мы? Нам Дениельсон отвалил такие суммы…
- А если бы мы погибли? – спросил я.
- Вряд ли, - девушка пожала плечами. – Две минуты у нас должно было оставаться в любом случае. Успели бы убежать.
- Куда? – хмыкнул бортврач.
- Телепортер на борту, - догадался я. – Контрабандой поставили?
- Конечно. А кто б нас отпустил без страховки?
- А я-то, - покачал головой Юра. Попытался улыбнуться – получилось скривиться. С силой ударился затылком об стенку. – Я-то, дурак…
Зашипел шлюз. Выбрался улыбающийся Карло, потирая свежий синяк на скуле. Нужно было бы вмазать во второй глаз. Для симметрии.
Только руки опускались.
- Одевайся, боксёр, - ухмыльнулся журналист. – Перелёт закончен. Если сами не захотите уходить, через полчаса пребудет отряд охранников. Силой выведут. Дэниельсону неприятности не нужны, а шансов добраться до «кентавров» живыми у вас практически нет. «Нинья» полетит дальше. Если пожелаете – через десять лет вернётесь на борт, затормозите его и выведете на орбиту.
«Монгол» кивнул. Шаркая ногами, качая поникшей головой, побрёл в свою комнату.
- Вас тоже не забудут, - пообещал «гном». – Работать в ближайшее время точно не придётся. Может быть, организуем что-то вроде ежемесячного экстремального шоу. Сейчас не отвечай, у тебя шок. Но подумай. Идём.
Телепортер стоял совсем рядом с неисправной и уже ненужной душевой. Заметить его было невозможно – спрятали на совесть.
- «Нинья», ты знала? – спросил я.
- Конечно, - отозвался звездолет. - Но ты не спрашивал.
- Понятно, - согласился я.
Подумал, что Юра мог уже успеть и одеться, и трижды переодеться, и ванну принять. Где-то в пятках шевельнулось нехорошее подозрение. Очень нехорошее. Сколько человеку надо времени, чтобы повеситься?
Я рванул по коридору, понимая, что не успеваю.
Ногой вышиб дверь.
Ворвался в комнату.
Одевшийся Юра держал на коленях блаженно мурчащего Румату и довольно улыбался.
- Я решил, - тихо сказал «монгол». – Лечу дальше без «балласта». А ты, капитан?
Опешившие журналисты практически не сопротивлялись. Мы легко вытолкнули их в телепортер. А потом вывели аппарат из строя – старым, «дедовским» способом: раздолбали к Черным Дырам всю панель управления.
- Ещё телепортеры на борту есть? – уточнил бортврач, вытирая пот.
- Нет, - ответила «Нинья». – Рада видеть вас до сих пор на борту. Мы долетим.
- А ведь это, наверное, тоже было запланировано, - вслух подумал я. – Что мы вот так их выгоним…
- А какая разница? – пожал плечами Юра. – Мы получили, что хотели – летим к Альфа Кентавра без всякой связи с Землей. Можем приёмо-передатчик разнести вдребезги, но я б оставил, новости слушать. А сейчас я лично собираюсь заняться починкой системы водоочистки…
«Добрались хорошо тчк альфа кентавры милейшие люди тчк пришлите кого-нибудь забрать звездолет музей тчк румата зпт юрий зпт герман»
«Границы? Я никогда с ними не сталкивался.
Но слышал — многие думают, что они существуют»
Т. Хейердал
|
|
|
|
Время приёма: 09:24 21.01.2009
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев