- Учтите, дорогуша, Ваш будущий босс – форменная крыса, – холодно обронил начальник отдела кадров, выписывая пропуск. – В своей академии Вы таких не встречали.
- Не страшно… – легкомысленно отмахнулась Алёна.
Всего неделю назад ей вручили пакет с приглашением на работу в крупнейший научный центр Европы, - институт «Пагода» - настоящий котел современности, и вот, она уже здесь, счастливая и немного взволнованная. Её взяли, приняли в университет с большим именем - последние изыскания, лучшая техника, неисчерпаемые правительственные гранды и… неусыпный контроль «военных» – визитная карточка бурлящего ключа науки.
Симпатичная, немного наивная и в меру умненькая Алёна оказалась удивительно талантливым оператором регенерационных установок. Она ощущала возрождающуюся жизнь без индикаторов и датчиков, просто знала, что долгожданное «сейчас» приключится именно сейчас, мимо «никогда» девушка ходила с трудно передаваемым разочарованием на лице. Возможно, Алёна «чуяла жизнь» потому, что в детстве ухитрилась вместе с мамой вырастить трех братишек, неугомонных, крикливых и резвых до безобразия.
- Ваш босс - форменная крыса! - повторил кадровик, заметив, что девушка ему не внемлет с должным вниманием. – Но, он настаивает именно на Вашей кандидатуре… Подумайте как следует, прежде чем принять решение. Условия у нас довольно жесткие.
О чем тут было думать? Лишь один выпускник на миллион попадал в «Пагоду». Ведь именно здесь много лет назад, после того, как удалось создать «протоклетку» с оболочкой из липидов и жирных кислот, способную для синтеза ДНК самостоятельно «питаться» активированными нуклеоидами, гениальные сотрудники института сумели воспроизвести в лабораторных условиях основные этапы зарождения жизни из неживой материи. Это открытие дало возможность многочисленным генетикам строить самые смелые теории по конструированию новых биологических форм. Ничего интереснее Алёна не могла себе даже представить, тем более, что пригласили её в качестве специалиста по ускорению репартативной регенерации. Она ощущала себя ошалевшим от восторга муравьем, которого бросили на бархан сахарного песка, и совершенно не понимала - чем заслужила такую честь.
Так, задавив в душе последнего червячка сомнений, девушка решительно шагнула в лифт.
Тридцать седьмой этаж.
Вниз. «Пагода»!
***
- Вы, Алена? – спросил крепкий, довольный жизнью охранник. – Проходите, проходите.
Девушка медленно вышла из лифта и огляделась. Довольно просторный холл, мягкие кожаные креслица вдоль стен, кофейный автомат, массивный стол у лифта. Вполне уютно. Правда, в открытой кобуре охранника угрюмо чернеет пистолет, а на спинке стула небрежно висит мощный полуавтоматический дробовик…
- Извините, – кашлянула Алена. – А это зачем?
- А! - улыбнулся охранник, застегивая кобуру – Это для профессорских «сыночков». Если мелочь какая сбежит, чистильщиков вызывать смысла нет, я и один управлюсь. Но, сами понимаете, приходится быть наготове.
- Понимаю, – кивнула девушка, исключительно из вежливости.
- Я тут вроде швейцара. Всех впускать, никого не выпускать. Меня Сергеем зовут.
- Алёна.
- Знаю. Столовая вон там, – охранник кивнул вправо. - Тренажерка налево по коридору, только в шесть часов не ходите – инсектоид резвится. Лучше после семи.
- Спасибо! – честно улыбнулась девушка. - Куда мне теперь?
- Уже поздно, - задумался Сергей, - скорее всего, старики играют. Идите прямо до аквариума, за ним дверь.
Алёна поблагодарила радушного стража и, проследовав указанным маршрутом, постучалась.
- Входите, входите! – донеслось из-за двери, и Алена вошла в густо наполненное мраком помещение.
Нечто шмыгнуло, что-то ухнуло, кашлянуло, поцыкало зубом, взъерошилось.
- Я зажгу свет? – робко спросила Алена.
- Не сразу… - ответил механический голос. – Удаляюсь, коллеги. Спасибо за игру. Теперь. Можно.
Девушка щелкнула выключателем, но лампы не вспыхнули.
- Конечно, – усмехнулся некто. – Такие мы альтернативно мыслящие индивидуумы, чтобы не вывинтить пробки? Погодите, девушка! Я сейчас.
Вскоре помещение осветилось. Алена оказалась в проходной комнате, служившей обитателям «минус тридцать седьмого» курилкой и заодно гостиной. За столиком в центре напротив друг друга сидели двое пожилых джентльменов в маленьких приборах ночного видения и с картами в руках.
- Я бы взял тебя на мизере... – заметил один из них, снимая очки. – Добрый день!
- Да у меня колом не битый мизер! – отозвался сухонький старичок в синем свитере, бросая карты на стол. - Хрен бы ты меня взял! Передача не с той руки!
- Ой! – сказала Алёна. – Извините, здравствуйте.
- Здравствуйте! – рявкнул раздосадованный игрок с нереализованным мизером, поднялся и быстро вышел.
- Ой. – Еще раз сказала девушка.
Наконец, единственный оставшийся в комнате полноватый старичок поднялся и протянул Алёне пухлую ладошку:
- Август Парадайз! – представился он. – Профессиональный собиратель скрепок.
- Чего? - переспросила Алена, слегка пожав протянутую руку.
- Канцелярских скрепок! – подтвердил Август. – У меня коллекция - всяческие разные скрепки: латунные, медные, древние и не очень, полосатые, шерстяные, желтые в крапинку, похожие на пиявок, лиловые, злые, абсолютные и даже одна скрепка Мебиуса.
Алена знала, как надо обращаться с детьми и учеными, чем бы они себя не воображали:
- Здорово, – сказала она, мягко кивнув. – А что, скрепка Мебиуса – это большая редкость?
- Разумеется! – воскликнул старик и неожиданно лукаво подмигнул, – Единственная в своем роде! Впрочем… Извините, барышня. Ваш шеф сейчас прибудет.
- Шеф? А Вы разве… Нет?
- Увы, нет. Ваш босс - Ратмир Иванович. Только не… Как бы сказать? Не пяльтесь. А иначе Вам, милая, придется краснеть… Так вот. Поздно. Пойду наверну кефирчику, и спать.
Чудаковатый Август Парадайз выбрался из-за стола и торопливо удалился. Однако, в одиночестве Алёна пребывала недолго.
- Почему всегда я иду вкручивать пробки! – возмутился Ратмир Иванович, ввалившись в курилку. - А? Я не электрик, откуда я знаю, какая пробка… Я чуть не обжегся, кстати. И где пиво? И где все? Здравствуйте, девушка…
- Я Алёна. – заметила «здравствуйте девушка». – Вертолет задержался, я прибыла только сейчас.
- Какая прелесть. Садитесь, садитесь. Хотите сухарик?
Ратмир Иванович оказался форменной крысой. Вернее, огромным, в человеческий рост серым крысом в белом медицинском халате, мешковатых штанах и полинялом зеленом пиджаке, который Ратмир Иванович щепетильно застегивал на все пуговицы. Еще Ратмира Ивановича назойливо отличал серый мех вокруг вытянутой морды, большие черные глаза пушистые веники усов-вибрисс, и длинный, поросший жесткой щетиной хвост, волочащийся из-под халата сильно позади профессора.
«Не пялься!»: - приказала себе Алена, но глаза ее сами собой метнули вниз короткий любопытный взгляд… - «Как ему удается ходить на задних лапах? Ведь у крыс-самцов такие большие, непропорционально большие… железы. Главное, не пялиться!»
Ратмир Иванович, неловко хромая, присеменил к столу и уселся:
- У меня такой шикарный расклад, – мечтательно заметил крыс, подобрав свои карты.
- У вашего коллеги был на руках небитый мизер, – заметила густо залившаяся краской Алёна, робко усаживаясь рядом. – Причем «колом не битый». Так что, не стоит огорчаться… профессор.
- И верно, – заметил тот, приподнимая когтем мизинца брошенную раздачу партнера. – Как говорите Вас зовут, Алёна, ведь так?
- Да. А почему вы играли в темноте?
- Ну, – замялся крыс. – Здесь бывает скучновато… К тому же кое-кто, заявил, что обыграет нас с закрытыми глазами. Грех было не проверить.
***
Еще тогда, в день своего первого низвержения на минус тридцать седьмой «Пагоды», Алёна отметила для себя, что в «темный преферанс» играли четверо. Сердитый старичок в свитере Эгастус Нобиль, тот самый, что собрал мизер, - был химматиком. Болтливый собиратель скрепок Август Парадайз – парадоксистом. Профессор Ратмир Иванович - генетовертом.
Четвертый же игрок «минус тридцать седьмого» поверг девушку в истинный шок. В шок, которому предшествовал визг.
- Алёна! – прикрикнул Ратмир Иванович. – Следите, пожалуйста за уровнем токсинов в третьей камере… И немедленно слезьте со стола! Чего вы туда взобрались?
- Т-т-та-та! – искренне ответила девушка.
- А, – крыс обернулся. - Понимаю. Заходите, коллега, заходите, знакомьтесь с моей новой ассистенткой.
В лабораторию величественно вплыл рыжий и усатый таракан двухметрового роста. Именно роста, поскольку жук старательно двигался в вертикальном положении, для чего задействовал большинство своих лап. На таракане была надета маленькая шапочка-скуфейка и красная мантия до самого полу, а еще таракан опирался на массивную трость черного дерева с изящным серебряным набалдашником в виде головы спаниеля.
- Алена, познакомитесь с профессором Карлом.
- З-здравствуйте, – судорожно кивнула девушка.
Тараканище что-то процокал в ответ:
- Вот так всегда, – раздался механический голос. – Крыс они уже не боятся, а как увидят инсектоида, так сразу лезут по столам. Хорошо еще тапком никто не кинул. Что это, Ратмир, атавистическое восприятие?
- Не дуйтесь, коллега, – миролюбиво оскалился профессор-крыс. – Все привыкают.
- Ну, привыкайте, привыкайте, – равнодушно отметил механический голос. – Твою лекцию перенесли на восемь вечера. В лаборатории на минус девятнадцатом взорвался генератор идей. Теперь там эпидемия недержания мысли. Пока не расчистят, лучше не соваться.
Профессор-таракан удалился, степенно постукивая тростью по полу.
- Ой, мамочки! – воскликнула Алёна, осторожно спускаясь на пол. – А почему он так странно разговаривает?
- У него инсектоидный переводчик на груди, – пояснил Ратмир Иванович. - К сожалению, наш профессор Кардинал общепонятную речь в силу особенностей строения своего организма освоить не сумел, так что пользуется электроникой.
- Кардинал?
- Так его прозвали лаборанты. Полагаю, за шапочку… Да и характер у него… Впрочем, мы отвлеклись! Возвращайтесь к установке. Раз уж у нас появилась пара лишних часов, попробуем до конца регенерировать сокуроножек. И приготовьте для них клетку, понесем показывать студентам.
Пока сокуроножки «вызревали», Алена получила разрешение профессора «прогуляться на часок», и отправилась пить кофе. Ближайший кофейный аппарат стоял у лифта.
- Сергей, привет! – поздоровалась она с охранником. – Я сегодня страшно опозорилась.
- Привет! – отозвался тот, быстро пряча в стол журнал. – Голышом танцевала на столе в столовой? Полагаю, в монотонную жизнь наших узников науки это внесло определенную новизну.
- Шутки у тебя… – Покраснела девушка. – Просто познакомилась с профессором Карлом. Завизжала, как дура, и залезла с ногами на стол.
- Вот видишь, я угадал, стол все-таки был! – ехидно заулыбался Сергей.
- Таракан с тростью, я такого даже представить не могла, – пожаловалась Алена. – Он просто жуткий!
- Привыкнешь, – пожал плечами страж. – Я то вот привык. А в первый день, чуть не застрелил нашего гения математической мысли. У меня и сейчас, когда он из лифта выходит, рука к пистолету тянется.
После крепкого кофе и откровений бравого охранника, Алене полегчало.
- Кого вы там сегодня «варите»? – полюбопытствовал Сергей.
- Сокуроножек.
- Не помню таких. Как выглядят?
- Увидишь. Мы их сегодня на минус двенадцатый потащим, студентов пугать.
- Так. А разрешение есть?
- Само собой!
- Тогда ладно. – Успокоился, помрачневший было Сергей. – Как тебе старина Ратмир?
Девушка призадумалась. Две недели. Действительно, вот уже четырнадцать дней кряду она в компании профессора-крыса, забыв обо всем на свете, осваивала новый регенератор "ВАР-9" за считанные часы производя на свет множество самых неправдоподобных тварей, разной степени опасности и полезности. Один только шелоткачик, который по замыслу должен был походить на толстую гусеницу шелкопряда со встроенным ткацким станком, доставил им немало хлопот. Кто же мог предположить, что гусеница при отклонении от проекта всего на четыре процента окажется при всех своих достоинствах высокотоксичной и исключительно прожорливой. Ратмир, однако, и не думал унывать.
- Он очень увлеченный, – ответила Алена. – И очень увлекающий. Когда он работает, забываешь, как он выглядит. И вообще обо всем забываешь.
- Весь в отца! – усмехнулся Сергей.
- В отца? – удивилась девушка. – А я думала, что он, это… Как бы, не совсем… Ну, то есть? Мутант?
Охранник нарочито тяжело вздохнул:
- И чему вас только в академиях учат. Ты что о проекте «Сатана» до сих пор ничего не знаешь?
- Нет… То есть я читала где-то, но ведь это же только теория.
- Ну-ну. – Покачал головой Сергей, вытаскивая из стола старый журнал, обложку которого украшала Мисс Апрель 2084 одетая в губную помаду. – Эта «теория» - в том числе и твой шеф. И не надо смотреть на меня такими глазами, чем раньше узнаешь, тем лучше. Для тех, кто допущен ниже тридцатого этажа: секретов уже нет.
***
Когда сокуроножки были готовы к транспортировке, Алена заманила их в большую клетку на колесиках и закрыла сверху пледом. Ратмир Иванович принарядился: теперь на нем была длинная черная мантия, белая сорочка, жилет и неуклюже повязанный галстук-бабочка.
- Отправляемся? – весело спросил он. – Тогда вези пособия за мной. Ты еще не бывала в учебных корпусах выше тридцатого? О! Тогда тебе понравится. Этакий студенческий муравейник, только вверх ногами и немного наискосок, учитывая минус тридцать второй; там ребята, слишком заигрались с пространством, так что этот этаж порой не с нами. Впрочем, и минус тридцать пятый, не лучше – я никогда не одобрял временных искривлений, однако, хронофизика сейчас на подъеме, так, что этого этажа иногда ещё нет, а бывает, что и уже нет, в любом случае лифт проходит мимо или насквозь. Я хорошо выгляжу?
- Вполне, – ответила Алена. – Только можно я поправлю Вам бабочку?
- Конечно! Трудно, знаешь, справляться со сложными узлами, когда не располагаешь такой роскошью, как большой палец. Уже лучше? Спасибо.
У лифта их остановил Сергей. Вытащил из стола бланк, расстегнул кобуру и бочком приблизился к клетке.
- Ну, что у вас там? Показывайте.
Профессор тихонько фыркнул. Алена откинула плед, и твари недовольно завозились.
- Так, – принялся сличать Сергей. – Объект за литерой «П» номер семьсот второй. Рабочее название соруко… соркуроножки. Три штуки. Отклонения от проекта около двух процентов. Допустимо. Жуткие, однако, твари.
Затолкав Алёну, клетку и профессора в лифт, охранник подмигнул девушке и набрал на панели код допуска к подъему. Дверцы хищно сомкнулись, кабина плавно пошла вверх, набрала скорость, дернулась, скрипнула и замерла. Пособия в клетке дружно заголосили.
- Эй! – закричала Алёна. – Что за новости!
- Застряли, – вяло пояснил профессор. – Когда взрывается генератор идей, такое случается. Видите ли, дорогая моя, взрыв, а, вернее, раскрытие этого аппарата побуждает всех попавших в зону поражения не плодить новые идеи, а реализовывать существующие, какими бы бредовыми они ни были. Видимо, кому-то в голову пришла мысль отключить лифт.
- Зачем?
- Сложно сказать. Возможно, тем самым счастливчик хотел продемонстрировать миру величье человека над техникой, а может быть, просто вздумал погонять людей по лестнице для общего оздоровления. Не беспокойтесь, это ненадолго. Алёна, вы не страдаете клаустрофобией?
- Нет.
- Ну и славно. Посидим, поболтаем. Вот, между прочим, не знаете, с чего это вдруг именно сегодня наш «консьерж» Сережа такой строгий? Так старательно читал документы, так мужественно теребил этот свой… в кобуре.
- Пистолет? Понятия не имею, – наивно откликнулась девушка. – Наверное, директива новая пришла, или усилили контроль из-за взрыва.
- Ну да, ну да. Возможно, – едва заметно усмехнулся Ратмир Иванович. – А про проект «Сатана» он уже проболтался?
Больше всего на свете, Алена не любила врать, тем более, что искусство это было освоено ей на самом примитивном уровне. То есть на вопрос: «Как я сегодня выгляжу?», она еще могла ответить «Хорошо!», даже если вопрошающий смахивал на побитую молью мумию, но при этом предательски розовела. Вот и теперь она густо покраснела, прежде чем заявить:
- Говорят, ниже тридцатого - секретов нет.
- Хороший ответ, – похвалил профессор, усаживаясь на клетку с притихшими пособиями. – Только, поговорку эту следует понимать иначе. Ниже тридцатого слишком много секретов, только никто не сует носа в чужие. Наш с Вами секрет, Алена, - это проект «Сатана». Не откажите в любезности, расскажите, что известно о нем «наверху»?
Девушке даже не пришлось напрягать память. Всего пара статей в научно-непопулярных журналах: о том, что, возможно, «военные» когда-нибудь попытаются искусственным образом создать существ, на которых специализированные подразделения всё тех же «военных» будут отрабатывать навыки уничтожения неземных форм жизни. Дескать, это поможет наработать практику «чужой» войны. Разумеется, всё лишь на случай, если развивающаяся космическая экспансия человечества таки столкнется с неприятием этой экспансии со стороны враждебно настроенных… и прочее.
- Одним словом, - подытожила Алёна. – Милитаристический бред.
- Браво! – возликовал профессор-крыс. – Очень точное замечание. Однако, в указанных Вами статьях, правдой является почти все, кроме главного. Улавливаете?
- Не совсем.
- Ну, как же! «Военные» не «когда-нибудь попытаются», а пытаются уже давно, и небезуспешно. Если быть точным… э-э-э. Сколько мне стукнет в июне? Да! Около сорока лет.
- Господи! – воскликнула Алена. – Значит этот самый проект «Сатана»?
- Это я! – гордо кивнул Ратмир Иванович. – Руководитель проекта, и один из первых экземпляров. Изначально «Сатаной» занимался мой покойный батюшка профессор Иван Палыч Вермутов… - Вермутов? О! Я защитила диплом на тему оптимизации его способа конецформыначалоформыдетоксикации организма при усиленной квантовой терапии. У меня даже его фотография есть! - Вот видите, - засмеялся профессор. – Как много у нас общего. Фотография Ивана Павловича висит у меня… гм… над кроватью. Все-таки, я его «образец», как выразился сегодня Сережа, за литерой «Р» номер двенадцать. Смышленый получился образец, а?
- Да. – Кивнула Алёна и немедленно жутко смутилась. – То есть, простите, я хотела сказать! Извините, профессор, я не думала, то есть, я, конечно, думала, но…
- Знаете, Алёна, - перебил ее Ратмир Иванович. – Вам бы от давления чего попить. У Вас, извините, лицо краснеет просто невозможно стремительным образом.
- Я знаю, – сокрушенно вздохнула девушка. – Знаю.
Видимо, профессору не часто удавалось поскучать в последние дни, поэтому, прежде чем вновь заговорить он с удовольствием прочитал табличку правил проезда в лифте. С особым вниманием он ознакомился с параграфом о: «…прежде чем войти в кабину, убедитесь, что она перед вами…».
- Занятно! К чему я начал это разговор, Алена, - наконец продолжил Ратмир Иванович, извлекая из кармана жилета кулек арахиса. – Это я пригласил Вас в «Пагоду». Мне до зарезу нужен специалист по регенерационным установкам, а у Вас, судя по отзывам, в этой области не просто призвание, но и редкий дар.
- Прямо уж, дар… – смутилась Алена.
- Не спорьте! – строго цыкнул зубом профессор. – «Военные» насели на мою лабораторию, как клещи на лося! Им нужен Сатана. Враг рода человеческого. Абсолютный враг. Раньше у них не клеилось. Исследователи шли по пути генной мутации, однако так и не смогли избавиться от адаптивного конфликта, (многие гены ухитряются выполнять в организме две и более функций, мутации, улучшающие одну из функций, вредят другой). Поэтому, когда Вермутов создал живой объект с нуля, из «протоклетки», к нему немедленно обратились особые заказчики, которым невозможно отказать. Затем уже мы с профессором Кардиналом, семь лет назад выдали им безупречное чудовище. Кислота, когти, челюсти и теоретическая неуязвимость… Мы сделали им сокрушительный убийственный организм. «Военные» остались довольны. Они долго тренировали на копиях нашего детища своих солдат и агентов, но вскоре признали его недостаточно опасным. Представляете, какая наглость! Хотите орешек?
- Нет, спасибо, я больше фисташки люблю.
- Они заявили мне, - продолжал все больше вдохновляясь, профессор. – Что чудовище недостаточно мотивировано. Оно хочет убивать, размножаться и жрать, но для истинного врага – этого, мол, недостаточно. У нашего страшилы не хватало желания истребить род человеческий. И нам сделали новый заказ. Теперь дело должно пойти быстрее. У нас появились Вы и новое оборудование. Модифицированные установки «ВАР-9М» позволят нам регенерировать готовых взрослых чудовищ всего за пять часов. Мне с коллегами остается лишь смоделировать генотип новой сущности, жизненный код, так сказать – «замутить бульон». Дальше – Ваше дело…
– Но зачем? - ахнула Алена.
Некоторое время профессор хрустел орешками, а после долго вытирал крошки с усов.
- Люди рвутся в космос. – Пробурчал Ратмир Иванович. – Но они жадные, хотят заранее постичь самое страшное, что может их там ожидать. Безумный проект. Поэтому мы под землей, поэтому у лифта дежурит Сережа, а в случае слишком большой удачи, если что-то выйдет из-под контроля, все девять нижних этажей зальют какой-нибудь убийственной гадостью. Ферштейн?
Немного помолчав и сделавшись бледнее мела, Алёна уточнила:
- Я должна помочь рождению Сатаны?
- Да. – Кивнул профессор – Сыну утренней зари, если быть точным. «Военные» слишком очевидны в своих желаниях, а мы… Что мы? Дадим им то, чего они хотят. Постараемся дать…
- С моей помощью!?
- Не волнуйтесь, дорогая моя! Единственное, что я понял в этой жизни – люди сильнее чудовищ. Поскольку сами люди этих чудовищ и выдумывают. Ну, так как? Поработаем?
Лифт ожил и медленно пополз наверх. Алёна не ответила, насупилась и принялась перечитывать инструкцию на стене: «…помещая коляску в лифт, возьмите ребенка на руки…».
***
Сокуроножки к вящему восторгу студентов разбежались по аудитории, лишь только Алёна открыла клетку. Лекция была сорвана, но профессор Ратмир Иванович только посмеивался. Представлявшие собой очень длинные пуховые многоногие тельца с петушиными головами на одном конце, и петушиными же хвостами с другой: сокуроножки кудахтали, и прятались. Студенты млели и пытались их гладить, отчего наглядные пособия впадали в панику и пытались убежать, отчаянно гадя вокруг, но путались в собственных ногах. Наконец, почти всех удалось вернуть в клетку.
- Вот! – заявил профессор. – Скромный результат того, что некоторые из вас все-таки удосужились отразить в своих конспектах. Элементарнейшая модификация, описанная еще профессором Вермутовым в своей работе: «О развитии полезных подвидов». Ну, что притихли? Тащите зачётки, ниндзя-черепашки! Сегодня всем «автомат». Но, помните, мои пресмыкающиеся приматы! Это только аванс. В следующем семестре, мы займемся настоящим делом, и профессор Кардинал, по сравнению со мной покажется вам всепрощающем ангелом.
Пока Ратмир Иванович небрежными росчерками отправлял своих студентов на свободу, Алёна покормила пособия, тщательно укрыла клетку пледом и откатила ее в уголок.
- Мы свободны! - весело заявил профессор, когда за последним студентом закрылась дверь, – Ну? Ты решилась вывести Сатану или ограничишься глумленьем над несчастными курами? А?
***
Алёна следила за «инкубаторами», как по привычке называли регенерационные камеры "ВАР-9М".
- Шестой мертв. – Сказала она.
- Но, извините! – взвился профессор Эгастус Нобиль. – По всем показателям…
- Мертв, – согласился Ратмир Иванович. – Отключить шестой.
Молчание. Только едва слышные шаги Алёны, прохаживающейся вдоль камер, да нетерпеливое поскрипывание хелицер профессора Кардинала.
- Второй мертв.
- Отключить второго! – рявкнул на лаборантов Ратмир.
Тишина. Четыре профессора в суровом молчании. Они уже сделали все от них зависящее – рассчитали, смешали адский бульон, загнали информацию в машину. Осталось из крошечного кода-зародыша - пылинки плоти - восстановить вполне жизнеспособную особь. Процесс регенерации тканей почти идентичен с процессом их формирования во время эмбрионального развития. Оба процесса регулируются одними и теми же генно-регуляторными каскадами, а еще и взбодренные интенсивной квантовой терапией, проистекают не удивление быстро.
- Третий мертв.
- Хорошо! – выдохнул вдруг собиратель скрепок Август Парадайз. – На него и не рассчитывали, значит - поправка Брюльи оказалась верной. Отрицательный результат – тоже результат, господа.
- Отключить третьего! – снова Ратмир Иванович.
Тягостное молчание. Гудит генератор под полом, хлюпают бездонные баллоны с живительными смесями, пульсирует центральный распределитель.
- Первый и пятый мертвы.
- …Ть! Ма… нь, йог! – только и сумел перевести инсектоидный лингвис профессора Кардинала.
- Отключить первый и пятый, - вздохнул профессор-крыс.
Диод над инкубатором номер четыре еще светился зеленым, когда Алёна подошла к бронированному стеклу, отделяющему профессорский состав от лабораторного помещения, и скорбно покачала головой.
- Не может быть! – воскликнул Эгастус Нобиль. – Откуда она может знать?
В этот момент сигнал стал красным.
- Отключить четвертый, – устало выдохнул Ратмир Иванович. – Жаль. Месяц работы коту под хвост.
С минус тридцать восьмого сверхсекретного этажа – поднимались все вместе. Молча.
- Я полагаю… - начал было Эгастус Нобиль.
- Завтра! – отрезал Ратмир Иванович. – Будет день и будет видно. Всем спать, Алёне кофе с витаминами и тоже спать. Вопросы?
Вопросов не было. Даже несокрушимый Кардинал угрюмо, но молча скрылся в своей комнате.
***
Охранник Сережа участливо набутенил в кружку девушки целую гору взбитых сливок.
- Такие дела, – закончила свою исповедь Алёна. – Полгода уже бьемся, и никакого результата. В лучшем случае – они не выживают. В худшем…
Об этом даже вспоминать не хотелось. В самом худшем едва не погиб лаборант, когда тварь из пятого инкубатора вырвалась раньше срока. Кости, слизь и смерть. Ударила и сдохла сама.
- Может, и нет никакого «Сатаны»? – попробовал утешить её Сергей. – Ну, повозитесь еще чуток, а потом снова за этих куриц-сороконожек приметесь? Я пробовал – вкусные…
Алёна чуть не подавилась, хихикнула и начала жадно прихлебывать кофе.
- Ничего, – продолжал охранник. – У Ратмира Ивановича тоже не все сразу ловко складывалось. Он, говорят, тут тоже кофе пил литрами по ночам. А ведь какого ума человек… Его же сам старик Вермутов создал, еще на старом оборудовании, думал, видать, что страшнее крысы никого не выдумаешь. А потом привык. Ратмиром назвал. Вроде зверек домашний… У Вермутова то детей не было. Он свои секреты мало кому рассказывал, все сам, сам. А помощник нужен. Вот он крысенка и привлек пробирки мыть. А потом и Кардинал подрос, тоже помогать начал – он ведь, как Вермутов говорил, особой логики математик.
- Да ладно? – всхлипнула из кофе Алёна.
- А то как? Мало помалу, был мышонок Ратик, стал Ратмир Иванович. Был таракашка Карлуша, - стал профессор Кардинал! Кандидатскую защитили, заочно, конечно. Потом параллельным проектом занялись для сельского хозяйства. Помнишь, наверное, когда хлеб бесплатным стал? Их работа. А уж когда Вермутова не стало…
- И? – замерла Алёна.
- Плохо им тогда было, что Ратмиру, что Кардиналу. Знали много. Спецы особисты налетели, что да как? А кто скажет? Записей то старик Вермутов, считай, не вел. Все в голове держал. В головах, то есть. На всю лабораторию только два переростка - крыс да таракан. Слава Богу, нашлись умные люди.
- То есть?
- Ну, положим, выудили бы они из питомцев Вермутовых секреты родителя, и что? Тупик. Пока еще новый Вермутов родится. Сколько лет пройдет?
- Как это «выудили бы»? – не поняла Алена.
- По-разному бывало, – сухо ответил Сергей. – Только сделали лучше. Оставили лабораторию им: Ратмиру с Кардиналом, ну, то есть с Карлом. Позволили защитить докторские, а там и профессорами сделали, кафедры предоставили. Вот и полились секреты Вермутова в новых студентов, открыто, доходчиво. Добровольно даже, с искоркой. Еще и развито немало. Сколько они на папашином фундаменте построили – уму не постижимо. Теперь таких мозгов и не сыщешь. Гордость науки, нынче их и танком не потревожишь. Ты пей, пей...
Кофе остыл, но Алёна его все-таки допила.
- Вот! – удовлетворенно заявил Сергей. – Теперь ты по уши в сливках, как Дед-Мороз!
***
Алёне приснилась скрепка Мебиуса. Нечто очень знакомое и притом непонятное, имеющее название, но существующее без формы. Скрепка подмигивала ей лукавым глазом Августа Парадайза, виляла щетинистым хвостом, переливалась всеми цветами брызнутого на воду бензина, искрилась, растягивалась, гарцевала пестрой лентой в руках девочки гимнастки. Вилась змеёй, укусившей себя за хвост, расслаивалась во множество сцепленных колец, замыкалась, растворялась и вновь плясала радугой. Бесконечный путь. Скрепка на ленте… Стоп!
В какой-то миг, Алёне показалось, будто она поняла, что такое скрепка Мебиуса и некстати проснулась. Она сидела на кровати, уютно завернувшись в тонкое одеяло, и постепенно забывала свой сон.
***
Те, кто желают обрести Сатану, должны точно знать, чего именно они хотят.
- Четвертый мертв, – ровно произнесла Алёна.
Лаборанты отключили инкубатор, не дожидаясь согласия профессора.
- Второй и пятый - мертвы.
Минус два инкубатора.
- Первый мертв.
- Ерунда! Не может быть! Посмотрите расчеты, не… - вяло возмутился Эгастут Нобиль; сигнал стал красным. – Ведьма!
Гудение, привычные шумы насосов, едва слышные шаги Алёны вдоль камер.
- Шестой мертв.
- Отключить шестой, - равнодушно махнул когтистой лапой Ратмир Иванович. – Что же мы делаем не так?
- Третий… - внезапно зазвенел голосок Алёны. - Третий опасен!
Тишина длилась еще не более чем четверть секунды.
- Тревога! – загремел механический голос Кардинала. – Рабочей группе укрыться! Алёна, устранись нг.. х.ен!!
- Алена, сваливай нахрен! – взбудоражено заорал Август Парадайз, прильнув к пуленепробиваемому стеклу. - Оно прорывается!
- Газ! Ставни! Отсечь хищника от рабочей группы! – резко выкрикивал в микрофон Ратмир Иванович. – Общая эвакуация! Вызвать чистильщиков! Уничтожить третий объект! Уничтожить объект!
Прежде чем «опасный» Третий стал действительно опасен, прошло не менее минуты, и укрыться успели все. По коридору минус тридцать восьмого грузно бежали чистильщики, по уши замотанные в самую совершенную броню, и весьма тщательно вооруженные.
Когда из лаборатории донесся пронзительный жадный вопль, Алена заткнула уши. Вместе с профессором Августом Парадайзом и двумя бледными лаборантами, они сидели в плотно бронированном кубе убежища и слушали. Просто слушали, как ломается под напором некоего невиданного существа пуленепробиваемое стекло, как крошится бетон, и хрустят под ногами чистильщиков кафельные плиты. Вой автоматических аннигиляциторов сковывал чувства и ставил на дыбы забытый организмом инстинкт самосохранения.
«Невызревший» образец по инструкции подлежит уничтожению, как бы грозен он не был.
Когда все кончилось, Алене нестерпимо захотелось кофе.
- Это не скрепка Мебиуса… – ядовито улыбнувшись, заметил профессор Август. – Но уже скоро, совсем скоро.
***
- «Военные» очень довольны! – заявил Ратмир Иванович. – Крести козыри.
Экспериментаторы сидели в курилке, пили пиво с фисташками и резались в переводного дурака. Агастус Мобиль отчаянно мухлевал, но никто кроме Алены этого не замечал, а девушка из скромности молчала.
- И чем именно они довольны? – проскрипел Кардинал, неловко удерживающий карты четырьмя лапами. – У меня шестерка, я начинаю.
- Им кажется, что мы на правильном пути, – усмехнулся профессор-крыс. – Существо, разгромившее лабораторию на минус тридцать восьмом, наводит «их» на мысль, будто еще немного, и мы осуществим качественный прорыв.
- В ад... – добавил Август Парадайз. – Перевожу. Какие козыри?
- Крести. Вы карту уронили, – подала голос Алёна. – А нельзя отказаться от проекта?
- Можно, – кивнул Ратмир Иванович. – Но мы пойдем другим путем. Беру.
- А мы с дамы! – заявил Эгастус Нобиль. – Каким же это другим?
- Перевожу, – бесстрастно сбросил бубновую даму Кардинал. – Правильным путем, профессор. Я бы даже сказал, красивым…
- Скрепка… - начал было Август Парадайз, но осекся и близоруко вгляделся в карты: - Перевожу.
- Ах, вот так! Крою! – усмехнулся Ратмир Иванович. – «Военным» кажется, что создать Сатану очень просто. Крою! Им думается, что достаточно перевернуть некий генетический код вверх тормашками, вырастить… А вот вам козыря! …вырастить «существо наоборот», и! Крою. Получится искомый отрицательный объект. Просто – по военному. Они считают, что дистиллированная вода и синильная кислота довольно близки по составу. По крайней мере, внешне. Если, считать человечество водой, то мы уже предлагали им и смолу и мазут, но этого оказалось недостаточно. Они желают абсолютного результата - концентрированной тьмы, или, кто знает, на что еще способна фантазия, ограниченная фуражкой. Однако, в мысли о «перевертыше» что-то есть. Э-э-э… Снова беру. Хм. Еще раз беру…
- Скорей бы уж родить этого шайтана! – очень искренне воскликнула Алена.
- Вот же! – просиял Агастус Нобиль. – Я же говорил, - ведьма, - а вы не верили! В тихом омуте, кто там водится?
- Черти – скрипнул Кардинал, – слуги Сатаны.
***
Покуда сверхсекретный минус тридцать восьмой спешно приводили в порядок, очередной эксперимент пришлось проводить на минус тридцать седьмом. Охранник Сережа очень нервничал, много ходил вдоль и вокруг своего стола, разминал мышцы. Алёна, как могла, успокаивала:
- Это всего на неделю. Потом все свернем и отправимся вниз. И ничего серьезного, биомасса каждого объекта по проекту не превышает даже…
- По проекту? – лучась сарказмом переспросил Сергей. – В прошлом году я выпустил три обоймы в тварь, которая не соответствовала проекту всего на пять процентов! Эту хитиновую морду я… я… Здесь нет даже убежища! Куда мне вас всех девать, если наш любимый Ратмир сконстрыляет еще одного демона? А?
У Алены было трое младших братьев, поэтому она лишь улыбнулась:
- Сережа, – спокойно кивнула она. – Ты прав. Я тоже боюсь.
- Кто боится! – взвился охранник…
- Но поделать нечего, – ровно продолжила девушка. - «Бульоны» смешаны еще загодя, и как раз созрели. Если мы не запустим их в инкубаторы сегодня, то прахом пойдет полуторамесячная работа всего отдела. Понял?
- Если станет совсем худо, – едва слышно прошептал Сергей, – держись у меня за спиной. Поняла?
Алена кивнула, заглотнула кофе и убежала в курилку. Там на столе по-прежнему среди скорлупы от фисташек валялись яркими пятнами карты. Никто никогда не выигрывал.
***
Лаборанты были распущены на выходной. С тремя старыми инкубаторами, Алёна легко справлялась одна. Аппарат не позволял выращивать взрослые особи, но ничем иным старый регенератор от нового прототипа «ВАР-9М» не отличался.
- Третий мертв. – Сказала она, ощутив, как левое плечо на мгновение охватила ледяная судорога.
В этих самых инкубаторах еще в начале лета они с профессором Ратмиром Ивановичем, выращивали забавных цыплят-сокуроножек для студентов. А теперь в одном из контейнеров, возможно, рождается на свет Сам враг рода человеческого.
Алёне стало не по себе. Только теперь она поняла, чего хотят пресловутые «военные» от проекта «Сатана». Новоявленные покорители звездных глубин жаждали избавиться от страха. Желали столкнуться с самой ужасной опасностью прежде, чем та первой выпрыгнет из тьмы неизведанного пространства.
- Второй мертв, – едва кивнула Алёна.
Остался последний инкубатор. Глубоко под землей, таракан и крыса, – первые из известных врагов рода людского - варили зелье, должное породить чудовище, равного которому еще не случалось в мире.
- Первый… в финальной стадии генерации, – заметила девушка, прислонив ладонь к стальному люку инкубатора. – Агрессии нет.
Профессора азартно завозились:
- Не может быть! – как обычно, воскликнул Эгастут Нобиль.
- Ерунда, ерунда… - с одышкой прошептал Август Парадайз, пытаясь достать из кармана ингалятор. – Слишком просто! Слишком…
- Все гениальное просто! – сцепил когтистые лапы профессор Ратмир. – А, все вероятное - возможно. Не гоните коней, коллеги, вряд ли получится что-то дельное… Но, определенный шаг мы…
Алена призывно подняла руку.
Зеленая лампочка над инкубатором померкла, но рядом немедленно зажглась вторая, затем третья.
- Генерация… - чуть дрожащим голосом заявила Алена. – Завершена на девяносто пять процентов. Объект стабилен. Опасности нет. Я не чувствую опасности… Профессор!
Она повернулась к дрожащему от нервного напряжения Ратмиру:
- Профессор… Оно сейчас родится! Не вредите ему, профессор! Я не все понимаю, но…
Вдруг маститый карточный шуллер-химматик Эгастус Нобиль, отшатнулся к двери и что есть мочи заорал в собственный рукав со встроенным микрофоном:
- Код три-девять! Вызвать чистильщиков! Быстрее! Код три-девять! Код…
Остальные трое исследователей медленно повернулись к нему. Суровый крыс, холодный таракан и помешанный на скрепках старик.
- Струсил? – неприятно улыбнулся Август Парадайз. – Я всегда говорил, что не следует доверять человеку так неумело мухлюющему в подкидного. Он либо сволочь, либо дурак. Впрочем, одно не исключает другого.
- Вы все чертовы психи! Не трогайте меня! – завизжал Эгастус, отчаянно ломясь в надежно заблокированную дверь лаборатории. – Нелюди! Оно сейчас выйдет… Вы что, не понимаете? Мы все сдохнем! Выпустите меня! Выпустите!
- Прекратите истерику, Нобиль! Как не вовремя! – усы Ратмира Ивановича вздыбились двумя яростными дворницкими метлами. – И именно сейчас… Кардинал!
- Да? – механический голос.
- Нейтрализуй паникера, и забаррикадируй дверь, нам тут только чистильщиков не хватало.
Немедленно серебряная голова спаниеля, до сих пор украшающая трость профессора-таракана врезалась Агастусу Нобилю под-дых, отчего тот некоторое время поскулил и молча сел в уголок. Затем, Кардинал с поистине нечеловеческой силой, орудуя всеми шестью мощными лапами, завалил единственный проход в лабораторию всей мебелью и даже парой совершенно неподъемных лабораторных установок, что нашлись в непосредственной близости.
- Профессор! – крикнула Алена. – Оно здесь… Опасности нет. Я не чувствую… Совсем!
Все замерли и обернулись на регенератор. Сигнальные лампочки мягко переливались изумрудными оттенками, всем своим видом давая понять, что рождение искомого существа произошло.
- Чь-ш-щ! Тихо... – прошептал Ратмир Иванович. – Аленушка, девочка моя, ты только не волнуйся. Ага? Вот и умничка. Мы уже здесь. Мы сейчас откроем и посмотрим… Кардинал – сгинь! Ты страшный…
- Ты тоже не красавец! – обиженно проворчал механический голос.
- Зато я пушистый. Детенышам это нравится.
- Прекратите, коллеги! – громко прошипел любитель скрепок. – Подходим медленно, и аккуратно открываем. Никакого шума! Алёна, улыбайся на всякий случай.
Весь стоящий на ногах профессорский состав осторожно приблизился к первому инкубатору. Алёна решительно положила пальцы на пульт и набрала код разблокировки. Толстенная многослойно-бронированная дверца распахнулась, и…
- Ува-а-аааа!-а-а-а-а-аа! Уа-а-а! Уаааа-вааааа-ааа!
- Скрепка Мебиуса, – заворожено прошептал Август Парадайз. – Получилось.
Некоторое время собравшиеся безмолвно взирали на созданный ими объект. На профессорских морде, лице и хелицерах прослеживалось некоторое недоверие и даже скепсис.
- Ува-аааа! – надрывался продукт эволюции.
- Мальчик, – заметил механический голос Кардинала. – И как мы Это объясним?
- У-у-у-аваааа!
- Ну, - неуверенно начал Ратмир Иванович, - В конце концов, ищущий да обрящет, ибо…
- Да ему же холодно! – воскликнула Алёна. – Профессор Парадайз, дайте сюда свою рубашку, быстрее, быстрее! Ну, чего вы возитесь! Ну!
- Вот, вот…
Завладев сорочкой Августа, Алёна деловито извлекла ребенка из остывающего инкубатора и ловкое его запеленала.
- Ну вот, вот, моя радость… - сюсюкала она, одновременно распоряжаясь переполошенными профессорами. – Кардинал, разберите завал, нам нужно выбираться отсюда, Ратмир Иванович, распорядитесь в одной из стерильных кювет устроить теплую ванну, и найдите градусник для воды. Профессор Август, спасибо Вам большое… Поможете?
- Конечно, девочка моя! – откликнулся счастливый собиратель скрепок. - Я решу вопрос с кормлением. Кстати, извините, вы не заметили, у мальчика нет, случайно, хвоста?
- Нет, – опешила Алена, и немедленно разозлилась: –И трех шестерок на голове тоже нет. И рогов тоже, равно как и копыт! Я бы заметила, уж поверьте…
- Отлично, замечательно. Значит, вторая поправка Брюльи также оказалась верной. Талантливый был тритон, царствие ему небесное…
***
Почему, когда Кардинал распахнул дверь, чистильщики не открыли огонь, - до сих пор великая тайна минус тридцать седьмого. Возможно ликвидаторов несколько смутил образ ослепительно красивой девушки с ребенком на руках, хотя в это верится слабо.
- Отбой! Код девять один! – заявил Серёжа прикрывая спиной Алёну и кучку уставших профессоров. - Охолонись, ребята. Инструкции, которые вы выполняете, писал я. Опустите стволы медленно, без нервов. И топайте к лифту. На сегодня концерт окончен. Всем спасибо.
- Сережа? - удивилась Алена.
- Сережа... – с укором протянул Ратмир Иванович. – И надо было меня так водить за усы?
- Ниже тридцатого секретов нет, – ухмыльнулся «вахтер», пряча в нагрудный карман удостоверение шефа службы внутренней безопасности «Пагоды». И лихо козырнул:
- Полковник Смолин, господин профессор. К вашим услугам. Ну что? Правда? Вам удалось?
***
Ночью, прокравшись в пустую столовую, Ратмир Иванович и профессор Кардинал, принялись шарить по кухонным полкам. Тихо переругиваясь и, время от времени настороженно замирая, они внимательно прочесывали местность в поисках остатков ужина.
- Пирожок! – шепотом воскликнул Ратмир Иванович. – Настоящий, черствый пирожок! С рисом и немного даже с плесенью.
- Пополам… – настойчиво скрипнул Кардинал. – Надо делиться.
- О чем речь, коллега! Поровну или по-братски?
- Поровну, братишка. Знаю я твои фокусы.
Устроившись поудобней, коллеги довольно долго предавались наслаждению от поглощения старого забытого за кухонной плитой пирожка. Ратмир хрустел и мечтательно жмурился. Профессор Кардинал трогательно трепетал усиками.
- И все-таки, согласитесь, коллега, - заметил Ратмир Иванович. – Тайком добытая еда гораздо вкуснее. А уж ворованная - и подавно. Даже стыдно. Как полагаете - атавизм?
- Он самый, – отозвался таракан. – Неизлечимая форма. Психологическая особенность стимуляции эндорфинной системы. Связанная, в первую очередь…
- О-ох! – зевнул профессор-крыс, беззаботно развалившись на столе. – А, согласись, неплохой мы им подбросили сувенир. Старина Август – гений, не подвел. Если припомнить, он первый решился сгенерировать «homo sapiens» из неживой материи. Скрепка Мебиуса! Пять лет работал над кодом.
- Скрепка Мебиуса… Хм. Главное, все поверили! – механически согласился Кардинал. – Даже Алёна.
- Алёна - хорошая девушка, – серьезно кивнул Ратмир. – Пока наш новорожденный в ее руках, можно не беспокоиться. Да и Сережа будет рядом. Сложно это все у людей, а? Мы буквально только что подарили миру человека, а никто не аплодирует.
- Спасибо, хоть не застрелили… – проворчал Кардинал, подбирая с пола крошки. – Надеюсь, на премию Чаплина, ты не рассчитываешь?
- Увольте!
- Главное, что теперь они перестанут искать своего «Сатану». – Скрипнул таракан. – Могло плохо кончится…
- А ведь это была моя идея, - оживился Ратмир Иванович. – Сильнее страха только гордость. Мы так ненавязчиво всучили им то, о чем они мечтали. Во что они втайне верили. Самая страшная тварь во вселенной? Пожалуйте с рогами – не понравилось. Извольте клыкастую! Мало? Еще страшней? Какую бы чудовищную мерзопакость мы не выращивали – они побеждали её и оставались недовольны!
- Ты молодец, – прогудел из-под стола Кардинал. – Всегда был хитрым… Грызун.
- Ищущий да обретет желаемое, – усмехнулся старый крыс. – Они хотели качественного прорыва. Извольте! Самая страшная тварь во вселенной! Вот вам! Вот. Нате. Нравится? Вижу, что нравится. Приятно осознать самой страшной тварью именно себя самого! Это настолько льстит самолюбию, что поверить хочется. И они поверили!
- Не кричи.
- Хорошо. Извини. Зато теперь они от нас отстанут.
- Лет на десять, – клацнул жвалами Кардинал.
- Не меньше! А там, - либо султан помрет, либо ишак. Пойдем коньячку выпьем? А? А то у меня в желудке этот пирожок уже начал осознавать себя, как личность.
- И то верно. Одного я только не пойму, братец. Почему старина Август назвал свой код «скрепка Мебиуса»?
Профессор Ратмир Иванович немного поразмыслил и пожал плечами:
- Кто их людей поймет? Он вообще к скрепкам неравнодушен… |
Рассказ открыт для комментариев