Если вы думаете, что пилотирование беспосадочного стратосферного дирижабля – самая скучная работа в мире, то у вас есть повод для гордости: хотя бы на один вопрос в своей жизни вы ответили правильно.
Поначалу оно, конечно, интересно. Потому что в диковинку. Всё время в движении, виды земли и атмосферы непрерывно меняются. Особенно завораживают картины ночной грозы над сушей. Когда на сияние городов накладывается фиолетовая паутина молний. Океан, конечно, тоже не плох, но только днём. Ночью там смотреть не на что. Даже в грозу.
Саму работу обременительной не назовёшь: корабельный комп выбирает направление, регулируя высоту подъёма, – циркуляция в стратосфере причудлива, как лесные тропинки между дачными посёлками. Время от времени снизу предупреждают о подлёте зонда и весе нового контейнера. Компьютер сам решает, куда цеплять груз, чтобы не нарушить центровку. И делает это в тысячу раз лучше человека, потому что «видит» будущее: знает, когда и где сбрасывать контейнеры, прибывшие к сектору назначения.
И в этом случае, «сброс» – это не фигура речи, а суровая данность: захваты расходятся, и контейнер переходит в состояние свободного падения. Ненадолго, конечно. Электронному мозгу контейнера известны погодные условия в точке сброса и вес груза. Программа вычисляет оптимальное время свободного падения, при котором контейнер наберёт достаточную для планирования скорость. Потом выдвигаются крылья и хвост, и дальше компьютер контейнера сам себя выводит на цель, управляя элеронами и рулём поворота. Так что в затратной части только строительство мегадирижаблей, у которых период эксплуатации тысяча лет, и расход гелия на подъём контейнера. В пересчёте на тонна-сутки-километр это в сто раз дешевле морского транспорта, не говоря уже о трубах, поездах и самолётах. В себестоимость стратосферных перевозок, конечно, входит и моя зарплата. Которая зависит не только от числа переброшенных контейнеров, но и от добрых отношений с операторами.
Поэтому к сообщениям и просьбам «снизу» я обычно отношусь с трепетным пиететом. Но не на этот раз.
– К вам пассажиры, Джонатан, – сказал оператор из Сингапура. – Два человека. Понятия не имею, что им от вас нужно. Сказали, хотят поговорить. По документам – какие-то шишки из НАСА.
– А по радио не могли?
– Не знаю. Наверное, что-то секретное, если не хотят по открытой связи. Летающую тарелку в Розуэлле не ваши предки, случаем, подстрелили?
– Ха, ха, ха, – раздельно и с паузами сказал я. – У меня приготовлена для них шутка смешнее, Вуй. Я не открою им шлюз. Представляешь, как они обхохочутся?
– Надеюсь, вы несерьёзно?
– Шлюз открывается только сменщику или врачу для получения помощи или медосмотра, – процитировал я Устав. – И только над континентом.
– Вы – капитан, вам и решать, – вздохнул вьетнамец. – Мне велено только передать, что это не террористы и не рекламные агенты. Так что сразу не стреляйте…
Он отключился, оставив меня в мучительном недоумении: сразу не стрелять – это понятно, а через какое время можно?
На самом деле, пассажиры – не редкость. Влюблённые, мечтающие об уюте над облаками; писатели, в погоне за вдохновением; метеорологи-геодезисты с диковинным гаджетом. Был даже какой-то псих, который хотел прыгнуть с высоты сорок километров с обычным парашютом… впрочем, не псих, потому что не прыгнул.
В лапах захватов «сидят» штекеры, которые соединяют контейнер с проводкой дирижабля. Корабельный комп присматривает за датчиками возгорания и разгерметизации. Автоматы обеспечивают отопление и вентиляцию, в случае перевозок «нежных» грузов. Предусмотрена и телефонная связь, если пассажирам захочется пожаловаться на жизнь извозчику. Так что для разговоров «по душам» физический контакт совсем не обязателен. Даже для сотрудников НАСА.
Я прошёл в рубку, согнал кота с пульта управления и присмотрелся к радару. Весельчак Вуй не соврал: наперерез моему курсу поднимался контейнер. Расстояние было ещё приличным, но на мониторе уже висело сообщение о прибытии груза. Через несколько минут это сообщение компьютер продублирует звуковым сигналом, но я не стал ждать – подтвердил приём и погладил кота:
– Не сердись, Ривест. Я просто нервничаю.
Кот мяукнул и прогнул спину под ладонью. «Снова жрать хочет», – понял я, пропуская хвост между пальцами. На самом деле, Ривест прохладно относится к моим «любезностям». Обычно, при попытке погладить, он падает на бок и царапается четырьмя лапами, не позволяя вытирать руки о его шёрстку. Может, даже, укусить…
Я пощёлкал клавиатурой. Корабельный комп не мог стыковать контейнер с пассажирами к шлюзовому коллектору, потому что все три «соска» были заняты. Там стояли мои аппараты «Воздух», «Земля», «Море».
Компьютер подобрал для прибывающих местечко поближе, ошибочно полагая, что я буду рад человеческому обществу и протяну к пассажирам выдвижную трубу шлюза. Я отменил выбранное посадочное гнездо, и указал место на дальнем причале, откуда гостям до меня никогда не добраться. Даже в скафандрах и с полным комплектом альпинистского снаряжения.
Комп равнодушно просигналил: «принято», и на душе посветлело. Не было ещё случая, чтобы мина взорвалась завтра, если её обезвредили вчера.
– Пойдём, глянем, что у тебя в миске делается, – предложил я коту. – Может, пора корма подсыпать?
Ривест согласно мяукнул и доброжелательно потёрся о ноги. Он поднял голову и блеснул медным глазом. Всё понимает, гад! А вахту стоять не хочет…
***
– Разрешите подняться на борт, сэр?
– Оно вам надо?
Наверное, не угадал с вопросом: пассажир вместо ответа тяжело засопел в микрофон.
– Если это всё, что вы хотели узнать, то приятно было поболтать, – обрадовался я. – Давненько так продуктивно не вёл переговоры!
– Нет, не всё, – сказал другой голос, пожилой и скрипучий. – Мы к вам по делу, Джонатан.
– «По делу»… – разочарованно протянул я. – Ну, пусть будет «по делу». Только без дурацких предложений нарушить правила безопасности авиаперевозок. «Пассажирам запрещено входить в кабину пилотов».
– Нам нет дела до вашей кабины, – с досадой пробормотал первый голос, более молодой. – У вас же есть гостиная, где можно просто посидеть?
– Кухня? – предположил я. – Есть. Но между кухней и кабиной нет бронированной двери. Да и какой смысл в этой двери, если я буду с вами по одну сторону?
– Всё равно не понимаю…
Я не дал ему договорить:
– Вы никогда не зайдёте в гондолу моего дирижабля. Теперь понятно?
Пауза. То ли советуются, отключив микрофон, то ли обмениваются сообщениями на бумаге. А может, просто смотрят друг на друга, в недоумении пожимая плечами…
– Мы из НАСА.
– Поздравляю. Тёплое местечко. Имена у вас есть?
– Грег, – представился молодой голос.
– Питер, – это пожилой, скрипучий.
– Джонатан Райс, – сказал я. – Чем могу помочь НАСА, Грег и Питер?
– Два года назад вы отправляли анкету.
– Не помню, – сказал я, и тут же вспомнил. Именно так: вспомнил, пока говорил. – Точно! Отправлял. Инфомитоз. Вам нужны были доноры сознаний для кремниевых мозгов межпланетных автоматов. Мне не ответили. И вы два года раздумывали над моей анкетой?
– Там есть, над чем задуматься, Джонатан, – сказал Питер. – Как вы полагаете?
– Мне-то почём знать? – удивился я. – Если есть сомнения, спрашивайте у моего начальства. Оно скупо на похвалы, но претензий пока не было.
– Спросили. И вас действительно хвалили.
– Вот видите!
– А ещё мы подняли протоколы ваших вахт за последние двадцать лет.
– Ого! А это ещё зачем?
– Порядок такой. Если кандидат вызывает интерес, ищем любые характеристики.
– Что-то обнаружили?
– Вы мало спите, Джонатан. Очень мало. Или не спите совсем. Мы сравнили с другими пилотами. Неурочный, авральный вызов «снизу» – это всегда запаздывание ответа на минуту или две. Пока пилот проснётся, придёт в себя, сообразит, что его вызывают. Пока дотянется до девайса и подтвердит связь. А ещё люди зевают и мямлят спросонку что-то невнятное, силясь ответить на простейшие вопросы.
– К чему вы клоните?
– К тому, что ваша реакция на авральные сеансы связи ничем не отличается от штатных. Вы ни разу не замешкались и не зевнули.
– Значит, я вам подхожу? Всегда бодр и начеку. Ваше наблюдение это подтверждает.
– Настораживает, – поправил Питер. – А ещё вы очень удачно подбираете обход точек сброса. Вы знаете, что ваш дирижабль занимает первое место по грузообороту в отрасли?
– Кто-то же должен быть первым, – промямлил я.
Вот уж не думал проколоться на перфекционизме!
– Ага! – вклинился Грег. – С опережением других лидеров на четверть своего достижения. Такое впечатление, что вы управляете воздушными потоками. Или приделали к дирижаблю реактивный двигатель.
– У меня нет двигателя.
– Значит, дело в потоках, – сделал вывод Питер. – Когда вы поступали на курсы стратонавтов, в анкете указали место и год рождения. Мы проверили. Справки о вашем рождении нет в городском архиве.
– А как у других абитуриентов? У всех справки?
– Не у всех, это верно. Но все остальные более-менее известны социальной матрице: ясли, сад, школа… Перекрёстная проверка всегда положительна. Хоть однажды человек попадает на фото где-то или с кем-то. И это фото в Сети уже навсегда.
– Вы не нашли ни одной моей детской фотографии?
– Ни одной, – подтвердил Грег. – Вас никто не знает. Ни родителей, ни родственников, ни знакомых…
– Глупости! Меня знает вся планета. Только что разговаривал с Сингапуром. Оператор – Нгуен Тон Вуй. Спросите у него.
– Ему было три года, когда вы поднялись на борт дирижабля. Кстати, с котом.
– Крепкая зверюга! – одобрительно сказал Питер.
– Ага! – поддержал Грег. – В архиве компании мы отыскали видео, как вы с котом подходите к стартовой площадке двадцать семь лет назад. За полчаса до подъёма на дирижабль. Я бы не назвал его котёнком. Килограмм пять, не меньше. Но если судить по вашим заказам котячьего корма и впитывающего песка, за эти годы аппетит у него не изменился. И желудок в норме…
– Уникальный кот, – подхватил Питер, – никогда не болеет! За все эти годы ни одной консультации с ветеринаром. Ни одного лекарства. Себе, кстати, вы тоже ни разу лекарства не заказывали…
Их дуэт начинал действовать на нервы. Я молчал. Не мог смириться с тем, как легко оказалось меня подловить.
– У меня к вам просьба, Джонатан Райс. Прошу меня выслушать. Я уверен, что за эти годы вы подготовили план отхода. А если учесть, что все три «соска» шлюзового коллектора у вас заняты, то план отхода не один. Но прежде чем убегать, просто послушайте.
Судя по голосу, он действительно просил. Или был прекрасным артистом.
– Я слушаю.
– Вы можете помочь людям, Джонатан. Не отсиживаться в стратосфере, а действительно помочь. И здоровье вашего кота подтверждает это.
Я покачал головой:
– Ничего не получится. Кот – это особый случай. Оставьте меня в покое.
Ответил Грег:
– Обратите внимание, проходим Калимантан.
Я автоматически глянул в иллюминатор.
– Верно.
– Сейчас окажемся над Южно-Китайским морем. Как вы думаете, почему мы решили беседовать с вами здесь, а не в офисе, посреди города?
– У вас нет городского офиса?
– Не вздумайте чудить, Райс, – строго сказал Грег. – Дирижабль сопровождает эскадрилья дронов, а внизу вас ждёт флотилия быстроходных катеров. Мы готовы ко всему, и если будет нужно, отправим вас на дно вместе с дирижаблем. Сдавайтесь!
Угроза подействовала. Я почувствовал, что закипаю. Даже в глазах потемнело от злости. «Чего ждёшь? – спросил Дьявол. – Сбрось их ящик. И заблокируй автоматику планирования. Пущай полетают!»
Пытаясь успокоиться, взял на руки кота. А тот – о, чудо! – прижался ко мне, и тепло замурчал.
– Вы раздумываете? – вкрадчиво спросил Питер.
– Да, – признался я. – Раздумываю. Может, объясните? Да, я – не Джонатан Райс. Неужели этот факт настолько криминален, что нужно задействовать авиацию и флот? Вы только что подтвердили, что вам известно, где и как я провёл почти треть века. Всё это время был здесь, на дирижабле. У моего начальства нет ко мне претензий. Операторы, пассажиры, отправители и получатели… все мной довольны. И только потому, что вы не нашли каких-то справок и фото, вы поднимаете в небо самолёты и выводите в далёкое море корабли? И готовы меня утопить? Вместе с котом, дирижаблем и грузом? Но почему?
– Неизвестное, значит, опасное.
– Это парадигма преступника или параноика. Чего вы боитесь? Я здесь почти тридцать лет, и ещё сто тридцать буду приносить пользу обществу…
– Ещё сто тридцать лет? – заинтересованно перебил Питер. – Сколько вам сейчас?
– Пустите нас к себе!
– Да, пожалуйста, – устало разрешил я Грегу. – Смело открывайте люк. Жду!
– Вы не подтянули трубу шлюза, – сказал Питер. – Зря вы так. Даже если убежите, где бы вы ни прятались: среди людей или деревьев, мы всё равно вас найдём.
Его слова уже ничего не значили. Лавина тронулась, и мне ничего не оставалось, как запустить механизм побега. Тридцать лет на одном месте – это рекорд. Меня снова звала дорога.
– Инфомитоз выдумка? – изобразил я интерес. – На самом деле, это прикрытие другого проекта?
– Только прикрытие, – подозрительно охотно признал Питер. – Но ведь неплохо придумано, правда?
Стало понятно, что он просто тянет время. Где-то над архипелагом Спратли они собираются штурмовать гондолу. Вот он и разыгрывает «откровенность». Только мне это на руку. Я ведь тоже пока не спешу.
Надел наушники, прицепил к вороту рубашки микрофон и поддержал бессмысленную беседу:
– Что за проект?
– Нам пришло в голову, что среди людей могут жить бессмертные, которых заинтересует возможность хранить вечно свои знания на кремниевых носителях. Так родился липовый проект человеческого сознания в космосе. И действительно среди миллионов претендентов отыскалось два десятка поразительных особей…
«Два десятка?» Я так привык к своей уникальности, что признание Питера ошеломило. Я замер с клеткой для переноски кота посреди коллектора.
«Он сказал два десятка»?
– Вы поражены? Да-да, Джонатан, вы не одиноки в нашем мире. Я познакомлю вас с удивительными экземплярами, которые, как и вы, долгое время скрывали свой настоящий возраст. Очень долгое время…
Я покачал головой и продолжил погрузку. Из трёх подготовленных для побега контейнеров я выбрал «Море». В капсулу «Воздух» тоже заглянул, но только чтобы составить программу автопилоту. Мой танк «Земля» подлежал затоплению. Мне было жаль терять вездеход, но сейчас он мог помочь только как ложная цель. Разумеется, если бы мы были над сушей, выбор был бы другим.
Ещё минуту потратил в рубке управления, чтобы объяснить компьютеру очерёдность сброса, а потом забрался в контейнер «Море», старательно закрепил переноску с котом на столе и вернулся к шлюзу.
– И вся эта возня с анкетами только чтоб найти этих людей? – спросил я, закручивая штурвал кремальеры люка.
– Увы, да, – горестно вздохнул Питер. – Технологии переноса сознания на микросхемы не существует. Это выдумки. Специально, чтобы познакомиться с вами.
– Что ж, остроумно, – признал я, пристёгиваясь к креслу. – Вот только забрасывающий сети всегда рискует их потерять.
Легко оставлять за собой последнее слово, если знаешь точное время окончания беседы. Корабельный компьютер развёл зажимы, штекер благополучно выскользнул из разъёма, и я мог не опасаться, что вой перепуганного кота услышат гости. Связь отключилась вместе с началом свободного падения.
***
Питер не обманул. Ниже облаков нас действительно ждали перехватчики. Но пилоты дронов могли полагаться только на зрение: корпуса контейнеров я собирал из пластика, а сам он был выкрашен в небесно-голубой цвет.
Кроме того, вместе со мной из обтекателя грузовой площадки выпали ещё три ящика. Один из них, с надписью «Воздух», через секунду развалился, чтобы освободить самолёт, который тут же умчался в сторону Суматры. Другой, в полном соответствии с программой, выдвинул крылья и начал свой долгий спуск к воде по спирали. Это был ящик с «шишками из НАСА». Не оставлять же их в стратосфере до прибытия сменщика?
Последние два контейнера, мой и «Земля», камнем падали в море. Контейнер «Земля» должен был в точности повторить мои парашютные манёвры, и оператор дрона, не соблазнившийся погоней за пустым самолётом или охотой за штатным контейнером с «гостями», ни за что не угадает, в каком из двух ящиков прячемся мы с Ривестом.
Почти до самой встречи с морем мы провели в невесомости. Ривест был этим очень недоволен, и я не сомневался, что этот полёт он запомнит надолго. К моему большому сожалению, свободное падение – это меньшая из списка неприятностей, которые ожидали мой экипаж в ближайшие две минуты.
Я и не думал выдвигать крылья и переходить к планированию. Так и нёсся кирпичом навстречу воде. Только через полторы минуты после начала падения на двух тысячах раскрылся первый парашют. Тряхнуло так, что Ривест затих. Меня эта тишина здорово напугала. Через секунду тряхнуло ещё раз, а потом ещё – это один за другим выпускались тормозные парашюты: купол последующего больше предыдущего.
Удар о воду получился гораздо сильнее, чем я ожидал, и контейнер развалился. Впрочем, разрушение ящика, как раз, соответствовало плану.
Затвор цистерны главного балласта открылся ещё во время падения, так что вода быстро заполнила балластную ёмкость, и лодка провалилась на глубину.
Только сейчас я выдвинул стабилизаторы и киль. На ста метрах прибавил воздуха в балластную цистерну и запустил электромоторы. Скорость и горизонтальные рули выровняли движение: глубиномер замер на двух сотнях, компьютер чётко указывал направление, – к северной оконечности Калимантана. Индикаторы системы регенерации воздуха радовали зелёным, зарядка аккумуляторов, давление в баллонах с воздухом, температура… всё было в норме.
«Нужно было сбивать меня вместе с дирижаблем, – подумал я. – В следующий раз они так и поступят».
Я сбросил ремни и подошёл к Ривесту. Бедняга пластом лежал в переноске и едва дышал. Амортизаторы стола и перфорированный дециметровый латекс не сумели его уберечь. Я осторожно положил кота на сгиб левой руки, правой взял за шею и приподнял голову. Приставил его тёплый нос к губам и замер в долгом поцелуе.
В этих местах легко отыскать «банку» с подходящей глубиной, и дно илистое, но мне не по душе отсиживаться на грунте. Тем более что в двух тысячах милях к югу меня ждало место поуютнее. Несколько лет пересижу там. Займусь рыбной ловлей, буду загорать и показывать окрестности туристам. Когда всё уляжется, и куча народу примет меня за своего, поменяю северное побережье Австралии на южное, и начну ковать новую биографию в пригороде Мельбурна…
Ривест шевельнулся и чихнул мне в лицо.
– Напугал ты меня, старпом.
Я попытался его погладить, но «старший помощник» злобно зашипел и выпустил когти. Пришлось отпустить его на пол.
– Не дуйся. Если бы я не дал дёру, нас обоих пустили бы на опыты. Слышал, как они нас называли? – «особи» и «экземпляры»…
Ривест снова зашипел и принялся вылизываться. Ну и славно. Главное, экипаж занят делом.
Первые двое суток в дневное время придётся идти в подводном положении, и подниматься на поверхность только ночью. Поставлю парус и переключу двигатель в режим генератора. Зарядка, конечно, «так себе», но лучше, чем ничего. А как пройдём Сулу, перестану прятаться. Под парусами мы с Ривестом прекрасно проведём время… заодно восстановлю заряд солнечными панелями.
…Я говорил с этими людьми. Оценил темперамент, интеллект и представления о моих возможностях. Они уверены, что я подамся на материк. Будут думать, что я постараюсь затеряться в джунглях Индокитая или в толпе Сингапура. Никому не придёт в голову искать меня на северном берегу Австралии.
***
Я бросил рыбий хвост коту, но он лишь мельком на него глянул, и вновь уставился куда-то за корму, на северную часть горизонта.
Присмотревшись, я понял, что чутьё старпома не обмануло. Спустился в рубку и убедился, что нас преследуют два катера.
Разглядывая точки на радаре, удивился: «неужели рано расслабился»? Мне трудно было поверить, что Грег с Питером угадали направление, и сумели меня отыскать среди тысяч посудин, снующих между островами Индонезии.
Мы приближались к Манадо. За спиной трое суток перехода и море Сулавеси. Я успел обгореть и попробовать силы в рыбной ловле. И то, и другое не понравилось.
С биноклем вышел на палубу. Северо-Запад поддавливал устойчивым муссоном, и шли мы ходко, но на катерах явно спешили: белые буруны отбрасываемой турбинами воды были хорошо заметны за лодками, особенно когда меня приподнимало на высокой волне.
Следовало немедленно выбирать: «рубить» мачту и прятаться под водой или переложить руль и двигаться полным курсом? У меня ещё был в запасе спинакер, но я не успел его опробовать. Любой из этих вариантов не был идеальным, но первый спасал от погони гарантированно. Кроме того, статистика успеха любит первые предложенные варианты.
– Очистить палубу, – приказал я экипажу, – срочное погружение.
Кот неуверенно попинал лапой кусок рыбы, неодобрительно зевнул и неторопливо поскакал по трапу вниз, в кубрик. Я перевёл опреснитель в походное положение и выбросил за борт чищеную рыбу – всё равно в ближайшие сутки нам с Ривестом будет не до еды.
Оглянулся назад и убедился, что без бинокля едва вижу преследователей. Если убрать парус они подумают, что я перешёл на моторы и, сменив курс, улизнул в условиях высокой волны и плохой видимости.
Да. Этот вариант предпочтительнее догонялок.
Я включил автомат скатки паруса в тубус и складывания мачты. Спустился в кубрик и задраил рубочный люк.
Опустившись на двадцать метров, прекратил погружение и включил акустику. Шум приближающихся винтов был хорошо слышен. На одной из лодок что-то позвякивало в такт волне: это мог быть плохо закреплённый якорь или стучала в борт канистра с топливом. Когда лодки прошли надо мной, задумался.
Я оставил след. Если это действительно бандиты, то исчезновение парусника они запомнят. Глупо надеяться, что для пиратов это обычная тактика жертвы – спустить паруса, принять в трюм воды, чтобы подтопить лодку, и тихо испариться на моторах.
Они вернутся домой, и расскажут о загадочном исчезновении добычи. Так или иначе, но этот случай станет известным Питеру и Грегу. Это след.
Это означало, что теперь мне нужно уничтожить обе лодки вместе с экипажами. «Это пираты, Джонатан, – сказал Дьявол. – Ты сделаешь доброе дело, если пустишь это отребье на корм рыбе».
– Но всё может быть по-другому! – сказал я коту. – Что, если это обычные рыбаки, плывущие по своим делам? Да, видели, как маячил впереди парусник. Да, потом парусник куда-то пропал. Рыбакам от этого ни холодно, ни жарко. На моё судёнышко вообще мог обратить внимание только рулевой. А ему наплевать, что кто-то плыл параллельным курсом, а потом свернул в сторону.
– Что думаешь, Ривест? – обратился я за поддержкой к экипажу. – Пираты или рыбаки?
Кот посмотрел на меня, как на идиота, выгнулся дугой и потянулся лапами. Сперва левой, потом правой. Он всегда так делает, когда считает вопрос глупым. В ту же секунду я услышал приближение винтов. Катера возвращались на низких оборотах, видно, берегли топливо. Но характерное позвякивание на одной из лодок трудно было не узнать. И Дьявол широко улыбнулся, на мгновение выглянув из мутного вороха панических мыслей о предстоящем убийстве.
***
Пираты решили заночевать в открытом море. Стянули катера «борт к борту» и закачались на пологой волне, отдавшись воле течения.
В том, что это пираты, сомнений больше не было: в бинокль я хорошо разглядел у некоторых бойцов АК-47 с яркими наклейками обнажённых девиц на прикладах, а на носу обоих лодок на треногах замерли гранатомёты. Я дрейфовал вместе с пиратами в ста метрах от них. Ночь была безлунная, и я не боялся, что меня обнаружат.
Почти все бойцы собрались на одной из лодок. Здесь было весело: шумела музыка, горели фонари. Судя по азартным крикам, шла «большая» игра в карты. Три человека спали, двое в стороне от всех курили, прикладываясь по очереди к одной бутылке. Несколько раз кто-то мелькнул на оставленной, «тёмной» лодке.
Я всё ещё колебался. Что-то удерживало от действий. До сих пор моя стратегия строилась на невмешательстве. Я видел много зла и много плохих людей. Видел и ярость, и покорность. Мне не нравились ни обе эти крайности, ни всё, что лежало между ними. Мне нечего было предложить людям. Я ничего не мог посоветовать им такого, чему сам был бы рад.
Потому-то тридцать лет и отсиживался в стратосфере. И продолжал бы там сидеть, если бы не коллекционеры «особей» и «экземпляров».
А сейчас мне предстояло убить десять человек. И сделать это так, чтобы останки людей и остатки лодок указывали на какие-то заурядные обстоятельства, которые не вызывают ни удивления, ни подозрений присутствия «внешней силы».
Чем бы ЭТО могло быть?
Пожар? Взрыв боеприпасов? Затопление? Все эти «идеи» пугали трудностями реализации. Да и по части подозрений «внешней силы» не выдерживали критики.
Теоретически можно обрезать швартовы и затопить лодки своей отрицательной плавучестью. Но, во-первых, я не был уверен, что смогу утащить на дно лодку пиратов. А во-вторых, пока я проделаю этот трюк с первой посудиной, экипаж второй лодки проснётся и встретит моё всплытие салютом из гранатомёта.
«Проблема в неприязни к импровизациям, – пожаловался я себе. – Четверть века я тщательно готовил отход с дирижабля. И ведь это не только транспорт: купить парусно-электромоторную яхту, переделать её на заводе-изготовителе в субмарину, упаковать в сорокафутовый контейнер и переслать от поддельного отправителя к фальшивому получателю. От них обоих разместить положительные отзывы на сайте перевозчика, а саму лодку оставить себе».
Нет, это далеко не всё.
Ещё было строительство бунгало неподалеку от Нанума, виллы в Штральзунде и коттеджа в Принс-Руперте… я же не знал, в какой части света меня щёлкнет по носу любознательность смертных!
«Щёлкнет по носу»? А ведь это идея!
Швартовный канат, удерживающий лодки вместе, наличие субмарины и запустение на одной из лодок неожиданно сложились в простой для реализации план.
Я подождал, пока пираты не угомонились. На лодках оставили по одному фонарю, и там всё замерло и стихло. Надел ласты и без всплеска ушёл с борта в воду.
На удивление обошлось без сюрпризов: неспешно размотав швартовный конец, упёрся спиной в борт одной лодки и коленями в другую. Будь лодки пиратов побольше, а волна повыше, безопасным этот опыт я бы не назвал. Но меня не сплющило бортами. Напротив, лодки тихо разошлись и закачались, каждая сама по себе. Теперь следовало вернуться к яхте, и вот тут-то мой «простой» план забуксовал: я понятия не имел, где её искать!
Чёрный бархат ночи вычеркнул яхту из реальности. Опасаясь быть обнаруженным, я не оставил у себя на борту ни одного огонька, ни одной включённой лампочки.
Сдерживая панику, я поплыл вокруг пиратских лодок по дуге, время от времени ныряя, и, отчаянно работая ластами, высоко поднимаясь на выходе из воды. Надеялся разглядеть силуэт своего судна. Нет. Я его так и не увидел. Я его услышал.
Истерические вопли Ривеста меня сразу успокоили. Покрутив головой, как локатором, определил направление, и в два десятка гребков, коснулся борта своей лодки.
Ривест сидел у самого края и тревожно отсвечивал глазами. Я попытался в знак благодарности погладить его мокрой рукой, но кот презрительно фыркнул и скрылся в кубрике.
«Как он вылез из клетки? – недоумевал я. – Неужели забыл его закрыть?» На ночь я всегда запирал Ривеста в переноске: боялся, что он в темноте вывалится за борт, и я его потеряю.
Переведя дух и сбросив ласты, я спустился в рубку, запустил электромоторы и в полной тишине подошёл к «пустой» лодке пиратов. «Пустая» – это та, с носа которой свисал швартов. Ещё раз вернулся в воду, чтобы отыскать конец, и надёжно закрепил его на кнехте у себя на корме. Другой конец швартова «сидел» в кольце на носу лодки.
Собственно, можно было начинать, но я решил перестраховаться: вернулся к лодке пиратов, снял с треноги гранатомёт и уложил его на книце, уперев дуло в угол между форштевнем и бортами. Теперь можно было не опасаться прилёта снаряда себе в корму, если гранатомёт выстрелит от сотрясения.
Я загнал Ривеста в переноску, закрыл ему дверцу и ещё раз проверил зажимы, которыми клетка крепилась к столику. После этого задраил рубочный люк, дал малый ход на моторы и начал по широкой дуге отводить привязанную к яхте пиратскую лодку.
Когда расстояние между лодками составило полкилометра, посчитал, что для разгона достаточно. Цель отсвечивалась на радаре, а программа была составлена так, что по мере приближения ко второй лодке с пиратами масштаб будет укрупняться, и я точно не промахнусь.
Посчитав трёхметровую глубину достаточной, чтобы проскочить под килем пиратской лоханки, я дал полную мощность на моторы и приступил к набору скорости. Но она не набиралась. Поднялась до десяти узлов и замерла. Достаточно ли этого, чтобы нос буксируемого катера разрезал борт цели? Мне казалось, что нет. Ещё очень смущало, что я не предусмотрел аварийного сброса буксира. Если у меня ничего не получится, то я окажусь у пиратов «на крючке». У них двигатель гораздо мощнее моего! Я запаниковал…
Оглушительный взрыв больно ударил по натянутым нервам. Ривест взвыл, а я схватился за рычаги управления: лодку крутило и вертело. Я убавил обороты, выровнял движение, но всплывать не спешил. А через минуту и вовсе передумал всплывать.
– Судя по всему, взорвался снаряд в гранатомёте, – сказал я коту. – По-другому не объяснишь. Но если так, то даже если на лодках кто-то и уцелел, они вряд ли когда-то вспомнят о растворившемся в море паруснике. Теперь им не до нас, Ривест. Считай, победили.
Только через час я всплыл, сбросил огрызок каната с кормового кнехта и поднял парус. Назад не оглядывался. Был уверен, что уже слишком далеко, чтобы что-то рассмотреть. А может, просто боялся что-то увидеть…
***
На траверс маяков бунгало мы вышли глубокой ночью. Низкая облачность прятала небо, и провести границу между берегом и морем было совершенно невозможно. Полная тишина. Жарко, душно, влажно.
Ни лучика света, ни ветерка, ни надежды. Локатор уверенно показывал береговую линию в пятистах метрах прямо по курсу. Но я ничего не видел.
– Господи, ну и дыра! – не выдержал я.
Ривест согласно мяукнул и крайне неодобрительно покосился в мою сторону.
– На фото и видео это выглядело веселее, – заискивающим голосом сказал я коту.
Но он только фыркнул и отвернулся.
Кондиционер работал всю последнюю неделю. Каждый выход на палубу всё больше напоминал посещение духовки. Впрочем, ночью временами становилось терпимо. Но не сейчас. Даже в ночном безветрии чувствовалась близость болот Северной территории. Всё оказалось намного мрачнее, чем я думал.
Оставаться снаружи в условиях нулевой видимости было бессмысленно, поэтому я загнал кота в кубрик и плотно прикрыл люк: не хотелось за свои деньги охлаждать окружающую среду.
Вернулся к пульту управления и малым ходом направился по сигналам маяков. Их было два: ближний и дальний. Совместив их сигналы в одну точку, можно было выйти на фарватер, который вёл к эллингу даже в отлив.
Здесь я тоже ошибся. Эхолот лихо рапортовал о метровой глубине, и я ждал, когда яхта сядет на мель. До эллинга оставалось примерно двести метров, но о том, чтобы оставить яхту и продолжить движение к пляжу пешком не могло быть и речи: мне только не хватало встречи с гребнистым крокодилом.
Ривест тревожно поднял голову, а меня передёрнуло от отвращения. Местная береговая фауна полна сюрпризами и без этой рептилии.
Киль я втянул полчаса назад, так что рисковал только винтами, упрямо продолжая месить ил пополам с глиной в надежде добраться до бакена. Там лежит конец «волшебного» троса. Всё, что нужно – это набросить петлю троса на носовой кнехт, и по Интернету запустить лебёдку в эллинге. Электромотор затянет лодку в эллинг и на этом закончится наша с Ривестом одиссея.
Кот внимательно на меня посмотрел и одобрительно зажмурился.
Эхолот показал ноль, по днищу отчаянно заскреблось, и я выключил двигатель.
До бакена оставалось пять метров. Неодолимое расстояние. Трос лебёдки полностью размотан. А мне не хватит сил, чтобы подтолкнуть лодку к бакену. Даже если кот будет толкать лодку вместе со мной.
Можно было рискнуть и пройти эти пять метров пешком, утопая в зыбучем грунте берега. Если ухватиться за петлю троса и запустить двигатель лебёдки, то она быстро протащит меня оставшиеся двести метров. Я даже испугаться не успею. Кота посажу себе на живот, и двигаться буду на спине.
А что в болоте по уши – не в первой, и не от такого дерьма отмывался. В бунгало есть скутер, с началом прилива вернусь за лодкой и до рассвета загоню яхту в эллинг подальше от глаз береговой охраны. Вроде бы всё просто. Потом и вовсе по плану: дождусь сумерек, на планере долечу до Кэрнса, а оттуда по восемьдесят первому шоссе вернусь в бунгало. Семьсот километров – не крюк для бешеной собаки. В течение дня меня увидят сотни людей. Все будут уверены, что в этот притон крокодилов я прибыл на машине с восточного побережья.
– Всё просто, – сказал я вслух, с ужасом прислушиваясь к своей решимости прыгнуть с борта лодки в опасную прибрежную грязь. – Это прощё, чем затяжной прыжок из стратосферы.
И всё-таки, прежде чем прятать кота в переноске и приступать к реализации «грязного» плана, я достал из рундука фонарь, и вышел на палубу ещё раз. Чтобы оценить обстановку, присмотреться к контурам бакена… и вообще, собраться с духом.
И сразу почувствовал невероятное облегчение. Одного взгляда на кормовой кнехт было достаточно, чтобы я в сердцах выругался:
– Какой же я дурень!
Только изнуряющей жарой и усталостью можно было объяснить своё скудоумие.
Я прошлёпал к носу и снял якорь с каната. Потом разглядел в свете фонаря бакен. И совсем не страшно. Явно меньше пяти метров. Может, даже, четыре. Опустил мачту и направил её на бакен. Вручную раздвинул телескопические сегменты мачты так, чтобы её конец закачался над бакеном. По импровизированному мостику добрался до троса лебёдки. Там привязал якорный канат к тросу и тем же «сухим» способом вернулся на яхту. Оставалось только сложить мачту и запустить лебёдку эллинга.
– Ну, что, старпом?! – ликующе спросил я Ривеста. – Ты готов пометить все углы нашего нового дома?
Кот промурчал что-то невнятное, но я был готов поклясться, что услышал в его голосе нетерпение.
***
Ворота эллинга я закрывал в полной темноте. И только потом включил свет. Всё-таки не хотелось, чтобы береговая охрана или случайные рыбаки заметили признаки жизни на беспросветно тёмном побережье.
Внимательно осмотрел помещение в поисках живности, но нашёл только мутно-ржавую грязь, которая неохотно стекала с бортов лодки на девственно-чистый кафель. Я не придал этому значения: через несколько часов придёт большая вода и смоет эту нечисть в океан.
Я поднял руки и снял Ривеста с борта. После трёх недель в море поверхность подо мной штормила балла на три, не меньше. По одному баллу за каждую неделю.
Нужно было приподнять и зафиксировать лодку, но я решил дождаться прилива. Тогда появится возможность подвести под корпус лыжи и бросить на палубу стационарный трап. А сейчас предстояли дела куда интересней: хотелось побродить по дому, который до этой минуты я видел только в чертежах и на видео дизайнеров.
Не успел я выбраться по лесенке на причал, как Ривест спрыгнул с рук и деловито направился к полуоткрытой двери, ведущей из эллинга в бунгало.
Я даже не успел насторожиться, – двери следовало быть запертой, – как Ривест выгнулся и свирепо зашипел.
«Веселуха продолжается!» – обрадовался Дьявол.
Я рванулся к двери, захлопнул её и запер на засов. Следующим движением распахнул створки потайного шкафа аварийных ситуаций и опустил главный рубильник подачи смеси закиси азота с кислородом во все помещения. Сам же задержал дыхание и вынул из того же ящика компакт-ребризер, позволяющий продержаться на своём воздухе почти сорок минут.
В ту же секунду дверь затрещала и прогнулась. Ривест к этому моменту уже спал, а я испугался, что кота покалечат сломанной дверью, и схватил его на руки.
Действительно, следующий удар вышиб двери. Из коридора, пошатываясь, вышел человек. Наверное, он надеялся вырваться на чистый воздух. Но здесь, в эллинге, несмотря на отсутствие герметичности, концентрация наркоза была такой же, как и внутри дома.
Человек тяжело опёрся о перила, и явно примерился грохнуться в пустой бассейн. Пришлось придержать его свободной рукой и помочь опуститься на причал.
«Да! – согласился я с Дьяволом. – Предстоит весёленькая ночка».
***
– И ничего весёлого, – сказал я коту на рассвете.
Ривест уже с час как пришёл в себя. Но лапы его всё ещё разъезжались, и старпом предпочитал лежать, свирепо на меня посматривая. Было похоже, что наши приключения у него уже в печёнках.
Датчики теплового излучения сообщили о троих гостях, которые жёлтыми точками были отмечены на плане дома. Обидело, что Ривеста датчики игнорировали.
Ночью я добросовестно связал гостей, и привязал их к креслам на роликах, чтобы развезти по разным комнатам. Почему-то казалось, что так будет удобнее с ними разговаривать.
Потом я открыл окна и запустил все вентиляторы, какие были. Я был вне себя от злости. Три недели титанического труда старпому под хвост! Теперь нужно было бежать из Австралии. Но куда? И как?
Оставались ещё дома в Канаде и в Германии, но можно ли поручиться, что они не засвечены? И пока я до них долечу, где гарантия, что меня не схватят по дороге?
Да. Это были печальные минуты.
Когда мне показалось, что проветрилось достаточно, я с наслаждением снял дыхательную маску ребризера и принюхался. Воздух показался горячим, но чистым, без сладкого привкуса. Я закрыл окна и включил кондиционеры.
Долго парился под обжигающимися струями душа. Потом столько же нежился в освежающей ванне. Кухня порадовала прекрасным кофе и тостами с ветчиной и сыром. Я просмотрел видеозаписи последних дней и не нашёл ничего настораживающего. Да, вломились. Да, без спроса. Но вели себя адекватно и подчёркнуто культурно: посуду не били, на стенах не рисовали, еды брали скромно, без излишеств. «Может, это просто воришки? – спросил я Дьявола. – Или туристы. Случайно натолкнулись на заброшенное жильё, и решили приятно провести время…»
«Давай их просто убьём», – встрепенулся Дьявол.
Я покачал головой: или немедленно бежать, к чему я, в общем-то, готов. Или вступать в переговоры. И говорить лучше с женщиной. Они всегда больше уверены в себе, чем мужчины. А самоуверенный человек говорит быстрее, чем думает. Особенно, когда врёт.
Я направился в комнату женщины. И увидел её перед окном. Спиной ко мне. Верёвки лежали на кресле. Я присмотрелся: узлы не тронуты. Она не развязывала верёвки, а каким-то образом выскользнула из них.
Смутная догадка только забрезжила на краешке сознания, когда женщина, не оборачиваясь, сказала:
– Добро пожаловать домой, Джонатан. Извините, что ворвались к вам без приглашения.
– Позвольте, угадаю, – попросил я. – Вы из той группы долгоиграющих людей, о которой мне толковали на дирижабле липовые сотрудники НАСА?
– Верно, – сказала женщина.
Она так и стояла. Не пытаясь повернуться ко мне лицом.
– Они использовали проект НАСА, чтобы ловить вас, а на самом деле вы использовали их, чтобы найти себе подобных?
– И это тоже правильно.
– И теперь я могу успокоиться и полагать, что состою в могущественной организации, которая в силах постоять за себя, и даже имеет какие-то виды на дальнейшее будущее всего человечества?
Она рассмеялась, и, наконец, повернулась.
– Изумительный вид, – сказала женщина. – Третий день ждём вас, Джонатан, а я всё не могу насмотреться.
– Спасибо, – мне была приятна её оценка.
– А можно я тоже предположу? – спросила она.
– Да, пожалуйста.
– Чтобы решить: вступать в нашу организацию или нет, вам нужно посоветоваться со своим экипажем?
– Обязательно.
– Тогда не буду вам мешать. Вы позволите мне освободить своих товарищей? Они не столь гибкие, как я. Боюсь, ваша привязанность им может показаться навязчивой, – она кивнула на верёвки.
– Пожалуйста, – я отступил в сторону, освобождая проход.
Она уже была в дверях, когда обернулась и спросила:
– Сгораю от любопытства: можем ли мы надеяться, что вы возглавите наше движение?
Удивление на моём лице читалось столь явственно, что она поспешила уточнить:
– Мы наблюдали за вами весь этот месяц. Ещё до вашего побега с дирижабля. Никто из нас не может похвастать такой тщательной подготовки к побегу, и такой решительности при его осуществлении. Что скажете?
Я пожал плечами. Ответ был очевиден:
– Мне нужно посоветоваться с экипажем.
– Разумеется, – кивнула она и ушла.
А я пошёл искать Ривеста. Только это не дирижабль, и не яхта с двумя каютами. Попробуй отыскать кота в бунгало с двумя десятками комнат и подсобными помещениями! А ведь потом ещё предстоит нелёгкий разговор с Дьяволом!..
Рассказ открыт для комментариев