|
|
|
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
Темно. Очень. Снаружи кто-то скребется в стенку. Я заворочался, просыпаясь. Темнота вокруг сначала порадовала, ночь, как известно: самое время для работы и прочих забав. Потом, когда рука уперлась в стенку сверху и сбоку, я заволновался. Немножко, но все же. Не очень приятно, когда лежишь в ящике. Или гробнице. Во рту: словно мыши нагадили. Массово, табуном, устроив оргию. Но ощущения во рту ерунда. Хуже то, что не видно ничего. Вообще. Абсолютная темень аки казнь египетская. И я в ней утоп. Похоже надолго. А еще понять не могу – ящик это, или темница. Кстати, о темницах, за какие такие грешки меня сюда? В сознании вспыхнули прежние приключения. При дворе Хаммурапи, сожжение Жанны д’Арк, смутное время опричнины, новый тридцать седьмой… Интересно, куда теперь попал? Кто-то усиленно скреб стенку обиталища. Монотонно так, противно, до мурашек по коже. Я аккуратно постучал в ответ. - Живой,- раздался довольный хриплый голос. - А кто здесь? – поинтересовался я. - Ты эта, того. Давай уж, ручонками поработай. Я задумался. Обладатель хриплого голоса явно хотел видеть меня снаружи. О том, что что-то не заладилось, было уже понятно. - А мне и здесь неплохо. Приятно тут,- сделал я ход конем. Шуршание прекратилось. Хриплый голос обиженно завопил, чуть поперхнувшись в начале. - Ик... Ты! Как план, так общий. А как работать, так одному? Да я! Дослушать я не успел. Мощный рывок тряхнул мой уютный гробик. Крыша узилища слетела, шарахнув по глазам мощным потоком света. Я ойкнул и прикрыл ладошками лицо. Сел. Вытянулся. Наконец, осторожно убрал ладошки и посмотрел на товарища из наружного мира… Я катался по полу, бился в конвульсиях и истерично хохотал. Было от чего. Моим освободителем был…хм. Тут я затрудняюсь с классификацией. А смотрело на меня существо, отдаленно напоминавшее, ну скажем так, ангелочка. Из страшного сна Дали, тот, который Сальвадор, и после очень сильной обкурки. Потому, что помимо розовой кожицы, пухлых щечек и нимба, располагало существо и более интересными атрибутами: копытцами, трезубцем, кожистыми крылышками и милым поросячьим пятачком. Пятачок недовольно хрюкнул. Трезубец угрожающе качнулся. Я снова забился в конвульсиях от смеха. - Ты на себя глянь. Ржет лошадью. – Обиделось существо. И подало мне зеркальце. Ёлкин-дрын! Не, я конечно не против оригинальности. Это типа круто, и все такое. Я не против и смелых экспериментов, вот помню при дворе Людовика Восьмого, где подрабатывал я алхимиком… Зеркальце меня испугало. Видел я всякое, но такого…. Видать рабочие на сортировке, когда лепили кадров для работы во внешнем мире, перестарались. Или попутали. Или отомстили. А может это были очень уж скверные практиканты…. Короче, лепили демона. Нормального, сертифицированного, с рогами, копытами, кривой сабелькой и перегаром. А получился я. Сортировщики, мать-перемать, растудыть их об колено. Короче, склихасовский - получился я. Глянул на себя в зеркальце, да и поплохело. Сначала конечно даже смешно было. Местами смешно. Например: руки-крылья. Не кожисто-перепончатые, но от воздуха оттолкнуться – вполне. Перья, правда, противно-белоснежного цвета, и светятся. Заразы. Ладно, хоть не сыплются. Аура опять же, звездой во лбу горит. По типу нимба, а так как я существо не самое миролюбивое - красный отлив над головой должен настораживать даже самых неразборчивых клиентов. Я был зол. Очень. Судите сами. С напарничка, вернее, противничка – ржал. А сам оказался в той же дыре. Скверно пахнущей. А выкручиваться надо. - Где мы? И клиент кто? – спрашиваю. - Где-где? В Москве. А клиент - девочка с бантом, Майей зовут. – Буркнула моя вторая половина. Я хмыкнул. И задумался. Странно напарничек, вернее противничек, себя ведет. Обычно нежно и ласково у него все. А тут и его переклинило. А может форма определяет содержимое? Вот бы разобраться в этих механизмах. По типу - в здоровом теле - здоровый дух. Ну а у нас после новой сборки походу все перемешалось. И не петь напарничку серенад. Цветами не благоухать, пчелкой не порхать. И вообще, похоже, не улыбаться. Пятачок вниз опустился. Вид жалок, и, кажется: вот-вот разревется заноза моя вечная. - Ты это, того, не того,- буркнул я. – Ты скажи конкретней, что, кого и куда. - Нас подарили. Или продали. Не суть факт, - проскулил пятачок. - А задание какое хоть? То же что и раньше? Я то ладно, проштрафился за прошлые подвиги. Но думаю, не все так страшно. - Стандартная схема. Деньрожденный подарок. И чтоб дитю было весело и со смыслом. - А дитё где? – спросил я, и тут же пожалел. На нас с напарничком упала чудовищная тень. И меня взяли. В потную липкую ладошку, перепачканную шоколадом. В другой ладошке оказался пятачок. Нас пронесли над пустой картонной коробкой, огромным столом, и положили на роскошный мягкий ковер. В груду других игрушек. - Она нас видит! Она нас взяла! – запричитал пятачок. - Да. Это скверно,- вялым голосом произнес я. - Будем жаловаться! Да они вообще все огребут! – зло дернулся трезубец в лапках напарника. А я задумался. Мало того, что мы обрели странные, “материальные” тела, так клиент способен нами вертеть и пользоваться. А не наоборот. Не мы на него влияем, а он на нас. А задача перед нами стоит какая? Произвести изменение. Ключевое. Такое, что повлияет на дальнейшую жизнь. Я, стало быть, по прежней памяти, должен склонить чашу судьбы влево и вниз. А пятачок наоборот - всё вверх и в благость. Только как определиться после ошибки сборщиков? Сдается мне, после поданного нами рапорта, на сортировочной кто-то сильно огребет. Лишится и премиальных и хлебного места. Но в контору еще попасть надо. А такое - только после выполнения задания. Чудовище в виде девочки громовым голосом (учтите наши размеры) произнесло: - Ты будешь Фрунзелем! А ты - Пятачком! После торжественной, хотя и короткой процедуры наречения, хозяйка, потряхивая косичкой с синим бантиком, вышла из комнаты. Рядом кто-то вздохнул. Еще кто-то всхлипнул. А напарничек, пятачок, Пятачком нареченный, ойкнул, и в испуге закрыл личико ладошками. Я сменил позу (быть кинутым мордой лица вниз не очень удобно) и огляделся. Мне стало жутковато. Похоже, на сортировочной явно перепутали с заданием. Посылают агентов когда и как? А тогда, когда стрелка весов на балансе, и надо легонько ее толкнуть. Тут у нас с напарничком и идет междусобойное противодействие. Увиденная картина порадовала бы многих закаленных кадров. Это был явно “наш” клиент. Рядком на ковре были уложены десять пластмассовых негритят – разукрашенных и в неполной комплектации. Разборные игрушки по прихоти хозяйки поменялись частями тел и прочими деталями. Там где детальки плохо совмещались, или не подходили, хозяйка не стеснялась использовать подручные средства: клей, гвозди, изоленту. Забавно смотрелся и четырехногий обезьян с головой от Буратины. Самого Буратины видно не было. Зато жарко тлел камин, весело стреляя искрами. С куклой Барби кто-то явно занимался ритуалами Вуду - превратив бедняжку в ежа. Резиновая супермодель не могла даже стонать. Я радостно потер руки. Победа была на нашей стороне. Явно и бесповоротно. Из девочки выйдет отличная ведьма: ну там стоматолог, или кондуктор трамвая – как карта ляжет. - Ох-хо-хо,- промычал плюшевый медведь. Бережно баюкая полуоторванную лапу на груди, он печально смотрел в сторону двери. Не сбежать. Не спрятаться. Что час грядущий нам готовит? За дверью шумело и пыхтело создание с синим бантом. Раздавался лязг. - В отцовскую коробку с инструментами полезла… - упавшим голосом прошептал Топтыгин. - Вот и отлично! – обрадовался я. - И вас не минует. Для новых игрушек – новые забавы. Мышам скормит. Или утюгом обработает, - пробурчал обезьян. А мне как-то вдруг не по себе стало. Пятачок приуныл. Сел рядом - небывалый случай, и жалобно так произнес, - А давай сбежим отсюда, а? У тебя знаю, возможность вроде есть. - А потом что? Низший разряд на всю вечность? Надо терпеть. Опять же, задание. Дело в шляпе, сам видишь, у девочки к нам предрасположенность. Пятачок еще раз вздохнул. Хрюкнул. Почесал копытцем затылок. Тем временем дверь открылась. Дальше смутно помню. Мелькали кадры. И даже я, демон со стажем, видавший виды, бился мелкой дрожью. Помню щелканье кусачек возле пластмассового носа. Помню, как ощипывали перья. Помню истеричный визг Пятачка, перешедший в бульканье и хрипы. Еще помню, лампа настольная в глаза, а я растянут на детской кукольной кроватке – и меня оперируют. И стонет в углу напарничек, чудесным образом превратившийся в негра. Был у хозяйки замечательный черный маркер, и утюг тоже вроде был…. Очнулся я от похлопывания по щекам. Принялся отмахиваться кулаками, правда, вяло: сил не было вообще. - Очнулся,- прогудел знакомый голос Топтыгина. - Живой!- визгливо вскрикнул напарничек. Я поднялся с кроватки. Самое смешное – комплектация сохранилась, я был почти цел. Пропали белоснежные перья, да болтались обрывками клочья одежки. - А завтра будет веселей. Майю сегодня рано спать отправили. А новые игрушки ей еще не надоели,- прогудел плюшевый медведь. - Вот что. Хватит с меня. Будем объединяться. Ты знаешь, что я имею ввиду. – Сказал я, стряхивая несколько редких перьев с останков крыла. - Угу,- пробурчал Пятачок. - Вообще-то все мыслимые и немыслимые инструкции такое запрещают. Но второго дня с этим маленьким чудовищем я не переживу. Очень уж у нее методы радикальные, и для материального тела болезненные. – Продолжил я. - Но ведь нас лишат премиальных,- заикнулся было напарничек. - У тебя есть что неиспорченное? – поинтересовался я. Пятачок развел руками. А я мстительно добавил,- Завтра будешь испорченным. В ноль. Так что давай. Вместе. И мы принялись творить. Очень хитрое и сильное колдунство, объединяя наши способности и возможности. Пока еще – возможности. Мелками нарисовали пентаграммы в детском альбоме, развешали концентраторы сил на цветных нитках вокруг хрустального абажура, прописали нужные руны. Задали вектора сил. Привязали их к себе, к своим сущностям. Коснувшись поутру хоть одного из нас, Майя должна была попасть под чары. И измениться. Завершив работу, мы принялись ждать. Наконец, пропел петух. Потом зазвенел будильник. В тишине сонной квартиры послышался легкий топот детских ножек. А я почувствовал, как бегут мурашки по моему тельцу. Скрипнула дверь. Майя вошла в халатике, с белой повязкой на лице. Щелкая ножницами – видать, стащив из маминого комода. - Сегодня, мы снова играем в доктора,- загадочно произнесла девочка. Синий бантик мило мотнулся. А я зажмурился. Ручонки потянулись ко мне. Сейчас. Еще чуть-чуть. Ну… Я оказался зажат в потной ладошке. - Я думаю, смена пола, самое то,- задумчиво пробормотала Майя. Я посерел, хотя не знаю, положено ли сереть пластмассовым игрушкам. Колдунство, объединенный труд всей ночи тихо спало, не желая работать. Похоже, измененные мы, не смогли толком наладить хрупкую магическую систему. И она дала сбой. Топтыгин, наш собрат по несчастью, бросил на меня сочувствующий взгляд. А Пятачок вдруг совершил невиданный для ангела, хоть и очень измененного, поступок: махнул трезубцем, да и кинулся мне на помощь. Ангел - демону, приплыли, здрасьте. Трезубец угрожающе замахнулся. И устремился к Майе. Нашей жуткой мучительнице. - Нет! От удивления Майя выронила меня на пол. Аккурат под ноги напарнику. Пятачок споткнулся, упал. Но, вскочив, бодро помчался к Майе, размахивая своим смешным, но довольно острым и опасным для маленьких девочек, орудием. Помчался к нашему единственному шансу на выполнение задания. Ангел задумавший смертоубийство, или просто вред. Что-то во мне переклинило. Кинулся я на напарничка, да вцепился в горло. Демон, задумавший спасение, или просто недопущение вреда. Чудеса. Воистину чудеса. С ног на голову. Бытие определяет сознание. И никак иначе. Поэтому – я уже немножко другой. И поступать по-другому буду. Ибо нефиг. Не всё с вилами у котла. - Ой,- пискнула Майя, с удивлением наблюдая, как две игрушки мутузят друг дружку. - Я должен! Пусти! – брызгая слюной, хрипел Пятачок. - Она ж ребенок совсем!- истошно орал я. В перепалке мы не заметили главного. Мучительница решила вмешаться. И вмешалась. Аккуратно подхватила меня, оторвала от ковра и…. И Трезубец освободившегося Пятачка, наконец, впился ей в палец. Мелькнула искра. И “ОНО”, кривое колдунство перекривленных нас, таки сработало. Криво ли, косо, не знаю. Важен факт - я снова больно бумкнулся на пол. Прямо на напарничка. А Майя ошеломленно уселась туда же. На пол. Недоуменно посасывая палец с капелькой крови. - Я растворяюсь, …и ты тоже,- прошептал Пятачок. А я с удивлением увидел, что материальное мое тело, криво слепленное рабочими сортировочной, тает в воздухе. Приобретая знакомые родные черты…. - Кажись, готово, отзывают нас,- пробормотал я. - Смотри,- кивнул мне напарничек. Я оглянулся на Майю. Взгляд нашей хозяйки из ехидно-вредного стал задумчиво-грустным. Упал на Топтыгина и … и в нем промелькнула жалость. Майя села на пол. Подняла плюшевого инвалида. Прижала к груди, покачивая. Сидела молча минуту, потом вдруг, окинув взглядом хаос в игрушках, сказала: - Все равно его не брошу, потому, что он – хороший. Обняла покрепче плюшевого бедолагу. Отложила, достала коробку с пуговицами и иголками. И принялась неумело, но от души, зашивать полуоторванную лапу белыми нитками. Топтыгин из полуподвешенного состояния радостно подмигнул мне. А мы с Пятачком закружились в воронке перехода. Москва - Сортировочная, чтоб ее. |
|
|
Время приёма: 19:00 05.05.2008
|
|
|
|