ah010 Куб

    Полковник Бут заглянул в досье. «Рубин Алекс Дин, курсант школы рейнджеров, группа 02.7, Объединённый Космический Корпус. Тренированный, сильный, ловкий, – глянул на сидевшего перед ним юношу. – И красавчик: любимчик девочек и дам», – захлопнул папку, бросил на стол.
             – Рубин! – произнёс жёстко. – По существу: войдёте в куб, сядете в кресло. Мы будем задавать вопросы, вы – отвечать. На всë – десять минут.
             – Сэр, – отозвался юноша. – Вопрос?
             – Валяйте, – кивнул Бут.
             – Скафандр зачем? И шлем?
             – Вам все объяснят в лаборатории. Ступайте, – полковник поморщился, тревожно глянул юноше вслед.
     
     Рубин вошёл в ангар и замер. В огромном стеклянном боксе стоял куб, стены его поблёскивали полированными боками. «Ни окон, ни дверей, – вспомнил, что говорили о кубе в школе. – Странный неопознанный объект. В специальных технических отчётах его называли исследовательской платформой номер один. Поговаривали, будто отыскали в Египте, под развалинами пирамиды…. Чëрт, – выдохнул шумно, – название позабыл».
             – Рубин! – окликнул его долговязый очкарик в белом халате. – Я ваш консультант. Следуйте за мной, – повёл по узкому проходу среди столов с мигающими дисплеями, экранами систем слежения, картами траекторных кривых.
     «НАСА», – хмыкнул Рубин, подмигнул девушке в дальнем углу. Та глянула с любопытством.
     Очкарик, остановившись у двери стеклянного бокса, ткнул пальцем в куб.
             – Сколько, думаете, ему лет?
             – Ну… – поморщился Алекс, – тысячи две, три.
     Очкастый противно ухмыльнулся:
             – Более десяти тысяч лет, согласно данным электронного анализа. Его могла ваять рука бога.
             – Скажете! – хмыкнул Алекс. – Зачем он богу?
             – Аналитики утверждают, что куб – элемент искусственного разума или звено космической связи, – очкастый вытер вспотевший лоб.
             – Да ладно, – хмыкнул Алекс, глянул с опаской на сверкающую коробку. – Обычная комната. Кто-нибудь бывал в ней до меня?
             – И до вас, и… – кивнул консультант; подмигнул Алексу. – Теперь о главном – скафандр и шлем. В них система контроля, наши глаза и уши. Одежда удобна, многофункциональна. И поможет в случае температурных перепадов, при выбросе радиации, – усмехнулся. – Шучу! Что может случиться в… обычной комнате? Да? – глянул на побелевшего Алекса. Хлопнул себя по лбу: – Чëрт! Чуть не забыл – красная кнопка. В кубе, на внутренней панели. Если что – нажмёте, дверь откроется.
     Они вошли в бокс. Алекс замер от удивления: куб оказался высоким. «Со стороны и не скажешь. Оптическая иллюзия?»
             – Дверь где? – глянул на полированную поверхность.
     Консультант коснулся гладкой стены: в той появилась узкая щель. Она поплыла, открывая широкий отвор: глубокая тьма замерла на пороге.
     Алекс заглянул внутрь. – Э-эй! – закричал в черноту, обернулся.
     Люди в ангаре испуганно смотрели на него.
             – Что? – развёл он руками. – Я живой! – шагнул внутрь; тотчас зажегся фонарь на шлеме. – Это хорошо, что кресло, – уверенно пошёл, сел.
             – Если возникнут проблемы… – застыл на пороге очкастый, – нажмите на кнопку. Она обозначится, как только закроется дверь. Запомните, Рубин: красная кнопка.
             – Понял я, понял, – кивнул Алекс, махнул рукой. – Закрывай!
             – Всего… – криво улыбнулся очкастый, коснулся рукой подвижной панели.
     Та поплыла и закрылась.
     
             – Здравствуйте, – тотчас произнёс женский голос. – Меня зовут Элис. Я буду задавать вопросы. Не переспрашивайте и не перебивайте меня. Если что-то покажется странным, скажите об этом. В любом случае, если что-то обеспокоит вас, скажите об этом, – голос смолк. Но сразу спросил:
             – Вас зовут Алекс?
             – Да, – ответил Рубин; потянулся, зевнул.
             – Вам девятнадцать лет?
             – Да, – он вздрогнул, почувствовав сильный холод позади. – Эй, – позвал, – сквозняк!
             – Вы женаты? – не отреагировала она.
             – Нет, – хмыкнул. «Интересно, какая она – Элис? Высокая девочка с воздушной бабеттой и глупой улыбкой на губах?» Дёрнулся, ощутив прикосновение к руке. «Какого?» – завертел головой. Свет фонаря осветил плотную темноту.
             – Ваши родители живы? – не отступала она.
             – Да, – вспомнил: на днях повздорил с матерью. «А всë еë страхи. Никак не привыкнет, что вырос. Считает плюгавым мальчиком».
             – Вы боитесь темноты? – вдруг спросила Элис.
             – Нет, – не задумываясь, ответил он.
     В тот же миг всë изменилось: тьма расступилась, стены стали прозрачными. И Алекс увидел лес. Тот стоял плотной стеной: ветви переплелись, кроны взметнулись в малиновое небо. В стороне, на бугристом холме, вздыбилась густая поросль дерев и пестролистных трав. И только у куба буяющая жизнь обрывалась – ни цветка, ни травинки. «Прав был очкастый, – подумал Алекс, вглядываясь в пожухлый травостой. – Возможно, радиация. Или какая иная хрень».
     Лес вдруг затрещал, подломился, и Алекс увидел гигантское чудовище – химеру с гребнистой головой, массивным туловищем и десятком когтистых лап. Оно глянуло на человека в кубе, повело головой, прищурило глаза: яркая вспышка блеснула в щелевидных зрачках.
     «Вот чëрт! – судорожно сглотнул Алекс, отступил вглубь. – Может, проползёт…»
     Коварная тварь дёрнулась и двинулась дальше. Но еë остановил свет: в голубоватом облаке, перед кубом, вспыхнула голограмма – мужчина в скафандре с автоматом в руке.
             – Лу? – позвал он, вглядываясь в Алекса. – Я Сит, командир группы: мы собрались и ждём тебя. Ты же знаешь, времени – в обрез… – он смолк и обернулся.
     Монстр вскинулся, но не проронил ни звука.
             – Ну же! – позвала голограмма. – Вспомни. Мы высадились на планету день назад. Ты отправился к пещере… – голос пропал, но губы шевелились, – …все ждём. Проблема в чёртовом кубе, – говоривший снова глянул на монстра.
             – Фр-ры! – вдруг выдохнуло чудовище, злобно ощерилось. Потянуло к голограмме когтистую лапу, пытаясь ухватить призрачную картинку. Но поняв, что попытка безуспешна, огненно плюнуло в голубое пятно. Видение мигнуло и погасло. Монстр рыкнул и перевёл взгляд на Алекса.
     «Сообразительный, гад, сразу понял, что к чему. К тому же – охотник, злой и азартный. Что для него восемьдесят килограммов массы? Даже не перекус…. А я безоружен», – глянул исподлобья; пригнулся, потому что злобный монстр подобрался к кубу: притих, оглядывая со всех сторон. И, долго не раздумывая, разверз изогнутую пасть. Алекс увидел ряды острых зубов и шершавый язык, по нему тонкими струйками стекала жёлтая слюна. Она растекалась по крыше куба, по стенам, заливая землю и траву. И всë, на что она попадала, начинало дымиться и плавиться, выделяя пену и чёрную гарь.
     Взбесившаяся тварь отчаянно царапала когтями неподатливый металл; перекатывала куб сбоку на бок, злобно поглядывая на барахтающегося в нем человека.
             – Сволочь! – кричал Алекс. – Будь у меня оружие….
             – Вы боитесь темноты? – вдруг услыхал он знакомый голос.
             – Элис! – заорал что есть силы. – Кнопка! Где кнопка? Я … – увидел на панели вспыхнувшее пятно. Пополз к нему, оглянулся, погрозил кулаком монстру. – Чёртов ублюдок! Гадина! – с силой ударил по красной шляпке. – Я уже дома! Ты… – прижался к панели, пытаясь протиснуться в открывающуюся щель. – Эй! Где вы? Что за… срань – это ваше тестирование. Почему я безоружен? – вывалился за порог, упал обессиленно. Его замутило, закружило до черноты в глазах. – Эй! – застонал. – Кто-нибудь! Помогите… – вздохнул и провалился в беспамятство.
     
             – Автономная система контроля, – произнёс кто-то у уха. – Воздуха в скафандре на восемь часов работы.
     Алекс открыл глаза. Перед ним белёсой равниной лежало незнакомое пространство. На горизонте – полоска остроконечных деревьев, земля, укрытая травяным ковром. В пяти шагах – горка хвороста, пепельное пятно от костра и истлевшие угли. Он оглянулся – полированный куб сверкал в лучах заходящей звезды. «Чёртова коробка, адов могильник», – вздрогнул, отполз подальше.
             – Воздуха в скафандре…
             – Контрольная! – вспомнил. – Где я?
             – На планете КG-девять-пять, – ответила машина. – Созвездие Лебедя.
             – Не Земля? – выдохнул задавленно.
             – Не Земля, – подтвердила. – Я – Мэри, автономная аналитическая система, машина – переводчик.
             – Мэри… – повторил потерянно. – Почему я здесь?
             – Дистанционный перенос, – ответила машина.
             – Перенос? – буркнул, соображая. – Почему не на Земле?
             – Несвоевременное нажатие кнопки, – пояснила та.
             – Несвоевременное? – взорвался Алекс. – А огнедышащий монстр?
             – Вам не грозила опасность, – пыталась успокоить. – Куб – абсолютная защита. К тому же…
             – Ни слова! – выкрикнул Алекс, зло погрозил кулаком. – Вернёмся – поговорим!
     
     Звезда закатилась за горизонт, небо засеребрилось облаками. Ночь подкралась неслышно, дохнула холодом, хрустящим морозцем.
    – Стынь какая! – вздрогнул Алекс. «Костер бы разжечь: ночь будет неласковой, под утро закоченею. Хворосту навалом», – вспомнил; окликнул: – Мэри! Свет.
             – Сожалею, – ответила машина. – Вся энергия идёт на обогрев и поддержание дыхания. Могу отключить систему обогрева… на время.
             – Отключай. Двух минут достато… – задрожал от навалившегося холода. – Ни черта, какая холодрыга! – метнулся к хворосту, ухватил охапку, поволок к кострищу. Затем снова, туда–обратно, до бессилия. Повалился на землю, тяжело дыша; достал зажигалку из кармана, поджёг тонкую хворостину: она запылала ярко, с шумом. Пламя, будто горючая жидкость, полилось тонкими струйками на сухие ветки; взметнулось, затрещало, запылало с жаром и брызгами. – Ну, слава… – выдохнул обрадованно, – совсем другое дело. Хорошо что… – дёрнулся, услыхав звонкий треск, вперился глазами темноту.
     Всë видимое пространство вокруг костра покрылось ледяными цветами: они тянулись от земли в чёрную высь – хрупкие, белоснежные, с кружевными лепестками и игольчатыми листьями. И только возле костра лежала серыми пятнами не промёрзшая земля.
     Алекс потянулся к узорчатому ростку, но машина остановила его:
             – Опасно, – прошептала. – Не вода, не иней; особая жизненная форма, – зажгла перед ним голограмму: поплыли разноцветные цепочки, изогнутые нити, пёстрые гроздья, дрожащие точки. – Молекулярная инфограмма «ледяных» объектов – активные вирусы и агрессивные бактерии. Опасны для человека.
     «Пугает, – ухмыльнулся Алекс. – Такая красота – и токсичный вирус» – коснулся ботинком иглистого ростка: хрупкая веточка вздрогнула и вонзила ледяное жало в подошву.
             – Вот черт! – дёрнулся от испуга; раздавил узорчатую тварь. – Скорее бы утро. Наберу в лесу сушняка … – обернулся на хруст.
     Из темноты, скользнув тенью, вышла невысокая девочка: худенькая, белолицая, с огромными синими глазами; пепельные волосы туго стянуты в косу; кружевное одеянье до земли.
             – Человек? – выдохнула удивлённо. – Здесь? Как?
             – Дистанционный перенос… – покосился на куб Алекс.
             – Ясно, – кивнула. – Переночуешь и…
             – Обратно. На Землю, – судорожно сглотнул. – А вы? Вас? Как поживаете? – забегал глазами: «Вдруг не одна!» – Холодно. Костёр вот… – поёжился, – из вашего хвороста.
             – Пустое, – улыбнулась девочка. – Не хочешь зайти в гости? – кольнула взглядом. – Здесь недалеко и…
             – Нет! – выпалил Алекс. – Спасибо. Нездоровится. Не акклиматизировался ещё. Наверное. А мир ваш, планета…. Есть ещё люди, другие существа? – глянул настороженно.
             – Откуда… – засмеялась. – Одна… давно. И не помню, как здесь оказалась. Может, как и ты – вошла в куб…. Так и живу. А потом – человек. Появился. Смешной; прятался в кубе на ночь. Только утром выходил. Но далеко не гулял. Туда – сюда, вокруг.
             – Ясно, – сглотнул Алекс. – А дверь?
             – Не закрывал, камешек подкладывал, у-узенькая щель оставалась, – тихо засмеялась. – Осторожный был.
     «Осмотрительный», – подумал Алекс. – Вы красивая.
             – Тот говорил иначе, – усмехнулась. – Ум главнее. Чем человек умнее, тем сильнее. Смешно, правда? Маленький человек и… сильный.
             – Рост не имеет значения, – заспорил Алекс.
             – И он так говорил. Ум даёт силу, говорил.
             – Ну… да, – кивнул Алекс. – А он, человек тот, кем был?
             – Доктором, – пододвинулась. – Болезни убивал.
             – Лечил… – хмыкнул Алекс.
             – Да, – улыбнулась; присела, коснулась рукой хрустальной изморози. – Это называл токсичным льдом, вирусами. Ты тоже боишься? – глянула насмешливо.
             – Не то, чтобы… – Алекс потянулся рукой к чахлому ростку, замер; одёрнул руку. – Боюсь.
             – А-а! – засмеялась. – Боязливый.
             – И нет, – покраснел Алекс. – Осторожный. А тот, другой, он где?
             – Умер, – поёжилась. – А мозг его здесь, – коснулась пальцем белоснежного лба. – Здесь его ум, знания и… – замолчала, глянула на застывшего Алекса.
             – Мэри! – тихо позвал тот.
             – Готова к эвакуации, – ответила машина.
             – Куда? – метнулась к нему девчонка, прыгнула как злобный зверёк, сжалась комком – глаза в глаза. – Чудной… – процедила сквозь зубы, замерла. – Это что? Стучит.
             – Сердце, – побледнел Алекс.
             – Сердце? – глянула удивлённо.
             – Орган, мускульный мешок. Система чувствования боли, страха. Любви.
             – Любви? – замерла. – Зачем?
             – Чтобы знать, – сглотнул судорожно, – что один нужен другому как воздух, как свет, как самое… – опустил глаза, – важное.
             – А что главнее: мозг или сердце? – прищурилась. – Тот не говорил о сердце.
             – Сердце, – выпалил Алекс. – Однозначно.
             – Почему? – глянула недоверчиво.
             – Ну… так решил тот, кто создал людей, – выдохнул Алекс. – Хотел, чтобы люди были похожи на него.
             – А без сердца? – хмыкнула девочка.
             – Нельзя, – буркнул Алекс, противно ухмыльнулся.
             – Врёшь! – закричала. – У меня сердца нет, а я чувствую страх, боль и … – завыла истошно. Застыла лицом у лица – только перегородка шлема между ними. И Алекс вдруг увидел тонкую полоску, скользнувшую из ее рта – красный раздвоенный язык. Она коснулась им поверхности шлема, и тот потемнел; мелкие трещинки побежали в разные стороны.
     «Вот я придурок! Чего разболтался: сердце, любовь. Заперся бы в кубе, как умный человек, – глянул в синющие глаза. – И не девочка она вовсе – фрик чёртов! Нужно с ним… с ней осторожнее».
             – А давай меняться, – вдруг прошептала. – Я тебе… – забегала глазами. – А ты мне – сердце!
             – Ещё чего! – задохнулся Алекс.
             – Не спеши, – двинула напором, обняла. И Алекс вдруг почувствовал жуткий холод: тело онемело, стало чужим, бездвижным. – Ну? Чувствуешь?
             – Чего? – задрожал он.
             – Любовь! – безумно улыбнулась она.
             – Мэри! Открой! – заорал Алекс; оттолкнул девчонку, быстро пополз к кубу. – Мэри! – забарабанил по стене, прижался спиной.
     Дверь отскочила в сторону, и он с остервенением пополз внутрь. – Готово, готово. Я здесь! – отшвырнул шлем. – Закрывай, закрывай же! Быстрее!
     Он увидел, как захлопнулась дверь. – Аллилуйя! – закричал исступлённо; повалился на пол, сжался в клубок: – Сердце захотела, гадина!
             – Эй! – услыхал. – Открой. Не договорили же. Чëрт с ним, с сердцем, – произнесла обречённо. – Может, к лучшему… без него.
     «Нет уж, – вздрогнул Алекс, – не поддамся на твои уловки». – Поздно, – откликнулся. – Ночь. Спать пора. Завтра приходи. Днём.
             – Ладно, – согласилась, – приду. Не сердись, если что; мозг неуправляемый, чего хочет, то и творит, – ударила ногой по тлеющим углям: они разлетелись в стороны, рассыпались по «ледяному» полю. – Пшш! – застонала серебристая изморозь, затрещал иглистый ледок. «Я подожду, – ухмыльнулась. – Оно того стоит: сердце на кону. К тому же… любовь – шлюбовь. Что она такое? зачем сердцу?»
             – До завтра… – вздрогнуло у куба ледяное эхо, – … приду.
     Но Алекс не слышал, он спал. Ему снилась яркое солнце, небо укрытое утренним румянцем. Морозный день в серебристом инее; холодный ветер, гоняющий птиц, и горные выси – заснеженные и сверкающие.
     
     Звук сирены оглушил его: он зажал уши, прижался к стене. Звук пропал неожиданно и в наступившей тишине Алекс услыхал грохот шагов и шум отодвигаемой двери. Он поднял глаза и увидел здоровенного мужика: большеголового, с длинной бородой, в темно–синей робе и грязной панаме. Тот стоял, противно улыбаясь: – Ты кто? Что за хрень? – наклонился, прочитал надпись на скафандре; ударил ладонями по коленям: – Сыбл! Он рейнджер.
             – Тащи сюда, – услыхал Алекс и затравленно глянул на здоровяка.
             – Я сам, – произнёс, поднимаясь с холодного пола. – Я сам.
     
             – Назови имя, – здоровяк подтолкнул Алекса; сказал сидевшему за расчётной панелью – скуластому, коротко стриженому крепышу: – Глянь на нашивки.
             – Вижу, – кивнул Сыбл; вскинул глаза на Алекса. – Ты как попал на корабль? Через транс лип или трафик–портал?
             – Дистанционный перенос… – выдохнул тот. – Из куба вышел, наверно. Не помню. Какой сейчас год?
             – Какой сейчас? – зареготал бородатый. – Шутишь?
     Крепыш покривился.
             – Гудзон! – одёрнул бородача; повернул голову к Алексу: – Три тысячи сотый. Доволен?
             – Да, – кивнул тот. – Вчера я жил в две тысячи трёхсотом. На Земле.
             – Ай-ай-ай! – притворно заныл бородатый. – Так далеко и без мамы.
             – Гудзон! – оборвал его Сыбл; недоверчиво глянул на Алекса. – Как очутился на корабле? В ваше время мостов не было.
             – Не было, – кивнул тот. – Всë куб: я вошёл, дверь захлопнулась, я отключился. Открыл глаза – этот, – вперился взглядом в бородатого. – Огромный, как….
             – Ясно, – выдохнул Сыбл. – Нужно подумать, что с тобой делать. На корабле оставаться нельзя. Земля? – поморщился. – Расскажи о Земле.
             – Зелёная планета, третья от Солнца, – выдохнул Алекс. – Десять миллиардов человек, шесть материков….
             – А короче? – ухмыльнулся Гудзон. – Какое нам дело… до материков.
             – Золота, нефти – навалом, – соврал Алекс. – Фабрики, заводы, корпорации …. Чего ещё? Да, всего навалом и на долгие годы.
             – Это как? – развёл руками здоровяк. – Зачем уходили, раз такая планета?
             – Потому, что придурки, – сплюнул Сыбл.
             – Не-е, – вставился Алекс. – Людей много. Искали планету – новый дом.
             – Ага-ага! – оскалился Гудзон. – Теперь хорошо. Координаты помнишь? – зыркнул на Алекса.
             – Зачем? У меня систем – контроль, – пожал тот плечами. – На шлеме.
             – Да ну? Счас притащу, – Гудзон метнулся к двери; вернулся с покорёженным шлемом, сунул Алексу: – Вмыкай.
     Алекс тихо позвал:
             – Мэри! Где я?
             – В командном отсеке грузового корабля, – ответила та. – Экипаж – семь человек: пять – в гиперсне. Груз – синтетическая протоплазма, двадцать тысяч тонн. И контрабанда: наркотическое вещество растительного происхождения….
             – Алë-алë! Мэри! – заорал Гудзон. – Отбой. Ты кто такой? – двинулся на Алекса, выпятив грудь.
             – Я – Рубин Алекс, курсант школы рейнджеров, – выструнился тот. – Участвовал в закрытом проекте. Задача: войти в куб, просидеть в темноте десять минут, доложить об ощущениях. Всë.
             – Ты вошёл и… – вытаращился Сыбл.
             – Да, – кивнул Алекс. – То есть, нет. Была ещё планета с монстром, и девочкой-мутантом.
             – Да ты лихой! – хмыкнул Сыбл, глянул на бородатого. – Накорми его, помести в гостевую. И… – подмигнул.
             – Понял, – крякнул тот, подтолкнул Алекса к двери. – Идём, курсант, проявлю гостеприимство.
     
             – Спит? – Сыбл оторвал взгляд от экрана.
             – Как младенец, – хмыкнул Гудзон. – Веришь ему?
             – Я что, псих? – покривился крепыш.
     Они зареготали.
             – Всего навалом… – вспомнил Гудзон. – Врет, конечно. Я читал, у них с водой проблемы были. И девочка – мутант? Хотел бы я взглянуть на обычную земную женщину. Не на то, кем она теперь стала.
             – Да, – кивнул Сыбл. – Женщины. Мы потеряли больше, чем….
             – Что этим ба… щинам нужно? – Гудзон зачесал затылок. – Нет же! Ангелов им подавай, полубогов. Откуда такая блажь? – шумно выдохнул. – Вопрос: как парняга проник на корабль? – глянул настороженно.
             – Он же сказал – куб, – зевнул Сыбл, лениво потянулся. – Скинем его у Дальних Ворот, там таких навалом. Всë, отбой: пару часов сна и последний рывок.
     
             – Эй! – пнула носком ботинка в распластанное тело. – Дрыхнешь или… подох? – наклонилась над Алексом. – Кра-сав-чик! Чего валяешься… повсюду? Просыпайся.
             – Где я? – открыл тот глаза, приподнялся на локте. Глянул заторможено: желтоволосая девочка, серые глаза, губы – оранж; курносая, улыбчивая.
             – Это – Дистант Гэйт, – громко произнесла; достала сигарету, закурила. – Ты зачем? – вскинула брови.
             – Не помню, – застонал Алекс; приподнялся, сел. Оглянулся – звёздная небо, лиловая полутьма, река, фонари, дома на берегу. – Помню, на корабле был; ещё – большой и крепыш. И куб. Больше не помню.
             – А больше и не надо, – шмыгнула носом. – Лучше забудь. Ты здесь потому… – погналась за мыслью, – каникулы у тебя. Завтра – домой. Да?
             – Точно, – кивнул Алекс. – А Дистант… это что?
             – Планета – спутник, – выдохнула обиженно, – Дальние Ворота называется. Маленькая, но веселая. Сказочный Монако.
             – А куб где? – завертел головой Алекс.
             – На Асиде. Тебе зачем? – прищурилась, разглядывая нашивки на скафандре.
             – Домой хочу, – поджал он губы.
             – Вот чëрт! – вздохнула. – Опять сынок маменькин. Откуда вы, вас…приносит? Дом твой где?
             – На Земле, – ответил тот.
             – Не-е. Там теперь не живут, – пыхнула сигаретой. – Уже восемьсот лет как. Разлетелись–расселились кто куда.
             – Землю оставили? – глянул удивлённо. – Почему?
             – Почему–почему? – выдохнула девчонка. – Выросло человечество. Вылетело из гнезда, и… – взмахнула рукой.
             – Неправильно это, – буркнул Алекс; поднялся с земли, отряхнул комбинезон. – Земля – не гнездо. Отчий дом. Птицы – и те возвращаются.
             – То птицы, – хмыкнула. – А людям простор нужен. Новое, непознанное. И ты – посидишь–посидишь и в небо запросишься.
             – Ладно, понял, – выдохнул он. – Асид – это что?
             – Планета, мать–отец этой Вселенной, о-о-огромная. И спутники – четыре. Города на Асиде – мега; большие, воздушные, светлые; со сверкающими шпилями, высоченными домами и тоннелями-автобанами – в небе, – пошла к берегу, села на опрокинутую лодку; поманила рукой.
             – Врёшь, небось, – хмыкнул Алекс, поплёлся за ней; глянул в небо. – А людей? Сколько на планете?
             – Точно не знаю. Всех – миллиардов двадцать: людей, и… не людей.
             – Это как? Мутантов?
             – Гуманоидов, – засмеялась она.
             – Асид, – прошептал Алекс, – не слыхал. Как открыли?
             – Просто. Вошли в куб на Земле, на Асиде вышли. Там вошли – здесь вышли. Понятно?
             – Ну… – выдохнул Алекс. – Почему же я? Вошёл, а до Асида….
             – Не знаю, – пожала плечами. – Ты сколько летел? Шесть минут, семь?
             – Десять, – ответил, усаживаясь рядом.
             – Минуты не хватило, – усмехнулась она. – От Земли до Асида – одиннадцать минут. «Одиннадцать минут от Земли…», – запела пискляво.
             – Не повезло, – кивнул он. – А мог бы планету открыть.
             – Не мог, – наклонилась, подняла камешек с земли, бросила в воду. – Она уже была открыта и на ней жили…. Тот человек, который на Асиде вышел, тоже думал: ура-ура, я первый! А нет. Оказалось, тут – о-го-го! Жизнь ключом бьёт. Своих навалом: сверх существ и не сверх … – улыбнулась. – Они и нас приняли. Тогда всë началось. Переселенческая лихорадка, великая человеческая миграция!
             – Ясно, – зашарил глазами по небу, подумал: «Круто заливает, я б так не смог». – Асид, он в каком полушарии, северном – южном?
             – Не ищи, – зевнула девчонка. – Это другое небо, другая вселенная.
             – Врёшь! Быть не может, – вскинулся Алекс. – Как называется?
             – Начало. Люди так называют.
             – А боги? – вдруг вспомнил. – Живут на планете?
             – Нет, – пожала плечами. – Зачем им планета. У них небо….
             – А куб кто создал?
             – Никто. Он сам себя… – потянулась вдруг, вскинула руку: – Смотри–смотри! Асид встаёт.
     Звёздная тьма у горизонта вздрогнула, заиграла рдеющими вспышками; заклубилась, вскинулась потоками. Задрожал воздух, взметнулся жёлто–горячими пятнами, и над горизонтом полыхнула яркая полоска восходящей планеты. Она поднималась величественно и медленно, захватывая небо от края до края. Под тонкой вуалью атмосферы угадывались неведомые просторы и картины. И Алекс, подавленный этим величием, сдавленно пробормотал: – И ты это видишь каждое утро?
             – Рубин! – позвал кто-то, выдернул из забытья. – Время истекло: десять минут.
     Алекс оглянулся и замер. Окружающее изменилось. Мир исчез, вспыхнула в полутьме красная кнопка; ударил свет в прорезь открывающейся двери.
             – Живой? – затрясли его, окружили толпой люди.
             – Я… – забормотал Алекс, вприщур вглядываясь в лица, – где? На корабле, на планете?
             – На Земле, – задёргал его очкастый. – Ущипнуть? Или воды?
             – Водки! – хохотнул полковник. – Всë лучше: и чтобы стресс снять, и – за окончание теста.
             – Да я… чуть не сдох! – взорвался Алекс. – Это, по-вашему, тест? Там такое, а я безоружен. Не было разговора, чтобы восемьсот лет….
             – Рубин! – оборвал его Бут. – Отставить истерику! Вы всë время… – затыкал в часы на руке, – десять минут в кресле, под неусыпным врачебным контролем и….
             – Не может… – опешил Алекс. – А лес, а ночь? Асид?
             – Какой там! – отмахнулся полковник. – Не верите? У контрольной спросите. Эй, как еë? Мэри!
             – Вы не вставали, Алекс, – ответила машина. – От первой секунды до полного окончания теста. Десять минут – в кресле.
             – А я про что? – выдохнул полковник.
     «Сговорились, – похолодел Алекс. – Будут убеждать, что был привязан, а все увиденное – глюк».
             – Послушайте, Рубин, – наклонился полковник, – как бы это… попонятнее. Наши аналитики считают, что куб – не коробка, не комната. Он – элемент разума, невиданного и непознанного; часть программы развития человечества. Так сказать, азбука общения Высшего с людьми. Мы не знаем ни его возможностей, ни способностей. Дело новое – начало пути, – зашептал. – Сдаётся мне, он – и азбука, и тот, кто еë создал. К слову, в нëм протестировано более двухсот человек, и только трое… теперь четверо, удосужились исключительного доверия. Эксклюзивного общения, так сказать, – глянул завистливо на Алекса.
     «Полный бред, – подумал тот, отвёл глаза. – От такого – и не свихнуться? Буду считать, что приснилось: всë, от начала до конца». – Ясно – выдохнул. – Но, сэр….
             – Ты чуть не сдох, – хмыкнул Бут. – Тебе было страшно и мама далеко. Но цена, парень. Ты видел Асид! – он полоснул Алекса жадным взглядом. – Вообрази: двести отстойных лузеров просто просидели в темноте. И… я среди них, – шмыгнул носом.
             – Сочувствую, – поёжился Алекс.
             – Да пошёл ты! На кой мне… – полковник обернулся к очкастому. – Что у него по плану?
             – Обследование, сон, – затараторил тот, – и…
             – Оставляю на ваше попечение, – кивнул ему полковник и торопливо зашагал из куба.
             – Не возражаете, провожу? – улыбнулся консультант.
             – Не возражаю, – выдохнул Алекс. – Только, с кубом попрощаюсь.
             – Конечно-конечно, – вздёрнулся очкастый, попятился к двери.
     
             – Ну что, чёртова коробка, – Алекс повёл глазами по блестящим панелям. – Крепко ты меня. Уела, да. Спасибо, что вернула. В небе, конечно, здорово. И Асид – чëвая жесть! – хмыкнул. – Ещё я понял: мне катастрофически не хватает знаний. И огнемёта. Впрочем, одно не исключает другого. А незнание, иногда, равносильно смерти. Кой чего я бы не хотел пережить снова. Всë остальное – класс! Я рад, что ты выбрала меня. И вернула. Точно! – Алекс козырнул и побрёл к двери. И, переступив порог, радостно завопил.