 |
|
| |
20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.
13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.
|
|
|
|
|
Отсутствие судейского бюллетеня
|
"Если боги хотят наказать человека, они исполняют его желания."
Оскар Уайльд.
***
Пси опаздывала на работу, но панике не поддавалась. Она терпеливо загибала свои густые ресницы раскалёнными щипчиками, что требовало особой сноровки и абсолютного спокойствия. В то же время, у Пси происходил мысленный разговор (полный метких оборотов и двусмысленных острот) с симпатичным и, что главное, многообещающим молодым чёртом Альфом из отдела Управления. Как Пси говорила подружкам, Альф уже давно заигрывал с ней и делал ей непрозрачные намёки. Пси обычно умалчивала тот факт, что сама – по делу и без – раз пятнадцать на день, до блеска отполировав рожки, стуча копытцами (также полированными, хотя она всем заявляла, что это – натуральный блеск), дефилировала мимо его кабинета. И вот сегодня вечером – долгожданное свидание. А завтра – выходной, что сулит очень интересные перспективы на ночь, от которых Пси зажмурилась и чуть не обожгла себе веко.
Закинув в сумочку (на всякий случай) зубную щётку и умещавшийся в золочённом орехе комплект контрабандного газового белья «Вечная Благодать», Пси помчалась в офис, до визга сжав коленями несчастного демона–извозчика.
***
Юджин Смолл неторопливо надел плащ, сунул в карман свернутый тугой трубкой свежий номер «Уолл Стрит Джорнал» и в который раз подумал, что надо в конце-то концов решить – то ли перевести подписку на адрес офиса, то ли завести шофера, чтобы пролистывать газету в пути – и снова отложил этот вопрос «на завтра».
Юджин посмотрел в окно, на ясное осеннее небо, заметил там какую-то, только ему одному видимую, тучку и достал из настенного шкафа зонтик. Вероятность попадания под дождь была мизерной: прогноз предсказывал ясный день, в гараж, к машине, Юджин, предварительно потрепав по головам детишек и чмокнув жену, спускался по внутренней лестнице. В офисе, из подземной парковки он ехал на свой этаж в блестящем скоростном лифте. Ленч и кофе приносила секретарша прямо в кабинет. Но наличие зонтика успокаивало Юджина, он гордился тем, что мог предусмотреть любую вероятность.
И действительно, многим казалось, что он обладал сверхъестественным провидческим даром. Несмотря на ужасающие скачки биржи, которая металась на бешеных горках кризиса, дела фонда, которым управлял Юджин шли просто великолепно. Репутация его крепла с каждым днем, а поток новых клиентов, в панике забравших все вклады из банков и теперь не знавших, куда эти деньги девать, ширился и бурлил, как горная река весной.
Проверив почту, ответив на пару запросов, Юджин откинулся в кресле, с удовольствием вытянув ноги в безупречно начищенных дорогих туфлях. Подвешенный под потолком плоский экран телевизора, застрявший на неизменной программе «Блумберг» с её текущей биржевой строкой – красное, зеленое, красное, зеленое – немо жестикулировал в лице затянутой в деловой костюм девицы. За окном тучка позвала своих подружек, и вместе они поднатужились и выжали из себя мелкий косой дождик, который Юджин некоторое время наблюдал с большим удовлетворением. Дождик бессильно побился о мраморные глыбы небоскрёбов Стэнфорда, и, расстроившись, убежал куда-то по направлению к Лонг-Айлэнду.
Секретарша принесла кофе и напомнила, что у Юджина сегодня короткий день: в три часа он должен выехать, чтобы навестить миссис Смолл – его пожилую мать – в её день рождения (подарок от фирмы Тиффани был доставлен уже с утра). Мать жила в соседнем Хартфорде, и Юджин хотел попасть туда до того, как начнутся уикендовские пробки, которые в штате Коннектикут могут растянуться на часы. «Биржа закрывается в четыре, я уйду в три – что может произойти за час, да еще и в пятницу?», резонно рассуждал он.
***
Пси поскользнулась на мраморном полу и с размаху налетела на начальницу отдела, прозванную Мегерой (поговаривали, что это её настоящее имя).
– Что, копытца отполированные? Скользят? Вместо одного шага приходится пять делать?
Пси боялась взглянуть на Мегеру, змеиные волосы которой шевелились от наполнявшего их яда у самого пола, на уровне больших, сбитых копыт.
– Вместо девяти утра к десяти являешься? – ехидно продолжала та. – А у нас, как назло, новая экстренная партия поступила. И всё надо сделать сегодня же. Так что, кажется, кое-кто должен будет отменить все вечерние планы.
У Пси похолодели концы рожек.
– Ай-ай-ай, – протянула Мегера, – неужто у нас такие важные планы на вечер?
Пси подняла на Мегеру большие умоляющие глаза, поперечные зрачки расширились, стали почти круглыми. На Мегеру это не подействовало.
– Я отправила тебе партию ново-поступивших, пока всех не обработаешь – из офиса ни копытом!
Пси покорно поплелась к столу, с тоской глядя на раскаленный монитор. Из-за него выглянули до неприличия длинные рожки практиканта Орта.
– Тебя Мегера искала, – радостно сообщил он.
– Знаю.
– У нас сегодня целая партия поступила – сплошные банкиры и финансисты! Распоряжение от САМОГО! – также радостно блеял Орт, тряся жидкой бородёнкой.
– Да, я слышала, – мрачно ответила Пси.
– Наверное придется ужинать, а может и вовсе ночевать тут, помнишь, как в то время, когда ТАМ был этот, как его там, пузырь доткомов!
Пси не удостоила его ответом и злобно плюхнулась в кресло. Рожки Орта обиженно исчезли. С монитора на Пси смотрел устрашающих размеров список.
«Может, всё-таки успею до ужина», подумала Пси и яростно забила по клавишам.
Напряжённая рабочая тишина повисла над отделом Исполнения Низменных Желаний, Общего Департамента Корректировки Судьбы Поднебесья и Преисподней.
***
Все пахло по-прежнему – корицей, сухими яблоками, вербеной. Запах детства. Тут ничего не изменилось. Много раз Юждин предлагал матери оставить большой дом, купить поменьше, неподалеку, или вообще переехать к ним. Но та каждый раз только отмахивалась!
– Нет, и слышать не хочу. Как я могу переехать с того места, где в саду закопаны ваши молочные зубки? Где могилки ваших хомячков, рыбок и уже не помню кого.
– Канарейки.
– Ну да, ну да, попугайчика.
– Канарейки, мам. Тебе же тяжело – одной, в десяти комнатах. Да ещё и сад.
– Поэтому у меня домработница и садовник. Ты думаешь, поместив меня в тесную квартирку на отшибе, ты обеспечишь мне уют? – она подлила себе кофе. – Вовсе нет. Мне приятно, когда все собираются у меня на День Благодарения, на Рождество. И сегодня я принимаю гостей уже с утра.
Миссис Смолл обвела рукой заставленный подарками большой стол в парадной
столовой.
Юджин вздохнул нарочито громко, хотя в душе был согласен и заговаривал о переезде лишь потому, что лень было ездить сюда, тратя каждый раз час–полтора на дорогу.
– И потом, – продолжала мать, – разве тебе не приятно, что твоя комната осталась всё такой же – со всеми твоими бумажками, книгами, и всяких хламом, которые ты так тщательно от меня прятал под кровать.
– Ах, хорошо, что ты мне напомнила об этом! Я как раз обещал младшенькому тот бейсбольный мяч, что подписал Рики Хендерсон, помнишь, отец подарил мне его на день рождения? Где этот мяч сейчас, ты не знаешь?
– Ну как же, отлично помню, – миссис Смолл промокнула сухие глаза платочком, – ты одно время с ним и спал, и ел, и в туалет с ним ходил, и в школу его таскал. Должно быть лежит где–то в твоей комнате наверху.
Юджин поднялся на второй этаж. Его бывшая комнатка казалась теперь маленькой, но это было само-самим разумеющимся, ведь с тех пор, как он покинул её и уехал в колледж прошло уже двадцать пять лет. Тяжело опустившись на колени, Юджин пошарил под кроватью и вытащил «заветный» чемоданчик.
Бейсбольный мяч с автографом лежал сверху, Юджин отложил его и стал разбирать содержимое. С любопытством и странным чувством узнавания давно забытых вещей, он рассматривал открытки, кассеты, магниты, наклейки, монеты – всё то, что когда-то составляло его неприкосновенное сокровище.
– Подумать только, теперь у меня всё – в ценных бумагах, – улыбнулся он, – то есть, даже и бумаг-то самих нет, так – абстрактные циферки. Даже в чемоданчик нечего класть!
Юджин достал чёрную кожаную перчатку с заклёпками. Сколько раз, надев эту перчатку с обрезанными пальцами, намазав чуб маминым гелем для волос, он прыгал и кривлялся с воображаемым микрофоном под буравящим взглядом полуголой красавицы с настенного плаката. Саманта Стокс. Затянутый в кожу пышный бюст, загорелые ноги, между которыми сверкал хромом большой Харли Дэвидсон. Зрачки красавицы освещали все его прыщавые томления своим взрослым, неулыбчивым светом. Вот она – предел его подростковых желаний. Он вспомнил, как хотел поскорее вырасти, сделаться рок–певцом и однажды после концерта подцепить красавицу Саманту, чтобы прокатить её на своем Харли! О нет, он не покажет ей, что узнал её, и будут вести себя с ней, как с самой обыкновенной девчонкой.
Юджин Смолл рассмеялся тому, как наивно и как давно это было.
И тут в его нагрудном кармане тревожно завибрировал мобильный телефон.
***
К трём часам Пси начала уставать. Приходилось напрягать глаза. Ряды фамилий и имён сливались в одно мерцающее пятно. Та выработанная автоматика движений, которая так помогала ей утром, сбилась с ритма, и она уже пару раз ловила себя на том, что жала на одни и те же клавиши по нескольку раз.
Сама по себе работа в отделе Исполнений Низменных Желаний была несложной. Выбрав из списка очередное имя, Пси открывала страницу базы данных, в которой ребята из отдела обработки уже рассортировали желания данного индивидуума по чувствам, их вызывавшим: зависть, жадность, обжорство, прелюбодеяние, гордыня, тщеславие и так далее. В каждой категории желания также делились на исполнимые, частично исполнимые и неисполнимые. Было ещё множество подкатегорий, но Пси обычно ими не пользовалась. Сегодняшняя задача состояла в том, чтобы для каждого банкира и финансиста (подавляющее большинство было мужского пола) выбрать из всех его желаний самое недавнее и исполнимое – то есть рассортировать по двум параметрам – и подать соответственную заявку на исполнение. Это была такая рутинная работа, что Пси даже не вчитывалась. Желания были однообразные: пентхаус с видом на Центральный Парк, яхты, девочки–супермодели. Скукотища.
Несколько мета-лет назад, когда Пси была ещё только практиканткой, она старательно читала каждую заявку, выискивая наиболее смешные и странные желания. Но постепенно ей это наскучило. Все было предсказуемо. Мужчины желали денег, новых машин и женщин. Женщины желали похудеть, купить новые туфли и выйти замуж за богатого банкира. В базе данных также было полно пожеланий «чтоб ты сдох» или «иди к черту». Это был мусор, но он годами накапливался в системе, и категория «пустые желания» была самой переполненной. За ней следовала такая же переполненная (и такая же бесполезная) категория «выигрыш в лотерею». Это уже вообще не относилось к их отделу: выигрышами в лотерею занималось Провидение, и отдел Исполнения Низменных Желаний уже давно хлопотал о том, чтобы изменить настройки. Жаловались на это и из отдела Исполнения Возвышенных Желаний. Там, помимо лотерейных выигрышей со стандартными обещаниями пожертвований на благотворительные цели, базы данных были перегружены разными «будь здоров» и «будь счастлив». Технический отдел изменять ничего не хотел, ссылаясь на то, что это займёт много времени и все можно будет учесть при обновлении всей системы, с обязательной переоценкой ценностей, которое, как известно, бывает только раз в сто сорок два земных года.
Обычно Пси с работой справлялась быстро, но сегодня был не совсем обычным днём.
– И к чему такая запарка с этими банкирами? – возле Пси запахло жареными кактусами – любимой едой её закадычной подружки Упсилы.
– Не знаю, Мегера мне не пожелала сообщить, – пожала плечиками Пси. – И так всё это не кстати, ведь я сегодня встречаюсь с Альфом!
– О–ля–ля, – Упсила пощелкала раздвоенным язычком, – я и смотрю, ты сегодня вся в драконовой коже!
– Ах, это…это же позапрошлый сезон, – отмахнулась Пси кокетливо, хотя ещё вчера три часа перемеряла весь гардероб, выбирая достойный для свидания наряд.
– Ну не скажи, дорогуша, – ответила Упсила, протягивая пакетик с кактусами, – я уверена, что Альф при виде тебя начисто забудет эту Омегу из Бухгалтерии Потерянных Душ.
– Кого? – сердце у Пси забилось быстрее. До неё доходили какие–то слухи о трёхрогой красавице, но она не верила им, а вот сейчас…
Компьютер противно запищал, и на мониторе замигало очередное имя.
– Говорят, они вместе ездили на Лимбо, но, скорей всего – врут, – Упсила сочувственно вздохнула и, хрустнув кактусом, удалилась.
От ревности у Пси накатились на глаза слёзы. Стараясь не моргать, чтобы не размазать тушь, она, не глядя, била по клавишам, не заметив, что оформляет на исполнение не самое свежее желание некоего Юджина Смолла о приобретении яхты, а наоборот – одно из его самых старых.
***
Сидя на полу перед чемоданчиком, Юджин раздражённо достал телефон из нагрудного кармана. Звонил его заместитель.
«Ни минуты без меня не могут. Биржа уже закрылась, что ему надо? Прямо, как дети», думал он, и с сознанием собственной значимости поднёс к уху телефон.
– Босс, босс! – голос заместителя прерывался, как будто тот задыхался.
«Надо сменить провайдера», - машинально подумал Юджин.
– Да?
– Босс, биржа!!! Включи телевизор, босс.
Почуяв недоброе, Юджин стремительно ринулся обратно в гостиную. Чуть не упав, наступив на пресловутый бейсбольный мяч, он громко выругался. Залаял маленький нервный пуделёк миссис Смолл, и та неодобрительно покачала головой.
За доли секунды, которые вместили вечность, Юджин нашел финансовый канал «Блумберг». Во весь экран светилось слово «Крах». Бегущая строка была угрожающе красной. Багровые стрелки указывали в преисподнюю.
Как в тумане, Юджин слушал, что в последний час до закрытия биржи, то есть именно тогда, когда он добирался до Хартфорда, случился тотальный обвал всех акций. Крах был стремительным и необъяснимым. Дoу-Джонс за минуты достиг низшего уровня, невиданного уже десятилетия. Финансовая система трещала по швам. Впереди были выходные, а за ними – бездонная тьма Черного Понедельника. Бессильное отчаяние охватило Юджина.
***
То ли подействовала ревность, то ли – новый, повышающий энергию коктейль «Персей», но Пси продолжила работу с такой прытью, что, к удивлению Мегеры, успела обработать весь список до шести вечера.
Освежившись и подкрасившись в туалете, Пси вернулась на место как раз, когда зазвонил телефон.
– Отдел Исполнения Низменных Желаний, – проворковала она в трубку, видя высвеченное имя Альфа.
– У меня как раз есть одно такое желание, – парировал он, также воркуя.
– Я вас слушаю…
– У меня есть страшное желание угостить некую симпатичную фурию ужином.
– Пожалуйста, сообщите имя фурии и желаемое место ужина, – бесстрастным официальным голосом ответила Пси.
– Да, конечно, – полу-шептал Альф. – Имя – Пси. Место проведения ужина – мой скромный пентхаус. На десерт – прохладное шампанское в горячем серном источнике с видом на Залив Тоски.
– Минуточку, – Пси прижала трубку к отчаянно бьющемуся сердцу с правой стороны и так засверкала глазами, электризуя воздух, что у практиканта Орта шерсть на спине встала дыбом. Передохнув, она продолжила все тем же ровным тоном:
– Ваше желание оформлено и подано на исполнение. Начало исполнения – через пятнадцать минут, возле центрального входа.
Пси положила трубку и мысленно похвалила себя за предусмотрительно захваченную зубную щётку и газовое белье.
***
Следующие дни закружились вокруг Юджина Смолла бешенной каруселью. За Чёрным Понедельником последовал Чёрный Вторник и Чёрная Среда. Повсюду лопались банки и вылетали в большую трубу. В воронку засасывались тресты, объединения, страховые общества. В четверг фонд под управлением Юджина потерял весь свой актив. В пятницу Юджин был вынужден снять с себя полномочия менеджера и объявить фонд и себя банкротом. В воскресение жена забрала детей и уехала к тёще в Калифорнию. Их большой дом был выставлен на продажу за полцены. Юджин целыми днями пил неразбавленный виски, смотрел детский телеканал «Дисней» и не отвечал на непрекращающиеся звонки. На газоне перед дверью мокла куча не распакованных «Уолл Стрит Джорналов».
Через две недели дом был продан одному из знакомых банкиров.
«Наконец–то исполнилась моё желание, я всегда тебе завидовал – такой дом отхватил! С приветом, Хью», мрачно прочел его SMS небритый Юджин.
Так Юджин Смолл вернулся к матери и обосновался в своей бывшей комнате, спрятав бутылку виски в заветном чемоданчике под кроватью.
Через несколько дней пришла повестка в суд: бывшие вкладчики требовали компенсации. Жена сообщила по автоответчику, что остаётся в Калифорнии и будет запрашивать развод. Адвокат с прежнего услужливого тона перешел на грубости.
Юджин продал машину, отменил подписку на «Уолл Стрит Джорнал» и купил подержанный мотоцикл – обшарпанный «Харлей Дэвидсон», который жрал бензин и рычал так, что у пуделька миссис Смолл вновь начались застарелые мигрени. На этом-то «Харлее» он отправился в Манхэттен, подавать апелляцию.
Отсидев целый день в очередях, заполнив в сотый раз анкеты со стандартными вопросами, осоловевший Юджин вышел на улицу и отправился в первый же бар, недалеко от того места, где он припарковал свой «Харлей». Это было одно из тех тёмных и прокисших заведений, которые скрывают кривые улочки Даунтауна – то ли Бикман, то ли Нассау – чёрт их разберет. Юджину было все равно, лишь бы нашлась дешёвая выпивка.
Присев возле стойки и глотая стакан за стаканом, он мрачнел всё больше, слушая финансовый репортаж «Блумберг Ньюз». Акции ползли вверх, строка зеленела, как доллар, а вполне оклемавшийся Доу-Джонс даже потыкивал пальчиком в небо.
Наступил вечер, а затем и ночь. Погас «Блумберг», дальняя часть бара осветилась прожектором, освещая до того невидимую сцену-помост. Вынесли микрофон. Установили большой экран. Бармен объявил, что сегодня в баре – ночь караоке. Редкие посетители зааплодировали без особого энтузиазма.
Стакан с виски то приближался, то удалялся вместе с барной стойкой. Изредка стакан превращался в микрофон, и тяжелый ритм бил Юджина в грудь, поднимая радостные волны. В унисон мигали фары светомузыки, и где-то далеко скалился бармен.
Юджину покупали виски, он тоже кому-то покупал виски, грозя кулаком в сторону выключенного телевизора. Потом к нему прилипла какая-то бабёнка с платиновой копной и обширной грудью в низким декольте. Он долго пел с ней дуэтом. Им аплодировали, одобрительно свистели. Несколько раз они пели на «бис», и бармен бесплатно наливал им cтопки SoCo («Southern Comfort»). Потом экран погас и отключился микрофон, и Юджин с платиновой, хохоча, продолжали нестройно горланить уже без музыки, пока бармен не выключил свет и не выставил их за дверь.
Потом платиновая, пошатываясь и пьяно жеманясь, позировала на его Харлее, а Юджин все щёлкал и щёлкал телефонной камерой, и каждый раз вспышка запаздывала, рука тряслась, так что на экранчике вместо изображения проявлялись лишь загадочные световые иероглифы, полные красоты и тайного смысла.
Они долго искали другой открытый бар, но не нашли. Тогда платиновая повела Юджина к себе, в тёмную квартирку возле Фултон стрит. Виски у неё не нашлось, они пили какой-то липкий вонючий ликёр, полулёжа на продавленной тахте курили тошнотворную траву, и она прижимала его голову к своей огромной, в растяжках и наколках, резиновой груди.
– Кто ты? – прохрипел он, задыхаясь от тяжелого запаха духов, пота и табака.
– Ах, бэби, я думала, что ты уже давно меня узнал, я – Саманта Стокс! – просипела она, тыкая указательным пальцем куда-то вверх. – Да, да! Та самая, бэби!
Она плотоядно улыбнулась, обнажив изъеденные редкие зубки, и притянула его к себе. Над тахтой, с пожелтевшего от времени постера, хищно лыбилась грудастая блондинка, щуря подведенные глаза. |
|
|
|
Время приёма: 11:02 09.07.2018
|
|
| |
|
Рассказ открыт для комментариев