Пролог. Третья эра
Тобиан вцепился в волосы своей тигриной, с ранней проседью шевелюры и раскачивался, круглыми глазами глядя на психопата напротив. Это было нечто несусветное, непостижимое. Как если вдруг правая твоя рука объявит себя воплощением Семи Пророков и пойдёт себе странствовать, пророчествуя всякий бред. И не то странно, что бред, – мало ли кто что говорит в этом мире! – а странно, что твоя правая рука. Она-то как может? Она – как?
Крой не поднимал головы. Молча сидел и, похоже, жалел обо всех тех неприятностях, которые вызвал своим заявлением, а более того – нежеланием отказаться от этого заявления. Четвертый аф естественнонаучного факультета Тобиан Ши – учёный, коллега, друг – сделал второй круг вокруг стола, за которым сидел Крой, вперившись в листы с формулами.
- Скажи, может, ты заболел? – с надеждой спросил он.
Крой покачал головой.
- Нет. Я несколько раз изучил вопрос, прежде чем представить его на рассмотрение научному совету.
- Ты или идиот, или больной. Или ты нас разыгрываешь. Я не знаю, с какой целью…
- Посмотри на формулы. Посмотри на результаты анализов, которые я сделал, на интерпретации…
- Господи, Крой! Я не хочу смотреть на твои формулы! Я хочу узнать только: ты больной или как? Может, ты переутомился? Вступил в какую-нибудь апокалиптическую секту? Решил шокировать общественность? Ты просто над нами издеваешься?!
- Я изучал древние записи…
- Которые, несомненно, свидетельствуют о посещении нашего мира пришельцами и прочей нечистью. Прости Боже, Крой, я считал тебя разумным человеком!
- Ты даже не хочешь выслушать…
- Что?! Что Твердь твердая? Или что за ней, как выяснил на собственной шкуре Пророк Нахайя, море разливанное? Сколько жертв было положено на костёр науки, чтобы дым первопроходцев развеял суеверия и антинаучные мифы! Ну ладно бы, Крой, если б ты доказывал какую-нибудь сложную, но допустимую гипотезу… Но, Крой, ты же посягаешь не просто на основы основ! На основы здравого смысла! Твердь рухни тебе на голову, Крой, как можно в наше время сомневаться в том, что за пределами атмосферы начинается вакуум? Как можно после Дория и Навату, впервые вышедших в безвоздушное пространство, молоть всякую чушь?!
1. Первая эра
За полтора дня до Потопа Нахайя ковырял брюкву мотыгой. Этим ничем не примечательным занятием с небольшими вариациями – вскопать грунт, полить, выдернуть сорняки, полить, вытащить брюкву, отнести домой – он занимался лет этак с шести, когда ему впервые доверили полевой инструмент. Ковырял, ковырял, потом распрямился, вытер пот.
- Не верю я, - сказал старику.
Старик, Аахра, даром что за восемьдесят, работал, не разгибая спины.
- Ленивый мальчишка, смотри, сколько не сделано до нового оборота! Нечего прохлаждаться и думать о всякой ерунде… Так за тебя ни одна девушка не пойдёт, скажет: не сможет Нахайя меня прокормить…
Парень оглядел окрестности: и правда, неубранной брюквы оставались грядки и грядки, а уж просторы сои зеленели, сколько хватало глаз. До самого скалистого Предела, над которым начиналась Твердь.
- Не верю, - твёрдо повторил он. – Если бы правду говорили байки, если бы и правда над головой нашей качались воды – почему бы сейчас, в такое пекло нам бы чуть-чуть на темя не капнуло?
Он сел, опустил исцарапанные ноги в канал.
- Если за Твердью бесконечные просторы воды – почему не прольётся она на наши головы?
Аахра вздохнул, вытер руки, сел рядом.
- Знаешь сам: говорят люди…
- Сказки говорят эти люди! Ты про дождь говорить мне будешь? Не верю я в дождь. Не было его никогда, а иначе почему…
- Потому что боги прогневались на людей, - терпеливо разъяснял Аахра, как не раз и не два делал это в своей жизни. Внуки, правнуки… всё хотят знать, всё хотят успеть. А соя – она соя и есть. Растёт от века до века. – Прогневались за леность, ибо люди не хотели поливать свои поля и грядки, а ждали, пока за них это сделают дожди. И боги, заботясь о том, чтобы род человеческий не погряз в праздности, заточили воды над небесной твердью и поставили Четыре Великих Замка, запирающих ворота в четырёх сторонах света. Всё лень человеческая! Слышишь, Нахайя? Лень! Потому и повелели боги дождю больше никогда не падать на людские головы. А скажи, какая девушка тебе больше нравится – Айяс или Нату? Невесту выбирать надо, и я так скажу: у Айяс грудь меньше, когда ребёнка родит…
- Не верю, - упрямо повторил Нахайя.
- Как не веришь? – удивился старик. – Пойди сам измерь: больше у Нату грудь, больше! Я слепой, и то вижу!
- Да я не о том, - отмахнулся Нахайя.
Вечером он собрался и за два часа одолел весь путь до предела. Ещё сутки потребовалось, чтобы долезть до вершины скал – а это ни много ни мало, а высота в три человеческих роста. Дальше начиналась полукруглая Твердь. Вот её-то и начал колупать Нахайя тем инструментом, который принёс с собой.
Что Тверди бронза? Что вечности серп, нож и мотыга? Но, видно, сама по себе прохудилась в этом месте Твердь, отягчала влагой, как отяжелённое плодом женское чрево. Только и ждала смельчака, чтобы прорваться благодатной струйкой дождя…
А потом волны захлестнули Нахайю и упали на Верхнюю Равнину, увлекая за собой куски прорвавшейся Тверди.
Системное сообщение: «В связи с опасными для жизнедеятельности пассажиров нарушениями целостности оболочки, повлекшей за собой гибель одного и более разумных существ, бортовым интеллектом спасательной станции выполнен манёвр № 4415».
Спасательная станция «Мир» расконсервировала двигатели, и сверкающая капсула рванулась прочь из океанских глубин, где переживала «маленькую термоядерную войну». Дальше оставаться в океане было опасно – видимо, враг нашёл спасательную станцию и атаковал. Бортовой интеллект выполнил заранее предусмотренный для такого ЧП манёвр, по возможности смягчая перегрузки для тех, кто выжил.
2. Вторая эра
Дорий в последний раз оглядел стриженные макушки учеников, в последний раз закрыл учебник естествознания, в последний раз собственноручно взял губку и начал стирать с доски.
- Нет, ну я не понимаю всё же, - любопытные глаза мальчишки глядели прямо в лицо учителю. – Если вселенная есть сфера, то как же вода не стечёт с неё и не упадёт вниз…
- Посмотри на каплю, - посоветовал Дорий. – И ты увидишь, что она сохраняет свою форму. Если бы на неё не действовало притяжение, создаваемое ровной поверхностью уровней, капля так бы и осталась круглой. А пылинка, заточённая в ней, располагалась бы точно по центру.
- Спасибо, я попытаюсь над этим поразмыслить, - наморщил лоб мальчуган.
Дорий подумал, что в его школьные годы подобные темы проходили в старших классах. Что можно объяснить малышу без сложных формул? И тем не менее как-то у него выходило.
Дорий был лучшим учителем последних трёх лет – лучшим и по признанию Педагогической Коллегии, и по мнению ребятни. Когда он говорил о чудесах вселенной, взгляд за линзами очков туманился и убегал куда-то вдаль, туда, где заканчивалось обыденное и начиналась бесконечность…
Увы для Педагогической Коллегии, увы для учеников Дория, он был признанным учёным Естественнонаучного факультета, и школа, к сожалению, являлась лишь второй заботой в его жизни. На первом месте стояла наука. Десять лет факультет сражался за одобрение Советом опасного и беспрецедентного проекта. Десять лет Дорий – со студенческой скамьи и до защиты трёх научных трудов по теме – жил этим проектом.
Оттого-то и туманились его глаза, что видели за макушками учеников будущее, ждущее исследователя. Когда Дорий говорил о водах, пестующих в своём лоне Вселенную, он видел наяву эти сумрачные глубины, полные странных течений и населённые удивительными существами.
Некоторые учёные считали, что жизнь в Мировом Океане невозможна, поскольку вода там изначально пребывает в сверхочищенном состоянии, а следовательно, жизни в ней не больше, чем в струе из-под крана. Другие настаивали на том, что Мировой Океан представляет собой космический бассейн, полный минеральных солей и питательного бульона, наподобие прудов для рыбы.
Дорий в эти дискуссии предпочитал не вмешиваться: он хотел увидеть всё собственными глазами.
И вот, проводив класс за школьную ограду, он отправился к Восточной Оси, на конце которой уже несколько недель велись приготовления. Дорий подумал, что он так и не попрощался с классом… нет, незачем. Или он вернётся и всё им расскажет сам, или не стоит тратить время на бессмысленные прощания и травмировать хрупкие детские души.
Дорий ускорил шаг и уже через два часа был у Предела. Домой он не возвращался, вещей никаких не брал. Всё, что могло понадобиться, лежало в его личном отсеке субмарины.
- Аф Дорий, й-а! – приветствовали его коллеги. – Да не прольётся Твердь на твою голову.
Дорий усмехнулся.
- Да не прольётся и на вашу, афы… Что, время проверять старые поговорки?
Ещё дважды освещение загоралось над равниной и гасло. Прибегали ученики, удивлённые отменой уроков, но охрана их не пустила. Территория вокруг шлюза была тщательно огорожена, привезены валуны, горы песка и баллоны гермопены на случай, если Твердь прорвётся. Самые осторожные предлагали эвакуировать уровень.
- Это нецелесообразно, - утверждал аф Меган, седовласый и авторитетный учёный. Он оставался здесь, на равнине, демонстрируя веру в провозглашаемую им науку – в отличие от ряда высокопоставленных семей, убравшихся перед началом эксперимента от греха подальше, на другие уровни и даже в изолированные отсеки. – Нецелесообразно, ибо мы, в отличие от Пророка Нахайи, не будем прикасаться к Тверди… Наука не стоит на месте, друзья. Изучение тайн Вселенной, исследование старинных рукописей приблизило нас к пониманию Замысла… Мы нашли Врата… естественные отверстия на концах Осей, герметично закрывающиеся с обеих сторон. Дорий, Навату! Командиры и их верные последователи! Да не прольётся Твердь… нет, сегодня я скажу вам, мальчики, иначе! Пусть, когда ваша субмарина будет во Вратах, Твердь да прольётся на вас, как на пророка Нахайю! Да откроете вы путь в новый мир, ибо не дело человечеству вечно жить в утробе матери!..
Писцы записывали великие слова для истории, вокруг рыдали в экстазе, а Дорий забыл, что для приличия следовало бы оросить лицо слезами. Глаза его оставались сухи, он глядел расширившимися зрачками на очищенную громаду Врат, нависшую над скалистым Пределом, плавно переходящим в Твердь на уровне нескольких ростов человека. Будущее. Новый мир.
Дорий ещё удивился, как точно сравнил аф Меган их мир с утробой матери: будто в околоплодном пузыре, странствует зародыш-человечество в тихих и уютных водах Океана… Но всегда наступает момент рождения.
Пора. Пора.
- Пора! Пора!! Пора!!! – зов разнёсся над Верхней Равниной, знаменуя начало новой эры, и Врата открылись.
Субмарину подняли и установили в центре шлюзовой пещеры. Дорий, начальник, и Навату, технический командир субмарины, заняли свои места. Расположились в отсеках остальные члены экспедиции.
Прогремели прощальные речи, и шлюз закрылся. Теперь за ними будут наблюдать только с помощью обозревательных окон.
- Во имя незыблемой Тверди, - сказал Навату и улыбнулся.
Дорий снял очки, протёр, снова надел и улыбнулся в ответ.
- Во имя Тверди… нарушенной.
Слова были произнесены. Они ещё ждали и ждали, мгновения были бесконечны… Наконец внешняя створка шлюза дрогнула.
Дорий потянулся, чтобы лучше рассмотреть хлынувшие волны, но увидел лишь, как воспрянул с пола мусор и, сложившись в вихрь, потянулся туда, где был… должен был быть… этого не могло быть…
Сила, которая должна была толкнуть воды внутрь Вселенной, вытянула субмарину в потоке воздуха за пределы мира.
Сильно ударившись головой о стекло, Дорий потерял сознание и не узнал, что случилось после того, как субмарина, рассчитанная на глубинные нагрузки максимально вообразимой величины, указанные в старинных книгах, вылетела в открытый космос.
Системное сообщение: «В связи с опасными для жизнедеятельности пассажиров нарушениями целостности оболочки, повлекшей за собой гибель одного и более разумных существ, бортовым интеллектом спасательной станции выполнен манёвр № 3416».
Увы, и космос не обеспечивал достаточной безопасности для пассажиров. Бортовой интеллект станции «Мир» начал сканирование соседних планет.
3. Третья эра
Жабиус V и Жажабиус IV обсуждали странных существ, копошащихся внутри огромного яйца, свалившегося прямо посреди неплодородной равнины, совершенно сухой и гнусной на вид, не то что родное благодатное болото…
Раса жабиусов обладала высокоразвитым интеллектом и телепатическими способностями, позволявшими им понимать пришельцев. Пришельцы были странные, глупые и вдобавок латентные самоубийцы.
Вот и сейчас, сконцентрировав внимание на одном из отростков яйца, жабиусы восхитились непредсказуемой неспособностью пришельцев к сохранению собственного вида. Часть пришельцев сначала отговаривала других пришельцев от самоубийственного выхода за пределы питающего их яйца, а потом им, видно, надоело уговаривать таких тупых головастиков, и они их выпихнули, «дабы не смущали разум».
Эту фразу Жажабиусу IV удалось перевести практически с сохранением всей смысловой тональности оригинала.
Маленькое яйцо отделилось от большого и, дымясь, упало на равнину. Жабиусы уловили мысли выбирающихся на поверхность существ: весь их разум вопил о том, что так делать нельзя. Нельзя! Нельзя! Нельзя!..
- И стоило ли оно того? – риторически вопрошал Жабиус V, готовя выступление в научном обществе родного болота, признанного самым интеллектуальным болотом года.
- Изучение мыслеформ этих ненормальных существ позволило узнать их историю… Они вечно лезли напролом. Их водой – а они лезут! Их вакуумом – а они лезут! Их чужой атмосферой – а они лезут, и лезут, и лезут, и лезут! Зачем? Чего стоили эти жертвы, если каждое новое открытие отметает смысл старого? Стоило ли оно того?
И сам же отвечал:
- Нет, не стоило!
* * *
- Тут нельзя без шлема! – хрипло выговорил Крой, озирая планету.
В какой-то момент он поверил всему, чему его учили, всему, к чему склонял здравый смысл. Тут нельзя было без шлема. Тут, по данным науки, не было воздуха…
Зеленела трава, летали бабочки. Оливковой блямбой разлилось далёкое болото.
Воздуха им оставили ровно на три минуты. Крой почувствовал, что задыхается.
Сорвал шлем.
- Жизнь!
Он дышал, хрипел, захлёбывался и глотками пил аромат нового мира. «Вот что значит пить Твердь небесную», - неожиданно подумал он.
Крой сорвал шлемы с жены и сына и сделал первый шаг в новую жизнь. От простора стало не по себе. Закружилась голова.
Небо упало в зрачки и растворилось бесконечностью.
|
Рассказ открыт для комментариев