Игорь Сериванов вышел на крыльцо двухэтажного коттеджа цвета асфальта. Его шатало, лицо было смертельно бледным.
Он тяжело опустился на ступеньки, привалившись спиной к опоре навеса.
В коттедже умирал человек, и впервые Игорь не мог этому помешать. Сила, которой он обладал уже почти год, была при нем. Но сегодня он столкнулся с чем-то, против чего его дар оказался бесполезен.
Невдалеке, среди таких же одинаковых домиков, окруженный пожарными и зеваками, пылал охваченный огнем коттедж. Ревущее пламя поглощало толстые струи пожарной пены и выбрасывало над собой клубы дыма.
Сериванов закрыл глаза, чувствуя как его уносит в темный водоворот сна. События последнего года предстали перед ним словно отражение в магическом зеркале...
…Осторожно ступая по траве и упавшим листьям Охотник пробирался к усадьбе. Несколько часов он прятался в кроне высокого дуба, дожидаясь темноты. Наблюдая за стерегущими усадьбу воинами, он насчитал около сорока человек. В этом ему помог рогатый, изъеденный рытвинами месяц, висевший в небе, точно лик черепа, вгрызающийся в черноту уродливыми желтыми зубами.
На каждой из сторожевых башен по два лучника. Воины были у ворот, на стенах и во дворе. Однако их число не имело значения – в темноте Охотник мог незаметно проскользнуть и сквозь более многочисленную охрану.
В доме графа светились окна, из людской доносились голоса, грубый мужской смех. Ветер доносил запах конского навоза и сена.
Двигаясь бесшумно, Охотник перебежал к частоколу.
Граф Теленц хорошо позаботился о своей безопасности, после того, как от его руки умерла леди Наура – юная дочь старого королевского лекаря-звездочета. В прошлом граф часто предлагал ей провести с ним ночь, суля золото, самоцветы, дорогие украшения, но всякий раз получал отказ.
Оскорбленный отказами, граф подсыпал Науре в вино яд, предложив ей в обмен на ночь страсти склянку с противоядием. Леди Наура предпочла смерть, но прежде – прокляла отравителя.
Не помня себя от горя, звездочет Айкан попросил своего давнего должника по прозвищу Охотник отомстить за дочь.
Отнимать жизнь было ремеслом Охотника, иногда он даже находил в этом удовольствие – если чувствовал, что человек заслуживает смерти.
На его счету было семь дюжин мастерски выполненных убийств.
Не мешкая, он отправился по следу Теленца.
Граф, бежал, едва доносчик принес весть, что по его следу идет лучший мастер смерти – так в королевстве Анарак, которое теперь стремился покинуть Теленц, называли наемных убийц.
Гладкая поверхность сна Сериванова затуманилась рябью, несколько мгновений окутанная тьмой усадьба и месяц в небе казались отражениями в мутной воде.
Охотник проник во внутренний двор. Он бесшумно перерезал горло стоявшему у ворот воину и опустил труп в широкую тень частокола.
Он двигался, избегая света висевшей над усадьбой желтой, как сыр, луны. Следующему воину стоявшему на пути Охотник быстрым ударом локтя вогнал переносицу в мозг.
Вход в усадьбу. Лестница. Ступеньки едва слышно скрипели под его сапогами из мягкой кожи.
Из комнат второго этажа слышались голоса. Звуки редких шагов за массивной дверью, тишина и – сильный запах страха. Мастер смерти всегда находит по нему жертву, даже с завязанными глазами.
Обагренный кровью нож бесшумно покинул чехол.
Скормив графа Теленца смерти, Охотник покинул усадьбу, прикрывшись темнотой как плащом.
Он шел всю ночь, перед рассветом немного поспал. Когда небосвод окрасился розовым, Охотник отправил Айкану голубя с письмом, что дело сделано.
Он отправился в соседнее королевство повидать дочь.
Кане недавно исполнилось семь лет. Когда девочке было два года, она заболела чумой. Айкан сумел ее вылечить. Этим он сделал Охотника своим должником, зная, что услуги мастера смерти ему однажды пригодятся.
Теперь же, когда долг уплачен, Охотник направлялся в королевство Игель, где дочь жила под присмотром кормилицы. Отец не хотел, чтобы Кана знала, как он зарабатывает на жизнь. Ему давно хотелось покинуть осточертевший Анарак, где он, точно волк, убивал паршивых овец, облегчая тем самым жизнь остальному стаду. Так что теперь он уходил, не собираясь возвращаться.
Путь Охотника лежал через лес. Когда солнце стало скатываться по небосводу, зажигая верхушки сосен багровым огнем, он сделал привал у опушки.
Впереди за деревьями раскинулось море степи, над которой в небе тянулись пылающие красным и розовым облака.
Прислонившись спиной к сосне, Охотник пил из фляги воду и думал о Кане. В прошлый раз он видел ее два года назад – его тогда искала полиция за убийство наместника города Лажрец, и он был вынужден затаиться.
Находясь вдали от дочери, Охотник часто о ней думал, несмотря на работу, постоянные тренировки и редкие встречи с женщинами. Но теперь он твердо решил вернуться к Кане и сменить ремесло.
Он как раз собирался в путь, когда за спиной по усыпанной хвоей земле раздались шаги. Охотник повернул голову, рука легла на рукоять ножа.
Перед ним стоял пожилой мужчина в запыленном плаще, в руке он держал посох.
- Кто ты такой? – спросил Охотник. Его цепкий взгляд не заметил в пришельце угрозы, но все же мастер смерти чувствовал непонятное напряжение, в которое вверг его этот человек. От него веяло холодной осенней ночью, Охотник ощутил запах гниющих листьев и стук дождя по кровлям.
Черно-зеленые глаза незнакомца рассматривали Охотника, он чувствовал, что взгляд чужака проникает в самое сердце и видел идущий от этих глаз странный, едва заметный свет.
- Я шел по твоему следу, - произнес человек глухо, опираясь на посох обеими руками. – Хочу предложить работу.
- Ты опоздал, я больше не мастер смерти. В Анараке у меня достаточно конкурентов, ступай осчастливь их заказом.
Смех человека в шляпе прозвучал как треск падающего дерева.
- Зачем же отдавать твою работу кому-то еще, Охотник? Ты ее заслужил по праву.
Бывший мастер смерти поднялся, не сводя с гостя хмурого взгляда.
- Кто ты такой?
- Ты убил семь дюжин, - проигнорировал его вопрос человек, - ты отнял эти жизни преждевременно. Как и всех мелких людишек, вроде стражников, которых ты убивал, чтобы добраться до своих жертв. Ты вернешься в Анарак и все исправишь.
Бывший мастер смерти рассмеялся.
- Ты глупец, если говоришь серьезно.
Резким движением незнакомец снял шляпу. На изумленном лице Охотника играли блики струившихся вокруг головы собеседника волн чистейшего света.
- Никто еще не вернулся из чрева смерти, - сказал он, - но ты станешь делать другое. – Голос незнакомца становился гуще и громче. – Отныне ты будешь лечить; исцелять тех, на кого я укажу. Ты станешь – мастером жизни. Возвращайся в Анарак.
- А что, если я откажусь и пошлю тебя к черту?
Незнакомец усмехнулся. Черты его лица дрогнули, стали изменяться. Голова уменьшилась, кожа стремительно молодела, превращаясь из старческой в детскую.
Мгновение спустя на Охотника смотрели чистые детские глаза.
Бывший мастер смерти изумленно вглядывался в лицо той, к кому он так стремился.
- Папа, - произнесла Кана чистым звонким голосом, который Охотник всегда так любил, - ты должен исправить то, что сделал. Возвращайся. Лишь после того, как ты побудешь целителем, мы сможем встретиться. – Девочка подарила ему исполенную нежности улыбку. – Я тебя жду.
ххх
Он встал и зажег свечу на столе. Танцующий огонек осветил его заросшее щетиной лицо и красивую обнаженную девушку на кровати. Она лежала, опершись на локоть и не сводя с него глаз. Черные кудри рассыпались по подушке, ее взгляд выражал беспокойство.
- Целитель, - сказала она мягко, – ляг рядом. Я чувствую твои мысли заняты не мной, хотя всего несколько минут назад мне казалось иначе.
Он вытащил из пачки сигарету, сел на кровать и поднес ко рту свечу.
- Не думала, что лекари курят, - сказала Ита.
- Наверное, это потому, что я – не настоящий лекарь.
- Но ведь у тебя магический дар к врачеванию. Я испытала это на себе. – Она села на кровати и прижалась к его широким обнаженным плечам. – Ты изгнал из моего сердца болезнь одним прикосновением руки, и теперь оно – твое.
- Ты была исключением, одной из немногих, кого я исцелил просто так. – Целитель затянулся и раздавил сигарету в пепельнице. Он запоздало подумал, что девушке, вероятно, запах табака неприятен. – Остальных я излечил, возвращая долг, но лучше бы я оставил их умирать.
- Чем ты занимался раньше?
Целитель посмотрел на Иту, казалось, пытаясь предугадать ее реакцию на свой ответ.
- Я был мастером смерти. Одним из лучших. Теперь я – Целитель с особым даром. Видишь ли, я нарушил Равновесие. Моя дочь живет в соседнем королевстве, я не видел ее уже два года. Лишь когда я все исправлю, то смогу с ней воссоединиться.
- Но это не единственная причина, почему ты не хочешь исцелять, верно?
- В основном, я лечу тех, на кого указывает Хозяин, который наделил меня даром целителя. Кто он – Бог или дьявол – не знаю. Но он выбирает подонков, которые оскверняют землю. Я не просто вынужден их лечить, я словно смеюсь над тем, что делал раньше: ведь я убивал сводников, работорговцев, воров и просто подлых людишек. Теперь я спасаю их от смерти. И пока не спасу достаточно дряни, мне не стать свободным. По счастью, я, хотя бы изредка, могу лечить и хороших людей.
Ита поцеловала его в плечо и медленно легла на спину.
- Иди ко мне. Я хоть немного облегчу твой крест.
Целитель задул свечу и склонился над девушкой. Их тела соединились в темноте. ххх
Когда он подошел к своему дому на окраине города, началась гроза. Затянутое тучами ночное небо сотрясали удары грома. Молнии, точно змеи, тянулись к крышам домов и тут же исчезали.
Целитель зажег свечу, устало опустился на стул и закурил. Затем он поднялся и вынул из шкафа у окна графин. Наполнив бокал вином, Целитель вернулся к столу. Вино было терпким.
Окно снаружи осветилось яркой вспышкой.
Взгляд Целителя вдруг привлекла каменная стена. Вслед за раскатом грома там возникло и теперь стремительно расширялось пятно черноты.
В небе громыхнуло так, что стекло в окне задрожало.
Пятно приобрело человеческие очертания, они оформились в фигуру, и на пол сошел невысокий мужчина с посохом, в плаще. Он подошел к столу, у которого сидел Целитель. Глаза под шляпой горели ярче, чем при первой встрече, под ветхой широкополой шляпой вместо лица отталкивающе светился череп.
- Что ты натворил, неразумный! - в голосе Хозяина звучало негодование. – Барон Сиртес умер! У нас был уговор. Я стою у головы пациента, ты – лечишь. В ногах – уходишь. На случай, если у тебя сегодня затуманилось зрение – я стоял у изголовья кровати. Почему ты дал ему умереть?
- У Сиртеса на руках больше крови, чем пролил в свое время я. – Целитель допил вино и вновь наполнил бокал. Окурок сигареты дымился в пепельнице. – Он до смерти запарывал слуг, убил на дуэлях людей без счета. Тебе следует меня поблагодарить.
Хозяин подошел ближе к столу. Он взял со стола полупустой графин и скрутил его, словно тот был куском резины. Раздалось шипение – в руках Хозяина извивалась кобра. Он бросил ее на стол, и змея вновь обратилась в графин. Графин подкатился к краю и упал, со звоном разлетевшись по полу осколками.
- Еще раз ослушаешься, с тобой произойдет нечто подобное.
Целитель подошел к Хозяину со свечой в руке и поднял ее на уровень глаз, спокойно посмотрев в мертвенно-бледный череп.
- Я буду поступать так, как сочту нужным. Своими фокусами пугай крестьян и простофиль.
- Я тебя предупредил. Есть и другие способы наказания. Уверен, ты оценишь их по достоинству.
- Проваливай. – Целитель повернулся к Хозяину спиной и прикурил от свечи новую сигарету. ххх
Телефонный звонок разбудил его в три часа ночи.
- Да.
- Пожалуйста, будьте через двадцать минут у таверны «Синий бык».
- Вы знаете, который час?
- Прошу вас, - голос в трубке звучал взволнованно, - это вопрос жизни и смерти. Никто, кроме вас не сможет помочь.
- Как вы узнали мой номер?
- Я все объясню позже, человек умирает!
- Черт, хорошо. Ждите.
Таверна располагалась в десяти минутах ходьбы. Вдоль дороги тускло горели редкие фонари. Целителю встречались редкие прохожие в плащах с поднятыми воротниками, изредка проезжали сопровождаемые стуком копыт по булыжной мостовой всадники.
У «Синего быка» ждал «роллс-ройс». Из него выскочил человек в ливрее и плаще, с длинными светлыми волосами. Целитель поправил на поясе шпагу, которую с некоторых пор он стал носить с собой, куда бы ни направлялся.
- Благодарю за приход, господин Целитель, - сказал блондин и поклонился. – Нам придется проехаться. Это недалеко.
Мастер жизни не двинулся с места. Массивный «роллс-ройс» был похож на зверя с оскаленной пастью и светящимися глазами. Здоровяк-водитель в фуражке время от времени газовал, заставляя машину издавать грозное рычание.
- Вас порекомендовал барон Трацер, чьего сына вы в недавно спасли от падучей, - сказал человек. – Я – Джеф, слуга графа Бельшина. Он при смерти после дуэли. Вся надежда на вас.
Целитель задумался. Он хорошо помнил Трацера и его десятилетнего сына, которого вылечил две недели назад. Фамилия Бельшин также показалась ему знакомой, но Целитель не мог вспомнить, откуда.
- В машине можно курить? – спросил он.
- Конечно.
- Тогда едем.
Джеф открыл перед ним дверцу, и машина тронулась с места.
ххх
Они ехали сквозь погруженный во тьму город. На перекрестках одиноко мигали желтым светофоры. В мысли Целителя вторгался то рев мотора, то топот копыт по мостовой. За окном навстречу изредка мчались экипажи и всадники. Где-то в подворотнях раздался женский вопль, затем – тишина, Целитель услышал отдаленный лязг хирургических инструментов.
Джеф предложил ему сигару. Закурив, Целитель пытался вспомнить, откуда ему известно имя граф Бельшин, но память отказывалась служить.
Они выбрались из города и, проехав еще получаса, оказались у просторного, окруженного оградой, особняка. Ворота открыты, два окна на втором этаже – ярко освещены.
Выбравшись из машины, Целитель последовал за Джефом к двери. Во внушительных размеров прихожей, где лакей принял у него пальто, он оставил окурок в пепельнице на лакированном столике.
Замки памяти по поводу графа Бельшина по-прежнему оставались заперты.
Они поднялись на второй этаж, и только здесь Целитель начал припоминать. Граф Бельшин... торговля опиумом, недоказанное владение борделем на углу 8 и 5 улиц, в котором служили беспризорные дети и который выдавался за обычный сиротский приют. Газеты называли Бельшина чуть ли не воплощением зла. Полиция проявляла упорное невмешательство.
Теперь Целитель знал, кто его пациент.
В комнате, куда его провел Джеф, несколько свечей разгоняли мрак. На кровати лежал седовласый человек в мундире. По правой стороне живота темнело широкое пятно.
- Прошу вас, - сказал Джеф, - исцелите его.
Он отошел к изголовью кровати, но когда повернулся к Целителю, в его облике была перемена. Теперь на нем был плащ, из-под широкополой шляпы виднелся лик черепа, глазницы излучали странный неземной свет. В руках Хозяин держал дорожный посох.
- Лечи, - произнес он глухо.
- Вряд ли стоит спасать чудовищ, даже в обличье графа.
Свет в глазницах Хозяина погас, он посмотрел на своего протеже со злостью.
- Несоблюдение баланса жизни и смерти грозит миру бедами, Целитель. Люди плачут и стенают, не зная истинной природы этих бед. Если жизнь перевешивает смерть, вспыхивают войны, целые города гибнут от эпидемий. Люди так боятся смерти, что каждый, цепляясь за жизнь, обрекает на гибель сотни других. Люди так ненавидят жизнь, что кончают с собой, а вместо них рождаются карлики, дети-уроды, пятиглазые, двухголовые. Все это – нарушенное Равновесие. Ведь ты не желаешь людям зла. Вылечи этого человека. Ты – защитник всего мира, Целитель. Один твой поступок – превыше миллиардного пожертвования для бедняков!
- Этот подонок принесет больше горя, чем любая война.
Свет в глазницах Хозяина вновь засверкал.
- Делай, что тебе говорят!
Целитель обнажил шпагу и шагнул вперед. Острие прошло через Хозяина, как сквозь туман. Бывший мастер смерти нанес рубящий удар, но лезвие вновь разрубило воздух.
Человек в шляпе стоял, наполовину растворившись в стене.
- Мне надоело твое упрямство. Сделай, как я сказал, или будешь наказан.
Мастер жизни подошел к кровати и вонзил шпагу в рану умирающего.
Глаза графа на мгновение широко раскрылись, с губ сорвался крик. Затем слабое дыхание прекратилось, взгляд остекленел.
Он с вызовом обернулся к Хозяину, но увидел только пустую стену.
Целитель убрал шпагу в ножны и покинул особняк. Ночь скрыла его следы.
ххх
Он летел сквозь ночь, раскинув крылья плаща и глядя, как небо на востоке светлеет. Большой город с его бесконечными улицами и высотными домами остался позади, Целитель летел в маленький городок на востоке. Он провел в пути остаток ночи, мечтая скорее увидеться с дочерью. Служба Хозяину его больше не интересовала, как и мнение последнего по этому поводу, а также угрозы. Бросив все, Целитель стремился к единственному родному в этом мире человеку. Он вспомнил Иту, при мысли о ней Целитель ощутил в груди тепло. Если удастся, я вернусь вместе с Каной и заберу ее.
...Далеко внизу гасли бледные пятна фонарей, медленно проступали очертания улиц, домов. На улицы выходили дворники, проезжали редкие автомобили.
Над городком медленно поднималось солнце.
Двухэтажный коттедж цвета асфальта располагался в ряду себе подобных домиков на окраине городка. Его окна плавились в огне зари.
Несмотря на высоту и встречный ветер, Игорь чувствовал на лице жар солнечных лучей, затылок упирался в твердое. Он слышал крики и ругань, шипение бьющих из шлангов струй.
Мир вокруг пошел волнами, как вода от брошенного камня. Все еще паря над землей, Игорь повернул голову, чтобы видеть, куда ускользает реальность.
Шею, точно игла, пронзила боль, прогнав пленивший его сон. Обнажившись от ярких сказочных одежд, воспоминания казались теперь белым истлевшим черепом. Из темных глазниц на Игоря смотрела пустота, холодные кости-пальцы сомкнулись вокруг его сердца.
Кана!
Он бросился в дом, взлетел по лестнице на второй этаж, неотступно преследуемый призраком-скелетом, в который превратилась дочь.
Девочка лежала в маленькой комнате на кровати у окна. Лучи солнца падали сквозь стекло на ее восковой лик.
Чувствуя, как тоска рвет грудь, Игорь поднял к глазам руки. Еще вчера достаточно было приложить их к человеку, и тот становился здоровым. Но недуг, погубивший Кану, от их прикосновения даже не дрогнул. Болезнь забрала жизнь этой семилетней девочки, к которой Игорь стремился, ради которой бросил вызов Высшим Силам.
За окном пожарные все еще тушили огонь. Пылающий коттедж смеялся над их жалкими попытками, возвышаясь над ними точно бог пламени.
В утомленном мозгу Игоря вдруг зародилась мысль. Глупая, невероятная. Нелепая. Но он схватился за нее, как утопающий за соломинку.
Дрожащей рукой Сериванов взял со столика пустой шприц, ввел себе в руку иглу. Пальцы медленно оттянули поршень, наполнив шприц густой темной кровью. Затем Целитель ввел его в вену лежащей на кровати дочери и стал ждать. Секунды превратились в вечность, тиканье часов на стене звучало как низкие удары колокола.
Розовая краска медленно растекалась от места укола по всему телу. Прошло не меньше минуты, прежде чем с лица девочки ушла бледность, веки поднялись.
- Папа, - сказала она.
Игорь устало улыбнулся.
- Привет, малышка. Просыпайся. Ты у меня такая соня. – Он погладил девочку по щеке.
- Мне снился забавный дядя в шляпе, с посохом.
Взгляд Игоря застыл.
- Он просил что-нибудь передать?
- Что ты свободен.
Сериванов решил, что ослышался.
- Свободен?
- Да, - по-детски серьезно кивнула Кана. – И еще он сказал, что забрал к себе ...не то Иту, не то Риту...я забыла, пап.
Игоря словно ударили в солнечное сплетение. В комнате вдруг сделалось невыносимо душно, он задыхался.
- Ты уверена? – спросил он, чувствуя, как к горлу поднимается ком.
Девочка преподнялась на локте, глаза смотрели с удивлением.
- Что случилось, пап? Что это за Ита-Рита? И кто был тот дядя?
Игорь с горечью смотрел в окно.
- Как-нибудь потом объясню. – Он выдавил из себя слабую улыбку и потрепал дочь по волосам. – Думаю, нам с тобой надо сходить в кино и поесть мороженого. Что скажешь?
- Ура!
- Тогда вставай. Надо еще успеть позавтракать.
За окном пожарные сворачивали шланги. Они, наконец, справились с огнем.
Но пламя успело сожрать все, оставив лишь черные дымящиеся развалины. |
Рассказ открыт для комментариев