20:23 19.05.2023
Сегодня (19.05) в 23.59 заканчивается приём работ на Арену. Не забывайте: чтобы увидеть обсуждение (и рассказы), нужно залогиниться.

13:33 19.04.2023
Сегодня (19.04) в 23.39 заканчивается приём рассказов на Арену.

   
 
 
    запомнить

Автор: Тень Тени Число символов: 30431
Конкурс № 46 (весна 18) Фінал
Рассказ открыт для комментариев

ai015 Суперспособность


    
    Когда в иллюминаторе моей каюты заблестел белоснежный, искрящийся под лучами утреннего солнца берег — в глубине души словно что-то оборвалось. Наверное, я до этого еще надеялся, что меня в последний момент забракуют и вернут назад в родной дом, к отцу. По дороге сюда, скрючившись на узкой койке и мучаясь приступами тошноты от морской болезни, я тысячу раз успел пожалеть, что так легко поддался уговорам.
     Напялив на себя теплую меховую куртку и борясь на ходу с застежками, я ринулся вверх по трапу на поиски мистера Фоукса. Его долговязая фигура с биноклем в руке маячила у правого борта шхуны. Я двинулся к нему, приноравливаясь к такту килевой качки. Большая часть его лица скрывалась под капюшоном, и понять, доволен ли он увиденным пейзажем было невозможно. Сердце выскакивало из груди: унять охватившее меня возбуждение никак не получалось.
     — Где мы? — спросил я, обжигая легкие морозным воздухом.
     Раньше мои попытки выяснить, куда идет корабль, наталкивались на глухую стену молчания. Мистер Фоукс не был приятным собеседником. Он привык отдавать приказы, заставлять подчиненных вкалывать, а не сотрудничать с ними. Только со мной он держался вежливо и деликатно, словно боялся повредить ценный хрупкий прибор.
     — Ты в Антарктиде, Джон.
     — Почему так далеко?
     — Тут очень славно. Тихо, спокойно, — интригующе пояснил мой странный наниматель. — Ты сможешь лучше концентрироваться. Энергетика этих мест весьма содействует паранормальным способностям. Да и от конкурентов подальше будет…
    Мистер Фоукс внезапно перервал себя, словно понял, что наговорил лишнего.
    
     ***
    
     …Мне никогда не забыть тот внезапный сильный удар, в котором слились скрип тормозов, звон разбитого стекла, скрежет метала и отчаянный крик мамы. Когда я пришел в сознание — то уже лежал на больничной койке под капельницей. Болела голова, меня знобило. Но в целом, не считая ушибов и царапин — я отделался очень легко. Так мне сказал врач. И я ему поверил. Чего, конечно же, не стоило делать.
     А моя мама умерла еще по дороге в больницу. Не приходя в сознание. И все из-за вырулившего на встречку заспанного придурка. Его грузовик разворотил наш старый форд так основательно, что копы только руками разводили: после такой аварии в живых остаться было сложно. Так мне потом папа рассказывал. Кстати, он тоже выжил чудом. Только ноги переломал в нескольких местах. Зато виновник происшествия остался цел и невредим.
     Из больницы меня быстро отпустили. А вот за папой пришлось долго приглядывать. Раздробленные кости в его возрасте не хотели срастаться. Нужен был длительный курс реабилитации. Только спустя полгода отец начал передвигаться без помощи посторонних. Это событие он самостоятельно отметил в ближайшем баре. Наведываться туда стало для него привычкой, чего до аварии за ним не водилось.
     Где-то в это время и начались мои кошмары. Раз или два в неделю мне снились жуткие катастрофы с десятками, а иногда сотнями жертв. Тонущие корабли, рушащиеся здания, кровавые теракты, адские пожары... Сны были так реалистичны, что казалось, будто это я вместе с остальными пассажирами ору от отчаяния, когда авиалайнер валится в штопор, а земля в иллюминаторе, а в месте с ней и смерть, неотвратимо несется навстречу.
     После таких снов я не находил себе места. Жизнь моя, и так не сладкая, стала еще кислее. Грузить отца личными проблемами не хотелось. Поэтому я сперва наведался к школьному психологу. Темнокожая Кейт Брайт, несмотря на лишние полсотни фунтов веса, была весьма деятельной особой. После того, как я все выложил — битый час уговаривала заняться спортом, а еще лучше — податься в скауты. Еле от нее вырвался!
     Из той милой беседы я понял, что для меня главное — отвлечься от болезненных воспоминаний. На словах это казалось легким и вполне выполнимым. И днем я себя чувствовал хорошо. Зато вечером, когда приходило время ложиться в постель — меня охватывала паника. Я боялся засыпать, снова видеть человеческую гибель и чувствовать боль умирающих. Мне приходилось засиживаться перед телеком далеко за полночь, благо ночных шоу было, как покупателей в день скидок, и только тогда усталость брала свое.
     Очень плохо сознавать себя на грани сумасшествия. А еще хуже — ничего при этом не делать. Мне совершенно не хотелось на прием к психиатру. Однако собрав все мужество, я решился и на этот поступок. Доктор Моунс — низенький, похожий на гнома из книг Толкина, старичок — детально расспросил меня о симптомах, глубокомысленно кивая каждому слову. А после — наградил добродушной улыбкой и списком антидепрессантов. Мне почему-то показалось, что с его-то работой он тоже давно сидит на этих таблетках.
     Я ушел от доктора в приподнятом настроении и несколько недель усердно принимал успокоительные. Кошмары снились все реже. Душевное состояние медленно, но уверенно шло на поправку. Возможно мои усилия могли увенчаться успехом и зажил бы я нормальной жизнью, но этому помешала трагическая гибель моего лучшего друга.
    
     ***
    
     Я увидел смерть Чарли Уиндема во сне, за три дня до реальных событий. До той ночи мне снились совершенно незнакомые люди. Часто я даже не понимал языка, на котором они разговаривали, хотя отлично чувствовал их эмоции. Иногда картинка видения была настолько размыта, что я с трудом угадывал происходящее. Но, в том кошмаре я четко воспринимал поезд, в котором ехал мой друг вместе с другими пассажирами. И грузовой состав, который мчался ему навстречу.
     Столкновение было такой силы, что вагоны вздыбились и, как игрушечные, скатились с насыпи. Последние мгновения Чарли были настолько мучительными, что я проснулся, отчаянно ловля ртом воздух, словно это мне раздробило грудную клетку. Я так и не смог заснуть в ту ночь снова. Мне вспомнилось, что Чарли вправду собирался ехать на уикенд к тетке в соседний штат. Мы порядочно повздорили из-за этого: я загодя купил билеты на бейсбольный матч и рассчитывал пойти туда вместе с ним.
     Даже вечной хмельной отец отметил, мое бледное лицо, когда я вышел утром из своей комнаты. Отказавшись от завтрака, я побрел в школу. Как назло Чарли запоздал на первый урок. А на переменах куда-то бегал по своим делам. Я весь день промаялся, раздираемый противоположными желаниями: рассказать о своем сне или смолчать.
     В конце уроков я твердо решил, что Чарли имеет право все знать. Даже если он после этого растрезвонит по всему городу, что у меня поехала крыша. После школы я отвел его в парк и честно выложил мой кошмар со всеми трагическими подробностями.
     Вместо того, чтобы обещать отменить поездку или выбрать иной вид транспорта ― друг стал обвинять меня во лжи. Будто я все это придумал лишь для того, чтобы вместе сходили на бейсбол. Он также посоветовал меньше смотреть передач об экстрасенсах и прочих ясновидящих проходимцах. А еще Чарли бросил мне в лицо:
     — Выдумщик из тебя плохой. Не смог присочинить что-нибудь поинтереснее?
     Почему истину, идущую в разрез с убеждениями, считают ложью? А вранье, подтверждающее ожидания — воспринимается правдой? Я разозлился и обозвал его неблагодарным упрямцем. Ми поругались и разошлись, так и не пожав руки на прощание.
     А субботним вечером в новостях сообщили о столкновении поездов и множестве жертв. Мир почернел в моих глазах. Вина за смерть друга придавила неподъёмным грузом. Ведь если бы я тогда не обиделся, а постарался любыми способами удержать его — он бы не умер. Но, нет: уязвленная гордость решила принять позу оскорбленной леди.
     После смерти Чарли хандра основательно запустила кони в мою жизнь. Я забросил учебу, целыми днями валялся на кровати, бездумно пялясь в потолок. Намеревался покончить с собой, каждый раз откладывая суицид из-за жалости к отцу. Кроме гибели друга, меня терзали мысли о том, что я мог спасти также и других пассажиров, если бы своевременно предупредил администрацию железной дороги.
     Раньше я и не думал сверять ночные кошмары с реальными событиями, считал их последствиями автокатастрофы, как мне объясняли врачи и психологи, а всех телепатов, провидцев, ворожеев полагал хитроумными шарлатанами, наживающимися на легковерии сограждан. Теперь же я с опаской проглядывал новостные каналы, ища в репортажах подтверждение своей сверхспособности. И, самое ужасное — находил!
     Парочка эпизодов были настолько удручающе точными, что у меня натурально стыла в жилах кровь. Я узнавал местность и останки погибших — ни о каком случайном совпадении не могло быть и речи. Надо было что-то делать. Хоть здравый смысл и нашептывая в оба уха, что это принесет мне только проблемы.
    
     ***
    
     Узнать где находится местное отделение ФБР — большого труда не составило. Я сильно нервничал, поэтому не смог толком объяснить цель визита строгой женщине, которая сидела за стойкой в шикарном вестибюле. Осознавая свой жалкий вид, я смутился еще больше. Отрепетированная речь застревала в горле. Наружу вырывались отдельные словосочетания, типа «вещих снов», «сбывшихся пророчеств», «предотвращения катастроф».
     Мои уши и щеки пылали, а в голове пульсировала мысль, что мне сейчас укажут на выход. Было неприятно рассказывать о странных сновидениях чужому человеку. Да и знакомому я бы не хотел про это особо трепаться. Если бы не проклятое чувство вины за судьбы погибших — давно бы дал деру.
     Впрочем, ко мне отнеслись с пониманием и отослали в офис, который находился в дальнем конце коридора. Я воспрял духом, и уже через минуту деликатно стучал в солидную дверь, на которой красовалась табличка с надписью: «Роберт С. Нильсон».
     — Войдите! — грозно донеслось изнутри.
     Я последовал приглашению. Посреди просторного кабинета за массивным столом восседал мужчина средних лет. К сожалению, он совсем не походил на Бэтмена, Капитана Америку, Железного человека или какого-то иного супергероя. Даже на Джеймса Бонда не тянул. Пиджак агента не вспучивали бугры стальных мышц, зато заметно выпирал животик.
     — Чем могу помочь? — вяло спросил мистер Нильсон, неохотно отрываясь от экрана компьютера. Окинув меня снисходительным взглядом, он указал на свободный стул.
    Его глаза не излучали рентгеновскую проницательность. Они были по-человечески усталыми. Присев на краешек, я стал рассказывать. Сначала неуверенно, с длительными заминками. Потом дело пошло лучше. Возможно из-за того, что сотрудник ФБР терпеливо слушал, ни разу не перебив. Или же я просто перестал обращать внимание на то, как говорю, и моя речь потекла сама собой, словно река, наконец-то пробившая плотину.
     Я выложил все. Особое внимание уделил видению гибели друга. Также поделился соображениями по поводу открывшихся у меня трансцендентных способностей и их использование в целях предотвращения катастроф в нашей стране и во всем мире. Концовка получилась довольно красноречивой, во всяком случае, не хуже, чем у кандидата от демократов на публичных дебатах перед последними выборами в сенат.
     Я перевел дух, и вопросительно уставился на агента, прикидывая, насколько он впечатлен моей историей. Нильсон задумчиво потер висок. Потом вытянул сигарету, покрутил в пальцах, понюхал и возвратил в пачку обратно.
     — Слушай, парень… Как там тебя?
     — Джон. Джон Смит, сэр! — с готовностью подсказал я свое имя.
     — У тебя голова часто болит?
     — Ну, бывает. Иногда, — ответил я осторожно. А тогда спросил напрямик, внутренне холодея: — Считаете меня сумасшедшим?
     — Я этого не говорил, — нахмурился агент. — Мне очень жаль твоего друга. Но, нельзя взваливать на себя ответственность за его гибель из-за того, что перед этим увидел кошмар. Ты же парень, а не какая-нибудь мнительная девчонка.
     — Можно проверить другие сны, — предложил я обижено.
     — Знаешь сколько похожих на тебя Нострадамусов, адептов черно-белой магии, уполномоченных посланников иных измерений, алхимиков египетских пирамид, астральных проводников в нирвану и прочих свидетелей летающих тарелочек приходит к нам за неделю? Не хватит ни людей, ни времени, чтобы детально разбираться с каждым…
     — А вы пытались? Это же очень важно! — настаивал я, чуть не плача.
     — Хорошо, — внезапно пошел на уступки мистер Нильсон. Он даже взял в руку остро заточенный карандаш и сделал вид, что готов записывать. — Можешь указать место, где произойдет следующая авария? Назвать точное время когда это случится?
     — Нет, — после длительной паузы сконфужено признался я. В последнем сне перед мощным взрывом я видел цех какой-то фабрики. Там работали низкорослые люди азиатской внешности. Я не приметил никаких понятных мне надписей, которые указывали хотя бы на страну, в которой произойдет беда. Также была неизвестна дата аварии. Иногда мои предсказания сбывались через пару дней, а порой им требовалось несколько недель.
     — Всего хорошего, — пожелал мне на прощание агент. Мне показалось или в его голосе действительно прозвучали нотки сочувствия.
    
     ***
    
     После разговора с мистером Нильсоном опять навалилось разочарование. Я понял, насколько был наивен, полагая, что госучреждения могут мне помочь. И, судя по словам агента ФБР, людей, которые обращаются к ним с чем-то похожим, довольно много. Пускай большинство из них проходимцы или больные, но должны же быть и честные граждане, действительно обладающие сверхспособностями.
     К моему отцу звонил директор школы по поводу моих прогулов, так что пришлось ходить на уроки. Как-никак выпускной класс. Впрочем, отметки и раньше меня никогда особо не волновали. Учиться в колледже я не планировал: не было ни желания, ни лишних денег. Да и не мечтал я никогда о комфортабельных офисах, где для карьерного роста нужно с утра до вечера высиживать задницу в кресле.
     Вспомнив, как мистер Нильсон обозвал меня, захотелось больше узнать об этом легендарном провидце. Я даже заглянул в библиотеку, чем озадачил ее персонал: такие непутевые ученики туда заглядывали реже, чем Санта с подарками в дома послушных детей. Бросалось в глаза, что предсказания Нострадамуса были размыты и многозначительны, хотя и потрясали воображение яркими образами. И другие, менее известные провидцы вещали в сходной манере. Значит и мне не следовало комплексовать из-за отсутствия конкретики.
     Неизвестно как бы пошла моя жизнь дальше. Может я тоже стал бы записывать вещие сны и посылать в интернет или газеты, чтобы здравомыслящие люди могли их потом сравнивать с реальными событиями и, убедившись в моей правдивости, беречься от предсказанных опасностей в будущем. Но, мне было не суждено это испробовать.
     Спустя неделю после моего визита к агенту Нильсону к нам в дом пожаловал худой и высокий, как игрок НБА, мужчина в дорогом сером костюме. Гость назвался мистером Фоуксом и попросил о разговоре наедине. А когда папа вышел — расспросил о моих кошмарах. В частности, о последнем. Было странным, что в ФБР обо мне не забыли. Без энтузиазма я исполнил просьбу. Даже вспомнил о каком-то иероглифе на стене той фабрики, что взорвалась. Мистер Фоукс заставил зарисовать его. А потом откланялся и уехал.
     Примерно через месяц, когда я уже успел основательно подзабыть о том визите, мистер Фоукс снова объявился возле нашего дома.
     — Привет, Джон! — долговязый гость изобразил подобие улыбки. Эта гримаса выглядела странной на фоне угрюмых черт его лица. — У меня хорошая новость!
     Мое сердце больно екнуло: какую новость может считать хорошей этот тип?
     — Ваша информация подтвердилась, — пояснил странный визитер, буравя меня цепким взглядом. — С тобой готовы сотрудничать.
     Из дома на крыльцо выковылял мой отец. Последствия травмы, а еще парочка стаканчиков неразбавленного виски не давали его ногам нормально двигаться. Однако, это не мешало ему переживать за мою судьбу:
     — Сынок! Ну, как? Тебя берут в команду?
     — Да, — ответил за меня мистер Фоукс, сходу сориентировавшись в ситуации. — Можете быть спокойны. Такие игроки нам очень нужны.
     — А разве с ростом, как у Джона, есть шансы попасть в основной состав? — не унимался мой заботливый отец. Вероятно, и ему визитер не внушал особого доверия.
     — Конечно! Он еще молод, подрастёт, — пообещал ложный тренер. — За такими как он наше будущее. У меня нет сомнений в его карьерных перспективах.
     — Я еще не дал согласия, — пришла догадка, что моя участь уже кем-то решена. А быть простым статистом в чей-то пьесе, пускай и самой гениальной, никому не хочется.
     — Мы пойдем на любые ваши условия, — проникновенно вещал мистер Фоукс, обращаясь скорее к моему отцу, чем ко мне. — Будем платить солидное жалование. И, конечно же, возьмем на себя расходы на переезд, проживание и питание. Все это и многое другое оговорено в контракте. Вам действительно не о чем беспокоится.
     Отец удивленно хмыкнул и радостно потер ладони. Такой поворот событий, когда я был бы пристроен в приличном месте, да еще и за деньги, его вполне устраивал.
     — Мне надо подумать, — жалобно запротестовал я. — Все это так неожиданно…
     — Джон, ты же сам просил использовать твой талант для общественного блага, — напомнил мне искуситель. — Неужели откажешься от своих слов?
     — А ехать обязательно? — от всего услышанного кружилась голова, путались мысли. Меня мастерски загнали в угол, словно какого-нибудь гангстера на перекрёстном допросе. Что ж, надо отдать должное — со мной работал профессионал.
    
     ***
    
     …В нашей группе кроме меня, Фоукса и нескольких гражданских лиц, насчитывалось еще два десятка парней, в которых чувствовалась солдатская выправка. Мы выгрузились из шлюпок в районе, где берег спускался почти к самой воде. На снеговых вездеходах двинулись вглубь континента. Складывалось впечатление, что каждое наше действие было наперед продумано, выверено до мелочей.
     К вечеру мы добрались к полузасыпанным снегом домикам, которые соединялись между собой крытыми переходами. И очень вовремя: когда мы выбирались из машин, внезапно завыл ледяной ветер, началась снежная буря такой силы, что меня сбивало с ног, а видимость сократилась до нескольких метров. Пришла мысли, что это конец и наши окоченевшие трупы буду покоиться здесь до дня страшного суда.
     Однако на базе мы запустили отопление и постепенно отогрелись. Жить тут было можно, а судя по обилию привезенных нами припасов — довольно долго. Во всяком случае, мистер Фоукс на самоубийцу никак не смахивал. Особо скучать тоже не приходилось. Каждый из членов экспедиции имел свои обязанности и выполнял их неукоснительно и точно, словно винтики в швейцарских часах. Даже я.
     Впрочем, меня не заставляли чистить снег, готовить еду или заниматься прочими хозяйственными делами. Основную часть моего времени тратилось на всевозможные тренировки. Для этой цели в группе состоял гималайский йог, помогавший мне постичь искусство медитации, а также тольтекский шаман, учивший азам осознанного сновидения.
     При мне также содержался дипломированный психолог — девушка, года на два старше меня, окончившая Стэнфорд с отличием. Она проводила множество тестов, а также тренинги по улучшению памяти. Старый педантичный немец, нейрохирург по образованию, регулярно отслеживал биотоки моего мозга и общее состояние организма.
     Ко мне также был приставлен Хью Гард — специалист настолько широкой эрудиции в различных областях, что я каждый раз поражался его энциклопедическими знаниями. Он, словно матерый детектив, по незначительной детали, вычислял место, которое фигурировало в моем кошмаре, а иногда подсказывал и время, когда произойдет трагическое событие. Вот когда я всерьез пожалел, что так плохо учился в школе!
     Окрыленный успехами, я часто спрашивал у мистера Фоукса, скольким людям мы успели помочь. Шеф неизменно реагировал своей неестественной улыбкой и говорил, что многим. Самостоятельно отследить это я никак не мог: меня и близко не подпускали в комнату с компьютерами, подключенными к интернету через спутник, дабы излишние впечатления не вносили искажения в следующие сновидения. Также туда с целью чистоты эксперимента не допускались ни мой психолог, ни тренеры, ни даже доктор.
     Мистер Фоукс мне и дальше не нравился. Но, не бросать же спасение человечества из-за личных антипатий? Тем более, что босс относился ко мне с повышенным вниманием. Если я раскисал, что со мной случалось довольно часто — он выводил меня в окрестности базы. Научил кататься на лыжах, а также карабкаться по ледяным склонам с помощью снаряжения для альпинизма. Показывал полярные сияния и яркие звезды южного неба. И пускай это со стороны выглядело, словно выгул собачонки, я был ему благодарен.
     А еще свободное время я любил проводить с мисс Лорой Монтгомери. И дело не в том, что она была среди нас единственной женщиной. И даже не в том, что такой умной и симпатичной девчонки я раньше не встречал. Меня тянуло к ней с каждым днем все сильнее и сильнее также потому, что Лора ко мне относилась очень хорошо. Словно к нормальному человеку, а не как к объекту научных исследований.
    Она часто расспрашивала о прежней жизни, еще до той злосчастной аварии, в которой погибла моя мама. Интересовалась, чем увлекаюсь. За разговорами мы весело коротали время, что было необходимо на протяжении долгой полярной ночи. В команде Фоукса она была новичком и особой дружбы с иными участниками не водила.
     Так прошло больше года. Я обвыкся с базой и чувствовал себя очень важным и нужным. Настоящим супергероем, тайно и бескорыстно спасающим жизни. Наверное о таком втихаря мечтает любой нормальный парень. Жаль, что не каждому удается исполнить свои желания. У меня, вот, получилось. На душе было светло, как никогда раньше.
     И так я думал до той поры, пока однажды за ужином в кают-компании не заметил, что Лора очень расстроена. После того, как мы поднялись из-за стола, и вышли из комнаты — она потянула меня за рукав в дальний конец коридора. Внезапно девушка прильнула ко мне. Я покраснел от неожиданности. Сердце барабанной дробью застучало в висках.
     — Джон, я должна сказать тебе нечто важное, — прошептала мисс Монтгомери, обжигая горячим дыханием мое ухо.
     — Ты мне тоже очень нравишься… — вырвалось у меня.
     — За нами могут следить, — сообщила Лора, смущенно кашлянув. — Пожалуйста, сделай вид, что мы целуемся.
     Дважды повторять не потребовалось. Тот первый наш поцелуй был так жарок и нежен, что я забыл обо всем на свете. Из волшебной сказки меня вывел голос любимой.
     — Я случайно услышала разговор Фоукса с Гардом… Тебя используют.
     — Ради спасения других я готов терпеть многое, — усмехнулся я в ответ.
     — Ты не понял. Они никого не спасают, — в голосе Лоре чувствовалась неподдельная боль. — Точнее, спасают. Но, единицы. Тех, кто может платить шестизначные сумы. Остальные гибнут для подтверждения правдивости предсказаний.
     — Что? — выкрикнул я, забыв о предосторожности. Перед глазами поплыли черные круги, пол качнулся под ногами.
     — Тише, — забеспокоилась девушка, оглядываясь через мое плече. В ее голосе сквозила неподдельная горечь. — Если знала бы раньше про этот бизнес на крови — ни за какие деньги не согласилась бы на работу няньки в черта на куличках…
     — Няньки? — глухо переспросил я, отстраняясь от любимой. — При мне? Чтобы развлекать, как грудного ребенка?
     — Извини, — закусила губу мисс Монтгомери. — Хочу быть с тобой предельно честной. Меня действительно нанимали для подобной цели. Я думала — ты догадался…
     На фоне глобальной подлости шефа мои личные расстройства выглядели до смешного нелепыми. Хотя и воспринимались очень болезненно.
     — Не обижайся, — продолжила девушка, виновато заглядывая в мои глаза. — Так сложилось, что ты — единственный здесь человек, который мне по-настоящему симпатичен.
     — А ФБР в курсе проделок Фоукса? — спросил я, чтобы сменить тему.
     — Конечно, нет. Не знаю, на кого он сейчас работает, только не на государство.
     — Что же мне делать? — спросил я скорее себя, чем ее.
     — Не знаю, — Лора с нежностью провела ладонью по моей щеке. — От тебя не отстанут. Курицу, несущую золотые яйца, из клетки не выпускают.
     Она права. И что обидно — я сам, как последний дурак, отдался на их милость. Кто-то слил информацию о моих способностях. Вряд ли это был Нильсон. Может та строгая женщина в вестибюле? Или они прослушивали кабинет агента ФБР? А потом проверяли перспективные ниточки? Озноб прокатился телом, словно я находился не в теплом помещении, а среди антарктической, продуваемой колючими ветрами, снежной пустыни.
     Мне стало жаль и себя, и Лору, которая очень рисковала, открывая мне правду. А еще всех тех бедолаг, которых я так и не спас. Дальше помогать шайке Фоукса было невыносимо. Смерть казалась лучшим выходом из этой безнадеги.
    
     ***
    
     Через неделю, словно в подкрепление суицидальных мыслей, я увидел кошмарный сон, в котором гибли члены нашей группы во главе с шефом. Проснулся я от собственного крика. Не то, чтобы у меня оставались к подонкам теплые чувства. Однако смерть людей, пускай, и отпетых негодяев, зрелище не из приятных. А наблюдать со стороны собственную кончину — тут уж у любого нервы сдадут.
     На возглас ко мне прибежал немец-врач и Хью Гард, несший тогда дежурство по базе. Я им ничего не сказал о видении, а наплел о сильной головной боли, которая меня действительно периодически донимала. И они оставили меня в покое.
     Я был ошарашен этим сном. Он казался мне пределом нелепости: ничего не предвещало именно такого развития событий в будущем. Неужели моя провидческая сверхспособность дала сбой из-за мук совести? Я ведь очень сильно переживал после разговора с мисс Монтгомери. Мне было невероятно тяжело осознавать свое превращение с супергероя, спасителя мира в сообщника злодеев, пускай и поневоле.
     И вдруг печальный мрак моего сознания озарился вспышкой догадки: а что если высшие силы дают возможность искупить вину? И только в моей власти попытаться воспользоваться этим, или влачить жалкое существование на потеху бессовестным мошенникам. В памяти всплыли слова моего друга Чарли, перед тем, как мы навсегда расстались. Теперь у меня был шанс исправиться.
     Последнее время я старался не попадаться на глаза шефу, понимая, что если язык я могу контролировать, то лицо выдаст душевные страдания. Впрочем, как я не избегал встреч, мистер Фоукс подметил во мне изменения и попросил остаться после занятий наедине.
     Пригвоздив меня к креслу своим цепким взглядом, он начал допрос:
     — Джон, что случилось? Ты сам не свой.
     — Ничего особенного. Наверное, магнитные бури, — попробовал я схитрить.
     — Не ври мне! — в голосе Фоукса гремели командные нотки. — Мы в одной команде и секретов друг от друга быть не должно. Или ты считаешь иначе?
     — Нет, сэр, — я тяжело вздохнул и мысленно призвал на помощь Бога. — Мне наснился сон, в котором мы все… гибнем.
     Даже феноменальное самообладание не помогло сидящему напротив меня человеку полностью скрыть чувство страха. Неужели мои предыдущие предсказания были настолько точными, что теперешнее заставило мистера Фоукса побледнеть и застыть в неудобной позе дольше, чем того требовалось?
     — Чего раньше молчал? Разве тебе здесь так уж плохо? Захотелось сдохнуть и нас прихватить с собою? — почувствовав смертельную опасность, босс уже не заморачивался подбором выражений. Показную вежливость сдуло, словно штормовым ветром. — А мы тут с ним возимся, чуть ли не с ложки кормим! Щенок неблагодарный!
     Я опустил голову. Спорить с негодяем не имело смысла.
     — Выкладывай детали! — потребовал мистер Фоукс, вскакивая с кресла. Мне подумалось, что с такими задатками из этого подонка вышел бы отличный командир отряда морских пехотинцев. Хотя, откуда мне известно, чем он занимался раньше?
     И я ему во всех подробностях поведал, как нашу базу окружают вооруженные до зубов неизвестные в белом камуфляже. И безо всяких предупреждений, переговоров или требований беспощадно расстреливают. Я описал смерть каждого из нашей группы, включая себя и его. Не забыл упомянуть горящие, словно факелы, дома и вездеходы.
     За время моего рассказа, мистер Фоукс успел добрую сотню раз измерить порывистыми шагами нашу комнатенку. Предположение о том, что в его грязном бизнесе имеются серьёзные конкуренты, готовые ради шальных денег пойти на любые радикальные меры, было близким к истине.
     Внезапно босс остановился, что свидетельствовало о принятии им решения:
     — Собирайся немедленно. Возвращаемся на корабль.
     — Снаружи буран, — попробовал я возразить. — Может, переждем?
     — Это нам только на руку, — заметил мистер Фоукс, направляясь к двери. — Ненастье им тоже помешает уследить за нами.
     — Есть еще одна проблема, — задержал я шефа. — Если оставить базу пустой, то враг, придя сюда после бури, поймет, что мы удрали, и сразу бросится в погоню.
     — Предлагаешь оставить здесь на убой моих парней? А кто вместо них будет вкалывать или на охране стоять? Может ты, умник?
     — Давайте бросим тут всех ненужных. Мисс Монтгомери, йога, шамана и нейрохирурга, — предложил я, чувствуя, как от волнения замирает сердце. — Они уже свое отработали. Их услуги больше не понадобятся.
     У Фоукса удивленно поднялись брови, он явно не ожидал услышать подобное. Хозяин базы задумчиво потер подбородок и посмотрел на меня с нескрываемым уважением:
     — Джон, ты делаешь успехи! Возможно, со временем, я возьму тебя в компаньоны.
     Комплимент от такого человека был большой редкостью. Во всяком случае при мне он таким образом никого еще не поощрял. Раньше от такой похвалы меня бы передернуло, даже вывернуло наизнанку, но теперь я не смог удержать довольной улыбки.
    
     ***
    
     Уже сидя в жестком кресле вездехода, я облегченно вздохнул, радуясь, что вышло спасти любимую девушку и еще троих невиноватых людей. А если получилось это — есть шансы и мне избежать смерти. Очень надеюсь, что при погрузке в шлюпки в такую метель я смогу улизнуть от подонков. Потом мне предстоит в одиночку вернуться на базу, чтобы разобраться с оборудованием и просить помощи в цивилизованном мире.
     Благодаря прогулкам с шефом, я многому научился по части выживания на ледяном континенте. Понимаю, что для исполнения моего плана этого может быть недостаточно: Антарктида — не Диснейленд. Но и человек — не только бренное тело. Супергероем может стать каждый, даже не владея сверхспособностями. Готовность рискнуть жизнью ради других — вот то, что делает нас по-настоящему сильными.
     Конечно, меня будут искать. Но чувство страха перед неведомым врагом должно вскорости загнать всю шайку в самое безопасное, по их мнению, место — на корабль.
     Ирония в том, что именно там и должна свершиться расплата за содеянное. Ведь в своем вещем сне я видел, как мистер Фоукс вместе с подручными гибнет не на берегу, от пуль выдуманных мною чужаков, а в морской пучине, напоровшись на айсберг.

  Время приёма: 16:41 15.04.2018

 
     
[an error occurred while processing the directive]