 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Темке Зеленому Человеку с благодарностью за идею.
Андрей стоял, положив руку на стык дверей вагона перед собой, как любил. Следующая станция была его. По темной стене за стеклом змеились бесконечные провода, вагон покачивало. Мыслей в голове почти не было, хотелось спать, но глаза он не закрывал - как-то просто не приходило в голову. В общем-то, не было и собственно желания сна - было отвлеченное знание того, что, если добраться наконец до постели и уснуть, отупение и усталость перестанут иметь значение и постепенно исчезнут, и по какой-то странной инерции он двигался в направлении овеществления этого знания. Как всегда.
Вагон был полон, но без давки и чужих ртов, дышащих в ухо. Слева лицом к нему стоял, опираясь на боковину дивана, мужчина лет сорока с диковатыми глазами, державший на руках крохотную белую собачонку, справа светловолосая девушка что-то читала. Сзади, насколько он мог судить по обрывкам фраз, компания школьников обсуждала очередной турнир по какой-то компьютерной игре. А впереди... Он всмотрелся в свое призрачное отражение в темном стекле - длинная сутулая фигура, сотканная из холодной невесомой материи, сквозь которую были видны проносящиеся мимо провода на стене, большая, тяжелая голова в вихрах светлых волос, глаза - кое-кто говорит, слишком спокойные, «нетеплокровные»... еще и ресницы - бесцветные, почти невидимые. Н-да, на человека все в целом не очень похоже... Черт с ним. Он опустил голову, уперевшись лбом в стекло, и безотчетно прикрыл-таки глаза - веки скользнули вниз, словно преодолевая ощутимое сопротивление насыпанного под них песка, что-то огненно-красное молнией заметалось, как будто застигнутое врасплох, в темноте перед закрытыми глазами и исчезло...
- Уважаемые пассажиры! Не забывайте свои ве... - динамики начали привычную фразу, почти сразу переставшую восприниматься. На выход... Андрей поднял голову как раз в тот момент, когда двери начали расходиться под ладонью. Не дожидаясь, пока они откроются совсем, он проскользнул боком в расширяющуюся щель и быстро зашагал по платформе между двумя рядами колонн. Справа, из поезда повалила толпа - как муравьи из муравейника, подумалось вдруг. Он, не сбавляя шага, помотал головой, чтобы отогнать слишком яркую ассоциацию... и за эти полсекунды все вокруг резко изменилось. Свет ламп померк и стал зеленоватым, вдруг исказилась перспектива, исчезли звуки, привычная, уютная серая станция стала незнакомой и опасной, но в то же время - странно, как-то не по-человечески родной, своей. Люди на секунду совершенно выпали из-под его внимания, и он не сразу понял, что с ними что-то не так - а было действительно “не так”. Кто медленно, плавно падал, кто так же плавно всплывал вверх среди пузырьков воздуха - Андрей начал понимать, что станция, похоже, заполнена водой - те, кто не потерял сознания сразу же, пытались выплыть к эскалаторам, но видно было, что им не успеть...
Первое, что показалось ему странным, было даже не то, что сам он не захлебывается, а собственное равнодушие к происходящему - ощущались ничего не значащими обстоятельства вполне сюрреалистической, хотя и явно реальной ситуации, он даже не оглянулся посмотреть, что с той девушкой из вагона. Вообще как-то все было все равно - только еще сильнее ощущалась нехватка даже не сна - просто покоя. Хотелось прямо здесь лечь на дно (не на пол, подумалось где-то в уголке сознания. Уже - на дно.) и долго, очень долго не шевелиться... так, чтоб придонный холод пробрал до костей, чтобы слиться с ним, стать... чем? Чем-то...
Он едва ощутимым усилием подался вперед - одежду плавно и легко стянуло сопротивлением воды с обтекаемого рыбьего тела. Он шевельнул хвостом, чуть проплыл вперед, повернул, изгибаясь... течение слабо шевелило тела на камне платформы, рядом, едва различимые, но ощутимые как-то иначе, медленно скользили синеватые силуэты рыб. Таких же, понял он, и это тоже не имело значения. Удивляться чему-то и что-то пытаться понять не то что не имело смысла - стало вообще абсолютно непонятно, что это за действие и что такое смысл. Холодный покой проник везде, в каждую клетку тела, в каждую точку, и это был величественный и абсолютный, бесконечный во времени - конец. Все кончилось...
... и все кончилось. Сквозь холод, сквозь блеклую синеву и холодную зелень его вдруг выдернуло куда-то, он почувствовал сильный шлепок по щеке, потом по другой и, окончательно придя в себя, вгляделся в то, что было перед глазами. Над ним склонилось напряженное лицо той самой девушки, рядом было еще одно - какого-то длинноволосого узколицего парня, а где-то в непредставимой выси маячило третье - случившегося рядом мента.
- Очнулся! - сказала девушка. Парень шумно выдохнул - видимо, с облегчением.
- Что случилось? - Андрей приподнялся на локте, но тут же лег снова - закружилась голова.
- Ты вышел из вагона, побежал вперед и вдруг остановился, а потом стал падать на спину. Похоже, сильно головой ударился...
Она произносила что-то еще, что-то громко говорил длинноволосый, видимо, споря с ментом, но Андрей уже не вслушивался. Выходит, всей этой ерунды с утопленниками и рыбами не было! Галлюцинация? Но... Черт возьми, ведь он действительно был, становился рыбой! Похоже, пора к психиатру. А тем более с учетом того, что головой об каменный пол шарахнулся. Или из-за того и галлюцинация, что упал? Да нет, тогда почему упал-то?..
Он снова приподнялся на локтях - голова опять закружилась, но уже слабее, - потом сел. Длинноволосый и мент подняли его под руки и отволокли к скамейке. Он сел, стараясь устроиться поустойчивее, и обхватил руками начинавшую болеть голову.
- Ну что? - услышал он. Резче, чем следовало, вскинул голову - в глазах поплыли, расползаясь в разные стороны, светящиеся точки, сквозь них лицо девушки виделось размытым, на нем никак не удавалось сосредоточить взгляд.
- Сейчас... - он осторожно, прислушиваясь к себе, встал. Голова болела все сильнее, но головокружение почти прошло и, похоже, возвращаться не собиралось, да и зрение почти сфокусировалось. - Вроде все нормально, только голова болит. М-мм... спасибо. - Тут он заметил, как девушка украдкой взглянула на часы. - Ну, вы, наверное, идите, не хочу вас дальше задерживать. Я еще тут посижу, а потом тоже пойду...
- Ну... а ты уверен? Обидно будет, если ты опять где-нибудь свалишься... Знаешь - как хочешь, а до врача я тебя доволоку...
У Андрея оказалось сотрясение мозга легкой степени. В больницу его класть не стали, просто с неделю повалялся дома, глотая таблетки и бесясь от скуки, потому что читать, а тем более работать с компьютером врач ему запретил. О галлюцинациях он никому ничего не сказал, но первым, что он предпринял после того, как был объявлен здоровым, стал визит к психиатру. Вернее, попытка его совершить, потому что, приходя несколько раз в течение месяца к зданию районного психдиспансера, Андрей всякий раз обнаруживал его закрытым то на санитарный день, то еще из-за чего-то, раз даже- из-за якобы заложенной бомбы. Придя туда в пятый раз и в пятый раз уткнувшись в запертые двери, он решил оставить попытки, тем более что ничего подобного той галлюцинации в метро с ним больше не происходило.
Приняв историческое решение, несостоявшийся сумасшедший (подумалось: а, пожалуй, неплохо звучит...) прислонился спиной к запертой деревянной двери столь негостеприимного к страждущим учреждения, прикрыл глаза, чуть, насколько позволяла ее поверхность, запрокинув голову, и со странным, но ощутимым удовольствием выдохнул. Шел мелкий, холодный, в самый раз для ранней весны, дождик, и место под нависавшим над дверью железным козырьком неожиданно показалось уютным - снова выходить под дождь категорически не хотелось, зато под самой маленькой крышей было по-странному хорошо. Если отвлечься от того, что приходится стоять, и ногам в глухих ботинках горячо от нескольких только что пройденных километров, то под шум дождя о железо козырька, да еще с закрытыми глазами, легко ощутить себя просыпающимся где-нибудь вдалеке в маленьком доме под шум дождя, летом. И можно спать дальше... Шевельнулся ветер, проведя по щеке невесомой влажной губкой, и иллюзия, не оставив о себе сожаления, исчезла. Ощущение того, что что-то хорошо, не ушло, и глаза открывать тоже не хотелось. Андрей выгнулся вперед, опираясь головой на дверь, медленно поднял вверх напряженные руки, потянулся. Странно это, должно быть, выглядит со стороны... Вдруг он почувствовал, как что-то крепко схватило его за руки в запястьях - что-то острое, кажется зубы. Андрей рванулся, рефлекторно пытаясь освободиться, и одновременно открыл глаза... и понял, что - опять.
Улица была плохо различима в холодном мутном зеленоватом свете, и тот, кто схватил его за руки, виделся просто темным пятном размытых очертаний, навалившимся спереди. Андрей рванулся снова, поскользнулся, ощутил, что за руки его уже ничто не держит, да это уже и не руки вовсе, а плавники, и сразу, как что-то подсказало, выстрелил всем телом сквозь воду вперед, туда, где угадывалось уязвимое место этой темной массы. Распахнув широкую пасть, он уже приготовился вцепиться, но это с неожиданным проворством метнулось куда-то в сторону, а Андрей пролетел по инерции, не успев отреагировать, еще пару метров и только тогда сумел затормозить и повернулся. Противник в поле зрения не появился, зато теперь затопленная улица предстала перед ним вся, насколько глаза видели в этой мути. Людей не было вообще - ни живых, ни мертвых; в мутном зеленом сумраке угадывались проржавевшие, полуразвалившиеся автомобили, какие-то бурые клочья колыхались в темных окнах домов, то ли камни, то ли странные придонные существа расположились повсюду на асфальте, стены, знакомую дверь, столбы фонарей покрывали какие-то наросты... Он шевельнул хвостом, пытаясь определить, куда делся враг, и вдруг его схватили сверху, сразу за головой. Дернулся, но безуспешно; то, что, невидимое, держало его, рвануло его, раздирая плавник, вниз и в сторону. Перед глазами появилось обросшее водорослями устье проржавевшей водосточной трубы на стене. Он моргнул, когда что-то странно холодное упруго ударило в лицо... запоздало подумал, что - именно в лицо, а не в морду или пасть, рыбой он больше не был. Труба никуда не делась, но и ржавчина, и наросты исчезли, свет стал нормальным, дневным, и Андрей постепенно за несколько секунд снова ощутил себя человеком. Стоящим на четвереньках перед разверстым зевом водосточной трубы и чувствующим, как по лицу стекают холодные капли. За шиворот его действительно кто-то держал.
Перед глазами вдруг появилась чья-то рука и с размаху швырнула в лицо еще пригоршню холодной воды. Андрей опустил голову, помотал ею, стряхивая воду и пытаясь прийти в себя. Воротник отпустили.
- Я уже... в порядке... - хрипло сказал он и шевельнул плавниками, пытаясь подняться на ноги. Оказалось, что плавников нет, и вместо того, чтобы всплыть, он, потеряв равновесие, нелепо машет руками, а его лицо с катастрофической скоростью приближается к асфальту. Столкновение с поверхностью родной планеты казалось неотвратимым, но все тот же кто-то сзади схватил за предплечья, и падение прекратилось.
- Ну-ну... Вижу, в каком ты порядке. Вставай давай! - чужие руки требовательно дернули его наверх. Голос с легкой ехидцей казался смутно знакомым...
Андрей встал, хватаясь за покореженную поверхность все той же трубы. С трудом перевел дыхание - будто наконец бросил какую-то тяжесть. Ноги дрожали, брюки от коленей и ниже промокли - мелькнула где-то на заднем плане мысль о неизбежной стирке...
- Ну что?.. - теперь в голосе угадывалось легкое напряжение. Андрей понадежнее обхватил мокрое холодное тело трубы и оглянулся на говорившего. Длинное лицо, обрамленное ложившимися на плечи прямыми темными волосами, в первый момент показалось ему незнакомым, но тут же Андрей вспомнил - это был тот парень, который водил его в травму, когда он упал в метро.
- О... привет... - Андрей осторожно отпустил трубу - ноги вроде бы держали. - Ты что здесь делаешь?
- Я-то - ничего интересного, просто мимо проходил, - парень привычным, видимо, движением головы откинул волосы со лба. - А вот ты... - он ухмыльнулся. - Что это с тобой было такое?
Андрей сделал пару пробных шагов. Ноги дрожали, он сам - только заметил - был весь в холодном поту.
- А сам не знаю... Ерунда какая-то случилась, вроде того, как тогда, в метро - с рыбой.
- Это как? С какой рыбой? - парень поднял глаза и странно изогнул нижнюю губу - видимо, это означало задумчивость.
- А, ну да - я ж тебе не рассказал... Это... - где-то внутри проснулась тошнота и слегка пошевелилась, пытаясь подняться к горлу, - погоди, а может, дойдем до меня? Тут чуть больше времени надо, чем чтобы поговорить на улице, да и... дурно мне как-то. Ты сейчас свободен?
- М... ну пошли, только мне через час надо быть в центре города. Успеем?
- Ага... пошли, тут недалеко.
- И что - значит, часть людей утонула, а часть превратилась в рыб? Хы... - Левон (так, как оказалось, звали длинноволосого) странно наморщил лоб и немного сдвинул вбок рот, а потом, наклонив голову, отхлебнул из чашки темный чай.
- Ну... не совсем так - рыбой-то стал один я, а остальные просто тонули. - Андрей пристроился на облупившемся белом подоконника, подобрал ноги и поставил рядом свою чашку. - Другие рыбы тоже были, но люди это в них превратились, или они там просто живут...
- Люди... а кстати - конкретные люди?
- Что значит - конкретные люди?
- Ну, ты видел там, среди тонущих, кого-то, кого увидел до того или после? Меня, скажем... - Левон снова наклонился к чашке; Андрею, видевшему только его длинное лицо, руки, державшие дымящуюся чашку, и перекинутые через валик кресла ноги, он вдруг показался похожим на какого-то паукообразного инопланетянина. Одновременно и вождь, и жрец маленькой деревни, во время какого-то обряда склоняющийся над жертвенной курильницей...
- Эээ... - Андрей попытался вспомнить, - а не знаю... Кажется, нет. Правда, я лиц тонущих, кажется, вообще не видел, а может, внимания не обратил - как-то в тот момент было... просто неинтересно. Да я и вживую-то вряд ли на кого обращал внимание - люди и люди, первый и последний раз их вижу...
- А рыбы? Тоже неизвестно какие?
- Ну, я не специалист... но раньше я таких точно не видел. Не караси, большие, с меня длиной. Но вообще-то они были довольно далеко... да и видел я как-то странно...
- Это как?
- Как-то поблекло все, что ли... и что было впереди, я, кажется, не видел - помню, смотрел только по сторонам. И еще... я не уверен, но мне кажется, я все вокруг не только видел, а чувствовал еще как-то, кожей, что ли... Похоже на то, как если бы я ко всему вокруг одновременно прикасался, только... не прикасаясь... ты что?
Левон чуть не подскочил в кресле; чашка вырвалась из его рук и стала падать навстречу спрыгнувшему с подоконника Андрею, выплескивая темный янтарный язык чая. Чашка падала, падала, уходила куда-то вниз, язык вытягивался, распадаясь на отдельные капли - самая крупная, странно переливаясь, вдруг надвинулась, заполнила собой все вокруг, в коричневой глубине заколыхались темные силуэты мертвых растений... Ему стало жарко, даже горячо, особенно жгло жабры, и он почти задыхался, потому что эта вода была мертвой...
Он ударил хвостом, толкнув тело вперед, еще раз... вперед, нужно плыть вперед и вверх, и тогда, может быть, удастся уйти. Рывок, еще... жжение в жабрах стало ослабевать, и еще до того, как оно исчезло совсем, он уже знал, что вырвался. Вода вокруг стала стремительно светлеть и вдруг вся отхлынула куда-то назад - он стоял на коленях посреди комнаты, вдохнув, как только позволяли легкие, и странно разведя руки, а по лицу и груди стекало что-то горячее - видимо, чай, кровь-то у рыб холодная...
- Ты что, что?! - тряс за плечи стоявший над ним Левон
- Опять... - пробормотал Андрей, отдышавшись.
- Что? Опять рыбы? Здесь?
- Нет... чай... - он опустил взгляд - перед ним по полу были разбросаны осколки чашки. Андрей встал и помотал головой, окончательно приходя в себя.
- А... да, я чашку разбил, извини, - Левон присел и стал собирать в ладонь осколки. - Но все-таки что ты видел-то? При чем тут чай?
- Я в нем оказался... подожди, я сейчас, - Андрей вышел в коридор и открыл дверь в ванную, на ходу расстегивая рубашку. Мыться было лень, но ходить сладким и липким не хотелось сильнее. В ванной он бросил рубашку в корзину с грязным бельем, умылся и стер с тела остатки чая смоченной в теплой воде губкой.
- Куда осколки выбросить? - донесся из комнаты голос Левона.
- Там у окна, слева, такая здоровая коробка, видишь? Вот в нее. - Андрей вышел из ванной и достал из шкафа чистую рубашку. - Ну вот... ты выронил чашку... а почему, кстати? Что с тобой случилось-то?
- Потом, потом, - нетерпеливо перебил его Левон. - Это тоже интересно, но сначала ты расскажи... так, а где у тебя половая тряпка?
- Вон висит... - показал Андрей. - Так вот, ты выронил чашку, чай выплеснулся еще в воздухе, и одна большая капля как-то... полетела на меня, что ли, или это я в нее влетел... в общем, я как-то туда попал, и там я опять был рыбой.
- Там - это в капле?.. ой, а погляди-ка! - Левон, вытиравший пол, наклонил голову. - Чая-то на полу почти нет, а ведь у меня была почти полная чашка! Неужели все в твою рубашку впиталось?
- Да неважно, ты слушай. Там - это не в капле, где-то еще... где-то не здесь. Точно помню, я там видел какие-то растения... но вода по цвету была похожа как раз на чай, и очень горячая - помню, жабрам было очень горячо... - он сжал руками нижнюю челюсть и основание шеи - где-то там, по ощущениям, должны были быть жабры. У Левона глаза так и горели.
- Слушай, так это же были гниющие водоросли! Я где-то читал - в каких-то морях есть такие места на большой глубине, мертвые водоросли там скапливаются и гниют. Там тепло, и кроме того, при гниении выделяется что-то едкое, не помню уже что, кислота какая-то, что ли... Вот тебе и жжение.
- Хм... ну и что? Похоже, конечно, но... ты хочешь сказать, что я только что побывал где-то в пучине морской? Я что - исчезал куда-то?
- Ну... нет. Ты просто кинулся ловить чашку, а потом вдруг остановился. Чай - весь тебе в лицо, а ты не реагируешь. Я уже испугался. - Левон повесил тряпку на место, вымыл руки и снова уселся в кресло, перекинув ноги через валик. - Да не в этом дело, просто... это примерно так же, как то, из-за чего я и чашку-то выронил. Ты ведь, как я понимаю, про эти кладбища водорослей не знал?
- Не знал... так ты имеешь в виду, что, раз я о них не знал, то мои дивные видения имеют под собой какую-то реальную почву?
- Думаю, да... только вот какую именно? Насчет чашки... понимаешь, когда ты сказал, что как будто прикасался к рыбам на расстоянии, я вспомнил... знаешь, что такое боковая линия?
- Нет, а что это?
- Ну, что-то вроде специфического органа чувств у рыб - ряды чувствительных клеток вдоль тела, по бокам. Реагируют на колебания воды - что-то вроде осязания на расстоянии, насколько я понимаю. И вот как раз - ты ничего об этом не знал, а как-то «прикасался, не прикасаясь». Похоже, да?
- Пожалуй, похоже... Ну и что? Я что - рыба?
- Нет... сейчас. А может быть, это что-нибудь вроде генетической памяти? Или ты, наоборот, не происходишь от рыбы, а в нее превращаешься?
- Ну тебя... - отмахнулся Андрей, хотя где-то подумалось: а может быть, неплохо бы?..
Левон вдруг взглянул на часы.
- Оп-па... - произнес он. - Ты знаешь, я уже здорово опаздываю. Вот что, сейчас я убегу, но давай не будем теряться. Вот, я твой телефон запишу...
Они обменялись номерами и адресами, и ботинки Левона загрохотали по лестнице. Андрей запер дверь и вернулся в комнату. А, вон еще два мелких осколка чашки под столом... надо выбросить, но лезть за ними лень... А чашку жалко.
Он включил компьютер и открыл было папку с работой, но ни одна из недописанных статей не отозвалась в голове ничем, кроме ленивого отвращения. Значит, чуть позже... Он лег на диван, заложив руки за голову, и закрыл глаза.
Левон позвонил через пару недель, потом зашел и приволок пару здоровенных талмудов по ихтиологии. Вместе они пролистывали их довольно долго, но ничего интересного не нашли - прежде всего потому, что не знали толком, что ищут. Андрей, к тому же, не очень понимал, зачем они ищут это что-то - Левону, кажется, было просто интересно. Потом он заходил еще пару раз - с новыми книгами и новыми бредовыми идеями, но Андрей так и не понял, зачем все это нужно.
Солнце, едва доставая лучами до дна, разбивалось блеклыми брызгами в клочковатых кронах деревьев - в воде, затопившей лес до верхушек. Что-то произошло, что-то необычное - раньше в воде этих штук - высоких, с твердой шершавой кожей, разветвляющихся наверху - не бывало, да и сейчас они выглядели чужими здесь - поломанные, ободранные, с редкими кронами, они явно умирали, а вокруг них, взвешенная в воде, медленно осыпалась на дно их постепенно намокавшая хвоя. И все же они еще стояли. Но все это не имело большого значения. Он неспешно плыл среди громадных стволов, держась почти у самого дна. Вокруг не было видно рыб, но он знал, что когда понадобится - пищу он себе найдет. Какие-то слабые сигналы доносились издали, не слышимые и не осязаемые, а какие-то еще - там, вдалеке, происходило что-то опасное, нагревалась и кипела вода, рушились камни, но это было далеко и поэтому - тоже неважно. Здесь вода была холодной и спокойной, и так же спокойно было ему. Спокойно и холодно внутри.
Шевельнув хвостом, он обогнул особенно толстый ствол. За ним открылась какое-то небольшое пустое пространство. В его середине мелькнуло что-то ярко-белое... и одновременно он услышал какой-то звон.
Звон был странный, ни разу до сих пор не слышанный им: что-то очень твердое часто, с дребезгом, ударялось друг о друга. Звон почти мгновенно достиг какой-то точки, за которой что-то - он ясно ощущал - должно было измениться, но вдруг исчез так же неожиданно, как начался, - и почти сразу зазвенело снова. Он обернулся вокруг, отталкиваясь от воды плавниками... звон начался опять, он сделал еще одно движение, и с треском порвалось одеяло.
Он открыл глаза. Низкое утреннее солнце заглядывало в окно. Телефон зазвонил в четвертый раз. Он взял трубку.
- Алло, Андрей? - скакнул в трубке голос Левона.
- Ну да. Привет.
- Привет, это Левон. Ты послезавтра занят?
- Сейчас, - он прикинул. - Суббота... да вроде нет. А что?
- Я тут встретил случайно Лену, это та девушка - помнишь, которая тогда, в первый раз, в метро тебя по щекам била? Рассказал ей про тебя, и теперь она тоже хочет с тобой познакомиться. Говорит, есть у нее насчет твоих видений какая-то мысль. Обещала зайти в субботу. Придешь?
Идти не слишком хотелось... но, может быть, «мысль» действительно окажется чем-то интересным? Да и суббота ведь еще не скоро...
- Приду.
- Договорились. Тогда жду.
Андрей надавил кнопку звонка - из глубины квартиры раздалось странное приглушенное кваканье. Оригинальный звонок...
Дверь открылась.
- А, привет. Заходи. - Левон запер за ним дверь. - Вон тапки, - он указал в угол сумрачной прихожей, подсвеченной почему-то только стоящим на полке ночником. - Раздевайся, приходи к нам, вот дверь в коридор, а за ней слева - вход в комнату. Только осторожно - там на притолоке такая звенелка висит, она тяжелая. Не ударься головой, - и Левон исчез за шторами, прикрывавшими дверь в коридор.
Странный прием. Но не сказать, чтоб неприятный. Андрей снял куртку, повесил ее на один из ряда торчащих из стены здоровенных гвоздей, почти на ощупь нашел тапки - почему-то это оказались резиновые шлепанцы, вроде тех, какие носят в бассейнах - и шагнул за шторы. Комната, открывшаяся слева, двери не имела вообще, зато посреди дверного проема действительно качалась та самая «звенелка» - странная конструкция из двух круглых кусков толстого медного листа и подвешенной между ними стальной головки небольшого молотка. Он прикоснулся к распорке, соединявшей медные круги, покачнул - молоток ударил в медь, и та отозвалась негромким басовитым звоном.
- Да заходи! - сказал из комнаты Левон. Андрей, нагнувшись, прошел под «звенелкой». Комната перед его глазами тоже оказалась довольно странной - на полу, покрытом чем-то вроде тонкого ковра, стоял стол, пара стульев, диван, кресло, а у дальней стены - верстак с раскиданными рядом стружками и высокий стеклянный шкаф с уставленными, кажется, какой-то химической посудой полками. На светильнике под потолком тоже висело что-то непонятное, матерчатое. На диване развалился Левон, уже успевший закурить, а из кресла навстречу Андрею поднялась та самая девушка, виденная им в метро.
- Привет! Я Лена, - она протянула ему руку. Он протянул свою и почувствовал, что рука Лены совсем тонкая, так что прощупываются косточки. А если сжать мощными рыбьими челюстями, под зубами только хрустнет, подумал он вдруг, чуть выпендриваясь перед собой.
- А я Андрей, - он вдруг замер, глядя поверх ее плеча - большие слесарные ножницы, повешенные на доске над верстаком, ему показалось, шевельнулись. - Что это... вон, ножницы?
- Где? - за спиной Левон тоже поднялся и посмотрел на инструменты. - А что те...
Он говорил что-то еще - но уже не успел. Ничего больше не было, кроме воды и быстро отдаляющегося тела, покрытого отливающей металлом чешуей. Возможной добычи было уже почти не видно, но она ощущалась иначе, словно сама указывала ему, где находится. Он рванулся следом, в зеленую холодную глубину, за вертким рыбьим телом, которому, несмотря ни на что, не уйти... Вода проносилась назад, он догнал, дотянулся, схватил зубами трепещущее тело... и едва не сломал зубы о твердую поверхность металла. Верстак стоял прямо перед ним, в зубах были слесарные ножницы, а Левон и Лена держали его за руки.
- Ты что, опять? - спросил Левон
Андрей открыл было рот... и едва успел подхватить в падении выпавшую тяжелую железяку. Во рту остался масляный вкус.
- Ага... - он попытался отдышаться. Казалось, последнюю пару часов он не дышал вообще. - Уже все... Я ловил... это была рыба... - он показал на ножницы. - Я хотел ее съесть.
- А ты... - начала было Лена. - Ой... Смотри, Левон...
- Что там? - обернулся было Андрей, но Левон ответил:
- Погоди, не поворачивайся.
Андрей почувствовал прикосновение пары рук к затылку.
- Ого... Андрей, а ты знаешь, что у тебя на затылке под волосами чешуя?
- Чего-о?!
- Не веришь - посмотри, - Левон указал на большое настенное зеркало и, взяв со стола, дал Андрею другое, маленькое.
Андрей встал спиной к стене и поймал отражение своего затылка зеркальцем, разгреб волосы ладонью... действительно, что-то похожее на чешую было там, и оно исчезало на глазах, превращаясь в обычную человеческую кожу.
Черт...
- Там уже ничего нет... она исчезла. Но я видел, - он повернулся и сел на диван.
- Ну и что ты с этим думаешь делать? - спросил Левон.
- Ничего, наверное...
- А я вот что предлагаю, - сказала Лена. - Ты давно был в воде?
- Ну... - Андрей запрокинул голову, соображая. - Вчера. В ванне.
- Нет, а в чем-то большем? В реке, в озере?
- Давно... а что?
- Может быть, попробовать? Как-нибудь эту твою рыбность разрядить? Если ты прикоснешься к воде - может быть, оно кончится?
- А это мысль! - воодушевился Левон. - А в процессе разрядки мы, может быть, что-нибудь поймем! Пошли прямо сейчас - еще не поздно, успеем. Думаю, тут море лучше всего - вот и поехали к заливу!
- Мысль интересная... - а вдруг, подумал Андрей, он и правда избавится от прыжков в рыбу и обратно? Правда, зачем от них избавляться?.. а может, получится интересно... Почему б и не попробовать? - Ну, поехали.
Солнце садилось - закат был такой, будто на горизонте, среди труб большого завода на дальней стороне залива, постепенно обугливался мед. Под ногами хрустела мелкая галька, отсверкивая порой осколками битых бутылок. По трассе вдоль берега изредка проносились автомобили.
Шли молча - Левон и Лена чуть впереди, ближе к воде, Андрей - справа от них, отставая на шаг. Плеск волн, едва слышный, даже когда они только что пришли на пляж, постепенно будто бы стихал или отдалялся. Ветра не было. Левон, встряхнув головой, вытащил было сигарету, но тут же, что-то пробормотав, сунул ее обратно в пачку - почему-то это явно было здесь лишним.
Андрей не видел, но ощущал, что вокруг происходит что-то странное, даже не так - просто что-то происходит. Что-то, непосредственно связанное с ним самим, будто бы мир, не меняясь, просто поворачивался вокруг него. Началось со звуков - сперва они почти исчезли, а потом, кажется, в самих ушах родился и, очень медленно, но неуклонно нарастая, стал раскатываться поверх всего еще слышимого тонкий, частый звон, подобный металлическому - вроде звона электрического звонка, но чище и гармоничнее. Блекли краски - кажется, не сразу и не сами по себе, а краски любого предмета, стоило ему, Андрею, бросить на этот предмет взгляд. И еще.. почему-то ему не удавалось взглянуть на воду. Звуков автомобилей и шагов уже почти не было слышно, он сомневался, что услышит, если Левон или Лена обратятся к нему... но неожиданно легко услышал голос Лены - как ему показалось, не ушами:
- Андрей!
- Что? - и себя он не услышал. Странно это...
Он огляделся. Вслушиваясь, он не заметил, куда они зашли. Это было что-то вроде маленькой бухты, вымытой в линии берега впадавшим здесь в залив ручьем. Бухточку обрамляла купа сероствольных ив, не очень пышно разросшихся, но все же скрывавших устье ручья от шоссе. Чуть выше самого устья стояла, глубоко врытая в почву под самой крупной ивой, проломленная посередине и подпертая небольшим валуном скамья.
- Пойдем, сядь, - Лена взяла Андрея за руку. - Как-то ты не так выглядишь. Тебе не дурно, случаем? Ну-ка, садись...
Андрей сел, запрокинув голову - небо перед глазами, синеватое, выцветающее на глазах, будто брошенное в кислоту... пускай небо, только не вода... пускай песок, пускай его ботинки, только не смотреть на воду - а как, если его посадили лицом к воде? Но смотреть на воду было... ну, не то чтобы невозможно или нельзя, просто он почему-то знал, что посмотреть на воду - значит признать, узаконить тот факт, что что-то происходит, самому, своими руками повернуть мир так, что он уже не развернется обратно. Он открыл было рот - ответить, что с ним все нормально, только вокруг - что-то непонятное... и тут прогнившая доска скамейки, когда-то сломанная, не выдержала его веса. Сквозь звон в ушах что-то коротко, тупо хрустнуло, он почувствовал, что падает, съезжая с валуна на ничем больше не удерживаемой деревяшке, упал на руки... и в глаза ударила вода.
Вода появилась в его глазах - и сразу заполнила все вокруг, стала единственным, что важно... и в то же время он четко, как никогда четко видел все, что открывалось глазам: дотлевающее солнце на горизонте и его последние блестки на поверхности воды, темнеющие облака, окатанные водой валуны у берега, мелкую гальку совсем рядом, вдруг показавшийся чем-то отвратительно-непристойным смятый окурок перед самыми глазами... И воду. Вода была главным. Вода - единственная - была. Жаркие медовые отблески солнца тонули в ней и оставались в глубине, преображенные, несущие холод; небо, солнце, завод, галька, окурок - все будто бы оказалось на периферии зрения и - неважное - почти само стало упраздняться. Словно какие-то рамки, срезанные с края его поля зрения, одна за другой уплывали куда-то назад, под веки, в темноту. Что-то кричал Левон, звал его по имени... и Левона, и имя тоже отнесло назад... рамки летели и летели, все быстрее, все мельче, перед глазами уже оставался маленький выцветший участок воды, и не с чем сравнить, непонятно было, близко он или далеко... и нарастал в ушах звон, потом не стало и ушей, а звон оставался, становился все чаще, все неразличимей и наконец слился во что-то совершенное, ровное, накрывшее все остальное. Тишину.
Тишина уверенно обволокла его, отсекла все, что оставалось тянувшегося назад, в темноту, огоньки и хаос, отнесенные рамками под его веки, тянувшегося назад и тянувшего его за собой. И, когда все перестало его отвлекать и ему первый раз за всю вечность удалось сосредоточиться, он вспомнил, что именно этого, этой тишины и этой воды, он и хотел. Всегда.
Он вспомнил, оттолкнулся от гальки и чьих-то встретившихся теплых рук - и нырнул.
Левон увидел, как Андрей соскальзывает с валуна, и понял, что - опять что-то началось. Когда Андрей упал, Левон взял его за плечи - поднять, но тут же отпрянул от неожиданности: тело было совсем холодным - не как лед, а как холодная, ледяная, но еще не замерзшая вода. Левон осторожно положил руку на лохматый русый затылок, провел пальцами - нет, никакой чешуи под волосами не оказалось. Рядом присела Лена, они попытались перевернуть Андрея на спину... и тут произошло - Левон даже не понял что. Упругая плоть под пальцами мощно и плавно скользнула вперед. Лена, случайно повернувшая в тот момент голову в сторону воды, увидела, как тускло блестящее рыбье тело почти что вылилось из одежды каплей упругой жидкости, в одном броске почти достигло воды... и забилось на гальке, пытаясь преодолеть оставшиеся до воды полметра. Лена шагнула к рыбе и замерла, боясь подойти близко. Синеватая чешуя, пасть, усаженная зубами, оттянутые, похожие на перья плавники и хвост... Лена ощущала, что Левон стоит рядом и тоже смотрит на это, но не могла даже шевельнуться, словно замороженная. Потом Левон быстро шагнул вперед, осторожно взялся хвост огромной рыбины и, стоя по колено в воде, с трудом стащил тяжеленную тушу в набегавшие волны.
Лена подумала было, что такая громадина все равно не сумеет плыть на мелководье... но рыба только махнула хвостом... и исчезла. На несколько метров вокруг в воде ее не было видно, а дальше было ничего не различить - солнце уже почти село, - но было как-то понятно, что Андрей уже далеко - где-то непредставимо далеко, и никогда не вернется.
Возвращались вдвоем. Солнце окончательно провалилось за горизонт. Вода потемнела, а небо еще оставалось светлым, лишь отороченное у горизонта облаками. Так же хрустела галька, только отчетливей - хоть уже и не под шестью, а под четырьмя ногами. Дул ветер, а откуда-то сзади летели чайки - маленькие черноголовые птицы во множестве пролетали с похожими на стоны криками над их головами, исчезали впереди, а на смену им летели новые...
- Зачем? - спросила Лена.
- Зачем я помог ему попасть в воду? - взглянул на нее Левон. Она кивнула - уже еле видимо в наступающих сумерках. - Да... наверное, его было можно вытащить назад, он бы даже превратился обратно. Только стоило ли? Я помню, какой он был - человеком... да и ты помнишь. И если там, где он сейчас, - так, как он рассказывал... думаю, ему так лучше. Он... ну, назовем - спокойный. Прежде всего. А там - спокойно. И там он дома.
- А почему с ним что-то такое случалось, только когда рядом мы?
- Не знаю... Может быть, именно мы слишком на него непохожи... А теперь он там, где вокруг все похоже на него.
- Надеюсь... - Лена зябко повела плечами. - Только я тогда не хочу быть спокойной. Как он... вылился... это так... холодно.
- Давай-ка не мерзни, - Левон набросил ей на плечи свою куртку. - Не хочешь, значит, и не будешь. Каждому свое. Ему вот - на дно. А нам с тобой неплохо бы успеть хоть на последний автобус.
|
|
|
|
Время приёма: 10:33 26.04.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев