Когда наш король Турнепс IV ушел в отпуск, посадив на престол единственного сына – попрактиковаться, он совершил серьезную ошибку. Хорошо, конечно, что он позаботился о наследнике, но о государственных служащих кто б позаботился. Ладно, если не о всех, то хотя бы обо мне – Седьмом Королевском Советнике, Младшем Военном Разведчике, Гонце по Щекотливым Поручениям… (тут идут еще три строчки должностей, а список я недавно потерял) Сэмюэле Джералде Кюльдиньере. И не надо завидовать: все эти слова с большой буквы перед именем обязывают меня периодически решать, хочет ли король больше чай либо молоко к завтраку, или разведывать, где неприятельский офицер взял «вооон тот изумительный перстень с гранатом, я тоже себе такой куплю!», или таскать от одной дамы к другой хрупкий и скоропортящийся груз (сервиз, сладости, болонок). Это при Турнепсе, а у сына его – увы! – в силу нежного возраста фантазия богаче. Наш будущий Турнепс V - мальчик очень развитой и любознательный, вот только тут я и понял, что знание не всегда благо. Или просто не для всех?
В тот полдень я торчал под высокими дверями Церемонной Залы и по привычке флиртовал с придворной дамой Амнезиной. Амнезина тоже реагировала на мои комплименты исключительно по привычке: у нее уже был жених в ближней деревне и трое детей – в дальней. И мысли мои крутились отнюдь не вокруг любви. Вот сейчас пойду и отравлю ученых, которые отвечают за выбор литературы, дабы заполнить досуг Его юного Величества. А потом сожгу библиотеку, кроме сказок и рыцарских романов. Парню при его увлеченности только рыцарские романы и читать, чтобы потом сесть на пони, вооружиться деревянным мечом и заставить пажей изображать огнедышащих драконов. Однако не далее как сегодня утром я имел удовольствие наблюдать, как мальчуган бежит из библиотеки все еще в ночной рубашке и колпаке, прижимая к груди огромную и наверняка жутко заумную книгу. Хоть бы не очередной философский трактат… хоть бы…
Когда из залы донесся неразборчивый звонкий вопль, которым Его Величество обычно призывает мою персону, мы с Амнезиной с облегчением отлепились друг от друга, и я не спеша (авось парень, пока дойду, забудет, зачем звал) зашагал по длинным-длинным покоям к королевскому трону. Будущий правитель – маленький чернявый и очччень непредсказуемый – затерялся в атласных подушках, только корона да скипетр торчат. И глаза горят, как у мантикоры. На столике у трона лежала та самая книга, открытая посредине.
- Что вам угодно, Ваше Величество?
Из положения «на коленях» было очень хорошо видно Волшебное Зеркало, висящее в целях безопасности невысоко над полом. В целях безопасности Его Величества, естественно: Турнепс-младший взял моду отсылать охрану и умасливать Зеркало так, чтобы оно показывало всякие ужасы – гоблинов, ведьм, василисков. А по ночам, пока четыре сонных пажа патрулировали спальню повелителя со свечами, Его Величество принимал пятого пажа за привидение и орал на всю цитадель, аж стража на стенах просыпалась. Тогда Зеркало перевесили таким образом, что с трона не посмотришь. Сидеть же на полу было холодно, а с атласных подушек наследник все время соскальзывал. Потребовать вернуть забаву на место Его Величество пока не догадывался, что радует. Говорю же, дитя еще неразумное, хоть и будущий король.
По-моему, Волшебное Зеркало к моей персоне неравнодушно, иначе чего каждый раз принимается отражать меня крупным планом? Пока Турнепс пытался пересказать содержание тома своими словами, Зеркало показывало меня частями: вот сапоги, вот кожаные штаны с неприлично дорогим поясом, вот шелковая черная рубашка, вот серебряный медальон – с какой-то таинственной магией, якобы в нем заключенной, вот бледная физиономия с чернющими глазами, вот… Зеркало мигнуло и явило, вместо меня любимого, красную мордочку Его Величества.
- Сэмми, а откуда берутся люди?
- В репе находят, - с готовностью открыл я тайну.
Слава Небу, Ее Величество королева просветила меня, как отвечать на подобные вопросы, пока наследнику не исполнится десять.
- Я не про то, - мордочка выразительно сморщилась. – Откуда вообще люди взялись?
А это уже сложнее. Я призадумался:
- Ну, когда еще ничего не было, а только расстилалась пустыня на спинах четырех слонов, которые стояли на панцире гигантской черепахи…
Наследник принялся строить зверские рожи, но я упрямо продолжал:
- Однажды один слон отдавил ногу другому, а тот в ответ поцарапал его клыком, и кровь поднялась в Небо, собралась в облако и пролилась на пустыню розовым дождем…
- А здесь не так написано! – ликующе перебил Его Величество, тыча скипетром в книгу.
- А как? – подавил тяжкий вздох я.
- Не знаю, - Турнепс-младший поправил корону, съехавшую на левое ухо. – Но здесь написано, что в Замке Серой Воды живет чародей, который знает.
- Но сведения наверняка устарели, - взмолился я. – Этот чародей давно умер!
- Большой ты, Сэмми, а дурак, - вздохнул мальчуган. – Что ж он за чародей такой, если умер?
Я подавленно молчал. Зеркало, воспользовавшись моментом, отразило близко-близко мои глаза, до того блестящие, будто в них белладонны закапали. Ну уж нет, милое, если ты думаешь, что я сейчас расплачусь, придумай что-нибудь другое. Просто у меня от этого маленького за… за… заучки уже жар. Нет! Я не хочу тащиться на край света и разыскивать этого чародея, которого традиционные версии о появлении человечества не устраивают!
А Его Величество не замедлил оправдать мои худшие опасения:
- Ты же мой Седьмой Королевский Советник, Младший Военный Разведчик, Гонец по…
Наследник принялся методично (и безо всяких заметок!) перечислять мои должности, а я проникся к малявке уважением. Наверное, королевская кровь что-нибудь да значит: я их никак не выучу, а Его Величество от горшка два вершка, а уже знает наизусть.
- Но как же остальные Советники? – я продолжал цепляться за соломинку. – Первый, Второй… ну и так далее?
- А я велел их казнить, - Его Величество беззубо заулыбался. – Они посмели сказать, что ничего там не написано и всё я выдумываю.
Я сглотнул.
- Ээ… может, я их еще и помилую.. потом как-нибудь, - наследник уже, похоже, разговаривал сам с собой. – А то кто мне будет крепости и рвы во дворе копать?
Зеркало любовно прошлось по моей вороной челке, влажной от холодного пота. И когда это я успел? С этой дворцовой службой нервы никуда не годятся.
- Четыре дня тебе, Сэмми, - Его Величество воздел к потолку указующий перст. – Найти чародея и спросить, откуда взялись люди. А то велю казнить взаправду: все равно ты крепости строить не умеешь…
Сохраняя общее приятное выражение лица, я про себя разразился тирадой, подхваченной еще в отрочестве у нашего старого и злобного домового гнома. Посмаковав каждое слово, поднялся и собрался, пятясь, выходить, но тут Турнепс снова показал в улыбке частичное отсутствие зубов и похлопал по подушке рядом с собой:
- Ладно, Сэмми, раз уж ты здесь, то вот моя королевская милость. Дурят тебя с репой-то. Иди сюда, расскажу, откуда на самом деле дети берутся…
«Мама…»
Вот так и вышло, что к Чаропою я ввалился немного взъерошенный. Не то чтобы Его Величество рассказал много нового, но что он ТАКОЕ знает… Определенно, детям читать вредно. Это во-первых, а во-вторых, по пути я прикинул, что Турнепс IV вернется из отпуска только через семь дней, а значит, не получится пожить отпущенное время в корчме и потом наврать папочке юного гения, что вся эта история наследнику приснилась. А умирать ой как не хочется! Боюсь, даже если я в срочном порядке научусь строить из песка крепости, рвы и насыпи, это меня не шибко выручит.
Чаропой – это королевский мастер на все руки: Придворный Звездочет, Главный Библиотекарь и Почетный Алхимик в одном флаконе. Алхимия у него удается лучше всего: золото из угля пока не сотворил, но зато некоторые зелья – пальчики оближешь, только голова наутро раскалывается. Келья Чаропоя была заставлена столами, печами, склянками, трубками и пузырьками, а около столика пристроилась штуковина на ножках, обзываемая мудрым словом «телескоп». Сам Чаропой сидел на табуретке, одной рукой что-то черкал на пергаменте, а другой держал пузырек с прозрачной жидкостью и время от времени к нему прикладывался.
- А, Сэмюэль! – Чаропой отсалютовал пузырьком. – Заходи, малыш. Я тут пытался философский камень из ржи…
- И что? – ответ я предугадал заранее. – Не вышло?
- Камень – нет, - Чаропой закинул длинную сизую бороду на плечо. – Но что-то вот получилось же, - он поболтал пузырьком. – Не пропадать ведь добру… Кстати, ничего себе добро, ядреное. Хочешь?
- Нет, спасибо. Слушай, - я, обмотав руку какой-то тряпкой, стер с ближайшего табурета ярко-рыжую пену и тоже сел. – Меня наш маленький король озадачил. Хочет, паршивец, узнать, откуда люди взялись.
- Тссс! – Чаропой выпучил зеленые глаза, как больной филин. – И у стен есть уши!
- Знаю, мой прадед в этом замке сам «слухачей» рассовывал, - скучно оборвал я. – Так вот, в твоей келье их нет.
- Ага, - алхимик успокоил нервы очередным глотком. – А что, про репу не верит? Расскажи, что детей драконы приносят.
- Как кто кого и откуда приносит, мальчишка знает лучше нас с тобой вместе взятых, - я сделал страшное лицо. – В смысле, откуда люди взялись с самого начала. Он в какой-то умной книге прочитал, что некто чародей из Замка Серой Воды может рассказать правду…
- А, этот…
- Он же умер, правда? – я подался вперед так, что чуть не слетел с табуретки.
- Если б он умер, то не был бы чародеем, - сам того не зная, Чаропой практически процитировал Его за… за… заученное Величество. – Живет, куда денется.
- Вот меня к нему и послали. Четыре дня выделили.
- Маловато, - нахмурился алхимик. – Он человек сложный. Это не то что приехал, узнал, уехал. Но я тебе помогу по старой дружбе. Тебе что, сапоги-скороходы или ковер-самолет?
Ой, нет. Вот только про ковер не надо. Помню, отмечали первенца моей сестрицы новым чаропоевским зельем, а потом до дому решили добраться с ветерком. Я тогда на облаках не только зелье оставил, но и, кажется, позавчерашний завтрак тоже. Может, в сапогах не укачает?
По моей позеленевшей физиономии Чаропой все понял, хмыкнул и, с кряхтеньем наклонившись, вытянул из-под стола… изящные кожаные сапожки с медными пряжками.
- Это мужские? – удивился я.
- Это сапоги-скороходы»! – отпечатал алхимик. – Они не бывают мужскими или женскими. Они у-ни-каль-ны-е!
- Надеюсь, эта уникальность движется достаточно быстро, чтоб ее не разглядели? – сапожки оказались впритык и, пусть я не бык какой, смотрелись несколько чужеродно.
- А то! Ладно, ты посиди на дорожку, а я во двор к колодцу сбегаю, гороскоп тебе составлю.
- А колодец тут причем? – не понял я.
- Так на дне колодца звезды даже днем видать, не слыхал? – Чаропой подмигнул и не по-стариковски шустро умелся за дверь. – Ах да, под тем столом, где жаба, поищи ручное зеркальце и… - и дальше слышался только мягкий топот.
Знаете, я в гороскопы верю. Они обязательно сбываются, только вот неизвестно когда, где, с кем и что именно. Ай ладно, не убудет ни с меня, ни с алхимика. На одном из столов сидела здоровенная жаба – то ли золотая, то ли позолоченная - и держала во рту денежку. Я прислушался, снова обмотал руку той же тряпкой и попытался отобрать у животины монету, но – увы! – они, видимо, были сделаны вместе. А пропажу всей жабы Чаропой наверняка заметит. Отчаявшись пополнить денежные запасы, я полез под стол, порылся в груде влажных, странно пахнущих кож и выудил оттуда маленькое костяное зеркальце с посеребренной ручкой и цветными камешками на оправе. А в кожах еще что-то торчало. Я пожал плечами, потянул и достал плоскую черную штучку с выступающими квадратиками по одному краю. Штучка была прохладная и гладкая на ощупь.
- О, и певунец нашел! Молодец, малыш! – в келью неслышно скользнул Чаропой.
Хитрый старик! Кряхтит, охает, а если надо, то никакой молодой ему в подметки не сгодится.
- Певунец? – повторил я. – Это что?
- Исключительно редкий артефакт, - алхимик погрозил мне костлявым пальцем. – Как и зеркало. Как знать, вдруг они тебе пригодятся.
- Что, если этот чародей за мной погонится, то я брошу зеркало за спину, и оно станет озером? – попытался я угадать.
- Вряд ли. Скорее всего, просто разобьется.
- Спасибо, - я понял, что от старика ничего не добьешься, и спрятал «исключительно редкие артефакты» в мешочек, подшитый с изнанки рубашки.
- И вот тебе еще. Я сегодня добрый, - Чаропой покосился на остатки зелья в пузырьке: бьюсь об заклад, оно сыграло в благодушном настроении алхимика не последнюю роль.
Я двумя пальцами принял подранный, штопаный, снова подранный и порядком засаленный кусок ткани. Нет… это ведь не может быть…
- Скатерть-самобранка, - подтвердил мою смутную догадку старик.
- Ты говорил, что сапоги меня живо донесут, - я подавил приступ тошноты. – Да не надо… Лучше поголодаю. Не такой я уж и едок.
Благие небеса, ведь я отравлюсь насмерть! Откуда взялись люди – не узнаю, а вот куда они после гибели попадают…
- А если под замком придется трое суток осадой стоять? – прищурился Чаропой. – Не бойся, она только с виду такая, а еда выше всяких похвал. Да, звезды говорят, что светит тебе дальняя дорога, шумная компания, а в ближайшие дни в твоей жизни появятся белокурый мужчина и маленький ребенок…
Дальше я Чаропоя не слушал, а лихорадочно разбирал гороскоп. Дальняя дорога – ясно, шумная компания… не знаю, разве что сапоги на ходу скрипеть будут. С мужчиной и ребенком ситуация еще темнее. Ребенок, не дай Небо, может оказаться результатом нашего короткого, но бурного романа с Амнезиной… А если про это прознает ее жених, то появится в моей жизни и белокурый мужчина. Жених тот самый. Видел я его как-то – хлюпик в напудренном паричке. Появятся они в моей жизни и сильно ее попортят, надо полагать.
- …а характер у него трудный, - самозабвенно вещал Чаропой.
- У кого? – я вынырнул из воображаемой дуэли с женихом Амнезины.
- У гремлина*, - алхимик захлопал выцветшими ресницами. – Ты меня слушал?
- Ну…
- Ну и ладно, - отмахнулся старик. – Все равно ничего интересного я не сказал.
- Э, постой! – я затряс головой, старательно вытряхивая из нее образ моего бездыханного тела и неутешной Амнезины с младенцем на руках. – Которого гремлина?
- В певунце. Живет. Гремлин, - с этими словами Чаропой склонился над столами и сунул нос в свои склянки. Над содержимым одной он пошептал и ловко плеснул им на мои сапоги, а жидкость из второй умело разлил в два пузырька.
- Вот, сапоги я на путь заговорил. Ну, за людей!
Я настороженно понюхал и выпил, не почувствовав вкуса. Сапоги на ногах задрожали. Хорошее зелье: еще не распробовал, а уже веселит. Или нет… стойте… это, по-моему, уже не зелье…
- Работают! – по-детски обрадовался Чаропой. – Еще вопросы есть? Если есть, задавай и беги скорее на двор, а то мне дополнительное окошко пробьешь.
- Как хоть этого чародея зовут? – выпалил я, с тревогой косясь на собственные, явственно подпрыгивающие ноги.
- А разве не ясно? Хозяин Замка Серой Воды, или Сероводолорд – это сокращенно.
Еще миг – и мои выпученные глаза украсили бы стену кельи алхимика, но я махнул рукой и вихрем помчался по дворцу, распугивая фрейлин и догов, которые, уворачиваясь, визжали и отпрыгивали одинаково ловко. Выбравшись на мощеный двор, я разогнался по-настоящему, поднялся над улочками, птицей перемахнул стену и отдался свободному полету. И глаза закрыл, а то от мелькания голова закружится.
Судя по заковыристому имени, этот Сероводолорд тот еще негодяй. У черных чародеев всегда так: чем запутаннее имя, тем хуже характер и общие магические склонности. Я то точно знаю, у самого дедушка чародеем был, правда, не очень умелым и абсолютно безобидным, а звали его просто Зы – так я к тому и веду. У меня имя сложнее, но я не чародей, так что не считается. Не успел я додумать о чародеях, как рядом кто-то заговорил:
- Эмэ ву ле флер? Или дэ флер*? – на непонятном языке произнес девичий голос.
- Не знаю, - уже понятно отвечал второй девичий голос. – Интересно, кто изобрел артикли? Давайте его оживим и замучаем до смерти!
Я взмок и почувствовал топоток стаи мурашек, бегающих от затылка к пояснице и обратно. Ну вот, начинаются происки злобного Сероводолорда! Или происки выпитого перед отбытием зелья… Честное слово, лучше уж второе. Я могу хоть бросить пить, а от чародея так просто не избавишься.
- Сейчас она нас с топором встретит, - снова раздался девичий голос, но уже другой.
- По мне, уж лучше с топором, но чтоб зачет поставила, - отозвался второй (тоже не тот, что раньше).
- И зачем он тогда тебе? Чтоб с тобой закопали? И на могильной плите напишут: «Она сдала зачет…»
Голоса говорили о непонятных вещах, но общий смысл вырисовывался зловещий. О Небо, клянусь, если я вернусь живым, то отшлепаю Его Величество собственноручно, чтоб нос совал в кашу, а не в высокие материи!
Вслед за злорадным хихиканьем, донесшимся, как водится, из ниоткуда, у меня так свело ноги, что пришлось сделать привал. Я, конечно, боялся, что Чаропой заговорил сапожки на непрерывный полет до самой цели: мол, в любом состоянии, но доставьте – однако стоило мне захотеть, и сапоги-скороходы замедлили полет и аккуратно вынесли меня на зеленый лужок. Я с наслаждением шлепнулся на траву и поколотил кулаками затекшие мышцы. А потом, поддавшись любопытству, достал из-за пазухи артефакты и разложил их на скатерти-самобранке, которую, оказывается, всю дорогу держал под мышкой. Зеркальце запотело. Я подышал на него, потер рукавом и обозрел свою вставшую дыбом челку. Хмыкнул и начал:
- Свет мой зеркальце, скажи да всю правду расскажи…
- Красавица, отстань… - простонало зеркальце человеческим голосом.
Мое отражение поплыло и сменилось румяной девичьей мордочкой в обрамлении рыжих-рыжих локонов. При виде меня темно-золотые глаза, миг назад полные муки, сверкнули, и девица заулыбалась:
- Мужчина! Наконец-то! Ты не представляешь, как унизительно женщине каждый раз уверять другую женщину, что она красивей всех на свете! Это навевает такую хандру, что аж невыносимо…
Я хлопал глазами.
- Ты красивей всех на свете, - пропела девица из зеркала. – Честно-честно.
И тут снова раздался тот зловещий хохот. К моему изумлению, шел он прямиком из певунца.
- Гремлин, - поджала губки зеркальная девица. – Грубый чурбан. Нес чушь всю дорогу.
Стоп. Так это он меня пугал, а не Сероводолорд? Эх, будь этот «уникальный артефакт» моим, уж я б его…
Перед глазами мелькнуло, и от скатерти в траву откатилось мохнатое чудище с огромными шерстистыми ушами, как две перины, и круглыми белыми глазами – каждый в мой кулак размером.
- Что зенками-то хлопаешь? – спросило зеркальце. – Вид приличный прими, не пугай хозяина.
О, это я что, им теперь и хозяин? Ну, сейчас я этого певунца…
Чудище тем временем мотнуло башкой и, перекатившись через плечо, превратилось в молодого человека примерно моего возраста, худого, сероволосого, а с лица наглого-наглого.
- Свет мой зеркальце, ротик закрой, а то стрекочешь, как сверчок в кустах, - доброжелательно сказал он.
- Слушай ты, гремлин! – заверещала девица. – Думаешь, если вылез из чужеземной диковины, так все можно?
От ее визгов зазвенело в ушах, и я с тоской понял, что гороскоп Чаропоя-то сбывается. Значит, точно с женихом Амнезины на дуэль пойду… Если, конечно, раньше Его Величество не казнит за невыполнение приказов и неумение строить крепости из песка. Пока я предавался печальным размышлениям, свара окончилась сама собой, и оба «артефакта» теперь смотрели на меня.
- Как тебя зовут, красавица? – я снова взял зеркальце в руки.
- Светолина, - она моментом зарделась и мстительно покосилась на гремлина.
Я же поглядел на новообретенного спутника с опаской. А ну как поссорятся два артефакта? Я хоть и не маг, но знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Только скатерть-самобранка вела себя примерно – лежала себе тихонько и никого не трогала. Скоро я почувствовал себя отдохнувшим и собрался держать путь дальше. Гремлин беспрекословно вернулся в певунец, я положил артефакты на место, слегка подпрыгнул, и сапоги-скороходы понесли меня к таинственному и зловещему Замку Серой Воды. И гремлин на этот раз нас со Светолиной не беспокоил.
***
А вода вовсе не серой была, а напротив – ярко-ярко голубой, такого цвета я даже в склянках у Чаропоя не видел. Причем налитая не в заросший ров, а в аккуратный круглый резервуар. И дом сам смотрелся не привычным замком, а высоким квадратным строением с белыми ребристыми ставнями на окнах. Я, скрестив ноги, уселся на короткую, необыкновенно ровную траву и уставился на Замок Серой Воды. За домом шелестел фруктовый сад, а так было очень тихо. Поэтому когда тишину нарушил низкий бурлящий звук, я хотел было прикрикнуть на гремлина, а потом только сообразил, что это бурчит у меня в животе. Да, перед переговорами с чародеем неплохо бы и пообедать. Я расстелил на земле скатерть и с сомнением уставился на нее. Запах… подозрительный, а про вид я вообще молчу. Ну ладно, рискнем.
- Скатерть, а скатерть, дай мне попить и поесть!
Никакой еды не появилось, зато запах, по-моему, усилился. Может, старик перепутал? Подсунул какую-нибудь скатерть-отравлялку, которую врагам на войне подбрасывают?
- Скатерть! Дай попить и поесть!
Полуоторванная заплатка на углу самобранки зашевелилась, и скатерть шепеляво прошамкала:
- Не то говоришшшь, молодесссь. Ты скашшши: «Долгоштанное щщассе в дом».
Я дернул плечами:
- Долгоштанное щщассе в дом.
Скатерть так затряслась, что свернулась на яркой траве неопрятным комом, и пришлось расправлять ее по-новой. Сообразив, что подражать речи шепелявого артефакта необязательно, я сердито повторил:
- Долгожданное счастье в дом!
Хотя, если честно, чтобы понять, что «долгоштанное» это «долгожданное», пришлось немного поднапрячься.
- УААА! УААА!
Я шарахнулся: на скатерти надрывался упитанный краснощекий младенец.
- Скатерть, ты ничего не перепутала? – не уверен, что я сказал это вслух, наверное, с перепугу просто подумал, потому что самобранка отвечать и не шевелилась.
- Старый дурак, - из-за пазухи подал голос певунец. – Он скатерти перепутал!
Я вытряхнул артефакты на траву. Светолина принялась одновременно громко умиляться, напевать колыбельную и показывать из зеркала «козу», а гремлин – в виде все того же сероволосого парня – потер уголок самобранки большим и указательным пальцами, а потом отважно попробовал ее на зуб. Я ждал, что гремлин скончается на месте, но он только сплюнул в траву и процедил:
- Глупый старик… Это вообще не скатерть-самобранка, а драконовая пеленка.
- Чего?
- Ну, в которой драконы людям младенцев носят. Она потому такая и потрепанная, что ее век в зубах таскали.
Голова начала идти кругом. Дети ведь совсем не так появляются! Сейчас еще узнаю, что их и вправду в репе находят! Наверное, все мысли очень красочно отразились на моей физиономии, потому что гремлин заглянул мне в лицо и громко фыркнул:
- Конечно, дети не оттуда берутся, но ведь бывает, что так, как надо, не получается, верно?
- Ну?
- Тогда родители идут к чародею, и он использует драконовую пеленку, - парень ткнул носком сапога в «самобранку». – Правда, стоит дорого.
- Нет, ты постой… Причем тут драконы, если младенец сразу появился? – я с опаской глянул на ребенка, который временно затих и теперь упоенно пытался засунуть ногу в рот.
- А чтоб цену набить! Заплатишь кучу денег, чтоб на тряпке младенец появился? Не-а, не внушает. А вот если его прямо к дому дракон принесет – это другое дело…
А подарочек, отчаявшись проделать свой трюк, так, видимо, этим опечалился, что разорался пуще прежнего, колотя по «скатерти» ножками и пуская пузыри.
- Что делать?! – воскликнул я.
- Покачай его на руках, - посоветовала Светолина.
Я от всего сердца пожалел, что она в зеркале: женщина в подобных вещах незаменима – но – делать нечего! – подхватил младенца и, встряхивая его, забегал по траве, то и дело натыкаясь на искусно изготовленных гномов. Гремлин, проникшись, бегал со мной – за компанию. Ребенок замолчал, но продолжал кукситься, готовясь, если что, продолжить представление. Ох, вот и младенец в моей жизни появился… Куда я его дену? Может, всучу тому самому белокурому мужчине, который откуда-нибудь вылезет чуть позже?
- Эй, парни! Хватит мне газон мять!
Мы одновременно остановились и оглянулись. Ставня на левом окне открылась, причем как-то странно – будто сложилась гармошкой и поехала вверх. А под ней оказались еще одни ставни – стеклянные. Они тоже были распахнуты, а из окна высунулся светловолосый мужчина с резким насмешливым лицом и в забавных розовых очках на носу:
- Ребеночка нянчите? Интересно, кто из вас папа, а кто мама?
Я вскипел и принялся уговаривать себя: «Спокойно, Сэмми, это злобный черный чародей, они еще и не такое говорят… А уж какое делают… »
- А мы оба – бабушки! – не растерялся гремлин. – Это ты ужасный Сероводолорд?
- Сам ты сероводолорд, - чародей почему-то обиделся. – И вообще, это частная территория. Что вы тут делаете?
Я поспешно вступил в разговор:
- О великий чародей, мой король отправил меня к тебе, дабы узнать, откуда произошел род человеческий!
- А что, - кажется, Сероводолорд немного смягчился, - свои чародеи уже перевелись?
- Нет, но мудрая книга гласит, что ты – лучший.
Хозяин Замка Серой Воды похмыкал и исчез, но почти сразу же дверь щелкнула и открылась. Сероводолорд, стоящий на пороге, был одет воистину по-чародейски: в длинный яркий халат и сандалии.
- Извините за мой наряд… - дожили! Чародеи за то, что они чародеи, извиняются! – Я только что из ванной.
Гремлин спрятался в певунец. Пришлось мне самому подбирать артефакты, несостоявшуюся скатерть-самобранку и примолкшего младенца. А Сероводолорд поднял брови и кивнул на певунец:
- А откуда у тебя портативный плеер? Уже изобрели?
Не зная, что ответить, я промолчал. Мы обошли резервуар и вошли в Замок. И тут вредный чародей придрался к драконовой пеленке:
- Фу, гадость какая. Давай я в стиральную машину закину.
Обескураженный незнакомыми словами, я без сопротивления расстался со «скатертью» и только молча смотрел, как Сероводолорд запихивает ее в круглое отверстие большого снежно-белого сундука, захлопывает стеклянную крышку и бормочет таинственные заклинания:
- Какая антисанитария… В утилизатор бы ее… Так, щадящий режим стирки… сорок градусов…
Нет, увижу снова Чаропоя – обниму. Как я соскучился по милому привычному алхимику и его простым зельям без всяких там «антирия» и «утизатор»! Даже дом чародея был набит такими штуковинами, что я им и слов не подберу. То есть, столы, стулья, шкафы я, конечно, узнал, но и они были какими-то не такими. А бурлящими зельями в горшочках и пузырьках даже не пахло. Пахло незнакомыми цветами.
- Кокосовая отдушка, - чародей заметил, как я принюхиваюсь. – Нравится?
Я ничего не понял, но на всякий случай закивал. Мы вошли в маленькую светлую комнату и уселись на мягкий-мягкий диван.
- Откуда лю-у-уди взялись, говоришь? – протянул Сероводолорд, постукивая по подушке широкими смуглыми пальцами. – А что мне за это будет?
Деньги у меня при себе были, но расставаться с ними не хотелось. Так, придется пожертвовать чаропоевскими артефактами. Турнепс IV, если что, ему еще купит или отвоюет у кого-нибудь.
- Хочешь скатерть-самобранку? – про ее истинное назначение я благоразумно промолчал: не думаю, что чародею нужна лишняя парочка детишек.
- Это которую?
- Ну, ты ее сунул в…
Он заулыбался:
- Нет, коврик под дверь, пусть и постиранный, мне не нужен.
- Это не коврик, это скатерть! – без особой уверенности вступился я. – Ну ладно, а певунец хочешь?
- Плеер? – повторил Сероводолорд. – Да еще без наушников? У меня свой есть, получше.
Какой же несговорчивый чародей! Впрочем, наоборот, было бы удивительно, если б он мне все сразу и выложил, как на духу.
Ребенок, наоравшись, спал, Сероводолорд продолжал барабанить по подушке, а я судорожно размышлял. Что-что, а в последнюю очередь хотелось отдавать ему…
- Ооо! Какой мужчина! – ожила эта баба-дура (свет мой зеркальце, прости!). – Это вы ужасный чародей Сероводолорд?
Я попытался прикрыть зеркало полой рубашки, но чародей уже успел разглядеть все, что хотел, и глаза у него загорелись, прямо как у Его Величества при виде нового умного тома. И «сама ты Сероводолорд!» он не брякнул. Правда, морда у него почти сразу сделалась каменной.
- Давай договоримся… Как тебя зовут?
Ну счас! Так я черному чародею свое имя и скажу! Чтоб он потом на меня порчу, сглаз и кошмары насылал?
- Сэммиджер, - наврал я, сбив свои два имени в одно.
- Хорошо, Сэммиджер. Я тебе предлагаю три версии происхождения человечества, а ты мне отдаешь это зеркало.
Ну вот… Или расставаться со Светолиной или голова с плеч. Все! Ваша взяла! Загнали в угол!
- Хорррошо! – прорычал я и замахнулся было зеркалом, но тут же одумался и осторожно положил взвизгнувшую Светолину на выспренний тонконогий столик.
- Тебе валерьянки не накапать? – услужливо предложил Сероводолорд.
Нет, спасибо. Незнакомые зелья я принимаю только от Чаропоя, да и то сначала нюхаю.
- Молчание – знак согласия, - ответил незнакомой магической формулой чародей и вышел.
Я угрюмо глянул на Светолину:
- Эх, свет мой зеркальце, на кого ты меня променяла…
Но в зеркальной поверхности отражалась только моя перекошенная физиономия: девица, наверное, убежала подводить глаза и румянить щеки. Я еще вглядывался в зеркало, надеясь заметить мелькнувшую огненную косицу, а Сероводолорд снова появился с тремя книжками под мышкой и чаркой в другой руке.
- На, - он сунул мне чарку с остро пахнущей жидкостью и сгрузил книги рядом со Светолиной.
Я подождал, пока Сероводолорд отвлечется, и ловко выплеснул содержимое чарки в вазон с диковинным растением рядом с диваном. Теперь, если от зелья кто и превратится в червяка, то это буду не я.
- Версия первая: божественное происхождение, - отчеканил чародей и перелистнул странно блестящие страницы. – Бог вылепил Адама и Еву из глины. Адам и Ева – первые люди, и от них пошли все остальные.
Я смотрел на искусные рисунки и старательно запоминал. Ну, почти то, что я сам рассказывал.
- Вторая версия: теория Дарвина, - Сероводолорд отложил первую книгу и взял следующую. – Люди произошли от обезьян.
О, а обезьян я знаю. На гравюрах видел. Да и купец из дальних стран как-то привозил одну: маленькую сухую и черную, с блестящими глазами, острыми клыками и длинным тонким хвостом. Руки у нее были совсем как у человека, а ноги – совсем как руки. И жуткие чудовища в книге на нее совсем не походили.
-Вот ряд от обезьяны до человека, - Сероводолорд ткнул пальцем в страницу.
- Да ты что! – вырвалось у меня.
Если здесь где-то человек, то я – гигантская черепаха и все четыре слона одновременно. Нет. Его Величество за такое меня сразу казнит и слушать не станет.
- Ну, и самая сомнительная – от инопланетян, - чародей поджал губы и открыл третью книгу. – Это такие путешественники с других звезд.
А что… Не знаю, как человечество, а Чаропой точно от этих путешественников произошел! Иначе почему он все время на звезды смотрит и гороскопы составляет? Ладно, сойдет и это…
Но с картинки смотрели мерзкие зеленые пучеглазые демоны, и мне пришлось мысленно отказаться и от них. Если наследник не казнит, то Чаропой отравит.
- Вот и все, - Сероводолорд положил ладони на страницы и, заметив мой вопросительный взгляд, покачал головой. – Нет, книги не дам. Запоминай так.
- Напиши хоть, - попросил я. И тут в голову стукнул выход из моего незавидного положения. – Только на другом языке, пожалуйста.
Чародей пожал плечами и быстро мелкими значками испещрил белоснежный лист.
- Бери, Сэммиджер, и топай домой.
Пришлось раскланяться. На выходе Сероводолорд хлопнул себя по лбу, сбегал внутрь и вручил мне влажноватую драконовую пеленку. Не уверен, что она после черной магии будет работать, но дотрагиваться до нее стало куда приятнее, да и запах значительно посвежел.
- Лимонный порошок творит чудеса, - довольно покивал чародей. – Прощай, Сэммиджер. Рад был познакомиться.
Извини, чародей, придется тебе остаться без взаимности. И вообще, скажу Чаропою, что отвоевал знания в неравном бою, а Светолину зловредный Сероводолорд захватил в плен. Пусть сами и разбираются…
Обратный путь прошел без неожиданностей. Ребенок, укутанный в чистую драконовую пеленку (если честно, я надеялся, что та заберет его обратно), посапывал, а я прижимал свободную руку к рубашке, под которой лежала сложенная бумага от Сероводолорда. Когда сапоги донесли меня до кельи Чаропоя, уже темнело, и алхимик нетерпеливо прохаживался вокруг своего телескопа.
- Держи скатерть, держи ребенка, держи певунец, держи скороходы, - я сгрузил все на свободный стол, запрыгнул в собственные сапоги и потрусил в Церемонную Залу.
- Эй, малыш! – неслось мне вслед. – А чего скатерть такая чистая? В ней ничего не сломалось? А где Зеркало? А что это за младенец?! Эй! Сэмюэээль!
Извини и ты, Чаропой. Это мы с тобой обсудим позже, за чарочкой одного из твоих зелий, чтоб беседа легче текла и в морду сразу дать не хотелось.
Будущий Турнепс V долго вертел непривычно тонкий и белый лист и так и этак, пробовал его на зуб и попытался поджечь на свечке. Лист вспыхнул – еле пламя
- И что тут написано? – наконец, признал свое поражение Его Величество.
Я про себя заулыбался, взял бумагу и озвучил:
- Когда еще ничего не было, а только расстилалась пустыня на спинах четырех слонов, которые стояли на панцире гигантской черепахи…
На этот раз наследник слушал без всяких рож, и я смог завершить:
- пролилась на пустыню розовым дождем, и из песка выросли первые люди, как рожь растет из земли на поле.
Мальчуган зарылся в подушки и то заснул, то ли глубоко задумался, а я, поклонившись, покинул Залу.
Что сказать. Из Седьмого Королевского Советника я стал Вторым, а значит, передавать дамам цветы, сладости и болонок приходится в два раза чаще. Зато голова моя на законном месте, и даже учиться строить крепости из песка никто не заставляет. У Чаропоя подрастает ученик, а в «скатерти» после чародейской магии и впрямь что-то сломалось, но в лучшую сторону. Теперь каждое полнолуние из нее сыплются заморские ярко-желтые плоды с необычным кислым вкусом и белыми косточками. Их предприимчивый Турнепс IV (из отпуска он давно вернулся) продает втридорога и алхимикам, и в аптеки. А лист с письменами Сероводолорда занимает почетное место в моих покоях. И теперь никто не сомневается, что за все в ответе слоны и черепаха, и не гоняет несчастных советников за тридевять земель. Вот оно как!
* Гремлин – нечисть, которая, по некоторым сведениям, живет в механизмах.
** Любите ли вы цветы? (фр.) «Голос» сомневается в выборе определенного артикля les или неопределенного des.
|
Рассказ открыт для комментариев