 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
|
Энергетический луч упал на планету.
Распался, мириадами корпускул заполнил атмосферу, океан, твердь, пронзил раскаленное ядро, и, познав физическое, сконцентрировался на материке, единственном обиталище разумных на планете.
Анализ мира выявил нарушение логики, эволюционный сбой.
Мыслящих оказалось два вида, могущих существовать лишь в симбиозе. Но они были враждебны друг другу.
Разности, сами по себе тупиковые, вели нескончаемую войну. Зачаткам разума грозило вымирание, и он решил остановиться в этом мире.
Ему стало интересно.
Перешел на здешний уровень восприятия, абсолютное неспособно на контакт. Блокировал большую часть сознания, отсекая сложные логические цепи и вобрал примитивный спектр чувств. Теперь он сознавал мир на уровне существ, его населяющих. Разница не критична, хотя велика настолько, что позволит главенствовать.
Мир великолепен и ярок, пронизан чудными сполохами. Над континентом одновременно три солнца, и множество лун, едва помещаются в небе, наплывают друг на друга, вот-вот столкнутся с каменным грохотом, по земле бегут быстрые тени, дрожит, колеблется неровный свет. В бесконечном океане плавятся все краски мира, разноцветные волны бьют в скалистый берег единственного материка.
В поисках подходящего места для принятия материальной формы, он неторопливо перемещался от края, вглубь покрытого лесом континента.
На очищенной от деревьев поляне множество низких строений из высохших стволов, крытые травой, в центре – постройка повыше, двухуровневая, обмазанная глиной. Это самое крупное селение самцов, вмещающее пять десятков особей. Поблизости еще несколько обиталищ, много мельче. Ареал обитания чрезвычайно мал, лесные и горные массивы не заселены, обширные пространства не знают двуногих.
Из большого дома раздавались тягучие стоны.
Заинтересованный, он оказался ближе, скользнул сквозь стену. В помещении утоптанный пол и голые стены, в центре зала удивительная деревянная конструкция. Примитивно-хитрая система растяжек держит в мучительном положении самку, почти утратившую разум от причиненных организму повреждений.
Он ощутил боль растянутых, порванных жил, истощение от большой потери крови, чересчур большой, несовместимой с дальнейшей жизнедеятельностью. Но существо еще живо. На животе рваная рана. Совсем недавно в нее залезали руками, органы смещены, в полостях много грязи.
Живое вновь зарычало безумно.
Он продолжил исследовать материк. Самки жили недалеко, двуногим понадобилось бы три дня пути. Также, вблизи океана, только селение одно, большое.
Он уже знал, что ищет, потому безошибочно вычислил жилища нескольких доминирующих особей. Внутри - клетки из гибкого дерева, в которых находились самцы. Сбор живорода производили самки, занимающие верхушку местной удивительной иерархии, они же распределяли семя.
В одном из строений, на широком настиле из веток, лежит несколько особей, в каждой формируется новое. Одна сообщила криком, что готова исторгнуть свежую жизнь, к ней поспешили старшие самки, начались роды. Появившихся особей оказалось две, самец и самочка.
Разные виды.
Самку оставили давшему ее существу, а самца спешно унесли.
Он видел, как детенышам враждебного вида, рожденным незадолго, осознанно наносят повреждения, превращая в калек, неспособных к существованию в мире. Отточенным камнем им пересекали коленные и локтевые жилы, затем, стараясь сохранить ослабевшую жизнь, растили для сбора семени.
Новорожденного поместили рядом с несчастными, в вырытое жилище-клеть, чтобы дать немного окрепнуть, перед тем, как совершить деструкцию. Здесь самки-доминанты кормили необходимым и поддерживали жизнь.
Гость вернулся в помещение, где собирали живород. Искусственно поврежденный самец, сейчас отдававший семя, делал это не в первый раз. Очевидно, особи понимали о недопущении близкого кровосмешения, потому после самца умертвили, забив палками, утяжеленными и заостренными для этой цели.
Семя, помещенное в примитивный сосуд, доставили ждущей того особи. Пронаблюдав, как выточенный из полой кости пестик вводят утробно и доставляют живород к органам, гость переместился в ареал обитания первого вида. Вымирающего, скрупулезно превращаемого в придаток доминирующей расы.
Он избрал второй вариант вмешательства в мир, много трудоемкий, нежели мгновенная физическая корректировка.
Ему было интересно.
На песчаном пляже двое растапливают лесной камень, поблизости от костра немалый запас дров – занятие предстоит мудреное. Рядом скользкий силуэт лодки, рассохшееся дерево надо тщательно осмолить.
Тела смуглые, гибкие, насквозь прожаренные солнцами. Двуногие отрывисто перекликаются, суетятся. За скальной грядой шумно вздыхает океан.
На миг он вздыбился огромным гребнем, сверкнуло яркое, затмив игру природного света. Двуногие вскрикнули, глядя на чудо. Гребень освобождено лопнул, и в пылающем коконе в мир явился К-Хнарр, сияющий бог сущего.
Дикари упали на колени и закрыли глаза.
- Слушайте меня! – провозгласил К-Хнарр. – Я пришел жить с вами, неразумные. Встаньте!
Двое послушно поднялись, жмурясь, они протягивали руки к нему и ликующе кричали.
- Идите к вашим жилищам, и сообщите весть. Я же явлюсь вечером к вождя.
Сияние померкло.
Запинаясь и падая, громко славя доброго К-Хнарра, аборигены поспешили к главному селению. Криками они собрали живущих в нем возле большого строения и возбужденно рассказали собравшимся и вождю о явлении сияющего бога.
Им охотно поверили, но вождь, единственный усомнившийся, все же с трудом согласился послать гонцов в соседние поселения.
Но немного позже, в правоте истории о сотворении всего сущего блистающим
К-Хнарром убедился и он.
К вечеру, когда солнца покинули небо, и померкло дрожание света, а мир окутал удивительный сумрак, в мягком сиянии лун явился великий К-Хнарр.
Толпа встретила бога ликующе, дикари падали на колени и громко кричали хвалу, умоляя щадить милосердно недобрых и наделить счастьем верных.
- Слушайте! – повелел бог. – Меня долго не было в мире, в далеких краях я бился с недобрыми богами и мир стал неряшлив. Но я вернулся и пришел жить среди вас, ибо неразумение ваше подобно бездне океана. На срок я стану советником вождя Гу-Нарпа, и буду советовать ему и помогать вам. Я поселюсь в его доме и разделю хлопоты.
Последние слова бога заглушил рев благодарной толпы.
Привыкли к нему быстро. Через несколько дней уже не падали на колени и не зажмуривались, в страхе быть ослепленными божественным сиянием. Все время он жил в доме вождя, расспрашивая того обо всем.
Гу-Нарп много говорил об охоте, рассказывал о диких косматых огрулях, которых лучше не встречать в лесу в одиночку, и о страшном коосе, способном задрать всех огрулей, что попадут под когтистые лапы.
Промысел зверя и рыбная ловля – все, чем жило племя, верующее в светлого К-Хнарра.
И еще войной с отвратительными караками.
Когда вождь говорил о них, он недобро багровел и с надеждой вопрошал мудрого бога, как скоро надоест их терпеть, и он скормит злобных карак дремлющему в пучине океана Апошшу.
Милостивый К-Хнарр отвечал, что скоро избавит ярагов от мук.
Он видел, как судорожно борется племя за выживание, бережет каждую свою единицу. Запрещалось охотиться в одиночку, драться, и встречать утро на пустой живот. У всякого должно быть наготове острое копье, праща и широкий нож из кости куполога. Ночью за близким лесом следили наблюдатели, боялись прихода карак.
Более слабые, но бесстрашные, коварные и живучие, их боялись и ненавидели, и знали – многочисленные враги одолевают. Убить караку значило прослыть умелым и хитрым, а если случалось изловить врага живьем – сумевший это в течении ста дней получал четвертину добытого в охоте.
Пойманных карак поили соком елогара, и те вскоре заболевали удивительной Желтой хворью. По прошествии долгого времени недруг умирал, но перед смертью из его чрева можно добыть юного ярага! Довольно часто подлые караки обманывали, подсовывали малых себя, надеясь перехитрить, но коварство видели сразу, тут же скармливали прожорливому киуну.
Маленькие яраги появлялись очень слабыми, часто гибли, что с гневом приписывалось каракам, ведь те долго не отдают малых, что есть силы душат недобрым чревом. Но и раньше исхода не отобрать, такие мрут сразу. Коварные караки же, хворая, требуют пищи, а если их жизнь гаснет, то и яраг внутри погибает. Выжившего же необходимо поить соком поливы, пока не окрепнет.
А есть и такие неистовые караки, что сознательно убивают себя, но все же такое случается редко, ибо всегда надеются мерзкие перехитрить, подсунуть свою сущность.
Вождь показал доброму К-Хнарру, как исполняя его волю, держат карак связанными, ежедневно опаивая елогаром, как хитроумно растягивают клиньями и веревками на зубастом пне, когда начинается агония, и разрезают плоть, в надежде добыть из чрева ярага.
Бог лишь спросил, всегда ли убивает Желтая хворь, и вождь ответил, что изредка сильнючая тварь может выжить, но такую протыкают копьями.
А иногда болезнь и вовсе не приходит. Тех живыми зарывают в землю, ибо коварству их нет предела, если убить в мире, и после смерти будут пакостить.
Так рассказывал Гу-Нарп доброму К-Хнарру в трепещущем зареве, и многоцветные блики играли на его лице.
Утро было ярким и жарким, в дрожащем мареве метались тени, а когда подошли к лесу, к стремительной пестроте добавилось и суетливое многоголосье. Вождь и его советник К-Хнарр сжимали длинные копья, к поясам приторочены кожаные пращи, с другого боку – пузырь куполога, наполненный увесистыми голышами и зазубренный нож.
- Охота добрая будет! – заметил вождь, прислушавшись. – Мелочь лесная кричит не просто. Большие звери рядом.
- Добрая – кивнул советник.
- Раньше добычи много несли. Ходили десятками, зверя били в запас – вспоминал вождь. – Сейчас не так…
- Почему? – спросил К-Хнарр. – Зверя меньше стало?
Вождь всхрапнул яростно, замотал головой.
- Меньшатся яраги. Раньше жили одним местом, одним делом. Но сильные уходили, им не хотелось делиться с остальными. Уводили многих. Зла и ссор не допускали, но уходили. В нас всегда жажда жить где хочется, жажда идти…
Вождь замолчал, всплеснул руками, не в силах объяснить стремления ярагов.
- А проклятые караки держаться стаей и бьют нас, когда могут. Те, кто ушел, меньшатся быстро, тают. Не всегда успеваем помочь, недавно убыло у К-Турра, караки резали все его племечко, а кого-то хватали живьем, уводили.
Вождь содрогнулся, но тут же оскалился зло:
- Караки глупы и беспомощны! Нас больше, чем их потому, что мы живем бОльшим племенем! Мы тут, – вождь взмахнул в сторону селения, - и там, в лесу и на берегу много наших селений! А их – мало. Караки нападут много раз! А мы – один!
Гу-Нарп засмеялся, торжествуя.
- Глупые караки! С нами – сияющий К-Хнарр, и скоро мы изведем проклятое племя! Я уже собираю множество для большой охоты! Подземного скользкого гарка можно убить много раз, но каждый его кусок живет, так и мы, яраги! А караки, словно огруля, и надо лишь ударить в сердце – дохнет целиком!
Гу-Нарп быстрым движением выхватил широкий нож.
- Через десять дней к нам придут из селений, и я возглавлю охоту.
Советник промолчал, было ясно, что жизнь разумных в этом мире готова угаснуть. Конечно, сбой симбиоза не столь страшен для нее, как то, что мыслящие не дадут эволюции исправить ошибку. А ведь она успешно заращивает прореху, всего несколько поколений потребуется, чтобы понять, что не помогает отвар елогара, не нужно убивать новорожденных самок и не стоит превращать роды в нечто немыслимое в примитивной жестокости.
Но, раньше, чем виды придут к симбиозу, один может уничтожить другой.
К-Хнарр сказал:
- А зачем убивать карак?
Вождь посмотрел удивленно и зло.
- Надо извести проклятых!
- А скажи, добрый Гу-Нарп… ты не спеши ответить, сперва вспомни… было ли у тебя так, что карака казалась приятной, хоть недолго?
Вождь захрипел, озлившись.
- Эти… проклятые твари не могут… не могут… их надо убивать!
К-Хнарр задумался, вспомнив роженицу на зубастом пне.
- Но с каракой можно чувствовать приятное. Не сердись, великий Гу-Нарп, вспомни.
Вождь в ответ яростно замотал головой.
- Проклятые… нам на погибель… - шипел он сквозь зубы.
Рядом хрустнуло, вождь замолчал, замер настороженно.
Звук повторился, еще и еще, с каждым разом отдаляясь, будто…
…будто какой-то таившийся зверь опрометью бросился прочь от охотников.
Гу-Нарп ринулся в чащу. Ветки стегнули К-Хнарра в лицо, перед глазами замелькали толстые стволы. Они неслись в искрящемся лесном сумраке, уворачиваясь от бросающихся навстречу деревьев, перепрыгивая поваленные стволы и лесные кучи, а впереди уже мелькал гибкий силуэт.
Гу-Нарп зарычал, заставляя себя бежать быстрее, добыча метнулась в сторону, время от времени она пропадала за деревьями, но все же охотники медленно догоняли.
Они неслись, как две стремительные тени, стелясь над землей, перелетая рытвины и пни, с каждым мигом приближаясь к преследуемому.
В руке вождя тускло блестел широкий нож, сам он хрипел победно, а карака в ужасе оглядывалась все чаще, сбивая скорость.
Они выметнулись на небольшую поляну.
Гу-Нарп вскочил на поваленное дерево и с силой оттолкнулся. В невероятном прыжке отбросил нож, обрушился, сбил, подмял.
Карака верещала испуганно, отчаянно извиваясь под тяжелым Гу-Нарпом. Вождь взревел, комкая слабое тело, с треском разорвал надетые шкуры, сильные пальцы впились в податливую плоть, сдавили.
Карака сопротивлялась упорно, кусалась и царапалась, но яраг много сильнее, наконец, добыча сдалась, перестала брыкаться. Вождь грубо перевернул ее. В больших глазах караки на миг отразился лес и яростный Гу-Нарп, она зажмурилась в страхе, а вождь продолжал мять, комкать хрупкое, выворачивая розовую плоть.
Навалился, взревев от наслаждения, овладел. Кожа под крепкими пальцами промялась, карака вновь забилась, закричала, в ответ Гу-Нарп сжал еще сильнее, не переставая утробно рычать.
А вдалеке пронзительно свистели птицы и били сквозь разрывы в листве яркие, переливающиеся лучи.
Взревев последний раз, Гу-Нарп оттолкнул едва живую караку, и подобрал выброшенный нож.
- Живой берем? – спросил К-Хнарр, стоявший на краю поляны.
Вождь кивнул.
Когда он на миг отвернулся, карака тут же вскочила и кинулась к деревьям. В два прыжка вождь догнал и сбил ее с ног. Оба упали, но карака изловчилась и укусила ярага за ногу. Гу-Нарп вскрикнул и попытался оторвать самку от себя, но та не разжимала зубы, безумно мыча, трясла головой, пытаясь вырвать кусок мяса.
Вождь несколько раз с силой ударил караку в затылок, но та не ослабила хватку. Блеснула зазубренная кость и на траву упали тяжелые капли. Карака тоненько вскрикнув, замерла. Вождь освободил ногу и встал, тяжело дыша. Расстроенный потерей добычи, он бормотал проклятия всему злобному племени ненавистных карак.
К-Хнарр равнодушно смотрел, как Гу-Нарп вытирает о траву влажное лезвие.
- Напоили бы тебя елогаром, одолела бы тебя Желтая хворь… - шептал вождь. – Был бы новый яраг!
- Гу-Нарп! – обратился к нему советник. – Тебе была приятна карака?
Вождь пожал плечами.
- Не может быть приятной живущая нам на погибель!
- Но… то что ты делал с ней…
- Я больше бы рад был, если вовсе бы сгинули злобные твари!
К-Хнарр задумался.
Вождь очистил нож и повесил на пояс.
- А что она делала в твоем лесу? – спросил К-Хнарр.
- Злые караки ходят сюда часто. Следят и вынюхивают, сколько нас, сколько зверя в нашем лесу… знаю, хотят извести племя сверкающих ярагов! Зря так долго отсутствовал сияющий наш бог! – и вождь поклонился советнику.
- А вы ходите в лес карак? – спросил К-Хнарр.
Вождь помрачнел.
- Редко мы там. Караки слабы, но коварны, они роют ловчие ямы, а сами прячутся на деревьях и смотрят за лесом. Много нас были изведены так.
- Не расстраивайся, вождь – сказал К-Хнарр, приняв решение. – Ты приведешь с охоты караку! Я помогу тебе.
Гу-Нарп склонился смиренно перед мудрым советником.
- Мы должны отправиться туда, где живут караки. Там мы выберем самую лучшую добычу и приведем в наше племя! – пообещал К-Хнарр.
- Да – кивнул вождь, - зубастый пень давно взывает к новой добыче! И запасы елогара уже чрезмерны.
К-Хнарр решил смолчать пока, что настой этого болотистого растения бесполезен, самцы не ведают необходимости оплодотворения и не связываю насилие над каракой с появлением новой жизни.
Не ведают в отличие от самок, но и для тех это не причина вступления в симбиоз. Вражда видов обрекает разум на вымирание.
– Идем же. – сказал К-Хнарр. – Не бойся со мной, я оберегу тебя.
Вождь с шумом втянул воздух.
- Караки! – прорычал он.
Лес был все тот же, но яраг к вечеру второго дня почуял близость врага.
- Гу-Нарп! – обратился к нему сияющий советник. – Сложим наши запасы здесь. Дальше пойдем пустыми.
Вождь смотрел удивленно.
- Но как… нас убьют, как увидят, и мы не сможем ловить караку! В ненавистном племени у каждого есть оружие!
- Верь мне, Гу-Нарп! – повелел советник. – Я оберегу нас.
Вождь сложил с себя нож, пращу и мешок с камнями, присыпал опавшими листьями. Звонко хрустнула сломленная веточка, отметившая тайник.
Гу-Нарп, лишившись оружия, выглядел испуганно, руки постоянно тянулись к поясу, а на лице застыло выражение тревоги.
Суетливая игра света стихла, под лесной полог проникли мягкие лунные лучи. Деревья расступились, впереди показался высокий ряд заостренных кольев.
Вождь чувствовал себя все неувереннее и с тоской ощупывал пояс.
- Что бы не случилось – не бойся! – шепнул К-Хнарр. – Это твое испытание! Верь мне.
- Я не боюсь! – гордо ответил вождь. - Стоило взять три десятка ярагов, и мы бы выжгли здесь все! Глупые караки спят, как вонючий ежан! Будь у меня нож, я бы перерезал все ядовитое племя!
Рядом хрустнуло, вождь тут же замер, но поздно. Из-за темных стволов появилось множество фигур, все они разом закричали, и слаженно бросились на охотников. Гу-Нарп встретил напавших свирепыми ударами. Со стоном отлетела карака, набежавшая первой, второй вождь хладнокровно и быстро свернул шею, третью опрокинул и раздробил пяткой затылок. От тяжелых замахов враги падали, но их было очень много, и вскоре вождь свалился под множеством тел. И на земле он продолжал биться отчаянно, но навалились всерьез, прижали, обездвижили. Гу-Нарп зарычал от бессилия, чуя, как опутывают руки.
К-Хнарр же вовсе не сопротивлялся, и, когда добычу повели в селение, его держали лишь две самки, а Гу-Нарпа – больше десятка.
Их протащили мимо ряда строений, мимо жарко полыхающего костра, вокруг которого сидели караки, встретившие пленников ликующими возгласами, мимо утоптанной площадки, где высились несколько вырезанных из дерева покровителей проклятого племени и втолкнули в дом с множеством узких окон, зарешеченных гибкими прутьями.
Дверь закрылась, отсекая истошный визг. Внутри темно и сухо, кроме вождя и советника никого нет.
- Развяжи веревки – тут же попросил Гу-Нарп. – И яви мощь создателя, милостивый К-Хнарр!
- Надо ждать. Надо выбрать караку, что пленишь и приведешь к ярагам. Не бойся, вождь, я не оставлю тебя в испытании. Укрепись и жди.
Гу-Нарп засопел и перестал извиваться на утоптанном полу, пытаясь скинуть путы. Сидели в тишине, но вскоре под окнами заскреблось и в щели на них уставились длинноволосые караки. Некоторые держали факелы и на пленников падали багровые отсветы. Караки переговаривались возбужденно, визгливые голоса делались все громче, кто-то швырнул сквозь решетку пригоршню грязи, угодив в лицо вождя. Гу-Нарп стерпел, лишь суетливо поджал ноги и надул щеки. Он не реагировал на выкрики и летящие комья, а на лице застыло сосредоточенное выражение.
После очередной порции песка, он вскочил, и прыгнул к решетке, едва не упав, связанные ноги затекли, но удержался и выпустил в окно огромный ком слюны. Тут же отскочил, стараясь упасть так, чтоб было трудно достать из окон, удовлетворенно захмыкал, слушая ругань оплеванных карак.
Те верещали все громче, к ним подошли еще, судя по притихшим голосам – некто властный, главенствующий.
Старшая самка что-то спрашивала, ей отвечали, перекрикивая друг друга, она ответила и караки снова завизжали пронзительно.
- Готовься – шепнул К-Хнарр. – Сейчас тебя поведут… старшая разрешила приступить сейчас, не дожидаясь утра.
- Верю, ты не оставишь меня – усел шепнуть Гу-Нарп, как дверь открылась и все вокруг заполонили голые блестящие в свете факелов тела. Они с криками подскочили к вождю, схватили, понесли. Караки пребольно щипались, били Гу-Нарпа по голове, острия копий впивались в кожу. Его дергали за волосы и кусали.
Вождя приволокли на утоптанную площадку, где горел большой костер, освещая все вокруг ярче лун, и привязали к лежащему на земле длинному столбу. Затем его приподняли немного с одной стороны, и Гу-Нарп содрогнулся. Пространство вокруг заполнено гримасничающими караками, руки жадно тянутся к нему, но твари не пересекают некой незримой черты, на лицах – нетерпение, яростное ожидание.
Одна тварь особо привлекала внимание – скалилась настолько хищно и ждуще, а глаза горели столь яростно, что вождь вздрогнул. Но тут же вздернул подбородок, пребольно ударившись затылком о дерево, едва не прикусив язык. Переборол, не сморщился, презрительно сплюнул, стараясь попасть в злобную тварь. Караки дружно взревели, а отмеченная им громко вскрикнула:
- Мой!
Она указала на вождя и обратилась к густо испещренной морщинами караке. Та согласно кивнула, и злобная тварь вышла из круга. Ей кричали пронзительно, а она шагнула к Гу-Нарпу и крепко впилась длинными ногтями в его плечи. Ее обнаженное тело блестело, будто натертое отжимом поливы, большие глаза сияли предвкушением и торжеством.
Старая карака подала ей костяной сосуд, сама встала недалеко. Карака достала нож и медленно срезала одежды вождя. При этом она, не отрываясь, смотрела в его лицо и улыбалась. Вождь с ужасом видел, как ее глаза заволакивает мутным, дыхание становится все горячее, а приоткрытый рот полон слюны. Гу-Нарп понял, что тварь впадает в жертвенный экстаз и сейчас пожрет его живьем, под восхищенный рев остальных.
Маленькие пальцы, царапнув ноготками, скользнули по его телу, подбираясь к естеству. Дышала карака все чаще, а движения становились все суетливее, быстрее.
Вождь зарычал от ненависти и рванулся, но путы прочные, а карака уже скользит горячим языком по телу и, видно, его борьба доставляла ей все большее удовольствие. Дышала тварь с присвистом, тяжело, будто задыхаясь, а толпа остальных уже не кричала, молча созерцая казнь…
Карака тягуче простонала и ее влажные губы сомкнулись на естестве вождя.
Откусит – с отчаянием подумал вождь и закрыл глаза. Но боль не приходила, Гу-Нарп не видел, что делает с ним карака, но вспомнились отчего-то слова сияющего советника о том, что эти твари могут быть приятны…
И тут по телу побежали горячие судороги, он выгнулся, едва не разорвав путы, и, чувствуя, что его лишают чего-то важного, закричал громко. Черная ненависть переполнила его, он чувствовал, как кожи касается прохладная кость, слышал, как что-то говорит старая карака и визжат остальные. Состояние отрешенности овладело им, словно душу пропитали ядом, так бывало всегда, когда он отбрасывал от себя захваченную караку, коей овладел, всякий раз клянясь, что не прикоснется больше к прокятым тварям, и всякий раз забывая клятву, когда яд вскоре растворялся бесследно.
- Ненавижу – слабо шепнул он и открыл глаза. Совсем близко он увидел блестящие зрачки нависшей над ним караки. Она улыбалась и вождя вновь замутило – это была улыбка победителя. Он хотел плюнуть твари в лицо, но она отошла, бережно держа костяной сосуд, а на него с визгом бросились остальные, терпеливо ожидающие этого момента.
Вождь закрыл глаза. Чувствуя, как его теребят, он приготовился к смерти.
Пронесся мощный вихрь, разбросал карак, а пути лопнули, и вождь встал освобожденный.
К-Хнарр не забыл его!
Вождь зарычал от радости, чуя, как его поднимает божественный ветер и несет туда, где уже восходят солнца, окрашивая мир в разноцветье.
Они стояли на краю селения, и их было трое.
Рядом с вождем стоял К-Хнарр и связанная карака. Та самая ненавистная тварь, что надругалась над ним.
- Твоя добыча! – сказал советник.
Караку вождь держал в вырытой под его домом яме.
Советник хмурился, но молчал, глядя, как мстительный вождь обращается с самкой.
Как-то он сказал Гу-Нарпу:
- Я знаю, как доставить врагу еще большие мучения, а тебе - радости! Я покажу тебе.
После этого он взял себе хлопоты вождя. Целыми днями Гу-Нарп пропадал на охоте и в разговорах с ярагами. По вечерам пил хмельной сок корхора и ел мягких тушанов. Удивительный советник чинил его кожаные одежды, точил и делал оружие, готовил отвары и похлебки, разделывал добычу. Широким ножом он скоблил дом и оттирал стены пучками травы. Внутри вкусно пахло медами, и всегда горел жаркий очаг. По вечерам К-Хнарр растирал усталые ступни вождя и омывал их.
Гу-Нарп, свободный от всего неприятного, познал истинную радость, занятый теперь своим. Он готовил и обсуждал поход на карак, придумывал новые охотничьи уловки и оружие.
Но однажды К-Хнарр вернул ему хлопоты. Дни вождя почернели. Тогда сияющий советник сказал:
У тебя есть карака, заставь ее. Но помни – надо обращаться немного легче, ибо если она издохнет, я не дам тебе поймать другую.
И радость вернулась к вождю. Карака была строптива, но вождь с помощью К-Хнарра не сразу, но заставил ее делать, как хотелось ему.
А сияющий творец покинул сверкающий мир, обещав придти в тяжелый день и спасти светлых ярагов.
Пришло время и Гу-Нарп сбросил путы с караки, но она не убежала и не изгрызла его, как предрекали многие, а осталась и выполняла хлопоты вождя. И ко многим пришла зависть к удаче Гу-Нарпа.
И в большой поход шли бодро и радостно, и каждый, возвращаясь, вел с собой плененную караку.
А через многие времена караки безропотно жили в племени славного Гу-Нарпа, Брата Сияющего К-Хнарра, довольные, избавленные от изнуряющей и опасной охоты, от тяжелых работ и от войны.
А Гу-Нарп гладил по длинным волосам свою Лань, и горячо благодарил мудрого К-Хнарра, ибо познал нежность и многие чувства, доселе неведомые ему.
И прошли великие времена, и вновь земля обагрилась кровью. И были яраги, что пускали в дома иных ярагов, а не карак, и оправдывались они, говоря, что задолго до их, сияющий советник-яраг омывал ноги вождю, и значит так правильно. И были караки, что впускали иных карк, ибо говорили они, что вождь в стародавние времена был каракой и советник-карака омывала ноги ему. И жили они так.
И лилась кровь, и вздымали на копья нечистых, посмевших по своему выполнять волю творца.
А К-Хнарр был далеко и давно, и уже не бог крохотного племени, а сгусток энергии преодолевал межзвездную бездну. Впереди лежал удивительный мир, где вчерашнее объявило войну дню грядущему. Мир обещал быть интересным. |
|
|
|
Время приёма: 01:01 13.03.2008
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев