 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Маленький подвальчик, в котором располагалась часовая мастерская, находился недалеко от метро почти в центре города, и оттого многие недоумевали; как столь неприбыльное дело позволяет хозяевам платить непомерно возросшую за последние годы арендную плату. Тем не менее, мастерская жила, а порой даже процветала. Заведение ежедневно открывалось в девять утра, и всякий изъявивший желание воспользоваться услугами мастера, мог, дожидаясь своей очереди, посидеть на кожаном диванчике, овеваемый прохладой кондиционера, полистать журналы, и даже приятно подремать под тиканье многочисленных пациентов мастерской.
Владел сим архаичным заведением Юрка Вязов, весьма молодой еще человек, обаятельный и, как многие гении, бесконечно рассеянный касательно всего, что не имело отношения к часам, механизмам, и прочим устройствам чуть проще мясорубки.
В субботу, Юра работал с особым удовольствием, поскольку именно в этот день он отпускал на волю починенные часы.
В этот раз ожидалась «выписка» трех интересных пациентов. Потертые недорогие Tissot, хозяин которых угодил в больницу как раз, когда села, а затем протекла батарейка, отчего пришлось менять целый блок. Дорого вышло, но Юра был рад, что часы не выбросили, а принесли ему на поправку, и значит, они вернуться в хорошие руки. Затем антикварные ходики с маятником в тяжелом дубовом корпусе, видимо фамильные: лопнула пружина. И, наконец, старый знакомец – секундомер Ильи Остапыча – бывшего олимпийского тренера: старик верил, что этот секундомер приносит его бегунам удачу, и всегда включал его на важных соревнованиях, но никому об этом не говорил, чтоб не сглазить.
Отличный день – суббота!
Заменив с утра семь батареек и укоротив три ремешка, Юра заметил коренастого блондина, который сунулся было в мастерскую, но, увидев очередь, быстро ушел. Сразу затем явился хозяин Tissot, радовался, как ребенок, нацепил на руку и убежал.
С воплем: «Пятнадцать минуть! Быстро! Успеть!», ворвался Илья Остапыч весь в пене и в мыле, схватил свой секундомер и бросился ловить таки. Авось успеет.
За ходиками пришли уже после обеда, целый семейный конклав. Долго ощупывали, разглядывали и бестолково консультировались. Сверх положенного доплатили прилично, настолько прилично, что Юра в очередной раз подумал о заведении кофейного аппарата, благо, очередь в его конторе не иссякала.
После трех часов клиент пошел на убыль, и Юра уже вознамерился было закрывать лавочку. Однако в последний момент, в дверь протиснулся заглядывавший давеча блондин.
- Юрий Вязов? – мягко поинтересовался он. – Простите за столь позднее вторжение, но мне рекомендовали обратиться именно к Вам.
- Да, пожалуйста, - согласился Юра. – Спасибо, что заглянули. Кого принесли?
- Вот, представьте себе! – Всплеснул руками блондин и принялся копаться во внутренних карманах пиджака. – Совершенно непонятный случай… Совершенно! Извольте взглянуть.
- Ох, ты! – выдохнул мастер.
На приемную стойку легла настоящая «луковица», по виду в серебряном корпусе с незнакомым вензелем и на тонкой платиновой цепочке.
- Вещь! – кивнул Юра и принял часы.
Взвесив на ладони предложенный механизм, Юра внезапно почувствовал, что тот не в порядке. С некоторых пор он интуитивно ощущал неисправности или болезни часов, но в этот раз пребывал в изумлении. То, что лежало у него в руке не испытывало недомогания, более того, отличалось отменным здоровьем, но при том, излучало некую сложную ауру неполадки, граничащую с изменением основной функции. На миг Юре показалось, что и не часы вовсе он держит, однако он раскрыл луковицу и, вооружившись пинцетом, осторожно отжал заднюю крышку.
Из узкой щели мгновенно к лицу часовщика поднялась тонкая струйка прозрачного едва заметного дыма.
- Что за но… - успел сказать Юра и упал головой на стол.
***
За иллюминатором ровно гудели двигатели самолета, навевая приятную дрему.
- Просыпайтесь, Юрий, – приказал знакомый голос. – Восемь часов здорового сна, как говорят, вполне достаточно организму для бодрости.
- А? – удивился мастер, судорожно поднимая на локтях сползшее с кресла тело. – Что?
- Так. Сразу, чтобы без вопросов: – продолжил голос, – Мы в самолете. Под нами средиземный океан. Высота приблизительно семь тысяч метров, температура за бортом тридцать градусов или около того, направляемся непосредственно в Южную Америку, но карнавала не обещаю. Пересадку во Франкфурте, кстати, Вы изволили проспать.
- Как? – выдохнул Юра, разлепляя глаза. – Кто Вы такой?
Он, действительно, очнулся в салоне самолета с легкой головной болью и мерзким привкусом железа во рту. Слева в иллюминаторе мутно чернели вечерние облака, справа в соседнем кресле улыбался давешний незнакомец:
- Витольд, – представился блондин и протянул широкую крепкую ладонь. – Будем знакомы.
- Будем… - автоматически подал руку Юра. – А зачем как?
Рукопожатие блондина оказалось на удивление вежливым и осторожным:
- Не тревожьтесь, Маэстро, сейчас перекусим, и я вам все объясню.
Подкатившая тележку стюардесса участливо поинтересовалась у Витольда:
- Вашему другу уже лучше?
- Гораздо! – заявил тот, одаривая девушку умопомрачительным оскалом. – Я буду рыбу, и он тоже. И принесите нам воды, пожалуйста, побольше. Мой друг боится летать.
Немного придя в себя, Юра решился уточнить обстановку:
- Вы меня похитили? – громко прошептал он.
Витольд посмотрел на часовщика, как на ребенка, затем тяжело вздохнул и заявил также шепотом:
- И зачем мне Вас похищать, как бы Вы думали? Богатых родственников у Вас нет, влиятельных друзей тоже, состояние Ваше ничтожно, секреты уровня государственной важности Вам недоступны, даже руководителем захудалой партии Вы являться не имеете удовольствия быть.
- Так какого же черта! – взревел Юра, пытаясь подняться с кресла, однако немедленно сполз обратно, сдерживаемый ремнями безопасности.
Крепкий Витольд поднялся и уверенно помог Юрию устроится поудобнее, приговаривая:
- Никто Вас не похищал. Я просто немного сэкономил нам обоим время. Расслабьтесь, сейчас принесут поесть. Кушайте, а я все потихоньку расскажу.
Вскоре улыбчивая стюардесса действительно приволокла пару запечатанных лотков с едой, и Юра неловко взялся за пластмассовую вилку. Пока он пытался дрожащими пальцами разорвать пакет с булочкой, Витольд начал вещать:
- Вино у них тут самое дурное, Юра, поверьте мне на слово. Однако же Вы изволили спрашивать за какой надобностью я вас, извините, «похитил»? Повторюсь, - лишь из экономии времени. Так случилось, что в Вашей консультации остро нуждаются теперь весьма целеустремленные люди, в просьбе которых Вы бы не нашли повода отказать.
- Консультации? – подозрительно спросил Юра, справившись с упаковкой. – А нельзя было…
- Нельзя, - помотал головой Витольд, выжимая на кусок форели четвертинку лимона. – Приди я к Вам с официальным предложением, Вы бы стали спрашивать, что да как, интересоваться подробностями, размышлять, советоваться, искать себе замену на время отсутствия, затем оговаривать гонорар, предупреждать знакомых, и – главное – закрыли бы мастерскую. В результате, Вы бы, разумеется, согласились, но не менее суток было бы потеряно попусту. Я слишком ценю время, и потому избавил Вас от бытовых хлопот, разослал письма, сообщения, даже одну телеграмму…
- Дяде?
- Да. Дяде в Ярославль. После чего, лишив Вас муки принятия решения, я счел возможным прекратить Ваши возможные метания и сразу приступил к делу.
Юра обмяк в кресле не в силах воспринять свалившуюся на него напасть. Однако, он машинально открыл коробочку с салатом и некоторое время молча его жевал, под отеческим присмотром Витольда. Юре было вкусно, учитывая, что последний раз он ел еще утром, и притом неизвестно которого дня. Прожевав, он даже позволил себе сарказм:
- И часто Вы проделываете такие штуки?
- Регулярно! – бодро отозвался Витольд. – Рыбку кушайте, любезный, а то остынет. Знаете ли, как показывает практика, с мастерами вроде Вас, извините, действовать иначе попросту невозможно. В своё время я, конечно, пытался, но выходило форменное безобразие. А этак, поставив человека перед фактом, можно достичь колоссальных успехов.
Юра поперхнулся и Витольду даже пришлось несколько раз похлопать мастера по спине:
- Не стоит так переживать, Юра!
- Между прочим, - буркнул тот. – У нас телеграммами уже давно никто не пользуется, есть в конце концов электронная почта и сотовая связь. Или Вы изволите полагать, что на просторах бывшего соцлагеря дальше казаков верхом на медведях прогресс не тронулся?
- Вовсе нет! – оживился Витольд. – Просто я давно мечтал послать настоящую телеграмму. Знаете, как интересно на старой почте? Ах, запахи детства: сургуч, типографская краска, пролитый клей… Я смотрю, вы не романтик, Юра?
- Расскажите, наконец, зачем вы заварили этот кисель, и как мне его расхлебывать.
- Вас пригласили взглянуть на один… механизм. Мы называем его ЧАСЫ.
- Часы?
- ЧАСЫ! – Витольд назидательно выгнул дугой левую бровь и совершил едва уловимый жест рукой, подчеркивающий готическое величье момента.
- А нельзя было, как нормальные люди, принести их ко мне? К чему этот цирк с конями?
- Не то чтобы нельзя, - ухмыльнулся блондин, - Но трудоемко, и даже нерентабельно. К тому же, Они могли бы не перенести перевозки, штука древняя. А, кроме того, стражи были бы весьма против.
Юра решил, что попался в лапы к самому настоящему психопату, и дружелюбно осклабился:
- Понимаю, понимаю… «Биг-Бэн»?
- Почти, – вяло согласился Витольд, явно устраиваясь подремать. – Отдыхайте Юрий, дальше будет веселее. И пусть вашу душу согреет предстоящий гонорар. Да, знаете ли, гонорар. И довольно солидный… Закажите коньяку, здесь можно, я договорился. Расслабьтесь.
***
Посадку Юра проспал.
Расслабьтесь, конечно! Когда жутковатый сосед закемарил, Юра вздумал было обратиться к стюардессе и заявить о похищении себя ненаглядного этим странным парнем. Но вовремя одумался. Ни документов ни денег при нем не оказалось, заграничного паспорта не водилось в принципе, и по всему Юра находился в воздухе на самых что ни на есть птичьих правах. Конечно, вряд ли бы его вышвырнули за борт, в качестве зайца, но проблем с полицией или жандармерией принимавшего аэропорта избежать бы не удалось. Нелегальный эмигрант? А в свете последних событий, не дай Бог, еще и террорист…
Здесь Юру прошибло холодным потом. Вспомнился усыпляющий газ в «луковице». Часовщик. Бомба… Аллах, извините, акбар. Пристрелят и фамилии не спросят.
Молодой мастер вжался от ужаса в кресло и пробыл в этаком упоительном состоянии не менее пяти минут. Затем понемногу успокоился, даже взбодрился, осмелел и, по совету безмятежно храпящего похитителя, стесняясь, попросил коньяку, чтобы снять напряжение.
Стюардесса мило улыбнулась и отрицательно покачала головой, однако, бросив взгляд на спящего Витольда, вдруг подмигнула Юре и, мелодично качая бедрами, ненадолго удалилась.
- Ваш чай.
В высоком стакане плескался золотистый напиток, аромат которого немедленно подсказал Юре правильное направление дальнейших действий.
- С лимоном. – Лукаво добавила стюардесса, водружая перед часовщиком тарелочку с посыпанными сахаром дольками.
- Спасибо. – Буркнул Юра. Пригубил, покатал на языке дармовое пойло, и уверенно решил, что гори оно огнем. Все в целом и вообще.
***
- Потрясающе! – восторгался Витольд, выволакивая не вполне адекватного Юру из самолета. – Оригинальнейший способ самоубийства, скажу я вам, любезный. Сколько же вы откушать изволили?
Хватающийся остатками сознания за реальность Юра показал на пальцах.
- Всего то? – изумился могучий блондин. – Впрочем, понимаю – нервы, акклиматизация, общая субтильность. Ну, оно и к лучшему. По крайней мере, маскировка самая прекрасная. Только не вздумайте петь, дорогой мой, тем боле по-русски. Провинция, пан мастер, не поймут.
- А ты? – вдруг грозно выпрямился Юра, едва удерживаясь в вертикальном положении. – Ты что… поляк?
Витольд сухо осклабился:
- Бельгиец. Как небезызвестный Эркюль Пуаро, только без усов и в джинсах. Устраивает?
- Юра… – протянул руку похищенный часовщик, позабыв, что они уже знакомились.
- Витольд. – Согласился блондин, еще раз осторожно пожимая протянутую длань. – Впрочем, Вы несколько правы, Юрий. Мои предки по материнской линии, действительно из польской… Не падать! О-о-о…
***
На очередной кочке Юра окончательно пришел в себя и немедленно впечатлился качеством выжранного, а по-другому не скажешь, накануне коньяка. Голова была легкой, пустой и лишь слегка позванивала мыслями. Он обнаружил себя на заднем сиденье очень импортного и оттого совершенно неузнаваемого автомобиля. За окнами непроглядная тьма – ни фонарика, ни светлого окошка. Под ногами каталась бутылка. Интуитивно опознав минералку, Юра скрутил горлышко и припал к живительному источнику.
- Мне в некоторой степени стыдно за Ваш демарш, Юрий, – заявил Витольд, на секунду обернувшись с водительского места. – Однако, нечто подобное было необходимо.
- Между прочим, я вообще почти не пью! – хмуро заявил часовщик. – Честно говоря, думал, два стакана меня прикончат на месте…
- Ключевое определение «почти»! И вообще, меньше надо закусывать! – жизнерадостно рассмеялся Витольд. – Вы съели два лимона, все фисташки, и требовали глазунью с колбасой. Между прочим, Вас едва уняли. Нет, нет, Юра, если впредь задумаете сделаться бесполезным хладным трупом, не переводите пятнадцатилетний «Хеннеси» на это дохлое дело. Жалко напиток, право слово!
В голове часовщика гулко прозвучал вывод: его протащили через три, а то и четыре границы, под пристальными взорами таможенных и прочих органов погрузили бесчувственного в автомобиль и везут, вернее, везёт. По-прежнему неизвестно кто, непонятно куда, но уже немного помнится зачем. ЧАСЫ. Забрезжили неловкие воспоминания.
- Где ж ты так, Пуаро, по-русски насобачился? – стараясь выглядеть бодрым, поинтересовался часовщик.
- А мне нравятся языки! – откликнулся Витольд. – Каждый сходит с ума по-своему, как говорит моя мама. Хочешь я тебе «Калевалу» наизусть почитаю? В любом переводе. Хотя мне больше нравится «Песнь о Роланде». Как там? «В долинах зеленого клевера…» От, суки!
Лобовое стекло вдруг вогнулось внутрь автомобиля, помедлило самую малость и вяло осыпалось крупными кусками. Юра не успел даже удивиться.
Безупречный Витольд выхватил откуда-то из-под руля длинный пистолет и принялся палить в темноту, не позабыв вжать педаль газа как можно глубже. От хлопков немедленно заложило уши, Юра упал на заднее сиденье и прикрыл голову руками. Сильно запахло пороховым дымом.
Машина брыкалась и вздрагивала, едва не становясь на дыбы. Сыпались хрустящие стекла, казалось, будто вдруг хлынул крупный град, молотя в жесть бортов и крышу. Витольд отчаянно ругался, кажется, по-немецки, стрелял и гнал, гнал пока «грозовая туча» не осталась позади.
- «И в рог трубит Роланд…» - самодовольно заявил он, когда все стихло. – Ты живой там?
- У-ы. – ответил Юра.
- Баллон пробили. Самое время потрубить в рог, – по прежнему бодро заметил «Пуаро», и снял с торпеды коробок рации. – Бес его знает? Может просто на местных «бандитос» нарвались, а глядишь и старые знакомцы. Хотя, вроде, из аэропорта мы ушли чистенько.
- Почему? – прохрипел Юра. – Витольд, а? Как это?
- А ведь обещали с пуленепробиваемыми стеклами, – посетовал бельгиец. – Никому верить нельзя. Между прочим, знаешь, чья это машина? Царствие ему небесное, если ко двору, конечно. Занятный был мерзавец. Из «кокса» мог снеговиков лепить. Потом расскажу. Если прорвемся, конечно. Мы все-таки едем по весьма своеобразной дорожке, тут, знаешь ли, кроме дури, денег и тебя до сих пор ничего ценного не возили. А, у нас еще два кордона впереди. Второй точно схвачен - договорились, а на первом может и полаемся. Стрелять умеешь?
Вспомнив свои детские рекорды, достигнутые посредством пневматической винтовки, Юра уверенно отказался от карьеры вольного стрелка.
- Оно и к лучшему. Приляг на всякий пожарный. Борта тут точно бронированные. Извини, так уж вышло. Разгильдяйство повсеместно.
***
«Второй» кордон, действительно, проехали тихо. Но, Юру сильно мутило, и перед глазами часовщика вставали картины прохождения «первого» кордона:
Тогда Витольд вышел из покореженной машины навстречу странным «таможенникам», больше походившим на пиратов, отнявших одежду у бомжей с киевского вокзала, и столь же изысканно вооруженных. Дорогу перегораживал некая разновидность шлагбаума, выполненная аборигенами из подручных материалов. Вместо ответа на приветственную просьбу немедленно поднять руки и вывернуть карманы, бельгиец выхватил пистолет и разразился тремя короткими очередями, одной из которых «отвязал» балку шлагбаума от кола, и та взмыла вверх. Затем Витольд воткнул в пистолет вторую обойму и бодро нашпиговал пулями две выскочившие из леса машины, после чего под беспощадно-беспорядочным огнем вернулся на свое водительское место и был таков.
Юру вырвало. Не то чтобы он был против подобного решения проблем, просто часть плоти убиенного Витольдом «таможенника» телепалась теперь на левой истерзанной дверце, и, скорее всего, являлась сегментом пищеварительной системы, ибо пахла поистине невероятно.
- «Стечкин», - ухмыльнулся Бельгиец в треснувшее зеркало заднего вида и помахал пистолетом. – Обожаю эту машинку. После трехпроцентного кефира, самая пленительная штука, придуманная русскими. «Калашников» не упоминаю, ибо это не оружие вовсе, но уже религия… - Витольд назидательно поднял палец и вдруг охнул от боли.
Постепенно с нервами, холодным потом и алкоголем из Юры вышел весь страх. Он допил минералку, и откинулся на спинку сиденья. Немного придя в себя, часовщик спросил:
- Куда мы едем?
- К ЧАшсАМ! – прошипел Витольд, ведя машину левой рукой, в то время, как зубами бинтовал правую обрывками собственной сорочки.
- Дай помогу. – Юра неуклюже перебрался на переднее, усыпанное осколками сиденье.
Ранение бельгийца оказалось незначительным, но весьма болезненным. Пуля вырвала кусок плоти с бицепса и захватила с собой изрядный лоскут кожи. Юра привычно потянулся к аптечке и был весьма разочарован. В парусиновом чехле со знакомым красным крестом на крышке обнаружился лишь странного вида кулек с сеном, пара пакетиков соды, зажигалка и дюжина инсулиновых шприцов. Всё это Юра вытряс на пол, но ни банального йода, ни бинта не обнаружил. Не было даже перекиси водорода, так уместного в случае общей антисанитарии. Оставалось только прибегнуть к услугам обнаруженной в бардачке початой бутылке «кристалла».
- Ерунда, - философски отметил Витольд, прекратив хохотать, наблюдая за действиями часовщика, а затем орать от обжигающей боли. – Между прочим, Свою первую пулю я получил в конце девяностых в Нижневартовске. «Братва» делила какой-то завод, и в качестве практики, мне было рекомендовано поучаствовать в разборке. Врач, который меня штопал, был абсолютно безразличен, груб и слегка пьян. Но таких качественных швов я больше нигде не видел, и зажило всё за неделю - чудо. Отсюда же и неудержимая любовь моя к русскому оружию, прости Господи!
- И что теперь?
- Доберемся до стрекозы и адьё, амигос! Ты уж извини, что так неловко все получилось. С первым кордоном, как ты видел, тоже договорились, только не наши. В свете последних наблюдений, полагаю, что просекли нас, Юрка, еще в самолете, несмотря на твой пьяный дебош, который, по сути, должен был нас маскировать. Просчитался я, прости. Но ведь прорвались! А!? Или я не молодец!
- Угу. – Согласился не столь оптимистично настроенный часовщик.
- Похоже с нами играет Патрик. – задумчиво отметил Витольд чуть позже. – Такие подлянки в его стиле.
- Кто такой?
- Фанатик, мракобес, и форменная скотина! – скривился бельгиец: - А еще по совместительству епископ английской церкви, ревностный, мать его, католик.
- Епископ? – только это слово прочно осело в памяти Юры.
- А что тебя удивляет? На Туманном Альбионе этого добра хватает.
***
Будучи погруженным в вертолет вместе с несколько вялым от потери крови Витольдом, Юра немного успокоился. Встретившие их в крохотной деревушке люди выглядели европейцами, держались сухо, общались между собой и с Витольдом на неизвестном Юре языке. Быстро организовали взлет «стрекозы» и растаяли вместе с селением за бортом вертолета где-то внизу среди обжитых джунглей, опасных дорог и пресловутых «бандитос».
От обилия заморских впечатлений, Юра впал в некое состояние общего примирения с окружающим миром, и не тешил свое сознание ничем иным кроме любопытства и вовремя проснувшегося азарта.
- Вам лучше, Витольд? – спросил часовщик своего лихого проводника.
- Вполне! – отозвался бельгиец. – На сколько это возможно. Олимпийских рекордов мне сейчас, конечно, не ставить, но на поболтать - потяну. Тем более, что лететь нам еще долгонько и с парой дозаправок. Компрендос?
- Оф кос! – усмехнулся часовщик. – Но может быть, если Вам, действительно лучше, Вы не станете меня больше усыплять и расскажете, к чему вся суматоха?
- Разве я не имел чести сообщить причину Вашего путешествия? – искренне изумился Витольд. – Кажется, я уже не раз упоминал в разговоре ЧАСЫ.
- Часы? – переспросил Юра.
- Нет же! – рассмеялся Витольд. – Не часы, а ЧАСЫ!
***
- В тысяча шестьсот первом году, в Женеве, была образована европейская гильдия часовщиков…
Так, проснувшись с первой «колумбийской» зорькой, начал свой краткий исторический экскурс бельгиец Витольд:
- Не смейтесь, Юра. Гильдия часовщиков, равно как и воспетая в литературе гильдия вольных каменщиков, действительно существовала и существует поныне. Она была вполне естественным образом создана в благодатной Швейцарии, когда в поисках спасенья от костров и клинков католиков туда стекались мастера-протестанты со всех концов благословенной Европы. Германцы, испанцы, французы во множестве искали убежища, а будучи мастерами искусного ремесла умели и подать себя, и тряхнуть мошной в нужное время. Однако, как известно, стоматологом быть выгодней чем хирургом, поскольку сердце у человека одно, а зубов – априори тридцать два. Переизбыток часовых дел мастеров привел к превышению предложения над спросом, и породил безработицу. Однако, как сейчас Вы можете оценить, создание гильдии привело к столь бурному профессиональному и экономическому росту часового производства, что и поныне Швейцария носит корону величия часового мастерства. Впрочем, я забегаю несколько вперед.
- Простите, Витольд, – хмыкнул Юра. – Но эти факты всем известны, а…
- Не всем, к сожалению, - заметил бельгиец и продолжил: - Тем более, абсолютно неизвестна история находки ЧАСОВ. И здесь ведущую роль сыграл самый таинственный и неоднозначный авантюрист старого света Эрнан Кортес. Тот самый, что совершил пешую прогулку через континент с группой туристов-конквистадоров. Вы хорошо знаете историю странствий и великих достижений этого человека? Нет? О! Тогда позвольте поведать Вам краткую биографию этого поистине величайшего из воинов и искателей славы.
Витольд оказался великолепным рассказчиком, тем более, что история знаменитого испанца явно нравилась ему самому. У грозного бельгийца восторженно блестели глаза и почти три часа он, смакуя факты и приводя ошеломляющие подробности, живописал Юре похождения жестокого испанца и закат цивилизации ацтеков.
- Если тебе хорошо, пей мескаль! - закончил он свой рассказ поговоркой, - А если плохо, пей мескаль… Так говорят в Мексике, на территорию которой мы только что имели честь нелегально проникнуть. Предлагаю по этому поводу выпить.
- Ох! – поморщился Юра. – Это становится недоброй традицией. Я второй раз в жизни поднимаюсь в воздух, снова незаконно, и снова пью.
- Возражения не принимаются. Предлагаю тост! За идальго Кортеса уроженца Медельино – покорителя Мексики!
Добытая Витольдом из внутреннего кармана мятая жестяная фляжка с «tequila» пошла на ура, и вскоре поступило предложение окончательно перейти на «ты».
- Так что же, - Уточнил потеплевший Юра - это Кортес помимо всех своих подвигов и нашёл ЧАСЫ?
- Именно! – отозвался бельгиец. – Когда после блистательной битвы с тласкаланцами, где, как я рассказывал горстка испанских фехтовальщиков, оставшись без лошадей и пороха, в пешем строю одним лишь воинским умением и, прости за пафос, несокрушимостью духа обратила в бегство армию многократно превосходящую их численностью, один из местных вождей окончательно счел испанцев посланцами небес и открыл Кортесу…
- ЧАСЫ. – Подытожил Юра. – Витольд, ты отлично рассказываешь, но я до сих пор не понимаю, что это такое, и зачем нужен я. А главное, кому я нужен и кто на нас охотится? Кто эти «наши» и «не наши»? И зачем…
- Даже завидно! – усмехнулся бельгиец - Умерь свое любопытство. Ты все увидишь своими глазами, Юрка. Так будет эффектней. Не надо торопиться. За этим мы и прибыли на сей великолепный континент, хотя и окольными тропами.
***
Последний отрезок их утомительного пути не изобиловал сюрпризами. Вертолет сел на едва размеченную площадку в пустынной безлюдной местности и был немедленно окружен стайкой автомобилей (преимущественно черного цвета).
- Свои, – кивнул бельгиец и первым выпрыгнул на песок. – Посиди пока тут. Может, просто дозаправимся.
Однако, вскоре уютный вертолет пришлось оставить. Издалека Юра видел, как Витольд гневно жестикулируя, что-то рассказывает огромному пиджачному громиле, вылезшему из ближайшего джипа. Затем машет рукой, приглашая часовщика к себе.
Неловко выпрыгнув из кабины, Юра вдруг осознал, что он действительно в Мексике. У него никогда не было друзей, способных на такой дорогостоящий розыгрыш, не было даже мечтаний выбраться куда либо дальше своей мастерской, поскольку не было лишних денег. Но под ногами хрустел сероватый песок, а над головой в совершенно чужом небе ярко палило абсолютно заморское солнце. И под влиянием сиюминутного восторга и, конечно, выпитого мескаля, Юра широко перекрестился, чего за ним раньше никогда не водилось, и как никогда искренне молвил:
- Спасибо тебе Господи!
Спотыкаясь и увязая в песке, окрыленный часовщик поспешил к машинам. «Стрекоза» за его спиной плавно поднялась в воздух и ушла за красноватые скалы.
***
Комфортно расположившись на заднем сиденье огромного изнутри автомобиля рядом с бельгийцем, Юра потребовал дополнительных пояснений. В первую очередь, помимо ЧАСОВ, его интересовало: от чего именно они скрываются, и кому обязаны столь сложным маршрутом.
Ловко разобрав на откидном столике свой «стечкин», Витольд чистил его и попутно разъяснял Юре расстановку сил:
Со смертью Кортеса, – начал он: – ЧАСЫ едва не были утрачены. Но, по счастью, в Севильи, даже страдая жуткой по тем временам болезнью, гордый испанец успел составить завещание, а – главное, написать несколько интересных писем. И в них он повествовал доверенным людям о своей находке, и поделился своим ужасом…
- Ужасом?! – переспросил Юра.
- Конечно! – кивнул Витольд, который уже собрал пистолет, прятал его в кобуру подмышкой. – Кортес убил жреца - хранителя, и почти полтора века ЧАСЫ оставались без присмотра, но… Я уже говорил о гильдии часовщиков?
- Мельком.
- Так вот! Кортес отправил два письма с историей о ЧАСАХ. Одно из них, направленное Карлу V, было королем же не понято и «сброшено» им придворным ювелирам и с тех пор в последствии, много лет передавалось от мастера к ученикам, пока не оказалось в руках главы гильдии часовщиков. Второе письмо попало непосредственно к Александру Фарнезе, Римскому папе более известному, как Павел III, который посчитал сообщение неудачной шуткой покойного. Однако, гораздо позже, этот документ вновь всплыл и неожиданно всплыл неприятно!
Из витиеватого рассказа Витольда, богатого на исторические отступленья и подробности личной жизни важных персон, Юра сумел извлечь небогатый информационный комок:
Первое письмо Кортеса достигло «нужных» людей, которые немедленно кинулись в уже обжитую Мексику и принялись «хранить» ЧАСЫ, регулярно приводя их в порядок. Второе письмо конквистадора угодило в руки «фаталистов». Здесь Юра не очень понял, и Витольд пустился в пояснения:
- У Патрика, который сейчас возглавляет общество судного дня, или, как мы его называем – «Орден Фаталистов», находится второе письмо Кортеса. Однако, чтобы было понятно к чему стремятся эти люди, позволю себе еще одну историческую справку. Не устал еще?
- Нисколько, - возмутился часовщик. – Валяй историческую справку.
И бельгиец принялся валять:
- Как известно, помимо покойных ныне ацтеков, на территории современной Мексики проживал также не менее усопший народ майя, у которого со «временем» были особые счеты. В частности, у майя было две основные календарные системы. «Гражданская», соответствующий временам года то есть согласованная с солнечным циклом, для разных земледельческих изысков в виде определения сроков посадки и окучивания батата, и – «ритуальная», так называемый «цолькин».
- О! Да, да! – обрадовался Юра, услышав знакомое слово. – Я еще в детстве интересовался этой штукой. По «цолькину» жрецы определяли когда проводить обряды и всякие зверские жертвоприношения. Майяведы утверждают, что в соответствии с этим календарем, двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года произойдет нечто потрясающе невероятное – буквально закончится время. Для самих Майя эта дата представлялась окончанием Великого Цикла продолжительностью в пять тысяч сто двадцать пять лет. Многие предполагают, что состоится конец света, глобальная катастрофа, или, по крайней мере, возвращение богов. Завершающийся цикл был начат в три тысячи сто тринадцатом году до нашей эры, тогда же образовалась цивилизация людей в нашем понимании. Одним словом, что-то будет. Хотя, я, пожалуй, придерживаюсь теории, согласно которой не случится ровным счетом ничего. То, что имели в виду эти продвинутые ребята, скорее всего, является не Армагеддоном, в нашем понимании, а неким концом эпохи, по пришествии которого начнется новый цикл.
Витольд с уважением посмотрел на Юру, кашлянул и согласился:
- Примерно так и обстоят дела. Не считая некоторых деталей. В частности, «Орден Фаталистов» пребывает в блаженной уверенности, что в две тысячи двенадцатом году апокалипсис все же состоится, причем именно в самом что ни на есть примитивно-религиозном виде. «Земля налетит на небесную ось», нас ждет страшный суд, чистилище, мертвые восстанут, праведники спасутся, и так далее – буквально апофеоз христианской мифологии. Извини, впрочем, я не силен в теологии.
- Ну и пусть себе ждут, – усмехнулся Юра. – Разные фанатики уже много напредрекали концов света, и пока чего-то ни один не сбылся.
- Это так, – согласился бельгиец. – Однако, на сей раз у «Фаталистов» имеется вполне материальная причина быть уверенными в своих ожиданиях. И это серьезно. Все, что, так или иначе, связано с ЧАСАМИ – серьезно, но роковая дата цолькина – особенно. И кстати, календарь ацтеков – похож на календарь майя, только названия месяцев другие…
- Так чем гильдия насолила этим самым «фаталистам»?
- В сущности, ничем. Долгое время часовщики и монахи хранили ЧАСЫ к общему удовольствию. Первые из чувства профессионального долга и в большей степени жадного любопытства. Вторые, как материальное подтверждение тщетности всего сущего и близости давно предрекаемого конца. Однако, чем ближе становилась роковая дата, тем острее накалялись наши отношения. В середине двадцатого века стало совершенно ясно, что пути гильдии и «Фаталистов» окончательно разошлись. Часовщики публично изъявили наивное желание предотвратить катастрофу. И тогда их стали убивать. Одного за другим. Красиво. Быстро и свирепо.
Юра сглотнул подступивший к горлу комок, но с вопросами больше не лез, тем более, что уставший от речей и все-таки раненый Витольд вновь благополучно задремал.
***
- Я в часовом ремесле, буквально никто, – радостно сообщил Витольд поутру, - При гильдии я, скорее, наемник с полномочиями. Быстрый удар, своевременный выстрел, связи, навыки общения, и прочие личные качества.
- Ага, и мастерские похищения…
Блондинистый бельгиец радостно скалился. Они с Юрой сидели в придорожной забегаловке и болтали о пустяках, в то время, как «пиджачные» громилы отказались покинуть автомобили и покорно ждали на трассе. Наблюдая эту картину, хозяин закусочной вел себя вежливо, но ничуть не заискивающе. Три безумно дорогие машины, ожидающие двоих пассажиров, лишь побудили его принести мясной тако несколько более качественный, чем подавался обычным клиентам.
- ЧАСЫ. – Напомнил Юра.
- Да! – согласился Витольд. – За контроль над артефактом ведется невидимая, но вполне настоящая война. Эта история, друг мой, изобилует предательством, подкупом и мерзостью столь обильно, что рассказывать её нет никакого желания.
- Но что же требуется от меня? – в который раз задал Юра давно мучивший его вопрос.
Здесь Витольд несколько смутился и принялся комкать салфетку, вылепливая из неё нечто, напоминающее противопехотную мину.
- Не уверен, что сумею тебе это объяснить… - наконец произнес он. – Старые мастера говорили, что Часовщик должен понять дело сам. Любым, часам нужно внимание, поскольку их материальная часть не вечна… Кроме того, заведомо известно, что остановка ЧАСОВ более чем нежелательна. Гильдия считает, что ЧАСЫ синхронизированы по «цолькину», и, как ты правильно сказал вчера, с их остановкой в две тысяча двенадцатом году «закончится время». И не фигурально.
- Спасибо!– усмехнулся Юра. – Шикарно объяснил. Черномырдин-экскурсовод.
- Поднимайся, и поехали, умник! – хохотнул Витольд. – Еще до заката ты получишь почти все ответы на почти все вопросы.
***
К «пирамиде» подъехали ближе к вечеру. Навстречу кортежу вышел помятого вида абориген и молча кивнул бельгийцу.
- Это Мигель, – заявил Витольд. – Говорит, что путь свободен, охрану его ребята сняли, Ну! Бамос кон диос, то бишь: с господцем… Пошли.
- Он тоже «бандитос»? – поинтересовался Юра.
- Приходится, – буркнул «Пуаро». – Своих бойцов у гильдии больше нет, почти. Монахи в резне оказались расторопней, так что, воевать приходится в основном чековой книжкой. Идем, Юра, у нас не так много времени.
Вокруг куда не кинешь взгляд расстилались заросшие густым кустарником прерии. Складывалось ощущение, что лес еще не вступил во владычество долиной, но уже, подобно испанскому королю, послал в бой передовые отряды.
- Замечательно! – Вздохнул Юра. – Пахнет как… И тепло. А где пирамида?
- Как всегда, внизу! – рассмеялся Витольд. – Представь себе зарытые в землю песочные часы. Здесь все перевернуто, Юра! Мерзавцы становятся праведниками, а святоши негодяями. Здесь упокоен Дух Кортеса.
Остановились они у каменной плиты изрядно заросшей травой и тонкими вьющимися стеблями с узкими листиками.
- Парадный вход! – заявил Витольд. – Черт, никак не могу запомнить с какой стороны люк… А! Вот он. И похоже…
Бельгиец внимательно огляделся и неуверенно покачал головой:
- Допустим, показалось. Пошли.
Молчаливый водитель, который все это время, оказывается!, нес за плечами ручной пулемет, помог поднять люк и остался снаружи. Осторожно спрыгнув внутрь, Юра оказался в очень темном зале с низким потолком. Откуда-то снизу и весьма далеко пробивался из пола столб желтого света, упираясь в каменный потолок. Часовщик уже хотел было пойти к этому свету, но Витольд крепко ухватил его за локоть:
- Ты что! Там же пропасть. – Затем он нервно хохотнул. – Я же говорил, Юра! Это пирамида. Почти полая пирамида, перевернутая вверх ногами. Мы сейчас находимся у её «основания», а «вершина» там, внизу. Поэтому мы сейчас пойдем осторожно, по стеночке, по часовой стрелке, и так по спирали спустимся. А свет: это наши бывшие «коллеги» зажгли фонари. Обычно «фаталисты» держат у ЧАСОВ гарнизон, но сегодня мы от их присутствия стараниями Мигеля избавлены.
- Обалдеть можно! – выдохнул Юра.
- Не надо. – Запретил Витольд. – Возьми фонарь и иди за мной. Рекомендую придерживаться левой рукой за стену, карниз узкий, оступишься – костей не соберешь.
- Как же это было построено? Это же такая пустота прямо под долиной!
- Ну, - ответил Витольд. – Похоже на кимберлитовую трубку. Считай что конусообразный карьер просто накрыли крышкой. Кто и зачем – отдельный разговор. Ацтеки же использовали это место как одно из самых почитаемых и притом тайных святилищ. Там внизу установлено целых восемь жертвенный алтарей. По легенде, когда негодяй Кортес впервые спустился к ЧАСАМ, эта пирамида была на четверть завалена человеческими черепами. Враки, конечно, но полагаю недалекие от истины. С жертвоприношениями местные аборигены и впрямь усердствовали чрезмерно.
Бельгиец наклонился и поднял тонкий окурок. Понюхал, размял в пальцах.
- Дилетанты… – злобно процедил он сквозь зубы и, как ни в чем не бывало, продолжил исторический экскурс:
- Ацтекам казалось, что такому «божеству», как ЧАСЫ вполне придется по нраву то, чем они кормили остальных своих кровожадных богов. Однако, у их жрецов, особенно у Жрецов леопарда, был дар сродни твоему.
Некоторое время Юра пытался осмыслить последнюю фразу.
- Какой дар? – наконец спросил он.
- Стоп. Привал! – приказал Витольд и погасил фонарь.
- А далеко еще?
- По прямой до дна метров сто, но во избежание членовредительства, мы, разумеется, пойдем в обход. Фонарь погаси. – Саркастически хмыкнув, бельгиец на ощупь вложил Юре в руку крохотные дамские часики без браслета.– Скажи-ка мне, маэстро, что приключилось с этими несчастными?
- Да ерунда, – по привычке произнес Юра, потискав изделие в ладони и приложив его к уху. – Идут ровно, почистить разве что, часы то недорогие. Нет, не то… Какие то нездоровые часы. Э-э-э… А! Минутной стрелки нет! Сломалась… сняли. И кому понадобилось?
- Юра, - вкрадчиво поинтересовался бельгиец, - надеюсь, ты осознаешь, что определил отсутствие минутной стрелки у часов с целым стеклом и в полной темноте.
- И что? – пожал плечами Юра. - Ой, да с моей практикой… Да любой часовщик это может, уж поверьте, тут дело в опыте. Когда перещупаешь тысячи две часов и не такое…
- До тебя это мало кому удавалось. – Хмуро заметил Витольд. – Включай фонарь, гений, пошли. Ты думаешь, почему твоя задрипанная мастерская обставлена кожаными креслами? И почему тебя оттуда вообще не выперли? Помещение под модный бутик – самое то!
- У меня всегда есть клиенты! – обиделся Юра. – И я вполне могу оплатить свои счета.
- В том то и дело! Как бы тебе объяснить? - нахмурился Витольд. – Знаешь такой старый анекдот: однажды флорентийскому Герцогу нужно было огранить большой алмаз. Он обращался ко многим именитым мастерам, но все они отказывались от такой ответственной работы. Тогда Герцог пошел к старому огранщику-еврею. Тот поглядел на алмаз и позвал своего ученика. «Моня», - велел старик – «Сделай-ка этот камушек». И когда Герцог выразил свое удивление, старый мастер сказал: «Вы знаете, сколько стоит этот камушек, я знаю, сколько он стоит, все знают, а Моня не знает, и он, таки сделает». Извини меня, Юра, но ты в некотором смысле тот самый «Моня».
- Смешно. Но в каком смысле это относится к моей мастерской?
- В прямом, дружище! В последние годы тебе приносили на разбор множество по-настоящему сложных и, что немаловажно, дорогих «задач». Ты нагло щелкал их, как орешки! Изготавливал такие детали и конструировал такие узлы, что европейские мастера плакали от зависти. А платили тебе за эту работу сущие гроши.
- Не скажи… - возмутился мастер. – Я новый монитор недавно купил на девятнадцать дюймов, жидкокристаллический.
Бельгиец мученически закатил глаза, оставив беседу о соответствии работы и вознаграждения до лучших времен.
- Но ты так и не сказал! – уперся Юра. – Зачем я нужен ЧАСАМ?
Витольд пожал плечами:
- Я, действительно, не знаю, что ты должен делать. Просто постарайся ИХ понять. Пришли. Дьявол!
На довольно широкой площадке, у самой вершины перевернутой пирамиды действительно чернели восемь громадных не-то саркофагов, не-то жертвенников. Потемневшие от времени и, возможно, крови - камни окружали пятиугольный провал в полу, к которому бельгиец довольно жестко подтолкнул Юру, приказав вполголоса:
- Засада… Быстро лезь вниз! Открой люк и спускайся… Я прикрою…
Часовщик, проникнувшись моментом, словно заяц метнулся к провалу и, не раздумывая, сиганул вниз. Он вполне ощутимо приземлился на каменный пол, и немедленно нащупал медное кольцо в плите. Рванул люк на себя, извернулся и нащупал ногами подвесную лестницу. Уже закрывая над собой каменную дверцу этого импровизированного подвала, Юра увидел, как над его головой крутится медленно падающая граната.
«Вот это да!» - прогремело у Юры в мозгу. И он полез вниз, по бесконечно длинной лестнице, которую нельзя было назвать веревочной лишь потому, что она оказалась сделанной из тонких титановых цепей и не менее легких перекладин.
Он побаивался высоты, поэтому лез вниз тщательно зажмурившись, тем более, что лестница немилостиво раскачивалась, прогибалась и всячески норовила сбросить с себя неловкого часовщика. Юра ощутил себя Мюнхгаузеном спускающимся с луны, и это воспоминание ему помогло, поскольку всякий видевший Олега Янковского в роли знаменитого Барона точно знал, как именно положено лазать по веревочным лестницам. У Юры не было сапог с массивными каблуками, но он все же внес некоторые коррективы в свою «технику», и продолжил спуск куда уверенней. По мере того, как часовщик спускался вниз, становилось светлей. Наконец, его ноги коснулись пола. Юра огляделся. Не менее шести мощных дуговых ламп ярко освещали нечто громадное и нелепое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся ЧАСАМИ.
***
На «дне» пирамиды, действительно была устроена самая настоящая засада.
В помощь Патрику – «фаталисту» оказалось отряжено ровно шесть хорошо вооруженных бойцов неопределенной национальности и армейской принадлежности - наемники, до последнего мига успешно прятавшиеся в «складках местности».
- Клянусь скьявоной дьявола Кортеса! Ты слышишь, Патрик? Лишь твоя кровь остудит мою ярость! – задорно прокричал Витольд, услышав, как за Юрой опустилась каменная крышка люка.
И он весело рассмеялся, когда рванула граната, брошенная в древний колодец, чтобы убить часовщика. Отхохотав положенные несколько секунд, блондинистый бес, надежно укрывшись за жертвенником, крикнул:
– Я знал, что явишься именно ты, Патрик! Станцуем, колдун? Станцуем?
Прислонившись спиной к холодному, почерневшему от древней крови камню, Витольд оценивал поле назревавшей схватки. Опытный глаз «Пуаро» примечал ложбинки в камнях, вывернутые из стен плиты, провалы, остатки клыкастых статуй и упавшие с потолка гранитные валуны. Есть где предаться маневру.
- Я не тороплюсь, – мерно отозвался монах. – Сегодня последний часовщик будет убит. Рано или поздно он вылезет, и ничто, даже гибель нашего ордена не сможет воспрепятствовать предначертанному. ЧАСЫ призовут погрязшее во грехе племя на страшный суд.
- Ага, – кивнул Витольд. – И ты там рассчитываешь присутствовать в качестве прокурора с вилами.
- Твой сарказм напрасен, – по-прежнему спокойно говорил Патрик. – Человечество рано или поздно истребит самое себя, и я хочу лишь облегчить эту агонию. Проще начать с чистого листа, чем править скривленую ветвь. Если… вернее, когда умрет последний часовщик, никто не сможет вновь завести ЧАСЫ, мы вступим в новую реальность. Рано или поздно сердце этого мира откажет. Почему ты не хочешь стать свидетелем сего действа. Разве можно представить себе более достойный конец существования.
- Если честно! – отозвался Витольд. – Я собирался умереть в собственной постельке, окруженный скорбящим семейством и многочисленными родственниками по материнской линии, желательно - в момент прочтенья моего завещания, в котором я, разумеется, всё оставлю горничной Виалетте. Жаль только, я до сих пор не обзавелся горничной. У тебя есть горничная, Патрик? Или слухи о твоих полигамных склонностях не лишен основания.
- Ты лучший из гильдии, Витольд! Но гильдии давно уже нет. Мы убили всех! Ты достойный противник, но ты последний, и последние годы ты дергаешься из последних сил. Сегодняшний твой поступок продиктован не иначе чем отчаяньем! - язвительно проговорил Патрик. – И разве чудеса этого мира не пресытили тебя… Я готов предложить тебе ближайшее место к трону того, кто грядет. После того, как часы остановятся…
- Ты так и не понял, монах? – удивился Витольд. – Время должно принадлежать живым. Оно не может существовать само по себе. Не трудись больше вещать, мне глубоко и метко плевать на твои теологические выкладки! ЧАСЫ – это просто бомба с таймером. Боженька не придет.
- В тебе просто нет веры, Витольд.
- Зато я в значительной мере обладаю здравым смыслом. ЧАСЫ это испытание, которое раз в пять тысяч лет Мы должны пройти.
- Гильдии больше нет! – закричал Патрик, вздымая к черным граням пирамиды сухонькие кулачки.
- Но я еще жив, – констатировал Витольд. – И письмо Эрнана Кортеса при мне.
- Убейте этого идиота, – вяло отозвался его святейшество, погружаясь в молитву.
Безликие стрелки опасливо и осторожно двинулись с места. Свод верхней камеры ЧАСОВ последовательно огласился мерным топотом, рокотом автоматических винтовок, кротким лаем одиночных выстрелов и криками!
- Люблю свою работу! – рявкнул Витольд, с головой погружаясь в привычное ему вязкое месиво свинцовой смерти.
***
«Циферблат» ЧАСОВ представлял собой горизонтально расположенный плоский круглый диск диаметром не менее пятнадцати метров, состоящий из тринадцати последовательно вставленных друг в друга обручей с нанесенными на них символами, смысл которых был Юре непонятен. В центре диска стоял офисный стул с железными ножками, валялись консервные банки. Сквозь все тринадцать обручей «циферблата» тянулась прямая линия в виде глубокой прорези, указывающей на то, что двенадцать из них дошли до конечной точки своего вращения и двигаться дальше не собираются. Последняя риска внутреннего тринадцатого круга находилась всего в десятке сантиметров от общей линии; вокруг нее был намалеван белой краской овал, внутри которого красовалась корявая надпись «21.12.12». Судя по всему, «Фаталисты» не особо благоговели перед древним устройством. Вокруг диска валялись в беспорядке бухты проводов, старинные отключенные мониторы и, сваленные по углам громоздкие покрытые пылью приборы совершенно непонятного назначения. По всему было видно, что не так давно, каких то лет двадцать назад, здесь вовсю кипела научная жизнь, однако нынешние хранители ЧАСОВ за новыми знаниями особенно не гоняются.
- Так вот ты какой, каменный цветок! – воскликнул Юра и недобро хмыкнул. – Не жаль быть похищенным, чтобы увидеть такое чудо! Однако, где же «пружина»…
Тут он заметил узкий ход, ведущий вниз под «циферблат». Там обнаружилась хорошо освещенная цилиндрическая шахта, внутри которой колоссальным столбом уходил вниз удивительный механизм.
Чистенькие ловкие и совершенно здоровые ЧАСЫ, как сразу отметил для себя Юра. Однако, чем дольше он разглядывал механизм тем больше дивился его совершенству. Он обнаружил три абсолютно автономных блока, каждый из которых мог «жить», даже если остальные два выйдут из строя. «Прекрасное решение!» - восхитился про себя Юра – «Идеальная система для ремонта…». Разглядывая свою находку со все возрастающим любопытством и даже жадностью, Юра совершенно забыл где и зачем он находится. Впрочем, о «зачем» он по-прежнему имел самые смутные представления. Каждый узел, каждое техническое решение ЧАСОВ приводили его в радостное волнение, и он едва не поскуливал от удовольствия, и так и этак рассматривая громадную диковину… Никогда прежде не удавалось ему познакомится с такой совершенной вещью.
Однако, он так и не сумел определить: чем именно виртуозный механизм ЧАСОВ приводится в действие. Постепенно, часовщик ухватился за одному ему ведомый алгоритм, размотал причинно-следственную связь узлов этого громадного механического сердца. Потянул за кончик логической цепочки и в благоговении застыл будто окаменевший. Туман в голове часовщика мгновенно раздался по сторонам, окатив Юру откровением достойным богов, (и хорошо знакомым героинщикам).
Как турбины гидроэлектростанций вращаются силой проходящих через них вод, так и ЧАСЫ приводились в действие самим потоком времени, не столько отмеряя его, сколь усмиряя и приводя бурное течение в строгое русло, но при этом, само время было причиной ИХ хода. ЧАСЫ сдерживали стихию времени, выпуская по ручейку, по капле, не позволяя ей обрушиться на вселенную всей неизмеримой массой. Колоссальные шестерни медленно текли сквозь пространство шахты, сотканные, казалось, из самой ткани пульсирующей бытия. Колеса, шары, бесконечные зубчатые ленты, переплетенные маятники и пружины невообразимых пределов сжатия и свободы, уходящие в бесконечную глубину подземной шахты – словно плотина сдерживали время. Эта плотина готова была рухнуть, и тогда время сорвется с цепи, хлынет в реальность, неудержимой волной и закружит мир в таком безумном хаосе… Юра пожалел, что не курит.
На мгновение он всей полнотой ушедшей в пятки души ощутил такой ужас, который лишь однажды довелось испытать самому Эрнану Кортесу осознавшему свою ошибку, перед самой смертью. Часовщик почувствовал, как сквозь позвоночник стальной спицей в его ошарашенный мозг прорывается чужое отчаянное сознание, сильное, свирепое и готовое на всё. Радость и надежда наполняли мысли, сознание раздвоилось и принадлежало теперь уже не только Юре – молодому мастеру из далекой славянской страны, но и старому опытному испанскому воину. Перед глазами встал образ печального тощего индейца в леопардовой шкуре, убитого ударом стали в горло.
- Что ты наделал, Кортес! – прошептал Юра, опираясь на стену, чтобы не рухнуть в шахту. – Что ты наделал!
Приглушенный клич «Сантьяго!» разнесся по жилам ЧАСОВ.
***
- Сантьяго! – закричал Витольд, маневрируя среди обрушившихся статуй и едва отстреливаясь от наседающих наемников.
Древний боевой клич вздыбил память истерзанного войной кусочка вселенной. «Сантьяго!» - под этим кличем пал великий Теночитлан. Время вздрогнуло, подставляя плечо своему фавориту. «Сантьяго!» - с этим ревом злые, жадные до золота и жизни испанцы бросались на неисчислимые армии индейцев, упоенные безумной отвагой и уверенные в превосходстве своего оружия. Конквистадоры - величайшие герои порока, столь отважные, что всякая низость, сотворенная ими казалась лишь крохотной каплей в океане доблести и величья человеческого духа. Никогда раньше зло не было столь привлекательно. «Сантьяго!»
Взвесь из пуль, тарантеллы гнева, рока и отчаянной восторженной доблести наполнила преддверие ЧАСОВ.
- Сантьяго! – грозно и отчаянно кричал окруженный Витольд, призывая помощь, – Сантьяго!
Пирамида помнила, как сквозь тяжелую плиту, закрывавшую вход верхней камеры ЧАСОВ, в столбе света спускались безжалостные испанцы, крестом и мушкетом утверждавшие здесь право на свою истину тысячу лет назад. Их нагрудные панцири и шлемы сверкали, словно новое солнце. Плюмажи из перьев павлинов и африканских страусов дьявольскими нимбами обрамляли головы воинов. Грозные завоеватели с ревом и гиканьем бросались на замерших в ужасе жрецов, наглядно демонстрируя высочайшее в мире искусство фехтования и рукопашного боя, перед которым склонялись не только европейцы, но и заносчивые самураи далекого восточного острова. Битва «старого» и «нового» света кипела здесь – под сводами пирамиды ЧАСОВ, - столетиями, озаряемая факелами древности и фонарями двадцать первого века. Никто не спешил бельгийцу на помощь. В долине над пирамидой тоже шел бой.
***
Словно помешанный, Юра вихрем взлетел к «циферблату», хищно огляделся. «Сантьяго!» - бил его по нервам, дыхание сбилось, черты лица заострились, выступили скулы. Безошибочно кинувшись к куче старого технического барахла в круглой нише подземелья, часовщик принялся злобно расшвыривать мусор по сторонам, и вдруг взвыл от радости. Ломая ногти и рассыпая испанские проклятья, он вытащил на свет длинный тонкий меч – скьявону с массивным переплетением гарды. Глаза часовщика недобро сверкнули, рот расплылся в злобном оскале и обретший свободу идальго бросился к лестнице. ЧАСАМ предстал сам безудержный варвар Кортес, столь же великий, сколь и ужасный в своих деяниях, некогда покоривший эту землю. Кортес – посланник дьявола, равно как и воплощение вершины воинского духа и мастерства старого света.
- Стой! – небывалым усилием воли приказал Юра.
Тело, принадлежащее теперь сразу двум личностям, замерло в пяти шагах от круглой ниши и медленно повернулось к ней. Несколько бесконечно долгих секунд глаза часовщика изучали ровный круг, вырезанный в стене с едва заметным рельефом по краям и в центре. Знания часовщика и испанского авантюриста на какое то мгновение слились воедино. «Эврика»… - подумал Юра. – «Цолькин»…
- Карамба! – восторженно хохотнул Кортес и бросил заимствованное тело к выходу. Стремительно поднялся по лестнице, зажав меч в зубах, откинул люк и словно черт из табакерки выскочил, ворвался, влился в схватку. Юры на какое то время не стало.
Двинув подвернувшегося стрелка эфесом в зубы, отчего тот отлетел в сторону и ударился головой о жертвенник, идальго в два прыжка оказался подле замершего в ужасе Патрика.
- На помощь! – взвизгнул монах.
- Ваде ретро, Сатанас! – проревел напоследок Кортес и бережно покинул разум часовщика.
Скьявона с воем описала ровную дугу, лишь кончиком лезвия зацепив «жреца».
Патрик схватился руками за горло, кашлянул, забулькал, выпуская изо рта кровавые пузыри.
Юра отшатнулся от истекающего кровью монаха, растерянно посмотрел на свои руки, никогда ранее не державшие ничего опаснее отвертки и грохнулся в обморок. Причем очень вовремя.
Воспользовавшись замешательством «фаталистов», Витольд обрушился на них лавиной беспощадной контратаки и речитатив «стечкина» оказался особенно ярким проявлением его гнева. Бой был кончен в считанные секунды.
***
Часовщик пришел в сознание от чувствительной пощечины.
- Юра, очнись! – трепал его совершенно целый, но бледный, как призрак, Витольд. – У меня нет ни желания, ни сил тащить тебя наверх на своем горбу.
В ответ Юра процитировал что-то нецензурное на смеси русского мата и латинских поговорок.
- Ну и славно, – заключил бельгиец. – Где это ты отыскал скьявону Кортеса? Обычно она стояла в нише на подставке. Но, признаться, я думал, Патрик давно прибрал ее к рукам.
- В мусоре валялась, – сипло отозвался Юра, постепенно приходя в себя. – Он ушел?
- С перерубленным горлом далеко не уйдешь, – язвительно заметил Витольд. – Вон валяется. И остальные тоже. Юрка! Я уж думал пора заворачиваться в простыню и ползти на кладбище! Как ты вовремя появился! Ну, я тебе это припомню, будь уверен! Ах ты…
- Не Патрик. – помотал головой часовщик. - Кортес? Он ушел?
Бельгиец долго глядел Юре в глаза, затем пожал плечами:
- Время покажет. Поднимайся, я хочу на воздух.
- Пожалуй, я тоже. – Согласился новоявленный Кортес, вставая на ноги и брезгливо обходя стороной мертвого монаха. – А признайте, Витольд, что господин Патрик не джентльмен!
- Определенно! – хохотнул бельгиец, подбирая трофейную винтовку. – Господин Патрик не джентльмен!
- Не джентльмен... – повторил часовщик.
- У меня родился интересный тост, маэстро, но предлагаю обсудить его в более комфортной обстановке.
- Несомненно! – согласился Юра, жестом заправского рубаки укладывая меч на плечо.
Поднимались молча, экономили силы, бельгиец ругался в пол голоса, пересчитывая оставшиеся патроны.
***
У распахнутого люка героев ждал давешний водитель. Атлет сидел на траве рядом с дымящимся пулеметом, и неспешно курил, зажимая ладонью дырку в своем левом боку. Трупы пиджачных громил в затейливых позах валялись вперемешку с телами безликих воинов Патрика. Над долиной висел пороховой дым.
- Суэртэ кон носотрос. – Сказал Витольд, помогая водителю подняться.
- Ло сэ, – флегматично ответил тот и покачнулся.
- Юра! Он на ногах не стоит, подставь плечо, помоги! – засуетился бельгиец, и с горечью добавил. – Каких людей теряем…
Бой здесь состоялся нешуточный, но Юра, стараясь не потерять остатки рассудка, отрешенно перешагивал через тела, сосредоточившись на плавности переноски раненого. Вскоре они нашли уцелевший внедорожник. Стонущего водителя положили на заднее сиденье.
- А ведь мы ели выкарабкались, – признался Витольд, усаживаясь за руль. – Если бы не любовь Патрика к театральным эффектам… Заминировали бы они карниз – и всех делов. Но, по счастью, я его хорошо прощупал. Такой высоконравственный душегуб без публичной проповеди не может. Вот он и устроил спектакль.
- Я должен сказать прямо сейчас, – глухо отозвался часовщик, устраиваясь на переднем сиденье. – Я знаю, как завести ЧАСЫ. Вернее, предполагаю.
- Потом, потом, - отмахнулся Витольд. – Мы еще не ушли.
- Сейчас. – Угрюмо заметил часовщик. – ЧАСЫ, это слишком серьезно.
Бельгиец ударил по тормозам, и впервые на его благородной роже отразилось искреннее удивление.
- Помнишь, мы говорили о календаре майя? – процедил Юра. – Ты еще сказал, что он похож на календарь ацтеков, только месяцы по-другому называются. Самый известный календарь… Символ Мексики. Круг. Огромная каменная лепешка. «Солнечный камень».
- Он в Мехико, в музее антропологии, – пожал плечами Витольд. – Его только ленивый не исследовал, но, ты хочешь сказать…
- Это ключ. Вернее ключик. Скорее всего, копия с оригинала, но, я уверен – действующая.
- Но!
- Часы – это не время и не мистика. И тем более не тайна. Часы, даже если это ЧАСЫ всего лишь механизм. Как бы ни были они сложны, но основа эксплуатации обязана быть примитивна и доступна даже дикарям. Кстати, в понимании часовщика всякий владелец часов – дикарь. Владельцу часов не следует соваться в механизм, чтобы завести их: достаточно покрутить «пумпочку» рядом с циферблатом, или завести их ключиком. Тот, кто создал ЧАСЫ, оставил и ключ - большой, тяжелый, чтобы не потеряли. Знаешь, сколько весит «Камень солнца»? Двадцать четыре тонны. И готов спорить на заначку, что эта глыба аккурат впишется в круглую нишу возле циферблата. Я только не успел сообразить, что делать дальше.
Витольд молча погнал машину на запад.
- Это Кортес подсказал мне. У него было время поразмыслить. – Безразлично продолжал Юра. – Индейцы отлично навострились складывать пирамиды из больших камней. Вот и ключ им оставили побольше, да позаметней. Полагаю, твои друзья из гильдии тоже давно догадались, царствие им небесное. Но, не успели. Знаешь…
- Что?
- Я не жалею, что убил его.
- Не думай об этом – Отмахнулся Витольд скручивая крышку нашедшейся под сиденьем бутылки все той же «tequila». – Тебе надо расслабиться и прийти в себя, а лучше всего поспать. Да, именно поспать.
Юра послушно пригубил, не ощущая вкуса и крепости, перед глазами часовщика стояли сцены древних сражений, полчища диких воинов и блеск испанских шлемов. Сердце отбивало недобрую чечетку.
В серых глазах бельгийца плясали развеселые черти:
- Юр, достань у меня из пиджака сигареты, а то у меня лапы грязные. Такое дело грех не отметить парой хороших затяжек.
Часовщик вяло извлек из кармана бельгийца тонкий изящной работы серебряный портсигар со смутно знакомым вензелем на крышке и открыл его.
Мгновенно из узкой щели к лицу Юры поднялась тонкая струйка прозрачного едва заметного дыма.
- Ну, Витольд, ну на...? - успел сказать Юра и обмяк.
***
Привычное многоголосое тиканье часов старой полуподвальной мастерской навевало дрему, но Юра все же откинул плед и потянулся. Таких жутких и отчетливых снов ему никогда не доводилось видеть. Подумать только: Мексика, погони, пирамиды, смертоносные часы и меч Кортеса, точь-в-точь такой же, как стоит у прикроватной тумбочки. Еще был бельгиец полиглот с польскими корнями и сумасшедший монах… покойный.
- О-о-о! - простонал часовщик, придерживая голову руками. – Где же это я вчера так набрался?
- Юр, проснулся? Ничего, что я твоим интернетом попользовался? – донесся из мастерской знакомый голос.
- Ничего. У меня безлимитка, – ответил часовщик и вздрогнул: – Витольд!
Блондинистый бельгиец появился на пороге, веселый и встревоженный:
- Собирайся. Срочно вылетаем в Лир! – заявил он, засовывая пистолет в кобуру подмышкой, - «Фаталисты» в панике, они пытались атаковать башню Зиммера. Там наш тайник с остатками архива гильдии. Юрка, шевелись уже… Время не ждет! Позавтракаем в самолете, заодно обсудим, как мы будем похищать твои двадцать четыре тонны «солнечного камня» из Мексиканского национального музея. И захвати меч, мало ли как сложится…
- Но как мы с тобой…
- Мы больше не одни. Гильдия снова в деле. – Самодовольно усмехнулся бельгиец. – Я нашел тебя, Часовщик, и старые «идальго» готовы выйти из тени и показать зубы. Мы смыкаем полки и начинаем войну. Поторопись! Пора исправлять ошибки, Кортес.
- В свете последних наблюдений, – заметил Юра, зевая, – что бы мы ни делали, а прибудем как раз вовремя.
|
|
|
|
Время приёма: 14:31 14.10.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев