Римская империя времени упадка
Создавала видимость твердого порядка
Б.Окуджава Патриций Александр проснулся со страшного похмелья. Опухшие глаза отыскали песочные часы. Чудо швейцарской техники остановилось на полшестого. Бежать в аптеку за валидолом еще поздно, а похмеляться уже рано. «Гори оно всё огнем! Без меня!» - Александр осчастливил мир выхлопом качественного перегара и снова бросил свое молодое слегка пухлое тельце на скамью. Забыться тревожным сном не удалось - позвоночник отозвался острой болью. Пошарив за спиной, Саша выгреб кучу глиняных черепков.
Попеременная фокусировка глаз на первом попавшемся черепке результатов не дала. Одновременная фокусировка породила пару чудовищ, которые с визгом и страшным шумом покинули помещение. Александр зажмурился и через минуту осторожно приоткрыл один глаз. Реальность стабилизировалась. «Ты сможешь, старик!» - подбодрил он себя и открыл второй глаз. Изменений больше не происходило, что дарило определенную надежду. Скамья, пол и большая часть огромного мраморного стола была усыпана мелкими остатками изысканных амфор.
Александр погрузился в изучение осколков керамики. Потомки без труда расшифровали и объяснили бы увиденное. Они даже нашли бы в написанном потаенный смысл, основали пару теорий и несколько религиозных течений. Но на данный момент Александр оказался в интеллектуальном ступоре. «(__)(__) +1 !!! :)», - было коряво нацарапано на черепке. Судя по почерку, надпись совершил его закадычный друг и верный собутыльник патриций Джек. Второй черепок был более лаконичен: «Гы-гы :)))))))». Остальные черепки отличались от первых двух только количеством и набором бессмысленных символов. «Блин! Опять всю ночь чатились», - внезапное озарение одновременно успокоило и разочаровало Александра. В глубине души он надеялся, что хотя бы вчерашний вечер прошел более продуктивно. «Наша жизнь состоит из деталей. Надо вспомнить детали», – решил Саша.
Молодой патриций напрягся, надул щеки, выпучил глаза и задержал дыхание. Проверенные манипуляции, призванные активизировать мыслительную деятельность, подвели. Воздух из легких отказался подниматься вверх и давить на мозг снизу, стремительно двинулся в противоположном направлении. Надо было что-то срочно предпринять. Собрав остатки воли в сфинктер, Александр предотвратил экологическую катастрофу. Тело ответило на насилие мучительной отрыжкой и громкой икотой.
Держась за стену рукой, спотыкаясь о разломанные скамьи, Саша начал обход помещения по периметру в поиске какого-нибудь напитка, способного прекратить болезненные сокращения пищевода и затушить пожар души. Ореховая скорлупа оглушительно хрустела под задубевшими пятками, из углов недобро таращились рыбьи головы, осклизлые останки недоеденных фруктов источали всю палитру ароматов: от сладкого тропического нектара до зловонного гниения. Пару раз Александр наступил в янтарные лужицы: то ли вино с восточного побережья, то ли продукт жизнедеятельности человека. Целой посуды в доме не осталось, да и пить, собственно говоря, тоже было нечего. Сопротивляться дальше не было смысла. Саша устало сел прямо посреди глинобитного пола и отдался вакханалии жестокого похмелья.
Патриций Джек застал патриция Александра, поглощенного борьбой с последствиями бурной ночи.
Познакомились они восемь лет назад, случайно, в день появления при дворе дряхлеющего Августа Октавиана. Патриций Джек проявил истинное британское благородство и не бросил Александра в трудную минуту. Вместе с ним отправился в изгнание и как мог помогал коротать долгие черноморские дни и ночи. На окраине империи развлечений не было вовсе. От безысходности Саша в совершенстве изучил латынь и от случая к случаю в извращенной форме извергал на пергамент свои чувства. Джек загадочно улыбался, перечитывая стихи товарища, но ничего не говорил.
Он был на десять лет старше Александра, но разницы этой не чувствовалось. За внешней холодностью скрывался остроумный собеседник и отчаянный весельчак. Узкие плотно сжатые губы всегда были готовы открыться, чтобы произнести едкую шутку, или неожиданно разразиться пространным стихом древнего поэта. А орлиный «римский» нос не только умел заглядывать в кружку, но и тонко улавливал изменение обстановки. Может быть, именно это качество не один раз спасло Александра от гибели в пьяной драке.
Вот и теперь Джек иронично смотрит на товарища. Гетское пойло, в знак полной победы над человеком, выворачивает Сашку наизнанку.
- Ты какой-то вялый сегодня! А вчера зажигал как горшок с «греческим огнем»!
- Это такой переперченный, с тушеным мясом и картошкой? – зеленоватое лицо Александра контрастирует с выгоревшей пурпурной полосой на замусоленной тоге.
- Пожалуйста, не вспоминай сегодня про еду! – Джек морщится и судорожно сглатывает. Ночное пиршество и для него не прошло бесследно, - Ты действительно ничего не помнишь?
Смутно вспоминаются: барная стойка, прокуренное помещение, глумливые рожи собутыльников. Заботливый голос вышибалы: «По какому случаю банкет? Не пора ли вам проветриться?» Призрачная фигура: «Спешим сообщить, что неисправность успешно устранена и время вашего пребывания подходит к концу». Или сначала была фигура, а потом вышибала, а прокуренный бар был в другой жизни. Мозаику событий покрывают кромешная тьма, редкие всполохи молний и непрекращающийся гром.
Патриций Сашка грозно сверкает глазами:
- У меня прекрасная память! Я даже уроки мнемотехники давал этому… Как его… В общем не важно!
- Ладно, забудь! Какие планы на сегодня? Может, примкнем к легионерам? Они в рейд собираются. Разомнемся, попробуем походного быта. Потомки о нас легенды сложат.
- Человек, у которого нет прошлого, не может надеяться на будущее, - фраза могла получиться трагической, если бы не предательский «ик» в середине.
- Вчера ты был более оптимистичен.
- Утро добрым не бывает, - еле слышно бурчит Александр
- Какое утро?! Солнце уже клонится к закату!
Эта фраза очень сильно взволновала патриция Александра. Он мгновенно протрезвел. Суматошные поиски сандалий прерываются хаотичными воспоминаниями о противоестественных сексуальных связях богов и их многочисленных родственников.
- Саша! Да за тобой записывать надо! – произносит восхищённый друг.
- Некогда писать! Отписались уже! Как я мог забыть?! Нам ведь надо подготовиться это случится сегодня!
Скептический взгляд друга несколько остужает пыл молодого человека:
- Сколько раз уже так было? Обещания, надежды, извинения? И новый срок…
- Если сегодня не получится – пойдем в поход. Перевернем этот мир и его историю! Им же будет хуже.
- Прошу прощения, мир переворачивать не потребуется, - прямо перед Александром материализуется невысокий, плотный, гладко выбритый человечек в форменном костюме. На лацканах пиджака и на невысоком околыше фуражки гордо горит золотая эмблема туристической фирмы «Исторические путешествия».
- Ах ты, гад! – Сашка мечет в ненавистного клерка увесистую скамью.
Скамья пролетает сквозь коротышку и с треском разлетается от удара о стену.
- Голограмма, - извиняющимся тоном произносит служащий турфирмы, - Мы понимаем все ваше неудовольствие. Но заранее надеемся на ваше понимание. Через минуту произойдет обмен… кхм… представителями эпох, и вы вернетесь домой.
Посередине зала появляется сияющая сфера, в которой угадывается силуэт. Из нее появляется седоволосый путник. Старик делает два шага, затравленно оглядывается. Наконец, падает на колени и целует землю.
- Кто это?
- Не узнаешь? Твой сменщик - Овидий.
- Я ведь его толком и не разглядел тогда. Так быстро все произошло.
Джек внимательно смотрит на друга.
- Теперь ты понимаешь, почему вытянулось лицо Октавиана, когда ты прибыл? Сначала он даже обрадовался, что его друг внезапно сильно помолодел! Так тебя со всех сторон оглядел, у него аж слюни потекли…
- Я сейчас кому-то пошучу!!!
- Какие могут быть шутки? Если бы не я, то твои «римские каникулы» были бы незабываемы. У тебя ведь было только два пути.
Джек был прав, только недюжинные способности британца к дипломатии спасли Александра, как от гнева императора, так и от его крайней любви.
- Первое, что я сделаю, когда вернусь, - Саша грозит небу кулаком, – отыщу того шутника, который совершил эту ошибку. Клянусь Юпитером, он мне заплатит за всё!
- Бесполезное дело. Раздел про форс-мажор в договоре твоей туристической фирмы очень хорошо прописан, не подкопаешься. Это я его написал! Радуйся, что всё действительно обошлось. Кому по-настоящему не повезло, - произнес Джек, глядя на светлого от счастья старика Овидия, – так это ему. Август умер и вряд ли он посвятил Тиберия в тонкости этого дела. До конца жизни быть ему в изгнании.
- Жалко старичка, - вздыхает Саша, - он, кажется, сошел с ума.
Овидий сидит на ворохе пергаментов, перебирает Сашкины каракули, беззвучно смеется и беспрестанно повторяет:
- Ut desint vires, tamen est laudanda voluntas («Пусть недостает сил, следует все-таки похвалить за добрую волю»).
- Оклемается! – уверенно произносит Джек и смело шагает в середину сферы, - Твое сочинительство не столь разрушительно как ты думаешь!
Александр бросает последний взгляд на древний мир:
- Наверное, я буду по нему скучать, - и следует за товарищем.
* * * Друзья–патриции вернулись к своим обычным жизням. Джек в британскую юридическую фирму, Александр – в отдел дистанционных продаж российской торговой компании. Никогда в жизни Саша не думал, что пойдет на работу как на праздник. Сослуживцы приняли Александра буднично, только начальник рассеянно заметил, что Саша как-то за две недели отпуска возмужал.
Саша никому не рассказывал про свой отпуск. Лишь однажды он обнаружил на своем рабочем столе аккуратный розовый конверт. Саша осторожно извлек из него красочный буклет с пышногрудой блондинкой и улыбчивым культуристом. Поверх глянцевой обложки была аккуратно наклеена записка:
«Дорогой Александр! Туристическая фирма «Исторические путешествия» приносит Вам свои извинения по факту досадного форс-мажора, повлекшего некоторые неудобства и задержку Вашего возвращения.
В качестве компенсации за испорченный отпуск фирма предоставляет Вам возможность выбрать для Вашего будущего отпуска любую историческую эпоху: от Фараона до Робеспьера.
Надеемся, что мы и в дальнейшем останемся хорошими партнёрами».
«Некоторые неудобства! Некоторые неудобства!!!» - Сашка ожесточенно комкает буклет и выбрасывает в урну. Грязное сарматское ругательство эхом проносится по офису, пугая трепетных секретарш, а за две тысячи лет до этого Овидий во сне возвращается в Рим.
|
