 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
***
Лидочка вылетела из переговорной разъяренной валькирией, которой неожиданно не удалось соблазнить очередную жертву прелестями Валгаллы.
- Ну знаете, Александр Степанович,- выдохнула она, с разбегу налетев на Сашу. - ну знаете...
Лидочкины пухлые губки дрожали, в синих глазах блестели слезы.
- Можете меня, конечно, уволить... но я больше ни шагу... - впихнув в Сашины руки розовую папку с видеоматериалами, Лидочка всхлипнула, гордо встряхнула золотистыми кудрями и торопливо зацокала каблучками по направлению к столовой. Саша растеряно посмотрел ей вслед.
Помимо кукольной внешности, обычно обезоруживающей собеседников мужского пола, Лидочка обладала острым умом, умеренной язвительностью и хладнокровием. Саша всегда считал, что сбить Лидочку с толку, переубедить, и уж тем более - довести до слез - невозможно в принципе, даже если у кого-то и возникнет такое странное желание...
***
Дверь переговорной загадочно мерцала. Интересно, кого же они прислали на этот раз? Предыдущий начальник наблюдательной комиссии, седовласый генерал, похожий на льва движениями и нравом, был укрощен Лидочкой за один день. Превращенный из дикого зверя в домашнего кота, он ел с Лидочкиных нежных ручек, послушно принимая все ее объяснения происходящим событиям. Видимо, из-за такой диеты, его отчеты на Землю становились все более однообразны и безмятежны. Генерала отозвали. Его замена теперь ожидала за дверью переговорной. Саша вздохнул, еще раз подумал о заплаканной Лидочке - и неохотно потянулся к двери.
***
Из-за иссиня-черного цвета волос лицо казалось слишком бледным. Как у мраморной статуи. Или мертвеца. Безукоризненно аккуратная форма туго обтягивала узкоплечую долговязую фигуру. На погонах взблескивали золотые полоски.
От краткого, будто брезгливого, рукопожатия твердой холодной ладони Сашу пробрал озноб.
-Полковник Ана Гиза,- голос оказался таким же ледяным, как и рука.
\"Женщина, - изумился Саша, разглядывая узкое строгое лицо. - Или робот?\"
***
Через два часа беседы он чувствовал себя выжатой тряпкой.
- Так, значит, - голос полковника был по-прежнему бесстрастен и деловит. - Пропавших лаборантов так и не нашли?
- Ну, - замялся Саша, - Альберт исчез только позавчера...
- Вы считаете, господин Грин, что в данном случае имеет значение не факт, а время события?
- Состав воздуха позволяет находиться на поверхности без скафандра.. собственно, мы все... Поисковые группы продолжают прочесывать...
- И даже после того, как исчез второй ваш человек, вы, как начальник экспедиции, не сочли нужным ужесточить правила и контроль за их выполнением?
- Послушайте...э.. полковник, - Саша чувствовал, что начинает злиться и понимать выскочившую из переговорной заплаканную Лидочку. Змеиный немигающий взгляд полковника Гизы выводил из равновесия. - Вы считаете, что из-за того, что в лесу заблудилось два человека, я должен остановить всю работу и свернуть экспедицию?
- Да - если вы не в состоянии справиться с ситуацией и найти пропавших. Местоположение любого участника экспедиции можно моментально обнаружить по маячку. Но вы ведь и этого не сумели сделать?
- Вы ведь только что смотрели отчет по поискам и видели...
- Я - видела. А вы? Первый маячок вы вообще не нашли. Второй - обнаружили в лаборатории. Перед тем как выйти на поверхность планеты, ваш Альберт вспорол свое плечо, чтобы извлечь идентификатор. Это болезненная и неприятная процедура. И после этого вы будете уверять меня, что он заблудился в лесу, куда просто пошел погулять? По грибы?
***
Через несколько дней Саша получил ответ на свое письмо. Картинка мигала, искажая улыбку, но нежный и низкий голос Мадлены был узнаваемым. \" Привет, Сашка! Скучаю очень. А пишешь как всегда о делах, негодяй. На твой вопрос. Полковник Ана Гиза - не робот, конечно. Ты знаешь, производство и эксплуатация человекоподобных роботов запрещена, хотя, говорят, иногда нарушают... А, может, и робот... Те, кто с ней работал, тоже иногда подозревали... Ха-ха. Нет, хуже. Она принципиальная. И стерва. Семьи нет, слабостей нет, взятки не берет. Ломает людям карьеры и жизни из-за пустяковых нарушений. Сама идет по головам. В узком кругу ее зовут Гюрза. Ну, змеюка такая, знаешь. Ядовитая. Так что ты влип. Удачи! Ха-ха! \"
***
На следующее утро его не выпустили из лаборатории.
- Прости, Алекс, - виновато сказал охранник. - Приказ полковника. Без ее личного распоряжения на поверхность выходить нельзя.
Полковник была в своей комнате. Китель, как всегда застегнут на все пуговицы, ворот врезается в белый подбородок. Интересно, спит она тоже в форме?
На мониторе в углу мелькали кадры хроники из архива отчетов. Покачивались длинные зеленые листья Леса. Потом появилось круглое лицо Майкла Линдофа.
- Какая она была, Майкл? - спросил голос невидимого Саши.
- Натурально - туземка, - улыбаясь и растеряно хлопая белесыми ресницами, ответил Майкл. - Смуглая, волосы такие черные - до пояса, ожерелье из зубов...
- Чьих зубов?
- Ну а я откуда знаю? - почему-то обиделся Майкл.
- А одежда?
- Да того...натурально... нет одежды... - Майкл смущенно и мечтательно улыбнулся.
Один из листьев дотронулся до его плеча - и сейчас же осыпался серой пылью. Майкл стряхнул пыль. Изображение дронуло...
Полковник Гиза смотрела на Сашу с терпеливым ожиданием. Черные глаза не мигали. \"Натурально...- подумал он - Гюрза.\"
- Скажите, - стараясь говорить вежливо спросил он - почему меня не выпускают на поверхность планеты?
- Вы умеете читать? Я отправляла вчера вам мое распоряжение.
- Да, но я начальник экспедиции... и я должен иметь возможность выходить в любое время...Послушайте, но это глупо. Вы срываете нам все расписание. Сегодня утром предполагался забор проб...
- Господин Грин, а верно что за все три месяца вы так и не смогли получить ни одной пробы и ни одного образца местной фауны и флоры? И вы до сих пор не знаете, почему ваши лаборанты приносят в контейнерах вместо листьев и травы песок и каменную пыль?
- Потому что при прикосновениях рук, инструментов, манипуляторов - и вообще любых предметов земного происхождения местная флора и фауна превращается в песок! - разозлился Саша.
- И вы за все это время так и не выяснили - почему?
- Я ученый, а не волшебник!
- А вам не кажется, что нулевые результаты за три месяца работы - не очень хороший итог даже для ученого? Кстати, местные туземцы, что тоже рассыпаются в пыль?
- Туземцев, полковник, не видел никто, кроме Майкла Линдофа.
- То есть - того самого лаборанта, который пропал первым?
***
Саша смотрел на черные следы от своих ботинок, будто выжженные в светло-зеленом ковре мха. Через пару часов на месте этих следов начнут проклевываться нежные молодые ростки, а к вечеру черные ожоги совсем исчезнут под пушистой зеленью.
- Почему? - вздохнув, спросил Саша у Леса. И прислушался к шелесту высоких деревьев - будто надеялся разобрать ответ. Почему, этот удивительный, с виду почти земной лес, необъяснимым образом выросший на чужой планете, так отзывается на любое прикосновение? Было придумано столько ухищрений, чтобы попытаться донести до лаборатории хоть один зеленый листок. Например, очень аккуратно отрезали лазерным ножом черенок - планируя между стенок контейнера лист оставался листом, но едва дотронувшись до стенок или опустившись на дно, сейчас же рассыпался щепотью серой пыли. Меняли материал ящика для проб; пытались использовать портативный анализатор - но при первом же прикосновении тонкой иглы щупа, превращение повторялось.
Почему? Лес не отвечал. Саша подумал, что даже если ответ существует, времени дождаться его похоже, не осталось...
***
- Вы что, хотите свернуть экспедицию?
Полковник Гиза не шевельнулась и, похоже не обратила ни малейшего внимания на отчаяние в голосе собеседника.
- Это вас не касается, господин Грин. На сборы и передачу мне всех дел у вас почти неделя.
- Сначала ваше начальство все засекретило, хотя такое открытие... Вы знаете, что такую планету - с жизнью, подобной земной, безуспешно пытаются найти уже бог знает сколько времени? Это было бы... это было бы сенсацией! А теперь вы хотите вообще все прикрыть? Почему?
- Я не буду обсуждать с вами решение моего начальства, господин Грин. Вам довольно того, что вы не справились со своей задачей.
***
\"А ты - ты справишься?\" - думал Саша, наблюдая, как полковник обходит границы лагеря, проверяет камеры и датчики. Цепочка узких черных следов отмечала ее путь. Будто змея. Неужели ей - Лес ответит?!...
***
Буря началась внезапно. Ветер, сначала чуть шевеливший длинные пряди изумрудных, спускающихся до земли листьев, вдруг взвыл и согнул верхушки деревьев. Сорвал охапки листьев, растрепал их в клочья, развеял черной мертвой пылью.
Укрывшись за стенами станции, люди растерянно смотрели на песчаные водовороты, пляшущие за окном.
- Да что же это... - пробормотал один из военных.
- Может, осень? - предположила Лидочка, никогда не терявшая остроумия. Листья один за другим срывались с веток и рассыпались в пыль, не успевая долететь до земли.
- Скорее, ядерная зима, - глухо пробурчал еще один шутник, когда серыми хлопьями стали рассыпаться стволы оголившихся деревьев.
- А где полковник? - спохватился Саша, оглядывая столпившихся возле прозрачной стены.
- В своей комнате, - сообщила Лидочка, сверившись с поисковиком.
В комнате полковника Гизы было пусто. Крохотный чип, измазанный кровью, но послушно отзывавшийся на сигналы поисковика, Саша обнаружил на полу, под аккуратно заправленной узкой койкой.
\"Змеюка, - растеряно подумал он, глядя как за окном мечутся вихри серого песка. - Да пропади ты пропадом!\" Постоял несколько минут, чертыхнулся и торопливо пошел к кладовой, где хранились скафандры.
***
Бесконечная зелень леса превратилась в пустыню цвета пепла. От сильного ветра катер болтало из стороны в сторону, охапки песка швыряло на стекла. Надеяться отыскать кого-то живого в этом кошмаре было глупо. Саша уже было собрался поворачивать обратно, как вдруг заметил цепочку следов в лощине между двумя скальными выступами. Серые пятна на сером песке. Как след змеи.
***
Сперва Саша не узнал ее. Не было форменного кителя, застегнутого до подбородка; рваная рубашка обнимала узкие плечи; в растрепанных волосах запутался песок; серое лицо пятнали дорожки слез.
Ана Гиза протянула дрожащую руку, будто собираясь дотронуться до его лица - а потом испуганно отдернула ее.
- Миражи, - пробормотала задумчиво и отрешенно. - До миражей нельзя дотрагиваться, иначе... иначе они превращаются в пыль...
- Да нет же, - сердито сказал Саша. - Что за глупости. Я не мираж. Я настоящий. Вот.
Он взял маленькую сопротивляющуюся руку, приложил к своему лицу.
- Вот. Настоящий.
- Так не бывает, - замотала головой Ана Гиза. Потом вдруг всхлипнула и уткнулась лицом в Сашино плечо. Он осторожно гладил вздрагивающую узкую спину, чувствуя сквозь тонкую ткань острые крылья лопаток, гибкий изгиб позвоночника; бормотал растеряно и бестолково - как утешают плачущих детей, не понимая причины их горя: - Все будет хорошо...все хорошо... Ну... Анечка...
Она вздрогнула и отстранилась. Заплаканные глаза были не холодными, как раньше - а живыми и горячими. Будто ледяная корка, придававшая взгляду Аны Гизы змеиный мертвый отблеск, теперь истаяла без следа.
- Анечка, - повторил он.
- Он меня так звал... много лет... много лет назад... И его звали так, как тебя... Я думала, он меня любит - и что это навсегда, а оказалось... Оказалось, я сама все придумала... К миражам нельзя приближаться, иначе они превращаются в песок...
- Да что... Аня, почему ты сбежала со станции? Почему ты сейчас сбежала?
Она слабо улыбнулась, покачала головой.
- Не понимаешь? Туземцы. Которых никто не видел. Никто, кроме того, кому это было очень нужно... Я встретила его в лесу. Совершенно такого, как раньше. И он говорил... Говорил то, что я хотела услышать... Я придумала его, Саша. Как тогда, первый раз. Я придумала его. Как один из вас придумал Лес, когда впервые увидел эту планету. Только к миражам нельзя приближаться. Потому что когда понимаешь, что это просто миражи - они превращаются в песок...
- Лес? - переспросил Саша. - Неужели возможно...
Он запнулся. Теплые плечи Аны Гизы под его ладонями и ее заплаканное лицо вдруг показалось ему еще более невозможными, чем превратившийся в песчаную бурю живой зеленый Лес.
- Значит обман? - почти весело переспросил он. Это был ответ, которого он так долго искал. Не тот, какой хотелось бы найти - но ответ. - Значит, эта планета просто нас обманула?
- Не знаю, - шепот Аны согрел его шею. - Одно время я много думала - это нас обманывают, или мы сами обманываем себя, потому что нам хочется получить то, чего нет...
***
- Полковник, - тихо позвал Саша. - Аня.
Пока она поворачивала голову - несколько секунд- он вдруг испугался, что ее глаза окажутся прежними - неживыми, с ледяным змеиным блеском.
- Привет, - она улыбнулась - неуверенно, неловко - потому что за много лет губы отвыкли улыбаться и теперь учились этому заново.
Саша подвинул черный мундир - сброшенная, больше никому не нужная змеиная шкурка? - и сел рядом с Аной на узкую, по-солдатски аскетичную койку. Маленькая ладонь, как-то сама собой очутившаяся в его руке, была теплой. \"Если кто-нибудь... - подумал Саша -если кто-нибудь еще посмеет назвать ее Гюрзой, я...\"
- Аня, мы нашли кое-что. Раньше это скрывал лес, а теперь, когда везде пустыня... Официальный отчет будет позже - и ты сама решишь, что с ним дальше делать, ладно? А сейчас... Мы нашли обломки очень старой станции и несколько дисков, которые сохранились в сейфе. Я переписал то, что осталось. Вот. Если бы...если бы я умел сочинять сказки - я назвал бы эту \"Соловей и Роза\".
- Как у Андерсена? - тихо переспросила Ана, разглядывая диск.
- Ты любишь сказки?
- А разве ты этого еще понял? - грустно усмехнулась она, не поднимая глаз...
курсив
Соловей и Роза
- С днем рождения, малышка, - Одиссей жестом фокусника сдернул темную ткань.
- Какой хорошенький! Это мне? Мне? – девочка захлопала в ладоши, засмеялась, запрокинув голову; рыжие кудряшки рассыпались по узким плечикам.
- Это твой подарок, детка.
- Маленький. Серенький. – Девочка просунула пальчик между решеток клетки: - Ух ты, скачет. Он разговаривает?
- Это соловей, - сказал Одиссей, осторожно опуская клетку на стол. – Он поет. Тебе понравится.
- Хорошо, - одобрительно кивнула девочка: - Тот, другой, разговаривал, и… Папочка, - испуганно вздохнула она, отвлекаясь от подарка и глядя на Одиссея широко раскрытыми зелеными глазами: - А этот настоящий? Тот, другой, разговаривал так странно и кричал, а потом чуть не сломался, и…
- Ты испугалась. Извини старого дурня. Я не подумал, прежде чем подарить тебе ту птицу. Этот – настоящий. Он тебя не испугает. Не бойся. Посвисти ему – он споет.
Девочка послушно сложила губы трубочкой, старательно подула; захихикала.
- Я не умею, ты знаешь, - фыркая от смеха, она уткнулась лицом в локоть Одиссея.
- Ладно, тогда слушай.
Соловей внимательно наклонил головку, услышав свист, перепрыгнул на жердочку повыше, пощелкал клювом и запел. Девочка замерла, восхищенно глядя на птицу.
- Как мне нравится, папочка, как нравится…
- Вот тебе еще праздничный торт со свечками. Задумывай желание и задувай огоньки. Вот так. Молодец.
- А сказку?
- Ну, будет и сказка. Залезай, - Одиссей похлопал себя по колену. – Правда, неважный из меня сказочник, знаешь ли… Ну, ладно. Вот. Жили папа, мама и две дочки – Беляночка и Розочка…
- Розочка – это я?
- Верно. Цветочек-Розочка, рыжие кудряшки… - Рыжие кудряшки под его пальцами были как шелк – мягкие и теплые; маленькая ручка доверчиво лежала в ладони; детское тело на коленях - почти невесомо.
У него получались странные сказки. Смесь того, что он сам когда-то слышал в детстве, прочел и пережил. Будто куклы из цветастых тряпичных обрывков – иногда нелепые, иногда забавные. А еще он всегда боялся заканчивать свои сказки. Стандартное «а потом они жили долго и счастливо» казалось ему фальшивым, сразу низводившим все рассказанное до картонных побасенок. Любые другие окончания получались почему-то слишком грустными. Поэтому он часто обрывал сказки на середине фразы. Недоговаривая – и тем самым, позволяя предположить любое, самое светлое продолжение…
… - А потом все уснули. И Розочка тоже. И спала долго-долго в красивом ледяном гробу; пока не прилетел храбрый принц на волшебном космолете, чтобы разбудить ее поцелуем….
- Пап, а ко мне прилетит храбрый принц?
- Конечно, детка, - Одиссей ласково тронул белый лобик девочки, прикрыл ладонью глаза: - засыпай. И когда-нибудь прилетит храбрый принц на волшебном космолете, чтобы разбудить тебя…
Когда он укутывал ее в одеяло, Роза, послушно не открывая глаз, пробормотала сонно:
- А почему, папочка, каждый год на праздничном тортике всегда десять свечек?
- Спи, детка, - машинально пробормотал Одиссей, снова опуская ладонь на ее глаза.
Соловей замолчал, едва темная ткань закрыла его клетку.
*
- Орфей, - позвал он: - Ну, Орфей… Я тебя обидел, да?
Большой зеленый попугай покряхтел, потоптался на жердочке, и опять повернулся к Одиссею облезлым хвостом.
- Она испугалась, понимаешь? Когда ты заболел и лежал неподвижно… Она не привыкла, понимаешь…
- Дур-рак, - проскрежетал попугай, почистил клюв о жердочку и нахохлился.
- Дурак, - согласился Одиссей: - Знаю, что я дурак. Глупый бестолковый старик. Прости меня, а?
- Орфеюшка умный, - сообщил попугай: - Хор-роший…
- Хороший, - Одиссей просунул палец в клетку: - Иди сюда, а?
Попугай встряхнулся, и, подозрительно косясь на человека блестящим черным глазом, стал подбираться ближе. Задрав голову, позволил почесать свою облезлую, в складках дряблой кожи и редких перьях, шею.
- Хороший, - повторил Одиссей: - Хороший… Ты почему ничего не ешь, а? Тут у тебя и витаминчики, и фрукты… вкусно, а? Ты ведь не решил оставить меня одного?
- Дур-рак, - отозвался попугай. Цепляясь когтями за рукав, осторожно перебрался сначала на предложенный локоть, потом на плечо.
- Вот так. Пойдем, погуляем, как всегда?
*
Не замечая холода, он, как всегда долго, стоял и смотрел на лицо под толщей льда и стекла. Маленькое детское личико, обрамленное россыпью рыжих кудряшек. Бормотал, сам не понимая смысла своих слов:
… - и спала долго-долго в красивом ледяном гробу… долго-долго… долго…
Потом шагнул к другому окну – с бледным женским лицом, освещенным тусклым блеском таких же рыжих волос. Очертания таяли – то ли из-за льда, искажавшего черты, то ли из-за слез; и Одиссей никак не мог припомнить это лицо живым. Еще хуже было с остальными лицами. Пока Одиссей шел мимо них, казалось, что они смотрят – там, под закрытыми замороженными веками, укоризненно провожают его взглядами: «Что же ты…что… уже не помнишь нас? Что же ты… что… почему не вместе с нами?»
Попугай молчал, нахохлившись и больно вцепившись в плечо длинными когтями.
- Я заморозил тебя, да?
Голос Одиссея в этих коридорах прозвучал особенно жалко и одиноко.
*
- Неважный из меня сказочник, Розочка-цветочек…
Одиссей осторожно размотал одеяло, стараясь не потревожить сидящего на плече попугая. Перевернул девочку на живот, расстегнул платье. Закатал лоскут кожи на спине, на маленькой клавиатурке, утопленной между лопаток, набрал сочиненную уже давно программу. Опять пригладил кожу, поправил одежду. Укрыл неподвижную девочку одеялом, поцеловал белый прохладный лоб.
- Спи, детка. Может, когда-нибудь – через много сотен лет – или тысяч? - прилетит храбрый принц на волшебном космолете, чтобы разбудить тебя…
Поднимаясь, Одиссей задел клетку - ткань соскользнула на пол, маленькая серая птичка встрепенулась, мелодично прочищая горлышко.
- Спать, - торопливо приказал он. Соловей послушно улегся на бок, поджав пластиковые лапки. Темный платок опять опустился на клетку.
Перед дверью Одиссей обернулся.
- Дур-рак, - хрипло сказал попугай, впиваясь когтями в плечо.
- Угу, - согласился Одиссей: - Вот я и говорю – сказочник из меня, как из тебя певец, Орфей. Не стоило и пытаться…
*
Он смотрел в иллюминатор, как утихающая буря закручивает спиралями красный песок и рассыпает искристые фейерверки под тусклым солнцем.
- Какая разница, сейчас или завтра? Или через год? Или через десять?
Попугай промолчал, видимо, соглашаясь.
- Мы не нашли наше Золотое Руно, Орфей, - он погладил пальцем склоненную головку попугая. – Так получилось, извини. Наш корабль заблудился. Разбился в чужой гавани. Ты ведь еще помнишь Землю, да? А я родился в пути. Мама назвала меня Одиссей… странно, она думала, что это поможет мне вернуться… Я мог бы сделать их всех – одного за другим; они бы ходили, смеялись и разговаривали. Еще долгие-долгие годы после моей и твоей смерти… Совершенно так, как я бы их научил. Совершенно… Только... Только я хороший программист и… и кукольник, но никуда не годный сказочник. Я бы так никогда и не поверил, что они настоящие...
- Дур-рак, - проскрежетал попугай.
- Наверное, - Одиссей потянулся к пульту, запирающему дверь; откинул защитную крышечку. - Наверное, раз я не смог придумать ничего лучше. Знаешь, я никогда не ходил босиком по земле... или по песку. Я никогда не смотрел на небо просто так, не через стекло. Пусть даже и на это небо. Я хотел бы попробовать. И ты сможешь там взлететь так высоко, как захочешь. У нас с тобой будет примерно полчаса. Я посчитал. И потом, когда... нам не будет больно. Мы просто уснем. Вот, скажем, где-то возле тех красных гор. Неплохое местечко, а?
-Дурак, дурак, - заволновался попугай; закачался на плече, неожиданно забил крыльями; соскользнул на локоть, вцепился крючковатым клювом в рукав. - Дурак...
- Да повтори хоть десять раз, - рассердился Одиссей: - ничего не изменится... - его пальцы замерли на мерцающих кнопках пульта: - Хоть десять...
Попугай, неудобно балансируя на сгибе локтя, строго смотрел на человека блестящими круглыми глазами.
- Десять, - растерянно повторил Одиссей. - Она спросила, почему на торте каждый год десять свечек. Она не должна была это заметить. Она не должна была спрашивать. Она...
Рука на пульте задрожала; палец дернулся и медленно опустился на кнопку отмены. Одиссей замер, пытаясь понять, что не так; потом неуверенно тронул ладонью рот. Улыбка. Впервые за много-много лет самая настоящая улыбка улеглась на его губах. И голос. В первую секунду он не узнал своего голоса – неуверенного, срывающегося. Живого. Голоса, которым он не разговаривал уже лет двадцать – с тех пор как уложил мертвую десятилетнюю дочку в ее последнюю ледяную кроватку. А потом было много времени для молчания и бесконечных размышлений о странной прихоти судьбы, зачем-то уберегшей Одиссея, единственного из всего экипажа. Благодаря магии его имени, обязывающего вернуться – рано или поздно? Или – обязывающего вернуть – ушедших?...
- Как ты думаешь, Орфей, какое желание она загадала, перед тем как задуть свечи?...
курсив
***
Ноги увязали в песке, Ана почти висела на Сашиной руке.
- Еще далеко? - спросила она.
- Вон там. Видишь? Рядом с тем местом, где я нашел тебя.
Ана остановилась. Обернулась - нахмуренная, сосредоточенная.
- Получается... - неуверенно сказала она. - Получается эта планета всегда была такой, какой ее хотели видеть? Когда ее боялись - она убивала; когда захотели увидеть на ней вторую Землю - на ней вырос Лес; когда...
- Когда ты решила, что это все мираж - все рассыпалось в песок, - продолжил Саша. - Может, потому,что все мы не верили в Лес, и уже не хотели его - а просто пытались найти ему объяснение... А ты - поверила и захотела... Думаешь, она была такой всегда? Ты уверена, что придуманное нами никогда не сможет стать настоящим? Как не может стать девочкой кукла-робот, как...
- Перестань, - Ана замотала головой. - Я не хочу опять запутаться в том, что настоящее - а что - нет...
- Аня. Тогда, давно, когда ты.. ну поняла, что тот человек вовсе не такой, каким ты его представляла... вы сразу расстались, да? Тебе даже не захотелось знать - какой он настоящий?
- О чем ты говоришь?
- Когда ты поняла, что здесь все тоже - мираж; ты решила, что если мираж - значит, он должен рассыпаться в песок, и значит, нет ничего, кроме этого песка... Тебе ведь даже не захотелось знать, какая она - настоящая, эта планета? Как ты думаешь, какой ее увидел тот... Одиссей, когда поверил в свою сказку - и понял, что уже вернулся - домой?
- О чем ты... - она замолчала.
Они стояли рядом и молча смотрели, как скользит серый песок, истаивает дымным маревом; обнажая радужное сияние под их ногами - перламутровое и нежное, как изнанка раковины... |
|
|
|
Время приёма: 16:55 28.01.2007
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев