8016 Я сделан из мяса

    Где-то далеко, в своих уютных маленьких квартирках жители средней полосы рассаживались перед телевизорами для просмотра восьмичасовых новостей. В предвкушении захватывающего шоу, зрители запаслись «попкорном» и «пепси». Батареи парового отопления пока ещё тёплые, за окном зима и двадцать второе декабря…
    Где-то в Подмосковье оператор станков с ЧПУ Димка Хлудов вошёл в цех ставшего родным предприятия «Стальтех». Положив начало этой злосчастной смене, он пробрался сквозь завалы оборудования, оставшегося после могучего в советские времена НПО «Агрегат». 
    Работу начинать не хотелось. Участок с двумя "гээфами" образца 85-го года, как обычно, практически не был приведён в порядок предыдущим сменщиком, именующимся Чудо (в миру Женя из Самары). Бороться с ним без толку. 
    Ладно, чего уж там! Завтра пятница, зарплата за три месяца и три дня, водка, электричка, Москва, автобус до Возлезаднинска. Жена. Снова жена, потом опять… Ах, да! И сыну нужно подарок купить. Такой, чтоб э-эх! Большой, в общем.
     Алёшкой его назвали. Сына.
    Димка в необычайно приподнятом состоянии духа побродил по цеху, на ходу покурил, постоял-поболтал с хитрющим молдаванином Лёнькой, зашёл в «заточку» поздороваться с товарищем Славкой из Витебска. Поговорили ни о чём, посмеялись. Они любили болтать. Никто не понимал, почему они сдружились? Всё произошло как-то незаметно. Поначалу добивались расположения друг друга элементарной вежливостью, осторожным юмором и незначительной взаимовыручкой. Славка – человек открытый и слишком добрый, Диман – представитель обиженного жизнью класса, вечно рассматривающий окружающий мир исподлобья. Объединило их, по всей видимости, то, что оба к своим двадцати пяти годам идущей корявыми тропами жизни так и не научились быть личностями, которые рабочий коллектив впитывает в себя без лишних разговоров.
     Настроение лучше не куда. Димка, насвистывая незамысловатый мотив, вернулся на своё рабочее место, подготовил станок к работе. Руки действовали сами по себе, «на автомате». Они установили корректор на длину инструмента, закрепили первую деталь и нажали «пуск». Процесс пошёл, а горе оператор, вооружившись карандашом, обрывком старого бланка и калькулятором принялся за давно волновавшие воображение расчёты.
    «Значица так, - размышлял он, выводя на бумаге последовательности цифр, - октябрь – 14, ноябрь – 17, декабрь… ну, где-то так же. Получаем 47 штук. Минус аванс, пятьсот в неделю, итого 6. Сорок одна. Две не отдадут, чтобы вернулся, сделку за декабрь выплатят за следующий заезд, а это тыщ пять. Сколько остаётся? Тридцать четыре. М-м… Как не считай, больше не выйдет. Ну, может быть, плюс-минус штука. Ничё, в следующий раз поболе, наворочу! Чудо уедет, буду по шестнадцать часов пахать (по восемнадцать не разрешают, говорят невозможно). Фигня, прорвёмся! Тридцать пять в час, КТУ 1.3, за два станка двойная норма, но коэффициент 0.8. За шестнадцать часов сколько можно заработать? Штуку с лишним. Две недели. Остальные две по двенадцать, а это восемьсот в день. Месяц - двадцать шесть, остальные два… пусть по двадцатке. Нет, двадцать две, ладно…»
    Димка считал долго, отвлекаясь только для смены заготовки. На самом деле все его расчеты не давали реального результата, так как в них не учитывалось множество влияющих на зарплату факторов и форс-мажорных обстоятельств. Результаты были завышены практически на треть. Теоретически выходило, что процесс накопления денег на квартиру в родном Возлезаднинске по времени займёт где-то пять-шесть лет. Это в лучшем случае, и при условии стопроцентного сохранения заработанных средств.
    Димка загрустил, подумав, что даже столько не выдержит…
    
    Механизм больших часов, висящих над входом в подсобные помещения, сухо щёлкнул и перевёл стрелки в положение 00.00.
    - …тудыть твою в качель… ! …в душу за ногу … ! … какого Хусейна … ! – заорал во всё горло оператор станков с ЧПУ четвёртого разряда Хлудов Дмитрий. - ААААА!
    Далее последовал так называемый «Большой матерный загиб» Петра Великого из трёхсот пятидесяти нецензурных слов, который никто ещё не решился опубликовать.
    Отчаянные вопли летели ввысь, но не достигали высокого потолка цеха, потому как глушились безразличным к людским переживаниям грохотом работающих компрессоров.
    Диман прыгал вокруг металлического стола с партией загубленных деталей и изрыгал проклятия на головы всех нехороших людей, виноватых в его фатальной ошибке. Виновников было много. Досталось не только мелочи вроде технологов-бездельников, но и основоположникам теории обработки металлов резанием в лице товарищей: Тиме, Чернышева, Зворыкина и др. 
    Никто из вышеперечисленных не перевернулся; услыхал воззвания Дмитрия к богам производства один только токарь Ванёк, согнувшийся над своим станком неподалёку. Этот гомельский богатырь обладал весьма тонким чувством юмора и выразительной, пугающей новичков внешностью главного героя мультфильма «Суперсемейка».
    - Рашен! – сказал он.
    Причём, невозможно было понять, в каком контексте было произнесено это многострадальное аглицкое слово. То ли пошутил, то ли плюнул…
    Рашен, рашен! Какого тогда в Москву то ехать, если… Диман чуть было не высказался, будучи в запале, но вовремя осёкся. Поток словесных нечистот иссяк, но легче не стало, наоборот, даже затрясло.
    Это ж надо такому случиться! И как раз под конец трёхмесячного срока, когда остаётся только получить заработанные деньги и отправиться на две недели домой, к жене и сыну, которого еще ни разу не видел. Обидно, чёрт! До слёз обидно. Теперь ничего не вернёшь. А ведь нужно было всего ничего: лишь посмотреть на первую деталь. Димка не сделал этого. Хотел было, но махнул рукой, увлечённый составлением планов на ближайшее будущее. Он замечтался.
    Мечтать не вредно. Мечтать очень вредно.
    Диман достал из замусоленной пачки сигарету. Руки тряслись, и прикурить не получалось. В отчаянии он оставил эту затею.
    Вся партия в брак! 
    «Каждый корпус – сотня баксов, раздолбаи!» - любимая присказка начальника цеха. В партии пятьдесят штук – пять кусков зелёных…
    Не все, не все! Хлудов с замиранием сердца скосил взгляд на стальной короб с заготовками: семь просверлить не успел. Значит четыре триста. Сколько это в рублях? Много. Очень много! 
    Может быть не всё из сделанного в брак, а? Трясущиеся пальцы вцепились в ближайшую деталь, повернули её. Одно отверстие, второе, третье. Все чистенькие, блестящие, а вот на стенке восьмого тёмное пятно прорыва в зону торцевого.
    Димка уронил стальную болванку. Ему стало плохо. До того нехорошо, что захотелось завыть на висящую над головой тусклую лампу. 
    Свет её внезапно стал призрачным туманом, стены удлинились, превращая гигиенически запущенный цех в некое подобие длинного коридора с тяжёлыми угрюмыми сводами. Контуры предметов обрели необычайную чёткость и нитками потянулись вперёд. Все цвета кругом превратились в небрежные чёрные, серые, зелёные мазки, которые так же устремились к выходу. Следом полетел Димка, потерял равновесие и грохнулся на засыпанный стальной стружкой бетонный пол.
    Резкая боль в разрезанных ладонях несколько угомонила разбушевавшееся восприятие.
    Диман поднялся, извлёк из глубоких порезов бритвенно острые завитки и подумал: «Опять кровь хрен остановишь…» В последнее время из каждой царапины на теле начинала сочиться розоватая жидкость, упорно не желающая сворачиваться. От плохого питания, наверное.
    Ни вытереть, ни перевязать нечем, кругом одна грязь, смазка, эмульсия и вонь.
    Диман аккуратно, двумя пальцами, расстегнул фуфайку, прилипший к ней китель армейской «хэбэшки», забрался в тепло под подстёжкой от демисезонной куртки и прижал зябнущие руки к относительно чистой материи футболки. Мышцы живота произвольно сократились, почувствовав близкий холод.
    
    
    Ночной мороженый воздух – благодать. Когда лёгкие заполняются им, с особой чёткостью возникает чувство контраста с вязкой атмосферой замкнутого пространства. Появляется желание сплюнуть и затянуться вновь. Но не помогает. Тяжёлый запах производства въедается намертво. В одежду, в кожу, в бронхи. Он хуже табачного дыма.
    Выйдя за ворота цеха, Димка несколько раз глубоко вдохнул, закрыл глаза и завалился в сугроб. Им овладело необыкновенное безразличие. Совершенно спокойно он представил, как утром будет вопить мастер Матвеич. 
    Эта сцена возникла в воображении настолько реально, что заставила рассмеяться.
    Хлудов смеялся с закрытыми глазами, не разжимая губ. 
    Потом представилось неизбежное увольнение, «пинка под зад» вместо зарплаты и позорное возвращение на малую родину не солоно хлебавши. Смех прекратился. Димка притих, думая о том, как через некоторое время замерзнет, мысли переключатся на спасение бренного тела, и станет легче.
     
    - Здравствуйте, Дмитрий, - раздалось где-то неподалёку.
    Начинается! И кому там не спится?
    - Дмитрий Геннадьевич?
    Ну, это уже перебор! Только идиотских шуток сейчас не хватало.
    - Идите вы все! – сказал Диман, не открывая глаз, со стопроцентной уверенностью решив, что это издёвки трудовой интеллигенции. 
    В ответ никакой шутки «а ля интеллектуал во дворе» не последовало.
    - Простите, что вы сказали?
    
    Диман подскочил, как ужаленный. В голове забилась отчаянная мысль: кого это я послал? Он завертел головой, но ничего вокруг не увидел. Страх перед ответственностью за опрометчивое заявление сделал своё чёрное дело, затмив взгляд белой пеленой ужаса. 
    - Что с вами, Дмитрий Александрович? Простите, ради бога, если я вас напугал… Хотите чаю? Или, может быть чего покрепче? Не стесняйтесь. Сейчас вы немного успокоитесь, и я всё объясню. Поверьте, нет причин для беспокойства.
    Диман повертел головой, протёр глаза, прищурился и разглядел, наконец, говорившего. Им оказался похожий на доктора мужик… Не, не мужик, джентльмен, во как! Средних лет, аккуратная бородка, улыбка, как в рекламе зубной пасты. Что это на нём надето? Халат – не халат, накидка какая-то белоснежная и от того сливающаяся с окружающей обстановкой.
    - Чё это…
    - Присаживайтесь, и перейдём, собственно, к делу.
    Диман оглянулся, увидел такое же, как и «доктор» отвратительно белое кресло, смущаясь, осмотрел свой пропитанный технической грязью костюм, потер кровоточащие ладони о штаны и сесть не решился.
    - Не, я постою.
    - Ну что же, как пожелаете. Давайте перейдём к делу.
    «Щас продавать мне чё-то будет».
    Димка, от смущения не зная, куда деть руки, вытянул их по швам и принял стойку «вольно». Ладони сжал в кулаки, чтобы не накапать ненароком на стерильный пол. 
    «Доктор» уселся в кресло.
    - Я здесь, чтобы помочь вам, Дмитрий, - сказал он.
    Димка набрался смелости и заглянул в его глаза. В них он увидел голубой холод, самоуверенность и смех. Всё это в совокупности заставило поспешно отвести взгляд и с новой силой почувствовать непотребство своего внешнего вида.
    «Куда это я попал? Офис какой-то. Я ж возле цеха лежал!»
    - Меня зовут э… Называйте для удобства, скажем, Александром.
    - Ладно.
    «Удобный тип, блин».
    - Так вот, зовут меня Александр, и я из будущего.
    «Доктор» замолчал, прицельно рассматривая собеседника. 
    «Загипнотизирует ещё…»
    - Ну, - сказал Димка.
    -Что, ну?
    - Из будущего.
    - Вам не кажется это странным?
    «Чё этому козлу надо!?»
    - Кажется. Мне работать, норма у меня…
    - Понимаю, вы человек занятой. Процедура не займёт много времени.
    «Точно доктор! Гад, щас зубы заговорит, усыпит и на органы пустит! Вот гнида!»
    - Пойду я.
    - Не торопитесь, Дмитрий. Уверяю вас, когда вы вернётесь, то пропажи времени совершенно не заметите. 
    Александр, будто что-то вспомнив, встал. Облокотившись на кресло, он продолжил с чувством, с толком, с расстановкой:
    - Зовут меня Александр, я из будущего и хочу вам помочь. Ох… Это вас не удивляет, так что нам легче будет общаться, - «доктор» замялся и, показалось, что уверенность его несколько ослабла. - М-да… Вы, любезный, ввели меня в некое замешательство. А! К чёрту! Буду с вами честен. Наше общество в опасности.
    - Я то тут при чём!?
    Димка начинал заметно нервничать.
    - Вот! – обрадовался Александр. - Вы то и примете в моём эксперименте непосредственное участие. Понимаете, Дмитрий, я учёный…
    Димку прошиб холодный пот.
    - Мы находимся в состоянии войны с эээ… с некой формой, как бы это понятнее описать, с неким, я бы сказал, разумом. Только сравнительно недавно мы поняли, с чем имеем дело. Наш враг – это… это, если хотите, эмоции. Негативные эмоции и чувства. Очень сильные переживания, формирующиеся в некий конгломерат обладающих осознанием полей, образующих существо совершенное и умеющее только лишь ненавидеть. Ненавидеть людей… - Александр неожиданно замолчал и расстроено спросил. - Вам совсем не интересно?
    Димка молчал, уставившись в пол. От напряжения у него начала болеть голова.
    «Неинтересно… Барин забавляются. Ну-ну. Ему весело, а мне с семьёй жить негде. Счас, блин, я расскажу, как в Возлезаднинске выжить втроём на зарплату фрезеровщика четвертого разряда. Чё, если гастарбайтер, то издеваться можно, да? Чё, не человек чтоли? Козёл московский…»
    - Не, почему, прикольно… - пробухтел Дмитрий.
    Александр упал в кресло и шумно выдохнул. Массируя пальцами виски, он что-то бубнил себе под нос. «Нужно было брать специалиста по контактам с пришельцами», - донёсся до слуха обрывок фразы.
    «Доктор» подался вперёд, лукаво улыбнулся и спросил:
    - Дмитрий, хотите мешок баксов?
    «Так я и знал!!! Бери, потом отдашь. Ага, как же, отдашь. И органы, и тёщину квартиру. Да что ж вы нас за идиотов то держите!?»
    - Чего вам от меня надо? – чуть ли не простонал Диман.
    «Доктор» заметно смутился, снова встал и начал извиняться:
    - Простите. Ради бога, простите. Сам не понимаю, как это вышло. Собственно, вот что я имел в виду. Мы ведём войну. Не такую, конечно, которую вы привыкли видеть по телевизору. Другую. И средства ведения борьбы, и способы, и цели отличаются кардинально. Сила нашего противника не в техническом совершенстве, а, скорее в ментальном. Это виртуальное существо, черпающее энергию чистой боли и страдания в глубине веков. Оно начало зарождаться где-то в начале двадцать первого века на чудовищной энергии катастроф века двадцатого, сформировалось и начало проявляться в виде… Согласен, это не интересно. Причём здесь вы? Теория моего эксперимента строится на стратегии так называемой «хронодиверсии». Например, вам плохо. Так?
    - Ну, не то чтобы совсем. Так, плоховато.
    - Вот! Специально сконструированная мной система обнаруживает подобный негативный всплеск, а я посредством оказания посильной помощи, пытаюсь свести последствия пережитого к минимуму. То есть с вами случилось что-то плохое, а я тут как тут и спрашиваю вас, что изволите? Считайте, что я волшебник на голубом вертолёте. Ну как, понятно?
    Глаза джентльмена горели огнём надежды.
    «Да всё понятно. Чем сложнее объяснить, тем легче обмануть. Чё я не знаю, как зарплату начисляют? Заболтаешь, а потом впаришь какую-нибудь хрень. Или хуже. Эх… Что же ты… Мне ведь действительно плохо. Жена с дитём у тёщи, тёща на пенсии. Самим квартиру снимать нету денег, а в коммуналке, где раньше комнату арендовали, крысы на кухне, по ночам слизни ползают и алкаши соседи. Попробуй там с дитём. Дома денег нет, уехал на последние, и пособие по рождению ребёнка уже заканчивается. С работы попрут, а тут ты…»
    Озвучить свои мысли Димка не решился, лишь горько усмехнулся и сказал:
    - Чего вы мне сказки рассказываете? Мультик про Бармалейкина я смотрел, да и сам по себе не идиот. Как вы на прошлое будете воздействовать, будущее то изменится? Получается, себе на голову нагадите.
    - Нет! Нет! Нет! – замахал руками Александр. - Вы мыслите линейно! Поймите, Вселенная не только более необычайна, чем мы представляем, она более необычайна, чем мы можем себе представить! Не помню, кто сказал, но как хорошо сказано! Даже мы не знаем всех её тайн, а их бесконечное множество. По сути вопроса представьте следующее: огромное дерево, растущее чёрт те откуда и уходящее вершиной чёрт те куда. На стволе бесчисленное количество ветвей, в это же самое «чёрт те куда» уходящих хитроумным переплетением побегов. Мы существуем на их кончиках. Всего лишь на кончиках побегов, а вокруг неведомое, с которым мы всё же немыслимым образом взаимодействуем. То есть я, отправляясь в прошлое, перемещаюсь по стволу на соседнюю ветвь, которая практически идентична моей, только немного короче. Взаимодействуя с вами, я даю жизнь новому ростку, а старый, так сказать «купирую». Всё! В результате роста с некоторым смещением спектр излучений в неведомое меняется, и наш враг лишается одного из источников вдохновения.
    Волосы на голове «доктора» встали дыбом, он раскраснелся и стал похож на сумасшедшего.
    Димка, увлёкшись играми разума, парировал доводы оппонента:
    - Так отправьтесь подальше и убейте Гитлера. Или, ну я не знаю, этого… как его?
    - Что вы, последствия такого вмешательства рассчитать невозможно. Подобное действие вызовет к жизни столько реальностей, сколько мы будем не в состоянии проконтролировать. А ситуация в них будет, поверьте мне, намного, намного хуже. Я в данный момент весьма ограничен в средствах, но, если мне удастся заинтересовать министерство, то… Ах, как можно будет развернуться! Вы вообще-то мой первый клиент. Вас автоматика выбрала из множества подобных кандидатур. Опять же, неведомое диктует нам свои условия. Мешок денег я, конечно, дать вам не могу, легче Гитлера убить, а вот что касается любой разумной помощи, пожалуйста.
    «Нет, он точно псих!»
    Димке стало не по себе, и, вдруг, новая догадка острой иглой пронзила мозг: «Да это же, ё, скрытая камера!»
    От души немного отлегло, но стало гадостно от того, что кто-то из знакомых узнает в промасленном чучеле, глупо попавшемся на уловку телевизионщиков Хлудова Дмитрия Геннадьевича.
    - И где у вас камера? – спросил он приободрившись.
    - Какая камера? – начал валять дурака «доктор».
    - Телевизионная.
    - Вы наверное имеете в виду средства наблюдения? Вот здесь и здесь. А зачем они вам? Что-то смущает?
    Димка почувствовал, как гнев сшибает барьеры приличий.
    - Да, смущает! – закричал он. - Шуточки вам? Хаханьки? Рейтинги? Что, устроились нормально, так можно глумиться над «деревней»? Да я и без вас задолбался уже жить! И так тени начал своей бояться! Куда ни сунься, везде: то на бабки поставят, то зачмырят. Посмотришь ваш телек, так и за ворота выходить не хочется. Попробуй, выйди. В обед пацаны на рынок бегут за продуктами, да надо бежать, потому что обед полчаса, возвращаются – менты возле проходной стоят, документы требуют. Охренеть! Туда пропускают, а обратно… И ведь знают, когда обед! Вам скучно жить? Идите, возле станка постойте часов шестнадцать, и спать в комнату, где двадцать человек друг на друге. И поспите не раздеваясь, потому что даже раздеться нету сил!
    Димка разозлился не на шутку. Он уже не понимал, что зря всё это выплёскивает на опешившего «доктора», его несло всё дальше и дальше. Туда, где разум не контролирует поведение, в истерику.
    - Дмитрий, Дмитрий! Успокойтесь! – Александр тоже кричал.
    Его слова пробились в мозг, Димка осёкся и замолчал. 
    «Ё-моё! Что со мной!?»
    - Дмитрий, это же хорошо! Давайте я помогу. Хотите, разработаю эргономичный алгоритм для облегчения работы…
    - Чтобы мне расценки урезали?
    - Могу сделать документы. Можно устроить вам повышение зарплаты…
    - Какой зарплаты? Меня завтра пинком под зад!
    - Давайте я вас вылечу, в конце концов! Вы же весь больной!
    - И почём?!
    - Что почём?
    - Знаете что, идите вы к чёрту! Если есть желание помочь, то отправьте меня в прошлое.
    - Часов на шесть, не больше.
    - Сясов на сесть… На три! Мне нужно три часа, и я буду абсолютно счастлив!
    - А вы уверены, что это что-то изменит.
    - Это изменит всё! 
    Димке вдруг стало стыдно. Что это он устроил? Месть за белые стены и белоснежную улыбку? Он почувствовал, как раскалились от прилившей крови уши.
     Дело в том, что он внезапно осознал свою ошибку, он понял, что преследовало его всю жизнь, не давая ни на миг расслабиться и вдохнуть полной грудью. Его никогда не били, его практически не обманывали, ни разу в жизни никто не спрашивал у него документов и тем более не «чмырил» и не «ставил на бабки». Он увидел, как на промасленной его душе загнездило и пустило корни патологическое беспричинное отчаяние. 
    - Ну что же, прощайте, - сказал «доктор», - хочется презентовать вам упаковку контрацептивов, чтобы такие клиенты более не размножались, но это не в моих правилах. Эх, Дмитрий, сколько интересного можно было придумать вдвоём…
    Димка вдруг одумался. Он хотел было окликнуть Александра, извиниться, но тот уже растворился в белизне своей странной комнаты. Стены посерели и пропали, а Димка плюхнулся обратно в свой сугроб.
    
    Диман залетел в цех и наткнулся на пьяного «в дугу» сверловщика Колю, который родился в Бишкеке, рос в Одессе, служил в Чите, лихо хлебал в Приднестровье, срок мотал где-то под Нижним Тагилом, «вахтовал» в каком-то Сургуте и теперь осел здесь, даже и не надеясь дожить до пенсии. Он посмотрел на стремительно вошедшего Дмитрия пустыми глазами и спросил:
    - … эт … ты … ааа … ууу … чё?
    - Нормально всё, Колян!
    - Ооо!
    Диман поспешил к своему станку, но всё же краем взгляда зацепил часы над проходом в подсобные помещения слева и как вкопанный встал у родного затона…
    Часы показывали 21.00.
    Сзади послышался весёлый голос молдаванина Лёньки:
    - Чего стоим?
    Димка обернулся и засмеялся. Настолько забавными показались Лёнькины косые и хитрые глаза.
    - Лёнь, а чё будет, если партию сто пятых запороть?
    - Чё, нет ничё! Ну, КТУ единица… Чего это ты, всю партию запорол?!
    - Да нет пока, тренируюсь. И чё, не уволят?
    - Кто!? Матвеич!? А работать он сам будет?
    - Лёня, да это же зашибись!
    - Рашен!
    Димка посмотрел на Ваню, ковыряющегося в своём железном шкафчике, и засмеялся снова. Счастливый, он поскакал в «заточку» к Славке.
    
    - Здорово, Славец! Чаво опять читаешь?
    Славка взглянул на вошедшего поверх очков, захлопнул потрёпанную книгу в тёмно-красной обложке без картинок и развернул том так, чтобы было видно название труда. «Легенды Края Времени» гласила блёклая надпись, выполненная некогда золотым тиснением.
    Диман перекрестился и сказал:
    - Слава, прекрати уродовать мозг!
    - Да? Хм… 
    - Хорош жить фантазиями, Славян! Наша жизнь в наших руках! Своим умом надобно жить, во как. Нормальные люди, друг мой, читают нормальные книжки.
    - Это какие же?
    - Ну, там… «Я – в натуре!» или «Ментам вопреки». Чё ты лыбишься? Сам не читал, а лыбишься. Книги для настоящих мужиков.
    - Ты ещё скажи, что «реальные пацаны» слушают Круг, – Славка поправил очки, на секунду задумался. – Так-то ты прав, но иногда нестерпимо хочется, как в анекдоте, сколотить себе фанерный самолёт и улететь отсюда нахрен. Мне, например, волшебников не надо. Порой от одного желания сердце сжимается: хоть глазком, хоть на секундочку заглянуть ТУДА, за грань нашей с тобой убогой реальности, и, если повезёт, что-то увидеть. Мммм…
    - Эх, Слава, Слава… После твоей книги про кубик у меня глюки попёрли.
    - Про какой кубик?
    - Да вот, ты мне дал на прошлой неделе! Автор ещё какой-то Дикий.
    - А… Ты её хоть прочитал.
    - Начал. А нормальные пацаны слушают группу Ле-нин-град!
    Довольный своим разъяснением прописных истин Диман лихо прикурил, сдвинул головной убор на лоб, раскорячился странным образом и пропел, строя свободной от сигареты половиной рта жуткие гримасы: «А мне всё безразлично. Я сделан из мяса…» 
    Славка улыбнулся.
    Диман запустил руки в карманы брюк и вразвалочку прошелся вдоль группы ржавых шлифовальных станков. Щурясь от ядовитого дешевого дыма, он приблизился к большому разбитому окну. 
    За затычкой в виде гнилого ватника, мутным стеклом и решеткой царила чернота.
    Диман оглядел обшарпанную стену. Вот! «Витебск Fаrevа» было накарябано на побелённой части большими корявыми буквами.
     В кармане звякнули свёрла.
    - Э! Э! Хорош мне помещение разрисовывать! – закричал Славка.
    Поздно. Диман проворно взобрался на подоконник, сшиб коленом пепельницу, сделанную из жестяной банки для кофе, и размашисто вывел на стене непосредственно драгоценным сверлом стоимостью в сотню баксов: «Возлезаднинск – Сила!»
    Славка засмеялся и спросил:
    - Ты уже внедрил чтоли? Чего такой весёлый?
    - Нет, Слав, - ответил Димка, отряхивая ладони от побелки, - просто будущее у нас светлое. Будущее, Слава, у нас …* !