|
|
|
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
Сэр Эдмунд Салливан, молодой ученый, несколько лет назад посвященный в рыцари за особые заслуги перед королем и королевством, любимец женщин и один из самых ярких придворных, угрюмо сидел в черной карете, все дальше и дальше уезжавшей от Нориджа. Обманут! Оклеветан, покинут всеми, брошен на произвол судьбы. И, что хуже всего, сослан! Почетный эскорт из дюжины королевских гвардейцев был ни чем иным, как охраной, которая должна была удостовериться: сэр Эдмунд действительно доберется до самого отдаленного уголка Претоники. Где и останется, чтобы доживать свою жизнь в уединении и покое подальше от сюзерена и столицы. Растерянность и изумление, не покидавшие Эдмунда в течение первых нескольких часов после встречи с королем Брэндоном, уступили место злости, однако краешком сознания ученый понимал, что это чувство тоже абсолютно неконструктивно. Нужно было успокоиться, осознать до конца, что же произошло, разложить все по полочкам, а потом разобраться в причинах и приступить к поискам выхода. Жить в какой-нибудь горной деревушке ценителю хорошего общества и всех благ цивилизации совершенно не хотелось. Так что же случилось? Ведь все шло так хорошо…
Пятнадцать лет назад совсем юный Эдмунд, сын, внук и правнук ремесленника, даже и мечтать не мог о том, чтобы оказаться при дворе. Впрочем, его это ничуть не огорчало: молодой человек вовсю радовался жизни и без высшего общества. Хотя отец Эдмунда и принадлежал к низкому сословию, он был достаточно богат, чтобы устроить сына в Королевский Университет Претоники сразу по окончании школы. И парень наслаждался студенческими буднями, без устали посещая то одну, то другую вечеринку. А если еще упомянуть, что он был недурен собой – высокий рост, черные, как смоль, волосы, правильной формы лицо и выразительные серые глаза – и сразу станет ясно, что из-за девушек и постоянных гулянок на учебу у него практически не оставалось времени. Но на третьем курсе все переменилось. Эдмунду пригрозили отчислением, ему волей-неволей пришлось взяться за ум… И тут-то и проявилось его дарование. В течение всего нескольких месяцев он стал лучшим студентом университета, издал несколько довольно интересных с научной точки зрения работ, а потом… Потом Салливан перевернул весь мир. Научный руководитель Эдмунда, пожилой профессор МакМиллан, долгие годы бился над проблемой электричества. Он верил, что эта стихия может хорошо послужить человеку, но никак не мог подтвердить своих идей опытом. А вот Салливан, вникнув в суть проблемы, за несколько лет развил общеизвестные, но малообоснованные и не применимые теории МакМиллана, совершил серию удачных опытов и, наконец, показал миру, как вырабатывать электрический ток, накапливать его и заставлять его бежать по проводам. В течение последующих лет многие видные деятели науки посвятили свое время этой области естествознания, однако Эдмунд постоянно оказывался первым. Он создал дуговую лампочку, а затем и лампу накаливания, с помощью особых мембран и провода сумел передавать звук на расстояние, спроектировал телеграф… Имя Эдмунда Салливана не сходило с первых страниц газет всего мира, одно открытие следовало за другим. Всего за пятнадцать лет один человек сумел добиться огромного прорыва в науке. Само собой, его усилия были замечены и при дворе. Однажды Его Величество прислал Эдмунду персональное приглашение, и явившийся во дворец ученый несколько часов кряду разговаривал с сюзереном Претоники. Брэндон Первый тоже был молод, короновался несколько лет назад и был полон идей по улучшению жизни в стране. Они беседовали о возможных перспективах внедрения новых технологий, о том, как будет развиваться промышленность, о создании огромных заводов, где найдется работа для тысяч бедняков, об электрификации городов, о возможностях дальней связи… Эдмунд заразился энтузиазмом короля и, забросив свои прежние занятия, вплотную занялся реализацией их совместных планов. Научный мир больше ни разу не был потрясен новыми великими открытиями Салливана, на первые места вышли другие ученые, зато Эдмунду удалось добиться многого. Улицы, дома богачей и знати осветились электрическими лампами; важнейшие города были связаны телефонными проводами, и гонцам больше не приходилось по несколько дней добираться в столицу; рабочие получали зарплату, а новые фабрики изготавливали генераторы, лампы, телефоны. Салливан разбогател. У него была своя доля во всех предприятиях и организациях, создававшихся на основе его открытий, и это приносило немалый доход. Более того, он еще несколько раз встречался с королем, сумел стать его другом, а потом за особые заслуги был возведен в рыцари и оказался при дворе. Сэра Эдмунда высший свет Претоники принял неоднозначно. Многим нравился и сам харизматичный молодой человек, и то, чего ему удалось добиться, почти все женщины были без ума от красавчика Салливана, но недоброжелателей тоже хватало. Во-первых, к нему с нескрываемым пренебрежением относилась старая знать, которая могла похвастаться дюжиной поколений славных предков. Во-вторых, над ученым посмеивались и рыцари, получившие звание благодаря своим военным заслугам. Ну и, наконец, Эдмунд слишком любил женщин… Он не мог устоять перед женской красотой, и дамы отвечали ему взаимностью. Дочери знатных родов, богатые горожанки, девушки-служанки – он был знаком с представительницами всех сословий. Ну и, конечно, не обошлось без обиженных ревнивец, брошенных женихов и высокородных отцов, чьи дочки стали жертвами слухов и сплетен. От предложений “поступить, как подобая настоящему мужчине”, Эдмунд упорно отказывался, даже когда их делали крайне суровым тоном и сопровождали угрозами. Как друг короля и один из самых богатых людей в стране он вполне мог себе такое позволить. Но сегодня утром произошло событие, кардинально изменившее жизнь Салливана. Его вызвали к королю, и Брэндон Первый принял своего приятеля без обычного радушия. Он сидел на троне и хмурился, причем с самым царственным видом, а голос правителя был холоден и бесстрастен. - Сэр Эдмунд, до меня дошли слухи о некоторых событиях, - заговорил МакКормак, сурово глядя на своего подданного, - делающих нежелательным ваше нахождение в столице… в ближайшее время. Думаю, вам следует на время покинуть нас. В северной Каледонии есть один прекрасный замок, он принадлежит короне. Думаю, там вы сможете хорошо отдохнуть от суеты столичной жизни и двора. - Но… - сказать, что Салливан был удивлен, было все равно, что промолчать. Он был просто шокирован. – Ваше Величество… Король не обратил ни малейшего внимания на его вялую попытку возразить. - Путь до Каледонии неблизкий и может быть небезопасным, поэтому я уже распорядился насчет сопровождения. Ваш эскорт составят двенадцать человек из моей личной гвардии…
Ему даже почти не дали времени на сборы. Уже в полдень блестящий ученый, по-прежнему недоумевающий и растерянный, сидел в карете, выезжавшей через северные врата Нориджа. Весь день они были в пути, за все это сделав лишь несколько коротких остановок. Салливан молчал и безропотно выполнял указания своих сопровождавших: пообедать, вернуться в карету, выйти для ужина… Но понемногу оцепенение проходило, и вот уже спокойствие почти вернулось к Эдмунду, а его ум занялся решением самой важной на данной момент задачи. Что же произошло? Может ли быть, что он чем-то не угодил королю, как-то оскорбил или обидел? Мог ли правитель Претоники разгневаться на своего приятеля, которого сам же возвысил? Только не Брэндон! Нет, не таким был этот МакКормак. Тут явно что-то более серьезное. Донос? Но Салливан никогда ничего дурного не говорил и даже не думал ни о сюзерене, ни о его правлении, более того, он разделял взгляды своего короля. И Претонике был верен, честью и правдой служил родной стране. И абсолютно неважно, что при этом он преследовал и собственные цели. Его оклеветали! Эдмунд понимал, что у него много недоброжелателей, более того, большинство из них он знал в лицо. Его несколько раз даже вызывали на дуэль, но, поскольку еще дед нынешнего короля издал приказ, запрещающий взаимное истребление придворных, не слишком хорошо знакомый с оружием ученый предпочитал избегать драк. Значит, они сумели достать его по-другому! Салливан даже не мог представить, что его враги нашептали королю, но, видимо, им удалось придумать что-то по-настоящему впечатляющее, иначе Брэндон не сослал бы Эдмунда в самую дальнюю провинцию Претоники безо всяких объяснений. Нет, он этого так не оставит! Не такой человек сэр Эдмунд Салливан, чтобы покорно следовать веления судьбы. В противном случае он бы по-прежнему был нищим доцентом. Найти своих врагов, вернуть честное имя, отомстить клеветникам так, чтобы больше никто не посмел встать на его пути – вот что следует сделать! Тряска в карете прекратилась. Раздались несколько окриков, затем дверцу открыли. Гвардеец в форме поклонился, но лишь потому, что того требовал устав. Почтения Салливану никто не оказывал, то ли не знали, кто он такой, то ли получили особый приказ. Учёный хмыкнул и спустился на землю. Он огляделся, и взгляд его помрачнел. Его привезли в крепость, сторожевую северную крепость. Эдмунд прекрасно знал о них, по северному и северо-восточному побережью их насчитывалось около сорока – во времена своего взлёта он посетил несколько из них, когда всерьёз загорелся идеей провести электричество во все уголки страны. Это были старые, хорошо укреплённые замки, основная задача которых была охранять прибрежные воды и не допустить неожиданного вторжения восточных соседей. Внутренний городок был обнесён двойной стеной, и каждые сто метров венчали смотровые и стрелецкие башни. Ворота в такой крепости были только одни – они были обращены к югу, к столице. Раздался тяжёлый грохот: позади кареты опустилась стальная решётка ворот футом толщиной. Два солдата-охранника отдали честь лейтенанту гвардейцев и вернулись в сторожку. Тот подошёл к Эдмунду, бросил коротко: - Прошу следовать за мной, - и двинулся вперёд, не оборачиваясь. Салливану ничего не оставалось, как подчиниться, тем более что за спиной стояли ещё двое гвардейцев. Он вздохнул и пошёл следом, разглядывая тёмные камни стен узкого “коридора” без крыши, промёрзлую землю под ногами с кое-где пробившейся, но давно пожелтевшей травой, и длинную полосу светло-голубого неба над головой. Они прошли мимо внутренних ворот во втором кольце стен, поднялись в высокий донжон и оказались в просторном, хорошо освещённом многочисленными окнами зале. Зал, очевидно, являлся одновременно и крепостным штабом, и приёмной для нечастых гостей. За тяжёлым дубовым столом в дальней части зала сидел статный мужчина в дорогом полудоспехе. На нём была щегольская бордовая шляпа с павлиньим пером. Увидев процессию, он поднялся из-за стола и вышел навстречу. - Меня зовут Бернард Бёрк, я комендант этой крепости, - он пожал руку лейтенанту. - Меня уведомили о вашем прибытии. Смею уверить вас, сопровождаемому вами сэру будет оказано максимальное почтение и забота. Лейтенант с лицом, лишённым каких бы то ни было эмоций, посмотрел на Эдмунда, затем кивнул коменданту в знак прощания, и удалился из зала вместе с остальными гвардейцами, нарочито чётко шагая в окованых железом сапогах. Комендант и Салливан наконец посмотрели друг на друга. - Ну что ж, дорогой Овидий- вы не первый знатный господин, прибывший из Нориджа с таким эскортом. Не беспокойтесь, в донжоне достаточно апартаментов для людей вашего положения. Обещаю, вы не будете чувствовать ни в чём нужды. На территории крепости вы вольны заниматься всем, что вам угодно. - Всем? - Эдмунд поднял бровь и усмехнулся. - Всем, кроме, разумеется, попыток покинуть крепость. Между прочим, вы не представились. Не слишком учтиво, вы не находите? Эдмунд поправил расстегнувшийся рукав изящной иссиня-чёрной шинели и назвал своё имя. Бёрк, если и удивился, виду не подал. - Суровы, суровы нравы нашего правителя, - только и заметил он. - Изволите познакомить вас с... другими гостями? Салливан достал серебряные карманные часы – подарок короля, между прочим. Часы показывали четверть шестого. Он на миг задумался, прежде чем ответить. - Нет, благодарю. Только покажите мне мои апартаменты, как вы выразились. Комендант склонил голову, затем вернулся к столу, где лежала связка массивных ключей, взял её и направился к выходу из зала вслед за Эдмундом, которого любезно пропустил вперёд. - Направо, прошу, - сказал он, когда они оказались в скупо освещённом узкими бойницами коридоре. Они свернули ещё раз – на этот раз в галерею, открытую с левой стороны. Перед Салливанем открылся вид внутреннего городка крепости, двух линий стен и сурового, свинцового оттенка, северного моря. Над морем, подгоняемые, судя по скорости, бешеным холодным ветром, двигались тяжёлые тёмные тучи. Серо-коричневый, тускло-тоскливый цвет стен хорошо сочетался с цветами моря и неба. Салливан подумал, что такую картину художник мог смело назвать просто “Север”: сильный, волевой, не терпящий слабостей край. Тем временем комендант остановился у одной из дверей. Щёлкнул замок, и Эдмунд, опять пропущенный вперёд, зашёл внутрь. Убранство комнаты, надо сказать, оказалось вполне приличным. Два узорчатых кресла, небольшой письменный стол в углу, широкая кровать с резной спинкой, изящный каменный прикроватный столик, платяной шкаф у стены и сундук для вещей. - Палаты у нас уступают нориджским гостиницам, но пока никто не жаловался. - Что вы, комендант, я приятно удивлён, - искренне ответил Эдмунд. - Премного благодарю. Бёрк откланялся и вышел из комнаты, сославшись на какие-то важные дела. Эдмунд сел в кресло, скрестил руки на груди и задумался. Конечно, его вполне заслуженно называли одаренным ученым: Салливан обладал особым талантом, позволявшим обобщать, усовершенствовать и претворять в жизнь научные идеи. Однако были у него и другие дарования, о которых не знал – или не помнил – никто. Особая власть над людьми, не имеющая ничего общего с обычным природным обаянием и харизмой. Эдмунд не пользовался своими способностями в полную силу очень давно, с самой первой встречи с королем – ему это было попросту ненужно. Брэндон Первый очень хорошо принял восходившую звезду научного небосклона и открыл для него такие перспективы, что просто дух захватывало… Но теперь пришло время вспомнить былое – выбраться из замка обычным путем едва ли возможно. В комнату постучались, и в приоткрывшуюся дверь заглянул паренек лет пятнадцати. Долговязый, худой, какой-то нескладный, чем-то он все-таки неуловимо напоминал Бернарда Бёрка. - Здравствуйте, сэр - без спросу входя в комнату, бойко поздоровался нежданный гость. - Я Эрик, а вы, должно быть, Эдмунд Салливан? Тот самый великий ученый?.. Мужчина улыбнулся. Похоже, этот – как раз то, чего ему не хватало. - Да. А ты сын коменданта, да? - парень кивнул. - Эх, Эрик, как бы я хотел встретиться с тобой при иных обстоятельствах. Показать тебе столицу, дворец, представить знатным вельможам, - глаза мальчишки загорелись, а Эдмунд вложил в голос немного своей силы, делая его гипнотически убедительным. - Я бы с радостью сделал все это, но, увы, меня несправедливо сослали в этот замок, и обратной дороги нет. - Сэр, не говорите так! - с горячностью возразил сын коменданта. - Некоторые вельможи возвращаются обратно через год или два. Его Величество наверняка простит и вашу вину, и тогда… - За мной нет никакой вины, мой милый Эрик. Меня оболгали, кто-то обманул нашего доброго короля, возвел напраслину на мое честное имя. И, боюсь, теперь, когда я оказался так далеко от Нориджа, я уже не смогу объясниться с Его величеством и доказать свою невиновность. Оказавшийся под влиянием Салливана Бёрк-младший приуныл, но продолжал внимать каждому его слову, ни секунды не сомневаясь в правоте нового “гостя” замка. А Эдмунд сосредоточенно смотрел в глаза парня, не переставая внушать ему одну-единственную мысль: “Поверь и помоги мне! Поверь… Помоги!” - Если бы я только мог попасть в столицу, Эрик! Я бы узнал, кто меня оклеветал, вывел этого негодяя на чистую воду и рассказал обо всем королю… Как думаешь, у меня есть шанс незамеченным покинуть это место? И добыть где-нибудь лошадь? - Да, сэр Эдмунд, - Бёрк говорил лишенным интонаций голосом, он сейчас вообще не вполне адекватно воспринимал реальность. - Я вам помогу выйти из замка и достать лошадь.
Луна как раз зашла за тучи, когда ученый в сопровождении сына коменданта незаметной тенью проскользнул мимо стражников и подошел к тайной двери, выводящей из замка. Эдмунд уже добился того, что было необходимо, к тому же он старался экономить силы, поэтому его контроль над Эриком ослабел, и парень сумел удивиться: - Сэр, почему никто нас не увидел? - Я могу… становиться очень незаметным, если захочу, - пояснил Салливан. - Они просто смотрели мимо нас с тобой. - А вы меня научите так же делать? - Возможно, мой мальчик, возможно. Главное сейчас - выйти из замка… Они прошли через потайной ход и оказались снаружи в нескольких десятков ярдов от каменных стен. Здесь к дереву были привязаны две лошади – юный Бёрк прекрасно справился с порученной ему миссией. - Молодец, Эрик, - похвалил Эдмунд, поворачиваясь к сыну коменданта. - А сейчас – возвращайся обратно, закрой ход и ложись спать. - Но… Салливан провел рукой прямо перед лицом своего помощника и вложил в голос столько силы, что в висках застучало, а голову словно бы стиснул железный обруч. Сейчас было необходимо полностью обезопасить себя: никто не должен узнать, как ученому удалось незамеченным выбраться из замка. И, главное, когда он это сделал. - Иди обратно, ложись спать и забудь обо мне. О нашей встрече и обо всем, что произошло после. Иди! Эрик безропотно направился к тайному ходу, а Эдмунд забрался в седло и тихо повёл лошадь прочь, к рощице невдалеке, чтобы скрыться от обзорных башен. Первый шаг к возвращению был сделан безукоризненно. Наконец, кроны скрыли ученого от часовых – хотя, судя по всему, никто его так и не увидел. Вскоре Салливан набрёл на широкую тропу, которая вывела его на просёлочную дорогу. Эдмунд ударил пятками бока своего коня, пуская его с места в карьер. Через четверть часа он оказался на широком тракте, ведущем на юг.
До Нориджа было около трёхсот пятидесяти миль. Два часа спустя лошадь обессилела. К счастью, невдалеке оказался придорожный трактир. Не желая терять времени, Эдмунд “убедил” хозяина трактира отдать ему свою лошадку, наскоро поел и продолжил свой путь. Проносясь на бешеной скорости мимо полей и холмов родной Претоники, Салливан всё думал о том, кто и чем повлиял на короля так сильно, что тот неожиданно решил отправить своего друга в ссылку. Вероятнее всего, думал Эдмунд, что причиной случившегося оказались его весьма легкомысленные романы. Их было слишком много – не меньше полутора десятков – и вполне возможно, что одно разбитое сердце решило отомстить своему обольстителю, навсегда заперев его в промозглой сторожевой крепости. Среди его пассий было достаточно высокородных особ, имевших возможность сообщить королю пару слов тет-а-тет. Восемь часов спустя, под ярким светом полуденного солнца, загнав ещё трёх лошадей, Эдмунд Салливан, уставший, но довольный собой вошёл в столицу Претоники. Он направился сразу во дворец, но, пройдя незамеченным мимо стражи, не поднялся к тронному залу, а направился в другую сторону, к палатам придворных советников. Притаившись за портьерой, он принялся слушать. Постепенно светская беседа сменилась сплетнями, а затем перешла к обсуждению самого Эдмунда и его ссылки. И вот что он услышал. За день до вызова Эдмунда к королю, вечером, во дворце видели Софи, баронессу Элсмир. Баронесса просила личной аудиенции, и она своего добилась. После её визита король выглядел мрачнее обычного, а утром первым делом велел послать за Эдмундом. Всё стало на свои места. Баронесса была молодой вдовой, с которой он познакомился на одном из званых вечеров. Как раз тогда король распорядился начать кампанию по освещению Нориджа, и Салливан вволю праздновал свой успех. После пира они вдвоём отправились к баронессе домой, ну а наутро проснувшийся Эдмунд обнаружил себя в чужой комнате с женщиной, с которой до сего дня не был знаком. Желая избежать ненужных разговоров и объяснений, он поспешил её покинуть. Узнав имя клеветника, Эдмунд решительным шагом направился в тронный зал. Бросив испепеляющий взгляд на двух стражников у входа и заставив их замереть в страхе на месте, он распахнул двери и приблизился к трону. Брэндон МакКормак, откинувшись, сидел на троне, словно только его и ждал. Глаза его были спокойны, но Эдмунду показалось, что в них он увидел отблеск какой-то печали. Да, именно печали... - Мой король! - начал пламенно Эдмунд, - я посмел нарушить ваш приказ и вернуться в Норидж. Но всё это я совершил для того лишь, чтобы опровергнуть ту ложь, что внушила вам... - Эдмунд намеренно сделал небольшую паузу, чтобы подчеркнуть разоблачение, - баронесса Элсмир. Она сделала это, потому что я, простите за неподобающие в тронном зале слова, провёл с ней лишь одну ночь. - Ты дурак, Салливан! - рявкнул вдруг король. – Зачем понадобилось убегать из крепости? Мое послание должны были доставить тем же вечером. Ты сам, - августейший перст упёрся Эдмунду в грудь, - сам отправил себя на смерть! Ошарашенный учёный сделал неловкий шаг назад и едва не споткнулся. Один из стражников, очевидно, сделал какое-то движение, потому что взгляд короля переместился к нему. - Она? Пускай... Кто-то молча вошел в зал и двинулся в сторону трона. Затравленно обернувшись, Эдмунд увидел одетую в длинное черное платье баронессу. Высокая прическа, изящные золотые украшения – все было точно таким, как и в тот приснопамятный вечер, вот только глаза Элсмир изменились. В них плескалась такая ненависть, что ученому стало не по себе. - Вот мы и снова встретились, Эдмунд, - проговорила она. - А я уже не надеялась тебя увидеть. Мой король, - обратилась она к Брэндону, - как видите, даже вашими попытками помочь он пренебрёг. - Вы… - Салливан постарался взять себя в руки. - Что бы вы ни сказали королю, я знаю, что это ложь! Я никогда не помышлял ничего дурного против Его Величества и Претоники! - О, ну разумеется! - баронесса негромко рассмеялась, но ее взгляд не изменился ни на секунду. – Но я и так достаточно много знаю о вас… сэр Эдмунд. Великий ученый, сделавший ряд потрясающих открытий, меценат, человек гордый и честный… как бы не так! - она приблизилась к Салливану, и тот отступил от разъяренной женщины. Лицо Элсмир исказилось и она заговорила, не стесняясь ни короля, ни стражников: - Той ночью вы были пьяны и поведали мне много интересных вещей. И даже продемонстрировали кое-что на моих слугах… Вы говорили о своем умении управлять людьми, заставлять их видеть то, чего нет, внушать свои мысли и желания. А еще вы рассказали о том, как стали блестящим ученым! Эдмунд побледнел и опустил руки. Должно быть, он действительно слишком много выпил после того праздника, потому что рассказать правду, всю правду, и не стереть этих воспоминаний из памяти другого человека в нормальном состоянии он не мог. Нет, это не должно было случиться! Как же так?! - Первой вашей жертвой стал престарелый профессор МакМиллан, - растягивая слова, продолжала баронесса. Она явно наслаждалась мгновением своей мести: - Он долгие годы занимался проблемой электричества, а когда вы, неожиданно почувствовав в себе этот божественный дар – или проклятье Сатаны, что мне кажется более правдоподобным! – узнали, что труд МакМиллана подходит к концу, никому не известный студент украл и присвоил себе все последние работы великого ученого. А несчастного старика заставил забыть о собственном открытии! Но это было только начало, Салливан, только начало! Вы следили за всеми ведущими учеными Претоники, а потом навещали их, воровали неизданные работы, стирали память, после чего выдавали труд чужих рук за свой собственный. Салливан хотел возразить, начать спор, как-то оправдаться… но не смог произнести ни слова. Удар был слишком неожиданным и страшным, и Эдмунд мог лишь с ужасом слушать баронессу и смотреть в ее горящие ненавистью глаза. - Но и это еще не все, - продолжала между тем Элсмир. - Оказалось, что есть люди сильные духом, гордые, уверенные в себе невосприимчивы к вашей власти. И, чтобы скрыть правду о своих способностях и собственной подлости, вы просто убивали таких ученых! Вы не назвали мне имен, сэр Эдмунд, но я сама смогла докопаться до правды. И, поверьте, родственники убитых ненавидят вас еще сильнее, чем обманутые ученые… и я. На широком тракте вы оставили слишком много следов, и я сообщила всем о вашем возвращении в Норидж, прежде чем прийти сюда, так что скоро в этот зал прибудут многие, кому захочется поговорить с вами. Свет электрических лампочек, освещавших тронный зал, неожиданно погас. Эдмунд вздрогнул, а его голос дрожал, когда он спросил: - Что это? - Короткое замыкание, - раздался усталый тусклый голос Брэндона Первого. - Они в последнее время что-то участились. Какой-то слуга зажег свечи единственного канделябра, остававшегося в зале со старых времен. Впрочем, он лишь едва-едва освещал небольшую часть огромного помещения, стены же тонули во мраке. Со стороны входа раздались шаги… В зал вошло сразу несколько человек, но Эдмунд не мог разглядеть их лиц. Он судорожно обернулся к королю, но МакКормак поднялся с трона и подошел к небольшому фонтанчику, что журчал под одной из колонн. - Жарко что-то сегодня, - скучным голосом проговорил сюзерен, обмакнув руки в текущую воду. И отвернулся. Это конец, подумал Салливан. Король был готов простить ему обман, даже почти закрыл глаза на совершенные убийства, сослал подальше от Нориджа в надежде, что страсти поутихнут, дело удастся замять… Эта ссылка не могла спасти состояние или честь Салливана, но хотя бы его жизнь. А Эдмунд сам все испортил. “Не надо было возвращаться в столицу!” - снова и снова повторял себе ученый. - “Зря я вернулся!” Краем сознания он понимал, что надо попытаться бежать, необходимо драться, применить всю свою силу, чтобы вырваться… но что дальше? Он забрался на самый верх, но потерял все, что получил с таким трудом: имя, влияние, деньги. Круг замкнулся, Эдмунд снова был никем, но теперь на месте молодого студента с превосходными перспективами оказался человек – разоблачённый вор и убийца! – сломленный чудовищным поражением. Начинать все сначала? У него не было на это сил. Поэтому Эдмунд лишь молча стоял и смотрел в спину отвернувшегося короля, а в голове снова и снова вертелась та же мысль: "Не нужно было возвращаться…" Во мраке за спиной Салливана послышался шелест покидающего ножны кинжала.
|
|
|
Время приёма: 11:59 27.05.2008
|
|
|
|