В своём улье Натикрис считалась самым перспективным жнецом, но многие наставники были недовольны её склонностью к масштабу и комбинациям. Казалось бы, чего проще: «плод созрел, пора в корзину»! Но ей всегда этого казалось мало - не всё равно, сколько адаевы упадёт с одного удара по ветке. А конкуренция собственных результатов обещала сладкое безумие: когда внутренний взор пересекает себя несколько раз и замыкается на своём источнике…
Сейчас в её власти была вполне созревшая жертва, с трепетом прислушивающаяся к шелесту приближающегося механического монстра. Неподалеку, в потёмках каменного лабиринта, прятался охотник, готовый принять участие в жатве.
Пастух бездушного уродца сидел много дальше, занятый поглощением пищи и размышлениями о приятном. Сейчас он был спокоен и счастлив, но пройдёт немного времени, и его адаева станет ключевой фигурой в завязи грядущей комбинации. Именно пастух поможет Натикрис собрать неслыханный урожай. Её улей пойдёт в рост, и все, от несмышлёнышей до наставников, на долгое время забудут о дурацких ограничениях Сеятеля.
Натикрис даже потемнела от нахлынувшего возбуждения: если всё сложится, как надо, она сама сможет основать свой улей! И для этого следует всего лишь немного поработать с дикой порослью: нагнать страху здесь, ослабить внимание тут, а ещё немного совпадений, злости, отчаяния и зависти… это так просто! И рискованно. Адаевы сильны убежищем, а Сеятель - джокером. И опасность тем больше, чем больше завязь. При неблагоприятном раскладе можно лишиться не просто куска реала, но и собственной сущности. О чём, собственно, и предупреждали наставники.
Только прочь суеверия и предрассудки!
Сеятель один, посевов много. За всеми не уследишь даже при Его возможностях. И адаевы свободной от тьмы уже полсотни урожаев не наблюдалось. Зло – их второе имя, а первое – ненависть… не суть шарады. Самое сложное, - устойчивое направление ветра. Но, судя по всему, полярная депрессия опустилась надолго. Циклоны заперты…
Можно рискнуть.
Натикрис решилась, и подобие жизни коснулось жертвы. Цепь событий дрогнула и тронулась с места, - жертва одним ударом сломала безобидной конструкции хребет. Потом вспышка, хлопок, звон металла и шорох опавшей ракушечной крошки. Охотник, желая понять, что происходит, неосторожно выдвинулся из укрытия. Вновь вспышка, вторая… жертва и охотник опускаются на щербатое основание каменного лабиринта. Замирают.
Адаева-жертва стонет и шёпотом зовёт на помощь.
Никто не придёт. Пастух далеко, а охотник уже лежит в корзине. Жертва сама выбрала себе судьбу: сперва выстрелив в неведомое, а после – в своё спасение, которое тихо скончалось во мраке боли и страха.
И ведь это только начало! – ликовала Натикрис. – Начало падающей цепи! Из настоящего в будущее. Из будущего в прошлое. Теперь только следить, чтоб не прервалось, не ударило.
Потому что если ударит, то насмерть.
*** Тонкий ломтик буженины поверх бутерброда с брынзой был не просто удивительно вкусной добавкой к обычно пресному рациону, он означал начало сытой, полноценной жизни, от предвкушения которой кружилась голова, и сладко ныло под сердцем.
Леонид к бутерброду чуть прикусил молодого чеснока и сделал порядочный глоток из чашки: набор Хайсон! знай наших! Это не кочерыжки грубого помола прикидывающиеся чёрным чаем. Может, Линней и сумел бы обнаружить таксономическое отношение этого гербария к чаю, но пить отраву они с Тинкой уже никогда не будут.
Что и говорить: прощай нищета! Впрочем, гневить судьбу, наверное, не стоит. Правильнее сказать: прощай бедность! Ведь нищета – это когда холодильник пуст, а как его наполнить неизвестно. А бедность - это когда знаешь, как заработать на продукты, вот только денег нет даже на холодильник…
Тревожно пропищал зуммер ноута, - на экране заморгала напоминалка: пора подниматься на поверхность, время связи с заказчиком. Леонид сбросил сообщение, сделал ещё один круг: бутерброд, чеснок, чай, а потом поглубже откинулся в складном матерчатом шезлонге. Работа двигалась: «черепашки» поедали неизвестность, как черви прогрызают яблоко - картинка на экране росла, а масштаб автоматически укрупнялся. Рукава, изгибы, уровни… Клиент может и обождать. А если у Тинки её «лошадки» работают также споро, то испытания они закончат до конца недели, а там и обещанный исполкомом акт о внедрении…
И большие, настоящие заказы!
Будет возможность снять офис, поместить объявления в газеты, поклеить рекламу… «трёхмерное сканирование крупных промышленных объектов»! «Семейство роботов маркшейдеров, увязанных в единую киберсистему». Звучит!
Вот только словечко нужно подобрать: «черепашка» не нравится Тинке, а ему «лошадка» не по душе. Нужно что-то тёплое и ёмкое. Роботы и киберы – старо и затаскано. Роботинки? Киберяшки?..
А клиент подождёт. Да и о чём говорить? Что всё в порядке? Глупости! Это когда караул с криками «амба» и «всё пропало», тогда и звонки, и песни про «форс-мажоры», про стихию с «обстоятельствами». Но пока плановая работа, - бутерброды и чай куда уместнее пустого дежурного звонка.
Леонид доел бутерброд и в сомнении покосился на кулёк с едой. Нет. За следующий кусок мяса он примется когда «черепашки» уйдут настолько далеко, что придётся идти вслед за ними. Разумеется, часть самоходок придётся вернуть: границы исследуемой области катакомб определены заказчиком.
Но это ещё минут тридцать-сорок. А пока…
Леонид допил чай и задумался.
Первым делом – квартира.
Хватит ютиться по углам и комнатам! Они снимут свою, отдельную квартиру! Может, и двухкомнатную. А что? Спальня и кабинет! И хорошо бы с большой светлой лоджией. И машину отремонтировать. Срочно! Восьмёрка-развалюшка уже давно крыльями хлопает, даже мыть страшно, не то, что ездить. Стартер, помпа… да! Квартира, машина… а цепторские тазики как-нибудь в другой раз.
Тинка-выдумщица! - тратить аванс на кастрюли… где она их хранить будет? Под кроватью? Так там всё инструментами занято. Утром едва не поссорились из-за железа. Ей, видите ли, надоело у хозяйки просить…
Один из «рукавов» растущего трёхмерного лабиринта замигал красным. Леонид протёр руки влажным платком и переложил ноут со столика к себе на колени. К его большому сожалению, аварийный сигнал перезагрузкой не убился, а тестирование только подтвердило диагностику системы: неисправность самоходки.
«Вот так-то, – подумал Леонид. – «Не кажи гоп»…
Он собрал остатки еды в кулёк, ещё раз вытер руки платком и распечатал схему коридора, в котором «подвисла» одна из «черепашек».
Немного успокаивало полное отсутствие контакта: ни звука, ни «картинки». Если «ва-аще» ничего не работает - скорее всего, чепуховая неисправность: фишка соскочила или что-то с питанием.
Это когда всё работает, но «не так»… о! Тогда и наступают кишкопрядильные времена: попробуй отыскать битую микросхему или сбой в программе. Тем более что остальные стереотипные изделия продолжают исправно «фунциклировать»…
Леонид вернул ноутбук на столик и выбрался из шезлонга. Он взял из сумки фонарь, ещё раз глянул на схему маршрута и пошёл в сторону умолкнувшего механизма.
Луч фонаря выхватывал рубленые стены, тени плясали и корчились, было тихо, сухо, спокойно. Ему нравилось здесь работать: удивительно мирно. Все проблемы там, полусотней метров выше. А здесь ни суеты, ни давки. Никто не дышит в спину и не загораживает горизонт. Впрочем, горизонтом местность, конечно, не баловала… не заладилось у неё с горизонтом. Зато во всех других отношениях убежище что надо! Здесь нет тёщи, для которой зять – придурок: вместо того, чтобы идти работать, дни и ночи просиживает у «телевизора с кнопками». И хозяйки коммуналки здесь нет, с её вечным ворчанием о скрипе кровати, - спать ей мешает! Вот и приходится с Тинкой в посадку за город ездить, - какой же секс без стонов, криков и седьмого пота?!
Сволочь!
Леонид остановился и с нежностью погладил шершавую поверхность ракушечника: не зря судьба привела его в подземелье. Вот куда нужно бежать от проблем – в катакомбы! Здесь классно! А наверху – мрак и скрежет зубовный.
«Обидно, конечно, - подумал Леонид, – на пороге успеха радуюсь не пройденному пути, а булке с колбасой и перспективам секса без оглядки на ревнивых соседей».
Он сверился со схемой, - цель рядом. Наверное, за тем поворотом. «Похоже, пришли»…
Он сделал ещё несколько шагов и понял, что не столько «пришли», сколько «приехали»: посреди коридора, скрутившись калачиком, лежал человек и тихонько поскуливал. Повсюду валялись обломки самоходки, какие-то манипуляторы ещё дёргались. А в шагах пяти дальше по проходу лежал покойник с большим, длинным пистолетом в правой руке.
«Это он в черепашку стрелял? – немного заторможено подумал Леонид. – А в «скрюченного» нечаянно попал? Случайный прохожий? А мне теперь что делать»?
«Прохожий» едва слышно вздохнул и чуть шевельнулся.
- Эге, парень! - обрадовался Леонид. – Да ты живой!
Он присел рядом со скрюченным, перевернул его на спину и понял, что радоваться было нечему: скулёж прекратился, а под человеком натекла большая лужа крови, он перестал дышать и уже не двигался. Леонид осмотрелся. Ему было понятно, что убираться отсюда нужно немедленно, и со всей прытью, на какую только способен. Но что-то его не отпускало. Рядом чувствовалось что-то лишнее и чужое…
Леонид зябко повёл плечами. Ощущение недоброго присутствия не проходило, даже усилилось. Стало холодно. И сыро. Он направил луч фонаря на покойника с пистолетом, и увидел у него вместо глаза чёрную вздутую рану.
- А моя черепашка, значит, отстреливалась? – криво пошутил Леонид. Его голос звучал растерянно и жалко. - Сообразительная такая «лошадка»: отыскала где-то оружие, запаслась патронами…
Через секунду он разглядел пистолет и у «скрюченного».
- Однако!
По всему выходило, что «скрюченный» увидел самоходку, испугался и принялся её топтать. На шум кто-то пришёл, и «скрюченный» с перепугу пальнул в любознательного прохожего. Но у пришедшего тоже был пистолет, и они устроили состязания по точности стрельбы.
И победили. Оба.
А в результате, на руках два трупа и неясный криминал: то ли «непредумышленное убийство», то ли «нарушение техники безопасности, повлёкшее за собой человеческие жертвы».
Давящее на психику ощущение чужого присутствия исчезло, и Леонид будто проснулся: обрёл способность думать и действовать. Он отыскал материнскую плату уничтоженной «черепашки», вытащил из колодки чип оперативной памяти, положил его в нагрудный карман рубашки и побежал обратно, к своему командному пункту. У компьютера он не решился тратить время на сбор самоходок: ограничился командой «спрятаться и замереть», собрал кресло, столик, сложил ноут с принтером и быстрым шагом двинулся к выходу.
«Звоню в милицию, - решил Леонид, поднявшись до уровня, на котором обычно проходили экскурсии. – Как выйду на поверхность, первым делом в милицию»!
Но в милицию звонить не сложилось: мобила, оказавшись в зоне действия связи, немедленно отсчитала десяток неотвеченных звонков. Первые два от Герасимова, - как договаривались, полчаса назад. Пунктуальный, однако, заказчик попался! Остальные от Тинки.
Леонид набрал номер, но ему ответил незнакомый женский голос:
- Слушаю вас.
- Это я вас слушаю, - занервничал Леонид. – Я звоню жене, а вы, простите, кто?
- Вы, наверное, Леонид, - обрадовалась женщина. – С Кристиной всё в порядке, не волнуйтесь. Она на приёме у депутата Кусинского. Её только что привезли. Какое-то недоразумение… они сейчас на хоздворе. Я перезвоню Артёму Петровичу. Скажу, что вы уже едете…
- Не понял, - признался Леонид.
Он вышел из тени входа в катакомбы. Солнце тут же надавило на плечи. Глаза заслезились от яркого света.
- Пятнадцатый километр, - едва не пропела женщина. – Кристина сказала, что вы в Бородкино? А мы сразу за Истином. Как проедете посёлок, через пять километров будет указатель «ФК «Крестьянский край». Поворачивайте направо. Они вас ждут. Хорошо, что вы так быстро перезвонили. Вы – молодец!
Она отключилась.
- Вот тебе и двухкомнатная квартира, - сказал себе Леонид, опуская до упора оба стекла в машине. – И какао с маслом…
*** Кусинский напоминал Никиту Сергеевича Хрущёва из старинной кинохроники: невысокий, плотный, улыбчивый, с заметной посреди тёмных волос розовой залысиной.
- Не, ну «кулибины», мать вашу! - с фальшивым воодушевлением восклицал он, смахивая пот с лысины и поминутно вытирая ладони о свои необъятные бёдра. От этого на светлой материи оставались тёмные полосы, и брюки выглядели неряшливо. – И вот эти, значит, «мышинки» шпионят на моих землях?
Он пошевелил носком припорошенной пылью обуви «черепашку», будто и в самом деле примеривался пнуть попавшегося шпиона и диверсанта.
- Кристина, посиди пока в машине, - сказал Леонид жене.
Кусинский дёрнулся было что-то сказать, но Тинка уже уселась на пассажирское место «восьмёрки» и захлопнула дверь.
- Почему же «шпионят»? – пожал плечами Леонид. – Обычная апробация перед пуском в серию. И это не наша инициатива. У нас предписание…
Он уже почти успокоился. Было понятно, что покойники из катакомб к этому недоразумению отношения не имели. Тинка в машине, какая ни есть – безопасность. Поговорить с ней пока не получилось, но, судя по её невозмутимости, всё в порядке.
Зря беспокоился. Как только «хрущёв» разберётся в ситуации, они сразу уедут. Наверное, придётся сразу ехать к Герасимову. Однако странные полигоны он выбрал. Там – люди стреляются, здесь – феодал какой-то…
- Показывайте, - приказал «феодал». – Что ещё за предписание?
Леонид с готовностью протянул исполкомовское направление на апробацию.
- Так, - сказал Кусинский. – Подписал Герасимов. Это кто такой?
- Не знаю. Человек из кабинета.
- Какого? – спросил Кусинский.
- Высокого, - ответил Леонид. Присутствие троих охранников в чёрных очках способствовало терпению, но допрос под палящим солнцем действовал на нервы. – На седьмом этаже, где-то посередине коридора, справа, если идти от лифта…
- А вот мы сейчас узнаем, что за птица, твой Герасимов, - пообещал Кусинский и вытащил мобилу.
Леонид пожал плечами. Было жарко. В машине окна опущены, да и сама «восьмёрка» в тени, но всё равно Тинке должно быть не сладко в этой духовке…
- Сергей? – закричал в трубку Кусинский. – Приветствую. Да, я. Ничего, нормально… путём… всё, умолкни! Я тебе звоню, значит, мне нужно. Вот. Это правильно. Ты мне скажи, кто такой Герасимов А.В.?
- Алексей Викторович, - подсказал Леонид.
- Алексей Викторович, - немедленно уточнил в трубку Кусинский. – На седьмом этаже… Управление земресурсов? Техотдел… А ты не можешь мне сказать, за каким хером… нет. Не нужно. У тебя вертушка под рукой? Ага. Ты меня на него переключи. Да. Я сам с ним говорить буду…
Кусинский в очередной раз вытер рукой пот с лысины и провёл влажной ладонью по брюкам.
- Алексей Викторович? Кусинский беспокоит. Да. Фермерский концерн «Крестьянский край». Ага. И депутат в том числе. Ты Иванковых знаешь? Да, верно. Кристина и Леонид. У тебя работают? А теперь скажи мне, Викторович, что они делают на моей земле? Испытания? А почему меня не поставили в известность? Что ещё за уведомление? А ну обожди!
Он отнял трубку от красного влажного уха и рыкнул одному из бойцов:
- Ринате звони, быстро. Пусть в приходном журнале поищет уведомление облисполкома. На этой неделе… - и опять в трубку. – Даже если есть такое «уведомление», на каком основании нарушается моя депутатская неприкосновенность? Действия твоего отдела расцениваю, как розыскные мероприятия на своей территории, и, будь уверен, сегодня же жалоба на твой произвол будет на столе у Федорчука…
Боец, шептавшийся в стороне со своим телефоном, поднял руку, привлекая внимание, а когда поймал взгляд хозяина, -кивнул. Кусинский чуть поморщился, но тон не убавил:
- Потому что так не делается! Ты меня слушай! Подсылаешь ко мне детей со своими игрушками… да охране плевать на твоё уведомление! Ты хотел, чтобы их застрелили? – Леонид вздрогнул, - три пожара за пять лет! У меня рапс сохнет, твою мать! Через две недели – уборка. Если рипак вспыхнет, вся область до осени тушить будет! Да ещё Истин под боком. Посёлок спалить хочешь? Десять тыщ душ запиши себе на лбу, бумажная твоя душа! Поимённо!
Он опустил руку с телефоном и совсем другим тоном спросил:
- Обедать будете?
Леонид почувствовал, как Тина перевела дух.
- Нет, спасибо, - сказал он. – Недавно, знаете ли, обедали.
- Чувствуется, – равнодушно сказал Кусинский. Было заметно, что он уже думает о чём-то другом. – Надеюсь, чеснок было чем закусить?
Леонид сделал шаг назад.
- Не смущайтесь, молодой человек, - ухмыльнулся Кусинский. – Меню молодых семей, промышляющих наукой, для меня давно не загадка. А с наукой мы дружим. Да-с! Две тысячи тонн рапсового масла в год! А из масла гоним дизельку. Пойдёмте, покажу наше производство.
- Нет, - покачал головой Леонид.- Нам нужно ехать.
- Да и отсюда всё видно, - не хотел их отпускать Кусинский. – Вон там, за церковью, у нас крытые тока, квадратный километр площади, между прочим! По технологии, сразу после уборки рапсу нужно дать отлежаться. А там у нас лущильня, сепараторы, пресса, экстракторы… а там цистерны, видите? На возвышенности? Дизелька из рапса! К уборочной для себя оставили. Уборка, дискование, вспашка на зябь. Всё на своём топливе… будущее человечества!
- Что же вы цистерны на возвышенности установили? – удивился Леонид. – Обычно их в низине прячут, вдруг течь…
- А ты что, пожарный инспектор? – насупился Кусинский, но через мгновение доброжелательно добавил. – Это чтоб самотёком бензовозы заправлять. Может, ко мне работать пойдёте? Сегодня без компьютерщиков - никак!
- Мы не компьютерщики, - устало возразил Леонид. – Мы – системщики. Микроконтроллеры, датчики, исполнительные устройства…
- Но «мышинки» эти сами делали?
К большому неудовольствию Леонида, Кусинский всё-таки толкнул ногой «черепашку». Та отъехала от него на несколько шагов и принялась за диагностику: с минуту манипуляторы шевелились, ощупывая важнейшие узлы и крепления на корпусе.
- Сами, - недовольно сказал Леонид. – Вы позволите нам собрать своё имущество?
Не дожидаясь разрешения, он попросил Тину дать «черепашкам» команду сбора.
- «Лошадкам»! – тихо, но с вызовом поправила его Кристина.
- И что теперь? – с любопытством спросил Кусинский, вытягивая шею в попытке разглядеть, как Тина набирает на ноуте команды.
- Теперь они скачут к нам. Как соберутся, погрузим в машину и уедем. Это недолго. Пять-десять минут.
- А мы вас не гоним, - широко улыбнувшись, заверил Кусинский. – Может, всё-таки, обед? Зря вы так дичитесь, молодые люди, даже обидно как-то. Подумаешь, обознались. Тут у нас, у ручья, «дикари» автостоянку организовали, - он махнул рукой куда-то в сторону Истина. – Никчемный народец! Жгут костры, гадят… того и гляди пожара наделают. Вот ребята и решили, что девушка оттуда.
- На побережье постой дорог, - примирительно сказал Леонид. – Люди, может, год на бензин деньги копили, чтоб приехать…
- Я и говорю, - пусть дома сидят, если денег только на бензин хватает, - пробурчал Кусинский. – Как кто-то из «дикарей» мне хоть какую-то пользу принесёт, так и конец света наступит. Попомните мои слова! Бездельники! Вот вы, к примеру, - белые! Нет времени пляжиться. Верно?
Леонид неохотно кивнул.
- И я работаю, - сказал Кусинский. - В этом году ещё ни разу на море не был. Выходит, мы с вами одного поля ягода. Должны понимать это, и помогать друг другу. Я – депутат! И за новации во всех отраслях народного хозяйства! У меня, кстати, несколько институтов под крылышком. Я ведь не только рипак в дизтопливо… у меня строительство, биоэнергетика, фармакология. И вам бы местечко нашлось.
- А фармакология, каким боком? – перебил его Леонид.
Тему сотрудничества ему хотелось отодвинуть как можно дальше.
- Анестетики, - с готовностью ответил Кусинский. – Мы занимаемся каннабиноидами.
- Наркотики? – удивился Леонид. – Марихуана? Гашиш?
- А что тут такого? Важен не факт применения, а доза. Я уже несколько лет веду борьбу в Верховном Совете за снятие всех ограничений на производство и распространение конопли. Не слышали?
Леонид отрицательно качнул головой.
- Конопля - не наркотик, а решение многих проблем, - со значением сказал Кусинский. - Это качественный текстиль, долговечная не желтеющая бумага, биотопливо, прочные и дешёвые композитные материалы. Что такое «посконь», знаете?
Леонид пожал плечами, и Кусинский с воодушевлением продолжил:
- Мужская конопля, к вашему сведению. В ней волокно крепче. И выражение «Русь посконная» отсюда же… Ничего дурного в конопле нет. Как нет ничего дурного в табаке, сахаре или винограде. Напротив, - важнейший социальный амортизатор! Кого не интересует реальность: добро пожаловать в мир грёз! Вирт – лучшее убежище от ужасов реальной жизни. А как вы думаете, почему Господь подарил нам кино, телевизор и компьютер? Да потому что нас много! Нас охренительно много! Именно сегодня и сейчас идёт отделение зёрен от плевел: кто-то выбирает пепси и вирт, а кто-то реал с самогоном. А что до свободы торговли, так ведь всем выгодно! Особенно державе! Эта статья налогообложения по доходности многократно превысит поступления от спиртовой отрасли. И народ вместо хулиганства на улицах будет тихо по домам сидеть. Ведь наркобандитизм не из-за агрессивности наркоманов. Нет! Только из-за цены на продукт! Полная аналогия с американским «сухим законом» прошлого века. Распределение всё равно идёт, только по бешенным ценам и вне интересов державы. Если анаша будет свободно продаваться в аптеках, то недельная доза будет стоить не дороже одного дня неквалифицированного труда. Наркоману будет проще отработать этот день на пользу обществу, чем вступать в конфликт с обществом…
«Ему бы трибуну»… - подумал Леонид и чуть скосил глаза на охранников. Те спокойно посматривали по сторонам, равнодушные к жаре и красноречию своего босса. А может давно уже спали: разве разберёшь, что там делается, за чёрными стёклами очков? Может, для того охрана и носит эти чёртовы очки, чтобы никто не понял, когда они спят, а когда только дремлют…
- Лёнчик… - тихо позвала Тина.
Да! Приползли остальные «лошадки», - теперь вся пятёрка в сборе.
Леонид, повернувшись спиной к депутату, подошёл к машине, поднял дверь багажника и по одной, осторожно, загрузил «лошадок» в ниши специальных контейнеров.
Кусинский чуть поперхнулся и неожиданно заинтересовался:
- А почему они все такие разные?
- Что нашёл на свалке, из того и лепил, - признался Леонид. – Вот эта, к примеру, самоходка - из пары роликовых коньков, а эта из скейта. Но стандартная конструкция у меня из листоподборщика. Вот где повезло! Типография убитую дээску выбросила: и ролики, и поддоны… представляете?!
- Да уж «повезло», - немного растерянно сказал Кусинский. – По всему видно, везения тебе не занимать, парень.
Охранники, позабыв о фальшивой демонстрации своей бдительности, рассматривали разнокалиберный киберзверинец.
«Значит, не спят, - подумал Леонид. – Или проснулись».
- А компьютер? тоже сам собирал? – спросил Кусинский.
- Конечно, сам, - удивился Леонид. - Кто же мне компьютер собирать будет?
Кусинский промолчал.
- Приятно было познакомиться, - преувеличенно бодро сказал ему Леонид, закончив погрузку. – Желаем успехов в вашей самоотверженной работе во благо нас.
- Взаимно, - нахмурился Кусинский. – Может, ко мне на заправку заедете? Я прикажу, - полный бак девяносто пятого зальют. Бесплатно.
- Спасибо, - уже из машины ответил Леонид. – Не нужно. Я недавно заправлялся.
- Три дня назад, - шепнула Тинка. – Восьмидесятым…
Он повернул ключ в замке зажигания, но машина завелась только с четвёртой попытки.
- Бендикс менять нужно, - недовольно сказал Кусинский. – А ещё лучше новую машину купить.
- Обязательно, - пообещал Леонид. – Вот как проведём испытания вдали от депутатских земель, так сразу и купим.
- Шутник! - неожиданно развеселился Кусинский. – «Вдали от депутатских земель»… это на Луне, что ли?!
*** - Спасибо, что быстро приехал, - сказала Тина.
- Не думаю, что это стоит благодарности, - махнул рукой Леонид. – Или были какие-то проблемы?
Он выкатился на трассу и повернул налево, к посёлку.
- Нет, наверное, - Кристина устало потёрла виски. – Испугалась немножко. Думала, посижу в тенёчке, пока «лошадки» рельеф отбивают. А тут эти на джипе… - она увидела, что он напрягся, и поспешила уточнить: - Нет, правда, всё было в «рамках»: никаких выкручиваний рук или угроз. Даже какие-то удостоверения показывали. Просто давление силой, понимаешь? Такие лощёные, ухоженные… а шеф их так ваще капитан Сильвер, только попугая где-то потерял…
- Попугай обкурился и на сундуке с пиастрами кайф ловит, - сказал Леонид, Тина улыбнулась. – Только Джон Сильвер был долговязым. И у него не было одной ноги.
- Тем опаснее… может, домой? Пообедаем?
Он выдохнул в ладонь и принюхался.
- Почти не слышно, - успокоила его Тина. – Говорила тебе чеснок не брать! Я вчера крылышки купила. Суп с лапшой на курином бульоне, представляешь?! Правда, в чугунном казанке, - кастрюльку хозяйка пожалела.
- Опять про кастрюли? – недовольно нахмурился Леонид.
- Нет, о своём, - сказала Кристина, – о женском.
- С каких это пор наше совместно нажитое «женское» ты полагаешь своим? – притворно насупился Леонид.
- А что, это идея! - засмеялась Тинка. – Теперь будешь за меня вести календарь наших месячных!
- Ну… - протянул он. – Пока ты неплохо справлялась…
Он не успел договорить.
Только что обогнавшая их машина сбавила ход.
- Что за хрень!
Белый «Москвич» продолжал сбрасывать скорость, но когда Леонид, включив поворотик, попытался объехать неожиданное препятствие, оказалось, что слева, борт о борт с его «восьмёркой», движется второй автомобиль, блокируя его манёвры.
- Лёнчик, что им от нас нужно? – тревожным шёпотом спросила Тина.
- Не волнуйся, - сказал Леонид. – Не объяснив нам этого, они вряд ли отвяжутся.
Сопротивляться не имело смысла: машина слева – большой тяжёлый джип с тонированными стёклами. Начни дёргаться, - сомнут, и за ремонт платить заставят. Джип посигналил и прижался к самому борту «восьмёрки». Леониду ничего не оставалось делать, как выскочить на обочину. «Москвич» продолжал тормозить и через минуту они все остановились в нескольких метрах от указателя населённого пункта «Истин». Какой-то шутник приписал фиолетовым маркером букву «а» после названия. А Леонид подумал, что ещё не хватает букв «к» и «р» спереди. Ему пришло в голову, что можно было бы попытаться сдать назад, но, глянув в зеркало, увидел, что сзади подъехала третья машина, отрезав путь к отступлению.
Из «Москвича» вышли двое парней. Один остановился у капота «восьмёрки», с интересом разглядывая ржавые разводы на корпусе. Другой подошёл к Тинкиной двери и, согнувшись пополам, внимательно осмотрел салон машины.
- Обознались, мужики? – как можно приветливее спросил Леонид.
- Девушка пусть тут остаётся, - сказал парень. – А ты выходи.
- С чего это?
- Потому что неудобно тебя при твоей женщине из машины вытаскивать, - неожиданно раздался голос слева. Леонид повернулся: правое окно джипа было опущено. – Не дури, парень, – сказал человек с пассажирского сидения. - Осторожно открой дверь и ступай к Мерсу. Там с тобой хотят поговорить.
- А почему «осторожно»? - сдавленно спросил Леонид.
- Потому что если широко откроешь дверь своей мыльницы, поцарапаешь ему машину, - пассажир кивнул в сторону своего водителя. – А Жорик от царапин на стенку лезет. Ты же не хочешь Жорика со стены снимать, верно?
Леонид не стал развивать эту мысль. Расклад, как обычно, был не в его пользу, но, выскользнув из двери, он заупрямился:
- Пусть этот человек отойдёт от моей машины, - он пальцем указал на того, что стоял возле Тинкиной дверцы.
- Есть разница? – чуть удивлённо спросил пассажир Жорика.
- Он должен отойти от окна моей жены! – упрямо повторил Леонид, чувствуя, как начинают подрагивать губы.
- Чё-то я не пойму, - заворчал парень. – Тебя кто в командиры записывал?
Леонид приподнялся на носки, чтобы оценить высоту обочины над полем: если боком, то можно соскочить… вот только, кронштейн треснут. И как назло, - правый.
- Рябой, иди в машину, - крикнул с водительского места Жорик.
- А ты мне не указ! – ответил Рябой.
В джипе коротко пропиликало, и чуть хриплый голос брезгливо осведомился:
- Что там у вас делается?
- Парень просит, чтоб Рябой отошёл от его женщины, - доложил пассажир Жорика.
- Он меня слышит? – спросил голос.
- Кто?
- Рябой меня слышит?
- Да слышу я! – крикнул Рябой и пошёл к «Москвичу».
- Рябой, делай, что велит Бондаренко, - распорядился голос, но Рябой уже сел в машину и громко хлопнул дверцей.
- Теперь всё в порядке? – спросил Бондаренко у Леонида.
- Да, - сказал Леонид. – Спасибо.
И он направился к чёрному Мерседесу, замершему в пяти метрах позади «восьмёрки». Когда он подошёл, заднее стекло опустилось, из салона дохнуло холодом:
- Присаживайся, - хрипло предложил незнакомец в строгой пиджачной тройке, кивая на противоположную дверь.
- Спасибо, я лучше тут, на солнышке, - ответил Леонид.
- А что так?
- Боюсь простудиться, - отрезал Леонид, а потом подумал, что ничего плохого ему пока не сделали, и хамить, вроде бы, не с чего. – Чеснока объелся, - пояснил он. – Мне, пока, лучше так, на расстоянии.
- Ну, как знаешь, - пожал плечами незнакомец. - Обращаться ко мне будешь Захар. На вопросы отвечай быстро и коротко. Я понятно излагаю свои требования?
- Вполне, - кивнул Леонид.
- Отлично. Вопрос первый: как зовут?
- Леонид.
- Неплохо, - одобрительно кивнул Захар. – Имя девушки, фамилия, в каких вы отношениях?
- Жена, Кристина, Иванковы мы…
- Какие у вас дела с Кусинским?
- Никаких!
- Что делали у него на территории?
- Он задержал мою жену. И мне приказали за ней приехать.
- И?
- Я приехал, мы стояли на солнцепёке. Он спросил, кто мы такие и чем занимаемся. Я ответил. Потом мы собрали свои вещи и уехали.
Захар из внутреннего кармана пиджака вынул пачку сигарет.
- Куришь? – спросил он.
- Нет.
- Молодец, - Захар сделал несколько затяжек и вернулся к прерванному разговору. – И кто же вы такие, и чем занимаетесь?
Леонид покачал головой: рутинное поручение исполкома оборачивалось неожиданной кошмарной стороной.
- У нас предписание от управления земельных ресурсов Герасимова Алексея Викторовича. Маркшейдерская съёмка сильно пересечённой местности: склоны, овраги, катакомбы, заброшенный недострой… всё что угодно. Если результаты нашей новой методики им понравятся, обещали озолотить и обеспечить работой.
- Озолотить? – ухмыльнулся Захар. – А что за методика?
- Мы делаем отряды самоходных аппаратов, которые непрерывно позиционируют себя по отношению к другим аппаратам. В процессе движения самоходки передают трёхмерные координаты своего положения на центральный компьютер. Плюс результаты сканирования ультразвуком окружающей местности. В результате получается точная пространственная модель поверхности, по которой они движутся.
- Роботы? – нахмурился Захар, и Леонид сжался, поняв, что этому человеку известно о двух трупах в катакомбах и разбросанных вокруг тел обломках самоходки.
Но Захар спросил не о покойниках.
- И что же не понравилось Кусинскому?
- Что мы проводили испытания вблизи его полей. Боится за свой рапс. У него через две недели уборка. Опасается пожара.
Захар засмеялся.
Он засмеялся неожиданно и зло. Было слышно, как в машине несколько человек поддержали его смех, но юмор был очень далёк от Леонида. Он и не пытался понять. И не улыбнулся даже из вежливости. Просто стоял и ждал, когда сильные и удачливые в должной мере выразят свою радость, и перейдут, наконец, к делу.
- Не парься, - сказал Захар отсмеявшись. – Просто представил себе, как запылают его плантации конопли, а ветер понесёт облака дури на посёлок. – Захар кивнул на указатель «Искин». - Представляешь, сколько народу за раз «подсядет»? Вот это бизнес!
- Почему конопли? – удивился Леонид. – У него там рапс растёт. Он сам так сказал.
- Ну, да, рапс… вперемешку с коноплёй. А чтоб один сорняк другого не давил, мы ему даже оптимальное соотношение подобрали: один к трём. И сорта специальные вывели: конопля пониже, рапс повыше, с примерно одинаковым вегетативным периодом. Перестраховщик! Кому это надо: присматриваться, что там, в десяти метрах от края поля делается?
- Он говорил, что из рапса дизтопливо гонит. Показывал экстракторы, сепараторы…
- «Говорил»… - передразнил Захар. - Работа у него такая, -говорить. Главный «говорун» фермерского кодла «Крестьянский кайф». А ещё, наверняка, свою депутатскую программу спел. О том, что анашу нужно свободно в аптеках продавать. Угадал?
- Было такое, - кивнул Леонид. - И как-то складно…
- Разумеется, «складно», - улыбнулся Захар. – И «нужно». Тогда при отлаженной схеме, Кусинский на следующий год всю коноплю в стране под себя возьмёт. И рапсовое прикрытие ему будет до задницы. И на севооборот ему плевать: эта зараза растёт на чём угодно и после чего угодно. А в катакомбах что ты делал, Лёня?
Переход от мирной аграрной беседы к допросу был столь стремителен, что Леонид растерялся.
- Тоже самое, - стараясь казаться спокойным, ответил он. – Кибермаркшейдер, апробация, у меня и направление от облисполкома есть, в машине. Могу принести, показать.
- Конечно, - кивнул Захар. – Принеси. И жену успокой. Всё в порядке, птенчики. Не за вами охота…
Леонид под равнодушными взглядами бойцов вернулся к «восьмёрке».
- Куда мы предписание положили? – спросил он у Кристины.
- Здесь, сейчас, - она схватилась за сумку ноута. – Я нарочно сюда спрятала, чтоб не потерять. А что им от нас нужно?
- На кой ляд мы им сдались? - уверенно сказал Леонид. – Мы же никто, Тинка! Босота. Пыль под ногами. Они Кусинского пасут. Оказывается, он наркодепутат. И все поля, что мы видели, наполовину коноплёй засеяны. Вот он и боится пожара. Сиди спокойно, малышка. Сейчас разберёмся и уедем.
Он вернулся к Мерседесу и отдал предписание.
Захар внимательно прочёл документ, потом несколько минут разглядывал карту предлагаемой к апробации местности.
- Кто такой Герасимов?
«Началось»! - обречённо подумал Леонид.
- Почём я знаю? Человек из кабинета.
- Но связь с ним есть?
- А как же… он сам мне полтора часа назад звонил.
- И что сказал?
- Ничего не сказал. Связи не было. Я же внизу был, в катакомбах.
- Почему не перезвонил?
- Потому что Кусинский забрал телефон жены. Вот, зараза! – Леонид всплеснул руками. – Мы же у него телефон забыли! Двадцать долларов! С ума сойти…
- Не думаю, что оно того стоит, - усмехнулся Захар. - Но со своей мобилы ты можешь ему перезвонить?
- Кому?
- Герасимову.
- Разумеется.
- Давай.
- Что?
- Звони Герасимову, - безмятежно уточнил Захар.
Леонид набрал номер. Ему ответили:
- Лёня, ты где?
- Уехал от Кусинского…
Но Захар, неожиданно легко высунувшись всем телом из окна автомобиля, выхватил трубку из его рук.
- Здравствуйте, меня зовут Павлов Захар Петрович, юрист Зиминой Ольги Степановны, ЧП «Интерша». Представьтесь, пожалуйста… приятно познакомиться. Алексей Викторович, объясните мне, почему облисполком проводит какие-то исследования вблизи наших промышленных коридоров, не поставив нас об этом в известность?.. Нет. Никакого уведомления не было. Учётом поступающей документации занимаюсь я лично. Уверяю вас, уведомления не было… что значит: «тогда не наше дело»? У нас международные договора: компост и мицелий отправляем в Россию, Румынию, Болгарию, Турцию. А ещё селекция и генетика зерновых и масличных: сорта, гибриды. А вы ведёте геодезию в коридорах, параллельных нашим лабораториям. Я же вижу по вашим схемам, что это не может быть случайностью… Обязательно, приеду, не сомневайтесь. Я этого так не оставлю. Сегодня нет. Завтра до обеда… нет, не нужно. Уверен, что найду вас, всего доброго…
Он вернул Леониду мобилу и о чём-то задумался.
Леонид покорно стоял рядом. «Главное – перетерпеть, - думал он. – Перетерпеть, переморгать… ясное дело, что влез во что-то непотребное. Но вечер обязательно наступит. Попьём с Тинкой чаю, заберёмся под простыню, спасаясь от комаров, и тесно прижмёмся друг к дружке»…
Он так ясно представил себе гладкое, упругое тело жены, нежную кожу, колкие, жёсткие волосы… что даже не сразу понял, что Захар вновь у него о чём-то спрашивает.
- Давно работаешь на Герасимова?
Но ответить Лёня не успел. Коротко взревев сиреной, подкатила патрульная ГАИ с тонированными стёклами.
«Что-то много сегодня чёрной тонировки, - подумал Леонид. – Будто на похороны собрались»…
Из машины вышли двое патрульных: здоровенные дядьки в возрасте, бывалые, тёртые, равнодушные…
- Что за сходняк, уважаемые?
- Приятелей встретили, - дружелюбно ответил парень, что стоял рядом с капотом «восьмёрки». – Уже уезжаем.
Он и вправду вернулся к «Москвичу», сел в машину, и они с Рябым уехали.
Джип, мягко шурша шинами по ошмёткам асфальта обочины, проехал метров десять вперёд и остановился. Из него вышли Бондаренко с Жориком. Закурили, облокотились о борт высокого внедорожника и замерли, наблюдая.
- Кто водитель «восьмёрки»? – спросил патрульный.
- Я, - упавшим голосом сказал Леонид.
- Документы на машину, и поднимите капот.
- Я вижу, ты занят, - подытожил Захар, возвращая предписание. – Продолжим в следующий раз. У тебя был тяжёлый день, Лёня: катакомбы, допросы, покойники… вот, возьми в порядке компенсации… – и он протянул Леониду стодолларовую купюру.
- За что? – спросил Леонид, принимая деньги.
- За утерянный телефон, - пояснил Захар. – Не теряйся, парень. Вот тебе моя визитка, - и он вновь удивил Леонида своей скоростью и гибкостью, - змеёй выскользнув из окна машины, вложил визитку в нагрудный карман Леонида. – Если решишься, обязательно позвони. Нам нужны такие головастики, как ты. И сходи с женой на пляж, Лёня! Середина лета, а у вас такой сметанный вид, будто только вчера из Сибири.
- За заботу спасибо, - сказал Леонид. - А вот деньги заберите. Не на паперти…
Он и сам не мог сказать, что на него нашло: пережитый ужас в подземелье, страх за Кристину или молчаливая поддержка милиции. Но он протянул руку и опустил стодолларовую банкноту в салон Мерседеса.
- Мы, Иванковы, работаем, но не побираемся…
- Очень благородно, - без тени сарказма сказал Захар. – Глупо, но уважаю. Пожалуй, гордость в твоём положении, – неплохое убежище от амбиций. Разговор не окончен, Иванков. Ещё увидимся…
Окно закрылось, и машина уехала.
Леонид подошёл к «восьмёрке» и достал из кармашка козырька документы.
- А этим что от нас нужно? – спросила Лена.
- Хорошее поведение, - буркнул Леонид.
Он передал документы патрульному и открыл капот.
- Ваша машина в розыске, - сказал патрульный. – Придётся проехать в управление. Нет-нет, - видя, что Леонид собирается сесть за руль, поспешил уточнить патрульный. – Вы поедете с нами. А мой напарник поведёт «восьмёрку».
Леонид полез на заднее сидение патрульной машины. Там уже кто-то был.
Герасимов.
- Не ждал?
- Нет, - признался Леонид. – Не ждал. Но я чертовски рад вас видеть!
- Ты улыбочку свою спрячь, - посоветовал Герасимов. – Сейчас у тебя зачёт по скорбному виду – не каждый день арестовывают. Вот как от бандитов отъедем, так и начнёшь улыбаться.
*** - Они на самом деле бандиты? – спросил Леонид, наблюдая через заднее стекло, как Нисан-Патруль, моргая левым поворотиком, развернулся и уехал в обратную сторону.
- Нет, клоуны. Считай, бесплатно в цирк сходил… почему вовремя на связь не вышел?
- Думал не обязательно. А почему «бандиты»? Они же грибами занимаются.
- Как же, «грибами»… у них там, в катакомбах, фитатрон на десяток гектар будет. А грибами, конечно, занимаются. А как же? И не просто для отвода глаз: в компосте, который они по всему миру рассылают, вкладыши с новыми сортами и гибридами конопли, мака, белены, коки… наука! Очень выгодное предприятие. Даже если знать ВСЁ, - подкопаться трудно, - научные исследования.
- Не понимаю, - признался Леонид. – Значит, вы – не управление земельных ресурсов?
- Отчего же? – вскинул бровь Герасимов. – В том числе и «управление». А за апробацию не беспокойся. Считай, уже на довольствии. Тут такие люди твоей работой интересовались, что мне самому впору у тебя дружбы искать…
- Да ладно вам прикалываться, - отмахнулся Леонид. – А вы и про плантации конопли знаете?
Герасимов закатил глаза и тяжело вздохнул.
- Забудь, Лёня. «Плантациями» занимаются другие люди. А мы с тобой влезли не в свой огород, понимаешь?
- Но если вы всё знаете, почему не арестовываете?
- Много причин, Лёня. И не думаю, что для твоего здоровья будет полезно знать хотя бы часть из них. Ведь у нас как: меньше знаешь, – крепче спишь. Невежество – убежище от неприятностей. Жаль, что ты вовремя на связь не вышел. Приходили большие шишки из Интерпола. По делу Кусинского, разумеется. Я им о твоей кибернетике рассказал. Конкретно интересовались. На уровне твоего переезда к цивилизации поближе. Швейцария! Что скажешь?
- Неплохо, - кивнул Леонид. – Тинка обрадуется. Только вот ещё вопрос. В катакомбах, где я строил карту лабиринта, два человека убили друг друга, застрелили. И вокруг них обломки моей самоходки разбросаны. Мне за это ничего не будет?
- А ты в кого-нибудь стрелял?
- Нет, конечно.
- Тогда чего волноваться? Извини, что втянул тебя в это дело. Твоими машинками я думал прощупать оборону, а получилось - разворошил осиное гнездо. И за это, кстати, меня ждут большие неприятности. Главное - не посадить, а пресечь, такая, вот, штука. Импортные этим уже который год занимаются: системы транспортировки, сбыта, схемы отмывки денег… а тут я, со своей самодеятельностью. Представляю, что вам пришлось пережить. А перед Кристиной я лично извинюсь…
- Так это Интерпол курирует селекционный институт в катакомбах? – перебил его Леонид.
- Что за фантазия? – удивился Герасимов. – Шарашка Зимы – такой же криминал, как и смешанные плантации Кусинского. Только рангом помельче.
- Как же «помельче»? Умельцы Зимы, по вашим же словам, снабжают наркодельцов новыми сортами и гибридами на международном уровне. Общие объёмы выращенного сырья должны быть несопоставимо больше масштабов Кусинского. А Интерполу это выгодно: своими связями они укрепляют авторитет наших наркогенетиков на международном уровне. Если всё пройдёт по плану, то через какое-то время они будут знать всех по всему миру: от производителя до последнего дилера. А если что-то сорвётся… кому будет дело до наркоразборок в одной из отсталых стран? Вы думаете, что подставили меня, отправив на геодезию сомнительных мест. А на самом деле, подставили вас, открыв под боком МВД международный институт по селекции наркотических растений.
Повисло недоброе молчание.
Потом Герасимов сказал:
- Ого!
Но Леонид только вздохнул. Его беспокоило, что в заднем стекле он не видел своей машины.
- У меня стартер барахлит, - пожаловался он Герасимову. – Ваш коллега справится?
- Справится, - крикнул водитель. – Я девяносто еду. Сейчас догонит.
- А где эти покойники? – поинтересовался Герасимов. – Может, там проход к плантациям Зимы? Кто-то из депутатских бойцов, видно, на разведку ходил. Хорошо бы узнать, что там произошло…
- Это просто! – сказал Леонид. Он вытащил из нагрудного кармана визитку Захара и микрочип с разбитой «черепашки». – У самоходок питание автономное и рассредоточенное по узлам. Изображение и звук наверняка записаны в микрочипе. Нужно только подключить…
- А это что? – чужим, скрипучим голосом спросил Герасимов, вынимая из пальцев Леонида визитку. – Откуда?
- Захар дал. На работу звал.
- Жми на газ, Коля, - жёстко приказал водителю Герасимов. – И мигалку включи, а я подмогу вызову.
- Что случилось, Алексей Викторович? – спросил Леонид.
- Это прослушивающее устройство, Лёня, - сказал Герасимов, доставая мобилу. – Сам смотри. Теперь точно крендец. А мы даже не будем знать, кому дорогу перебежали…
Леонид взял визитку Захара и присмотрелся к выпуклому пятну, с копейку величиной, впрессованному в пластик карточки.
А через секунду их машина резко затормозила: бежевая «семёрка», ехавшая в двадцати метрах спереди, круто развернулась и стала поперёк дороги. Из неё посыпались люди. Корпус машины оглушительно загрохотал, лобовое стекло в один миг сделалось непрозрачным, покрывшись густой сетью трещин, а потом рассыпалось, опало.
Леонид с ужасом увидел, как смялся и разлетелся в клочья подголовник перед ним. Он повернулся к Герасимову, но тот только зарычал и начал заваливаться на бок, а в следующее мгновение его лицо превратилось в кровавое месиво.
Что-то ударило в голову, потом в шею.
«В меня попали», - подумал Леонид.
Он ещё успел удивиться, что ему совсем не больно.
*** - Отвёртка в машине есть? – неприветливо спросил патрульный.
- Да, конечно, - ответила Тина. Она пошарила справа от себя в дверной нише, нашла отвёртку и подала её инспектору. – Когда муж долго не может завести, он там, под капотом, что-то подкручивает…
- «Подкручивает», как же… - недовольно буркнул патрульный. – Контакты просто надо замкнуть…
Он дёрнул на себя рычаг замка капота, поставил ключ в положение «зажигание», проверил «нейтралку» и вышел из машины. Через несколько секунд машина завелась.
Патрульный вернулся повеселевшим.
- Ну, вот, другое дело, - сказал он. – Да вы не расстраивайтесь, Кристина Юрьевна. Это всё для отвода глаз. Доберёмся до города, и поедете домой.
- А вы откуда меня знаете? – насторожилась Тина.
Ей казалось, что у неё дрожит голос. А больше всего ей хотелось разреветься. «Куда вы увезли моего мужа?!» - вот о чём ей хотелось спросить.
- Так мы же милиция! – жизнерадостно пояснил инспектор. – Про всех всё знаем. Меня, кстати, зовут Анатолием Степановичем. Можно просто, Степаныч.
- Приятно познакомиться, - автоматически сказала Тина.
Патрульный выехал на трассу, но через минуту его настроение опять испортилось.
- Эге! Да у вас помпа звенит! Разве можно так ездить? – Степаныч укоризненно посмотрел на неё, будто это она лично, своими руками разломала какую-то «помпу».
- Машиной муж занимается, - отрезала Тина.
- В том-то и дело, что не занимается. О корпусе я вообще молчу! Издевательство над техникой. Как вы техосмотры проходите… буксир хоть есть?
- Да, есть… - ей удалось справиться с голосом. – Куда вы повезли моего мужа?
И она всё-таки разревелась.
Простой вопрос, безобидная фраза, оказалась шлюзом, открывшим слезам дорогу.
- Прекратите истерику, Кристина! – прикрикнул на неё Анатолий Степанович. – Я же вам сказал, это только до города. У вас были неприятности. Чтобы не привлекать внимание, мы сделали вид, что везём вас на штрафплощадку. Всё в порядке!
- Вы меня не обманываете? – спросила она.
Ей казалось, что они увезли Лёнечку навсегда.
Но инспектор не ответил. Он пристально вглядывался вдаль, а машина, дрожа и вибрируя, всё набирала скорость.
Кристина глянула вперёд и увидела столб дыма.
И вереницу автомобилей по обеим сторонам дороги.
Какие-то люди бежали к горящей патрульной машине. Анатолий по телефону что-то говорил, а через минуту, объехав по обочине стоявшую колонну, остановился в метрах двадцати от пожара.
Она смотрела на огонь и ничего не понимала: где её Лёня? Почему они остановились? Ведь этот, как его, Степаныч? да? обещал отвезти к Лёне. И сам Степаныч куда-то делся…
Она вышла из машины и пошла в поле. Смотреть на столб дыма и факел огня ей было почему-то неприятно. Кто-то догнал её и повернул обратно, в сторону дороги. Она послушно, как заводная кукла, вернулась к трассе. Ей даже показалось странным, как это она сразу не сообразила: на дороге было очень много людей, не может такого быть, чтоб среди них не было того, кто нужен. Без которого нельзя и незачем жить.
Она ходила между людьми, но Лёни нигде не было.
Она заглядывала в машины. Кто-то брал её за руки, смотрел в глаза, а кто-то отталкивал прочь. И слова. Много, много слов. Зачем? Что им всем от неё нужно?
Пусть лучше скажут, где её Лёня? Его нигде не было…
И как-то сразу наступил вечер. Она почему-то была у родителей. Пили чай, и было очень непривычно, что папа не включал телевизор. А потом утро. И опять вечер.
И вдруг она проснулась в большой белой комнате. Рядом стояло много кроватей. Она встала и пошла по проходу вдоль кроватей, но там лежали только женщины. Они смотрели на неё и о чём-то спрашивали. Лёни по-прежнему нигде не было и это было очень странно.
Он никогда так надолго не оставлял её одну.
Он всегда был где-то рядом. Чтобы она не делала, куда бы ни шла, она чувствовала его, чувствовала, что он рядом. А теперь не так. Его нигде нет. Пусто. Гадко. Мерзко…
И очень холодно.
Возле выхода за столиком сидела женщина в белом халате и белой шапочке. Дверь не открывалась, а женщина что-то сказала. Сказала холодно и решительно. Сказала так, что сразу стало понятно, что между ней и запертой дверью существует прямая, железная связь. И пока голос женщины твёрд, дверь не откроется.
Тогда Кристина легла на пол и решила ждать.
Если у неё не получается его найти, значит, не нужно ему мешать. Он очень умный. Он смотрит – и понимает. Ему нужно только посмотреть, и он уже знает, как это устроено. И неважно, что это: телевизор, компьютер или депутатская программа в газете. И он верил, что у них всё получится. Боже! Как он мечтал о мастерской с окнами на юг! И чтобы суп не из кубиков концентрата, и компот не из прошлогодних закруток, и шоколад не из сои, а на хлеб намазывать масло, а не маргарин…
Он найдёт её.
Обязательно.
Кто-то склонился над ней.
Белый халат, белая шапочка.
Опять эта женщина!
Говорит что-то. И голос уже не такой твёрдый.
Да! Она говорит что-то о Лёне!
- … придёт ваш муж, милочка. Что он скажет, когда увидит вас на полу?
Да она с ума сошла, эта дура!!!
Лёня умер!
Он ушёл навсегда вместе с чёрным дымом пылающей машины. Под шипение пыхающих искрами шин, вразнобой опускающих обугленный остов на чёрные погнутые жаром диски колёс…
…Вой был ужасен…
Прибежавшие санитары даже замешкались, не решаясь сходу подступиться к этому горю.
Потому что кричала не Кристина.
Это был крик внезапно прозревшего одиночества.
*** Ей удалось упросить папу починить машину.
Вчера он прикрутил на место отремонтированный стартер, и они вместе сделали несколько кругов по микрорайону. Сегодня после обеда она вернётся к родителям. Будет жить у них. А пока утро. Раннее летнее утро, когда пустые дороги и безлюдные тротуары тихо готовятся к очередному набегу машин и людей, которых им и сегодня, как завтра и вчера, придётся нести на своих серых, могучих спинах.
Кристина села в машину, вытащила до середины «подсос» и завела двигатель. Ей было неловко за свой вынужденный шум посреди безмятежной тишины и покоя.
Не дожидаясь, пока стрелка индикатора температуры оторвётся от нуля, она тронулась с места и выехала со двора. Никто не обратил на неё внимания. Потому что никого этот день пока ещё не интересовал.
Это было её время.
Пять часов утра.
Время её дел. Время оплаты по счетам.
При выезде из города, она убрала «подсос», но, выкатившись на трассу, скорость увеличивать не стала. Ехать было недалеко.
Через двадцать минут она проехала Истин, а ещё через минуту свернула с дороги на грунтовку, и покатилась по мягкой, укатанной почве. Здесь шум двигателя глушился грунтом, деревьями лесополосы и высокими зарослями кукурузы.
Вскоре она остановилась. Это был скромный пригорок с небольшой проплешиной в стене деревьев.
Тина заглушила двигатель, вышла из машины и открыла багажник. Через несколько минут пятёрка «черепашек» растворилась в зарослях пшеницы по другую сторону посадки.
Она вернулась к машине, запустила ноут и связалась с самоходками: площадь монитора разбилась на шесть частей, - в пяти из них были изображения, транслируемые с объективов «черепашек», а шестое оставалось свободным, для протокола команд.
Через полчаса самоходки заняли свои позиции.
Первая пара «залегла» в поле среди стеблей рапса и конопли, вторая - пробралась к цистернам дизельного топлива. Пятая «черепашка» спряталась под кустом роз неподалеку от хозяйственной площадки Кусинского. Там, несмотря на утренний час, царило рабочее оживление: готовились к отъезду нормачки, со своими сапками и узелками с едой. Степенно матерились водители, что-то подкручивая в моторах. А вот и сам Кусинский, распекает женщину в голубой косынке с передником… с фермы что ли?.. да, с фермы: несколько раз отчётливо послышалось слово «молоко».
Убедившись, что всё движется в соответствии с планом, Тина перевела вторую пару черепашек на ручное управление.
Через десять минут коллектор раздатчика был разрезан, а задвижка ближайшей цистерны - открыта. Камеры второй пары самоходок показывали одно и то же: прозрачная, маслянистая жидкость бодро вытекала из трубы и впитывалась в землю. Но Тина не беспокоилась: через минуту грунт пропитается соляркой, тогда-то ручей топлива и помчится к краю поля. А там его ждёт первая пара, которая сегодня работает зажигалками.
Тина отправила вторую пару к другим цистернам, открывать остальные задвижки. Пусть льётся!
Через сорок минут всё было готово для диверсии: ручей дизельки образовал в зарослях рапса целое озеро. Первая пара «черепашек» в соответствии с программой сохраняла дистанцию с «озером» и непрерывно пятилась назад.
Одна команда.
Одна искра.
И заполыхает огненный ад.
Что-то удерживало Кристину от ввода последней команды. Она видела, что всё готово, и знала точно, наверняка: что-то не так. Что-то было неправильным, ущербным. Что-то далеко выходило за рамки её ненависти, за границы её представлений о справедливости.
От мучительных размышлений закружилась голова. Испугавшись возможности вновь соскользнуть в безумие, она перевела «черепашек» в режим «прятаться, но быть готовым к действию» и отвлеклась от монитора.
Вышла из машины.
Подняла голову к небу.
Леонид сказал: «мы – маленькие люди».
«Кому мы нужны? Кому мешали? Жили, как умели. Радовались, чему могли. Нам было хорошо. И нам всё подходило. Почему нас убили? Почему, вдруг, мёртвые Иванковы стали удобнее живых»?
Слёзы давно проложили себе дорожки на её измождённом лице, а она никак не могла опустить голову.
Почему любовь тех, кто как «пыль под ногами», оказалась разменной монетой чьей-то жадности и ненависти?
Наконец, она опустила глаза. И увидела пыль, что была под ногами. Там полз жук. И несколько муравьёв. А чуть в стороне, на качающемся кукурузном стебле, сидел воробей. Не чирикал, и не крутил головой. Просто сидел себе и всё. Может, всё ещё спал?
- Доброе утро, - сказал кто-то сзади.
Она обернулась: улыбчивое небритое лицо. Мужчина. Серые шорты и грязные босые ноги. А ещё красные глаза и плохо расчёсанные волосы. Сухой, плечистый, загорелый. В руках авоська. Что-то в посёлке купил. К завтраку.
- С вами всё в порядке? - мужчина всё ещё улыбался. – У нас тут лагерь, а я за дежурного. Хотите чаю? Кофе тоже есть. Я и сахар купил.
- Я сейчас сожгу здесь всё, - глухо сказала Кристина. – Поднимайте своих и уезжайте. Срочно.
- А нельзя ли отложить на несколько часов? – беспечно спросил мужчина. – У нас там дети. Вчера допоздна на море, а потом едва уложили… но это скорее правило. Мы тут дикарями. Проснутся они не скоро. А с пожаром ведь можно и подождать, верно?
«Он мне не верит, - поняла Кристина. – Он думает, что это я так шучу».
Не дождавшись от неё ответа, мужчина пожал плечами и прошёл мимо. Но отойдя на несколько шагов, обернулся:
- А с пожаром вы не спешите. Ветер!
Кристина посмотрела на лесополосу: верхушки деревьев заметно раскачивались в сторону посёлка.
- Переменится, - неохотно выдавила из себя Кристина.
- Нет, - покачал головой «дикарь». – Не переменится. Это я вам, как метеоролог говорю. Уже вторую неделю стационарный антициклон над Ледовитым океаном опустился вниз, накрыл центральную часть Европы и заблокировал обычный в нашем полушарии западный перенос. Вы это и по радио можете услышать. А по телевизору каждый день показывают бедствия: в Европе ливни и наводнения, а у нас засуха. И устойчивый постоянный ветер. Не переменится!
Он повернулся и зашагал себе прочь.
- И что из этого следует? – крикнула ему в спину Кристина.
Дикарь чуть замешкался, но всё-таки обернулся:
- Из этого следует, что если вы подпалите эти поля, огонь двинется сюда, к посёлку, - крикнул он в ответ. - И дома будут стоять чёрные. И люди месяц будут дышать дымом…
И он ушёл.
А Кристина смотрела на крыши высоток, застенчиво выглядывавшие из-за колосьев кукурузы, и думала про десять тысяч душ, которые вскоре начнут задыхаться от чада анаши. И будут дышать этой отравой не день и не два…
Это им она собиралась мстить?
Она была в ужасе.
То, что она была готова сделать, уничтожило бы не один мир, и даже не тысячу. И жук с муравьями, и призадумавшийся воробей с десятью тысячами жителей посёлка… всё бы сгинуло в пламени и дыму её мести.
*** Натикрис безучастно следила за опадающими лоскутами несостоявшегося реала и всё пыталась понять, что она сделала не так? В чём была ошибка?
Адаеве оставалось только приказать подобиям жизни. А те бы не стали мешкать: заискрились бы конечностями, воспылали бы огнём, и вот, яростная стена пламени, насыщает корзины её улья на многие циклы вперёд.
Ведь у других получалось!
Всего-то пять сотен километров к полюсу, а тамошний улей до сих пор процветает. И ещё долго будет цвести голубыми змейками своих лучших жнецов. Или те, на островах? А ещё в горах, к востоку отсюда…
Почему же ЭТО не получилось здесь? Мало злобы? Не хватило ненависти? Ведь всё было готово! Как же так?
Всё ближе подступал морок безличия.
«Так и должно быть, - безучастно думала Натикрис, теряя свою сущность. – Сеятель прислал джокера, и адаева прислушалась к нему, а не к своей ненависти. Всё могло быть по-другому»…
*** Чем усерднее Леонид жевал бутерброд с бужениной, тем больше мясо напоминало полоску пластика, по ошибке положенного поверх куска хлеба с брынзой. Когда ощущение лишнего во рту стало непереносимым, он сплюнул кашицу на пол и отложил остатки бутерброда с чесноком в пакет с едой. Ещё была чашка с чаем. Принюхался. Пригубил. Горячий чай. Сладкий и вкусный.
Дежавю было столь сильным, что он, опрокинув шезлонг, вскочил на ноги. Ощущение надвигающейся беды и невосполнимых утрат.
Леонид уронил чашку, и, позабыв протереть руки влажным платком, дал команду самоходкам «спрятаться и замереть». А потом, неловко прижимая к груди ноутбук, побежал к выходу из галереи.
Теперь ему было не просто страшно. Он был в ужасе.
И там была Тина. Одна. Против равнодушного жестокого мира. Неподалеку от выхода на поверхность «проснулся» мобильник.
- Алло?
- Лёня?
- Да, Алексей Викторович, слушаю.
- Ты вот что, Лёня. Закругляйся там. Акт я вам и так подпишу. Есть дело, срочное. Механику свою оставь, после соберёте. Езжай за Кристиной и вдвоём ко мне. Тут у меня импортные товарищи твоей работой интересуются. Так что поспешите. Они торопятся.
Как обычно, шеф отключился, не прощаясь, а Леонид тут же набрал номер жены.
- У тебя всё в порядке?
- Не знаю, - голос неуверенный, слабый. – Я тут в тенёчке задремала. Какая-то хрень снилась. Жутко. Ты не можешь ко мне приехать?
- Уже еду. Скажи своим «лошадкам», чтобы прятались, не до них, а я буду через пять минут. Босс вызывает.
- Поспеши милый, - тепло ответила Тина. – Мне что-то не по себе.
На удивление «восьмёрка» завелась с первой попытки. Он выехал на трассу, за минуту проскочил Истин и свернул в посадку на грунтовку. Тина уже шла навстречу.
Он остановился, выскочил из машины и крепко обнял жену. Только сейчас, прижимая её к себе, начало понемногу отпускать.
- Что с тобой, Лёнчик? – радуясь его вниманию, спросила Тина.
Но он не мог ей ответить. Промолчал.
- Мне пришло в голову, - сказала Кристина. – Что хорошо бы наших «лошадок» назвать «мышинками».
- Это как маленькие мышки? – улыбнулся Леонид.
- Да, - Кристина улыбалась ему, а он был счастлив.
Жена, её глаза, её руки…
Из-за поворота лесополосы в клубах пыли показался джип. Подъехав ближе, водитель машины заметно сбросил скорость и чуть ли не прополз мимо них.
Леонид приветливо махнул рукой водителю, но что там за чёрными, тонированными стёклами ему ответили – было не разобрать.
- Знакомый? – поинтересовалась Кристина, когда джип, набирая скорость, уехал.
- Просто приятно человеческое отношение, - ответил Леонид. – Увидел людей и притормозил. Чтоб пыли поменьше. Нормальный человек!
- Охранник, наверное, - сказала Тина.
- Вряд ли. Не думаю, что фермеры будут нанимать джип с кондиционером для охраны поля на зелёный корм...
- Поедем обедать, милый? – спросила Тина. – Я суп приготовила. Куриные крылышки с лапшой… или сначала к Герасимову?
Они сели в машину, и Леонид развернулся.
- К Герасимову мы сегодня вообще не поедем, - сказал он. – Сперва сделаем тебе сюрприз, а потом на море. Середина лета, а моя жена белая, будто из Сибири.
- На море! – Тинка захлопала в ладоши, а потом насторожилась: - Мы вместе будем делать мне сюрприз?
- Без тебя не получится… - с сожалением сказал Леонид, выруливая на трассу. – Утром забыл у тебя спросить, где ты кастрюли себе присмотрела?
- Ты собираешься купить нам Цептор?!
- Я просто подумал, зачем ссориться, если есть хороший повод выпросить у тебя лишний поцелуй?
- Один? – уточнила она. – Один лишний поцелуй?
- Ты и тут права, - вздохнул он. – Поцелуи «лишними» не бывают.
Она накрыла ладошкой его правую руку, лежащую на рукояти переключателя скоростей, и он ощутил редкое согласие с окружающим миром. «Вот оно, истинное убежище, - подумал Леонид, – в руках того, кто любит».
- Я люблю тебя, Кристина, - сказал он.
- А я тебя, Леонид, - ответила она. |
Рассказ открыт для комментариев