Большего знания не принять, да и к чему оно?
Можно разобрать цветок на лепестки, но запах ускользнет, а красота утратится.
Не точный счет тычинок и пестиков, а эфемерность жизни дает нам воспоминания.
Пророчество Анжелы Л.
Осень стояла серая и холодная, но сегодня день был непривычно солнечным. Жаркий свет взрезал комнаты, подсвечивал шелковое полотно пыли, кружащейся в воздухе. Канцелярию, кроме солнца, заполнила тишина столь невероятная, что упади пушинка на пол — прозвучал бы грохот. Однако никакая пушинка не имела права упасть в этом здании, не будучи сосчитанной, внесенной в таблицы и придавленной сверху тремя чернильными печатями.
Андрея безмолвие нервировало гораздо больше, чем солнечный луч, бьющий прямо в глаза. Он ежился в новом камзоле, часто подергивал плечами и бездумно ослаблял и снова затягивал узел платка. Несколько раз кинул взгляд на Алену, однако, так и не смог привлечь ее внимания.
—Андрюша! — с приторной лаской пропела Маргарита Александровна. Андрей вздрогнул и покраснел, впрочем, не он один.
— Андрюша, зачем вы это мне подсунули? — продолжила свою речь начальница тем же медоточивым голосом.
— Вы просили срочно, — почти прошептал Андрей и добавил совсем уж бесцветно, — не стоит называть меня так, Маргарита Александровна.
— Да? — притворно удивилась начальница. — А как, позвольте спросить, к вам теперь следует обращаться, мистер Умник? В вашем отчете я насчитала двадцать ошибок. Двадцать, Андрюша. Уверена, ляпов нашлось бы куда больше, если бы хватило терпения дочитать до конца. По счастью, я заснула на тринадцатой странице. Исправить к понедельнику, — с этими словами девушка швырнула на стол изрядно помятые бумаги и вышла. Звук хлопнувшей двери прозвучал, как взрыв.
Андрей поспешил уткнуться в отчет. Коллеги смотрели сочувственно-ехидно, перемигиваясь между собой, и от этой притворной поддержки экономисту сделалось дурно, словно он прикоснулся к чему-то склизкому.
— Не бери в голову, — зашептала Алена, — Ритусик вчера отказала двум младенцам. Так что увольнять тебя она не собирается.
— Еще бы, только меня можно назвать «Андрюшей». Ни с одним младенцем этот номер не пройдет, — не поднимая головы, прошипел Андрей.
— Говорят, Ритусик терпеть не может годовалых.
Андрей озадаченно уставился на соседку.
— Да ну, не может быть. Они более внимательны и потом, коэффициент интеллекта…
— Маргаритке — тринадцать. Еще год, и ее переведут на простую работу. — Соседка говорила столь уверенно, словно график перевода лежал у нее на столе.
— Откуда знаешь? — громко прошептал Андрей.
— О, я слышала утром в клинике. Ей делали прививку.
— У Маргариты день рождения? — Андрей ядовито улыбнулся, — Пожалуй, пошлю ей пять метров ленточек в подарок. Подожди, а ты-то что там делала? — спохватившись, он покосился на Алену.
Девочка поджала губы, от чего ее узенькое личико стало еще некрасивее.
— Я себя неважно чувствую в последнее время, да и в отделе пророчеств давно не была.
— Прости, — выдавил Андрей, и поспешно добавил, — как твоя мама?
— Хуже. Я спросила пифий о дате смерти, но ты знаешь, что они говорят: «Когда коза будет пить близ Неды, Сатурн оставит третий дом…» — Алена принужденно рассмеялась.
—Да уж, — все еще чувствуя неловкость, пробормотал Андрей.
— Что ж, я пока в состоянии заработать на сиделку. Жаль только, что они так часто меняются, — с вызовом добавила Алена и отвернулась. Более в этот день разговоров в канцелярии не было.
Вечером улица вскипела розовыми плащами — работники спешили домой. Впечатление, что сотни замерзших птиц штурмуют транспорт, преследовало Андрея до самого дома. Впрочем, он и сам был похож на унылого воробья, вымазанного в нелепый раздражающий цвет.
В спальных районах в этот час было куда спокойнее — подростки гуляли с родителями, своими и чужими, и только плач обиженных взрослых изредка нарушал молчание скверов. Андрей подошел к соседу, читающему сказки перед двухместной коляской. Взрослые сосредоточенно сосали пальцы и повторяли слова, проглатывая половину букв.
— Привет!
— Здравствуй! — Олег сильно артикулировал слово — Папа, мама, скажите – здравствуй, Андрей!
Взрослые обиженно засопели и заерзали на месте.
— Все забыли, — с сожалением протянул сосед, — Андрей, я тебя хотел попросить. Мне предсказали забвение в начале зимы, а ма, по-моему, беременна. Ее не отправят в приют, но хотелось, чтобы за ней приглядел кто-нибудь из знакомых, — подросток смутился и начал наматывать длинную прядь на палец, и слегка зардевшись, добавил, — если откажешься, я не обижусь.
— Ничего, Олег, я послежу. Значит, в начале зимы, да?
— Ну, это единственное, что я понял. Я, конечно, спрашивал и про ма и па, но пророчество слишком путанное.
— Большего знания не принять? — процитировал Андрей.
— Что-то в этом роде. Пророчество Анжелы дает ответ на любой вопрос, верно? Не то, что пифии.
Взрослые расплакались. Андрей посмотрел, как бережно Олег вытирает раскрасневшиеся лица родителей, затем тихо пожелал ему удачи и пошел к подъезду. Что-то в облике Олега ему казалось неправильным, но вот что? Розовые младенцы, в подметающих улицу камзолах, спешили в магазин, бесцеремонно оттирая Андрея с дорожки.
Отец встретил Андрея радостным криком:
— Дюша пишел!
— Нельзя так говорить о ребенке, — проворчала нянька. — Надо говорить — «Андрей Петрович», или «Андрей». Повторяй за мной — Ан-дрей! — девушка громко вытягивала гласные.
—Адей!
— Бросьте, Алиса, пусть говорит, как хочет. Сегодня как — нормально? — спросил Андрей.
Девушка ласково кивнула взрослому.
— Ваш папа молодчина, редко плачет. Все бы взрослые были такими. Мы только что поужинали, так что можете его укладывать. Завтра я немного опоздаю, Андрей Петрович, — нянька сделала умоляющее лицо.
—Хорошо, Алиса, приходите, как сможете.
— Даня, Лиса! — отец счастливо замахал одной рукой, в то время как другая была занята откручиванием повисшей на нитке пуговицы. В желтых ползунках и рубашке он был похож на цыпленка-переростка.
— До завтра, Петя! — девушка застегнула розовый плащ и выскользнула из квартиры.
Андрей не без труда поднял отца с пола и повел в спальню. Взрослый крепко сжимал руку мальчика, но ноги его заплетались, он часто спотыкался, а потому путешествие к кровати заняло приличное время.
— Шаики и каски, каски.
— Сейчас почитаем сказки. Залезь под одеяло, вот твои шарики, — Андрей аккуратно положил мешочек на одеяло. Отец заулыбался, вытащил из мягкой ткани мутноватый шар и приготовился слушать.
— Какую сказку будем читать сегодня — про молодильные яблоки или про глупую старушку?
— Ябоки! — устраивая игрушки вокруг себя, предложил взрослый.
—Хорошо, слушай. Давным-давно жил один старик с тремя сыновьями. И пришло его время впасть в забвение, да только не хотел старик забывать свою жизнь.
— А де мама биила?
— В сказке нет мамы, наверное, увезли в приют, — пожимая плечами, предположил Андрей.
— Никачу в пииют, пииют — похо, — уверенно заявил взрослый.
— Плохо, плохо. Тебя в приют не заберут.
— Лиса говоит — сех забеут в пииют.
Андрей озадаченно посмотрел на отца. Не следует пугать взрослого человека, пусть это и правда. С девушкой придется поговорить.
— Алиса сама боится приюта.
— Лису тоже инадо пииют, — отец закрутил головой.
— Ну, тут уж я помочь не смогу, — проворчал Андрей, — слушай дальше.
— Инадо пииют, похо, похо, Лиса изя пииют, — отец стукнул ладонью с зажатым шариком по столу, и тот внезапно раскололся. Острые осколки впились в волосатые пальцы, красные капли упали на пол. Андрей остолбенело смотрел, как струйка стекает с ладони отца. Не к месту вспомнилось — Олег надел красную шляпу. Это неправильно, не по моде, а значит, забвение действительно скоро. Какая жалость! Ребенок одернул себя и кинулся разжимать взрослому руку.
— Где болит? Сейчас мы все промоем и смажем йодом, совсем не больно — просто нарисуем цветочек, да?
— Перестань разговаривать со мной в таком тоне. Я не идиотка, — грубо отозвался отец.
Андрей ошарашено посмотрел на взрослого.
— Надо говорить — идиот, то есть, не идиот. Ты же мужчина, — выдавил он наконец.
— Мужчина? Вообще-то, я родилась женщиной, — отец глупо хихикнул и обвел взглядом комнату. — Это что, палата в дурдоме? Что-то не похоже.
Осколки тем временем словно таяли в руке, втягивались в порезы и странным образом уменьшали кровотечение. Отец с брезгливой миной расчищал спинку кровати, несколько запачканных красным плюшевых игрушек свалились на пол. Пристроив спину на подушки, он стал внимательно изучать собственного сына, словно увидел его в первый раз. Андрей испугался, увидев его взгляд, жесткий и вполне разумный, взгляд ребенка в теле взрослого.
— Кто вы? — спросил Андрей.
— Ну, раньше меня называли Александра Ойге, или в вашей психушке не принято регистрировать пациентов? — в речи отца появилась странность: он стал мягко и распевно тянуть гласные.
—Это не похоже на психушку, как вы уже успели заметить. Вы в моем доме, Александра. В теле моего отца, если быть точным, — Андрей мало что понимал в произошедшем, но решил, что разговаривать стоит предельно вежливо.
— Это случайно не мон папа постарался? — голос взрослого был полон иронии.
— Мон папа — это что?
— То же, что и отец. По-французски.
—Я не знаком с вашим отцом, впрочем, как и со многими другими взрослыми. Ведь ваш отец взрослый?
— Уж конечно, не восьмилетний мальчишка.
— Мне девять, сударыня.
— О да, разница колоссальная. А кто-нибудь постарше в доме есть? Мне бы хотелось перекинуться словечком, так сказать, понять…
— Дело в том сударыня, что в моем мире, — Андрей не успел закончить фразу, как его перебили:
— В моем мире? Я не понимаю, это что — другая планета?
— Вероятно, я неправильно выразился. Не мир, а время. Во всяком случае, мне не знаком другой мир, кроме земного. Вы ведь с Земли? — в голосе Андрея зазвучала надежда. Представитель чуждого мира, думалось ему, не задержится в столь неподходящем теле.
— Я родилась в Индии, и мне говорили, что эта страна все-таки на планете Земля. Ладно, рассказывай сам. Ты начал, что-то про свое время. Итак, что в «твое время»? Дети съедают родителей? Свозят на санках в лес и оставляют замерзать? — отец говорил с нескрываемым сарказмом. Поднявшись с кровати, он внимательно изучил комнату, перебрал и отставил книги, осмотрел мебель, внутренности шкафов. Без сомнения, большая часть предметов была ему знакома.
Надежда Андрея погасла быстрее, чем зажглась.
— Не знаю, поймете ли вы меня, Александра, но в настоящий момент не бывает разумных взрослых. Только дети, начиная с того момента как научатся самостоятельно ходить.
— Что за ерунда?— заметил отец, с трудом возвращая бельевой ящик на место.
—Это не ерунда, а текущее положение дел, сударыня.
— А куда деваются взрослые, в таком случае? — пришелицу явно забавлял разговор.
— Ну, они никуда не исчезают. Нет-нет, ничего такого, о чем вы говорили. — Андрей счел забавным объяснять подобные вещи отцу, большую часть времени пускавшему слюни в этой самой кровати, и, улыбнувшись, он продолжил:
— Просто в возрасте примерно семнадцати лет наступает забвение, и взрослые утрачивают разум.
— Значит, в семнадцать люди становятся идиотиками? Забавно. Думаю, моему отцу это понравилось бы. Впрочем, детей он тоже не любил. Если бы не Анжела Листинг, я бы и не узнала, насколько он меня не любил.
— Вы знали Анжелу Листинг, прорицательницу? — Андрей слегка приподнялся на стуле.
— О, в вашем мире, — отец сделал странное движение, словно поправляя высокую прическу, — прошу прощения, в ваше время ее считают прорицательницей? Я не думала, что шутка зайдет так далеко.
— Шутка? Простите, я не совсем …
— И вряд ли поймешь, — жестко закончил отец- Александра. — Я придумала эту девушку. Мой отец, Расуил Ойге, хотя и выдавал себя за ученого, слишком увлекался поиском знаков и дурацких пророчеств. Его стоило назвать Пифоном.
— Простите? Однако отец не слушал Андрея.
— Знаки, видите ли, указывали, что я должна стать ученым, как и он. Обыкновенный отцовский эгоизм, ничего более. Как я хохотала, когда он носился с этим пророчеством, будто с божественным откровением. Чуть-чуть фактов, много вымысла, написанные левой рукой — вот что такое пророчество Анжелы. Ладно, поговорим позже, если тебе интересно. А сейчас дай мне привести себя в порядок. Где у тебя тут умывальник?
Когда дверь ванной закрылась, Андрей долго стоял, словно загипнотизированный, глядя на отполированную ручку. Затем сильно зажмурил и открыл глаза. Бред, да и только. Женщина в теле отца, ведет себя как ребенок, придуманная великая прорицательница — да не сходит ли он с ума? Позвонить в клинику? И тут же представил, что ответит ему четырехлетний терапевт. «Вы переутомились, это может быть опасно, Андрей Петрович. Необходимо всестороннее обследование и немедленно. Сейчас же пошлю за вами машину». Упитанные санитары без труда запихнут его в машину, а Александру увезут в приют. Нет, это ужасно. Может быть, просто подождать? Не может же шарик действовать вечно.
Да, интересные стекляшки, думал Андрей, заваривая чай. Неужели никто и ни разу не пытался их разбить? Или дело в порезах? Из мыслей его вырвал голос отца:
— Знаешь, я подумала, что ты можешь звать меня Александром. Мужское тело обязывает. Кстати, как тебя зовут?
— Тогда вам нужно говорить «подумал», а не «подумала», — машинально поправил мальчик и добавил, — меня зовут Андреем.
— Подходяще. Итак, расскажи мне — как я попала, прости, попал в тело твоего отца? У вас практикуют пересадку сознания?
Андрей почесал затылок, взъерошив аккуратную стрижку, и неуверенно протянул:
— Говорят, раньше такое бывало, правда, я не верил. Уж очень похоже на глупые взрослые сказки.
— Соглашусь, разве только в мое время сказки были исключительно детскими. Но ты мне не ответил.
Андрей глубоко вздохнул и стал рисовать ложкой в горячем чае. Чаинки, кружась, медленно оседали на дно.
— Дело в стеклянном шарике. Он разбился, и папа поранился, а затем появились вы.
— Лопочешь, как младенец.
Андрей снова вздохнул. Спорить об интеллекте младенцев как-то не хотелось.
— У каждого ребенка есть стеклянные шарики. Их выдают, когда делают прививки в день рождения.
— Не лучший подарок, я имею в виду прививки, но допустим. А откуда берутся эти шарики?
— Я же сказал, их выдают врачи.
— Но врач не может взять шарик из воздуха, верно? Ладно, с этим разберемся позже. Итак, твой отец поранился, когда разбил шарик, а потом я пришла в сознание. Кстати, я не потеснила твоего отца? В смысле, он не выгонит меня из этого тела. Конфликт разумов, и все такое.
— «Потеснил». Думаю, нет. Па уже был полностью взрослый, то есть, разума почти не осталось.
— Здорово же ты говоришь о собственном отце, — Александр смотрел на ребенка с нескрываемой иронией. Андрей смутился и уткнулся в пол.
— Ладно, расскажи как вы тут живете, — сказал Александр, покачивая тапком.
Когда Андрей замолчал, на улице зажглись фонари. В кухне было темно, искры уличных огней отражались в застывшем чае.
— Детский рай какой-то, — подвел итог взрослый, — ты прости, конечно. Завтра тебе на работу, ложись спать.
— А вы?
— Пока не хочу. Уж слишком все это дико для меня, есть о чем подумать. Кстати, привыкай говорить мне ты, а то проколешься завтра с нянькой.
Если хотите пресечь шалости, доверьте ребенку серьезное дело. Не сколь во исполнение оного, а сколь осознанием собственной важности он будет занят и не найдет времени на баловство. Также можно поступать и со взрослым. Ибо что такое взрослый, как не увеличившийся в росте ребенок?
Пророчество Анжелы Л.
Утром Андрей встал в уверенности, что весь вчерашний вечер приснился. Он спокойно чистил зубы, думая, что попросит Алису дочитать сказку про молодильные яблоки, и едва не проглотил щетку, когда услышал из кухни:
— Вылезай быстрее, кофе стынет.
Александр положил в тарелку немного каши и поставил ее перед ребенком.
— Лопай. Надо купить продуктов, а то в доме ничего нет, кроме корма для птиц.
— Тебе надо переодеться, — пробурчал Андрей, собирая жидкую кашу с тарелки.
Взрослый нахмурился:
— Не разговаривай с набитым ртом, вас, что не учили что это неприлично? Чем плоха эта хламида? — Александр придирчиво посмотрел на халат в крупных маках. Объяснять, что одежда принадлежит няньке, ребенок не стал.
— Взрослые одеваются не так. Вернее, их так не одевают, — уточнил Андрей, отхлебнув из стакана. Кофе оказался гораздо вкуснее собственной ежеутренней бурды.
— Что-то у меня плохие предчувствия о том, как следует одевать взрослых, — сообщил взрослый, расправляя плечи, — Дай-ка угадаю, ползунки и распашонки?
— И памперсы, — кивнул ребенок.
— Черт, а это проблема, — протянул Александр. — Не думаю, что смогу напрудить под себя. Постарайся придти сегодня пораньше, лады?
Андрей вымученно кивнул. В дверь позвонили.
— Это нянька.
— Да уж, догадываюсь. Ладно, я бегом переодеваться, а ты задержи ее в прихожей. Помню-помню, сюсюкать и агукать.
Весь день Андрей провел как на иголках. Отчет разлетелся по столу, листки покрылись желтыми пятнами чая, а исправление найденных Маргаритой ошибок продвигалось крайне медленно. Он едва услышал Аленин шепот.
—Что ты сказала? Я не разобрал.
— Я говорю, представляешь, моя мать снова беременна. Ненавижу эту квартиру, — злобно прошептала Алена.
— Таков жребий.
— Всего одна комната. Что прикажете делать, запирать родителей по шкафам?
— А братья, они не могут помочь? — раскладывая бумажки в замысловатом пасьянсе, буркнул мальчик.
— О, они такие милые, каждый месяц присылают деньги. Только квартиры не продаются, а ни один из этих яйцеголовых не пожелал взять кого-нибудь из родителей к себе. Может, приют это вовсе не так плохо? Говорят, там у каждого взрослого своя комната, и нянек набирают профессиональных — не подростков на полгода.
Андрей сочувственно покивал, хотя мыслями был уже далеко.
Вернувшись с работы, он застал Алису, нервно топтавшуюся на пороге. Нянька обрадовалась ребенку, однако Андрей заметил и бледность лица, и кривую улыбку. Руки девушки тряслись, когда она застегивала плащ.
— Что-то случилось, Алиса?
Нянька натужно улыбнулась, и, покачав головой, выскользнула за дверь. Андрей поспешил в спальню отца.
— Привет! Ты извини, но я, кажется, ее испугал, — Александр тянул лапу плюшевого зайца. Игрушка норовила уползти, заливаясь металлическим хохотом.
— Няньку? — ненужно уточнил Андрей.
— Ага. Ну не сдержался, прости. Не могу я публично опорожняться, а тут горшок подставляют и штаны расстегивают. Ты позвони ей, скажи, что в клинику повезешь или еще куда тут принято. В общем, успокой ее, чтобы не растрезвонила на весь свет.
— Ладно, позвоню. Но вообще-то, тебя нельзя одному дома оставаться, это будет выглядеть подозрительно.
Александр потер руки и неуверенно спросил:
— Слушай, а денег у тебя много?
— На жизнь хватает, — грубовато ответил ребенок.
— Да нет, не подумай ничего такого. Просто я хочу съездить на родину.
Андрей опешил. Все его путешествия проходили по маршруту работа-дом, изредка он позволял себе посетить зоосад в пригороде, и в такие дни чувствовал себя препаршивейше. Душный тесный автобус, взрослые уставшие от жары и впечатлений, непрерывный плач, долгая дорога действовали на нервы сильнее, чем работа в выходные дни. А представив себе цену билета в Индию, Андрей содрогнулся. Взрослый следил за переменами на лице ребенка настороженно, но не спешил с вопросами.
— Ты не можешь лететь один, — наконец выдавил Андрей.
— Вопрос не в том, что я могу или не могу. Хватит ли у тебя средств, или надо что-то придумать — вот что главное. Потому как у меня, сам понимаешь, сейчас в кармане не звенит.
Деньги у Андрея были. Не бог весть какая сумма, но на комфортный приют для отца хватит — когда-то его все же заберут. Сейчас удобству отца угрожало существо, занявшее его же тело. Впрочем, если Александру вздумается путешествовать самостоятельно, то отец попадет в приют гораздо раньше срока. Размыслив немного, Андрей сказал:
— Ладно, Индия так Индия. Когда начнем собираться?
— Прямо сейчас, — взрослый засветился от радости. Отбросив ненужного уже зайца, он добавил, не глядя на ребенка:
— Ты не думай, деньги я тебе верну, как только смогу. Моя мать оставила кое-что в тамошнем банке, но придется прокатиться до него, если ты не возражаешь.
Поездка на край света стала реальностью. Андрей с тревогой ждал следующего дня.
Память любит льстить. Она оставляет только светлое, вымарывая неприятное. Тренируй ее: запоминай несчастья подробно, смакуй их, закаляй душу — придет день, и нам всем придется вернуться в прошлое.
Пророчество Анжелы Л.
Увольнение прошло гладко. Маргарита Александровна без сожаления рассталась с сотрудником, который, по ее мнению не был «собран, пунктуален и настойчив». Банк без долгих расспросов выдал нужную сумму, и даже билеты были куплены в единый миг. От всех этих событий Андрей пришел в полусонное состояние, медленно соображал и едва двигался. Вернувшись домой, он застал Александра за уборкой. Сумки с вещами сиротливо ютились у двери.
— Слушай, тут какую-то телеграмму принесли, — заметил взрослый, не прекращая подметать.
Андрей вчитался в пророчество. Выходило, что он должен явиться со всеми проживающими с ним взрослыми на осмотр не позднее следующей недели. Он озадаченно посмотрел на Александра.
— Мне кажется, они испугались, — проворчал взрослый, не уточняя, кто такие «они». — У тебя тут терминал стоит, я полазил немного. Расскажу, когда взлетим.
В аэропорту Андрей пришел в полный восторг. Огромные стеклянные залы, пустые и светлые, простирались на сотни метров, сквозь гигантские окна призывно манили разноцветными туловами самолеты. Усевшись в кресло, он первым делом нажал кнопку вызова. Явившийся как по волшебству младенец был одет в стандартную форму, но пол не вызывал сомнений — это был мальчик. Андрей, будучи уверенным, что стюардесса бывает только женского пола, немного смутился и заговорил с приторной любезностью:
— Прошу прощения, не могли бы вы принести нам два стакана сока с шоколадным пирогом и включить защиту. Разумеется, я заплачу.
— Не беспокойтесь, это входит в стоимость билета. Желаете полную непроницаемость? — младенец угодливо склонился, от чего совершенно потерялся между кресел.
— Вполне достаточно звукоизоляции, благодарю вас. Я обещал почитать брату сказки, — он кивнул на взрослого. Александр предложил называть его именем отца, но Андрей воспротивился этому. Вариант с братом лишал его возможности оговориться, а отец выглядел достаточно молодо.
— О, конечно, как вам будет угодно, — прошелестел стюард, и через несколько минут заговорщики сидели за сладким столом в полной тишине.
— Ты книгу-то достань, — проговорил взрослый, откусывая пирог, — кстати, а почему этот гномик принес только один кусок?
— Дети воздерживаются от сладкого. Это сильный и довольно вредный стимулятор, — объяснил Андрей, вынимая из-под кресла сказки.
— Я начинаю разочаровываться в вашем мире, — облизывая пальцы, заметил Александр, — В мое время, запрет на сладкое означал серьезный проступок. Разбитое стекло, двойка в дневнике, каша в тапочках.
— Каша в тапочках? Это такое выражение?
— Нет, каша это всего лишь каша. Я ее в детстве терпеть не мог, только делал вид, что ем, а на самом деле избавлялся, как придется. Однажды спрятал в тапочки отцу. Не лучшая идея, конечно, но ради выражения лица мон папа стоило это сделать. Он скакал как ужаленный и вопил раненым буйволом так, что сбежались соседи. Вот тогда меня оставили без сладкого на неделю.
Андрей подавил смешок.
— Слушай, все это никуда не годится, — внезапно заявил взрослый.
—Что не годится?
—Сам посуди, твоим отцом овладевает, — Александр ухмыльнулся, — какая-то личность, ломает тебе жизнь и карьеру, тащит на край света, а ты не задаешь ни единого вопроса. Ты дурак или мазохист?
Андрей оскорбленно заметил:
— Нет, не дурак. У меня высокий индекс ответственности. Ты, кстати, тоже довольно быстро освоился в чужом теле.
— Один — один, — подмигнул Александр. — Извини за резкость, не хотел обидеть. Но вопросы задавать нужно, мало ли в какую авантюру я тебя втягиваю.
Андрей обиженно засопел. Мимо кресла прокатился стюард с тележкой, улыбаясь во все молочные зубы.
—Ладно, я начну пока без твоих вопросов, — вздохнул взрослый.
— Ты верно заметил, я быстро освоился. Но дело в том, что я уже пробовал пересадку сознания.
Ребенок уставился на новообретенного брата. Взгляд его был полон испуга, смешанного с удивлением.
— Ты же говорил, что это сказки?
— Ну, говорил, и что? Пятнадцать минут в чужом теле, и всю жизнь был уверен, что это мне только приснилось.
Александр откинулся в кресле и закрыл глаза. Кресло было слишком уютным, слишком мягким, совсем непохожим на тот колченогий стул в центре залитой светом комнаты.
« Что ты чувствуешь?» — голос доносится откуда-то извне.
« Я большая, я огромна, мне трудно двигаться. Не могу справиться с ногами, они тяжелые. Руки тяжелые, все неправильно, все не так».
«Смотри на меня, что ты видишь?»
«Себя. Я вижу себя, но это не зеркало. Где я?»
«В теле одного симпатичного убийцы» — голос полон сарказма.
«Я хочу вернуться, мне здесь не нравится!»
«Не ной. Сначала выполни тест, он перед тобой на столе».
Взрослый посмотрел на Андрея. Глаза покраснели, по виску скатилась струйка пота.
— Отец мечтал о бессмертии. Всю жизнь метался, бросал одну идею за другой, если они не приносили плодов немедленно. Когда газеты печатали неблагоприятный для него астрологический прогноз, это было веление свыше — ищи, мол, новый путь. Он порядком измучил мою мать своими истериками, — Александр тяжело вздохнул, — а меня готовил себе на смену. Мне не хотелось заниматься высокой наукой, я мечтал стать врачом. Но для него это были глупости, не стоившие внимания. Вот тогда и пришла на выручку Анжела Листинг.
— Я не верю, что ты придумал пророчество, — медленно произнес ребенок, — есть же доказательства.
— Пара катастроф, войны, убийства политиков — и это все записано у Анжелы?— усмехнулся взрослый.
Андрей неуверенно кивнул.
— Ты как многие люди, веришь в совпадения. На этом и паразитируют пророки, а еще больше — на желании знать, что будет. Только все это ерунда чепуховая, объяснилки для слабых и неуверенных людей. Кто хочет верить, тот уверует. Вот вы всю жизнь общаетесь с пифиями, расплодили оракулов, как тараканов — сильно они вам жизнь облегчили? Догадываюсь, что всякое конкретное предсказание идет совсем не от пифий. Скорее, этим заправляют циничные и совершенно приземленные люди. Да на вот, почитай, — взрослый достал папку, до боли похожую на недописанный отчет. Увидев первые строки Андрей вздохнул с облегчением, но сразу же нахмурился:
— Расуиил Ойге? Так звали твоего отца. Где ты это взял?
— Ты читай, потом объясню, — отмахнулся взрослый.
« Я не хочу умирать. Если бы можно было упаковать время, спрятать в коробочку и иногда досыпать в верхнюю колбу моих песочных часов — я бы жил вечно. Чтобы я отдал за такое знание? Да, пожалуй, все что есть.
…гадалка сегодня была в ударе. У меня есть враг — о да, я даже знаю его имя и должность, эта дама заведует моей лабораторией. У нее темные волосы — все верно, все сходится. Неудачи преследуют меня, очередной опыт провалился. Хотел свернуть исследования, но им заинтересовалось департамент развития. Прислали какого-то холеного субчика с отвратительной бесконечной улыбкой. Растягивая свой лягушачий рот, он рассказывал, какое значение для мирового сообщества может иметь пересадка сознания.
… запретили новые исследования. Сознание копируется медленно, фрагменты получаются кратковременные — пятнадцать, двадцать минут. Дочь вела себя омерзительно: сначала пыталась сбежать, перебила кучу оборудования, а затем разревелась так громко, что ворвалась клуша-заведущая. Придется нанимать добровольцев для испытаний, а это дорого. Хорошо хоть в тюрьме денег не просят.
… топчусь на месте. Надоело эта «сознательная чепуха», хочу заняться настоящим делом, так нет — велено продолжать. Идей ноль. Зашел от скуки к соседям. Им заказали успокой-газ для толпы, а эти дурни сыворотку сотворили, да еще и с побочным эффектом. Предложил использовать в качестве прививки — посмотрели так, словно я младенцев ем.
…дочь показала дневник погибшей подруги. Слишком много про детей, но кое-какие мысли вполне разумны, и есть вполне правдоподобные предсказания. Показал хлыщу из министерства — отнесся скептически, но обещал передать «кому следует». Давай-давай, дурачок плюшевый — начальство твое поумнее будет».
Андрей читал и читал. Остаток полета прошел в полном молчании.
Выбрав путь, не сомневайся в его правильности — твоя уверенность сделает его таковым. Если же усомнишься, если станешь допускать мысли об неверно принятом решении, то рискуешь не только потерять время, а и всю свою жизнь обратить в одну большую ошибку.
Пророчество Анжелы Л.
По прибытии заговорщики вытянули жребий из богато изукрашенной вазы, предложенной приветливой девушкой в форме.
—Ух ты, пять комнат! — придушенным от восторга голосом прошептал мальчик и оглянулся. За его спиной ругалась бойкая путешественница не старше семи лет.
— Чертов жребий! Дома ютилась в комнатушке, и что вы мне предлагаете — сарай без крыши? Вы же видите, со мной двое взрослых. Дай сюда горшок, я имею право на вторую попытку! — девочка рвала кувшин из рук, взрослые за ее спиной громко ревели.
— Что-то мне подсказывает, что с жеребьевкой тоже не все чисто, — наклонившись, прошептал Александр. Заметив напряженный взгляд девочки, он сделал вид, словно интересуется собственной коленкой. Путешественница отвернулась и стала тянуть к себе вазу с удвоенной силой.
Андрей не придал значения замечанию, да и вовсе не услышал. Улица околдовала его: архитектура диковинных форм — витые башни, купольные крыши, резные дверки радовали взор. Чудные цвета одежд — карминовый с зеленым, бирюзовый с желтым — добавляли пикантности. И всюду вокруг лица цвета спелого желудя в обрамлении черных до синевы волос. Все здесь было чересчур, но эта самая избыточность придавала пейзажу сказочность. Улица бурлила, шумела, ругалась, непрерывно двигалась, не обращая и малой толики внимания на прибывающих. Так огромный водопад не замечает тонкого ручейка, так штормовой ветер не усиливается незначительным сквозняком.
— Похоже на перемену между уроками, правда? — шепнул Александр.
Мальчик не понял шутки, но она придала ему бодрости. Он подозвал рикшу-подростка и показал карточку с адресом, жестами подкрепляя свое намерение ехать в его повозке. Возница быстро-быстро закивал и склонился в приветливом поклоне.
Гостевой дом понравился всем, впрочем, Андрей счел его слишком помпезным. Взрослый сразу уселся перед терминалом и защелкал клавишами, а мальчик приютился с дневником на низеньком диванчике, почти полностью скрытым от посторонних глаз горой подушек и подушечек.
«… пересадить профессиональные знания просто. Информация на удивление компактна, и всегда занимает одинаковый участок мозга. Носитель не важен, да хоть активными генами в помидоры копируйте. Так же легко воссоздать характер человека — достоверно воспроизведите гормональный коктейль, и трусливый воришка станет мужественным спасателем. Возможно, мои наработки пригодятся для клонов, но не знаю — стоит ли. Не понравились результаты: топорная пародия на человека. Получается нечто, вроде думающего робота, без эмоций и души. Воспоминания — вот что делает человека живым. Запах ромашек и полыни, отзвук боли в расцарапанном колене, пачкающий пальцы йод — все это только краткий момент памяти, мое падение с велосипеда. И таких букетов у человека чертова уйма».
— Слушай, тут какие-то отпечатки просят.
— Черт, сейчас.
Андрей с трудом оторвался от чтения и прошел в гостиную. На терминале пульсировал датчик.
— Это проверка дееспособности, — объяснил мальчик, — защита от взрослых. Чтоб не ввели в расходы ненароком.
— Да я так и понял, — с сожалением протянул Александр и добавил, обращаясь скорее к себе, — И в самом деле, зачем тут полиция.
Ребенок постоял с минуту и вернулся к дневнику. Некоторое время он не мог сосредоточиться — взрослый поднял какую-то суету, бегал, хлопал шкафчиками и вскрикивал.
«… надо закончить с этой памятью, иначе не отстанут. Мне уже давно не выпадает повешенный, а это верный признак.
Кремниевые носители показали отличный результат. Все равно приходится разбивать информацию на блоки, и черт меня возьми — если бы я хоть что-то понимал в этих наборах. Возникает впечатление, что выборка производится совершенно хаотично. Нет желания разбираться и упорядочивать — пусть этим займется кто-нибудь другой, а я умываю руки».
Ограничь себя: живи скудно, довольствуйся малым. И тогда ты поймешь, как много в мире вещей, которые приносят радость.
Пророчество Анжелы Л.
Неделя в чужой стране пролетела как мгновение. Александр всячески старался развлечь ребенка, и надо признать, ему неплохо удавалось. За девять лет Андрею нечасто удавалось выбраться в кино, по музеям он не ходил вовсе, считая бесполезным смотреть то, что можно увидеть дома и без лишних затрат. Взрослый взялся опекать мальчика с энергией, достойной небольшого взрыва. Он составлял замысловатые программы, где просмотр добрых фильмов перемежался с посещением университетской библиотеки, а чтение зубодробительных выкладок сочетались поеданием сладостей. Андрей боялся привыкнуть к такой жизни, но еще больше боялся признаться, что ему нравится забота другого человека.
В один из дней заговорщики стали богачами. Александр решил сообщить об этом несколько помпезно:
— О брат мой во сознании, не соблаговолишь ли ты снять малую толику со своего почти безмерного счета, ибо для данной операции необходимо величавое прикосновение твоего божественного пальца. О нет, вот здесь, пожалуйста!
Андрей ошарашено посмотрел на сумму счета. Таких денег он не смог бы заработать и за три жизни.
— Откуда? — просипел он.
— Моя мама оставила, о драгоценный! Пришлось немного повозиться с завещанием, кстати, растворимый кофе и горячая вода дают поразительные результаты! Можешь взглянуть.
Лист выглядел настолько ветхим, что ребенку стало страшно прикасаться к нему.
— Настоящий специалист, если у вас таковые остались, отличить сможет, — прокомментировал со вздохом взрослый, — однако банк согласился со сканированной версией. Не пучь глаза, выпадут. Я подсчитал — у вас тут пять поколений сменилось, за это время капитал здорово приумножился. Мама оставила драгоценные камни, кое-какие безделушки — все это по текущему курсу стоит неплохо. Банк наживется на перепродаже, да и черт бы с ним. Не бегать же по базару — «купите старинное колье»! — Александр рассмеялся, а затем вдруг заговорил деловым тоном.
— В идентификационной карте стоит дата. У тебя завтра день рождения?
Андрей покраснел и кивнул.
— Не вижу причин стесняться. Но я хотел спросить тебя, далеко ли ты продвинулся в чтении дневника.
— Застрял на середине. Там какие-то формулы и латынь, довольно трудно разобраться.
— Пропускай непонятное, потом разъясню, если захочешь. Важно другое — ты уже понял про прививки?
— Нет.
— Мог бы и соврать для приличия. Только не говори, что вдобавок ко всем твоим недостаткам, ты еще и патологически честен. Сам знаю. В общем в дневнике упоминается вскользь, а вчера в информатории нашлось подтверждение — забвение наступает из-за ваших дурацких прививок. Нет, фармакопею от вирусов тоже колют, но несколько раз добавляют одну небезызвестную сыворотку, — Александр злобно ухмыльнулся.
— И это ты нашел в информатории?
—Ну да. Если бы это было секретно — в общей сети бы не валялось, верно? Там правда был пароль, но такой глупый — и не защита вовсе.
— Ты взломал пароль?!
Взрослый вздохнул.
— Хотели бы спрятать, прятали бы лучше. Кстати, дневник вообще был вклеен в книгу сказок. Такая пластинка на последней странице, обращал внимание? Вообще, это не стоит обсуждения, особенно сейчас. Важно решить — хочешь ли ты отупеть в семнадцать лет или нет.
Андрей скептически заметил:
— А что, у меня есть выбор?
— Да очнись ты, наконец! — в первый раз с начала знакомства взрослый повысил голос, — Я выдрал тебя из привычного болота, притащил в другую страну, заставляю читать трактаты отца — зачем? Чтобы ты и дальше жил муравьиной жизнью, где все события расписаны на годы вперед? Наплюй на все, что тебе внушали, забудь это чертово пророчество, и подумай — хочешь ли ты знать, сомневаться, задаваться вопросами, быть разумным человеком? Или ты желаешь точно по расписанию, как того возжелал кучка мерзавцев, превратиться в овощ?
Мальчик словно одеревенел, и лишь глаза выдавали смятение. До этого момента он не задумывался над происходящим всерьез, воспринимая ход событий не как игру, нет, к играм он не был привычен, скорее как актер-эпизодник, старающийся достоверно отыграть свою роль.
Стук в дверь прервал напряженное ожидание. На пороге стоял молодой человек в белых одеждах и столь огромной чалме, будто на создание головного убора употребили простыню. Визитер раскланялся.
— Доброго здоровья вам, уважаемые! Да не оставит вас разум во веки веков, да будут дни ваши благословенны и наполнены радостью!
—Кто вы? — спросил Андрей, удивленный приветствием.
— Я управитель дома, о почтенные! — заметив изумление, гость торопливо продолжил, — Вы, возможно, не слышали, но постоялые дома обслуживаются профессионалами, — последнее слово было произнесено с гордостью, достойной короля, — также я отвечаю за все ваши местные заказы. О нет, нет, ваш терминал не отслеживается. Просто местные торговцы оповещают меня о заказе, а я плачу им за быстроту исполнения. Наш сервис очень нетороплив, уважаемые, — визитер взмахнул руками с воистину кошачьей грацией, демонстрируя скорбь.
— Вы пришли познакомиться? — Андрей по-прежнему испытывал недоумение. Гость был ему симпатичен, однако, факт тщательного учета заказов был неприятен.
— Я и не рассчитывал на такое удовольствие, уважаемый. Обычно гостей не беспокоят визитами, но случилась маленькая неприятность. Простите, вы читали сегодняшнюю газету?
Андрей признался, что до сего момента совершенно не интересовался местной прессой.
— Вот тут, посмотрите, пожалуйста.
— Некоторые путешественники, посещая Индию, излишне увлекаются местными сладостями, — Андрей произносил слова слегка неразборчиво, — Последние, несомненно, отличаются изысканностью и разнообразием, однако чрезмерное потребление таковых пагубно сказывается на здоровье и умственной деятельности детей. Ну, и что?
— Эта статья, уважаемый, она немного о вас. Торговец, у которого я приобретал десерты, дал сведения в газету. Он неправильно поступил, да. Я больше не стану ничего покупать в его паршивой лавке, — несколько экзальтированно произнес гость. — Наша страна всегда славилась терпимостью к маленьким слабостям, особенно к тем, что приносят чуть-чуть больше радости. Я пришел сообщить, что, если вы не против, моя сестра с радостью будет готовить сладости для вас — о, мы знаем много рецептов!
Андрей заверил гостя, что вовсе не возражает, отчего подросток пришел в полный восторг. Движение фокусника из складок одежд он достал сверток с лакомствами, аккуратно положил на краешек стола и многоречиво распрощался. Мальчик не рискнул притронуться к подношению: газета с неприятной заметкой лежала рядом.
— Мы моральны не от того, что существует Бог, но Бог существует, от того, что мы моральны, —продекламировал Александр. — Вас лишили детства, а невинную слабость объявили пороком. Поверь мне, а я почти врач, хотя и недоучившийся — сахар не вреднее других продуктов. И умеренность вовсе не означает воздержание — полный отказ от углеводов вреднее, одними кашами не обойтись. А уж психические отклонения из-за шоколада настоящий бред, особенно, на фоне ваших замечательных прививок. Впрочем, тебе решать.
Настанет день, когда разум на планете достигнет предела. Но люди будут по прежнему рождаться, и придут жрецы Времени, и станут решать судьбу достойных. Что выберешь ты — сбежишь в собственное прошлое, подчинишься неизбежному или найдешь собственный путь?
Пророчество Анжелы Л.
Вечером в дверь снова постучали. Это оказалась та самая девочка, которая скандалила на таможне. Глаза ее были красными и опухшими, руки беспрерывно мяли и скручивали носовой платок. После долгого разговора, прерываемого потоками слез и всхлипываний, выяснилось, что родителей девочки поместили в приют.
— Я даже не смогу их навещать, мне же надо вернуться! Зачем я позвонила врачу, посидели бы несколько дней в тишине и все. Родители моей соседки лежали дней пять, не говорили и не вставали, а потом снова пришли в себя.
Андрей как мог, успокаивал девочку, но та была безутешна. Выплакав целый океан слез, она пришла в какое-то оцепенение. Мальчик проводил гостью до дома, оставив в ее прихожей часть десертов от управителя. Уж в такой ситуации сладкое точно не повредит, подумалось ему.
Вернувшись домой, он заявил Александру о намерении пропустить прививку. Взрослый удивился.
— Я вовсе не думал о пропуске, а хотел предложить тебе обмануть врача. Да, предупреждая глупые возражения, обман не всегда вреден. А ребенок, не умеющий врать, вызывает у меня стойкое отвращение.
— Но врачей же не обманешь, — безрадостным тоном сообщил Андрей. Часть печали девочки передалась и ему. Он искоса поглядывал на Александра, и думал: если чужая память уйдет вместе с остатками разума отца, то придется прятать его. Никаких врачей, никаких прогулок и зоопарков, никаких гостей в доме. Пусть в забытьи, но отец останется с ним до тех пор, пока это можно будет скрывать.
— Не обманешь, значит — взрослый хитро подмигнул и вытащил из тумбочки какую-то бесформенную массу, похожую на гигантские картофельные очистки.
— Просто надень эту штуку. Будет немного непривычно, возможно, кожа станет зудеть в местах крепления — но лучшей имитации не найти.
Андрей с удивлением рассматривал себя в зеркале. Торс выглядел непривычно большим, резко выделялись синтетические вены, но в душе мальчик пожалел, что превращение временное — его не привлекали пухленькие перевязочки младенцев, превозносимые модными журналами.
— Надевается заранее, чтобы кожа успела срастись. Настоящий мастер делал, ручная работа. После применения смочишь на стыках растворителем, и муляж отпадет. Отнесись к этому, как приключению — не каждому удается побывать в чужой шкуре, — шутливо заметил взрослый.
Вечер прошел в поедании оставшихся сладостей, сопровождаемый непритязательными разговорами.
На следующий день, Андрей вернулся из клиники буквально через час.
— У них, оказывается, специальное обслуживание приезжих. Очень, очень быстро, — радостно сообщил Андрей, доставая из кармана очередной врученный шар.
— А как сама процедура? Доктор удивлялся, сомневался, гневался?
— Ни-че-го! Вообще не заметил, — ответил Андрей, в то время как взрослый промакивал его шею ваткой с дурнопахнущей жидкостью. Искусственное тело стало подсыхать и съеживаться.
— Когда закончишь сбрасывать кожу, пройди в гостиную, ладно? — взрослый произнес эту фразу таким заговорщическим тоном, что Андрей едва сдержался, чтобы не начать отдирать муляж немедленно.
Гостиная заполнилась едва ли не целиком пестрыми коробками с множеством лент и прочих чепуховых украшений.
— Это подарки. В принципе, ты сам теперь можешь покупать все, что захочется — денег у нас немало, но мне захотелось побаловать тебя. Разворачивай, не стесняйся. Если что-то не понравится — выбрасывай прямо в окно. Управитель возражать не будет.
Странное дело — день рождения всегда считался мрачным и даже стыдным днем, но сегодня Андрей был счастлив. Он открыл самую большую коробку и выдохнул от восхищения.
— Железная дорога!
— Ну да. Похожая была у моего соседа, но как я ни упрашивал родителей, мне ее не купили. По мнению моих родителей, девочки должны играться с куклами, а не паровозиками. Я ведь был девочкой, не забыл? Хотя тайной причиной отказа была стоимость игрушки — это и сейчас недешево.
Остаток дня мальчик провел за осмотром подарков. Множество всякой всячины — от наборов «собери сам» до детского велосипеда, забавные будильники и плюющиеся пистолетики, жвачки с сюрпризами и прочее было опробовано и пристроено на ближайшую горизонтальную поверхность. Шум, звон, шипение, тиканье наводнили дом, подарки искрились, манили оттенками и формами, так что вскоре квартира стала похожа на небольшой базар игрушек, если бы существовал такой в мире. Мальчик закончил с коробками и повернувшись к взрослому, увидел картину столь странную, что слова благодарности так и не сорвались с языка. Александр пытался закрыть створку окна. Действие совершенно обыденное, если бы не сопротивление десятков ворон заполонивших улицу. Птицы злобно щелкали клювами, добили по стеклу, раме и рукам Александра.
— Впусти их,— просипел мальчик, и, видя непонимающий взгляд взрослого, добавил, — они все равно доберутся. Это местные оракулы, роботы. Пока они не произнесут пророчества, не отстанут.
Александр распахнул створку и черно-серый поток закружился по комнате. Какофония звуков, была просто невыносима, скрежет металлических голосов сливался с шумом игрушек, и разобрать хотя бы слово в этом хаосе было просто невозможно. Когда тишина все же наступила, птицы уютно примостились среди игрушек.
— Я забыл, — прошелестел Андрей бесцветно, — забыл, зайти к пифиям. Никогда не забывал, а сегодня забыл, — мальчик был близок к истерике.
— Еще одна милая традиция на день рождения? — спросил взрослый. Андрей механически кивнул.
— Ну и отчего такая паника, не понимаю. Ты-то не робот, чай.
— Никто никогда не пропускает посещение пифий в день прививок. А я забыл, — Андрей размеренно качался на стуле.
— Да черт с ними, с этими пифиями. Тюрем у вас нет, полицейских тоже, так чего ты так боишься?
Самое страшное наказание, как я понял, это неделя работ в приюте. Ты этого испугался?
Андрей отрицательно покачал головой.
— Ну, так выше нос, братишка. Будешь избегать прививок — перестанешь плясать под чужую дуду. Не становись одним из толпы, не стремись раствориться в ней — будь собой. Я серьезно провинился перед вами, написав пророчество. Не знаю, получится ли исправить все то зло, что причинила миру семья Ойге, но хотя бы одного человека я освобожу.
В дверь постучали. На пороге мялся управитель, не решаясь войти в помещение. Лицо его было совершенно серым.
— Прошу прощения, но вам лучше уехать. Все оракулы города собрались над домом, и дети боятся вас. Никто больше не захочет иметь с вами дела здесь. Уезжайте, увозите вину как можно дальше — все, что я могу вам посоветовать.
— Не больно и хотелось, — пробурчал Александр.
В самолете безо всяких просьб включили защиту над креслами. Стюарды искоса поглядывали на ребенка, но не навязывались, словно брезговали приближаться.
Александр заговорил тоном, не допускающим возращений.
— Послушай, это очень важно. Здесь, — он выразительно кивнул на портативный терминал, —собраны все материалы о прививках и сыворотках. На случай, если засомневаешься, в правильности своего выбора. Читай, думай, анализируй. В сумке под креслом — несколько муляжей, и антидот от прививок. Лучше их просто избегать, но если не получится — обязательно прими препарат. Кстати, его можно давать и другим детям, но только до забвения, позже процесс необратим. Я говорю это сейчас, потому как вспышка сознания подходит к концу.
— Как это, к концу? — с испугом прошептал Андрей.
— Ну, если ты внимательно читал дневник, то знаешь, что архивировать память целиком не выходит. Мой шарик уже выдохся, а где искать остальные — задачка не из простых. Впрочем, это неважно. Главное что ты теперь можешь сопротивляться. Не позволяй манипулировать собой, не дай себя одурачить. Если у тебя есть вопросы, самое время их задать, — Александр выразительно посмотрел на ребенка.
— Что ты хотел сказать, когда писал пророчество? — смущенно проговорил Андрей.
— Хороший вопрос. Я не шучу, это очень хороший вопрос. Думал, отец наконец отстанет от меня. Если бы он показал текст психологу, то узнал бы, что писал его очень одинокий ребенок, который искренне хочет вырваться из-под родительского гнета. Но он передал записи правительственным экзорцистам, а это люди, которым из всех костюмов лучше подходит смирительная рубашка.
Взрослый заснул так внезапно, словно его выключили. Андрей наугад раскрыл дневник и принялся читать.
« … идея использовать детей не так уж плоха. Ребенок не обременен воспоминаниями, он обзаводится ими в процессе взросления. К сожалению, сыворотка позволяет держать их в узде до семнадцати — самое большее, восемнадцати лет. В этом возрасте придется стирать им сознание, ибо для воспроизводства новых младенцев они все-таки нужны, а вот из социальной сферы, во избежание проблем, следует исключить. Кстати, проблемы с преступностью, при создании такого общества решаются на удивление легко — помещаем ребенка в подходящую среду, и тогда никаких потуг к свершениям злодеяний у них не возникнет. Надо, надо срочно представить доклад, пока меня не опередил отдел клонирования. Вообще-то, я предполагаю, что внедрение пойдет по обоим направлениям, если, конечно, будет устранено обеднение генетического материала. Но это чужая головная боль, а мне уже в третий раз карты предсказали о поворотном моменте в судьбе. И я знаю, что это будет за событие —наконец, я займусь временем».
Не пользуйся воспоминания часто, от этого их материя истончается, а ты растрачиваешь настоящее. Сохрани их для последнего мига, и они продлят твое время лучше, чем любое волшебный эликсир.
Пророчество Анжелы Л.
Из аэропорта ехали молча. Взрослый был вял, почти полностью утратив интерес к происходящему, он только тупо таращился в окно машины. Дома Андрей бережно уложил его в кровать, и, не мешкая, отправился к пифиям. Не для того, чтобы получить предсказание — скорее, продемонстрировать свою лояльность. Результат его ничуть не удивил — пророчество недвусмысленно повелевало зайти утром в приют святого Павла.
Регистратор одарил Андрея сочувственным взглядом.
— Не знаю уж, что же вы такое натворили, — бурно жестикулировал работник, — но вам достался самый тяжелый из наших пациентов. Он ужасно стар, давно не встает с постели, и при этом сохранил сознание. Омерзительный, противоестественный случай! Будьте осторожны, и ни в коем случае не вспоминайте при нем о времени: не произносите этого слова, не смотрите на часы — иначе, вас ждет довольно неприятное зрелище.
Андрей не ожидал, что взрослый окажется настолько дряхл. Никогда ему еще не доводилось видеть такого кошмарного зрелища: кожа, покрытая морщинами и темно-коричневыми пятнами, напоминавшая о скомканных тряпках, рот, темневший деснами без единого зуба, ввалившиеся глаза, поросшие жесткими волосами бородавки. Запах едко-кислый, удушливый, пропитал помещение так, что голова закружилась.
— Меня зовут Расуил Ойге, а как зовут тебя, я знать не желаю, — проскрипел старик, и Андрей поразился, что и голос этого человека невероятно древний. Потом, со священным ужасом, он осознал — перед ним лежал отец Александра.
— Меня зовут Андрей Петрович, — на всякий случай сообщил мальчик, — знаете, я не ожидал, что вы живы.
— Что, испугался старика, щенок? Это я сделал тебя таким послушным мальчиком, я и мои коллеги, так что бойся, меня, бойся из всех сил.
— Вы всего лишь жалкий больной человек. Но я рад, что застал вас в живых. Ответьте только на один вопрос, хорошо? Дело касается стеклянных шариков.
Старик с интересом взглянул на мальчика.
— Каждый год после прививки нам выдают один или несколько шариков. Зачем? Чья это память?
— А ты не такой, дурак, как все остальные. Твоя. Так сказать, резервное копирование, — старик закашлялся. — Тот, кто финансировали проект, думали, что их это не затронет. Создадут прекрасное, полностью контролируемое общество, а они будут сидеть за занавеской и дергать за ниточки. Их предали собственные дети, созданные по образу и подобию. Все хотели разумных младенцев, даже избранные. Клон самого себя, о да! Но два одинаковых мерзавца не смогут сотрудничать, каждый из них хотел абсолютной власти. Кончилось тем, что дети перехватили управление, а мне приказали зациклить память взрослым. Они лежали в коме и бесконечно плавали в собственном прошлом, последний умер лет сорок назад, так и не придя в сознание. Шарики — побочный продукт проекта, предполагалось, что в нерасчетной ситуации взрослых вернут в сознание. Шарики и противоядие — вот и все что для этого нужно.
— Разве антидот действует после забвения?
— Если пробудить разум — да. Другой вопрос, что шарики нужно использовать все, или хотя бы большую часть — 60-70 процентов. Но зачем тебе это знать? Бесполезное засорение мозга глупостями. Черт возьми, зачем мне память моей дочери? Там, в шкафу, лежит ее душа, первый опыт копирования, а моя пойдет в утиль вместе с телом.
— А почему вы не сделали свою копию?
Ойге желчно рассмеялся.
—Я не собирался копировать память, мне хотелось законсервировать время, чистое, как вода из горного источника, без неудач и эмоций. Нет, нет, я всегда следовал знакам, — всхлипывая, забормотал он, — значит, так угодно судьбе. Только прошлое и настоящее, вот что нам доступно. Но зачем мне старые ошибки, моя глупая память, если я боюсь будущего? — старик разревелся, разевая беззубый рот, желтые струйки слюны стекли на подушку. Распространившийся запах не оставлял сомнений — сфинктеры расслабились.
—Ну-ну, пожалуй, не стоит так пугаться, — мягко заговорил мальчик. — Ближайшее ваше будущее не так уж страшно, как кажется. Сейчас мы позовем няньку, и приведем вас в порядок, а затем накормим и уложим спать. Сон — лучшее лекарство от страха, вам станет легче, уверяю.
Домой Андрей вернулся поздно, но забежав ненадолго в квартиру, направился к соседу. Олег выглядел измученным, щеки ввалились, кожа посерела. Он снова был одет в немодные тряпки, но мальчик не стал сосредотачиваться на мелочах.
— Я пришел извиниться. Боюсь, я не смогу присмотреть за твоей ма, так как буду занят. Побудь с ней сам. Вот, возьми, — он протянул бутылочку соседу, — это лекарство. Я недавно был в Азии, и тамошние умельцы далеко продвинулись в вопросах сохранения сознания. Просто выпей, и твое забвение отдалится.
Лицо Олега расцвело улыбкой. Он так бережно взял в руки антидот, как будто стекляшка могла взорваться от неловкого прикосновения.
— Это самая лучшая новость за последний год. Спасибо огромное, от меня и моей ма.
Дома мальчик долго расхаживал по комнате, голова разболелась, а жилки на висках набухли. Кого следует вернуть в сознание, Александра или отца? Он понимал, что ему нужен соратник, друг, равноценный партнер, а что сможет сделать отец? Но и вычеркнуть его, отдав тело чужому человеку, совершенно невозможно. Совершенно запутавшись, он решился отдаться на волю случая и положил оба мешочка перед отцом. Взрослый уверенно потянулся к памяти Александа. Что ж, так тому и быть.
— Папа, разбей шарик!
Наблюдая уже знакомую картину с окровавленными пальцами, Андрей думал, что именно сейчас происходит то, о чем он, возможно, будет сожалеть.
— Привет, братишка! —-радостно возвестил о своем возращении Александр, — я вернулся, а значит, ты все-таки добыл мою память.
Андрей кратко рассказал о событиях, произошедших после прилета обратно.
— Эта старая обезьяна все еще жива? Честно говоря, не знаю, радоваться сему или огорчаться. Кстати, получается, что он решил свою задачу со временем — вариант «просто не умирать», пожалуй, самый логичный. Однако, ты мог вернуть отца, а вернул меня. Можно полюбопытствовать, почему?
Андрей рассказал и о сомнениях, и о способе выбора решения.
— Знаешь, я хотел бы, чтобы это решение стало последним сложным решением в твоей жизни. Но увы, вопрос, который я сейчас тебе задам, намного труднее. Скажи, ты готов, возвратить старый мир, где дети менее разумны, чем взрослые, а пророчествам верят не больше, чем газетной сплетне?
— Да, — тихо прошептал Андрей.
— Подумай хорошенько, ведь ты сейчас решаешь за всех. Будет много смуты, много хаоса, пока люди найдут свое место в обновленном мире, и я не обещаю, что они поблагодарят тебя за содеянное.
— Я хочу лишь дать им возможность выбирать самостоятельно.
— Рубикон перейден, — ухмыльнулся Александр. — Не могу сказать, что разочарован твоим решением. Ладно, я думаю, начнем мы с пророков, а там как кривая вывезет. Кстати, и про твоего отца кое-какие мыслишки есть. А сейчас, дай мне шарики, бутылочку с антидотом, и, пожалуйста… — взрослый сконфуженно умолк.
— Что? — спросил Андрей.
— Закажи шоколадный торт. Я его очень люблю, да и ты, кажется, тоже.
|
Рассказ открыт для комментариев