 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
1
Я видел зеркало в глазах -
Эта болезнь неизлечима.
(Лора Московская)
Анна замедлила шаг. Здание библиотеки звало её, приглашало войти. Сколько раз она проходила мимо, стараясь не думать о том, что произошло там пять лет назад. Сколько раз она хотела, как в детстве, вбежать вверх по лестнице на второй этаж и постучать в ту заветную дверь в конце коридора, но никогда не решалась. Теперь время пришло. Анна вернулась в свой маленький городок окончательно, теперь она будет преподавать английский и испанский языки в том детском доме, где выросла. А ещё она будет работать в той школе, в которой когда-то училась. И, может быть, исполнится её маленькая мечта - делать людям добро, быть кому-то нужной, а возможно даже незаменимой.
Анна подошла к подъезду, потянула на себя тяжёлую стеклянную, обрамлённую массивным металлом, дверь и вошла в уютный сумрак первого этажа. Дверь хлопнула за её спиной, отрезав тёплый мирок библиотеки от промозглой осенней слякоти.
Снова Анна стояла тут, как в детстве. В воздухе витал едва уловимый знакомый запах. Так пахнет интересная книга о далёких путешествиях, доставшаяся тебе от предыдущих поколений, которую ты открываешь, едва научившись читать. Так пахнет чистый лист бумаги, на котором ты, ещё не умея рисовать, собираешься изобразить нечто совершенно удивительное и ни на что не похожее. Так должна пахнуть карта пиратских сокровищ. Запах детства?
- Добрый день, Аня, - Анатолий Афанасьевич - суетливый лысеющий человек в неизменном сером костюме с мятым галстуком - возник как будто из ниоткуда, вышел из тени за лестницей. Его скрипучий голос заставил Анну вздрогнуть, выводя из зачарованного состояния.
- Здравствуйте, - нехотя отозвалась Анна. Она не любила своё имя, а тем более эту уменьшительную форму. Оно было ей чужим, и она сама не могла объяснить, почему.
Анна помнила себя лет с шести. Почему-то ей дали имя Анна. Она тогда не протестовала, она просто не помнила своего настоящего имени. Только лет в одиннадцать она почувствовала, что ей нравится Лиза. Более того, она не может представить себя ни с одним другим именем.
Анатолий Афанасьевич знал это. Но всё равно продолжал называть её Аней.
- Как вы, Анечка? - задал он свой дежурный вопрос.
- Нормально, - стандартный вопрос подразумевает стандартный ответ. И Анна поспешила вверх по лестнице.
- Заниматься?
- Нет, просто так почитаю. Институт я уже закончила.
- Ну так это же очень хорошо! До свидания, Анюточка, всего хорошего...
Но Анна уже не слышала. Она стояла на втором этаже. Куда сначала идти? В читальный зал? Или туда, куда задумала?
Анна повернула в сторону незаметной двери в конце коридора, заканчивающегося большим, утонувшим в свежей зелени комнатных растений, окном.
Перед дверью она остановилась в нерешительности. Постучать? А если он всё-таки там? Человек, ставший свидетелем невероятного кошмара, единственный, кто способен понять. Если он... Впрочем, есть ли смысл идти в гости к человеку в надежде, что его не окажется дома?
И Анна постучала.
Дверь открылась не сразу. А может быть, Анне это только показалось.
Старик почти не изменился с тех пор, как Анна виделась с ним последний раз. Его белые волосы и усы были аккуратно подстрижены, светло-серые глаза по-прежнему горели непонятным огнём, свойственным скорее готовому ко всем опасностям мира юнцу, чем седовласому старцу.
Сторож библиотеки, не скрывая радости неожиданной встречи, улыбнулся Анне.
- Давненько я тебя не видел, Аннушка, - сказал он, приглашая её войти.
Анна шагнула в маленькую комнатку и как будто перенеслась во времени лет на шестьдесят назад. Вся комната, не считая лишь нескольких вещей, словно была вырезана из чёрно-белого советского фильма о Великой отечественной войне. Деревянная кровать у стены была аккуратно заправлена. На обшарпанном холодильнике \'Бирюса\' стоял чёрно-белый телевизор \'Рассвет\'. Рядом, на покрытом желтовато-белой краской маленьком деревянном столике, приютились старая закопчённая электрическая плитка и новенький электрический чайник ослепительно-белого цвета. Жёлтый абажур придавал освещению золотистый оттенок бабушкиных сказок. Выключенная зелёная настольная лампа печально отбрасывала на стол круглую тень на длинной ножке.
Как знакома была Анне эта комната! Когда-то она сначала робко переступала её порог, а потом приходила сюда, как домой, чтобы поговорить со стариком и послушать его рассказы о страшной Великой войне. Теперь настало время других войн, и Анна многое отдала бы за благородство защитников Отечества, тогда ещё Советского Союза. Иногда ей казалось, что та война была для её соотечественников возвышенной и чистой, не то, что теперешние вооружённые конфликты. Людям на протяжении всей истории Земли свойственно романтизировать былые войны.
- Присаживайся, Аннушка. Я сейчас чаёк поставлю. Там, в буфете, печенье и конфеты. Доставай.
Анна снова, как в детстве, открыла деревянную дверцу и ощутила дуновение уютного постоянства, не исключающего непрерывное движение.
Анна поставила на стол две знакомые с детства вазочки - одну с конфетами, другую с печеньем. Старик заварил крепкий чай с мятой, и они сели за стол.
- Фёдор Никифорович, а почему вы живёте здесь, когда в Москве у вас просторная двухкомнатная квартира? - спросила Анна. - Что вас держит в нашем маленьком городке?
- Тут, Аннушка, тепла больше. И люди добрее, ближе. Это мой родной город, и я счастлив здесь. А ты что же не заходишь? Совсем забыла старика.
- Зашла, как видите. Только... - Анна растеряно огляделась вокруг, подбирая слова, подходящие для описания нахлынувших на неё противоречивых чувств. - Тревожно мне тут, - Анна вздрогнула, увидев своё отражение в старом зеркале, висевшим когда-то на третьем этаже.
- После того происшествия? - Фёдор Никифорович недобро покосился на зеркало. Случайно ли он повесил его здесь?
- Да. И самое страшное, я ловлю себя на мысли, что хочу это повторить. Не буду, конечно, но не плохо было бы узнать, что было дальше... Или вспомнить...
- Не наигралась в опасные игры? - Фёдор Никифорович прищурился и пристально посмотрел на Анну, как через прицел.
Анна покачала головой. А потом вдруг ни с того ни с сего сказала:
- Я сейчас Анатолия Афанасьевича видела.
- Да, был он тут. Ко мне заходил, интересовался, как жизнь.
- Он всегда интересуется. А зачем? Всё равно ему дела никакого нет. Какой смысл спрашивать? Просто так? Лишь бы что спросить?
- Не суди ты его. Такой уж он человек. А ты ведь не о нём разговаривать пришла, так ведь?
Анна кивнула.
- Тогда выкладывай всё. Я же вижу, что сказать хочешь.
- Фёдор Никифорович! Я же тогда себя видела! Там, в зеркале...
Анна закрыла лицо руками. Сердце отчаянно билось. Воспоминания накатили пронизанной электрическими разрядами волной...
- Я никому не говорила. А вам скажу. Та девочка, Лиза, дочка советского солдата - это была я!
2
И в тех местах, где оптика лгала,
Я выпрямлял собою зеркала.
(Константин Арбенин)
Она помнила себя лет с шести. Ей рассказывали, что её сбил автомобиль, что она лежала в больнице. Не получив серьёзных травм, она потеряла память. Ничего у неё с собой не было, что могло бы помочь установить, кто она и откуда. Были только какие-то бумаги - то ли чертежи, то ли рисунки. Но они давно затерялись в архивах милиции. Одета она была в ситцевое платьице, какие носили девочки сороковых годов двадцатого века.
После выписки из больницы её определили в детский дом. Милиция тем временем занималась поиском её родственников. Но так никого и не нашли. А может, и не искали вовсе - мало ли девочек каждый день теряется и находится в городах планеты Земля...
Она не помнила, когда и почему её назвали Анной. Не может же человек жить без имени! В имени этом не было ничего плохого, в какой-то мере оно даже было красивым... но чужим. Совсем другое дело - фамилия. В тот день, когда она появилась в детдоме, Солнце светило не по-осеннему ярко и ласково. Так и стала безымянная девочка ниоткуда Аней Солнцевой. Только в снах её всегда звали Елизаветой. Но ей, воспитанной на \'серьёзных\' книжках, и в голову не приходило, что можно доверять снам.
Училась Солнцева хорошо. После окончания школы поступила на факультет иностранных языков в Москву и переехала из детдома в общежитие.
С Фёдором Никифоровичем она познакомилась на встрече с ветеранами Великой отечественной войны, организованной в детдоме в очередное Девятое мая. После этого она, заходя в библиотеку, обязательно заглядывала к старику. Фёдор Никифорович рассказывал ей о войне, о своей нелёгкой, но счастливой жизни, о своих внуках, которых Анна никогда не видела, потому что живут они далеко и лишь иногда пишут старику письма.
Однажды Анна, окончив третий курс, в очередной раз приехала из Москвы на каникулы. Её подружка Светланка, с которой они вместе росли в детском доме и ходили в один класс, увлеклась в то время магией и прочей новомодной мистикой. Даже выглядела она теперь как стандартизированная ведьмочка - и без того тёмные волосы перекрасила в чёрный цвет, подвела глаза чёрным карандашом так, что взгляд стал недобрым и пугающим, обвешалась непонятными амулетами и пентаграммами. Она-то и предложила в компании самых близких друзей попробовать вызвать духов.
Максим отнёсся скептически к затее. Он не одобрял нового Светкиного увлечения. Но протестовать не стал. Антон - здоровенный парень, в школьные годы не вылезавший из спортзала - счёл Светкино предложение очередной забавной игрой, и глаза его загорелись азартом. Близнецы Димка и Тимофей идею поддержали. Они хоть внешне очень похожи, на самом деле были совершенно разными людьми и редко принимали одинаковые решения. Безбашенный сорванец Димка и серьёзный, увлечённый биологией, Тим на этот раз сошлись во мнениях. Даже тихоня Катя согласилась участвовать. Солнышко, как называли Анну друзья, не проявила особого интереса, но и не отказалась.
Решили вызывать духов в библиотеке. На третьем этаже находилась комната без окон, которая использовалась как склад ненужных вещей. Замок в двери был сломан, но чинить его никто не собирался - всё равно красть нечего. Среди сломанных стульев, гнилых досок, горелых компьютерных плат и прочего хлама Солнцева, когда ещё училась в школе, нашла большое зеркало в потемневшей металлической раме. По бокам рамы находились два погнутых подсвечника. Зеркало Анна повесила на стену в той же комнате. Там оно и висело до сих пор.
Мальчишки, под руководством Светланы, расчистили пространство посреди комнаты, растащив хлам по углам и стенам. Светка принесла ещё одно зеркало, которое повесили на противоположной стене так, чтобы зеркала, многократно отражаясь друг в друге, образовали коридор из отражений. В тусклом свете пыльной, опутанной паутиной, голой лампочки выглядело это весьма зловеще.
Светка написала на стенах углём и мелом непонятные символы, которые называла рунами. На полу начертила семиконечную звезду. Разумеется, ничегошеньки она о настоящей магии не знала! Но с энтузиазмом отдавала дань «новой мифологии».
- Каждый из нас встанет на один из лучей так, чтобы видеть зеркальный коридор, но не видеть своего отражения, - серьёзно сказала Светка. - Мы будем вызывать духа, обитающего здесь. Каждый должен мысленно позвать его, представить, что он приходит. Между собой не разговаривать. Смотреть в зеркало. Если кто-то струсит, пусть молчит и стоит неподвижно. Можно только закрыть глаза. Свет не включать, свечи не трогать. Остальное я сделаю сама.
Все заняли свои места. Светка щёлкнула выключателем. Оказавшись в полной темноте, Анна почувствовала, как неясный холодок пробежал вдоль позвоночника. Только полоска под дверью светилась голубовато-серым дневным светом, принявшим теперь какой-то призрачный оттенок.
Вспыхнула спичка. Светлана зажгла на полу первую свечу из трёх, поставленных по углам равностороннего треугольника на середине расстояния между зеркалами. Все молча ждали, когда она немного оплавится. Затем Светка зажгла вторую свечу. И тоже ждали, когда она погорит. Вспыхнула третья свеча треугольника. Три свечи разной длины - символ прошлого, настоящего и будущего.
Затем Светлана одновременно чиркнула двумя спичками, и вспыхнули две свечи, поставленные по краям висевшего на стене зеркала. Отразившись многократно, они образовали огненные стены зеркального коридора. Солнцева вздрогнула, как от слабого удара током. Непонятное предчувствие охватило её, но она постаралась не обращать на это чувство внимания.
Светка заняла своё место и отсутствующим взглядом уставилась на зеркало. Она неплохо играла роль жрицы неведомого храма. Но было ли это для неё игрой?
Вместо того чтобы мысленно вызывать призрака, Анна почему-то подумала, что Солнышко - это очень хорошее прозвище, что фамилия у неё замечательная и что она счастливая, несмотря на то, что воспитывалась в детском доме...
Размышляя об этом, Анна заметила, как зеркало заволокла дымка. Она решила, что ей показалось. Но дымка превращалась в туман, туман клубился, выползал из зеркала... Свечи пылали янтарём. Стало светлее. А может быть, глаза привыкли к темноте.
Катя негромко ахнула - в зеркале стали вырисовываться силуэты деревьев. Солнышко списала видение на дым от свечей.
Верх зеркала посерел и посветлел, превращаясь в мутное пасмурное небо. Казалось, шелест листьев наполнил комнату. А может быть, в него трансформировалась напряжённая тишина.
Холодное утро. Туман уже не клубился. Он мягко стелился над шелковистыми травами, вился меж стволов деревьев...
Анна увидела лицо солдата. Немецкого солдата. Лицо, искажённое болью. Последний вздох - и появляется выражение спокойствия, облегчения. Больше не надо убивать, больше не придётся идти в бой ради призрачной цели...
Пронзительный крик нарушил тишину. Детский крик, слившийся с воплем кого-то из мальчишек и стоном Кати.
- Мамочки, - прошептала Катя. - Страшно...
Она опустилась на пол и закрыла лицо руками. Тихо всхлипнула и лишилась чувств.
Остальные продолжали стоять, заворожено глядя в зеркало, из которого смотрела на них девочка лет пяти. Казалось, она сейчас шагнёт в комнату... Испуганная девочка в ситцевом платьице... Девочка, почему-то знакомая Анне...
- Лиза, - хриплый шёпот.
Советский солдат, держась за дерево, медленно поднялся с земли. Он был ранен.
- Папа! - Лиза подошла к нему, взяла за руку.
- Лиза, я могу спасти только тебя. Я хотел уйти вместе с тобой и мамой, но я должен сражаться здесь. Я не имею права пустить захватчиков в будущее.
- Пап, я не уйду без тебя, - она говорила слишком серьёзно и чётко для своего возраста.
- Нет, Лиза, я должен уничтожить моё изобретение. Рано. Не доросли ещё люди. Наши объявили лженаукой! Какая же это лженаука, если оно работает? Когда враги доберутся до моей машины, они её лженаукой не посчитают, применят так, что и войны никакой не будет, и нас не будет. Нельзя этого допустить, Лиза! Поэтому я решил уничтожить машину. А ты возьмёшь мои разработки с собой. Там, в будущем без войны, найдётся моему аппарату достойное применение. Но не здесь и не сейчас.
- Я хочу сражаться вместе с тобой.
- Ты только начинаешь жить. А я встречу тебя там.
Советский солдат, держа дочь за руку, медленно пошёл по росистой траве, немного прихрамывая.
Светка всхлипнула. Никто из ребят ещё не видел, как она плачет. А сейчас Светлана даже не скрывала слёз.
- Невероятно, - прошептал Макс.
Антон выдал сложную ругательную словоконструкцию.
И вдруг закричали близнецы. Сначала никто не понял, что с ними происходит. Но потом стало ясно, что Тим говорит на чистом немецком языке, хотя в школе изучал английский. Что он говорил, никто из присутствующих не понял. Только Димка набросился на брата так, будто в его руке был зажат нож.
Все кинулись разнимать дерущихся, только Анна Солнцева продолжала смотреть в зазеркальный туман. Она видела мир глазами пятилетней Лизы. И у неё на глазах её отец боролся с немецким солдатом. И она, маленькая девочка, помогала ему, как могла - кусалась и царапалась, не обращая внимания на то, что и у её отца и у врага в руках были острые ножи...
Анна-Лиза услышала рёв мотора немецкого самолёта... Взрывы сотрясали воздух...
Отец взял её за руку... Они побежали, а вокруг рвались снаряды... Куда-то вниз, в наспех вырытую землянку...
Там было темно, пахло сыростью и плесенью... Был ещё какой-то страшный, но ставший уже почти привычным для Лизы - но не для Анны - тошнотворный запах... Отец сунул ей в руки бумаги...
Снова рёв мотора, на этот раз совсем близко... Снова взрыв... И темнота...
Анна-Лиза зажмурилась и побежала, сжимая в руках то, что дал ей отец... Перед глазами стояли зеркальные коридоры бесконечных отражений, огненные нити многократно помноженных свечей, как перила призрачной лестницы, уходящие во мрак, соединяющиеся в изломанном пространстве, где параллели пересекаются...
Грохот войны сменился шумом большого города, таким же многократно отражённым, как зеркальный коридор... Визг тормозов... Звук разбивающегося стекла... Летящие в пропасть коридора отражений, пылающего янтарными нитями, зеркальные осколки... И яркий свет...
Потом Анна-Лиза провалилась в беспамятство, и голос Фёдора Никифоровича звучал где-то далеко... Что он говорил, она не воспринимала, только горячие слёзы текли по щекам...
Когда Солнцева пришла в себя, оказалось, что она лежит на кровати в комнате Фёдора Никифоровича. Её била дрожь, в горле пересохло. Ребята молча сидели за столом и пили чай.
Заметив, что Анна открыла глаза, старый сторож библиотеки протянул ей чашку крепкого чая.
Анна села на кровати, сделала глоток, и ей стало легче.
- Что с нами было? - спросила она.
- Доски переломали, зеркало своё разбили, пол измазали, чуть пожар не устроили - а так всё нормально, - ответил Фёдор Никифорович.
- А Лиза?
- Была Лиза, - подтвердила Света. Голос её звучал приглушённо и хрипловато. Длинные волосы спутались, несколько прядей были опалены.
- Тим, прости, - сказал Дима. - Я был - не я.
- Я тоже, - вздохнул Тимофей.
- А мне цветы снились, - послышался нежный голосок Кати. - Вся планета в цветах, только людей нет. А значит, и войны тоже нет.
Антон и Макс молчали, угрюмо глядя в пол.
- К чёрту всё! - Светка сорвала с себя все свои амулеты и отбросила куда-то в угол. - Никогда больше не буду такими вещами заниматься!
Потом они долго сидели и делились мрачными впечатлениями. Только Анна-Лиза промолчала о том, что девочкой из зеркала была она. А Фёдор Никифорович так и не высказал своего отношения к тому, что произошло. Не сказал он, видел ли сам что-нибудь в комнате, когда, услышав крики, вошёл и включил свет.
3
Духи, духи над душами наших сынов
Из кошмаров, сказаний и снов
Расправляют свои оперенья
Во вселенском безумном смятеньи...
(В.К.Сергеев)
- Фёдор Никифорович, а вы видели то, что видели мы, когда вошли в комнату? - спросила Анна.
- Я войну прошёл, мне это не из зеркала вашего знакомо. А когда я дверь открыл, увидел только мальчишек и Свету дерущихся, Катюшу на полу и тебя у разбитого зеркала. Если и было что, то когда зеркало разбилось, видение исчезло.
- А вы поверили нам?
- Да, Лиза, поверил.
- Лиза? - Солнцева почувствовала, как приятно ей откликаться на имя Лиза. И ей бы очень хотелось, чтобы все к ней так обращались. - Вы назвали меня Лизой?
- Прости, но мне показалось, что ты и впрямь Лиза... Я только сейчас понял, кого ты мне всегда напоминала.
- Так это правда? - глаза Солнцевой расширились от удивления. - То, что мы видели в зеркале - было на самом деле? И вы знали моего отца?!
- Послушай сначала, что я расскажу. А потом сама решишь, что думать.
4
Отгремели бои и минули,
Только память полями минными,
Только ночи свинцовой тяжестью
Словно нитью, оттуда тянутся...
(В.К.Сергеев)
Виктор мало рассказывал о себе. К нашей роте он прибился случайно, и командир не стал его выдавать. Бойцом он был хорошим, похрабрее многих. И дочка у него была удивительная. Говорил, что дезертировал с женой и ребёнком. Но жену его немцы убили. Понял он, что место ему на фронте. Но дочку не с кем было оставить. Вот и взял с собой ребёнка. Всё же лучше, чем у чужих людей. Да и она ни за что не хотела с отцом расставаться. У нас в лазарете помогала за ранеными ухаживать, хоть ей всего пяток лет был.
До войны Виктор наукой занимался. Каким-то сверхсекретным проектом. Но началась война, и все проекты, не имеющие прямого отношения к вооружению, были закрыты. Его разработки объявили лженаукой. А Виктор всё про свой аппарат твердил. Он нам тогда чудаком казался. Мы над ним втихую посмеивались, хотя и относились к нему по-доброму. А он всё мечтал о будущем, о мире без войны.
Когда немцы к моему родному городку подошли, мы тоже тут оказались. Позиции надо было удержать любой ценой - Москва близко. Вот и держались. Виктор тяжело ранен был, но рвался в бой. Никто не мог его остановить. Как-то пропал он, и Лиза с ним пропала. Долго его не было, а потом приполз раненый. Много крови потерял. Только Лизы с ним не было. А Виктор, казалось, совсем этим не встревожен. Говорил, что она будет его ждать там, где нет войны. И про агрегат свой говорил - что не готовы мы к его изобретению, что правильно сделали, когда проект свернули. Мы решили - совсем спятил с горя, бедняга.
Позиции мы не удержали. Ещё под Москвой бились. А потом до Берлина шли. И Виктор всегда в первых рядах был. Молодец он, сполна искупил своё дезертирство. Он повеселел как-то после того, как Лиза пропала. Я думал, может, и впрямь пристроил куда девчонку, пока война не кончится. А он всё про будущее твердил, про то, что нельзя врага в будущее пустить. Говорил, что агрегат свой уничтожил, теперь надо тут сражаться. Так это каждый из нас знал! Нельзя врага упускать, ради жизни на Земле, нельзя дать фашистам дотянуться до наших детей и внуков.
Берлин-то мы взяли, да Виктор в Москву уже не вернулся - скончался от ран в госпитале. Чувствовал он, что не вернётся. Всю войну верил, а теперь сник совсем. Жалел только, что дочь не увидит, но радовался, что война закончилась, что достанется Лизе будущее без войны.
Хороший он был, чудаковатый, но добрый. Только фамилию я его запамятовал. Светлая у него была фамилия, солнечная. А какая - не помню.
5
Дай мне время, дай мне имя...
(Алексей Булгаков)
- Фёдор Никифорович, что же это получается - мой отец изобрёл машину времени и уничтожил её?
- Выходит, что так, если зеркалу твоему можно верить.
- Вы верите?
- А почему бы и нет? Мы слишком мало знаем о мире, чтобы отрицать то, что нам непонятно.
- Но ведь... Ребята видели то же самое! Разве это не доказательство?
- Не буду спорить с тобой. Не знаю. Ты-то сама как думаешь?
Анна-Лиза задумалась. А потом тихо сказала:
- Думаю, что это правда. Но об этом никто не знает, кроме нас с вами. Спасибо вам, Фёдор Никифорович. У меня на душе гораздо легче стало.
- Не стоит меня благодарить. Это тебе спасибо за доверие.
- Я хотела ещё спросить... Вы повесили у себя это зеркало, - она покосилась на знакомую до боли вещь. - Вы думаете, оно волшебное?
- Смотря какой смысл ты вкладываешь в это слово, Аннушка. Самолёты - тоже в какой-то мере волшебство. А зеркало не при чём. Просто оно мне понравилось.
- Фёдор Никифорович, а... не могли бы вы... хотя бы иногда называть меня Лизой?
- С удовольствием, Лизонька.
6
Но эта холодная высь сегодня как будто теплей.
Мы взрослыми стали теперь,
Мы стали сравнимыми с ней.
(Complex Numbers)
Снег искрился в лучах вечерних фонарей миллионами крошечных радуг. На сердце у Лизы было легко и радостно. Она спешила в библиотеку. Снег скрипел у неё под ногами, морозный воздух щекотал лицо, проникал под одежду. Но ей не было холодно.
Снова тяжёлая стеклянная дверь. Снова уютный полумрак первого этажа и знакомый с детства приятный запах множества книг.
- Добрый вечер, Анечка, - снова этот вездесущий Анатолий Афанасьевич. Но на этот раз девушка только улыбнулась и протянула ему паспорт.
- Читайте, Анатолий Афанасьевич! - хитро сказала она.
- Не понял... Солнцева Елизавета Викторовна? Аня, ты что? Имя сменила?
- Да, сменила. Теперь я Лиза.
- Ну так это же очень хорошо! Поздравляю, Анечка!
Анна-Лиза весело рассмеялась и побежала вверх по лестнице.
- Спасибо за поздравление! - крикнула она набегу.
- Ух, егоза! - усмехнулся Анатолий Афанасьевич. - Во даёт девчонка!
Лиза тем временем подбежала к заветной двери и постучала в неё. Фёдор Никифорович, как всегда, пригласил её пить чай. Лиза показала ему паспорт.
- Ах, девочка! - улыбнулся старик. - Да ты просто светишься от счастья.
Лиза неожиданно помрачнела и сказала:
- А ведь прав был мой отец, что машину уничтожил. Не доросло ещё человечество до такого подарка. И хорошо, что я чертежи потеряла!
- Да... Виктор о мире без войны мечтал. А ты глянь вокруг - что делается? Забыли мы войну. Забыли и новую начали.
- А я когда-то думала, что войн больше не будет, что Вторая мировая была последней...
- Не ты одна так думала, Лиза. Но, видимо, до будущего без войны мы тоже не доросли.
- Так что же получается - зря вы боролись с фашизмом?
- Нет, не зря. Жизнь на Земле продолжается. Может, и эту новую войну переживём. Только ты не унывай, Лиза.
- Не буду.
Елизавета Солнцева подошла к знакомому зеркалу и посмотрелась в него, но уже без страха. И улыбнулась своему отражению. |
|
|
|
Время приёма: 17:29 04.04.2007
|
|
| |
|
Рассказ закрыт для комментариев